Ваниль и Корица. Fairytale

=== 57. Он ===

Растирая глаза, я выехал из поселка и направился в сторону своего дома. Благо было недалеко. Я не мог нормально подобрать слова, чтобы описать то, что чувствую. Хотелось просто… выть? Было стремно. Паршиво. Дерьмово. Я чувствовал себя идиотом, который зачем-то накрутил себя, поверив во что-то, а после не мог понять, почему ничего не вышло. Я же был уверен в том, что все будет классно. Теперь-то все будет классно.

Сколько шуток мелькало в моей голове, когда оказалось, что Ната, не вытерпев, приперлась ко мне прямо на следующий же день. Это же все было совершенно очевидным. Она до сих пор зависала на мне, несмотря ни на что. Это было то, что надо. И это позволило бы мне легко сломать ее и переиграть партию так, как мне надо было. Я забрал бы ее себе. И все. И никаких проблем.

Меня до сих пор колбасило после нашей завязавшейся близости. Мне безумно хотелось ее. Я жаждал секса, я хотел ее и в какой-то момент понял, что сдержать себя у меня нет шансов. А она позволила мне дотронуться до себя, подпустила к себе. Вообще было немного странно осознавать, что мне хочется именно ее, только ее, но в тот момент я ни о чем не думал. Только хотел, чтобы она была рядом со мной, совсем близко-близко.

Ее реакция на приваливших парней, если честно, была для меня… странной. Неожиданной. Эта истерика, которая произошла… она немного напрягла меня, во-первых, потому что мне, как ни крути, обломалось все, ну а во-вторых, она наговорила много глупостей, того что не было на самом деле. Однако понять ее можно было. Она подозревала меня во всем, чем только можно. Сложно. Походу бороться с ее мыслями будет гораздо сложнее, чем мне показалось вначале. Но меня настолько приперло, что я не собирался лишать себя удовольствия быть с ней рядом.

Решив дать ей остыть, я подумал, что стоит позвонить ей чуть позже, возможно, на следующий день. Ну… она была чересчур злая, на взводе. Что я мог сделать с этим? Доказывать ей, что я не баран? Так я пытался, но она не желала даже на секунду прислушиваться ко мне. Блять. В конечном итоге, я вернулся к своим автомобильным делам, решив, что это самое лучшее, чем я могу позволить себе заняться до того момента, когда вновь решу рискнуть и набрать ее номер.

Ближе к вечеру мне позвонил Паша и сообщил весьма не радостную новость о том, что уезжает в командировку. На целых три дня. Ну, заебись. Завтра мне нужно было уже прибыть в офис и одному заниматься нашими проектами. Конечно, настроения мне это не добавило, но пришлось смириться.

Вернувшись домой, я, в принципе, провел оставшееся время до сна за работой над научной статьей и где-то в два часа ночи, осознав, что сильно устал, грохнулся спать. Вставать надо было рано. Мне отдыхать-то осталось всего несколько часов.

Поэтому я еле-еле среагировал на какой-то странный звонок среди ночи. И сначала даже не понял, кто мне звонит. А потом… потом до меня дошло. Дошло, что происходит, когда она уже повесила трубку. Когда я понял, что все то время, пока я давал ей возможность отдохнуть от себя, Ната занималась тем, что только больше и больше накручивала себя. Твою мать. Мне так сильно хотелось спать. Но еще больше мне хотелось заснуть с ней вместе. Чтобы она сейчас оказалась тут, в моей постели, и я, просто обняв ее, провалился в сон. К сожалению, это было как-то совсем нереально. И я понял, что не знаю, что мне делать. Вновь столкнувшись с тем, что она сбрасывает мои созвоны, я пришел в бешенство от ее истеричного поведения. Пару раз матюгнувшись, решил решить все проблемы разом. Если она считает, что мне неважно — пускай увидит, что это не так. Если она думает, что я безразличное чмо — пускай еще раз посмотрит на меня, вдруг наконец-таки до нее дойдет, что это не так. В конце концов, вдруг она спустится, и я смогу забрать ее к себе?

Наскоро собравшись, я завел успевшую остыть на морозе тачку и поехал к ней.

Но то, что произошло, только больше разбило все мои представления о том, как легко я смогу вернуть ее себе.

Она плакала. Плакала мне в трубку. Я слышал ее голосок, которым она бормотала мне что-то невнятное, и начинал понимать, как ей плохо. Черте что. Ей было хреново рядом со мной. Не знаю… я вообще задумался об этом впервые. До этого, когда она упоминала о своих сомнениях, о том что переживает за что-то, я не обращал на это особого внимания. А теперь. Теперь мне в одночасье показалось, будто я какой-то стремный, тяжелый балласт, тянущий ее ко дну. Блять. Я тянул ее к себе, а оказалось, тянул на смертельную для нее глубину. Мне было дико неприятно слушать ее мысли. Мне было обидно. Обидно от того, что эта девчонка, казавшаяся мне едва ли не святой, считает меня сущим злом. Ну а что? Наверное, она имела на это право. Мне было херово. Херово стоять под ее окном и понимать, что ничего не получается. Что все, что я для себя решил — это лишь моя выдумка. И ни хрена она не теряет от меня голову, нет. Разве что нервы.

Когда до меня дошло это, я ощутил в себе то старое, мерзкое чувство. У меня вновь не получилось. Девушка, которая я хотел, чтобы стала для меня близкой, этого не желала. Она сбегала от меня, а я не знал, что делать. Я отпускал ее. Ну раз… раз все настолько плохо. Просто… было сложно воспринять это, ведь еще сегодня днем… мне казалось, проблем стало гораздо меньше. Я даже почувствовал в себе обиду. Меня обманули. Кажется. Хотя нет, чувак. Обманул ты. В самом начале, так что возмущаться тебе нет смысла. Не осознавая, что больше не смогу целовать ее так, как делал это сегодня, я хотел, чтобы она прекратила из-за меня плакать. Чтобы вообще такого больше никогда не было. Это было принципиально. Для меня. Ведь плакать тут должен был я, но никак не она.

Когда она засыпала, чем спокойней становился ее голос, чем хуже слышалось сначала прерывистое дыхание, я ловил себя на том, что что-то внутри меня рвется на части. Ей становилось лучше после того, как я пообещал уйти навсегда. Вот. Вот какой я на самом деле. Не такой, каким она описывала меня, сидя рядом и спрашивая о друзьях. Нет. Без меня лучше.

Дойдя до этой мысли, я повесил трубку, прервав наш последний с ней разговор.

Я вновь опускался на дно. И понимая это, чувствовал в себе какое-то бессилие. Нежелание сопротивляться. У меня не было на это сил. В прошлый раз, когда это произошло, у меня хотя бы родилась цель, хотя бы какая-то надежда, что я смогу все исправить. А теперь надежды не было.

Припарковавшись на прежнем месте, я направился к своему дому. Сейчас мне хотелось одного: рухнуть на кровать и забыться во сне. Желательно в вечном.

Однако, сука, этому не суждено было сбыться.

— Ты где был? — стоило мне открыть входную дверь, увидел я стоящую в дверях мать.

— Нигде, — ответил ей и решил для себя, что наш разговор закончен.

— В смысле нигде? — возмутилась она. — Ты видел, сколько времени на часах?

— Да, — пройдя мимо, я зашел в ванную.

— Так и куда ты ходил? Или ездил? Не знаю…

— Да какая тебе разница? — смотря на себя в зеркало, я открыл воду, чтобы протереть лицо.

— Какая мне разница? Большая разница!

— Все! Хватит! Отстань от меня!

— Это вообще нормально? — пропуская меня, спросила она. — Что это за дикое поведение? С ума решил сойти?

— Да отвали ты от меня! — не сдержавшись, закрыл я перед ней дверь.

— Не смей хлопать тут перед моим лицом!

— А-а-а! — схватился я за волосы, когда она вломилась ко мне, хоть совершенно очевидно было то, что я не желал с ней больше разговаривать.

— Это мой дом! И ты пока что в нем живешь! Так что будь добр, имей хотя бы малейшее уважение ко мне!

— Да иди ты…

— Не смей так со мной говорить!!!

Я вообще тихо охуевал от того, почему? Почему блять именно сейчас? На хуя ей всралось ко мне приставать?

— Да я вообще не хочу с тобой разговаривать! Я ложусь спать! Что ты ко мне привязалась?

— Да потому что ты ведешь себя как какой-то конченый наркоман!

— Что-о-о? — это было даже… неожиданно. — Да! Вкалывая в Универе, на работе, где только можно, я действительно на него смахиваю!

— А я не знаю, где ты там вкалываешь! Ты не работал и не учился два дня! Сидишь в гараже, так и непонятно что делаешь!

— Да-да, — усмехнулся я. — Наркотики паяю.

— Оно и видно! Раз непонятно с чего срываешься куда-то среди ночи! Что я должна думать? Звоню — у тебя занято!

— Ты еще и звонила? — рассмеялся я. — Не понял… я что, школьник, что ли какой-то, чтобы ты ко мне приставала со всякой херней?

— Ты посмотри, как выражаешься! — вновь упрекнула она меня. — Говоришь как необразованный грузчик! Тебе не стыдно?

— О-о-о…

— Ты живешь в культурной столице! Культурной! А смотришься как деревенский пьяница!

— Ха-ха-ха! Ты вообще нормальная? — посмотрел я на нее. — Блять… — вырвалось из меня чисто потому, что я, в принципе, уже других слов подобрать не мог.

— Закрой рот!

Подобное ее предложение сильно разозлило меня.

— Сама закрой! — рявкнул я. — И выйди из комнаты! Я тебя сюда не звал. Я тебе уже не мелкий чувак, который обязан что-то объяснять. Что ты приперлась среди ночи ко мне? Я тебя не трогал! Не будил. Если у тебя уже старческая бессонница, это не мои проблемы. Ко мне не надо лезть! У меня и так проблем до хера! Мне некогда разбираться еще и с тобой! — я чувствовал, как от боли разрывается голова.

Решив, что наш разговор закончен, принялся снимать с себя одежду, чтобы лечь спать. Оставшись в трусах, я демонстративно погасил свет, хоть мать еще стояла в дверях моей комнаты.

— Я спрашиваю еще раз… — стоило мне опуститься на кровать, она включила освещение. — Где ты шлялся?

Открыв глаза, которые умудрился закрыть еще до того, как моя голова оказалась на подушке, я понял, что это все. Что это финиш.

— Бля-я-ять! — простонал я, вскакивая с кровати и, понимая, что сил сдерживаться у меня уже нет. — Какого хуя!?

— Дима!

— Да свали ты на хер из моей комнаты! — заорал я. — Мне и так хуево!!!

— Да неужели?

— Съебись ты отсюда, а? — сжав челюсти, ударил по двери кулаком.

— Как ты смеешь…

Она не успела договорить.

— Свали! — прошипел я.

— Как ты разговариваешь со мной? Как ты… — и еще миллион претензий, свалившихся на меня за один раз. Она все говорила и говорила. Говорила и говорила.

— Иди давай! — прервав этот тупой монолог, я перехватил ее за руку.

— Не смей меня трогать! — вырвавшись, она довольно сильно ударила меня в грудь. — Это же надо было вырастить чудовище!

— Это я чудовище? — мне сорвало башню.

— А кто ты?

— Спасибо! — развел в стороны руки. — Спасибо, что подобрала для меня лучшее описание! Наверное, стоило тогда меня уничтожить сразу после того, как я родился, пока это можно было сделать проще простого, — я говорил это от злости, не особо взвешивая свои фразы.

— Что тут у вас происходит? — как по написанному сценарию возле нас появился заспанный отец. — Мне вставать уже скоро, а меня будят какими-то криками.

— Ничего, — растирая мигом покрасневшее лицо, ответила ему мать, больше не смотря в мою сторону. — Иди спать!

— Наконец-таки! — заехав ногой по двери, я закрыл ее за собой, оставшись в своей комнате.

Фраза матери о том, что я чудовище, сразу же плотно осела у меня в голове. Вот оно как. Самое лучшее определение. Ну… это многое объясняет. И даже несмотря на только произошедшую стычку, я вновь вернулся своими мыслями к Наталье. Теперь зато понятно, почему ей стало плохо после того, как я вновь замаячил на горизонте. Кому такое чудовище может быть нужно?

Проснувшись от будильника, я пожалел, что вообще ложился. От недосыпа голова сильно болела. Я понимал, что во мне с каждой секундой растет желание забить на все и остаться в кровати, но, к сожалению, сегодня это никак нельзя было сделать. Работы над проектами накопилось достаточно. Мне надо было хоть как-то все разгрести к Пашиному приезду.

Приняв душ, одевшись, я пришел на кухню. Отец к этому времени уже ушел, а мать… ну здесь ее точно не было. Сделав себе кофе, я принялся доедать оставшиеся со вчерашнего дня круассаны, которые она сделала специально по моей просьбе.

Когда я уже заканчивал завтракать, ко мне присоединилась мать. Оторвав взгляд от телефона, я посмотрел на нее, но она будто бы и не заметила меня. Сделала вид, что меня тут нет. Отлично. Замечательно. Хотя обычно чудовища чрезвычайно заметны.

Выехав на работу, я позвонил Абакус, которая к моему не удивлению еще пребывала во сне.

— Ты мне дашь все конспекты?

— А-а-а? Какие?

— Мат-физику хотя бы.

— М-м-м… ха-ха-ха! Ну, если тебе так интересно почитать ее перед сном, то пожалуйста.

— Ага, — протянул я. — Спасибо.

— Что-то ты немногословен, — заметила она, зевая. — Даже я произнесла сейчас больше слов в минуту.

— Не знаю, — следил я за дорогой.

— Ха-ха-ха! Вообще нормальный пацан. Что-то случилось?

Она задела меня за живое. Я сразу же почувствовал укол где-то в районе груди.

— Да нет… все норм.

— Точно?

Мне не хотелось обсуждать с ней произошедшее. Рассказывать обо всем? Рассказывать о том, что у меня произошло с Натой, а затем с матерью? Что-то… нет. Не хотелось.

— Точно-точно. Я просто за рулем.

— А-а-а. Ну ок. Тогда как соберешься на пары напиши, я возьму все тетради.

— Договорились. Пока.

— Ха-ха-ха! Блин… ты такой веселый. Ха-ха-ха! Ну пока!

Не дождавшись, пока она насмеется, я положил трубку.

Даже не знаю… после этого разговора мне пришла в голову мысль о том, что… что… мне хочется кому-то пожаловаться на то, что произошло со мной, но… в то же время я не знаю кому мне хотелось бы это доверить. Я представлял реакцию Павла на этот рассказ. Он бы попросту сказал, что стоит отпустить Нату, и тут же наехал бы из-за стычки с матерью. Собственно, как сделали бы все мои близкие. Да я и сам понимал, что выглядел не особо, вот только суть заключалась в том, что она сама напросилась. Она сама полезла ко мне, хоть я и предупреждал, что не в настроении, и не хочу, чтобы меня трогали.

С подобными мыслями я приехал в офис и, спустя некоторое время, заняв свое место, с головой погрузился в работу.

Дело шло уже к часу, когда ко мне в кабинет вошла Ольга. На тот момент я настолько был неадекватен, направивши весь свой интеллект в суть проекта, что до меня не сразу дошло то, о чем она говорит.

— Тебя главный вызывает.

— Что?

— Вызывают тебя, говорю!

— Так, а… — поморщился я, разминая затекшее тело. — Паша же уехал.

— Я не о Павле Александровиче, а об Александре Алексеевиче.

— О-о-о… — это говорило о том, что сейчас к моей жопе на проекте добавиться еще какая-нибудь жопа. — Ясно-о-о…

— Прямо сейчас.

— Сейчас?

— Да. В срочном порядке, — улыбнувшись, она открыла дверь, предлагая мне пройти вместе с ней.

— Блин… ладно, — сохранив все изменения, я поднялся со своего места.

— Ты опять без костюма? — усмехнулась она.

— Ну так…

— С другом помирился, опять можно шкодничать, да? Ха-ха-ха! — рассмеялась Оля.

— Типа того, — присоединился я к ней. — Давай. Увидимся!

Открывая дверь кабинета Пашиного отца, я пытался вспомнить о том, что хотел добавить в проект в тот момент, когда ко мне пришла Ольга и оторвала от дел.

— Здрасти, — только зайдя внутрь, я вспомнил, что забыл постучаться. Ну ладно… он все равно был один.

Пашин отец сидел за своим рабочим местом и внимательно что-то читал.

Моментально отреагировав на мое появление, он поднял на меня взгляд.

— Что-то случилось? — проходя внутрь, поинтересовался я у него.

— Да, — поднявшись со своего места, произнес он.

— Что такое? — наблюдал я за тем, как дядя Саша подходит ко мне.

— Мне надо с тобой кое о чем поговорить. Верней, даже не так, — поправился он. — Я буду говорить, а ты слушать. И вникать, — рассматривал он меня с головы до ног. — А почему ты опять одет хрен знает как?

— Да я не… — говорить ему о том, что мне в голову не пришло, что я могу сегодня с ним пересечься, было как-то не круто.

— Что ты? — переспросил он.

— М-м-м… — покачав головой, попытался я слить эту тему.

— Я смотрю все всегда как с гуся вода. Тыкай тебя во что-то, не тыкай, понимания просто ноль. Полное его отсутствие.

— Да почему? Ха-ха-ха! — рассмеялся я. — Просто…

— Тебе говорят люди как надо правильно, а ты игнорируешь. Мне как это воспринимать? Как факт того, что ты даун, или как то, что ты никого не уважаешь и ни с кем не считаешься?

— Я не… так выходит, что…

— А-а-а… — сделал он в мою сторону шаг. — Ты сейчас обдумываешь, куда пошлешь меня? Куда там ты любишь отсылать? Какими матными словами?

— Не поня-я-ял, — отшатнулся я от него.

— Не понял? — переспросил он, усмехнувшись. — А ну иди сюда!

В один момент Пашин отец настолько сильно переменился в лице, что от растерянности я не успел ничего сделать.

— Ау! — почувствовав сильную боль в правом ухе, за которое он умудрился меня схватить, я на автомате потянулся к нему, чтобы высвободиться.

— Я смотрю, ты у нас совсем без совести вырос? А?

— Больно!!!

Мне действительно было неприятно от того, что он таскал меня за ухо туда-сюда.

— Больно? Нет, поверь мне, это еще не больно.

И в этот момент я понял, что он был прав. Потому что удар, который пришелся на мой затылок, был доказательством этому.

Не удержавшись на месте, я сделал несколько шагов вперед, прижав руки к голове.

— Какого хрена…

— Заткнись! — тут же перебил он меня, вновь ударив по голове. — Мелкий засранец!

— Не надо…

Это было отвратительно. Учитывая, что я не понимал, как мне вести себя.

Схватив за шкирку, он прижал меня спиной к стене.

— Наглость свою прибери! — не позволяя мне сдвинуться с места, продолжил он. — Щенок мелкий.

Получив еще один удар по затылку, я все-таки умудрился закрыть себя руками.

— Посмотрел на меня!

Склонив голову, я не послушался.

А дальше просто наступил какой-то ад. Пашин отец ухватился за мою толстовку и протащил меня за собой по всему кабинету.

— А-а-ай… — прижав ладонь к горящему уху, которое вновь пострадало, я немного пригнулся, чтобы избежать дальнейшей травли. Было больно. Очень больно, но я не понимал, что… а что мне надо было делать?

— Я с тобой быстро разберусь, — раздался голос возле меня.

— Да я не понимаю…

— Ах, не понимаешь…

— Хватит меня бить! — разогнувшись, я постарался загородиться от него.

Он пер прямо на меня, вновь загоняя в угол.

— Я тебе не твой отец, который у нас чересчур интеллектуальный, чтобы обращать внимание на жизненные проблемы. Я тебя моментально научу уважать старших. Понял меня?

— Я не…

— Не понял? Сейчас поймешь.

Вновь получив по затылку, я поднял на него взгляд.

— А сейчас как? Не дошло?

— Хватит! — в этот раз я умудрился избежать удара.

Но это было зря. Как я позднее убедился, лучше бы он меня вновь ударил.

Но к этому моменту я уже был в ужасе, почувствовав, как меня схватили за шею и прижали к стене.

Вцепившись в его руку, я пытался освободиться.

Пашин отец смотрел на меня спокойным, холодным взглядом.

— А ну кончай дергаться! — оторвав меня от стены, он с силой ударил по той же поверхности.

— Больно! — почувствовав, что его хватка стала крепче, я постарался не дергаться, чтобы не вызывать еще больший гнев.

— Думаешь, тебе можно все, что захочется? Да ты кто такой, чтобы так о себе думать? Ты чего сам добился? Ты в кого превращаешься?

— Я-я-я… — у меня дико болела голова и шея.

— Ну что? Еще раз тебе врезать?

— Не надо…

Естественно, он не послушал меня.

От очередного впечатывания в стену мне стало как-то нехорошо.

— Успокоился? — подошел он ко мне вплотную. — Все? Вся твоя дерзость ушла? Что-то как-то слабовато. Нет? Не кажется?

Я посмотрел на него обессиленным взглядом.

Он заговорил, прямо мне на ухо, при этом продолжая время от времени давить мне на кадык своими пальцами:

— Если я еще раз… хотя бы раз узнаю о том, что ты довел Татьяну до слез, от тебя ничего не останется. Ты понял?

Естественно, я догадывался, почему он так себя ведет со мной, но услышать это… было мерзко.

— Ты понял меня, ублюдок?

— А-а-а… — мне показалось, что у меня ломается череп.

Это был самый сильный удар за время нашей с ним стычки.

— А-а-а… — воспользовавшись тем, что меня отпустили, я согнулся пополам и, прижимая ладони к больной голове, был способен лишь на то, чтобы опуститься на диван.

— Тебе не разрешали садиться! — раздалось надо мной.

— У меня… — у меня кружилась голова, о чем я хотел сказать ему, но не желая слушать, Пашин отец ухватился за мое плечо.

— Хватит! Пожалуйста! — оказавшись на полу, я загородился от него руками.

— Ну ладно… будем считать, что хватит, — как-то слишком весело заявил он. — Только учти, сопляк, если до меня дойдет хотя бы еще одна жалоба на тебя, ты у меня овощем станешь. В курсе каково это? — присев рядом со мной, он дождался, пока я подниму на него взгляд. — Мочиться под себя будешь. Все понял? Я тебе это обеспечу. Поверь у меня большой опыт.

Что-то не особо хотелось проверять это на себе.

— Поднялся! — велел он.

Опершись на диван, я выполнил его просьбу.

— Мне охота плюнуть тебе в лицо! Но поскольку я не собираюсь опускаться до твоего уровня, делать это не стану. Но очень хочется! — продолжил дядя Саша. — Ты мне как сын. Я тебя знаю с момента твоего рождения! И поверь мне, если придется, сделаю из тебя человека. Если твой отец не может справиться с твоим характером, то для меня это как раз плюнуть. И твой язык вырву, если еще раз услышу какие-то матные отвратительные слова! Понял?

— Да… — крепко я сжал челюсти.

— Тем более сказанные в сторону матери! Да как тебе не стыдно! — все-таки он, вновь не выдержав, толкнул меня. — Ты у родителей один! Один! Что это за подростковый возраст? Тебе пятнадцать, что ли? Она и так тебя чуть не потеряла при родах! Как ты себя ведешь?

Отвернувшись от него, я перевел взгляд в сторону окна.

— Ну рыдай, рыдай. Как девчонка!

Сильно надавив пальцами на глаза, я растер ладонями лицо.

— Пошел вон отсюда! Мне надоело на тебя смотреть. А сопли свои подтирай где-нибудь подальше.

Я не знал, что ему сказать.

— Ты оглох? Вали! Чтобы я не видел тебя. Пока ты не извинишься перед матерью, для меня тебя не существует. Пошел отсюда!

Протирая глаза, я вышел в коридор, прикрыв за собой дверь. Направившись в туалет, я облокотился на холодную раковину и только спустя некоторое время, приведя мысли в порядок, заставил себя посмотреть в зеркало, висевшее передо мной.

У меня сильно болела шея, болела голова. От этой тупой боли все передо мной периодически кружилось, и я боялся в один момент упасть. Тут я понял, что у меня началась паника, и все стало только хуже. Я был в ужасе от того, что случилось, был страшно зол и в тоже времени потерян. Мне пришлось. Пришлось все это терпеть, ведь… постоять за себя это значило замахнуться на близкого мне человека. Это было бы точно финалом. Меня бы просто убили. Сразу же. Я становился все злее и злее, от каждого удара. Но… боль, которая возникла во мне после слов Пашиного отца о том, что моя семья едва не лишилась ребенка, была несравнима с той физической, которая была до этого. Да, я как-то пару раз слышал о том, что при моем рождении были проблемы, и меня возвращали к жизни самыми что ни есть экстравагантными способами, но… я же этого не помнил, я же… этого не ощущал, поэтому… для меня это был просто… какой-то рассказ… какое-то воспоминание родителей, в основном матери, которая, в принципе, не любила об этом говорить. Но сейчас, в этот момент, услышав это от дяди, от человека, который… тоже об этом знал и помнил, что пережили в те дни мои родители, я вспомнил о том, что наговорил вчера матери. Мне было больно. Сейчас я чувствовал глубокую боль где-то внутри себя, в сердце, а не ту, которая казалась уже совсем незаметной в области шеи.

— Да что такое-то? — опустившись на пол, я прижался спиной к холодной стене.

Растирая лицо, я не понимал, что вообще делаю в этом мире. Для чего существую, если все, что я делаю, в итоге приводит к тому, что от меня отворачиваются. Потому что я чудовище, которое может загнобить даже самых близких.

Потянувшись к карману джинс, я вытащил дрожащими руками мобильный. Но на мой звонок он не ответил. Не взял трубку. А ведь в таком состоянии я мог говорить только с Пашей. Только с ним. Но его не было рядом. Не было даже в городе. Я остался один. Никому ненужный.

Было больно. Очень.

— Алло? — услышал я через некоторое время. — Дима?

— Привет, — я еле-еле заставил себя произнести это слово.

— Привет.

У меня закончились силы. И я не знал, что говорить дальше.

— Что-то случилось? — это был очень неуверенный вопрос.

— Да, — закрыв глаза, произнес я. — Мне очень плохо. Прости. Прости, что я позвонил тебе.

Она ничего не ответила мне на это. И тут я понял, что ей все равно… ведь сам же сделал все для того, чтобы и ей… и ей было на меня плевать.