Вдоль Большой реки

Глава 11 ЗИМА

С серого неба понемногу срывался реденький снежок, и как-то утром, проснувшись, племя увидело, что все вокруг укутано белой шкурой. Густыми хлопьями падала небесная шерсть на землю, покрывая деревья, хижины, заметая тропинки.

Охотники начали мастерить лыжи.

Две гибкие ветки, связанные на концах, они переплетали оленьими жилами и обматывали шкурками, а сверху прикрепляли ремни, а которые вставлялась нога. Лыжи охотников были узкими и длинными: на таких хорошо догонять дичь. Лыжи для женщин делали короткими и широкими. На таких хорошо ходить по сугробам, собирать сладкие ягоды терна, прихваченные морозом, калину, шиповник. Лыжи не проваливались и в топкую почву, где на еще зеленых кочках краснели ягоды клюквы и брусники.

Лыжи можно связать вместе и положить на них много груза – ягоды или тушу убитого зверя, – привязать к ним ремень и притащить груз в стойбище.

Большая река дымилась паром и по ночам у берегов покрывалась тонким слоем льда. Малыши на шкурах скатывались со склонов холма и скользили по ненадежному льду, стараясь все-таки держаться у самого берега. Днем, когда снег становился влажным, они лепили снежных зубров, мамонтов, оленей и состязались в меткости, кидая в них деревянные копья. Изредка к ним подходили взрослые охотники, показывая, как правильно держать копье при замахе, устойчиво стоять на ногах, точнее целиться. А показывая, сами увлекались игрой и начинали соревноваться между собой, стараясь точнее попасть копьем в игрушечного зверя. Только молодые охотники держались подальше от этой игры, считая ее недостойной взрослых.

Старая Медведица учила девочек лечить от болезней людей и собак. Она показывала им разные травы, рассказывала, как варить их и когда собирать. Трав было много, и трудно было запомнить каждую. Девочки скучали и потихоньку убегали из хижины. Только Галка – любимая ученица Медведицы – дослушивала до конца все ее объяснения и проводила в хижине целые дни, помогая Медведице варить целебные травы.

Женщины собирались вместе в чьей-нибудь хижине и, оживленно болтая, чинили зимнюю одежду, шили новую. Вычиняли шкуры для летней одежды; сдирая с них мех, долго мяли шкуры в золе, вымачивали в отваре из ольховой коры. Шкуры становились мягкими и прочными, окрашивались в темно-коричневый цвет.

Дни становились все короче, а снег все глубже. По утрам вождь заставлял молодых ловцов расчищать от снега стойбище и тропинку к проруби. Костяными лопатками они отбрасывали сухой искрящийся снег от хижин, а потом отправлялись в лес за хворостом. Запасов хвороста, собранных летом, вождь не разрешал трогать.

– Если подуст сильный ветер, – говорил он, – мы не сможем пойти в лес. Тогда возьмем запас.

Старейшины рисовали на снегу следы разных зверей и учили малышей распознавать их. А потом выводили ребят в лес и там спрашивали, какой зверь оставил этот след и как давно.

Часами простаивали дети в мастерской Молчуна, смотрели, как он работает. И, насмотревшись, то один, то другой хватал кремень и начинал оббивать его, изготовляя себе наконечник копья, нож или скребок…

По вечерам Ходок учил говорить руками всех желающих, и на его уроки приходили даже взрослые воины: каждому хотелось уметь объясниться с людьми чужих племен.

Седой рассказывал соплеменникам, как небесный охотник – Солнце – метнул огненные копья-лучи в Землю, и там, где упали эти копья, в Земле появились раны и выступила кровь Земли – красная краска.

– Звери любят кровь, – говорил Седой, – и, увидев краску, лизали ее, пачкались в ней. После этого они уже не захотели жить в чаще, построили себе хижины и стали людьми. А другие звери не захотели пить земную кровь. Они так и остались четвероногими.

Ночью Дрозд выкрасил красной краской пса, но человеком пес не стал. Мало того, его же собратья-собаки, испуганные непривычным видом пса, покусали его, и он долго отсиживался в хижине Седого, пока наконец не оттер краску о снег. Племя смеялось, смеялся и вождь, хотя и отчитал Дрозда за то, что тот потратил столько краски напрасно. Но Дрозд уже привык к выговорам и не обижался, обдумывая очередную шутку.

А Орлик сидел в углу хижины молча, отрешенно, не принимая участия в разговорах, не слушая песен, которыми женщины сопровождали свою работу.

Когда солнце выходило из-за туч, женщины уходили в лес собирать ягоды. Вождь запретил им удаляться от стойбища, но женщины увлекались и часто уходили довольно далеко, забыв об осторожности. Очень уж заманчиво выглядели ярко-красные гроздья рябины на белом снегу.

Однажды женщины, ушедшие еще на рассвете в лес, в ужасе вбежали в стойбище.

– Рысь, – кричали они, – рысь разорвала Галку. Охотники сразу схватились за копья, но Ходок остановил их.

– Пусть молодые охотники найдут и убьют людоедку, – сказал он. – Пусть ведет их Орлик.

Молодые охотники, подхватив копья и горящие ветки, побежали к лесу.

Дрозд и Орлик бежали впереди.

– Здесь, – остановился наконец Орлик. Следы оканчивались у густого кустарника.

Охотники рассыпались цепью, окружая кустарник, а потом начали сближаться, настороженно ощупывая длинными копьями густое переплетение ветвей.

– Она здесь, – шепнул на ухо Дрозду Орлик. – Ветер на нас. Не слышит нашего запаха.

И тут рысь прыгнула, перелетев через их головы, и вскарабкалась на сосну, спрятавшись в се густой кроне. Охотники окружили сосну, натаскали к стволу хворост, подожгли его и отступили, приготовив копья.

Густые клубы дыма окутали дерево. Фырканье рыси перешло в кашель.

– Сейчас прыгнет! – прошептал Дрозд, поднимая копье. Огромная кошка распласталась в воздухе, и навстречу ей полетели копья.

Раненая рысь припала к земле, готовясь к новому прыжку. Она рычала злобно и угрожающе. Охотники крепче сжимали дубинки.

– Орлик сам, – остановил охотников Орлик.

Не спеша, на полусогнутых ногах, готовый ежесекундно отпрыгнуть в сторону, подходил он к рыси. Рысь прыгнула, но в воздухе ее встретила дубинка молодого охотника. С визгом покатилась рысь по земле. Со всех сторон падали на нее дубинки.

– Вот тебе, Коротколапый Лис, – крикнул Орлик, опуская дубинку на ее загривок, и рысь затихла.

Наверное, кто-нибудь из молодых охотников передал слова Орлика Лису. Все чаше он стал ловить на себе настороженный, изучающий взгляд Лиса. Все чаще попадался ему Коротколапый на охотничьих тропах.

– Пусть Орлик бережется, – предупреждал его Дрозд. – Лис охотится на Орлика.

Но Орлик молчал. На краю замерзшего болота он нашел дерево, поваленное бурей. Яму от корней дерева он выстлал шкурами и сухой травой, а корни, которые нависали над ямой, переплел еловыми ветками. Там он и жил, сутками не возвращаясь в стойбище.

Около болота водилось много куниц, хорьков, горностаев, соболей, колонков… Орлик ставил силки на зверьков, а шкурки относил в стойбище и отдавал женщинам. Конечно, добыча охотника, который охотится один, – это добыча его хижины. Но зачем шкурки Орлику? Медведи не возьмут их как выкуп за Белку. У них много таких шкурок. А женщинам племени шкурки нужны.

Как-то раз, вернувшись из стойбища, Орлик нашел свое убежище разрушенным. Исчезли шкуры, обрушилась крыша, яма была засыпана снегом. Он восстановил убежище, но теперь старался не оставаться в стойбище, когда охотники уходили в лес. А потом он зацепил какой-то ремень, зарытый в снег на тропе, по которой ходил к убежищу, и едва успел увернуться от подрубленного дерева. Дерево подпирал кол, к которому и был привязан этот ремень. Орлик осмотрел ловушку и нашел возле нее следы лыж. Следы, петляя, вели к стойбищу и там пропадали на утоптанной тропе.

– Это Лис, – заволновался Дрозд, когда Орлик рассказал ему о ловушке. – Нужно сказать вождю.

– Лис скажет: это не он, – возразил другу Орлик. – Что скажет Дрозд?

– Но это же Лис…

– Лис скажет: это не он, – упрямо повторил Орлик.

– Дрозд выследит Лиса, – выкрикнул Дрозд.

Этой зимой Лис очень подружился с Большим Зубром. Огромный, косматый Большой Зубр совершил много подвигов. Ударом кулака он убивал оленя, с кремневым ножом в руках однажды справился с медведем. Преследуя раненого лося, переплыл реку, густо покрытую весенними льдинами. Но охотился он в одиночку: не любил делиться добычей с соседями. Даже жена и сын его ели только после того, как он наедался. Жена Большого Зубра была из племени Оленей, жившего в северных лесах. Робкая, как и все Олени, она никогда не поднимала глаз, вечно возилась около своей хижины, даже за ягодами ходила неохотно.

Быстроногий Олень был очень похож на свою мать, и, может, поэтому Зубр не любил сына. Часто ударом кулака он вышвыривал его из хижины просто так, ни за что.

Говорил Зубр медленно, запинаясь, часто повторяя одно и то же. Мало у кого хватало терпения дослушать его до конца. А у Лиса хватало.

Он приходил к Зубру, приносил мясо, ягоды, соль, часами слушал его рассказы, поддакивал.

– Вождем племени, – время от времени повторял Лис, – должен быть самый сильный воин. А кто сильнее Большого Зубра?

К весне рыба начала задыхаться под толстым слоем льда, и Бобр, который знал все рыбные места Большой реки, повел охотников на рыбную ловлю. Каменными топорами и дубинками они прорубили большую прорубь, и рыба, обезумевшая от свежего воздуха, стала сама выбрасываться на лед, застывая на нем, сверкая замерзшими брызгами. А потом все новые и новые рыбы подплывали к проруби, широко разевая рты, теснились у самой поверхности, а охотники били их копьями.

Орлик вытаскивал из воды большого полосатого окуня, когда почувствовал толчок в спину и скользнул к краю полыньи. Над самой водой сильная рука Ходока перехватила его и бросила на лед. Орлик сразу вскочил и поежился, глядя на быструю светлую воду, покрытую клубами морозного пара. Он оглянулся. И Зубр, и Лис стояли неподалеку, но смотрели в другую сторону.

Много рыбы принесли охотники: метровых щук и сомов величиной с человека, горбатых окуней и красноперок, язей, лещей судаков… Радовались женщины и старики, но больше всех, конечно, довольны были собаки: вся мелкая рыба досталась им.