Варела

Глава 11

Совещание у подполковника Анисимова было сразу после обеда. И Краевский смог познакомится с остальными сотрудниками отдела. Первым заговорил майор Николай Верещагин, совершенно рыжий тип, у него и брови, и ресницы были рыжие, и надо полагать вся остальная растительность на теле тоже. Про Верещагина Сергей слышал, что его прозвище «Старовер», мужик крепкий и характером и здоровьем, и хватка у него была как у бульдога. Если вцепиться, то дело доведет до конца, чего бы это ни стоило. В общем, уважительно о нем отзывались.

— В общем так… согласно заключения судебников, в организме Новикова обнаружено немалое количество клофелина, и на момент совершения выстрела он был в отключке, что подтверждают смывы с руки покойного. Следов пороха на ней не обнаружено. Поэтому речь идет об убийстве. Единственная версия об убийце, что это тот же человек, что убил нашего Старостина. Экспертиза подтвердила, что ПМ, найденный у тела Новикова, тот самый.

— Понятно, — кивнул Анисимов, — Что скажем по документам?

— Кхы, — кашлянул капитан Пустогачев Иван, лысеющий брюнет, с азиатскими глазами. То ли бурят он был по национальности, то ли эвенк, сложно сказать, и фамилия определенности не вносила, — Загранпаспорта настоящие, выданы три года назад, когда супруги Листопад выезжали по путевке в Турцию, виза в обоих паспортах полученная на въезд в США, рабочая, на три месяца. Момент, когда именно из квартиры были выкрадены паспорта и отвезены в Американское посольство, установить не удалось. Но учитывая, что срок визы начался с сегодняшнего дня, думаю, что не менее чем две недели назад это было сделано. А вот момент похищения Листопад Ольги установлен точно, благодаря прослушке. В 15:47 в квартире прозвучал звонок по телефону, хозяйка ответила, что сейчас выйдет, переспросила какая машина. Её вызвали из квартиры по надуманному поводу, и примерно, в это же время увезли. А записку, судя по звуку открывающейся двери, подкинули около шести часов вечера, что позволяет предположить, что расстояние до места нынешнего нахождения около часа пути. Можно рассмотреть как вариант ближайшие дачные поселки…

— Относительно записки, — начала говорить без приглашения Риточка, она была самая молодая из присутствующих, не считая Краевского, но вроде уже в капитанском звании. Маргарита Ковальчук, была хороша собой, и вызывала не здоровые взгляды сотрудников, но по слухам находилась под покровительством шефа, и с непристойностями к ней приставать побаивались.

— Записка распечатана на лазерном принтере, отпечатков пальцев и биологических материалов на ней не обнаружено. По поводу цифр, указанных в ней, удалось установить, что да, был некогда такой городской номер 2-09-33. Это телефон был установлен в конце 80-ых годов на квартире, где проживали родители Листопад Михаила, по улице Революционной дом 16.

— А кто сейчас там живет? — спросил Анисимов.

— Не узнавала.

— Понятно, надо бы узнать, — сказал подполковник, и продолжил, — Разрешите представить нашего нового сотрудника отдела лейтенанта Сергея Краевского. Это он обнаружил записку и вел дело Листопада. И в аэропорт на поиски агента он выезжал. Есть результаты лейтенант?

— Согласно записям с камер наблюдения, — дрожащим голосом начал Сергей, он внезапно сильно разволновался, услышав про номер телефона, который объяснял цифры. — В аэропорту было три человека так или иначе знакомых с Колдуном… Э-э-э… простите Листопадом, с которым агент назначил встречу. Первый был одноклассник, встречающий жену с дочкой — рейс из аэропорта Внуково, второй бывший сотрудник, работавший с Листопадом в компании АО «Энергия» — встречал родителей из отпуска, и наконец, третьим …. вернее третьей встречающей была девушка, работающая до недавнего времени секретаршей в ИП Технолоджи, и конкретно у Артема Новикова, некая Лилия Манита. Встречала она не родственников, а вроде какую-то подругу. Поэтому возможно нужно изучить именно её связи. Во-первых, у неё нет прямого алиби в виде встречи родственников, и во-вторых, она вполне могла выполнять просьбу того же Новикова, и передать Кол… Листопаду просто новое место встречи с агентом.

— Твои соображения относительно алиби понятны, но хороший агент об алиби заботиться в первую очередь, поэтому всех троих нужно держать в поле зрения. Есть ещё что?

— Да, вот тут случайно остались газеты из дела…., - приободренный конструктивным разговором, Краевский решил поделиться информацией, — Это собственно о цифрах 0933, а тут как раз говориться, что прошла выставка инженера Листопад третьего сентября девяносто третьего года…

— А само дело где? — спросил, насупившись, Пустогачев.

— Само дело передано наверх, как и Листопад, — ответил Анисимов.

— Арестован? — удивился Краевский.

— Нет. Просто работает на правительство.

И почему я не писал только одни пейзажи? Думал я, смотря на прекрасный закат, алым заревом озаряющий макушки деревьев. Писал. Именно пейзажи разошлись у меня в первую очередь. Но хотел ещё высказаться. А одними пейзажами не объяснишь, что думаешь. А вот портреты не удавались… И триптих — «князь Мышкин», «Рогожин», «Настасья Филипповна» — скорее исключение из правил. Да и не хотел я особо выставляться, если бы, не родители. Это мама отвезла мои картины, показала председателю союза художников. Он одобрил. Но самым поразительным было от той выставки, что среди всего прочего был куплен мой автопортрет, где я показал, что мне стыдно за то, что делаю. Ведь я периодически остро чувствовал своё несовершенство. Не хотел приходить на выставку, а повесить свой автопортрет, его я писал последним, с цифрами 0933, где спрятаны не только дата, но и телефон мамы…, который помню всегда. И который так хочется периодически набрать, чтобы услышать её молодой голос, и узнать как у неё дела. Она так в меня верила. Не оправдал я её ожиданий. Не вышел из меня ни Левитан, ни Шишкин.

— А-а-а, а-а-а, — застонал Федотов за спиной. В сознание он больше не приходил. Только изредка стонал, и скрипел зубами. А у меня кончились силы петь. Да и идти тоже силы кончились. Я оптимистично говорил два часа, но прошло уже четыре, а деревня не появилась. Может потому, что я плетусь как черепаха, а может, что чуть отклонился в сторону, и деревня осталась где-то справа или слева… Скоро должна наступить ночь, и вместе с ней жуткий, вымораживающий холод. Надо было думать о привале и ночевке. Припасов почти нет, две банки тушенки, да шесть сухарей, которые нынче модно называть галетами. Воды осталось грамм двести во фляжке, и ручьи по дороге не попадаются. Это было самое паскудное. Пить хотелось неимоверно, но я оставил воду Сашке, и запретил себе к ней прикасаться.

В окончании Константин Дмитриевич Анисимов раздал краткие указания, каждому из участников. Верещагину, Пустогачеву, и Рите с Сергеем, которых определил в пару проработать — кто сейчас живет по искомому адресу, и узнать максимально, про трех человек засветившихся в аэропорту. Краевский если поначалу не ожидал, такого поворота, и не знал как себя вести со старшей по званию, но к концу рабочего дня был рад, этому стечению обстоятельств. Маргарита открыла ему на глаза на многие возможности конторы, о которых он ранее имел весьма смутные представления. Узнать удалось многое.

Во-первых, одноклассник Колдуна — Барчан Виталий, занимал не последнюю должность в управлении железной дороги, и на работу ходил ежедневно. В этом году из города никуда не выезжал, и соответственно с паспортами смотаться за визой никак не мог, а и из удаленной переписки в соцсетях, была выяснена некая подробность прежних отношений. В школе оба — Колдун, и Виталий были влюблены в одну девочку, их одноклассницу. И если Виталий с ней целовался, то Колдун лишь втайне писал стихи. Поэтому хоть они и были приятелями, но дружба не сложилась. После окончания школы их пути в реале не пересекались, была лишь встреча одноклассников на двадцати пятилетие выпуска.

Во-вторых, бывший сотрудник Колдуна, Тастановский Андрей с Колдуном был в хороших отношениях, и очень жалел, что тот уволился. Но после увольнения отношения они не поддерживали. Поездка за текущий год у него была одна, в командировку в Питер, но была в Апреле месяце. Более из города он не отлучался.

В третьих, секретарша Лилия Манита, к Листопаду М. нежных чувству не питала, а скорее наоборот, испытывала острую неприязнь. Будучи в прошлом любовницей Новикова, жила обеспечено. Поскольку Новиков купил ей квартиру, автомобиль. После закрытия ИП Технолоджи стала владелицей бутика, где торговала элитным женским бельем. В данный момент состояла в связи с известным в городе бизнесменом Коротковым Кириллом Александровичем, имеющем сеть магазинов и супермаркетов. Так же Коротков являлся владельцем популярного ресторана «Деревня Егоркино». Где подавались блюда из всевозможной живности: медведей, лосей, оленей, зайцев и т. д. Данных о перемещениях Лилии было много. В Январе месяце была в Арабских Эмиратах, в Мае уезжала в Турцию, в Июле посещала Пекин, где видимо это элитное женское бельё и закупала. В столицу в интересующий период не выезжала.

Опять мимо, подумал Краевский, и как бы даже был этому рад, поскольку изначально не видел в этих трех подозреваемых.

— А почему ты несколько раз назвал Листопада Колдуном? — спросила Рита, которой, кажется, всё кроме этого момента было известно.

— По делу он у меня проходил как Колдун, — охотно ответил Сергей. Он бы ей сейчас всё рассказал, что знал, настолько Маргарита ему понравилась. И это было не важно, что старше его на четыре года, и по званию старше. Девушка была мировая, и фигурой и умом бог не обидел. Да и просто такое количество информации давило на язык, хотелось поделиться.

— Он, что, правда, Колдун?

— В сказочном смысле нет. Но есть за ним некоторые странности, которые просто так не объяснишь. И возможности, которые, как видишь, америкосов заинтересовали, — сдержавшись от порыва всё рассказать, скупо ответил Краевский. И, кажется, сделал это не зря, понял он, заприметив загоревшиеся любопытством глаза Риты.

Глаза горели не только у Маргариты Ковальчук, а у ещё одного человека, когда ночью он позвонил по одному ему известному номеру. Там долго не брали трубку, но, наконец, взяли, голос в трубке был в крайне раздраженном состоянии:

— Мне надоели ваши бесконечные отговорки! Колдун от предложения отказался.

Я не знаю, стоит ли вообще иметь с вами дело? Тот аванс, что упал на ваш счет в банке в течении трех дней будет аннулирован!

— Должен вас огорчить, — прервал монолог позвонивший, — У меня его жена, и как понимаете, я не оставил Колдуну выбора.

— И что из этого? А если он не объявиться? Что вы предпримете? Сами на ней женитесь? — ехидно осведомился собеседник, — Имейте в виду, то, что я вам сказал — факт. А то, что вы говорите, лишь ваши обещания. Без результата больше прошу не звонить, и не беспокоить…

В трубке раздались частые гудки. Звонивший выматерился, и нервно заходил по комнате.

Вечером Кудряшов явления лейтенанта с докладом не дождался. Анисимов только доложил, что версий нет, и топчутся на месте. Подробностей от Константина Дмитриевича было не дождаться, он любил докладывать по всей форме, по итогам, когда уже все на мази и он на коне.

— Ты хоть понимаешь Костя, что будет если не найти быстро? Заложники обычно больше пары суток не живут.

— Понимаю, Олег Алексеевич, но пока никаких подвижек в деле нет.

На этом разговор закончился. Кудряшов набрал номер Колдуна. Телефон оказался выключен. Тогда он полистал пальцем телефон и нашел нужный номер. Нужный номер не ответил. Вздохнув, Кудряшов, набрал номер человека стороннего, но к делу относящегося, и ему ответили:

— Слушаю.

— Владимир Сергеевич, как там наш подопечный Листопад Михаил?

— Кто это?

— Это полковник Кудряшов Олег Алексеевич из города Н-ска, где вы недавно гостили.

— А… понятно.

— Как там наш подопечный? У меня для него срочное сообщение…

— Он на задании. Большего сказать не могу…, - сухо отозвались в трубке.

— У вас листок бумаги или запомните? Хорошо. Записывайте. «Нехорошо быть непослушным. Одумаешься, звони. 0933». Да, именно так, без первых цифр номера. Листопад должен понять, что это значит. Нет. Я не шучу. Жену Михаила похитили и оставили эту записку. Преступник не знает, что его нет в городе. Поэтому последствия могут быть самыми печальными. До свиданья.

Кудряшов сказал, что должен, и дал отбой.

Вот сколько раз видел по телеку, как большая кошка типа львицы или там пумы радостно прыгает на хозяина, обнимая его лапами, и каждый раз сердце замирало, поскольку до конца её намерения были не известны. Они, знаете ли, одинаково прыгают, что на добычу, что на любимого хозяина. А тут была моя вина, что за звуком волочащихся по земле носилок, я не услышал посторонние звуки. А когда услышал и обернулся, было поздно. Успел только увидеть летящую на меня пятнистую тушу зверя. Руки самопроизвольно отпустили носилки, и тело Федотова бухнулось на землю. А я инстинктивно вытянул руки перед собой. И тут же был смят и упал навзничь, сминая спиной кусты шиповника. Клыкастая пасть впилась в левое предплечье, и я ощутил, словно рука попала под пресс, и этот пресс давит и давит, норовя сломать кости. А когти выпущенные из больших лап с треском рвут ткань бушлата, кожу на плече и боку и проникают в мышцы. Острая боль в правом боку заставляет меня изогнуться, и я правой рукой отпихваю лапу, в попытках дотянутся до штык-ножа на поясе. Мельком думая о том, какого хрена не ношу его на правой стороне. Но зверюге надоедает жевать мою левую руку, и он пытается вцепиться в лицо, в горло, а я выворачиваюсь вправо, когти распарывают плечо, горячая кровь льется на спину. Но главное я успел дотянуться до штыка, и вот уже бью им снизу в мягкое, лохматое пузо. Удар! Один! Второй! Зверь отпускает левое предплечье, ревет мне в лицо, и пытается откусить руку, причинившую ему боль. Сука! Вот почему штык-ножи не точат?! Сейчас бы располосавал ему живот, что кишки наружу. Но нет, шкура протыкается тяжело, словно резиновая. А уже не думая, и не пытаясь думать, как выкрутиться, просто из последних сил, со всей дури бью ножом, хоть места для размаха совсем нет. Но мне повезло, штык заходит снизу в челюсть зверя, проходит пустоту, и втыкается в нёбо. Зверь теряет ко мне интерес, и собирается убегать. Но поздно. Теперь озверел я. Наваливаюсь телом на зверя сверху, и бью ножом снова и снова. Пока задние лапы зверя не упираются в мои колени и не скидывают меня на землю. И я без сил откидываюсь назад, тяжело и шумно дыша. А рядом шумно с бульканьем дышит подыхающий инопланетный тигр.

С перевязочным материалом было туго. Моя одежда превратилась из демисезонной в летнюю. А перфорированное когтями тело ныло со страшной силой. Чувствовал себя пельменем, который жевали, жевали, да выплюнули. И вроде не съели, но пельменю от этого не легче. Если правый бок я кое-как перевязал, то на левой лопатке и плече раны не закрывались, я чувствовал это по крови, стекающей к пояснице и ниже. Левое предплечье было сплошной синяк с четкими отпечатками клыков. Кое-как раздевшись, стащил с себя футболку, и, разорвав её на полосы, использовал её для перевязки. Вышло хрен знает что, но лучше чем ничего. Где достал, раны помазал тряпкой моченой в спирте. Громко и с наслаждением поматерился на весь лес, распугивая птиц и белок. А потом принял спирта внутрь. Почувствовал, как горячее тепло протекло в груди, а потом стукнуло по затылку. А когда подошел к Федотову и попытался поднять носилки, понял, что не могу их удержать в руках. Если правая рука держала, то пальцы левой не слушались. Они сжимались, но при малейшей нагрузке, разжимались. Словно у меня силы отняли. Наверное, сухожилие какое-то задел с тоской подумал я, и присел рядом с капитаном. Надо было что-то придумать, типа хомута, как у лошади. Или как там, у Репина, «Бурлаки на Волге»? Что там у них на плечах?

Ремень от автомата, привязанный к поясному ремню, спасли положение до первых пяти метров, потом конструкция развалилась. Фигня получилась. От отчаяния я призадумался и вспомнил свой первый раз…. Тогда, когда лежал на грязном льду и ждал приближающийся Зил. Ведь тогда я открыл портал просто в воздухе, и грузовик перешел неизвестно куда вместе с водителем. Иначе его исчезновение не объяснить. Что я тогда чувствовал? Отчаяние и страх. Надо как-то понять, как это… Только не переместить кого-то, а самому в обнимку с капитаном уйти в другое место, реальность. А что долго думать? Отчаяние я испытал, когда боролся со зверем. Страха только не было… За свою жизнь я давно перестал бояться, только за родных. Надо попробовать. Сомнения и неуверенность в собственных силах преследовали меня всю жизнь, поэтому, никогда не рвался на руководящую работу, а если и были подчиненные, то придерживался принципа — хочешь, чтобы было хорошо сделано — сделай сам. Бог, с ним, с прошлым! Теперь и сейчас, когда нет никаких физических сил, нужно попробовать. Я может, и переживу эту ночь, но Федотов без медицинской помощи и мощных антибиотиков, похоже, к утру загнется. Рану его не смотрел. Бинты менять нечем, и заштопать лучше, не смогу, лекарств нет. Есть какие-то в аптечке, но это что-то типа антидота, или транквилизатора. Разовые уколы.

Пристроившись рядом с носилками капитана, я перевернулся на живот. Левой рукой обхватил носилки, а правую вытянул перед собой, взглядом уставившись в мертвого зверя.

Утром Краевского вызвал шеф, старый шеф, вернее главный, тот который Олег Алексеевич. Сергей в недоумении прибыл.

— Вызывали, Олег Алексеевич?

— Вызвал, — хмуро посмотрел на лейтенанта Кудряшов, — Ты почему не доложил вечером как идет расследование?

— Так я думал Анисимов…, - начал оправдываться Краевский.

— Твое дело не думать, а докладывать, или я непонятно объяснил?

— Так точно. Докладываю….

И Сергей стал рассказывать о вчерашнем совещании, стараясь подавать информацию в той же последовательности, и по тем же пунктам. Но до конца ему рассказать полковник не дал.

— Про пистолет, найденный у Новикова, помимо баллистической экспертизы, что известно? По номеру пробили? Где и за кем числился?

— Не могу знать, этим Пустогачев занимался…

— Монгол значит…, - кивнул Кудряшов, и задумчиво посмотрел на пустую стену слева и постучал авторучкой, которую вертел в руках, по столу. — Вот, что лейтенант…, - полковник развернулся в кресле, и полез в сейф, стоящий рядом со столом, чтобы через пару секунд достать из него Макаров, и со стуком положить на стол — Мне нужно чтобы ты отнес этот пистолет на экспертизу, пусть пробьют где и за кем он числился.

— Сделаем, — не моргнув глазом, ответил Сергей, хотя был несколько удивлен левыми стволами в сейфе у начальника. Взяв пистолет, он сунул его во внутренний карман пиджака, от чего пиджак сразу перекосился.

— Разрешите выполнять? — произнес лейтенант, собираясь уходить.

— Ты всё рассказал?

— Нет.

— Дальше рассказывай, или уговаривать надо?

Сергей стал рассказывать дальше, и практически рассказал всё. А потом вспомнил про газеты.

— Да я тут газеты нашел в сейфе… по делу Листопада..

— Лейтенант, у тебя не сейф, а остров сокровищ? Что значит нашел? Ты почему не сдал вместе с делом? — возмутился Кудряшов.

— Да, они на самом дне были, — смутился Краевский, жалея о том, что проговорился., - думал к делу отношения не имеют.

— Что в газетах?

— Там о выставке картин, которые Листопад рисовал, и дата на газете 03.09.1993, и я вот подумал, что может эта дата, имеет какое-то отношение к цифрам в записке 0933.

— Твою мать! Как же я мог забыть! — воскликнул Кудряшов, хлопнув себя ладошкой по лысеющему лбу. — Конечно, имеет! — взволновано произнес Олег Алексеевич, и поднял трубку селектора. — Мою машину к выезду! Срочно!

Владимир Сергеевич Мурашов к звонку малоизвестного сотрудника конторы был не готов. И хотя поделиться событиями хотелось, но не с ним. А события имели место быть. Прежде всего, прошел сигнал от активированного у «зоны страха» датчика. И какое-то время он четко передавал параметры низкочастотного сигнала, неизвестного происхождения. А потом, примерно через минут тридцать сигнал пропал, и были подозрения, что датчик как и прочая аппаратура, посланная в зону аномалии вышел из строя. Но дальнейшее показало, что совсем наоборот. Пропала сама зона аномалии. Она не фиксировалась никакими приборами. Запущенный ночью дрон беспрепятственно долетел до центра бывшей аномалии. И хоть видимость была в инфракрасном диапазоне, четко прослеживались изменения произошедшие в тайге. Температура там была явно выше температуры окружающей среды, но стремительно падала. Было понятно, что миссия группы Федотова увенчалась успехом. Теперь ожидали возвращения самих победителей. Днем в зону полетело несколько дронов, и уже передали более полную и четкую картинку с центра аномалии. Сами участники группы замечены с воздуха не были, но по всей видимости должны были прибыть на следующий день.

А прибыли они ночью. Буквально через несколько часов, после звонка из Н-ска.

Владимир Сергеевич узнал об этом поздно, уже утром. По рассказам очевидцев, нашли прямо в центре лагеря два тела. Капитана Федотова в бессознательном состоянии, и раненного Михаила Листопада. Обоих определили в передвижной госпиталь. Федотову делали операцию. Состояние тяжелое, решается вопрос о транспортировки на большую землю, но не понятно, переживет ли он переезд. Узнав о произошедшем, Мурашов поспешил на встречу с Листопадом. В палатку его со скрипом, но пропустили. Военврач очень был недоволен.

— Привет, дорогой! Вижу жив и относительно здоров! — с улыбкой на лице поприветствовал больного Мурашов.

— И тебе не хворать! — ответил забинтованный как мумия Листопад.

Первое, что пришло на ум, когда оказался в лагере было крикнуть: Помогите! Ведь я и правда был не в состоянии тащить капитана без посторонней помощи. Но уж больно жалким бы вышел этот крик. Взрослый мужик, а кричать как потерпевшая женщина стыдно. Поэтому я крикнул: Врача! Срочно врача! Дежурные мой крик услышали и кинулись ко мне. Поняв на месте, кто реально нуждается в помощи, потащили Федотова в лазарет, а я поковылял следом. И пока врач занялся капитаном, на мою долю досталась медсестричка, которая ножницами покромсала мои повязки, обмыла раны, дала выпить какие-то таблетки, обколола обезболивающим, потом меня быстро заштопали, и я чуть было не заснул на кушетке, во время процедур. А потом всё-таки заснул. Просто провалился. А когда проснулся, то понял, что высшее достижение цивилизации это раскладушка. И хоть ныло всё тело, но главное была более-менее светлая голова, и появились кое-какие силы. И ещё ощутил зверский голод, что наверное без раздумий съел бы мамонта. Хотя может быть и не съел, а тильки надкусал, но всего точно. Проснулся я от того, что кто-то сильно ругался. Вернее разговаривал на повышенных тонах. Но кто это там — понял, когда рядовой доктор наук появился перед глазами. Оно и понятно, его жутко интересовало, что там было и куда делось. Постарался вкратце, но достаточно полно обрисовать ситуацию. Что проблема вроде решена, но не факт, что окончательно. Если растения от нашего климата загнулись, то не исключено, что иномерная фауна тоже продержится лишь до первых морозов. А вот сам метеорит глубоко в земле, и насколько глубоко мне неизвестно. По глазам Мурашова мне было понятно, что такое пояснение его не устраивает, но было ещё что-то, какая-то затаенная мысль в его глазах, что я с опаской спросил:

— Федотов там как? Жив?

— Без сознания пока, состояние тяжелое. Но…. у меня для тебя Михаил неприятная новость. Звонил полковник Карбышев из твоего города, и просил передать, что жену твою похитили, и оставили такую вот записку. Текст я сейчас прочитаю… Он сказал, что ты наверняка поймешь о чем это…

И Владимир Сергеевич полез в карман за бумажкой

— Сука! Это все-таки он! Я так и знал, что он! — воскликнул, после озвучивания текста Листопад и подскочил с раскладушки, откидывая байковое одеяло. — Мне срочно нужна моя одежда!

Михаил закрутился на месте, ища взглядом, что одеть, поскольку из одежды на нем были только бинты и трусы. Но тут на крик заскочил врач и начал раненого укладывать опять на раскладушку, а Мурашову приказал убираться вон. Мол, прием окончен. Владимир Сергеевич растерялся, и не знал, как помочь Михаилу, и чем он провинился, перед врачом. А потом произошло нечто странное. Листопад озлобившись сказал:

— Ну и х… с вами!

И тут же пропал. Просто растворился в воздухе. Мурашов с врачом молча и недоуменно смотрели друг на друга.