Варторн: Воскрешение

ПРОЛТ (3)

Если перед сном она не сходилась с Ксинком, то, закрывая глаза, сразу видела бесконечные стрелки, строчки и целые фразы, словно отпечатавшиеся на внутренней стороне век. Они кружились и мелькали, не давая расслабиться, и она плохо спала. К счастью, половые сношения (впрочем, она уже научилась называть эту вещь другими, более приятными словами) между нею и Ксинком наладились, и они сходились каждую ночь – часто даже не один раз. Он желал ее неутомимо, казалось, никогда не насыщаясь. Словно голодный к хлебу, стремился к ее телу, которое сама она считала всегда обычным, да и вообще мало думала об этом. Он же уверял, что она сложена, как богиня любви.

В ней тоже проснулся безграничный аппетит, и по ночам она усердно усваивала все новые способы телесной любви. Ксинк был просто чудесным наставником.

Вот забавно: когда она была просто студенткой, слово «наставник» значило для нее что-то совсем другое. Чем же она стала теперь? Она и сама не знала. Задание мэтра Хонниса поглощало ее интеллектуально, а Ксинк – эмоционально и физически.

Ее жизнь в последнее время была, мягко говоря, не пустой.

И в эту ночь она уснула, как обычно, сном сладкого изнеможения. Они всегда ложились обнаженными на свое общее ложе – большую кровать с мягким тюфяком. Держали друг друга в объятиях, изгибаясь, сворачиваясь клубочком, даже когда засыпали. Иногда, просыпаясь, она чувствовала твердый нажим – но Ксинк, такой мужественный, теплый, крепко спал… пока она не прикасалась к средоточию его силы. Он просыпался – никогда не сердясь, всегда готовый к действию – и им оставалось только выбрать из соблазнительного множества вариантов, как именно это чудо природы сейчас войдет в глубины ее тела.

Но на этот раз он разбудил ее не ради нового соития. Он стиснул ее плечо и потряс. Она вынырнула из темноты крепкого сна и увидела, что их убежище, комната в Синем флигеле Университета, ярко освещена. Но свет шел не от окна; кроме того, она сразу почувствовала, что еще не выспалась, а значит, спала часа два, не больше. Стояла глухая ночь. Но светильник, подвешенный на бронзовом крюке под потолком, горел, и свет больно ударил по глазам.

– Пролт, милая, вставай же, ну, вставай!

Она отвела руку Ксинка и болезненно прищурилась. Несмотря на тесную близость, в глубине души она все еще побаивалась его: несколькими словами неудовольствия или насмешки он мог разрушить все, что она приобрела, ввергнуть ее в прежнее ничтожество. То, что он ни разу не сказал ей грубого слова, не сделал ничего, что могло бы ее уязвить, не погасило этот страх.

– Прости, что бужу тебя, – сказал он. Теперь она уже видела его лицо, как всегда великолепное, обрамленное гривой темных волос. – Но иначе нельзя, голубка моя. Вставай, пойдем.

Она встала с кровати. Он уже был одет и протягивал ей ее одежду.

– Что… Что происходит?

Он выглядел странно смущенным – словно его застигли за чем-то непристойным, но упрямо встряхнул головой:

– Я должен отвести тебя кое-куда.

– Куда?

Она встревожилась. Что случилось? Почти половину месяца все шло так хорошо, так ровно. Казалось, прошла целая вечность, пока она работала над заданием мэтра Хонниса, Ксинк выполнял поручения мэтресс Цестрелло, а ночи они проводили вдвоем… Что теперь будет? Он решил оставить ее? Сердце тяжело забилось под грудями, к которым прикасался он, только он один.

– Куда? – снова спросила она, но Ксинк отвернулся и промолчал.

Пролт оделась. Ее била мелкая дрожь. Ей казалось, что все в ней сжимается, новорожденная женственность увядает. Ксинк вышел из комнаты и двинулся по коридору Синего флигеля. Она шла следом, не спуская с него глаз. Ноги у нее подгибались; она обхватила руками плечи, словно защищаясь от холода.

Она любит его! Неужели что-то плохое может случиться между любящими? А он – любит ли еще? Он говорил это много раз, но…

Отчаянно пытаясь избавиться от этих ужасных мыслей, она стала вспоминать карты сражений и походов, с которыми так много работала в последнее время.

Мэтр Хоннис мог гордиться ею. Да, это было важно для нее и сейчас. Хотя важнее было дарить Ксинку счастье – столько счастья, чтобы они могли всегда оставаться вместе. Да, выполнять задания старины Хонниса, оставив все прочие академические дела, чтобы сохранить это положение навсегда, оставаться с Ксинком в их прекрасной комнате, посвящать дни войне с Фельком, а ночи….

Они вышли из коридора на лестницу и спустились в слабо освещенное подвальное помещение, где Пролт не бывала никогда. Только теперь она остановилась. Слезы заливали ей глаза. Ксинк подошел, положил свою крепкую руку на ее плечо и, ощутив, как она сжалась, сказал мягко:

– Пожалуйста, милая… пожалуйста, не плачь, Пролт, не бойся. Сейчас придет Хоннис. Тебя позвали для дела. Ну же, пойдем!

Его дыхание коснулось ее щеки. Она позволила повести себя дальше, не поднимая глаз. Все было кончено, она уже поняла. Но она пойдет за ним, к чему бы это ни привело.

От земляного пола тянуло сыростью. Потолок выгибался куполом, внизу по его окружности темнели арки входов. Все выглядело ужасно старым. Камень был щербатым и крошился. Медные листы облицовки купола сильно потемнели. Обширное помещение было совершенно пусто – никаких признаков мебели. Многие входы под арками были небрежно заложены кирпичом, но даже и эти стенки казались древними.

Пролт слыхала, что Университет в Фебретри был построен на месте развалин какой-то допотопной крепости, но не нашла никаких достоверных подтверждений, и потому сочла все это досужими домыслами.

Они шли уже довольно долго, и ее слезы высохли. Ксинк пока не бросил ее. Затем он внезапно отступил на шаг, протянул руку, предлагая ей выйти вперед, и поклонился, словно представляя девушку кому-то.

Да, они были не одни в этом огромном подвале, пропахшем землей и крысиным пометом. Пролт увидела плащи, кольчуги, оружие в ножнах. Человек десять, а может, и больше. Несколько рук держало факелы, но они давали мало света. Среди этих странных людей стоял и мэтр Хоннис, такой знакомый, но кажущийся недоступным. А рядом с ним – высокая статная фигура с рыжевато-золотыми волосами.

– Пролт!

Ее имя отразилось эхом от стен. Мэтр Хоннис произнес его, но не обращаясь к ней, а возвещая ее приход. Она заморгала, осматриваясь – и растерявшись еще больше теперь, чем в тот момент, когда Ксинк разбудил ее.

– Что с ней такое?

Этот голос был сильнее, богаче, чем у Хонниса. Он прозвучал негромко, но разнесся по всему пространству под куполом. Говорил высокий статный незнакомец. Он был одет во что-то… присмотревшись, Пролт решила, что это военный мундир. Но выглядел он скорее как парадное придворное одеяние.

Мэтр Хоннис взглянул на нее. Он казался напряженным, даже возбужденным – а может, и испуганным… Нет. Это невозможно. Хоннис внушал страх, а не испытывал его.

– Она нервничает, – сказал ее старый темнокожий наставник.

– У нее есть на это причины?

Ксинк отступил в темноту и исчез из виду. Теперь здесь не осталось никого в университетских мантиях, кроме нее самой и Хонниса. Только эти… солдаты. И человек с рыже-золотыми волосами – несомненно, их начальник.

Он сделал шаг к ней; его движения были столь же уверенными, как и голос. С виду ему можно было дать примерно пять десятков зим, хотя издали судить сложно. Он, казалось, излучал несокрушимое самообладание. Да, конечно, именно он здесь главный.

– Думаю, что обстановка может казаться ей непривычной, – ответил он сам себе, рассматривая девушку, но не приближаясь больше к ней. – Так вы уверяете, что она ничего не знает?

– Только передвижение и маневры войск, которые она успешно предсказывает уже долгое время, – ответил мэтр Хоннис с обычной для него брюзгливостью.

По ряду солдат, стоявших у них за спинами, прошел шепот.

Под сводами купола раздался сухой смешок. Отблески факелов колыхались на далекой медной облицовке купола.

– Осмелюсь предположить, почтенный мэтр, что если бы я не удрал отсюда, чтобы хоть чего-то достичь в жизни, то и до сих пор огребал бы от вас порядочно брани за каждую попытку бросить учебу, не дойдя до степени мыслителя. Насколько я помню, наше расставание было… Право, не знаю, как лучше выразиться…

– Радостным? – подсказал Хоннис.

– Да. Притом взаимно. Мы просто не могли дождаться, когда избавимся друг от друга.

– Ты был не бездарен – но небо, как ты меня утомил!

– Мэтр, а уж как вы меня утомили…

Пролт следила за разговором, ожидая, когда же в нем – и в этой ночной сцене – забрезжит хоть какой-то смысл. Она надеялась, что все это окажется сном и вскоре можно будет проснуться в своей постели, ощущая тепло спящего рядом Ксинка.

Обменявшись колкостями, они наконец-то подошли к Пролт. Мэтр Хоннис действительно казался несколько взволнованным, костлявые пальцы его были крепко стиснуты. Но Пролт смотрела на другого, незнакомого. Рослый, широкий в плечах и груди, он казался как будто еще крупнее из-за своей властной повадки. Его лицо было изрезано морщинами и обрамлено рыжевато-золотой бородой с заметной примесью седины – но это было лицо человека, занимающего высокий, а может, даже высший пост. Глаза, синие и особенно яркие на бледном лице, блестели даже в этом скудном свете. Шевелюра его казалась настоящей гривой, гуще и пышнее, чем даже роскошные локоны Ксинка. Пять десятков зим? Да, по меньшей мере. Скорее больше. Но никаких признаков слабости.

Они с Хоннисом остановились в двух шагах от нее.

– Мыслитель Пролт, – сказал мэтр Хоннис официальным тоном. – Перед вами правитель На Нироки Сультат из благородного города Петграда!

– Сультат из Петграда, этого достаточно. – Синие глаза, властные и суровые, изучали ее. Добрым это лицо назвать было трудно, но Пролт почувствовала, что этот человек заслуживает уважения.

Она опустила наконец руки, все еще стиснутые на груди, и поклонилась.

– Правитель, – сказала она, и это было первое ее слово с той минуты, когда они с Ксинком вышли из комнаты. Здесь было просто холодно, и тело ее под мантией покрылось гусиной кожей. Наверное, один из незамурованных выходов вел куда-то под открытое небо. Может, это место вообще находится за пределами университетского городка?

Сультат продолжал изучать ее.

– Вы не ожидали моего появления. Вы не имеете ни малейшего представления, зачем я здесь.

Хоннис резко взмахнул рукой, призывая ее ответить. Она просто покачала головой. Сультат в упор посмотрел на Хонниса и сказал:

– Мэтр Хоннис совершенно прав. Вы точно предсказывали перемещения армии Фелька после катастрофы У’дельфа. Вы по-прежнему считаете, что Вайзель ведет свои силы к Трэлю?

Она предсказала это уже давно, а полевые данные, добытые Хоннисом, подтвердили ее мнение. Правитель Сультат, очевидно, знал это. А вот Пролт до сих пор не знала, как мэтр Хоннис добывал свои сведения.

– Если они возьмут Трэль вместо того, чтобы напасть на Грат или Старый Омпел – до которых тоже нетрудно дойти, – то Фельк максимально глубоко проникнет на земли Юга. Тем самым станет возможным начало нового этапа войны.

Она говорила почти наобум, по-прежнему не понимая, что происходит, и не находя сил для поиска разгадки. Шла какая-то грандиозная игра, но воспринять ее масштабы Пролт сейчас была неспособна.

Жесткие синие глаза правителя не отпускали ее.

– Почему генерал Вайзель не пользуется магией, которая имеется у него в распоряжении, чтобы перебросить армию к Трэлю сразу? Зачем его армии идут обычным порядком?

– Я не знаю.

Он явно испытывал ее. Сультат снова метнул в Хонниса взгляд, на этот раз яростный.

– Возможно, потому, что у Дардаса такой магии не было, – добавила Пролт.

– У Дардаса? – медленно переспросил Сультат.

– Вайзель ведет себя как Дардас. Их тактические приемы полностью совпадают. Я могу привести многочисленные примеры….

– Это не нужно, – перебил ее Хоннис. – Почтенный премьер-министр был в свое время неплохим студентом и хорошо знает историю.

Глаза Сультата вновь обожгли Пролт. Он приехал сюда, чтобы встретиться с нею, – вдруг поняла она. Каким-то образом военные прогнозы, которые она делала для Хонниса, доходили до этого грозного господина.

А Петград, если армию Фелька ничто не остановит, вскоре окажется на пути Вайзеля. Сультат хочет остановить его – но войско Петграда, хотя и достаточно большое, не сможет соперничать с воинством Фелька. Значит, Сультату необходимо найти какие-то преимущества, добиться переломной ситуации…

Тем временем Сультат чуть повернул голову и поднял руку, затянутую в кожаную перчатку. Один из солдат, державших факел, немедленно подбежал к нему и достал из-под плаща тонкую связку бумаг. Сультат взял их и передал Пролт.

– Взгляните на это, юная мыслительница. Здесь самые последние сведения о движении армии Фелька, собранные лучшими из петградских лазутчиков. Мы отправили их на задание, и они справились с ним. Скажите, – зубы блеснули в гуще его бороды, – действительно ли Вайзель намеревается захватить весь Перешеек?

Она искоса взглянула на бумаги; вид знакомых значков и стрелок успокаивал.

– Сударь, – сказала она, – я не могу поверить, чтобы кто-нибудь, хоть немного разбирающийся в военной науке, мог думать иначе.

Сультат кивнул и словно постарел на глазах.

– К сожалению, мыслитель Пролт, опытных военных нам как раз и не хватает. Именно теперь, когда они больше всего нужны.

– Я думаю, что Вайзель намеренно старается вызвать сопротивление. Именно такова была подлинная цель разрушения У’дельфа.

– Вы сообщили этот ваш вывод мэтру Хоннису. Я готов согласиться с вами, хотя со стороны Вайзеля это не самый разумный поступок.

– Но Дардас поступал так, об этом известно из истории.

– Дардас… – нахмурился Сультат. Его глаза обратились к бумагам, переданным Пролт. – Вы свободно разбираетесь в таких документах?

Пролт просмотрела бумаги – на них были схемы движения армии Фелька, карты Трэля и местности, окружающей этот город, столицу маленького государства.

Солдат с факелом стоял рядом, и света было вполне достаточно.

– Изучите их здесь. Сейчас же. – Глубокий голос Сультата не допускал возражений. Мэтр Хоннис снова принялся потирать пальцы. Пролт взглянула сперва на него, потом на премьер-министра.

– Я подожду, пока вы справитесь, – сказал Сультат. – Скажите, что нужно сделать, чтобы победить Вайзеля в сражении?

Она утратила представление о времени, но решила задачу. Час ли прошел – или только несколько мгновений? Она застыла как вкопанная где стояла. Все остальные молча ждали – Хоннис, правитель Петграда и его свита. Ксинк? Она не оглядывалась, чтобы проверить, здесь он или исчез. Но оставалась смутная надежда, что он не ушел.

Пролт едва стояла на ногах. Ее шатало. Холодная сырость пробирала до костей, колени ломило. Такой задачи ей еще не задавали. Не аналитический прогноз – контрмеры против Фелька. Против Вайзеля. Против Дардаса. Тяжелая, ответственная задача, но до чего увлекательная! Сама того не подозревая, она давно тосковала по такой работе.

Девушка подняла голову, и Сультат сразу же насторожился.

– Битва на Торранских полях, – сказала она сразу и стала объяснять подробнее.

– Что общего у тебя со всем этим?

Она сидела на краю кровати, не переодевшись, выпрямив спину. Приведя ее домой, Ксинк нежно коснулся ее плеча; но она не ответила, и он не повторял попыток. Теперь он стоял в дальнем углу комнаты, опустив глаза.

– Я… не знаю, что это значит, милая… – начал он и осекся.

Петград – самый большой и сильный из городов-государств Юга, и расположен он недалеко от Фебретри. Однако ни одно из государств Перешейка не могло бы сейчас в одиночку собрать достаточную силу для войны с Фельком. Сультат пытается созвать союз оставшихся свободными государств. Задача сама по себе труднейшая. Но для того, чтобы противостоять Вайзелю и Фельку, нужна не только армия.

Сультат, правитель Петграда, приехал к ней. Специально. Она никогда еще не разрабатывала планов контрдействий. Это дело оказалось трудным, намного более трудным, чем все предыдущие, но и удовлетворения принесло больше. Она справилась и была уверена, что все получится. Битва на Торранских полях. Применим тактику Дардаса против фелькского главнокомандующего; перевернем столы вверх ногами.

Выслушав ее, Сультат, этот большой и суровый человек, ушел вместе со своими спутниками. Понятно, что это свидание должно было остаться в строжайшей тайне. Хоннис велел Ксинку – тот все время оставался возле выхода, под одной из арок купола – отвести девушку домой.

Ксинк, несомненно, был посвящен, хотя бы отчасти… Она все еще не понимала, как, собственно, эту историю называть.

– Значит, ты тоже работаешь на Хонниса, – сказала она. Ее ноги в легких сандалиях все еще не отогрелись от холода подземелья.

– Я? Работаю?..

Она смотрела на него в упор, но он по-прежнему изучал ковер на полу.

– Как вовремя ты появился, – сказала она сдавленным голосом. – И устроил нам это удобное жилье. И дал мне возможность пренебречь другими исследованиями. Хоннис хотел, чтобы я работала только над его военной задачей – и притом так, чтобы выжать из меня все, на что я способна. И для этого меня следовало сделать… сделать счастливой. С твоей помощью. И ты…

Теперь он виделся ей смутно, словно свет, струящийся сверху, вдруг сделался жидким. Сквозь эту дымку она видела, что он нерешительно шагнул к ней и остановился.

– Ох, Пролт… Молю тебя, поверь мне. Если тут и были чьи-то махинации, я к ним не причастен. Если тебя использовали, то и меня тоже.

– Тебя? – Она уже всхлипывала.

– Но ведь все вышло к лучшему! Как мне повезло, что мы были вместе… и еще будем, правда же? А Хоннис – при чем тут?

– Он подсунул тебя мне, – сказала она; остановилась, рассердившись на самое себя, сглотнула слезы – не хотела хныкать, как малое дитя. – Как он это устроил, а? Пообещал награду, наверное? Оплату?

Отерев глаза, она стала видеть отчетливее; его красивое лицо исказила боль, в прозрачных синих глазах тоже стояли слезы, и золотые искорки поблескивали сквозь них.

– Я полюбил тебя, Пролт. И сейчас люблю. Я хочу, чтобы все шло как прежде!

– Ты не ответил мне. Что тебе пообещали?

– Ты такая красивая… Когда я впервые увидел тебя, ты показалась мне сияющим ребенком…

– Я не ребенок!

Впервые за все время она резко возразила ему – а ведь прежде не осмеливалась. Но теперь она научилась и этому. Из мутной взвеси смятения и страха пробился отчетливый росток гнева.

Он поспешно ответил, прикусив губу:

– Да-да, я знал, что ты не….

– Какую награду обещал тебе Хоннис за то, что ты… состоишь при мне?

Ей были ненавистны и эти слова, и даже мысли об этом.

– Говори правду!

Ксинк выдохнул сквозь зубы, выпрямился. Тряхнул головой, словно отгоняя от себя что-то. Его черты разгладились – он взял себя в руки.

– Мэтр Хоннис пообещал мне место в Совете по общественным наукам. Он может нажать на кое-какие рычаги.

Ну вот он и признался. Пролт смотрела на своего возлюбленного, своего прекрасного возлюбленного, в горле у нее стоял горячий комок, противоречивые чувства разрывали душу. Но Ксинк не хотел сдаваться.

– С этого началось, да. Но когда мы познакомились, я полюбил тебя по-настоящему. Мое сердце принадлежит тебе – уж теперь сама решай, принять его или отвергнуть. Теперь и навсегда. С этим… с этим я ничего поделать не могу.

Он говорил все тем же ровным тоном лектора, хотя слезы уже текли по его щекам.

Верить ему? Не верить? Это невозможно. Нужно во всем разобраться, разложить по полочкам. Сама основа ее существования была сотрясена этой ночью – но, в конце концов, не все еще разлетелось вдребезги.

Ксинк стоял неподвижно. Ждал. Ждал ее суда, ее приговора.

Она посмотрела на него. О, он отнюдь не стал уродлив, и при взгляде на него ее сердце все еще таяло – даже вопреки отчаянной боли. Мысли вихрились.

Очевидно, Сультат был в сговоре с Хоннисом: преподаватель военной науки использовал ее, Пролт, чтобы предсказывать действия Вайзеля. А теперь Сультат использовал ее, чтобы обеспечить победу. Просто потрясающе!

Пролт протянула к Ксинку дрожащую руку. На лице его промелькнула тень надежды.

– Иди ко мне, – сказала она. – Мы должны поговорить. Нам нужно… очень многое нужно обсудить с тобой.