Васек Трубачев и его товарищи. Книга 3

Глава 13 Зима

Деревья крепко спят, зарывшись в глубокие сугробы. Но когда мороз острыми иглами впивается в побелевшие ветки, в лесу раздастся тихий, жалобный треск. Он пугает красногрудых снегирей и маленьких синичек. Морозно и страшно молодым птицам, которые вывелись весной в теплых гнездах и никогда еще не видели зимы.

Но ребят не пугает мороз. В теплых костюмах, они деловито ходят на лыжах по глубоким сугробам, волочат за собой длинные санки и, размахивая острыми топорами, выбирают елку. По-хозяйски оглядывают они одно, другое дерево, переговариваясь между собой:

— Помните, какую елку прошлый год привезли в школу? Выше потолка! Отрубать верхушку пришлось!

— Да, хорошая елка была! Грозный говорит — все игрушки наши целы. Вот уберем! Пусть бойцы посмотрят.

— Теперь еще лучше надо — не для себя ведь, мы не маленькие… — закидывая вверх голову, говорит Мазин. — Отдать, что ли, ту, Петька, а?

— Нашу? — Петька вытягивает из шарфа подбородок и с сожалением вертит головой: — Нельзя… Она летом в пруду отражается и землянку закрывает. Красивая! Жалко рубить…

— А где землянка, Мазин? Покажи землянку! Где она была? — кричат ребята.

— Да она здесь, недалеко… Пошли, Петька, покажем!

Ловко объезжая деревья, ребята гуськом сходят на пруд, лесенкой поднимаются на противоположный берег и останавливаются под темной, развесистой елью, около глубокой заснеженной ямы.

— Вот она, наша землянка!

— Здорово сделана!

— Вроде окопов! Можно отстреливаться отсюда. Раз! Раз! — Саша неловко съезжает в яму и под громкий хохот ребят проваливается до самого пояса. Лыжи его беспомощно торчат вверх.

Ребята один за другим прыгают к нему и, толкаясь, начинают обстреливать снежками невидимого врага.

— Бей, ребята, по санкам!

Санки, брошенные посреди пруда, становятся мишенью.

— Слушай команду! Приготовься!.. Пли! — разыгравшись, кричит Васек.

От снега хрустят варежки, мороз начинает больно пощипывать пальцы. Ребята выбираются наверх и, подпрыгивая от холода, вытряхивают из валенок снег.

— Нас морозом не возьмешь! А вот фашистам от нашего мороза плохо приходится. Верно, Трубачев?

— Верно. Они не привыкли… Эх, здорово их от Москвы гнали! Мне один раненый рассказывал…

— Это на Волоколамском шоссе, Васек?

— Везде гнали. Их прямо тысячами уложили.

— Теперь не сунутся больше!

— Куда там!..

— Наши бойцы грудью за Москву стояли!

— Еще бы! Мы свою землю никому не отдадим.

— От Сергея Николаевича давно писем нет, — вспомнив вдруг учителя, грустно говорит Одинцов.

— Ребята, а может, и он Москву защищал? И где-нибудь стоял и смотрел в полевой бинокль, а? Ведь мы от Москвы недалеко все-таки, а? — с радостной надеждой в сияющих черных глазах, говорит Саша.

Ребята не отвечают. Васек смотрит куда-то далеко за сугробы, за деревья, в глубь парка. Белая, закудрявившаяся от мороза меховая шапка, белые брови и ресницы и заиндевевший шарф под подбородком делают его похожим на елочного деда-мороза с синими-синими глазами и красными щеками. Ребята вспоминают о елке.

— Пойдем! А то поздно уже, — говорит Мазин.

— Постойте! — просит Сева. — Давайте закроем глаза, помолчим и потом сразу скажем, кто как чувствует: увидим мы еще Сергея Николаевича или нет?

— Давайте, давайте!

Ребята крепко зажмуривают глаза и секунду напряженно молчат, потом сразу, как по команде, радостно выпаливают хором:

— Увидим! Увидим!

— Ну, тогда — ура!.. За елкой! Пошли!

— Стойте! А насчет Мити, и Генки, и Степана Ильича, и тети Оксаны как же? — спрашивает Саша. Ребята снова зажмуриваются:

— Увидим! Тоже увидим!

— Эх, вот счастье было бы! Скорей бы только нам победить Гитлера! Тогда все у нас будет: и школа будет, и Сергей Николаевич, и Митя, — мечтает вслух Васек.

— И папа твой приедет, и мой папа, и Лидин…

— И мои мал мала приедут, — нежно улыбается Саша.

— Да они уже выросли, твои мал мала, они теперь уже большие, — убежденно говорит Одинцов. — Ты их и не узнаешь, пожалуй!

— Нет, что ты! — пугается Саша. — Я всех узнаю… Я бы их через много-много лет узнал, если б они даже старые были!

— И правда, ребята, кажется, будто годы прошли с тех пор, как нас родители на Украину провожали, а всего только несколько месяцев. Вот странно! — удивляется Сева.

— Какие несколько месяцев! Мне самому уже сто лет стало, — уверяет Мазин.

— Мне тоже! — подхватывает Петька. — Сто лет, а ума нет!

— Хватит! Замерзнем! Пошли за елкой! — торопит Васек.

Голубые сумерки уже окутывают дома и улицы, когда, запрягшись в санки, мальчики привозят в школу срубленную елку. Зеленые мохнатые ветки, распластавшись по обеим сторонам, с тихим шелестом заметают снег; сзади, придерживая густую верхушку, идут Нюра и Лида.

— Куда это махину такую приволокли? — удивляются санитары.

— У нас в школе всегда такая была! — с гордостью отвечают усталые ребята.