Глава 22 Всякое бывает, но чтобы такое…
- Здравствуйте.
Карл Яковлевич кивнул, а затем приветливо улыбнулся консулу.
- Здравствуйте, - я последовал примеру председателя комитета.
Вежливость, она ещё никому никогда не помешала.
Попов вслед за нами поздоровался с человеком за столом. Он чуть позади нас стоял. Как бы в роли сопровождающего.
Консул захлопнул папку с бумагами и отложил её в сторону. Всё это он с показной ленцой сделал. Ещё и вздохнул тяжело.
- Что вам надо?
Чего-чего, а приветливости на его лице не наблюдалось. Наоборот – недовольство. Какие-то тут без его разрешения в кабинет заявились и от важных дел отвлекают.
Карл Яковлевич представил меня.
- Доктор Воробьев, старший врач полка. Обратился с просьбой…
Консул даже не дал председателю комитета договорить.
- Доктор? – хмыкнул сидящий за столом.
Да, на доктора я сейчас мало походил, но вести себя прилично всё же как-то консулу было можно.
- Доктор, - подтвердил я. – Прибыл из Франции.
- Из Франции? – скривил морду консул.
- Из Франции, - подтвердил я.
- Из войск генерала Лохвицкого?
- Да.
- В Ля-Куртине были?
Лицо консула багровело на глазах.
Карл Яковлевич был выключен из разговора взмахом его руки.
- Да, конечно, - не стал скрывать я.
- Безобразничали?
Ну, совсем сейчас консул себя неправильно ведет… Не так я как-то дипломатических работников представлял.
- Нет, не безобразничали. Мы требовали отправки на родину.
- На родину? – консула даже в кресле подбросило. – Предали вы родину!!!
Консул ударил кулаком по столу.
Что-то не получался у нас разговор. Совсем не получался…
Карл Яковлевич, это было по нему сейчас хорошо видно, такого развития событий никак не ожидал. Вид у него был несколько растерянный и какой-то, можно сказать, даже виноватый. Хотя, с чего?
- Жаль, что не перебили вас всех там! – сорвался почти на визг консул.
Кулак его вновь ударил по столу. Причем, дважды.
Мля…
Что его так заело-то? Вот так инсульт некоторых и хватает…
- Позвольте, мы за поддержкой в зависящем от Вас вопросе пришли… - в голосе председателя комитета помощи русским военнопленным металла сейчас было хоть отбавляй.
- Бунтарям и дезертирам я никакой поддержки и помощи не оказываю!!! – палец консула указывал на дверь. Он даже в кресле привстал и вперёд наклонился.
- Вы обязаны помочь! – закусился на хозяина кабинета Карл Яковлевич.
- Я… Я вам совершенно ничем не обязан! Разговаривать даже не желаю!
Консула даже потрясывало немного.
Мля…
Ненормальный какой-то… Электрическим током ему надо лечиться.
Лицо консула из красного превратилось в белое. Он трясущейся рукой сгрёб со стола колокольчик и замахал им в воздухе.
Что уж так-то…
Точно, сейчас его кондрашка хватит.
Карл Яковлевич сделал пару шагов к столу консула. Остановился. Упёрся глазами в сидящего.
Мне показалось, что не сдержит сейчас он себя. Он – председатель комитета, а с ним тут так…
Дверь за нашими спинами распахнулась и в кабинете консула народа прибыло.
Один, два, три, пять… семь. Трое, обмундированных как уже виденный мною швейцар, и четверо в штатском.
- Вывести! Арестовать!
Совсем что-то консул краев не видит…
- Прочь!!! – рявкнул Карл Яковлевич.
Швейцары и штатские отпрянули к стенам.
Председатель комитета махнул рукой мне и Попову на дверь.
- Уходим!
Впрочем, далеко уйти нам не дали. В коридоре меня, Попова и Карла Яковлевича встретили швейцарские жандармы. Гадать не надо, их обиженный Афанасием хранитель дверей вызвал.
Во попал…
Карл Яковлевич и Попов отделались проверкой документов, а я оказался в жандармском управлении.
- Пермиссьон, - ещё раз потребовали там от меня.
Спросили бы что полегче… Нет у меня пермиссьона. Где я его возьму.
Интерьеры у меня сегодня менялись, словно в калейдоскопе. Часа не прошло, как я оказался в местной тюрьме.
Перед тем, как отправиться в камеру, меня с ног до головы обыскали. Отобрали все мои небольшие деньги, сигареты, спички. Лишился я и ботинок, а также гимнастерки и брюк. Их-то зачем отняли? В камере я оказался в одном нижнем белье.
Зверьки? Они – при мне. Золотые фигурки, как правильно и сказать, умеют морок какой-то наводить. Все, кроме меня, на них в упор смотрят и не видят, трогают, а не ощущают. Это я ещё до японской войны в селе Федора заметил. Сначала я их прятал, как мог от чужих глаз скрывал, а потом понял – для других их, как и нет. Как-то в бане у Федора я пояс с ними снял, на лавку положил, а бузник на него сел и не заметил. Чудеса? Ещё какие…