Вальсы и счастливая свадьба

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

Розовые, белые и голубые шары все еще качались под потолком в гостиной, когда Мередит собрала тарелки и вилки гостей. Она взглянула вверх на лестницу, и ее сердце бешено забилось. Она уже пожелала Холли доброй ночи и поблагодарила ее за участие в вечеринке и за замечательную соломенную шляпу. Купер, молча, стоял у постели Холли, когда Мередит обняла девочку и вышла из комнаты. Она боялась, что, может быть, больше никогда не сможет обнять Холли и пожелать ей доброй ночи.

Если Купер отошлет ее…

Дыхание у нее перехватило, когда она услышала, что Купер закрыл дверь комнаты Холли и начал спускаться по лестнице. На нижней ступеньке он остановился, его взгляд прошел по украшенной цветочным узором юбке Мередит и по ее блузке так, будто Купер увидел её впервые.

— Купер…

— Пойдемте на кухню, — сказал он угрюмо и первым пошел вперед.

Когда она вошла в кухню, он уже стоял у стола, скрестив руки на груди.

— Могу я взглянуть на вашу брошь?

— Откуда вы узнали?..

— Ваш отец позвонил, чтобы пожелать вам счастливого дня рождения, и упомянул о ней. — Голос звучал бесстрастно, как будто Купер говорил с чужим человеком.

Ее сумочка лежала на столе в холле. Мередит вынула из сумочки брошь и вернулась к Куперу. Он взял сверкающую бабочку, и та показалась такой маленькой и хрупкой в его большой руке.

— Замечательный подарок. Отличные бриллианты. Их достаточно, чтобы осветить небо. Почему вы не надели ее?

— Вы же знаете, почему я ее не надела, Купер. Я собиралась рассказать вам все сегодня вечером, после того как Холли ляжет спать.

Он поднял брови.

— И вы считаете, я поверю вашей очередной лжи, как и всему остальному, что вы мне понарассказали?

Люк предупреждал, что ситуация может взорваться, и оказался прав.

— Я никогда не лгала вам. Я честно заработала звание учительницы. Мое прошлое — это просто случайность, и я не считала, что о нем обязательно рассказывать.

В голосе Купера зарокотали громоподобные нотки.

— Случайность? Вы считаете случайностью то, что вы не нуждаетесь в работе? Что вы привыкли к поварам, служанкам и бриллиантам?

— Я не собиралась скрывать это от вас. Просто так получилось!

— Обманы не случаются просто так, Мередит. Вы принимаете меня за дурака?

Ей надо было, во что бы то ни стало убедить его поверить ей… убедить его…

— Вы сомневались во мне с самого начала, боялись доверить дочь. Я привязалась к Холли… и к вам. Я боялась, что, если расскажу, кто я такая, вы отошлете меня обратно.

— Вы правы! — взорвался Купер. — Если бы я знал, что вы светская девица, приехавшая поразвлечься, я бы никогда вас не нанял. Не могу поверить, чтобы Люк…

— Не вините Люка… или Бекку. Они знали, что мне отчаянно хотелось преподавать.

Купер смерил ее взглядом.

— Я думал, Бекка из бедной семьи. Она рассказывала, как подростком жила с бабушкой, как у нее родился Тодд, как она работала в своей пекарне до того, как встретила Люка. Я не подозревал…

— Это сложно, Купер. Чтобы вырастить своего сына, она отказалась от всего. Отчасти из-за Бекки, а отчасти из-за собственного развода я решила, что должна сделать свою жизнь более значительной.

— Значительной? Приехав сюда и притворившись кем-то другим? Разве вы не понимаете, что вы наделали? Вы позволили Холли привязаться к вам, зная, что в конце лета вернетесь к своей настоящей жизни.

— Ничего такого я делать не собиралась. И не собиралась влюбляться в вас… — Тяжелая решимость на лице Купера остановила ее.

— Влюбляться? Влюбились в меня и из-за этого обманули! Что за чушь? И хватит болтать о любви! Есть желание, есть страсть. Когда то и другое проходит, узы разрываются. Любовь — только плод женского воображения, нечто, позволяющее легче отдать тело мужчине.

Он мог сердиться на нее, но не имел права унижать.

— Вы слепец, — резко сказала Мередит. — И вы не один такой. — Она потрясла брошью у него перед носом. — Мой отец думает, что подарки могут возместить торопливые телефонные звонки и встречи дважды в неделю, и то если повезет. Брайан не понимал, что иногда важнее побыть вместе, поговорить, да и просто подержаться за руки, чем заниматься любовью. А вы? — Мередит остановилась, чтобы перевести дыхание. — Вы не видите того, чего не хотите видеть. Все, что причиняет вам дискомфорт. Все, что заставляет вас чувствовать. Вы так хорошо охраняете себя, вас из пушки не прошибешь. Вы сильный, осторожный, заносчивый мужчина, который хочет управлять своей жизнью по-своему, но иногда это просто невозможно. Иногда случаются аварии, а люди делают ошибки. Я действительно люблю вас, Купер, и это не плод моего воображения!

Тишина в кухне зазвенела у Мередит в ушах. Ей показалось, что она слышит скрип ступеней…

— Я не могу доверять человеку, который меня обманул, — ответил Купер бесстрастно.

Мередит вдруг поняла, что Купер видит лишь черное и белое. Она обманула его, значит, ей не следовало доверять. И все ее заявления о любви не имели значения. Он не мог принять ее любви, а ее банковский счет даже не подлежал обсуждению. Сердцем Мередит овладела печаль, которая, по всей видимости, будет омрачать ее существование еще очень долго.

— Вы хотите, чтобы я уехала сегодня вечером, или я могу завтра утром попрощаться с Холли?

Купер ответил не сразу:

— Вы можете уехать утром.

Стараясь сдержать слезы, Мередит кивнула. Если бы Купер, хотя бы намекнул, что у них есть возможность все изменить…

Но его глаза были холодны, выражение лица — сурово. Выйдя из кухни, Мередит взбежала вверх по ступенькам и влетела в свою комнату. Когда она закрыла дверь, из глаз полились слезы.

Положив несколько кусков, оставшихся от праздничного пирога, на тарелку, Купер поглядел на них, потом с руганью выбросил в пластиковую корзину: он не хотел, чтобы в его доме осталось что-то, напоминающее о Мередит. Напоминающее о Мередит.

— Почему ты отсылаешь Мередит, как ты отослал маму?

Голос Холли испугал Купера — он не слышал, как она подошла к нему босиком. Ее слова заставили его резко втянуть воздух. Он подошел к дочери.

— Я не отсылал маму.

Холли стиснула маленькие руки в кулаки:

— Нет, отослал. Я слышала, как вы разговаривали. Вы думали, что я сплю. Но мне хотелось знать, почему мама плакала. Я сидела на верхней ступеньке. Ты сказал ей, чтобы она уезжала!

За два минувших года он успел забыть об их последнем споре с Тиной, но сейчас сразу вспомнил.

Он работал у себя в магазине и, когда вошел в кабинет, увидел Тину. Она сказала, что им надо поговорить. Она тогда подробно объяснила ему, чего хочет от жизни. Ему в этой жизни места не было. Когда они заговорили о разводе — да, она заплакала, но признала, что их совместная жизнь кончена. В тот вечер он сказал ей, чтобы она уезжала. На следующее утро она поговорила с Холли и упаковала вещи.

— Я велел твоей маме уезжать, потому что она сама этого хотела. Она уже сделала свой выбор, Холли. Ей хотелось уехать в Нью-Йорк.

Глаза у Холли заблестели:

— А почему мы не могли поехать с ней?

Похоже, его дочери кажется, что он и не пытался спасти их совместную жизнь. Да, наверное, не пытался. Потому что знал: это бессмысленно. Он не смог бы жить в Нью-Йорке, как Тина — в Хармони-Холлоу. Притянув стул, Купер сел и обнял Холли.

— Ты помнишь, когда мы нашли котят, как им было хорошо в коробке?

— Да они все время сидели там, — пробормотала Холли, кивнув.

— Правильно. А потом начали вылезать. И мы стали держать их в твоей комнате за запертой дверью.

— Чтобы они не потерялись.

— Ну да. Но теперь они хотят бегать по всему дому.

— И снаружи, — добавила Холли. Купер слегка стиснул дочь в объятиях.

— И снаружи. Они хотят узнать мир. И они больше никогда не вернутся в коробку. Так и твоя мама. Какое-то время она была счастлива здесь, с нами, в этом доме, в Хармони-Холлоу, но потом ей захотелось большего. Больше впечатлений, больше возможностей, больше знакомых.

— И она никогда не будет счастлива здесь снова?

— Здесь она чувствует себя в ловушке. Ей нужен мир, и она хочет показать тебе его.

— В Нью-Йорке?

— И в других местах, куда она, возможно, захочет взять тебя, когда ты подрастешь.

Холли глядела на кайму своей ночной рубашки.

— Так почему же ты отсылаешь Мередит, если ей нравится наша коробка?

Если бы мысли Купера не находились в таком хаосе, он бы улыбнулся. Но он уже не мог улыбаться после всего, что случилось. Взяв Холли за подбородок, он поднял ее голову.

— Ты сидела на ступеньках и слушала?

— Я пошла, попить в ванную, и услышала, как ваши голоса стали громче.

— Мередит не говорила мне о себе кое-что очень важное.

— Почему?

— Потому что думала, что мне это не понравится.

— Она боялась. — Холли сказала это так, будто точно представляла, что чувствовала Мередит. И Купер вздрогнул от ощущения, что она, возможно, действительно это представляла. Ведь только с приездом Мередит Холли стала открыто разговаривать с ним о столь многих вещах.

— Я не хочу, чтобы Мередит уезжала. Я хочу, чтобы она была мне вместо мамы. — Подбородок у Холли задрожал, и сердце у Купера сжалось.

— Холли, она приехала только на лето.

— Я знаю, что она хочет остаться. Я слышала, как она говорила, что любит тебя. И ей нравится ходить собирать камни, играть в саду и качаться на качелях. Она любит Дэйзи, и Маффина, и Цыганку. Ты собираешься заставить ее уехать только потому, что она боялась тебе что-то сказать?

Купер встал и взъерошил Холли волосы.

— Знаешь, ты слишком умна для своего возраста. Но теперь, боюсь, Мередит уже и сама захотела уехать. Я, пожалуй, поговорю с ней и попрошу ее остаться. Но ты должна пообещать, что не вылезешь из постели и что твоя дверь будет закрыта.

— Ты придешь и скажешь мне, что она сказала?

Купер повел дочь к лестнице.

— Обязательно.

Когда он снова укрыл Холли и погладил Маффина по носу, сердце у него забилось чаще. Он подошел к закрытой двери Мередит и дважды постучал.

Мередит открыла дверь, и Купер увидел, что она уже в ночной рубашке и халате. Глаза у нее были опухшие, как будто она плакала. На постели лежал чемодан — открытый и наполовину заполненный.

— Можно войти? — Мередит промедлила с ответом, и Купер добавил: — Я не хочу, чтобы нас слышала Холли.

Мередит запахнула халат и отступила назад. Купер плотно закрыл за собой дверь.

— Почему вы не рассказали мне о вашей прошлой жизни?

— Я же сказала вам, это не имеет значения.

— Я хочу правды, Мередит.

Щеки у нее покраснели.

— Вам не нравился новый стиль жизни Тины, а он был очень похож на мой прежний. Я считала, что вы сделаете соответствующие выводы и решите, что я такая же.

Купер, наверное, действительно так бы решил. Однако Мередит отлично в нем разобралась. Положение было неловким.

— Тине было недостаточно Хармони-Холлоу. Тине было недостаточно меня.

— Мечты Тины отличаются от моих, — ответила Мередит, покачав головой. — Я видела, что могут деньги. И чего они не могут. На них нельзя купить хорошую семейную жизнь, любовь и даже самоуважение. Мне нужно было, чтобы моя жизнь приобрела смысл. Я забыла о том, кем была, и о своем банковском счете и стала учительницей. Приехав сюда, я нашла то, что искала. Холли и вас. Я никак не ожидала, что влюблюсь.

— Я тоже, — тихо сказал Купер.

Глаза у Мередит расширились, она ошеломленно поглядела на него.

Купер медленно подошел к Мередит и откашлялся.

— Я сказал Холли, что попрошу вас остаться, но мне нужно больше, чем учительница для моей дочери и домохозяйка для меня. Мне нужны вы — в моей жизни, в моей постели, в моих мыслях.

— Но вы же сказали, что не можете доверять мне. Вы сказали…

Купер протянул руку и погладил Мередит по щеке.

— Я дурак, что так сказал и что так вел себя. Можете ли вы простить меня за то, что я был так слеп?

Накрыв ладонью руку Купера, Мередит поглядела ему в глаза.

— Конечно, могу, ведь я люблю вас.

Купер обнял Мередит и привлек ее к себе.

— Вы выйдете за меня замуж? — пробормотал он.

Сияющая улыбка Мередит ответила Куперу раньше, чем сама Мередит.

— Да, я выйду за вас замуж. — Внезапно улыбка исчезла. — Но если вы хотите еще детей, не знаю, смогу ли я забеременеть хоть раз…

— Мне нужны вы, Мередит. И если мы будем осчастливлены детьми, то возблагодарим Бога. Если нет, мы будем любить Холли и друг друга всю жизнь. — Его губы прикоснулись к ее губам, обещая ей будущее и целую жизнь, полную любви.

Купер прервал поцелуй и прислонился лбом ко лбу Мередит.

— Но есть одна проблема.

— Какая? — Голос Мередит задрожал от волнения.

— Ваши деньги. Или что бы вы там ни имели. Я хочу чувствовать себя кормильцем семьи.

— Я тоже хочу вносить свой вклад в нашу семейную жизнь, Купер.

Больше всего в ней Куперу нравилось умение стоять на своем.

— Вы будете вносить свой вклад независимо от того, решите вы находиться дома, преподавать или заниматься оформлением интерьеров. Но то, что у вас уже есть…

— Вы хотите, чтобы я отдала деньги на благотворительные цели? — спросила Мередит серьезно.

Он понял, что она сделает это ради него…

— Вы можете делать с вашими деньгами что хотите, — ответил он. Потом лукаво добавил: — Может, отложим что-нибудь к пенсии?..

Она засмеялась, крепче обняла Купера за шею и снова поцеловала его.

От этого поцелуя они перешли к следующему, а от того — к следующему, и так до тех пор, пока Купер не уложил Мередит на постель рядом с собой. Но немного погодя он застонал и, шумно дыша, отстранился.

— Я обещал Холли, что скажу ей, если вы согласитесь остаться.

Волосы Мередит растрепались, щеки раскраснелись, губы зарозовели от поцелуев.

— Надо сдержать обещание, — пробормотала она.

Купер взял ее за руку и поцеловал в ладонь.

— Мы скажем ей вместе. Когда мы поженимся?

— А когда вы хотите на мне жениться? — пошутила Мередит.

— Завтра, — выпалил Купер. — Но если вам нужна большая свадьба…

— Мне не нужна большая свадьба, меня устроит любой день.

— Хорошо, что вы это сказали. Потому что… я бы хотел подождать заниматься любовью. До тех пор, пока мы не поженимся. Из-за Холли… и из-за ваших взглядов на это. Мне хочется начать нашу семейную жизнь правильно.

— Я согласна, — ответила Мередит, нежно погладив его по щеке.

Улыбнувшись, Купер привлек Мередит к себе, чтобы снова поцеловать ее.

Они организовали свадьбу за две недели. Это просто замечательно, думала Мередит, сидя перед зеркалом в маленькой комнате в задней части церкви и глядя, как Бекка прикрепляет ей вуаль.

— Вы похожи на принцессу, — сказала Холли, с благоговением глядя на Мередит.

В зеркале Мередит видела свое отражение в жемчужной тиаре, изящной вуали и платье цвета слоновой кости с корсажем со шнуром покроя «принцесс». Корсаж был отделан тесьмой ручной работы и зернышками жемчуга. Мередит сияла — она была счастливой женщиной…

Повернувшись, она улыбнулась Холли:

— Ты тоже. И Бекка, и Паула.

На Холли было платье из тафты и шифона цвета морской волны, как и на спутницах Мередит. Паула, чьи золотисто— каштановые волосы были украшены шапочкой из крохотных белых лилий и зеленого тюля, схватила Мередит за руку.

— Пора.

Мередит глубоко вздохнула, подобрала широкую юбку и встала.

Они обнялись и всплакнули. Потом Бекка открыла дверь, и Мередит вступила в вестибюль, где ее ждал отец.

— Так ты уверена, что хочешь выйти за него замуж? — спросил Филип Престон хмуро.

— Никогда не была ни в чем так уверена. Порадуйся за меня, папочка.

Он, наконец улыбнулся:

— Я и радуюсь. И желаю тебе счастья, которого ты заслуживаешь.

Холли с букетом первая прошла по проходу между рядами, разбрасывая розовые лепестки. За ней шла Паула, затем — Бекка. Когда органист заиграл псалом, все в церкви в ожидании посмотрели на дверь. Мередит сжала руку отца, и они пошли.

Когда пришло время обменяться клятвами, голос Мередит задрожал от волнения. Слова Купера были спокойными и искренними. Когда он пообещал вечно любить Мередит, она почувствовала, как слезы наполнили ей глаза. Обмениваясь кольцами, они взглянули друг другу в глаза, отдавая друг другу и свои сердца. После того, как их благословили в последний раз, Купер обнял Мередит и поцеловал ее так крепко, что все вокруг зааплодировали. Он поднял голову, широко улыбнулся жене и проводил ее по проходу между рядами до задней части церкви, где снова поцеловал.

— Наконец-то, — пробормотал он ей в ухо, когда к ним начали подходить гости. — Наконец-то ты моя.