Вампир на плече

Глава 15

Блейд не стал терять время даром. Ему нечего было делать в богатом портовом городе; поселения невольников, окруженные военными лагерями, располагались вдали от его стен. Правда, охраны теперь осталось очень мало — почти все боеспособные когорты ушли на юг, но тем не менее легионеры охраны представляли собой внушительную силу. Моральные же проблемы вроде ожидаемого кровопролития Блейда не волновали; к тому же он полагал, что если повести кампанию умело, больших сражений удастся избежать.

Ближе к порту на дорогах начали попадаться многочисленные легионерские заставы — те немногие пильгуи, которым хватало смелости или отчаяния для побега, как правило, пытались выбраться из города на кораблях. Иноземные купцы охотно брали их — бесплатные гребцы всегда нужны. Перекрывая самый соблазнительный путь, имперцы пуще всего стерегли дорогу к морю.

Блейд решил не рисковать. Вдвоем с Лиайей они повернули на грязный, разбитый колесами тяжело груженых телег тракт, что вел к одной из шахт.

Вскоре впереди показались мрачные покосившиеся вышки над входами в подземные норы и приземистые серые бараки рабов, обнесенные широкими рвами. Вода в них подозрительно булькала и пузырилась; никакой иной ограды не существовало.

Казарма легионеров запирала единственный выход с окруженного рвами пятачка, где теснились рабские бараки. Выглядела она внушительно — каменные стены, узкие окна. В случае необходимости тут можно было продержаться не один час.

Ворота в казарме были добротные, на крепких железных петлях. И притом наглухо запертые. Впрочем, это странника уже не смущало. Как поступать в таких случаях, он хорошо знал.

— Слушай меня внимательно, — он склонился к Лиайе. — Я оставлю тебе Дракулу. Обращайся с ним как следует. А я должен сдаться охране.

— Сдаться охране? — ужаснулась его подруга. — Зачем?

— Мне надо попасть к рабам. Если восстание не подготовлено, оно терпит неудачу. А я еще никогда не проигрывал. Тебе нужно подождать меня несколько дней. Лучше, если ты отправишься в город — штурмом мы его брать не будем. Как только я сформирую сколько-нибудь сносную армию, мы двинемся за перевал, в коренные имперские земли. А порт… им займемся потом. Крупных сил здесь все равно нет, так что нечего и время терять.

— Я боюсь, — впервые вырвалось у Лиайи. — Мне снятся страшные сны. Мои сородичи… словно дикие звери, уничтожающие все на своем пути… Быть может, это предостережение? Быть может, великое синее небо не одобряет твоего замысла?

— Глупости, — решительно отрезал Блейд. — В моей стране рабовладение почитается одним из самых страшных злодеяний. Я должен освободить этих несчастных — или, во всяком случае, попытаться.

— Я понимаю, — прошептала Лиайя, прижимаясь к возлюбленному. — Я знаю, что ты прав… но мне все равно очень страшно. Тебя убьют!

— Вряд ли, — Блейд беззаботно тряхнул головой.

Он стянул свою дорожную одежду, заменив ее жалкими лохмотьями, припасенными заранее.

— Теперь только аккуратно шумнуть…

Странник собирался инсценировать побег. В окружавших казарму зарослях он отыскал несколько подгнивших лесин, свалил их и перебросил через ров. Непонятно было, почему заключенные не сбегут — сам он оказался внутри без особого труда. 322

Недоумевая и ни от кого не прячась, Блейд двинулся к серым дощатым постройкам, и тут оказалось, что здесь все было не так-то просто. Словно прожектора в земном концлагере, по углам рвов вспыхнули ослепительно-белые огненные шары, заливая все вокруг ярким светом. Двери казармы мгновенно распахнулись; на пороге возникли шестеро легионеров в полном боевом вооружении. Воины, разумеется, сразу же заметили переброшенный через ров мостик.

— Во дает! Это откуда ж взялось? — вопросил пространство старший, уже пожилой легионер с нашивками десятника.

— Да не иначе, как он оттуда сюда перелез! — заметил один из солдат помладше.

— Совсем с ума спятил! Зачем же человек сам по доброй воле сюда полезет?

Солдаты говорили так, словно Блейда поблизости вовсе и не было, а все происходящее представляло собой чисто академический интерес.

— Ну, раз вошел, пусть идет, — решил старший. — Только бревна эти надо… того…

Его желание тотчас исполнилось. Из воды, заполнявшей ров, взметнулось гибкое стремительное тело, на мгновение Блейд увидел широкую пасть, обильно уснащенную устрашающего вида зубами. Хруст, треск — и все было кончено. От трех лесин не осталось и следа.

Странник пожал плечами; впечатляет, но не больше. Ладно, раз стражи здесь настолько глупы, что полагаются исключительно на заклинания, он докажет им, насколько они ошибаются.

Размеренным шагом Блейд подошел ко входу в ближайший барак. Дверь оказалась незаперта. Потянуло тяжелым запахом потных и грязных мужских тел. Странник вошел внутрь.

Обычный барак с голыми нарами в три яруса; доски чуть прикрыты какой-то рванью. Тела лежали плотно, без просветов; храп, стоны, сонное бормотание… Блейд с трудом отыскал некий намек на место, втиснулся, закрыл глаза и стал ждать утра.

Рассвет пришел вместе со звуком гонга. Рабы задвигались, визгливо переругиваясь, словно базарные бабы. На новоприбывшего никто не обращал внимания. Кормежка оказалась, как и ожидал странник, мутным, едва теплым варевом, разлитым в здоровенные тазы. У тазов завязалась самая настоящая драка: сильные отпихивали слабых и жрали от пуза. Правда, Блейд не понимал, как можно вообще есть подобное…

Подошел низкорослый, почти квадратный лысый мужик в окружении свиты подхалимов и прихлебателей. Его команда мигом отогнала всех от лоханей с пищей. «Шестерки» зашарили грязными мисками в едва дымящемся вареве, вылавливая лучшие куски.

Все было ясно: иерархию в этом человеческом стаде нужно было срочно ломать. Блейд шагнул вперед, сжимая кулаки.

— Ты такой упитанный, не лучше ли уступить тем, кто умирает от голода? — спокойно спросил он, ставя ногу на край лохани.

Наступило ошеломленное молчание. Судя по всему, здесь никто и никогда не пытался протестовать. Лысый «хозяин» изумленно воззрился на странника — тот шириной плеч превосходил любого из его подручных. Тем не менее главарь отдал приказ действовать обычным порядком. Свора его накатилась и откатилась; несколько ударов, и на земле осталось пять тел. Блейд бил, естественно, не до смерти, а просто чтобы лишить чувств на короткое время.

Лысый остался один. На тупой его физиономии отразился страх; он шатнулся было назад, но странник одним прыжком оказался рядом и аккуратным апперкотом отправил его в нокдаун.

— Всем все ясно? — он обвел толпу выразительным взглядом.

Всем все было ясно. Подхалимы тотчас бросились к Блейду с изъявлениями покорности; остальные, забитые и замордованные до последней крайности, только маяча и угрюмо взирали на разыгравшуюся перся ними сцену. Сменилась власть, только и всего.

— Ешьте! — распорядился Блейд. — Больных и слабых вперед!

Ответом ему было гробовое молчание. Как это — слабых вперед? Слабые на то в слабые, чтобы подыхать — все равно дневной урок за них делают другие. Робко теснившиеся в стороне самые молодые, или, напротив, самые старые, поспешно бросились к тазам — пока остальные в растерянности, а новый главарь не успел все перерешить…

Когда они добрались до еды, Блейд не выдержал, отвернулся. Человек не может дойти до такого скотства, твердил он себе, сжав зубы. Однако же отворачиваться было нельзя — накормить требовалось всех, и быстро, потому что легионеры уже опускали тонкий и узкий дощатый мост через охранный ров с тварями, готовясь пропустить отряд рабов к шахте.

— Слушайте все! — рявкнул Блейд. — В шахту сегодня не пойдем! Требуем нормальной кормежки! И чтоб работать не до изнеможения! И чтоб каждый седьмой день был выходным!

Ему не ответили; смысл сказанного не сразу добрался до сознания этих замордованных существ, которых едва ли можно было назвать людьми. Однако когда дошел…

Тишина взорвалась дикими воплями и визгом. Выли, вопили и орали все — и сильные, и слабые.

— Не пойдем! Верно! Он сказал — не пойдем! Не пойдем!

Только теперь легионеры сообразили, что происходит что-то неладное.

— Эй, падаль! — крикнул кто-то из солдат. — А ну быстро сюда! Иначе вечером жратвы не будет!

— Тихо все! — рявкнул Блейд. Его послушались тотчас. Это обнадеживало.

— Слушайте, солдаты! Будете кормить нас со своей кухни, или мы бросаем работу! — крикнул странник, обращаясь к легионерам, которые по-прежнему бестолково толпились возле выхода к шахте. Охранники явно не знали, что делать; у их десятника хватило ума лишь на одно: не лезть очертя голову в плотную массу рабов, чтобы схватить зачинщика мятежа.

— Можете делать что хотите, но жратвы сегодня не будет! — за неимением лучшего решения гаркнул старший, и легионеры ретировались. Рабы остались запертыми на своем пятачке, окруженном рвами.

Очень быстро Блейд выяснил, что никто из пильгуев никогда и не пытался выбраться отсюда. На доски бараков, похоже, было наложено какое-то заклятие, или же твари во рвах были слишком хорошо натренированы, любая попытка перебросить мостки заканчивалась тем, что ветхое дерево исчезало в ненасытных пастях обитателей рвов. Странник дал команду рыхлить землю и заваливать ею рвы; это подействовало, и на противоположном берегу появилось уже десятка три легионеров с мечами наголо. Лучников пока видно не было.

Блейд точно знал, что делать дальше. Раз подогретой толпе нельзя дать остынуть, это может погубить все предприятие.

— Вы видите, они готовы уморить нас голодом! — вскричал он, взмахивая рукой. — Но мы не станем этого ждать! Пробьемся на свободу сами! И тогда все вокруг станет нашим!

Толпа ответила неистовым ревом. Люди на глазах утрачивали способность рассуждать, поддаваясь захватившему всех стадному чувству. И тогда Блейд понял, что его час настал.

— Штурмуем ворота! — выкрикнул он, и толпа сотнями голосов подхватила этот призыв. — Штурмуем ворота-а!

Он отлично понимал, что легионеров можно взять только внезапностью и нахрапом. Если дать им опомниться, мятежников можно было считать трупами.

Толпа качнулась к солдатской казарме, словно приливная волна. Блейд бежал в первых радах. Наступал самый рискованный, самый отчаянный момент.

Возле накрепко запертых ворот закипел людской водоворот.

— Стройте пирамиду! Подсаживайте меня! — скомандовал странник. Десятки рук подняли его легко, точно пушинку; несколько секунд, и Блейд очутился вровень с узкой бойницей. Тесновато, конечно, но ничего, протиснемся!

В оконном проеме возник легионер — рот раззявлен, глаза выпучены; он размахнулся мечом. Странник успел перехватить кисть воина, резко крутанул ее в сторону; запястье хрустнуло, солдат вскрикнул и выпустил меч. Одним движением Блейд втиснул в проем свое мощное тело, спихнул солдата на пол и бросился вниз по лестнице — открывать ворота своему воинству в отрепьях. Навстречу попался еще одни легионер — он сбил его с ног ударом кулака.

Казарма уже заполнилась топотом и криками поднятых по тревоге солдат, однако Блейд успел отодвинуть тяжелый брус засова, и створки тотчас же распахнулись сами. В ворота хлынул визжащий и вопящий человеческий поток.

Легионеры не успели перекрыть ему дорогу. Странник видел, как несколько солдат оказались просто сметены серой толпой рабов. Мечи их обагрились кровью, несколько невольников упали, но остальные, вне себя от ярости, прикончили воинов голыми руками.

Оказавшись за воротами, освобожденные рабы начинали помаленьку приходить в себя. Что делать дальше? Они настолько привыкли подчиняться чужой воле, что, похоже, совершенно утратили собственную. Где-то это даже хорошо, подумал Блейд. Он боялся, что ему будет не совладать с буйной вольницей, едва рабам удастся вырваться из заточения. Однако нет — пильгуи не разбегались, а, напротив, останавливались, недоуменно озираясь по сторонам. Кажется, они сами еще не верили в свое освобождение.

Однако нашлись и такие, кого разом опьянили кровавая схватка и победа. Эти жадно сорвали оружие с мертвых солдат и сейчас оказались ближе всех к Блейду. Их-то странник и повел на приступ.

Узкие лестницы и переходы в казарме оборонялись легионерами с мужеством отчаяния. Они хорошо знали, что в случае поражения пощады ждать не приходится, и потому дрались, как бешеные. Ступени ведущих на второй этаж лестниц стали скользкими от крови; мертвые изрубленные тела одно за другим катились вниз. Оказавшись на втором этаже, Блейд, который уже вел за собой полдюжины кое-как вооруженных рабов, ударил в тыл легионерам, защищавшим остальные лестницы, и это решило исход дела. Оставшийся в живых десятник приказал своим сдаться.

— Я вас не трону и позволю уйти, если вы оставите здесь все оружие! — крикнул Блейд солдатам. Позади него раздался громкий ропот: рабы требовали смерти своим охранников. Это было плохо, бунт следовало подавить в зародыше.

— Я сказал, что они могут уйти, и они уйдут! — рявкнул странник, поворачиваясь к пильгуям. — Нам их головы ни к чему. Возьмем оружие и двинемся дальше! Все поняли?! Кто вякнет против — голову снесу!

Ропот на время утих. Сдавшихся легионеров — всего их оказалось около пяти десятков — выгнали во двор. Блейд самолично снял с пояса десятника ключи от оружейной кладовой. Полураздетые солдаты столпились возле ворот, окруженные далеко не мирно настроенной толпой вчерашних рабов.

— Давайте внутрь, вы все! — махнул им рукой Блейд, — Запирайтесь изнутри и ждите, пока все не кончится! Потом вас отсюда выпустят.

Легионеры поспешно бросились исполнять приказание, и туг произошло неожиданное. За спиной Блейда внезапно раздался истошный полубезумный крик «Смерть им всем!», И толпа с диким ревом повалила вперед. Безоружные легионеры оказались в самом центре захлестнувшего их людского водоворота. Блейд ничего не успел сделать — пара сбитых с ног безумцев не в счет. Солдат терзали зубами и ногтями и, хотя они прихватили с собой на тот свет дюжину рабов, несколько мгновений спустя все было кончено. Толпа с глухим ревом продолжала рвать уже безжизненные, обезображенные останки.

— Прекратите! Хватит! — Блейд расшвыривал рабов, словно волк щенят. Однако он все равно опоздал; его взорам предстали лишь мертвые растерзанные тела. Окровавленные фигуры потрошителей медленно расползались в разные стороны.

Странник стиснул зубы. Неужели он начал терять контроль над этой компанией? А ведь была надежда превратить их в войско!

— Все, хватит, потешились! Разбирайте оружие! Есть кто-нибудь, кто умеет с ним обращаться?

Таковых не нашлось. Перед Блейдом стояли рабы, дети рабов и внуки рабов. Они, конечно, знали, что меч следует держать за рукоятку, а не за лезвие, что шлем надевают на голову, а не на какое-либо другое место, но на этом все их познания в военном деле исчерпывались.

Он произвел быстрый смотр своему войску. Полторы тысячи человек, из них три сотни полностью вооруженных, остальные — частично (арсенал оказался богатым). Теперь можно было двигаться дальше.

Наметанным глазом Блейд выделял тех, кто покрепче и посообразительнее на вид, ставя их десятниками и сотниками.

Вскоре его новоиспеченная армия подошла к соседнему рабскому городку. По пути пильгуи на удивление хорошо держали строй и даже не помышляли о том, чтобы разбежаться; Блейд же стремительно обрастал собственным «штабом». Оказавшиеся вокруг него люди не задавали вопросов; их вели вперед, а кто и зачем, было уже не важно. Они хотели только одного — мести! Мести не всей Империи, но конкретным людям — управителям рудников, надсмотрщикам и прочим. На первой шахте они потешились, растерзав легионеров; прочие же ушли от расплаты, вовремя сообразив, что раз вспыхнул мятеж, в пекло лучше не соваться.

На соседней шахте пока ни о чем не подозревали. Рабы были спущены в забои; солдаты лениво слонялись по плацу; возле склада загружались мешками с рудой последние телеги.

Никто не ожидал появления здесь толпы обозленных, уже узнавших вкус вражеской крови пильгуев. Двоих часовых возле ворот казармы смели тотчас. Одного Блейд оглушил ударом эфеса, второй успел сразить двоих самых дерзких и бесшабашных из его воинства, но и сам тотчас исчез в людском потоке. Рабы хлынули внутрь казармы и дальше, растекаясь по рудничному городку.

Легионеров охраны воинство Блейда застало врасплох. Солдаты едва успели схватить оружие, но занять позицию для обороны времени уже не хватило. Да и что могли сделать пять десятков немолодых воинов против полутора тысяч разъяренных рабов, только-только вырвавшихся на свободу? Они дрались и погибали. Пощады они не просили — лишь старались захватить с собой на тот свет побольше врагов. Блейд не успел остановить резню…

Часть безоружных из его войска застряла в арсенале, спешно хватая все, что подвернется под руку, другие ринулись дальше — к складам и спуску в забой. По пути подвернулись дома надсмотрщиков и распорядителей работ, и вскоре оттуда донеслись истошные женские крики.

Как и опасался странник, около него осталось не более сотни человек — прочие бросились крушить все на своем пути. Некоторые, правда, были заняты делом — трясли что есть мочи веревку колокола, звон которого для находившихся в шахте означал спешный и немедленный подъем всех на поверхность. Тут же обнаружились и мародеры, и поджигатели: эти с идиотским хохотом швыряли горящие факелы в дом какого-то бедолаги-кладовщика. Его хозяин уже валялся перед дверью с разрубленной головой, а женщину — очевидно, жену — уже растянули прямо на крыльце и теперь лихорадочно срывали с нее последние тряпки…

Все это было обычным делом — жестоким, грязным и кровавым, но тут уж, сказал себе Блейд, ничего не поделаешь. Слишком долго с пильгуями обращались словно со скотиной, и теперь не стоило ждать от них рыцарского обращения с побежденными.

И все-таки порядок должен был быть восстановлен; его приказы должны выполняться беспрекословно.

Странник ринулся на вопли женщин. То, что он там увидел, заставило заледенеть кровь в жилах — у него-то, прошедшего все круги датою ада!

Он увидел изрубленных на мелкие куски детей. Увидел, как какой-то пильгуй повалил девочку лет восьми, жадно шаря руками по ее телу. Увидел, как несколько освобожденных им рабов с громким хохотом сажали корчащуюся старуху на кол. Увидел — и в глазах его потемнело.

Меч странника словно бы сам собой вошел в спину того, кто начал насиловать девочку. Вторым ударом он отправил к праотцам одного из веселой компании, что насаживала на острие кола старуху. Это слегка вразумило остальных.

Блейд убил еще пятерых или шестерых, прежде чем ему удалось остановить кровавую вакханалию. Сражение кончилось, из шахты поднимали одну за другой платформы с рабами — сбитыми с толку, ничего не понимавшими, однако тотчас же присоединявшимися к мятежному воинству. И все громче и громче над толпой невольников неслось:

— Морион! Морион! Неужто?.. А где его зверь?..