Вавилонская башня и другие древние легенды

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ Даниил ⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

ил-был в далеком Вавилоне богатый и могучий царь Навуходоносор. Чего-чего только не было у него! Золота, серебра, драгоценных камней полные сундуки. На берегу синего Евфрата стоял высокий, просторный дворец. Лёгкие мосты были перекинуты через реку, и от неё во все стороны расходились каналы, прямые как стрелы. Кругом росли диковинные цветы и деревья, а в ветвях райские птицы пели на разные голоса: «Вавилон, Вавилон, золотой Вавилон!»

Но жадному Навуходоносору, царю вавилонскому, всего было мало! Он что ни богаче, то завистливее становился. Услышит о каком-нибудь государстве, что там без него люди хорошо живут, и уже места себе не находит, тоскует, всё себе забрать хочет! Вот рассказали ему, что есть на свете такой город, где в древние времена, еще при мудром царе Соломоне, построили великолепный дворец. Навуходоносор сразу покой потерял. Всё мерещится ему знаменитый дворец Соломона. Закроет глаза — и видит медных быков и львов и медных крылатых женщин, подпирающих колонны, увитые медными яблоками, гранатами и пальмовыми листьями. Но больше всего раззадорили жадного царя рассказы о лестнице во дворце Соломоновом, где на широких мраморных ступенях — так говорили люди знающие — стояли золотые львы, по два на каждой ступеньке, друг против друга. Всего двенадцать львов. Стоят, подняв лапу, и волнистые их гривы сверкают на солнце.

— Хочу, чтобы золотые львы и медные крылатые женщины мой дворец сторожили, а не дворец Соломона! — воскликнул Навуходоносор и повёл своё войско войною на этот прославленный город.

Целых два месяца мчалась быстрая вавилонская конница. На третий перед нею блеснули белые стены города. Окружили вавилонские воины город, кругом насыпь высокую насыпали и давай стрелять с этой насыпи острыми стрелами да таранить стены тяжёлыми таранами. А город всё стоит! Пробьют в наружной стене брешь, а за нею другая стена стоит — внутренняя. Внутреннюю стену проломят, а за ней сам народ стеною стоит!

Два года не сдавался славный город. На третий не стало уже силы в руках у его защитников: кончились запасы хлеба, и вода иссякла. Не от стрел, не от таранов сдались они врагу, а от голода.

Рухнули стены города, и ворвалась в него вавилонская конница. Пыль от конских копыт заволокла весь город, от грохота колёс затряслись дома. Свирепые воины топорами и мечами рубили всех, кто им попадался, — и мужчин, и женщин, и детей. Дома сожгли и разрушили, дворцы и храмы разграбили. А золотых львов — все двенадцать — сняли с мраморных ступеней дворца Соломона, погрузили на колесницы и отправили в Вавилон.

Когда развеялся дым пожаров, улеглась пыль от конских копыт, умолк свист мечей и заглохли стоны умирающих, Навуходоносор приказал отобрать из тех, кто остался в живых, искуснейших плотников, портных, кузнецов и художников, всех их велел заковать в цепи и отвести в Вавилон вместе с награбленными драгоценностями.

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

Десять тысяч человек увёл Навуходоносор к себе в плен.

На улицах разрушенного города солдаты подобрали четырёх мальчиков, четырёх сирот, и тоже привели их в Вавилон.

Остановились мальчики перед воротами вавилонскими и разглядывают их. На воротах бык нарисован: тело белое, гладкое, рога и копыта золотые, вместо хвоста змея извивается, тоже золотая. Как живой, шагает он крупным шагом, грозно устремив рога вперед. Мускулы напряжены, уши прижаты, ноздри раздуваются. Горе тому, кто попадётся на его пути!

В ту пору шёл мимо ворот Вавилона царь Навуходоносор. Увидел мальчиков, остановился.

— Тебя как зовут? — спрашивает царь одного.

— Мисах.

— А тебя как?

— Седрах.

— А тебя?

— Авденаго.

Ну а ты? — спросил Навуходоносор четвёртого, того, который был и ростом выше остальных, и лицом красивее.

— Я Даниил, — ответил мальчик и взглянул царю прямо в лицо.

Увидел царь: мальчики смышлёные, отвечают бойко и велел отдать их в учение к вавилонским мудрецам и волшебникам, да содержать их в чистоте и холе, да кормить их лакомствами с царского стола. «Мне же будет больше славы, — рассудил он, — если они вырастут и сделаются большими учёными».

Мальчики были прилежные, учились — не ленились, но от царского угощения отказывались. Сладкий кусок им поперёк горла становился.

Каждый вечер до их окон доносились плач и стоны их земляков, вавилонских пленников. Каждый вечер после тяжких дневных трудов собирались пленники на берегу реки вавилонской, вешали свои гусли на ветви прибрежных ив и плакали, вспоминая милую родину. Слуги царя Навуходоносора жестоко насмехались над ними.

— Что же вы не поёте, не пляшете, не играете на гуслях своих песен? — спрашивали они бедных пленников.

— Нам не до музыки, не до веселья, — отвечали они.

Слёзы их лились прямо в реку, и река становилась солёной, как море.

Мальчики попросили начальника, которого над ними поставил царь, давать им вместо царских сладких кушаний хлеб, да бобы, да овощи, и все это они запивали простой водой.

— А что, как похудеете? — сказал, начальник. — Ведь царь с меня спросит.

— Не бойся, — отвечали они, — не похудеем, вот увидишь!

Начальник уплетал за мальчиков царскую еду, а они на одних овощах да бобах выросли крепкие и здоровые — ничуть не похудели!

Через три года доложили царю, что мальчики прошли все вавилонские науки и премудрости, и царь потребовал их к себе во дворец. Мальчиков одели понаряднее и привели к царю.

Царь стал спрашивать их, а они отвечали. Видит Навуходоносор: умные мальчики, а Даниил умнее всех.

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

Много ли времени прошло, мало ли, только вдруг по всему царству вавилонскому раздался клич: великий царь Навуходоносор немедленно требует к себе во дворец всех мудрецов и кудесников, магов-гадателей и снов толкователей.

Кругом — ночь, а во дворце светло, как днём: в честь неурочного пробуждения царя слуги засветили десять тысяч светильников.

Царь пробудился от собственного крика такой страшный приснился ему сон. Навуходоносор не может утра дождаться, хочет, чтобы тут же ему его сон растолковали.

Вот собрались все мудрецы да кудесники, маги-гадатели и снов толкователи во дворец, и царь им говорит:

— Вот и хорошо, что пришли. Какой мне сон страшный привиделся! Я проснулся от собственного крика. Растолкуйте мне мой сон поскорее, и тогда мне не будет так страшно.

— Век живи, государь, — сказали мудрецы и кудесники, маги-гадатели и енов толкователи. — Рассказывай теперь нам свой сон, попытаемся тебе его растолковать.

И тогда сказал Навуходоносор:

— Слушайте! Снилось мне… — Тут царь погрузился в молчание и молчал так долго, что все кругом подумали: не уснул ли он опять?

Но царь вдруг как закричит:

— Забыл! Забыл свой страшный сон! Только и помню, что очень страшный был.

Тогда выступил вперед начальник всех мудрецов и кудесников, магов-гадателей и снов толкователей и сказал Навуходоносору:

— Век живи, государь! И не труди свою царскую голову! Ложись-ка снова спать, и пускай тебе тот же самый сон приснится. А мы останемся здесь, во дворце, и будем сторожить твой сон у твоей опочивальни. Как позовёшь нас, мы и войдём, и ты нам поведаешь, что тебе приснилось.

Совет поправился Навуходоносору.

— Хорошо придумано! — крикнул он и хлопнул в ладоши. — Эй, слуги! Уложите меня спать поскорее.

Царские слуги подбежали к царю и понесли его на золотую постель. Справа и слева к царской постели подошли двое слуг: один ему правый глаз закрыл, другой левый. Шестеро слуг стали в ряд по обе стороны золотой постели и плавно помахивали над ним опахалами из пальмовых листьев.

Но и на этот раз царский сон был недолог. Спит-спит и вдруг как вскочит, как закричит не своим голосом!

Мудрецы и кудесники, маги-гадатели и снов толкователи вбегают в спальню со всех ног, столпились у царского изголовья и спрашивают царя, что же приснилось ему на этот раз. А царь опять силится вспомнить свой сон и не может.

Тогда мудрецы и кудесники, маги-гадатели и снов толкователи решили остаться в опочивальне царской и сторожить сон Навуходоносора у самого его изголовья.

— Хорошо, — сказал царь, только, чур, не дремать! Садитесь поближе да смотрите со мною сон, который мне приснится.

И снова увидел царь страшный сон, и снова вспомнить его не может. А мудрецы-гадатели не знают, что сказать царю, как его утешить.

Рассердился свирепый царь.

— Сказать, что мне снилось, немедленно! — кричит.

— Век живи, государь, — отвечают мудрецы и кудесники, маги-гадатели и снов толкователи. — Не боги мы, не отгадчики, а всего лишь учёные люди.

— Даю вам три дня на размышление! — закричал царь и ногами затопал. — Если через три дня вы не расскажете, что мне снилось, то я всех мудрецов и кудесников, магов-гадателей и снов толкователей велю изрубить на куски, а дома их огнем спалить.

— Век живи, государь, — чуть слышно прошептали мудрецы и кудесники, маги-гадатели и снов толкователи и на цыпочках попятились к дверям.

Ждёт царь день, ждёт другой, третий ждёт — не придёт ли кто из мудрецов да кудесников, магов-гадателей и снов толкователей, не придёт ли, не расскажет ли, что ему приснилось? Но никто не идёт. Все сидят по углам и дрожат, лютой казни дожидаются.

На четвёртый день царская стража стала рыскать по всему государству, всех учёных людей в кучу собирать перед казнью.

Пришли и к Даниилу.

Даниил у стражников спрашивает:

— За что это вы нас погубить хотите?

— Царю сон приснился, — отвечает стража, — какой — не помнит, а никто из вашего брата учёных ему не скажет. Вот вас за то и казнят. Другой раз будете слушать царский приказ.

— Что же меня никто не догадался спросить? — говорит Даниил. — Ты вот что, брат, ступай во дворец да скажи: так и так, Даниил просил кланяться. А казнить нас всегда успеешь.

Начальник стражи пошёл во дворец и доложил обо всем царю.

— Как же это я не вспомнил о Данииле? — закричал царь. — Ведь умнее его во всем царстве у меня нет! Позвать его немедленно сюда!

Приводят к царю Даниила. Даниил кланяется ему и говорит:

— Слышал я о твоей беде, государь, и готов ей помочь. Только вели сперва всех мудрецов да кудесников, всех магов-гадателей да снов толкователей на волю выпустить.

Царь как хлопнет в ладоши, как топнет ногою.

— Кто посмел посадить их в тюрьму? — кричит. — Сию же минуту всех мудрецов и кудесников, магов-гадателей и снов толкователей выпустить! И звать их во дворец ко мне ужинать.

Потом повернулся к Даниилу и говорит:

— Рассказывай мне мой сон поскорее. Измучился я ждать.

— Государь! Три дня и три ночи сидел я, закрывшись, со своими товарищами Мисахом, Седрахом и Авденаго, — ответил ему Даниил. — Не ели, не пили, спать не ложились, всё между собою совет держали и спорили. На третью ночь легли спать и увидели все вместе сон, который тебе приснился. Слушай же, царь, что приснилось тебе. Стоит будто перед тобою истукан, вида страшного, ростом выше неба, и блестит так, что глазам больно. Голова у истукана из чистого золота, грудь и руки серебряные, живот из блестящей красной меди, ноги железные, а ступни из обыкновенной мягкой глины, из какой гончар горшки свои лепит…

— Так-так-так, — перебил Даниила царь. — Теперь припоминаю: все было в точности, как ты рассказываешь. Ну, а дальше-то, дальше что было, скажи? Отчего же на меня такой страх напал?

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

— Расскажу тебе, и что дальше было, и отчего на тебя страх напал. Неподалёку от истукана нависла скала. И вот, государь, видишь ты, будто медленно-медленно…

— Не рассказывай дальше! — закричал Навуходоносор и закрыл лицо руками. — Мне страшно.

А потом говорит:

— Ну чего же ты молчишь? Разве ты не видишь, что я весь дрожу от нетерпения?

Даниил спокойно продолжал свой рассказ.

— От нависшей скалы, — сказал он, — стал медленно-медленно откалываться кусок и вдруг обрушился на истукана, прямо на его глиняные ступни. И тут же великан твой, этот колосс на глиняных ногах, подкашивается и весь рассыпается. И ветер уносит его прах, словно пшеничную шелуху, когда хлеб молотят. Ни единой пылинки от истукана не осталось!

— Правда, правда! — закричал царь. — Всё так мне и приснилось, как ты рассказываешь. Но отчего же все три раза я просыпался в холодном поту, отчего каждый волос на моей голове дыбом стоял?

— Сейчас растолкую тебе твой сон, государь, и ты всё поймёшь. Слушай: золотая голова истукана — это ты сам, великий и могущественный царь Навуходоносор. Все тебе подвластны, все покорны: и человек, и зверь, и птица. И царство твоё золотое, богатое. После тебя, после золотого царства, наступит царство серебряное. Это царство поплоше: серебру с золотом не равняться. Но и оно будет блестящим и прочным. После серебряного царства придёт царство медное — крепкое и неприступное, как медь. А за медным царством наступит смешанное — наполовину железное, наполовину глиняное. До поры до времени будет оно крепким, как железо, а потом сделается хрупким, как глина. Во время этого царства и отколется камень со скалы и сокрушит его, и придет тогда конец вавилонскому владычеству. Оттого то, государь, и напал на тебя страх.

Выслушал царь Даниила и опечалился. Потом усмехнулся, встал на ноги и сказал:

— Когда-то еще вавилонское государство развалится! Зато мой век золотой!

Тут явились во дворец мудрецы да кудесники, маги-гадатели и снов толкователи. Навуходоносор на радостях простил их, усадил за стол, и пошёл пир горой. Даниила же царь посадил по правую руку. И тут же за столом велел указ писать, чтобы всех четырёх — Даниила, Мисаха, Седраха и Авденаго сделать большими начальниками. И когда указ написали, он скрепил его царской печатью.

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

Вавилонские вельможи и без того косились на чужаков: слишком уж скоро они полюбились царю! Новый царский указ был им как нож острый. И теперь они только ждали случая, чтобы навредить Даниилу и его товарищам. Ждали-ждали и дождались.

Много ли времени прошло, мало ли, захотелось царю Навуходоносору возвеличить себя на все времена, чтобы и после его смерти продолжала греметь его слава. Он призвал к себе во дворец искусных мастеров и художников и приказал им вылить статую из чистого золота, высотою — как три высоких кедра, а лицом чтобы на него самого походила — на великого и могущественного Навуходоносора, царя вавилонского.

Мастера и художники выполнили царское приказание и отлили из чистого золота истукана — такого, какого хотел царь: ростом в три высоких кедра, а лицо как у самого Навуходоносора. Царь велел отвезти его в долину Деирё, неподалёку от Вавилона, и там поставить на холме среди ноля.

И летят гонцы во все концы.

— Слушайте! Слушайте! Слушайте! — кричат они на всех площадях и перекрёстках вавилонского царства. — Великий и могущественный царь Навуходоносор повелевает всем знатным людям страны, всем воеводам, начальникам и судьям, всем вельможам и царедворцам, мудрецам и кудесникам, магам-гадателям и снов толкователям, собраться завтра в три часа пополудни в долине Деире, чтобы поклониться золотой статуе великого и могущественного Навуходоносора — царя вавилонского!

Ровно в три часа пополудни в долине Деире собрались все, кого царь пригласил на своё торжество: знатные люди, и учёные, и начальники со всех краёв вавилонской земли.

На пригорке среди поля стоит золотой истукан. Голова его в небо упирается, ступни ног как мосты через широкую реку. И блестит он весь на солнце так, что посмотришь — и глазам больно. Внизу, у подножия истукана, на своём золотом тропе на красной бархатной подушке восседает сам великий и могучий царь вавилонский Навуходоносор. Меньше малой мошки кажется он рядом со своим истуканом!

Царский глашатай вышел на середину поля, трижды протрубил в серебряную трубу и возвестил:

— Люди и народы вавилонского царства, слушайте: при звуках труб, свирелей, арф и гуслей великий и могучий царь Навуходоносор повелевает всем пасть на землю лицом и поклониться золотой статуе великого и могучего Навуходоносора, царя вавилонского! А кто золотому истукану не поклонится, того тотчас бросят в огненную печь…

И глашатай показал рукой на дальний конец поля.

Там, в конце ноля, стояла огромная печь. К этой печи лестница приставлена, а наверху в ней сделана дыра — куда людей бросать. Сбоку дверка — смотреть, что в печи делается. А вокруг уже слуги хлопочут, разжигают печь трутом, смолою и паклей, хворост подбрасывают.

Не успел народ на печь подивиться, как вдруг грянула музыка — заиграли музыканты на трубах, на арфах, на свирелях и на гуслях. Все, кто стоял, повалились наземь. Только трое остались стоять, как стояли, — словно три стройных деревца в пустынном ноле.

— Смотрите. Мисах не поклонился золотой статуе Навуходоносора! — зашептали в толпе.

— А вон и Седрах стоит!

— А вон Авденаго!

Царедворцы от радости чуть не дрожат.

— Жаль только, главного с ними нет — Даниила! — шипит один.

— Да где же он?

— Говорят, царь его послал куда-то с важным поручением. Ну, да когда этих уберем, с ним одним будет легче справиться!

Пошептались-пошептались — и к царскому трону ползком: вставать ещё нельзя — музыка играет.

— Вот, — говорят, — полюбуйся, царь, на своих любимчиков! Ты их пригрел, возвеличил, а они что делают? Как музыка заиграла, весь твой народ на землю повалился, твоей статуе золотой поклонился, а эти пленники стоят себе как столбы и в ус нс дуют. Вели же, государь, бросить их в печь огненную поскорее, чтобы никому неповадно было нарушать царскую волю!

Опечалился царь. Жаль ему было своих умных и честных помощников. Подзывает их к себе и спрашивает:

— Как же так, Мисах, Седрах и Авденаго, или вы позже других пришли на поле Деире и приказа моего не знали, или задумались так крепко, что и музыки не слышали? Ладно, прощу вас для первого раза. Но впредь знайте: как заиграет музыка, как запоют мои арфы, свирели и гусли, в ту же минуту падайте наземь и кланяйтесь моей статуе. А то худо будет: бросят вас в огненную печь и вы в ней сгорите!

Седрах, Мисах и Авденаго так отвечают царю:

— Нет, великий государь, не задумались мы и указ твой слышали. А не поклонились мы твоему золотому истукану потому, что мы никакому идолу кланяться не желаем — ни золотому, ни серебряному, ни медному. И печью огненной нас не устрашай, государь, сгорим, а идолам не поклонимся!

Рассердился Навуходоносор.

— Эй, слуги мои верные! — закричал он. — Раскалите вы огненную печь в семь раз сильнее прежнего да побросайте в неё этих умников!

Забегали, засновали слуги вокруг печи, больше прежнего дров в неё накидали. А стража схватила Мисаха, Седраха и Авденаго, связала их по рукам и ногам, потащила их вверх по лестнице да и бросила в огненную печь.

И взвилось пламя из печи и пожрало всех, кто стоял поблизости, — и тех, кто огонь разводил, и тех, кто гордых пленников в печь бросил.

Ужас напал на всех. Музыканты побросали свои трубы и гусли.

Царь и тот испугался. Привстал на своём троне под золотым истуканом, шею вытянул и смотрит в сторону огнедышащей страшной печи. Тихо стало в долине Деире, словно вымерли все! Только дрова в печи потрескивают.

И вдруг откуда-то послышалась песня. Сначала тихо, потом всё громче и громче. Вот уже и слова различить можно.

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

Народ удивляется: кто поёт, не видно! А над долиной Деире песня так и льётся:

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

Голоса звучали где-то совсем уже рядом.

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

И вдруг Навуходоносор как закричит:

— Там! Там! Оттуда песня!

И бросился к печи. Потом подозвал начальника стражи и говорит ему:

— Взгляни в печь и скажи мне, что ты видишь?

— Век живи, государь! — ответил начальник стражи. — Когда мы бросили их в огонь, у них руки-ноги были связаны, а теперь они свободно расхаживают по раскалённым углям, словно по полю, усеянному маками. Ходят, руками размахивают и песню поют:

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

— А сколько их там? — спрашивает царь.

Век живи, государь! — отвечает начальник стражи. — Бросили мы троих, а сейчас с ними кто-то четвёртый, повыше их ростом, и тоже поёт вместе с ними.

И начальник стражи с перепугу захлопнул дверцу и сказал царю:

— Век живи, государь, а только это не простые люди! Если б они были простые, от них давно остался бы один пепел.

— Твоя правда, — сказал царь и велел вылить на печку тысячу вёдер холодной ключевой воды. Потом взобрался по лестнице и крикнул:

— Эй вы, Седрах, Мисах и Авденаго, вылезайте, раз уж вас и огонь не берёт! И кто там четвёртый — тоже вылезай!

И вышли все четверо из печи целы и невредимы. Смотрят люди, а четвёртый-то — Даниил!

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

— Ты как сюда попал? — спрашивает царь.

А Даниил усмехнулся и сказал:

— Разве я брошу товарищей в беде?

Народ обступил их, смотрит, удивляется: одежда на них вся целая, даже дымом не пахнет.

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

Ночью царь снова проснулся от собственного крика. И снова забегали слуги, засветили десять тысяч светильников во дворце. И скорее посылают гонца, на этот раз уже прямо к Даниилу.

— Выручай меня, друг Даниил! — говорит ему Навуходоносор. — Приснился мне сон пострашнее прежнего. Я даже запомнил его сам. Ты мне только растолкуй, что он значит, что сулит мне в моей жизни.

— Рассказывай свой сон, — говорит Даниил, — а я буду слушать внимательно и, что знаю, скажу тебе, государь, без утайки.

— Хорошо. Вот что мне снилось, Даниил. Растёт дерево большое-пребольшое. Десять человек его руками не обхватят. Верхушка этого дерева всё небо исколола — такое дерево высокое. А ветви его разрослись до самых краёв земли. Лист широкий, глянцевитый, как изумруд, зеленый, плоды сочные и душистые, и так их много, что на всех людей в мире хватит и еще столько же останется! Дикие звери со всей земли приходят отдыхать в тени этого дерева. Птицы со всего неба вьют гнёзда в его ветвях и дуплах. А дерево греется на солнышке, пошевеливает листьями на ветру, умывается дождем, слушает некие птиц и думает, что всё — и солнце, и ветер, и птицы, и звери лесные — только для него и существует.

Но вдруг раздался громкий голос.

«Срубите дерево! — сказал голос. — Отрубите его ветви! Стряхните листья! Разбросайте плоды! Дикие звери, бегите от этого дерева подальше оно упадет и раздавит вас! Не вейте больше гнёзд в его ветвях, птицы, берите своих птенцов и улетайте с ними поскорее!»

И разбежались дикие звери, и улетели птицы с птенцами, и даже мохнатые гусеницы и те уползли. Раздался страшный треск, и огромное дерево повалилось на землю как подкошенное. И остался от него в поле один пень. Тут поднялся вихрь, развеял все листья, раскидал плоды. А голос продолжал ещё громче прежнего:

«Слушай, Навуходоносор, и внимай! Семь полных лет пастись тебе, царь, на зелёных лугах вместе с дикими ослами и буйволами. Будешь траву щипать, как они, обрастёшь шерстью медвежьей, умываться будешь росою утреннею. Семь лет — запомни! СЕМЬ ЛЕТ, СЕМЬ ЛЕТ, СЕМЬ ЛЕТ!»

Страшный голос говорил всё громче и громче, пока я наконец не проснулся и не закричал изо всей мочи: «Семь лет!»

Выслушал Даниил царя и потупился. И, смущённый, стоял перед царём целый час и не проронил ни слова.

Наконец не вытерпел Навуходоносор и сказал Даниилу:

— Говори! Всё говори без утайки, всё, что у тебя на сердце!

— Государь, — сказал тогда Даниил, — лучше бы сон этот приснился твоему врагу, а не тебе. Ведь дерево, которое ты увидел во сне, — это ты сам, великий и могущественный царь Навуходоносор. До самого неба вознёсся ты гордой душой, и власть твоя — до краёв земли. Но за то, что возгордился ты сверх меры, — за это, государь, потеряешь ты облик человеческий, станешь как дикий зверь и будешь пастись на зелёных лугах вместе с ослами и буйволами, спать под открытым небом, умываться утренней росой, питаться травой да кореньями. И шерстью клочковатою обрастешь, как медведь. Но всё проходит, великий государь! Пройдут и семь лет, и снова ты примешь человеческий образ и будешь восседать на своём золотом троне.

Опечалился было царь Навуходоносор, выслушав слова Даниила. Целую неделю он ходил сам не свой, всё оглядывал себя, не растёт ли шерсть на его теле, да косился на траву: неужели я, царь, буду этой дрянью питаться?

Даже знатные вельможи царские пригорюнились.

Но прошла неделя, другая, всё по-прежнему во дворце вавилонском. По-прежнему льстят царю вельможи, по-прежнему трепещут его народы. Так и год миновал. Сон у царя и вовсе из головы долой.

Вот раз идёт он, прохаживается по стене вавилонской и оглядывает свои владения сверху. Кругом дворцы и храмы, один другого краше. Синий Евфрат полноводный шумит под стеной. А от него прямые, как стрелы, расходятся во все стороны узкие каналы. Легкие и прочные мосты перекинуты через каналы и реку… Из садов поднимается такое благоухание, что голова кружится, а в уши льются песни райских птиц.

«Вавилон, Вавилон, золотой Вавилон!» — ноют они на разные голоса.

— А ведь каналы-то я велел рыть, я — великий и могущественный Навуходоносор! Я! Я! Я! — закричал царь со стены. — Это мои рабы и слуги все сады насадили, все мосты намостили, все дворцы и все храмы построили! Вот и двенадцать золотых львов со ступеней дворца Соломона сторожат вход в мой дворец! Мой! Мой! Мой! Все народы поклоняются мне, мне, мне — великому и могущественному Навуходоносору, царю вавилонскому!

Сказал, и вдруг ни каналов, ни дворцов, ни диковинных деревьев — ничего нет. Одна трава кругом, да над головою синее небо. Справа — стадо диких ослов, слева — буйволы. А у самого Навуходоносора, у великого и могущественного царя вавилонского, шерсть торчит клочьями, как у медведя, на ногах и на руках — когти звериные, и идёт он на четвереньках, травку пощипывает. Вспомнил тут Навуходоносор свой давнишний сон. «Это всё Даниил мне напророчил, проклятый пленник! — подумал он в ярости и хотел приказать: — Отрубить ему голову немедленно!»

Но вместо этого по всему лугу раздалось:

— И-го-го-о! И-го-го-о!

Буйволы подняли головы и посмотрели в его сторону, а дикие ослы подбежали к новому товарищ и приняли его в свое стадо.

— И-го-го-о! И-го-го-о! И-го-го-о!

Так прожил целых семь лет Навуходоносор среди диких зверей, сам зверь зверем.

А в один прекрасный день Навуходоносор вдруг снова очутился на своем троне. Хотел сказать: «И-го-го!», а получилось:

— Эй, слуги, уложите меня спать!

И стал он царствовать в Вавилоне по-прежнему. Разве что меньше хвастал теперь! Даниила же полюбил крепче прежнего.

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

Царь души не чает в Данииле. Без его совета шагу не ступит. И вот он задумал сделать Даниила самым первым человеком у себя в государстве. Мисаха, Седраха и Авденаго — поставить начальниками над всеми начальниками, а над Мисахом, Седрахом и Авденаго — поставить Даниила.

Вельможи перепугались до смерти. Все они жили обманом и неправдою, запускали лапу в царскую казну, с народа семь шкур сдирали. А с новым начальством, которое само не ворует, и не врёт, и взяток не берёт, решили они, придёт их сладкой жизни конец. Нет, нужно во что бы то ни стало извести царских любимчиков, и на этот раз так, чтобы не было им спасения!

Подсылали было к Даниилу с подарками, чтобы потом сказать царю: вот, твой Даниил, думаешь, лучше других? Берёт подарки, как и все. Очернят Даниила в царских глазах, тогда и дружкам его — Седраху, Мисаху и Авденаго — тоже конец. Да вот беда — не берёт Даниил подарков. Говорит приносящему: «Мне это ни к чему».

Тогда придумали другое.

Пошли к царю и говорят:

— Век живи, государь! Есть ли кто выше тебя в государстве?

— Нет, — сказал царь, — выше меня в государстве нет никого.

— Кому же, государь, должны мы, твои рабы, кланяться?

Царь сказал:

— Мне мои рабы должны кланяться.

— Век живи, государь! — сказали ему тогда вельможи. — А если какой человек поклонится не тебе, а другому, значит, тот человек — изменник?

— Изменник, — ответил царь.

— Век живи, государь! А что, если такой изменник в твоём государстве отыщется? Как с ним надлежит поступить?

— Изменник?! У меня в государстве?! — вскричал тут царь. И как вскочит, как затрясётся весь, как застучит царским жезлом об пол. — Да кто посмеет?.. В ров его, в яму ко львам, немедленно!

Страшен царский гнев! Все вельможи попадали наземь. Потом самый старший из них подполз к ногам государевым, поднял голову и говорит ему:

— Век живи, государь! Вот и мы так думали. И, зная твою справедливость, уже указ такой приготовили. Прочитай его, государь, и, если тебе угодно, скрепи его своею царской печатью. — И старший вельможа протянул государю свиток.

Царь развернул свиток и прочитал:

«Указ и повеление великого и могущественного царя вавилонского — всему народу. С нынешнего дня и в течение тридцати дней приказываю: если кто из вавилонских жителей вздумает поклониться кому-нибудь, кроме царя, вашего единственного государя, того немедленно бросить в ров ко львам!»

И царь приложил свою царскую печать к свитку.

Вельможи и царедворцы поднялись на ноги, подхватили указ, крикнули хором:

— Век живи, государь! — и побежали прочь из дворца.

Они дали царю подписать такой указ неспроста. Был обычай у Даниила, и царедворцы с вельможами знали о нём: утром, днём и вечером — три раза в день подходить к окну своей комнаты и кланяться трижды на восток.

Вот они подстерегли Даниила у окошка — и к царю.

— Век живи, государь, — объявляют, — а мы тебе твоего любимца привели. Спроси его, кому он только что кланялся?

— Ты кому кланялся? — спрашивает царь Даниила.

— Я своей милой родине кланялся, государь! — отвечает Даниил.

— Так ты, верно, указа моего ещё не читал? — сказал царь.

— Читал я твой указ, государь, и рад бы исполнить твою волю, — ответил Даниил. — Да что делать, если и царский указ не в силах заставить меня забыть свою родину?

Тяжко вздохнул Навуходоносор: жаль ему было прямодушного Даниила. А вельможи чуть не танцуют от радости. Ухмыляются, руки потирают.

— Царское слово — закон! — кричат. — Никто, даже сам царь, отменить его не может.

Вот потащили Даниила ко рву со львами. Ров глубокий и узкий. Взад-вперёд по нему ходят лев и две львицы. Походят-походят — и остановятся. Закинут назад голову, раскроют красную пасть клыкастую и так зарычат, что все башни в Вавилоне начинают качаться — того и гляди, упадут!

Бросили Даниила в яму ко львам, яму прикрыли широким камнем, а камень ещё печатями запечатали — для верности.

Грустный и понурый побрёл царь во дворец. Отпустил всех певцов, музыкантов и рассказчиков и лёг спать без ужина. Но и спать ему не спалось — так до утра и проворочался, ни разу глаз не сомкнул. Всё мерещился ему Даниил да львиные пасти клыкастые.

Утром, чуть свет, побежал царь ко рву оплакивать своего любимого советника.

— Даниил, Даниил! — кричит царь, а сам слезами заливается.

И вдруг из ямы — или это почудилось? — будто кто-то ответил:

— Здравствуй, государь!

— Ты кто? — спросил испуганный царь.

— Я Даниил, — послышалось из ямы.

Царь скорее сзывает людей, велит печати ломать да камень отваливать. Отвалили и смотрят: львицы лежат рядком, а между ними Даниил примостился: голову положил на лапу к одной, другую но спине похлопывает. А лев ходит взад-вперёд, хвостом машет.

Царь от радости чуть сам в яму ко львам не угодил.

— Живой, живой! — кричит. — Даже дикие звери не трогают Даниила!

Вельможи с царедворцами стоят вокруг ямы и дрожмя дрожат, потому что в Вавилоне был хороший закон: того, кто на другого напраслину возвёл, казнить тою же казнью, какою по его наговору казнили невиновного. И выходило по этому закону, что их должны были тотчас же бросить в яму ко львам. Стали царедворцы с вельможами перешёптываться да советоваться: как беде помочь? А потом и говорят царю:

— Век живи, государь! Твой Даниил жив остался оттого, что львы совсем не голодные: их, видно, накормили заранее.

— Эй, слуги! — закричал тогда царь и хлопнул в ладоши. — Накормите моих львов досыта!

И слуги притащили трёх баранов и трёх жирных быков и бросили их львам.

Львы жадно накинулись на добычу.

— А теперь, — сказал царь, когда львы насытились, — кидайте в яму злодеев, которые оговорили Даниила.

Стража схватила вельмож и царедворцев — сто шестьдесят восемь человек — и бросила их в яму. Львы подхватили их и тотчас растерзали всех до единого. А ведь были сыты!

И царь поставил Даниила и его товарищей — Седраха, Мисаха и Авденаго — старшими над всеми начальниками государства.

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

Долго жил Навуходоносор на свете, но вот наконец и за ним смерть пришла. После Навуходоносора стал царствовать его наследник Валтасар.

Грозный Навуходоносор хотел оставить по себе славу великую, строил дворцы и башни, сажал сады, воевал с другими народами. А Валтасару ничего этого не надо: день прожил, и ладно.

Но был Валтасар такой же злодей, как и Навуходоносор: мучил народ тяжёлой работой и казнил непокорных жестокими казнями.

Задумал Валтасар устроить пир у себя во дворце. А в ту пору собрался царь персидский идти войной на Вавилон. Валтасару говорят:

— Помилуй, государь, к нам враг войной идет, а ты пиры затеваешь.

А царь отвечает:

— Что ж, что война? На то у меня и воины, чтобы от врага отбиваться. На то и стены неприступные, каменные, чтобы враг об них поломал свои копья.

Позвал к себе во дворец тысячу гостей именитых, и пошел у них пир горою. Вокруг столов разместились нарядные гости — кто в красном, кто в зелёном, кто в синем. На головах у всех повязки пёстрые, на ногах золотые сандалии.

А сам царь Валтасар на шёлковых подушках развалился. Его царская одежда вся как радуга переливается, на груди большой алмаз сверкает.

Бесшумно снуют царские слуги, кушанья диковинные разносят, душистые вина разливают. И светло во дворце как днём: тысячи светильников горят. Музыка гремит. Гости поют, смеются, славят царя Валтасара.

И вдруг все светильники разом погасли, словно их ветром задуло. Стало темно. Тогда где-то наверху, у стены, появилось слабое мерцание. С каждой минутой оно разгоралось все больше и больше, и все увидели огромную руку, окружённую ярким сиянием. Огромный палец водит по стене и пишет, пишет, а что — неизвестно.

Стало тихо во дворце. Оборвался смех. Умолкла музыка.

Валтасар приподнялся на подушках и смотрит на стену, дрожит, сам белый, как стена.

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

Но вот рука исчезла, и все увидели на стене огненные письмена. Царь силится прочесть — не может. Снова зажгли светильники, но огненные письмена горели ярче светильников.

А прочитать их всё равно никто не может.

И призвали тогда во дворец мудрецов и кудесников, магов-гадателей и снов толкователей и так им сказали:

— Кто разгадает волшебные письмена, тому царь со своего плеча одежду разноцветную пожалует, а также цепь золотую нагрудную и алмаз, что горит, как солнце. А не разгадаете — тогда всем вам худо будет. Каждого казнят лютой казнью, и у каждого сожгут его дом.

Смотрят мудрецы и кудесники, маги-гадатели и снов толкователи, смотрят на стену, морщат высокие лбы, шевелят губами, бородами трясут, а понять ничего не понимают.

Наконец говорят царю:

— Век живи, государь, а мы таких слов не знаем!

— Прочь отсюда! — закричал на них царь, а сам побледнел больше прежнего. Чует его сердце, что не к добру непонятная надпись. Если и учёные разобрать её не могут, значит, дело совсем плохо.

Тут кто-то из гостей сказал царю:

— Государь, разве ты забыл, что у тебя в твоём царстве живёт великий мудрец Даниил? С ним ещё и царь Навуходоносор советовался.

— Позвать сюда поскорее Даниила! — закричал Валтасар.

Привели Даниила во дворец, и царь его спрашивает:

— Это тебя зовут Даниилом?

Даниил поклонился царю, разгладил бороду и сказал:

— Я Даниил.

— Слышал я, тебе все тайны доступны, раб мой Даниил, — говорит тогда царь. — Взгляни же на эту надпись и скажи мне, что она означает. Прочитаешь — я тебе царскую одежду разноцветную пожалую и к ней цепь золотую нагрудную. И сделаю тебя первым человеком в моём государстве. Но если и ты не разберёшь огненные слова, я велю тебя казнить лютой казнью, а дом твой огнём пожечь.

Улыбнулся Даниил и сказал:

— Не пугай меня лютою казнью, государь. Мне ли смерти бояться? И подарков твоих мне не надо. А надпись я тебе и так прочитаю, изволь!

И Даниил подошёл к стене, взглянул на письмена и сказал:

— Мэнэ, мэнэ, тэкэл, фарэс — вот что начертала тебе волшебная рука. Ты, Валтасар, наследник Навуходоносора, такой же гордый и неразумный, как он. Хвастаешь своим богатством и властью, о нуждах своего народа не заботишься, чужой народ в неволе держишь. Пьёшь, ешь, веселишься. А того, что у тебя под стенами делается, знать не хочешь.

— Эй, не хитри со мной, раб! Если не понимаешь, что здесь написано, так и скажи! — вскричал Валтасар. — А без твоих поучений я как-нибудь обойдусь!

Усмехнулся Даниил и сказал:

— Хорошо, государь, слушай же! МЭНЭ, МЭНЭ — это значит: считали мы твои дни, государь, считали и сосчитали, конец им пришел. ТЭКЭЛ — взвесили мы тебя на весах, государь, и оказалось, легок ты и мысли твои легковесны. А ФАРЭС — конец вавилонскому владычеству, государь.

Не успел Давид кончить, как вдруг двери дворца распахнулись, и народ толпою вломился к царю.

— Горе! Горе! — кричала толпа. — Беда, государь!

— Враг в Вавилоне! Персы ворвались в город!

Посмотрел Валтасар и увидел: перед самым дворцом отряд персидских воинов налетел на его стражников и рубит их своими острыми мечами.

Добрались и до царя Валтасара и закололи его.

Так кончилось вавилонское владычество.

Персидский царь Кир стал править Вавилоном. Он полюбил Даниила и сделал его своим советником и другом.

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

На главной площади Вавилона стояла высокая семиэтажная башня. Это был храм вавилонского бога Ваала.

Внизу, на первом этаже, готовилась Ваалу еда. А наверху, на седьмом этаже, на кипарисовом троне, за золотым столом, восседал вавилонский бог. Он сидел, как луна в полнолуние, а глаза его были тёмные, как безлунная ночь. Сидит бог — не шелохнётся, огромный рот открыт — не закрывается: корми такого бога, не корми — никогда не насытится!

Бога этого кормил народ. Каждый день к башне Ваала пригоняли сорок жирных баранов и подвозили на телегах двенадцать мешков отборной муки и шесть кувшинов лучшего виноградного вина. Семьдесят жрецов состояло при храме, они следили за тем, чтобы дань Ваалу не прекращалась.

Вавилоняне низко кланялись, когда шли по городской площади мимо семиэтажного храма. Даже сам Кир, новый царь Вавилона, и тот наклонял голову, проходя мимо башни. Один Даниил не гнул перед нею свою гордую спину.

Кир заметил это и спросил Даниила:

— Почему ты не кланяешься этому священному храму? Ведь здесь, в Вавилоне, Ваал считается самым главным богом!

— Какой же это бог, государь! — отвечал ему Даниил. — Это истукан, сделанный человеческими руками. Сперва его вылепили из глины, потом покрыли медью, а медь еще сверху позолотили, чтобы на солнце блестела.

Но Кир сказал:

— Как же не бог, когда он ест и пьёт столько, сколько ни один человек, даже царь, за сутки не съест и не выпьет! Нет, Ваал — великий бог, недаром семьдесят жрецов состоят у него в услужении.

— Государь, умён ты, умён, а позволяешь себя обманывать. Ведь золочёная кукла ни куска не съедает из того, что приносят ей в жертву!

Тут уж Кир рассердился не на шутку.

— Позвать ко мне жрецов божественного Ваала!

Выстроились перед царем жрецы, все семьдесят человек, в ряд, а царь спрашивает у них грозным голосом.

— Кто выпивает вино? Кто съедает хлеб и баранов, которые приносятся в жертву бессмертному Ваалу?

— Век живи, государь! — отвечают все семьдесят хором. — Сам великий Ваал и съедает всё, что ему приносят, и сам выпивает всё вино.

— Так ли? — спрашивает царь. — А я слышал, что вы всё это съедаете сами. Горе вам, если это окажется правдой!

— Век живи, государь! — отвечают жрецы. — Мы докажем тебе, что Ваал всё съедает сам. Но и ты, государь, обещай: когда ты увидишь, что мы невиновны, вели казнить Даниила за то, что хотел нашего бога унизить, а нас опорочить в твоих светлых очах, государь!

Царь согласился.

И все вместе — Кир, Даниил и семьдесят жрецов — направились к башне Ваала.

За ними ехали повозки, гружённые вином и мукою, а за повозками шло стадо в сорок жирных баранов — ежедневная жертва Ваалу.

У входа в башню жрецы остановились и сказали:

— Век живи, государь! Дальше мы с тобой не пойдём. Вели своим слугам приготовить для Ваала пищу и налить вино в его священные чаши. На ночь запечатай дверь в башню своею царской печатью, а утром приходи. Если еда не будет за ночь съедена, а вино выпито, казни нас какою хочешь лютой казнью. Но если, государь, ты придёшь сюда утром и окажется, что твоя царская печать не тронута, а еда вся съедена и вино все выпито, — воля твоя, государь, не давай Даниилу пощады!

Сказали и спокойно разошлись но домам. Да и чего им было бояться? Ведь к башне вёл потайной ход, подземный. Каждую ночь через этот ход вместе с жёнами и детьми поднимались они в башню и пировали там до рассвета, восхваляя доброту и щедрость своего гостеприимного бога.

Но Даниил придумал, как их всех перехитрить. Когда царские слуги изжарили баранов, испекли хлебы, разлили вино по священным чашам, а сам царь поставил пищу перед Ваалом, Даниил велел своим слугам тайно посыпать пол тонким слоем золы.

Ночью, как обычно, пришли в башню со своими жёнами и детьми жрецы и сели пировать. Все съели до крошки и вино вылакали до последней капли.

Утром, чуть свет, проснулся Кир и велит будить Даниила. Идут к башне.

— Скажи мне, Даниил, у тебя ведь глаза, как у рыси: цела моя печать или нет?

— Цела, государь, — отвечает Даниил. — Цела твоя печать.

Подошли к храму, открывают дверь, смотрят: еды никакой не осталось, чаши священные все вверх дном перевёрнуты, и там и сям по полу валяются бараньи кости.

Кир тут же бросился наземь и закричал:

— Слава великому Ваалу! Нет в тебе обмана!

Но Даниил засмеялся, помог царю встать на ноги и тихонько придержал его рукой.

— Погоди, государь, — сказал он, — не переступай порога, а взгляни сначала на пол и скажи, что ты видишь.

Царь взглянул и воскликнул в изумлении:

— Я вижу в золе отпечатки мужских сандалий и женских, а также множество маленьких босых ног!

Понял Кир, что всё это время жрецы обманывали его и народ и сами со своими жёнами и детьми поедали ежедневную жертву Ваалу — сорок баранов и хлеб — и запивали всё это сладким виноградным вином.

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

На другой день царь вызвал Даниила к себе во дворец и сказал ему:

— Ты прав, Даниил, жрецы оказались обманщиками. За это ты можешь выбрать для них какую хочешь казнь.

Даниил опустил голову и крепко задумался. Целый час простоял он в молчании перед царским троном.

— Что же, — сказал наконец Кир в нетерпении, — или ты никак не придумаешь для своих врагов достаточно лютой казни?

Даниил встрепенулся и сказал:

— Нет, государь! Не мне они враги, а тебе — тебе и твоему народу. Мне их кровь не нужна. Довольно того, что их обман раскрылся и обманщики посрамлены. Но не о них, государь, я думал, стоя целый час перед тобою!

— О чём же ты думал, Даниил? Скажи, что у тебя на сердце, и я исполню всё, что ты пожелаешь.

— Государь! — сказал Даниил. — Дни мои клонятся к закату. Почти всю свою долгую жизнь я прожил здесь, в Вавилоне. Здесь вырос, обучился наукам, здесь узнал радость и горе, царский гнев и царскую милость. Но не было ни одного года, государь, ни одного месяца, дня и часа, когда бы я не думал о своей милой родине и о моём бедном народе. Вот уже семьдесят лет томится он здесь в неволе. Не гневайся, государь! Но раз ты спросил меня, чего я хочу, я тебе отвечаю: свободы! Воли для своего народа, чтобы он мог вернуться к себе на родину, отстроить свои города заново, засеять свои пашни!

Пришёл черёд задуматься Киру. Наконец он тряхнул головой и сказал:

— Царское слово крепко!

И по всем городам и сёлам вавилонского государства на верблюдах, на ослах, на конях быстроногих полетела радостная весть:

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀Вавилонские пленники свободны

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀⠀⠀⠀⠀ ⠀⠀ ⠀и могут отправляться домой!

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

— Домой! Домой! Свобода! — закричали бывшие пленники.

Хромые забыли о своей хромоте и запрыгали от радости. Слепые стали видеть. Больные поднялись с постелей. И даже глухие услышали волшебное слово: «Свобода!»

Музыканты сняли свои гусли и арфы с прибрежных деревьев, ударили по струнам и запели.

Семьдесят лет они были в плену, но не забыли песен своей родины.

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀