Ванильный вкус поцелуя

Глава девятая

Стефани думала, что они полетят в Тоскану на самолете, и никак не ожидала, что они воспользуются частным вертолетом, а пилотом будет сам Матео. Сколько еще сюрпризов у него припасено?

— Нервничаешь? — спросил он, надевая шлем.

— Немного.

— Никогда не летала на таких раньше?

Она покачала головой, стиснула зубы и с шумом вдохнула, когда вертолет поднялся и над Тирренским морем направился к северу.

— Расслабься, Стефани, ты в надежных руках, — улыбнулся Матео.

— Не сомневаюсь, — ответила она. — Но пока мы в воздухе, я буду лучше себя чувствовать, если ты сосредоточишься на полете.

— Я летаю семь лет, — засмеялся мужчина, — и ни разу не был и близко к аварии. А этот вертолет — первоклассный. Покойный муж Коринны купил его незадолго до своей кончины, а он всегда хотел иметь все только самое лучшее. Откинься на спинку и наслаждайся зрелищем, cara. Обещаю благополучно приземлиться.

— А где точно приземлиться? — Стефани посмотрела вниз — по краю кобальтовой сини воды тянулось побережье. — Тоскана занимает довольно большую территорию, а ты не называл точного места. Мы летим во Флоренцию?

— А ты бы хотела?

— Очень. Я так много о ней читала. — Флоренция привлекала ее романтикой и была в списке мест, которые необходимо посмотреть, когда Саймон станет немного постарше.

— Тогда мне жаль разочаровывать тебя, потому что я везу тебя в Лукку, где я родился. Это маленький, средневековый город, не такой модный, как Флоренция, но это настоящая жемчужина. Там почти нет транспорта, мы сможем везде ходить пешком или ездить на велосипеде, а потом я повезу тебя в горы, и ты увидишь, как делают вино и оливковое масло.

— Звучит заманчиво.

— Верно. Если бы мы остались дольше, я и во Флоренцию отвез бы тебя, но придется отложить это до следующего раза.

Стефани не возразила ему, что, возможно, следующего раза не будет, потому что за этим мог последовать вопрос: «а почему?». Вместо этого она поинтересовалась:

— Тебе приходится летать из-за работы или ты делаешь это для удовольствия?

— В основном из-за работы. Мне удается быстро попасть из любого места на Ишиа.

— А Коринна не возражает?

— Почему она должна возражать?

— Ну, ты живешь в коттедже садовника, поэтому я полагала, должен работать на нее. А поскольку это ее вертолет…

Матео как-то странно рассмеялся. Или ей только послышалось?

— Ты действительно мало знаешь обо мне, Стефани.

— Мало, — согласилась она. — И, рискуя стать надоедливой, хочу снова обратить твое внимание, что за пределами спальни мы фактически ничего не знаем друг о друге. И дело даже не в прошедших десяти годах…

— Тогда в чем же?

Она пожала плечами. Огромная задача, которая стояла перед ней, вдруг показалась невыполнимой.

— Дело в том, что мы с самого начала ничего не знали друг о друге.

— Мы знали достаточно, чтобы нам было хорошо вместе!

— И это почти все. Ты взялся неизвестно откуда, и мне даже не пришло в голову спросить, почему.

— Ты знаешь. Я приехал, чтобы выяснить, можно ли использовать в производстве изобретение твоего дедушки.

— Да, но, учитывая, что Каррара находится на другом конце света по отношению к Онтарио, очевидно, было что-то еще. Но я никогда ничего не спрашивала о тебе лично или о том, какую ты вел жизнь. Я только и думала, как снова улизнуть из дома, чтобы заняться с тобой любовью. Интересно, каким образом ты узнал о его конструкции? Мой дедушка был геологом, широко признанным в своей области, но он никогда не печатался в профессиональных журналах или где-то еще.

— Я знаю, и никогда не мог этого понять. Он мог бы стать миллионером, если бы запатентовал свои идеи.

— У него имелись деньги, и он не думал о том, чтобы их приумножить. Он получал удовольствие от возни с металлом. Так все же, как известие о том, что ему удалось сделать, дошло до Италии?

— Твой дедушка и мой познакомились в конце Второй мировой войны. И хотя они принадлежали к разным мирам, у них было много общего. Им не нравилось принесенное войной насилие, к тому же оба занимались бизнесом по добыче камня и имели в головах множество идей. Поэтому они и после поддерживали связь. Когда мой дед услышал, что твой придумал изобретение, которое может коренным образом изменить традиционный способ резки гранита, он послал меня разузнать, нельзя ли применить это и в мраморной промышленности.

— Если они были такими хорошими друзьями, почему же твой дедушка не приехал сам, а прислал тебя?

— Тогда он уже не мог путешествовать. Раны, полученные в войне, привязали его к дому. К счастью для меня, а? А иначе я бы встретился с тобой только этим летом.

О, как бы Стефани желала этого! Но тогда бы у нее не было любимого сына.

— Ты ничего не сказал о своей бабушке, — произнесла она, чувствуя, что затрагивает опасную тему. — Она еще жива?

— Si.

Сердце чуть не выпрыгнуло у нее из груди. Тем не менее Стефани задала следующий вопрос:

— На кого она похожа?

— Более старый вариант моей матери.

— Твоей матери? — Открыв рот, она уставилась на него, не в силах скрыть удивления. — Я думала, ты говоришь о родственниках отца.

— А, понятно! Нет, моя бабушка со стороны отца умерла, когда мне было шесть лет, поэтому я не очень хорошо ее помню. На Ишиа я приезжал к ним на лето, но восемь лет назад не стало и деда. А прошлой зимой умер мой второй дедушка. — Матео горестно поджал губы.

— Мне кажется, вы были очень близки. — Стефани с сочувствием сжала ему руку.

— Он фактически заменил мне отца, и мне очень жаль, что ты его не увидишь. Он был бы счастлив, если бы узнал, что я наконец обрел любимую женщину.

От этих слов сердце Стефани мучительно заныло. Если бы Матео только знал, какую тайну скрывала она от него все эти долгие годы, он бы так не говорил.

— Ты не был близок с отцом? — спросила она.

— В общем, да. Отец трагически погиб на работе, когда мне было одиннадцать. Я был истинным наказанием. Если бы дед не держал меня в узде, я бы вырос шалопаем. Хотя, — он усмехнулся, — некоторые считают, что я такой и есть!

— Я так не думаю. Каким бы ты ни был раньше, с тех пор ты прошел длинный путь. Твой дед гордился бы тобой.

— Надеюсь. Я многим ему обязан. — Матео помолчал, потом пристально посмотрел на сидевшую рядом женщину. — Твоему Саймону тоже понадобится такое руководство, Стефани. Подростковый возраст опасен для любого мальчишки, а когда у него нет отца — особенно.

— Я хорошо знаю об этом, — холодно заметила Стефани, избегая его взгляда.

Расценив ее прохладный ответ как продолжающуюся нервозность, Матео нажал какую-то кнопку.

— Немного музыки поможет тебе расслабиться. Чего бы ты хотела? У нас есть ноктюрны Шопена, звуковая дорожка из…

— Шопена, — прервала Стефани, довольная тем, что нашлась уважительная причина прекратить разговор. Для большей убедительности она откинулась на спинку с мягким подголовником и закрыла глаза.

Когда послышались звуки рояля, Стефани ощутила, что ее уносит в приятную призрачную дремоту. Возможно, имело значение, что предыдущей ночью она почти не сомкнула глаз, но, когда она вновь открыла глаза, вертолет уже совершал посадку, мягко прикоснувшись к земле.

Матео заглушил мотор, снял шлемофон и улыбнулся.

— Добро пожаловать в Лукку, Стефани. Не я ли обещал доставить тебя сюда в целости и сохранности?

— Да. Прости, что сомневалась.

— Я стараюсь сдерживать свои обещания. Особенно, данные тебе, mi innamorata, моя любимая.

Он так нежно сказал это, что Стефани стало совестно. Не в силах больше выносить его страстного, полного любви взгляда, она отвернулась.

Матео заметил, что она расстроена, и довольно резко спросил:

— Что с тобой, Стефани? Передумала проводить со мной уикэнд?

— Нет, — ответила она, внезапно приняв решение. Может быть, с точки зрения морали, она и обязана рассказать ему, кто настоящий отец Саймона, но зачем портить великолепие момента? Не разумнее ли сначала полностью насладиться интимными переживаниями и надеяться, что они смягчат неизбежный шок от последующего признания? — Независимо от того, что будет дальше, об этом уикэнде я никогда не пожалею и буду всегда помнить.

— Тогда к чему этот унылый вид? Ты все-таки жалеешь, что не взяла Саймона?

— Нет. Конечно, я скучаю по нему, но я действительно хочу, чтобы эти несколько дней мы были только вдвоем. Если я и кажусь озабоченной, это потому, что я потрясена — полетом сюда, всем, что ты рассказал мне, ощущением, что я шагнула в прошлое. В этом трудно разобраться сразу.

— А в довершение всего день был утомительным, и ты, наверное, проголодалась.

— На самом деле, нет. У меня был поздний ланч. Но я бы с удовольствием отдохнула.

— Тогда хорошо, что наш наземный транспорт на месте. — Матео помог ей выйти из вертолета и указал на припаркованную невдалеке «феррари», из которой вышел человек. — Знакомься, это Адриано.

— Buona sera, signora. Добрый вечер, синьора! — На смуглом лице шофера сверкнула улыбка. Он принялся перекладывать вещи из вертолета в багажник.

Стефани отметила его суровую красоту и крепкое телосложение. Лет ему было около пятидесяти.

Усаживая Стефани в машину, Матео крикнул:

— Убери отсюда вертолет, Адриано, и подготовь его к утру понедельника, хорошо?

— Si, signor De Luca. Будет сделано. — Он еще раз улыбнулся Стефани. — Buon divertimento, signora. — Что означало: «Приятных развлечений, синьора!»

— Что он сказал? — поинтересовалась Стефани, когда они отъехали.

— Что, несмотря на то, что ты будешь постоянно заниматься со мной любовью, он надеется, что ты не слишком меня измотаешь и я смогу долететь с тобой обратно до Ишиа.

— Он так не говорил! — Стефани искренне рассмеялась.

— Может быть, не прямо так, но смысл от этого не меняется. Он пожелал тебе хорошо провести время. Ты очень устала, cara?

— Теперь уже нет. Я рада снова оказаться на твердой земле.

— Тогда я бы хотел тебе кое-что показать. К тому же мне надо поговорить с тобой.

Стефани почувствовала некоторое беспокойство.

— Звучит серьезно.

— Может быть, важно, но не серьезно, как это понимаешь ты.

Они ехали по узкой, с множеством поворотов дороге, которая вилась среди холмов, освященных золотистым светом раннего вечера. Спустя полчаса показалась вывеска «Частная собственность. Въезд воспрещен!», и «феррари» стала подпрыгивать на по неровной, заросшей сорняками дороге. Наконец машина остановилась на берегу маленького озера.

— Прогуляемся немного?

— Как хочешь.

Матео помог ей выйти и взял за руку.

— Ты не спросила, где мы остановимся.

Стараясь показать беспечность, которой не ощущала, Стефани спросила:

— Остановимся здесь?

— Я бы не отказался от такого времяпровождения с тобой, но… мои мама и бабушка ждут нас.

— О! — Такого поворота женщина никак не ожидала. — И ты подумал, что мне может не понравиться такая идея, потому что?..

— Потому что в Италии мужчина только тогда приглашает синьору познакомиться с семьей, когда имеет в отношении нее серьезные намерения. Если ты, Стефани, не готова к такому, только скажи, и я договорюсь о гостинице. Я так и хотел поступить вначале, но, когда мама с бабушкой узнали, что я привезу тебя в Лукку, они поняли, что в моей жизни появилась не просто женщина, что ты важна для меня, как никто другой. И поэтому попросили, чтобы мы остановились в нашем доме. Что ты чувствуешь по этому поводу?

Что она чувствовала? Была польщена, испытывала страх! От ощущения вины у нее заболело сердце. Матео предлагал ей больше, чем она могла надеяться. Но что будет, когда он узнает о ее обмане? Захочет ли находиться с ней под одной крышей, когда она расскажет о Саймоне? Захочет ли вообще видеть ее?

— Ты колеблешься, — пробормотал он, нежно проводя пальцем по ее щеке. — Не слишком ли много я взял на себя? Не слишком ли скоро?

— Нет, — покачала головой Стефани. — Я очень тронута великодушием твоей семьи.

— Тебе следует знать, что моей матери шестьдесят шесть лет, а бабушке восемьдесят семь.

— А это имеет значение?

— Они старой закалки, поэтому мы должны будем спать в разных спальнях.

Нельзя будет лежать в объятиях Матео всю ночь? Нельзя будет заниматься с ним любовью, пока оба не насытятся, а потом, немного отдохнув, проснуться и снова заниматься любовью? Ведь только это могло ее спасти от гнева Матео и заставить простить ее.

Слезы брызнули из глаз Стефани.

Увидев у нее в глазах разочарование и неправильно истолковав его причину, мужчина принялся ее успокаивать.

— Не плачь, tesoro, сокровище, не плачь! Мы найдем другой способ быть вместе. — Матео принялся осыпать ее лицо поцелуями. — Вот здесь… сейчас. Мы можем здесь насладиться друг другом. Пошли со мной, Стефани.

Несмотря на возникшее желание, Стефани горячо возразила:

— Нет! Кто-нибудь может увидеть…

— Никто не увидит, — успокаивал Матео.

— Но ведь это частная собственность, а люди здесь считаются с такими предупреждающими знаками.

— Тогда как мы оказались здесь? — Он снова поцеловал ее и сам ответил на свой вопрос: — Потому что нам разрешено. У меня есть специальное разрешение.

Прикосновения губ и звука хриплого от желания голоса было достаточно, чтобы Стефани безоговорочно сдалась. Закат окрасил небо малиновым светом, все вокруг пестрело желтыми и красными цветами. Тихий шепот волн, разбивающихся о берег, смешивался с замолкающим щебетанием птиц.

Стефани чувствовала себя словно в райском саду. Она дрожала от предвкушения, когда Матео снимал с нее одежду и гладил ее обнаженную кожу. Отдалась восхитительному чувству, когда он проник в нее.

Матео взглянул в ее глаза и спросил:

— Знаешь, почему я бросил тебя тогда? Знаешь, Стефани?

— Да, — ответила она. Это слово было подобно вздоху. — Я хотела большего, чем ты мог дать.

— Неправильно, tesoro, сокровище. — Матео дразнил ее своими движениями, чувствуя ответную реакцию. — Потому что я испугался чувств, которые ты разбудила во мне, эмоций, которых я не мог контролировать.

Она вцепилась пальцами в сильные плечи, подняла бедра ему навстречу.

— Ты не был готов, Матео, — выдохнула она.

— А сейчас я готов, — прохрипел он.

Обхватив ногами его талию, Стефани полностью отдалась поглотившему ее чувству. Что бы ни было у них в прошлом, какие бы неудачи ни ожидали их в будущем, этот момент был единственно правильным, честным и прекрасным, и ей безумно хотелось сохранить его в памяти навсегда.

Стефани поймала себя на мысли, что хочет от Матео ребенка. Еще одного! И когда их тела слились во взрыве кульминации страсти, она испытала краткое, но острое чувство потери оттого, что он, как всегда, принял меры предосторожности.

Правда, разум вернулся к ней достаточно быстро, и Стефани испытала благодарность, что хотя бы Матео проявил ответственность и предусмотрительность. Но, увы, недостаточно быстро, чтобы не произнести слов, которых больше нельзя было сдержать.

— Я люблю тебя, Матео, — прошептала Стефани. — Я очень тебя люблю!

— Ты вся дрожишь, Стефани, — с беспокойством произнес он.

— Нет, — попыталась возразить она.

— Да! — Матео принялся лихорадочно собирать ее одежду. — Позволь мне помочь тебе одеться.

Вся похолодев, Стефани тихо спросила:

— Ты слышал, Матео, что я сказала?

— Я слышал. — Мужчина помог ей застегнуть блузку.

— И это все, что ты можешь ответить? — Ее голос был глух.

— Ты удивила меня, вот и все. — Матео говорил словно совершенно незнакомый человек. Стряхнув песок с ее юбки, он тоже принялся одеваться.

Уязвленная таким равнодушным ответом, Стефани спросила:

— Для тебя было бы лучше, если бы я молчала?

— Конечно, нет, — возразил он. — Какой мужчина не пожелал бы услышать эти слова от женщины?

— Очевидно, ты!

— Не так, Стефани. Я просто не верю, что ты сказала это всерьез.

— Как ты можешь сомневаться?! — вскрикнула она.

— Мне кажется, ты мне не доверяешь. Что-то тебя гложет. Вот когда ты по-настоящему произнесешь: «Я люблю тебя», я буду безмерно счастлив услышать это. — Матео вздохнул и обнял ее за плечи. — Все не так, как раньше, Стефани. На этот раз я не сделаю тебе больно.

В ее глазах потемнело.

— А если я сделаю тебе больно, — еле выдавила она.

— Ты не сделаешь. В тебе нет ничего, что может причинить боль.

О, милостивый Боже! Ей надо было рассказать все сейчас. Но… она не могла. Стефани хотела сначала прожить эти несколько драгоценных дней, прежде чем его глаза потемнеют от гнева, а голос станет холодным и далеким, и ему уже будет все равно, любит она его или нет, потому что Матео будет испытывать к ней лишь отвращение и ненависть!