– Давай поговорим, – повторяет более настойчиво и садится за стол.
Продолжаю стоять, не шелохнувшись. Глухо рычать и буровить его презрительным взглядом.
– Будешь кофе? – улыбается от моей реакции.
– Я не собираюсь говорить с тобой, выпусти меня отсюда, живо! – указываю в сторону входной двери.
– Рад, что ты осознала, от кого зависит, выйдешь ли ты когда-нибудь отсюда, но приказывать мне не стоит, – покачивает ногой под столом в такт словам.
– Так все, – отворачиваюсь, потому что терпение окончательно иссякло. – Я звоню Джереми, пусть забирает меня отсюда.
Я ожидала услышать за спиной что угодно: грохот, топот, крики, угрозы, но никак не тишину. Тишину, от которой все внутри вытянулось в струну. Тишину, от которой гудки из динамика казались особенно пронзительными.
– Шеф! – кричу, как только он берет трубку.
– Амели… ты чего в такую рань… – мямлит явно недавно проснувшийся начальник.
– Заберите меня отсюда! Это явно какая-то ошибка! Этот Маркус больной маньяк! Он не выпускает меня из квартиры! – вкладываю в голос максимум энергии и злости, чтобы поскорее донести свою мысль.
Из динамика слышится подозрительное молчание, а сзади Маркус спокойненько попивает кофеек.
– Амели, – вздыхает раздосадовано.
– Что? Что, Амели?! – чуть не подпрыгиваю от возмущения.
– Не забывай, что это не курорт, а последствия неоднократного нарушения правил. Ты не можешь сменить пару сейчас.
– В смысле не могу?! Он больной!
– Ты сможешь подать прошение о смене пары не раньше, чем через месяц.
– Месяц?! Ты шутишь?! Какой еще месяц?! – резко перехожу на привычное «ты».
– Это последствия твоих собственных действий, Амели, – вздыхает на прощание и отключается.
Стискиваю зубы и поворачиваюсь к Маркусу, который лишь вопросительно поднимает бровь. А ведь слышал прекрасно все мои крики.
– Поговорим, чистокровная? – приглашающим жестом указывает на стул напротив.
– Я все равно не стану тебе подчиняться, – произношу твердо, бесстрашно глядя прямо ему в глаза. Как будто это может хоть немного убедить его. Скорее уж успокоить меня саму.
– Не беспокойся об этом, если потребуется, я сам тебя подчиню, – улыбается беззлобно, даже немного дружелюбно.
Какие еще мерзости творятся в его больной голове?