Ваниль и карамель

Глава 2. Недруг из прошлого

К завтраку я не спустилась. Позволила себе поваляться в кровати и даже выпить кофе, который заботливо принесла Эля. Ароматный, со сливками, к нему целительница положила воздушный зефир и заварные пирожные.

Я ждала, когда уедут атли. Не то, чтобы я была не рада, но… старалась не нарываться. Прошлый мой визит к атли Лине только навредил, да и Влада видеть не хотелось. Он будет злиться, когда узнает о посвящении. Или уже злится, потому что знает. Дашу еще никто не отменял.

Влад приезжал три раза в неделю. Сидел с Дашей в кабинете или гулял, пока Эрик занимался с Линой. Иногда даже Лару привозил, и они с Робом долго просиживали на кухне. Впрочем, уверена, им лучше было встречаться вне скади или атли. Спокойнее и уютнее. Они так и делали — сбегали иногда на несколько дней в квартиру защитницы. У них были свои собственные иллюзии.

Посвящение запланировали на завтра. И я, наверное, была готова, или буду… к утру. Чем больше приближался момент, тем волнительней становилось. Тогда, когда с Филиппом в лесу — тоже волновалась. Или не успела? Не помню. Затерлось все. Помню луну в пушистом кружеве облаков, нож, и кровь на траве. Я что-то говорила, жила звенела, пульс стучал в висках.

Но завтра все будет не так. Все племя соберется в месте силы скади. И Эрик самолично примет меня…

Я откинулась на подушки и закрыла глаза.

Завтра.

Скоро.

И я стану частью целого.

Дверь распахнулась резко, и в комнату ввалился Глеб. Растрепанный, в джинсовых шортах по колено и затертой черной майке.

— Фига се ты валяешься! — заявил с порога и с размаха плюхнулся ко мне на кровать. Не то, что я была против, но кофе пролился и крошки теперь по всему покрывалу.

— И тебе доброе утро, — проворчала я, спасая все, что можно было спасти, и водружая это на поднос.

— Там внизу такие страсти, вот я и решил тебя проведать.

— А я подумала, ты меня избегаешь. — Посмотрела на него исподлобья. Взгляд больше не отводит. Обо всем подумал и все решил. Рискнуть и никого не слушать. Что ж, я наседать не стану. — Что за страсти?

— Неважно, — отмахнулся Глеб. И потупился.

Скорее всего, внизу говорят о Гекторе, а Глеб просто не хочет меня тревожить. Знает же, да я и сама знаю, что видения всегда сбываются. А значит, и это тоже… Я и Влад, и амулет не спасет. Почему тогда Барт уверял?

Впрочем, Барт — просто сольвейг, и не может просчитать все.

— Влад ждет, что ты вернешься, — перевел тему Глеб. — А это наталкивает на некоторые мысли…

— На мысли? — Я все-таки встала и заправила кровать. Полдень скоро, а я валяюсь. Алана сплавила на Тамару. Хотя она и рада. Иногда мне кажется, она его считает в какой-то мере своим сыном. Возится, играет, меняет подгузники, кормит. И меня прогоняет. Говорит, негоже невесте вождя выполнять работу няньки. Лукавит. Во-первых, я не невеста, во-вторых, пока еще не скади даже, а, в-третьих, воительнице тоже не пристало. Но она упорно не хочет слушать.

— Ты дала ему повод?

— Чего?! — Я даже забыла про поднос и крошки на нем. И на полу теперь — с покрывала-то я их стряхнула. Да и покрывало это следовало бы снять. Эрик жутко не любит беспорядок, хотя частенько сам его устраивает. Впрочем, если я не нянька, то и не уборщица точно. — Совсем сбрендил?

Глеб пожал плечами.

— Говорю, что вижу. Когда ты только вернулась, он так себя не вел. А после видения…

— Его проблемы, — резко перебила я. — И вообще… Если тебе интересно, завтра я стану скади. Вот так вот!

— Да ладно! Серьезно, что ли?

— Почему бы и нет. Эрик давно этого хочет, а я… устала без племени. А еще этот Гектор. Не хочу бояться больше. К тому же, у нас сын. Куда я от скади денусь?

— Это понятно… — Глеб замялся, а потом поднял на меня глаза, и в них я увидела сомнения. — Ты готова? Точно?

— Точно, — кивнула. — Я так долго жила у скади, что и так стала их частью. Эрик венчаться хочет, но для меня это пока…

— Страшно, — предположил Глеб.

— Сложно, — поправила я. — Это же навсегда. До смерти. Эрик говорит, что вторую жену не захочет, но как я могу быть уверена? Вдруг однажды он полюбит кого-то еще? Или меня разлюбит? А если насовсем, бесповоротно? Тогда я уже не смогу… уйти. И жить не смогу, я знаю. А посвящение — это лишь формальность. Я и так ему жизнь доверила — давно еще, когда меня отравили. Он обрадовался, когда я сказала. Эрику легче, если он все контролирует. Он не говорит, но я знаю.

Глеб хотел что-то сказать, но дверь снова отворилась, и снова без стука. Неуважение, как по мне. Вообще-то это комната вождя!

Даша входить не стала. Заглянула, кивком отметила присутствие Глеба, и сухо сказала мне:

— Там Тамара в саду. Просила тебя позвать.

И, не дожидаясь ответа, прикрыла дверь.

С Дашей мы не особо ладили. Нет, не ссорились, просто старались не общаться. Я понимала и не пыталась подружиться с ней. Все же она за Влада, в другой команде, так сказать. И не поймет меня.

Даша была, наверное, еще таинственнее, чем Эрик. Тамара все так же ее не любила, но уколоть больше не пыталась. Зачем? Планы по сохранению чистоты крови защитница больше не сорвет, а Эрик не любит склок. Вот они и старались не пересекаться. Хотя мне Тома частенько жаловалась на Дашу, по вечерам, когда мы, уложив Алана, пили чай на кухне, наслаждаясь тишиной и покоем. Я слушала. Но так и не поняла, чем была вызвана их вражда. Она уходила корнями куда-то глубоко в юность воительницы и защитницы. Сомневаюсь, что кто-то из них помнит первопричину.

Я быстро приняла душ и переоделась. На всякий случай захватила подгузники и салфетки.

— Дождись меня, — бросила Глебу у двери и направилась вниз.

Гостиная была пуста. Я даже удивилась. Думала, Даша с Владом там чай пьют или просто общаются. Я даже сочиняла планы, как пройти незамеченной. Или сделать вид, что очень спешу, и ограничиться банальным «привет».

После недавнего видения не хотелось видеть Влада. Эрик тревожился. Думал, что кровь атли во мне проснулась. Он не озвучивал, но я понимала — я бы сама тревожилась. Не думаю, что во мне говорила кровь, я вообще не верю, что кровь умеет говорить или как-то влиять на разум. С тех пор, как проклятие исчезло, я во многом пересмотрела эти свои позиции.

Скорее всего, у меня просто был дар, который не зависит от того, в каком я племени. И в то время, как во мне спала пророчица атли, говорил провидец сольвейгов. Барт когда-то рассказывал, что чем ближе тебе человек эмоционально, тем вероятнее видение о нем. Так было с Эриком, а вот теперь… с Владом…

Но я не хотела сближаться. Потому что невозможно быть близкой сразу двум мужчинам. Нужно выбрать. И я выбрала.

В саду было прохладно. Грозы прошли, оставив после себя прохладу, как подарок. Низкие серые облака, влажность и туманы. Они приходили ночью, и поутру дом тонул в белесом облаке, а к обеду облако исчезало, оставляя на траве росу.

Тамару на нашем обычном месте не оказалось. Я побродила по аллее, ожидая, что из-за поворота вот-вот вынырнет летняя коляска лимонного цвета. Не случилось. Я уже собралась в дом, предполагая, что мы все же разминулись и нужно было проверить вначале на лужайке за правым крылом, ведь знаю же нетерпеливость Томы.

Меня окликнули. Негромко, из зарослей малинника, который в этом году дал обильный урожай. Ягоды были крупными, сочными и сладкими, и мы с Тамарой часто подолгу торчали в саду и лакомились. Иногда с Эриком, но это всегда оканчивалось уже не в саду.

В этот раз мне не повезло с собеседником.

— Довольно вкусно, — похвалил Влад, убирая со штанины прилипшую травинку. Склонил голову набок и спросил: — Ты от меня прячешься?

— А должна? — Я сложила руки не груди, всем видом показывая, что диалог нежелателен. Знала ведь, о чем он будет говорить. Что видение — это признак моей принадлежности к атли. Что мне бы подумать и не принимать поспешных решений. А любой аргумент против вызовет злость. Ссориться не хотелось. — Даша сказала, меня Тома ищет. Ты ее не видел?

— Это была хитрость, — невозмутимо признался Влад. — Иначе бы ты из своей скорлупы не вылезла никогда.

— Знаешь, это так… по-детски! — возмущенно выдохнула я.

— Кто бы говорил. Но я подумал, если Стейнмод проводит так много времени с моей пророчицей, ничего страшного не случится, если мы поговорим несколько минут.

— О чем поговорим?

— Каролина делает успехи. Признаться, не ожидал.

Поднялся ветер, растрепал ветви ив, и листья ответили возмущенным шелестом. Облака испуганно побежали на север, солнце сверкнуло, и его лучи запутались у Влада в волосах.

— Рада за нее, — ответила я. — И за тебя.

— А еще мне птичка на хвосте принесла, что скади ждет пополнение, — безразличным тоном продолжил он, разглядывая собственные туфли. — Скоро.

— Птичку Дашей зовут? — нахмурилась я.

— Какая разница, как зовут птичку! Это так?

— Возможно, — уклончиво ответила я.

— Вот я и подумал, не будет ли это… хм… неприятно для нас. Все же в прошлом…

— Вот именно, что в прошлом, — перебила я. — Причем, давно. К чему это все, Влад? Если ты думаешь, что поговорив с тобой, я не посвящусь в скади, ты ошибаешься. Все решено уже.

— Ты… чего?! — Он даже в лице поменялся.

— Не надо этого… Ничего не надо. И разговор этой глупый.

Я вздохнула. Сложно. С ним всегда сложно, а теперь — особенно. Посвятиться в скади — не просто решение. Я кардинально меняю свою жизнь, и все планы Влада касательно моего возвращения летят в пропасть.

— Когда?.. — хрипло спросил он. На меня не смотрел. А небо нахмурилось снова. И ветер поднялся. Прохладно. Нужно было кофту накинуть.

— Завтра. Но ты и так знаешь, верно? Для того и попросил Дашу меня выманить.

— Не знал. До теперь. И ты… ты не собиралась даже сказать? Посвятилась бы молча?!

Возмущен. Растерян. И взгляд метает молнии.

— Ты мне больше не вождь, чтобы я у тебя разрешения спрашивала! — рассерженно ответила я.

— Ты — атли по крови. Всегда была атли, даже когда жила с сольвейгами. А теперь… что же ты творишь?! Это же не игры совсем. Из скади нельзя будет уйти, когда вздумается. И ты никогда больше…

— Знаю.

— Ты могла жить с ними без посвящения. Ты — мать наследника, не выгнали бы.

Несколько секунд он стоял молча, а потом усмехнулся и сказал тихо:

— Ненавижу Эрика Стеймода.

Слишком тихо. Угрожающе. И еще тише:

— Знаешь, поединки возможны не только между соплеменниками.

Я вздохнула. Потерла виски. Устала. От разборок и вообще. Неужели я не заслужила немного покоя? Без гнетущих разговоров и пугающих видений?

— Это глупо. Эрик убьет тебя, а я и так слишком многих потеряла.

— Ты всегда меня недооценивала!

— А ты настолько тщеславен, что сделал акцент на одной части предложения, полностью исключив вторую.

— Я могу многое сказать и многое сделать, но беда в том, что я не знаю, что из всего этого принесет нужный результат.

— Твоя беда в том, что словами ты пытаешься манипулировать мной, — с обидой произнесла я.

— Я пытаюсь уберечь тебя от ошибки, которую ты потом не сможешь исправить.

— Это моя жизнь. Не твоя, не Эрика. Моя. И я буду решать, что делать.

— Недели две назад ты почти решила вернуться в атли, — ядовито возразил он. — И если бы не Стейнмод, вернулась бы. Так в чем тут выбор? Или мотивация. В том, что ты с ним спишь? Это, по-твоему, взрослое решение?

— Я его люблю, ясно! Но ты… тебе не понять.

— Конечно, куда уж мне.

Обиделся. Отвернулся и кулаки сжал. Вечно все у нас, не как у людей. Так может, и общаться не стоит совсем. Попрощаться сейчас. Навсегда. Навсегда не получится, но попробовать-то стоит.

— Ты говорил про пополнение скади, — устало произнесла я и почесала лоб. Уйти бы, но на негативной ноте прощаться не хотелось. — Я думала, ты меня имел в виду.

— Не тебя. Другую девушку.

— Я ее знаю?

— Лично — нет, — улыбнулся хитро. — А вот Глеб… Глеб знает очень хорошо.

— Причем тут… — и тут до меня дошло. Догадка была нелепой. — Быть не может!

— А что тут удивительного? — Он пожал плечами. — Атли и скади всегда тесно общались. Глеб дружил с Эриком, я — с Дашей. В гости друг к другу ездили, устраивали пикники всякие, праздники.

— Эрик знает, что она хотела убить тебя? — сдавленно спросила я. На Влада не смотрела, взгляд опустила вниз, на смятую траву справа от мощенной камнем дорожки. Зеленая, сочная, она прорастала в трещинках и приближалась к центру тропинки. И сдаваться не собиралась — наползала на камень, дробила его. Выживала.

— Конечно, знает. Он еще в прошлом году вытащил ее, только в Липецк везти не стал — Даша упросила. Понимаешь ли… — Он ковырнул каблуком коричневый бугорок муравейника. — В Липецке у меня есть некоторое… влияние. Не так просто ввезти сюда человека, которого я не хочу видеть в городе.

— И что же изменилось?

— Считай это проявлением благородства.

Или хитрости. Ведь зная, что Юлиана — скади, есть все шансы, что я не посвящусь.

Она ведь… она стреляла в нас! И если бы была чуть более меткой, а у Глеба реакция похуже, мы были бы мертвы. А теперь… Что теперь? Улыбаться ей, как соплеменнице? Соединить кен у источника, будто ничего не произошло? И постоянно ждать удара в спину?

На обед была рыба. И ореховый соус, который так любит Эрик. Лина улыбалась и хвалила еду, и вообще казалось, у них с Эриком гораздо больше общего, чем у меня с ним когда-либо будет. Она послушная. Тихая. Глаза опускает, и ресницы дрожат. Лина никогда не пойдет против вождя — Влад вон обижает, а она терпит. Такой должна быть хищная. Я раньше не замечала, а сейчас…

Красная куртка. Снег — белый, сверкающий в ярком свете включенных фар. Кровь темная, почти бордовая и липнет к рукам. Стекает в снежное крошево, впитывается, растекается неровной кляксой. Потом больница, и запах — противный, дурманящий. Нашатырь и хлорка. Болезнь. Тучи спустились низко, и небо давит.

— Плохо? — Теплая рука на щеке, и я возвращаюсь из прошлого.

— Нет, я…

Глаза Влада смотрят прямо в душу, и слова застревают у меня в глотке. Он сидит напротив и делает вид, что ничего не произошло. Ест. Улыбается Даше. И следит за мной. Но удовольствия я ему не доставлю.

Улыбка вышла вымученной.

— Голова болит.

Я не врала — голова и правда разболелась. Мыслей было слишком много. Воспоминаний, которые, я думала, мертвы. Они ожили. Напали стаей и загнали в угол.

Страх. Сильные руки на плечах, и я падаю на колени, а затем заваливаюсь набок в хрустящий снег. Ползу, упираясь локтями, и ладони покрываются липким. Тошнотворный запах.

— Давай, помогу. — Снова голос из реальности. Успокаивающий, тихий. Мой якорь, не дающий потеряться в огромном океане сомнений. Почему все так вышло? Почему всегда все так выходит?

— Не здесь, хорошо?

Я встала, и Эрик поднялся следом. Извинился и попрощался с атли. Я ждала. Мне хотелось поскорее уйти. А еще больше хотелось забыть: и прошлое, и внезапный разговор с Владом. Если бы я не знала, можно было бы смириться… потом. А теперь снова нужно выбирать.

В комнате стало легче. Не было испытывающих взглядов, и напряжение отпустило. Не то, чтоб совсем, но немного.

Привычным движением одна ладонь Эрика легла мне на лоб, а вторая — на затылок. И боль ушла.

— Ты тревожишься. — Он смотрел в глаза и, хоть и не задал вопроса, ответа ждал. Чувствовал, наверное. Он всегда чувствует, когда я сомневаюсь. Возможно, у меня есть для этого отдельная маска. Характерный прищур или же складка на лбу. А может, мой кен говорит Эрику.

— Тревожусь, — кивнула. — Мне сегодня сказали, что Юлиана приезжает. Вот я и…

За окном сгущались тучи. Минута — и рванет. Треснет небо, и из трещинок польется. Не ливень — грозы ушли — тихий, успокаивающий, надежный дождь. Затяжной. Надо бы на улицу выйти, но дождусь, когда атли уедут.

— Приезжает, — честно признался Эрик. — Это имеет такое значение?

— Шутишь? Она сломала Глебу жизнь. Чуть не убила Влада, и если бы не его реакция и мое невероятное везение, я, возможно, была бы мертва.

— Ты? — Удивлен. Не знает. Никто не известил? Даша не сказала, а Влад, тем более, не стал. Зачем, если можно сорвать посвящение? Хотя о посвящении он не знал, а вот Даша — Даша была в курсе. И снова применила свою излюбленную тактику — выжидание. Что ж, на этот раз я буду умнее.

— Я была там. Мы приехали… — Я запнулась. — Неважно.

— Собирались пожениться, — криво улыбнулся Эрик. — Мне говорили о сорвавшемся венчании.

— Нет, не собирались. Влад собирался, а я вообще не знала, куда еду. — Я почесала лоб и вздохнула. — Я и не знала, что она скади. До сегодня. А теперь…

— Теперь из-за нее ты сомневаешься. — Эрик отвернулся и посмотрел в окно. Накрапывал дождь. Он оставлял на стекле кляксы, стекающие вниз неровными дорожками. И просторная комната, минуту назад еще бывшая уютной, нависала идеально ровным потолком и сжимала стенами. — Зачем она сделала это?

— Тебе лучше знать — ты ее вождь. Я с ней не разговаривала, не до того было. Думаю, она ревновала. Ну, или психопатка твоя Юлиана. Только выяснять это не хочется, извини.

— И поэтому ты не посвятишься, верно? — Обида в голосе. Еле заметная, разбавленная пониманием и мудростью. Та, которую хотелось сдержать, но не вышло. И я понимаю его эту обиду. Мне и самой обидно.

Что я могла ответить? Мало времени. Чертовски мало, чтобы подумать. Но ведь посвящение можно и отложить. А Даша не сказала, когда я еще правила. Не хотела шокировать? Берегла, как аргумент? А что? С помощью Юлианы она легко помогла бы Владу сманить меня обратно в атли.

Все же хорошо, что Эрик вернулся. Я в интригах ничего не понимаю.

В дверь мягко постучали. К счастью, наверное, потому как молчание понемногу начинало напрягать. Эрик ждал ответа, ответ не рождался. Ничего не рождалось, кроме желания сбежать. Это инерция. Привычка из прошлого, которую необходимо искоренить. Мне некуда бежать да и незачем. Если я откажусь от посвящения, Эрик поймет и не станет давить. Расстроится, но решение мое примет. Только вот… он радовался, и я была счастлива. Все складывалось хорошо, пока я не узнала о Юлиане.

В проем двери осторожно просунула голову Лина.

— Я забыла спросить… — Она замялась и глаза опустила.

— Сейчас вернусь, — шепнул мне Эрик и вышел.

Кислорода больше стало. Как и места для маневров. Я подошла к окну и потянула ручку, впуская внутрь прохладный, влажный воздух и мелкие капли дождя. Закрыла глаза и попыталась избавиться от плохих мыслей. Вышло не очень.

— Ты и правда приболела или от Влада сбежала?

Я вздрогнула и резко повернулась. И когда Глеб успел войти? Еще и пугает. Знает же, что нельзя ко мне подкрадываться. Отголоски прошлого…

Прошлое Глеба оставило отпечаток на его лице. Безрадостное.

— Я не знала, что Юлиана скади, — сказала я и вновь посмотрела в окно. Дождь заштриховал серым двор. Ивы склонились и, казалось, хотят напиться из луж, которые пузырились и ширились, растекаясь.

— Тогда было пофигу, а потом забылось. Эрик не говорил мне, что хочет… ну, ты поняла. А когда сказал, было пофигу уже мне.

— Тебе правда все равно? Потому что я теперь не знаю, что делать… Она скади, и я… смогу ли?

— Брось, Полевая! Ты счастлива? Эрика любишь? Вот что должно быть главным. А она вообще не должна тебя волновать. — Он провел пальцем по подоконнику, размазывая воду. Пытался казаться безразличным, но выходило плохо.

— А тебя?

— А что я?

— Ты мой друг.

— И останусь им. Поверь, если ты станешь скади, ничего не изменится. Она столько лет жизни мне испортила, чуть не угрохала Влада, а теперь еще и ты из-за нее счастливой не будешь? Ну уж нет! Не позволяй ей влиять на твое будущее. Все же ты сильнее, Полевая. В сто раз. Поэтому решай, как будет лучше тебе.

— Я хочу в скади, — честно призналась я.

— Тогда забей и посвятись. Убьешь нескольких зайцев. Влад погорюет и успокоится. Перебесится. Вернет Диркову, ну или женится еще на ком. А так ты его невольно держишь. Нехорошо.

— Я его не держу. Он сам держится.

— Да пофигу. Вам нужно отпустить друг друга. Иначе так и будете мучиться. Все ведь перегорело, верно?

Я вздохнула, вытянула руку и подставила ладони под живительные капли. Жила откликнулась сразу, по первому зову. И кен закипел в венах. Или то была кровь атли?

— Верно, — прошептала я в открытое окно.

Эрик вернулся, впустив сквозняк. Августовский воздух пах приближающейся осенью, сыростью и прелой листвой. Зябко стало, и я обняла себя за плечи. Глеб встряхнулся, и тут же стал обычным моим, беззаботным Глебом. Маска. Та, которую просто необходимо носить на людях. Заиметь себе, что ли? С масками жить проще. Нацепил, и никто не видит, что у тебя внутри творится. Никто не достает, а главное, не сможет это использовать против тебя.

Они с Эриком говорили о чем-то. О вещах, не настолько важных в данный момент, но подходящих, чтобы заполнить неловкое молчание. А меня окутало странное спокойствие. Сомнения ушли, их растворила вода, льющаяся с неба, или же уверения Глеба.

А потом Глеб ушел, поцеловав меня в лоб, и мы с Эриком снова остались вдвоем. Он подошел и закрыл окно. Обнял меня сзади и положил подбородок мне на затылок. Теплый. А у меня кожа от холода мурашками покрылась.

— Хочу, чтобы ты осталась, — сказал он тихо. — Со мной. Навсегда. Знаю, ты не веришь в «навсегда», потому и бежишь. Но я эгоист, и все равно хочу…

— Ты прав, не верю.

Голос, пропитанный горечью прошлого, как заварным кремом. Только крем этот невкусный, прелый и вызывает тошноту. Жаль, что прошлое нельзя стереть и снова научиться быть наивной.

— Как вождь, я часто принимал непростые решения. А сейчас не знаю, что делать. Веришь?

— Верю, — кивнула.

— Но если судить объективно, отбросив эмоции, картина вырисовывается следующая. У меня есть защитница. Скади по крови. Достаточно сильная, но не суперталант. У Юлианы есть дар, но развивать его она не стремится, ей хватает, да и мне, по сути, тоже. А еще у меня есть пророчица. Сильная. Это особенно волнительно, потому что в скади пророчицы никогда не было. Защитницы были — их много. А вот с пророчицей не сложилось. К тому же, ты — мать наследника, а это обязывает меня заботиться о тебе.

— Это ни к чему тебя не обязывает, — возразила я, но он резко меня перебил:

— Помолчи. Обязывает. И как вождя, и как мужчину. Так вот если соединить все эти факторы, а так же тот факт, что Юлиану никогда особенно в скади не любили… Племя — сложный организм, и мало чем отличается от обычного человеческого коллектива. Так вот если все это учесть, то выбирать-то мне, по сути, не надо.

— Не надо? — Я удивленно развернулась к нему, позабыв о запрете на звуки.

— Не надо, — повторил Эрик. — Скади любят тебя, они присягали тебе на верность, Полина. Понимаешь, что это значит? Они признали тебя, несмотря на кровь. И я… при других обстоятельствах, наверное, расстроился бы. Мне и нужно расстраиваться — ты ведь чужая, а закон крови я ценю превыше всех остальных законов.

— А ты не расстроился? — Замерла в ожидании ответа. Дождь размеренно стучал по стеклу, просился внутрь, но его не пускали. В этой комнате было место лишь для двоих.

Эрик покачал головой. Улыбнулся. Улыбка у него, как солнышко — сразу теплее становится. И ты жмуришься, выпрашивая еще…

— Нет. Мне обидно, что ты сейчас отстраняешься, будто для тебя это был всего лишь долг.

— Сначала так и было, — честно призналась я.

— А теперь?

— А теперь я их полюбила.

— Они тебя тоже. Поэтому если ты будешь настаивать, мне придется оставить Юлиану там, где она сейчас. Одну. В чужом городе, вдали от племени, в котором она рождена. По мере возможности я буду заботиться о ней и защищать — она ведь скади. И меня поймут. Как вождя.

— Но ты не хочешь, — продолжила я.

— Кроме того, что я вождь, я еще и человек. Я вообще считаю, мы мало отличаемся от людей. Кеном разве. И укладом жизни, который этот кен диктует. В остальном все мы — люди. И, как люди, привязываемся к другим людям. Это нормально. Даже если отбросить кровь… да все отбросить к черту! Я знаю ее с детства. Мы росли вместе, взрослели. Ну, некоторые из нас взрослели, а некоторые… некоторым не суждено стать мудрыми. В силу характера или обстоятельств. Или собственного желания. Юлиана, бесспорно, импульсивна и во многом еще ребенок. Капризный ребенок — красивая кукла, которой привыкли восхищаться. Она стервозна и даже меркантильна, но ты удивишься, узнав, сколько в мире меркантильных женщин. И это неплохо, наверное… Все же иногда нужно напоминать мужчинам, что они добытчики и защитники. — Он вздохнул и помолчал, словно потерял мысль и изо всех сил старался ее найти. — У всех есть недостатки. Но кроме них, у этой девочки есть и положительные стороны. Она добрая и умеет сострадать. Сильная. И ошибки свои признает. Кроме того, ее родители… Они погибли, когда она ребенком была. И их кен — он вот тут. — Эрик взял мою ладонь и положил себе на живот. — Бьется во мне. Как и частички их душ.

— Я не прошу ее прогонять. Но мне сложно после того… Я испугалась, Эрик. Черт, я так испугалась тогда! Я маленькой была еще, многого не знала, и не понимала, зачем она… почему…

— Понимаю. Не хочешь спросить ее об этом? Уверен, она не будет против поговорить.

— Пока я не хочу с ней разговаривать, — честно призналась я.

— Хорошо. Но я прошу — не как вождь, нет, на это у меня пока права нет. Как твой мужчина. Дай ей шанс, ведь каждый из нас заслуживает второго шанса. Но это просьба — не более. И я пойму, если откажешь.

— Не откажу.

— Правда?

— Правда. — Я обхватила его руками за талию и прижалась так крепко, как только смогла.

Из своей жизни и горького опыта прошлого я вынесла одну простую вещь. Счастье хрупко. Быстротечно. Пугливо, как дикая лань. И больше всего боится оно именно гордыни и нежелания идти на компромиссы.

А Эрик… он мой. Я давно это решила. Даже тогда, когда думала, что он не вернется, понимала, что никогда не забуду, не сотру его из памяти. И готова была этой памятью жить — она была ярче и красочнее любого настоящего дня.

Эрик не давил на меня, и это безумно подкупало. Побуждало доверять. А скади… я и правда привыкла к ним. И Алан, независимо от того, посвящусь я или нет, останется скади. Лучше я буду присматривать за ним изнутри.

К тому же… Я никому не говорила, но чем больше находилась рядом с Эриком, тем больше хотелось, забыв о сомнениях, принять другое, полузапретное, дикое и притягательное предложение.

Сбежать от мира.

Поехать к источнику.

И соединиться навсегда, слиться в одно, раствориться в Эрике, растворить его в себе.

Это желание я гнала от себя, но оно возвращалось с каждым днем все чаще. В такие минуты я позволяла себе немного помечтать. И захлебывалась счастьем, полностью тебя теряя.