Варни-вампир 3, или Утро кровавого пира

Глава CV Барон делает предложение Хелен Вильямс и получает надлежащий ответ с комплиментом его красоте

В погоне за вампиром барон вышел в открытое море, не подумав, что делать это очень опасно, ведь стихии очень изменчивы. Где он получил навыки моряка, только Небесам известно, но было определенно, что ими он обладал, поскольку направил лодку с таким знанием дела, что вскоре приблизился к берегу.

Как только лодка достигла берега, в воду вбежал человек, схватил одной рукой лодку, а другой барона и закричал:

– Попался! Ты взял мою лодку и мне все равно кто ты и что ты, я добьюсь правосудия.

– Сколько тебе нужно денег?

– Больше, чем ты захочешь заплатить. Я не дам тебе уйти заплатив меньше фунта.

– Вот пять фунтов.

– Господи! Простите меня, ваша честь, я не имел в виду то, что говорил. Если бы я знал, что это вы, ваша честь, я бы не стал ничего делать. Я надеюсь, ваша честь всегда будет брать мою лодку, когда захочет.

Барон ничего не ответил, а сразу поднялся к скалам и зашагал к своему дому.

– Я упустил его, – пробормотал он, – все мои труды напрасны. Я думал, что избавился от этого несчастья. Я думал, что он сгниет в могиле. Будь проклята задержка, из-за которой на него непогребенного пали лучи луны. Все было напрасно.

Лицо барона было переполнено гневом, когда он подошел к своему дому и вошел через ворота сада, ключ от которых всегда был с ним, чтобы никто из слуг не знал, куда он ходит.

В такой час было маловероятно, что его кто-то встретит. Он сразу же направился в свою комнату, где некоторое время оставался погруженным в мысли. Эти мысли не были только о досадном побеге вампира. Он серьезно думал и об устраиваемых им развлечениях.

Барон не обдумывал женитьбу. Нет, он уже все решил. И он рассказал о своем намерении мистеру Лику не по неосторожности. Ему оставалось лишь выбрать жертву, которая должна была обладать обаянием, быть мягкой и дружелюбной.

К счастью для мистера Лика, барон остановил свой выбор на Хелен Вильямс, поскольку, как мы прекрасно знаем, миссис Вильямс не была против того, чтобы ее дочь была счастлива с этим джентльменом.

Сейчас вопросом было, делать предложение мисс Хелен Вильямс или нет. Безусловно, он был поражен красотой девушки. Вероятно, он знал, что он не тот человек, который сможет завладеть женским сердцем, и что если девушка согласится стать его женой, она сделает это только из жадности.

И хотя на празднике барона могли быть, и в действительности были люди, среди которых он мог найти невесту лучше, чем Хелен Вильямс, он понимал, что эти другие являются людьми богатыми, и их родственники согласятся на свадьбу, только хорошо поторговавшись.

Поэтому после некоторых размышлений барон решил, что бедность семьи Вильямс будет как раз тем фактором, который обеспечит его успех.

– Я женюсь на ней, – сказал он, – а проще говоря куплю ее. Для меня это более приятный способ решения брачных дел, чем беспокойное и утомительное ухаживание со всеми этими легкомысленными поступками и причудами.

За время его короткого пребывания в Андербери благодаря магической силе богатства барон приобрел все что хотел – слуг, экипажи и лошадей. А теперь, утром после его самого странного и загадочного приключения с трупом шантажиста он заказал свой экипаж и поехал нанести кое-какие визиты людям, которые были представлены на его празднике. Среди них была семья Вильямсов. Примерно к двенадцати часам дня он подъехал к их дому. Его приняли с такой необычной суетой, что на это было даже смешно смотреть. Но это ему подходило, потому что показывало, как они поклонялись богатству – все, за исключением Хелен, которая не появилась вообще.

Миссис Вильямс вся улыбалась и сияла, она дарила барону столько комплиментов, что, хотя он не знал ничего о дипломатическом договоре мистера Лика, почувствовал, что она очень хочет породниться с ним.

После того как эти комплименты несколько поубавились, барон сказал:

– Мадам, я надеюсь, что буду иметь удовольствие увидеть вашу дочь Хелен, которая оказала мне честь своим появлением на празднике и привлекала взгляды всех присутствующих.

– О, конечно, мой господин барон. Я уверена, что Хелен просто мечтает, страстно желает, если можно так выразиться, увидеть вас снова. Вы простите меня, я удалюсь на один момент? – сказала миссис Вильямс.

После вежливого поклона барона она покинула комнату и направилась в комнату своей дочери Хелен, которой она напрямик заявила следующее:

– Хелен, ты в курсе, что у нас в гостях барон, великий барон, барон Штольмайер из Зальцбурга? Господи! Как ты можешь быть такой глупой? Он спрашивал о тебе, а тебя нет! Кто бы мог подумать, что такой человек может внезапно поднять.

– Поднять что, мама?

– Вопрос о женитьбе, конечно! Не говори мне, что ты не понимаешь, что я имею в виду. У меня уже нет никакого терпения. Только подумай, как он богат. Ты знаешь не хуже меня, что он озолотит тебя и всю нашу семью. Могу тебе сказать, Хелен, что если ты не полная дура, он сейчас сделает тебе предложение. Это написано у него на лице.

– Но я заметила, мама, что у него всегда какое-то особенное выражение на лице. Особенно уродливое, я имею в виду.

– Хелен, ты можешь и святого вывести из себя. Какое отношение внешность человека имеет к его богатству?

– Но что мне до его богатства, мама?

– О! Господи! Я думала, что мой ребенок будет умнее, поскольку знает: я вынуждена буду голодать и растягивать наши деньги как кусок индийской резины, чтобы свести концы с концами.

– Но мама, если я не могу полюбить этого человека…

– Ты – дрянная девчонка! – закричала миссис Вильямс поднимая обе руки. – Постоянно думаешь только о себе!

– Я не могу принести себя в жертву человеку, которого я не только не люблю, но и к которому испытываю настоящее отвращение!

– Ты предпочтешь увидеть меня в долговой тюрьме, а своих сестер босиком, – воскликнула миссис Вильямс, – вот что ты сделаешь из-за своих безумных предрассудков о человеческой внешности.

– Но почему, – сказала Хелен, эти бедствия, которые никогда нас не касались, вдруг свалятся на нашу голову, если я откажу барону?

– Хелен, ты совсем не знаешь о том, что я в долгах как в шелках. В этом году мне придется забрать твоего брата Чарльза из колледжа и сделать его портным или сапожником. А тебе придется работать гувернанткой, в то время как я буду медленно гнить в тюрьме.

– Мама, – сказала девушка после паузы, – я буду делать все, чтобы снять с тебя бремя забот. Если появятся трудности я сделаю все, что смогу. Но не проси меня выйти за этого человека, которого я не люблю.

– Хорошо, хорошо, тогда просто выйди в гостиную. А может быть, барон и не захочет делать тебе предложение, может быть, я ошиблась.

Признав вероятность того, что она может ошибаться, миссис Вильямс бросила на дочь взгляд, говорящий: «Ты когда-нибудь в жизни слышала о таком благородстве и таком самоотречении?»

– Что ты хочешь, чтобы я сделала? – спросила Хелен.

– Просто выйди к нему. Ты не можешь не оказать ему простую любезность. Это обидит его, ведь он попросил тебя выйти. И потом ты знаешь, что он – джентльмен.

Хелен с большой неохотой последовала за своей матерью в комнату, где барон с нетерпением ожидал ее. Он чувствовал, что все идет не так хорошо, как могло быть, а отсутствие Хелен вызывало серьезные сомнения. Когда же наконец он увидел ее, эти страхи рассеялись и он стал думать, что его дело еще не так безнадежно.

Безусловно, манеры барона были изысканными. Это, как говорила миссис Вильямс, лишний раз доказывало, что он жил в высшем обществе. Хелен из вежливости не могла выразить этому человеку свое отвращение, поэтому в течение некоторого времени разговора можно было подумать, что эти три персоны являются большими друзьями.

Но миссис Вильямс, как опытный свадебный генерал, была хорошо знакома с брачной тактикой. После нескольких замечаний она специально покинула комнату. Это огорчило Хелен, поскольку она согласилась повидать барона из вежливости, а не для того, чтобы находиться с ним тет-а-тет. Ситуация, в которой оказалась бедная девушка, была очень неловкой, поскольку выйти сейчас и оставить барона одного было бы очень неучтиво, но с другой стороны, она боялась беседы, которая сейчас могла последовать.

Никакой тактичный и осмотрительный человек не мог так хорошо использовать эту возможность, как барон. Несмотря на то, что он не мог не уловить чувство отвращения к нему со стороны Хелен, он не обращал на него внимания.

– Мисс Вильямс, – сказал он, – до сего момента у меня не было возможности выразить вам благодарность за оказанную вами честь посещения моего праздника в андерберийском доме.

– Это я, – сказала Хелен, – должна выразить свою признательность вам, и прошу вас, не делайте мне таких комплиментов, я не заслуживаю их.

– Вы себя недооцениваете. Для меня большой любезностью было посещение вами моего праздника. Я уверяю вас, вы заслуживаете таких комплиментов.

Хелен молчала, потому что не знала, что ответить на такую выспренную речь. Барон сначала помолчал, а потом, когда ответа не последовало, он сказал после двухминутной паузы:

– Мисс Вильямс, возможно, вы знаете, а возможно, и нет, что я пришел в этот дом, известный своими уважаемыми обитателями, для решения вопроса о женитьбе.

– Сэр, – сказала Хелен, – я ничего об этом не знаю и не думаю, что такими вещами нужно беспокоить меня.

– Без объяснений, конечно, нет, мисс Вильямс; но позвольте мне сказать, что, если бы моя речь не содержала в себе нечто большее, чем простой комплимент, я бы не стал произносить ее. Но я должен кое-что добавить. И это касается именно вас. Я надеюсь, что вы воспримете это благоприятно.

Он снова остановился и, когда Хелен ничего не ответила, через некоторое время продолжил, сказав тихим голосом:

– Могу я надеяться, что никакие предвзятые предубеждения не уменьшат мои ожидания и надежды, которыми я тешу себя?

Говорят, и говорят достаточно верно, что никто так не слеп, как те, кто не хочет видеть; то же правило можно применить к тем, кто не хочет слышать или понимать. И хотя, безусловно, не было вероятно, что Хелен Вильямс имела какие-то сомнения в том, что имел в виду барон, она решила выслушать все, что он хочет сказать, чтобы избежать двусмысленности и также недвусмысленно ответить на его предложение, которое уже вертелось у него на языке. Возможно, барон был достаточно мудрым, чтобы увидеть это, поскольку он продолжил объяснять то, что имел в виду:

– Я уже сказал вам, что целью моего прихода сюда было создание брачного союза, поскольку я устал от одинокой жизни, которую веду в течение нескольких лет. Мне не следовало беспокоить вас этим разговором, но сейчас я постараюсь вам все объяснить.

Хелен просто наклонила голову, чтобы дать ему понять, что она его слушает.

– Дело в том, – продолжил он, – что я нашел человека, на котором, я убежден, могу остановить свой выбор.

Хелен оставалось безмолвной.

– Я видел многих очень привлекательных и достойных дам, которые могли бы сделать счастливым мой дом. Но мое сердце выбирает свой цветок, который является самым прекрасным для глаз. Именно этот цветок из всей галактики красоты, я думаю, нет, я знаю, я выбрал.

Хелен отодвинулась назад, выказывая изумление, причину которого он прекрасно понял. Поскольку барона нельзя было обвинить в отсутствии такта, он продолжил:

– Простите меня, если в разговоре с вами мое сердце забыло дистанцию между нами. Я имел в виду вас, однако было бы слишком дерзко назвать вас по имени.

Но есть люди, чьи мысли и чувства мы так серьезно любим и к кому с первого взгляда мы становимся такими привязанными множеством таинственных ниточек чувств, что мы, кажется, знаем их уже. в течение столетий, что мы знакомы, да, знакомы даже в большей степени, чем с теми, с кем мы часто встречались в этом огромном мире.

Это была правда, и, более того, правда, которая задела нужную струну в сердце Хелен Вильямс, поскольку то, что он сказал, вызвало воспоминания о прошлом, когда она увидела одного человека, и с того момента чувствовала, что время и обстоятельства не могли произвести никаких изменений в тех первых дорогих и восхитительных впечатлениях, которые прошли через ее сердце.

Барон увидел задумчивость на ее лице и добавил:

– Вы чувствуете правдивость того, что я произнес?

Она вздрогнула, поскольку действительно почувствовала правду чувств, хотя ее сердце было далеко и на мгновение она полностью забыла о существовании барона и о том, что именно из его уст она услышала сказанное.

Ему было досадно видеть это, потому что он понял – не он является предметом ее мечтаний. Барон сказал:

– Мисс Вильямс, думаю, я сказал достаточно, в любом случае, чтобы убедить вас, что я не один из тех черствых обывателей, которые не обладают возвышенными и благородными чувствами. Я знаю, что в мире есть красота и невинность, которые являются самыми дорогими и лучшими дарами Небес.

– Я не могу опровергнуть ничего из сказанного вами, – сказала Хелен, – но вы простите меня, сэр, за то, что я скажу вам. Наша беседа не будет иметь положительного результата. Мы с вами – совершенно разные люди. Думаю, в продолжении нашей беседы нет необходимости.

Когда, произнеся эти слова, она вставала, чтобы выйти из комнаты, барон сразу же сказал:

– Нет, раз уж я здесь, позвольте мне произнести то, что я хотел, и не принимайте так поспешно решение по вопросу, который очень важен для вас и для меня. Позвольте попросить вас, мисс Вильямс, сесть и выслушать меня до конца.

Несмотря на то, что девушка в этот момент ничего так не желала, как скорейшего завершения этого разговора, она почувствовала, что лучшим способом закончить беседу будет спокойно выслушать то, что хотел сказать незадачливый жених. Она снова села в кресло и приготовила четкий и совершенно ясный ответ.

Казалось, барон не знал, как ему лучше начать. Он пребывал в каком-то состоянии колебания и сомнения. Такое редко с ним бывало. Вероятно, он чувствовал, что он достиг некой жизненной кульминации и что от разрешения ее произойдет раздел всего его будущего.

– Я не могу не понимать, – сказал он, – что мои слова могут вам казаться поспешными и преждевременными, учитывая, что мы знаем друг друга такое короткое время. Но я обязан упомянуть, что обладаю большим состоянием и, следовательно, могу позволить себе окружить свою любовь всем, что сделает вашy жизнь приятной и восхитительной.

– Продолжайте, сэр, – сказала Хелен, – я выслушаю все, что вы хотите сказать, чтобы ясно и четко ответить вам.

Это было, несомненно, ободряюще и барон продолжил:

– Я хочу предложить вам мои руку и сердце. И если вы станете баронессой Штольмайер Зальцбургской, я уверен, что это будет большая честь для титула, а не для вас.

– Сэр, – сказала Хелен, – предложение такого рода от любого джентльмена – это ценный комплимент. Уверяю вас, я весьма польщена. Но поскольку счастье в браке – это слишком важное дело, чтобы относиться к нему несерьезно, я должна отклонить предложение, сделанное мне.

– Отклонить? – сказал барон.

– Да, сэр, я сказала «отклонить». И я надеюсь, что учтивость барона Штольмайера Зальцбургского избавит меня от нареканий за такое отклонение.

В этот момент, еще до того, как барон смог что-нибудь ответить на сказанное Хелен в такой твердой и решительной манере, дверь распахнулась и в комнату вбежала миссис Вильямс.

– Мой дорогой сэр, – закричала она барону, – конечно, вы всё хорошо понимаете. Девушки, как вы знаете, существа воздушные и неразумные. С первого раза от них нельзя ожидать ничего путного, кроме отказа, хотя они имеют в виду совсем другое.

– Мама, разве это справедливо или честно? – спросила Хелен с упреком.

– О, чепуха, абсурд! Не говори мне о справедливости, в самом деле, ты настолько бестолкова, что ведешь себя просто ужасно по отношению к барону.

– Но мадам, – сказал барон, – я боюсь…

– Не бойтесь ничего, мой господин. Но если вы будете так любезны зайти через несколько минут в другую комнату; я присоединюсь к вам, и мы все обсудим.

Миссис Вильямс и не подумала извиниться за подслушивание увертюр барона. Вероятно, она полагала, что ее заинтересованность в этом деле была достаточным извинением. Стыд за поведение матери и отвращение заставляли Хелен молчать. Поскольку барон желал добиться своего любым путем, он поклонился и вышел из комнаты, как и просила миссис Вильямс, сгорая от желания узнать, какое чудо может совершить она, чтобы заставить ее дочь изменить решение после столь категорически отрицательного ответа.

Вместе с бароном, наверное, и нашим читателям очень любопытно узнать аргументы миссис Вильямс. Приводим вкратце разговор миссис Вильямс с дочерью.

– Ты сошла с ума? – было ее первое восклицание, – Ты что совсем лишилась чувств, что ведешь себя в такой манере?

– В какой манере? Мужчина спрашивает меня, выйду ли я за него замуж и люблю ли я его, спрашивает вполне вежливо, а я так же вежливо ему отвечаю, что нет. Вот и все. Что же такого экстраординарного в моем поведении?

– В самим деле? А я думаю в нем есть все же кое-что. Говорю тебе, Хелен, по мнению мистера Лика годовой доход барона составляет минимум десять тысяч фунтов.

– Я не думаю, что должна выходить замуж за человека из-за его дохода, даже если бы он был в десять раз больше.

– Это глупость, полная глупость. Ты сама понимаешь, что говоришь? А я прекрасно понимаю. Это твой парень, Джеймс Андерсон, это он встал между тобой и здравым смыслом. Но он сейчас в море. Хочу надеяться, что мы его больше никогда не увидим. Я не хочу видеть его, я совершенно уверена, что и тебе его не следует видеть, тебе лучше сразу же выйти замуж за барона.

– Это слишком жестоко, слишком жестоко. Если бы я не видела этого своими собственными глазами, я бы в это не поверила.

Говоря это, девушка разрыдалась. Слезы ее на мгновение, но только на мгновение, задели сердце матери. Любовь к деньгам снова овладела ею. Счастье ребенка было для нее предметом самым незначительным по сравнению с этой самой страшной из страстей.

– Послушай меня, дурочка, – сказала она. – Когда ты можешь сделать выбор в пользу того, кого любишь и отказаться от того, кого не любишь – это очень хорошо. Но говорю тебе, что в данном случае выбора нет, поскольку мы на краю пропасти и рухнем туда, если этот брак не спасет нас. Ты можешь спасти меня, ты можешь спасти своих сестер, ты можешь спасти своего брата. Конечно же, если ты не захочешь этого, я не смогу тебя заставить. И тогда ты будешь тешить себя мыслью, что в момент, когда могла спасти нас, ты толкнула нас в пучину.

– Но почему я должна жертвовать собой ради спасения своей семьи? Разве не благороднее встретиться с трудностями с чистым духом?

– Как тебе угодно, как тебе угодно. Я ничего больше не могу сказать.

Миссис Вильямс направилась к двери, но Хелен крикнула ей вслед:

– Дай мне время подумать. Я всего лишь прошу тебя дать мне время на раздумье!

Это было уже большое достижение и миссис Вильямс сразу же согласилась. Она чувствовала, что, раз уж уговоры возымели результат, нужно оставить Хелен наедине с собой, чтобы она, как говорится, «дошла».

Она сразу же направилась в соседнюю комнату, в которую удалился барон.

– Имею удовольствие сообщить вам, барон, – сказала она, – что моя дочь, несмотря на то, что сначала слегка удивилась вашему предложению, после некоторых раздумий, решила принять их. Я могу только добавить, со своей стороны, что испытываю большое удовольствие от того, что у меня будет такой красивый и выдающийся зять.

– Мадам, я очень ценю ваш комплимент. Я вынужден просить вас об одном одолжении, назначьте дату свадьбы на ближайший день из всех возможных. А поскольку приготовления к свадьбе могут повлечь за собой расходы, сделайте мне одолжение, приняв от меня 500 фунтов.

Миссис Вильямс протянула руку совершенно инстинктивно, но барон добавил с поклоном, и это добавление слегка ее разочаровало:

– Я дам вам эту сумму, как только будет объявлена дата свадьбы.

Было бы несправедливым по отношению к проницательности миссис Вильямс считать, что она не понимала, что барон просто предлагает ей взятку за ускорение свадьбы. Более того, было совершенно ясно, что эти 500 фунтов – деньги за продажу матерью своего ребенка. Такие вещи встречаются в обществе гораздо чаще, чем люди думают. Половина всех свадеб – это самые простые сделки, когда приз выигрывает самое большое предложение, хотя чаще всего это никакой не приз, а пустое и самодовольное сердце, заполненное эгоизмом и полное чувств, которые никак нельзя назвать великими или уважаемыми. Говорят, действительно, что в таких случаях, как случай с Хелен Вильямс, жертвой чужого эгоизма становятся лучшие и более благородные чувства другого человека. Согласится она при таких обстоятельствах стать женой барона Штольмайера из Зальцбурга или нет, мы вскоре расскажем, но тот был уверен, что согласится. Миссис Вильямс тоже была убеждена в этом. Ничто кроме решительности характера не могло спасти Хелен. Увы, мы не можем сказать, что она этой решительностью обладает. И хотя она рассуждает абсолютно верно, ей недостает твердости для того, чтобы ее благородные мысли возобладали.