Вальс с медведем (СИ)

Часть 32

Ответил медведь не сразу. Воцарившуюся на минуту-другую тишину нарушало только сосредоточенное пыхтение и цокот коготков Берилл, чересчур увлёкшейся разбором запахов, прицепившихся к подолу платья.

— Что бы ни унюхал мой зверь, не хочу вас пугать, — наконец осторожно заговорил Бернар.

— Уверяю, я не испугаюсь, — перебила Арнетти с внезапно поднявшимся воодушевлением.

Да уж, это вам не «ар-р, моя!» и вот эти вот страсти рейтинга восемнадцать плюс, из коих к финалу текста всенепременно любовь-морковь стремительно вырастает. Конечно, среди и людей, и нелюдей всякое случалось и истории, словно вышедшие из современных трендов, тоже имели место. Бывало и так, хотя редко кто верил в их реалистичность. Но чаще всё же бывало куда более буднично, прозаично. Бурных романов у Арнетти не случалось даже по молодости лет и сейчас, когда дни доверчивой, мечтательной юности остались позади, меньше всего хотелось, чтобы на неё кто-то сваливался с пламенными страстями и неодолимым желанием перекроить всю её жизнь по своим лекалам. Да и старалась она быть объективной по отношению к себе самой.

Она не юная длинноногая нимфа с точеной фигурой.

До сих пор живёт с родителями и зарабатывает на жизнь написанием текстов, которые многие безо всякого стеснения величают низкопробным чтивом, презренными лырами и попросту порнушкой.

Прочие её таланты и интересы изрядной шириной не отличались.

Умения тоже.

И не тешилась Арнетти иллюзиями, что в её жизни может появиться какой-нибудь моложавый красавчик с пресловутыми кубиками и полюбить её, всю такую замечательную, со всеми лишними килограммами, тараканами в голове и прожитыми годами.

А Бернар просто был, приятный, обходительный, готовый её слушать, исподволь привлекающий чем-то необъяснимым. Не сногсшибательной внешностью, не скульптурным телом, не тонной харизмы и даже не банковскими счетами, что в своё время не давали покоя Ройсу. Вот был бы ловец здесь, наверняка удивился, что это Арнетти не ищет кого помоложе, посимпатичнее да посостоятельнее.

— И вынуждать вас чувствовать себя обязанной… отвечать, — Бернар посмотрел себе под ноги. — Звери чаще всего чуют заинтересованность со стороны возможного партнёра, поэтому если два оборотня решают стать парой, то по взаимному согласию и союз их будет крепок. С чистокровными людьми же всё… несколько иначе. Порой человек пугается или полагает, что раз оборотень выбрал его, то отказать он не может и теперь должен быть с тем, кто ему совсем не мил. Поэтому у меня и в мыслях нет, чтобы настаивать, требовать или тем более принуждать вас.

Цыкнув на разошедшуюся когиану, Арнетти шагнула к медведю и замерла на расстоянии вытянутой руки.

— Понимаю, вас это мало радует…

— А кто бы на моём месте обрадовался?

— Ну да, и это тоже… — Арнетти критично обозрела себя. Нет, в этом платье смотрелась она хорошо, даже великолепно, но все вышеперечисленные пункты про внешность, килограммы и прочие недочёты никуда не делись.

Сопение Берилл вдруг неуловимо сменило тональность, ящерица отвлеклась от подола и направилась к входной двери. Встала перед створкой, сильнее встопорщила иглы не только на мордочке, но и на спине.

— Принуждать женщину, неважно, пара она тебе или нет, быть с тобой — немыслимо, — продолжил Бернар и, нахмурившись, пытливо глянул на Арнетти. — А вы о чём подумали?

— Я? Да так…

— И всё же?

Арнетти потеребила край ленты на талии, помедлила, совсем как медведь недавно, и решила-таки высказаться начистоту:

— Я подумала… ваш зверь, возможно, и проявил ко мне интерес, но вас как человека мало радует перспектива увлечься тол… женщиной вроде меня.

Мужской взгляд преисполнился недоумения.

И всё-то мужикам разъяснять надо.

— Я имею в виду… я вот такая, — Арнетти развела руками, обрисовывая то ли собственную фигуру, то ли себя в целом. — Чужеземка, белоручка, ничего не умею и не знаю, кроме кучи непонятных слов. Как говорила одна моя родственница во времена, когда не было компов в таком количестве, да что она вообще может, кроме как бумагу пачкать. Правда, у этой родственницы на всё был один критерий — девушка должна уметь готовить, убираться в доме и обслуживать мужа, а большего ей и не требуется… чуть что, и сразу, а как ты будешь мужа кормить, если готовить не умеешь? Он что, писанину твою на ужин есть станет? А как такая распустёха и лентяйка будет дом в чистоте и порядке содержать, муж же должен в тепло и уют возвращаться… и всё в таком духе.

— Арнетти, что за глупости? — Бернар тоже шагнул к собеседнице, бережно взял её за руку. Улыбнулся широко, ласково и посмотрел так, что сердце Арнетти явно попыталось пропустить удар. — Дело не в вас или ваших умениях. Я возражаю против принуждения и, повторюсь, не хочу, чтобы вы на основании решений моего зверя считали себя обязанной отвечать. Вы красивая, удивительная и привлекательная — для обеих моих половинок. Ваш запах манит зверя, а человеку приятно проводить с вами время, слушать вас, какие бы непонятные слова вы ни произносили. И я был бы счастлив, если бы вы согласились… — медведь умолк вдруг.

Насторожился, подобрался ощутимо, и Арнетти заметила, как раздулись его ноздри, втягивая запах.

— Что? — растерялась она.

Берилл пискнула и шарахнулась от двери, нырнув под обеденный стол. Бернар отпустил Арнетти, обошёл её, но теперь и человеческим слухом можно было расслышать тяжёлые усталые шаги на террасе. Створка распахнулась и на пороге возникла высокая мужская фигура.

— Бен? — недоверчиво произнёс Бернар.