Веб Камера

― Понял тебя.

Том держал свой айфон в той же руке, что и фонарик, а другой он поворачивал ручку и оттягивал. Дверь открылась с обязательным жутким скрипом.

Поднявшийся запах был ужасен; мусор, сточные воды и гниль окружили его вонючим ветерком. Том прикрыл рот рукавом и закашлял.

― Ты в порядке? ― спросил Рой по телефону.

― Плохо пахнет. Спускаюсь прямо сейчас.

― Может, сначала себя представишь?

― Хорошая идея, ― он кашлянул и крикнул. ― Это детектив Том Манковски, полиция Чикаго. Есть здесь кто-нибудь?

Тишина.

Затем снова тишина.

Секунды тикали, и Том ощущал каждую из них. Он стал искать выключатель на стене, но не нашел ни одного, и посветил фонариком на лестницу.

Здесь ничего.

― Я спущусь, ―сказал Том Рою.

Лестница была деревянной и старой. Она искривлялась влево, поэтому Том не видел низа. Он спускался, и ступеньки выдерживали его вес, а затем он остановился, чтобы послушать.

Где-то снизу шел позвякивающий звук. Словно по бетонному полу волочилась цепь.

― Эй?

Снова тишина.

― Я здесь, чтобы помочь, ―сказал Том. Хотя он чувствовал себя так, словно это ему нужна была помощь.

Затем последовал ответ. Или что-то вроде того. Легкий, пронзительный, протяжной визг становился все громче из темноты внизу.

Том задрожал, а его руки покрылись гусиной кожей. Из-за страха его волосы встали дыбом. Том помнил то самое стоп-слово, потому что оно отвечало на вопрос телеигры, которое он смотрел.

― Какого черта это было? ― спросил Рой.

― Эй? ― снова позвал Том.

Призрачный голос становился громче. Это походило на звуковой эффект прямо как в доме с привидениями; ненормальный, маниакальный и нездоровый. Это может быть рыданием. Может быть смехом. Так или иначе, это было довольно пугающе, чтобы заставить Тома вытащить его Глок. Он держал его одной рукой, фонарик и телефон были в другой, его руки вытянулись, словно он отгонял вампиров деревянным крестом и связкой чеснока.

Том не верил в сверхъестественное, но он полностью верил в извращенность человеческой натуры. Что бы ни было в подвале, оно не могло быть паранормальным, но от нормального оно было чертовски далеко.

Он спустился на еще одну ступеньку, каждая мышца напряглась, палец на спусковом крючке, его дыхание было таким же учащенным, как и его сердцебиение. Том заставил себя сделать глубокий вдох, не хватало еще потерять сознание от интенсивного дыхания. Это было по-настоящему самое страшное, что происходило с ним, и страх брал над ним вверх.

― Я здесь, чтобы помочь, ― сказал Том в темноту.

Еще шаг. Он уже мог видеть бетонный пол.

― Я коп. И вооружен.

Казалось, что чем ниже он спускался, тем сильнее становился едкий запах. Моча. Дерьмо. Кровь. Запах тела. Зловоние стало таким сильным, что Том не смог сдержаться и помахал рукой перед лицом, словно он отгонял от себя дым. Но обе руки он держал полностью вытянутыми. Пистолет. Фонарик. Телефон. Все из этого потенциально сохраняло ему жизнь.

Тогда как страх неизвестного был общим для большинства человечества, страх Тома был более примитивным. Он боялся боли и смерти. В его рептилоидном мозгу активировалось реакция «борись или удирай», что являлась историческим прецедентом. Том слишком хорошо помнил, какого это быть раненым. Почти убитым. Еще хуже было беспомощно ожидать очередную боль или смерть. Быть связанным, тогда как тебе делают вивисекцию, точно подопытной крысе. Никакой пощады. Никакой надежды. Том тесно знаком с этим чувством, и сейчас же это чувство его раздавливало.

Но на этот раз Том не был связан. Он был свободен и мог убраться отсюда сию же секунду. Что и хотела сделать каждая клеточка его тела.

Я в безопасности. У меня пистолет. Снаружи подкрепление. Я могу убраться отсюда, если понадобится.

Он попытался сделать еще один шаг.

Его ноги не слушались.

Из темноты донесся смех.

― Я не могу пошевелиться, ― сказал Том Рою. От стыда его уши залились красной краской.

― Ты ранен?

― Нет.

― В опасности?

― Нет.

― Я тебя понимаю, братан. Будь там. Мы сможем войти. Просто скажи стоп-слово.

Том подумал об обручальном кольце в кармане. Подумал о Джоан. О счастливых годах, что ждут их впереди. Стоила ли его работа того, чтобы рисковать всем этим? И он охотно согласился вляпаться в такую плохую ситуацию, чтобы доказать…

Что именно я пытаюсь доказать?

― Мы входим, ― сказал Рой ему.

― Дай мне секунду.

― Том…

― Секунду, Рой.

Всякий раз, когда полицейский стрелял в кого-то, профессиональная консультация была обязательна. Если ты не получишь пропуск от окружного психиатра, то на улицы ты не сможешь вернуться. Том раньше проходил через этот процесс, и понял его цель. Целью не являлось заставить копа почувствовать себя лучше. Целью было, чтобы коп все еще мог в кого-то стрелять, если ситуация этого позволяла. Это как снова оседлать лошадь, которая сбросила тебя.

Том знал, что если он позовет на помощь, то никогда уже не сможет взобраться на лошадь. И сейчас он должен был либо встретиться лицом к лицу со страхом, либо повесить значок.

Тихий смех донесся до лестницы.

Повесить значок казалось довольно хорошей идеей.

Он собирался сказать Рою, чтобы тот высылал кавалерию, когда голос в подвале заговорил с ним.

― Он… мееееертв?

Голос был хриплым и высоким. Том не мог сказать, был ли он мужским или же женским.

― Срань господня, до чего жуткое дерьмо, ― сказал Рой.

Том сказал своему партнеру быть тише. ― Кто мертв? ― спросил он у человека в подвале.

― Эрин… ииии…

― Кто ты?

― Эрин… ииииииииии.

― Я здесь, чтобы помочь, ― сказал Том. Позволяя накаленному моменту заполнить резервы его мужества, Том ступил на последнюю ступеньку. Затем повертел фонариком.

Бетонный пол и стены. Столбы с двутавровыми балками поддерживали первый этаж. Различные трубы вились через открытый потолок. А в углу…

Ужасно запачканное одеяло. Расстеленное перед огромной, деревянной коробкой.

Спереди коробки была вырезанная дырка. Словно будка для собаки.

К боковой стороне была прикреплена тяжелая цепь. Она вела внутрь коробки.

― Нам понадобится скорая помощь, ― сказал Том. Он заметил миски на полу, воду и сухой корм. ― Кто-то здесь закован в цепи, как животное.

Том попытался посветить фонариком в коробку, но внутри кто-то скрывался в тени.

― Вы ранены? ― спросил он, подходя ближе.

― Я… ранен…

― Вы можете двигаться?

― Я… ранен… очень… сильно…

Том подошел с другой стороны, и уловил вид голой ноги, испещренной грязью и засохшей кровью. Она быстро скрылась от света. Человек в коробке снова начал смеяться.

Том колебался. Его естественное желание помочь и защитить боролось с примитивным, глубоко-укоренившимся ужасом.

В коробке человеческое существо, сказал Том себе. Которому нужна медицинская помощь.

Так почему я думаю, что это выскочит и нападет на меня.

Еще один артефакт из множества старых фильмов; запертое в подвале существо, слишком опасное, чтобы выпустить в ничего не подозревающий мир.

Я больше никогда не буду смотреть гребаные ужастики.

― Помощь в пути, ― сказал он скорее, чтобы успокоить себя, нежели человека в коробке. ― И мы сможем уйти отсюда.

― Эрин… ииии… неее… понрааавится… это.

― Эринии здесь нет.

Том сделал шаг влево, пытаясь с хорошего ракурса заглянуть в коробку. Его луч все равно не смог осветить угол, где прятался человек.

― Эрин… ииии видит все.

― Это невозможно, ― сказал Том, хотя быстро оглянулся, чтобы убедиться, что в подвале никого не было.

― Эрин… ииии видит все. Знает все. Наказывает грешников.

Том подошел поближе. Все клише на счет страха были правдивы, во рту у него пересохло, ноги стали резиновыми, сердце бешено стучало. Он никогда не прыгал с парашюта, но представил, что сейчас он чувствует себя, словно перед прыжком с самолета.

― Ты грешен… Том?

Том вздрогнул от своего собственного имени. Как этот человек узнал его? А затем он вспомнил, как представлялся наверху лестницы. Том сглотнул, затем пошевелил рукой, держась за рукоятку Глока, поскольку ладони его вспотели.

Я слишком остро реагирую. У меня есть пистолет. Этот бедный ублюдок прикован к будке. Мне нечего бояться.

― Мы пытаемся войти, ― сказал Рой, и его голос напугал Тома и он вздрогнул. ― Дверь чертовка.

― Понял.

Том сделал еще один шаг к коробке.

― Все мы грешники. Всем нам нужна Епитимья.

― Выходите, ― сказал Том. ― Я не собираюсь причинять вам боль.

― Я заслужил страданья.

― Никто не заслуживает этого.

― А я заслуживаю, Том.

― Нет, не заслуживаете, ― Том шагнул к собачьей миске и присел. Между ним и коробкой был всего лишь метр.

― Я… нечестив. Я грешен.

― Грешников можно простить. Бог прощает грешников.

― Бог прощает, ― снова послышалось ненормальное хихиканье. ― Эрин… иииии… не прощает.

Наконец-то Том смог выбрать правильный угол, чтобы посветить фонариком на человека в коробке.

Но уже пожалел об этом.

Это был нагой мужчина, но он был так истощен, что определить его пол можно было только по неравномерной бороде, которая в некоторых местах была вырвана. Цепь была прикреплена к кольцу на его лодыжке. Под всей этой грязью и засохшей кровью, кожа мужчины была испещрена ранами и шрамами. Он сидел спиной к задней стенке коробки, ноги прижаты к груди, и покачивался вперед-назад. Было ужасно смотреть на это, и в то же время невозможно отвести взгляд.

― Теперь вы в порядке, ― сказал Том. Это было самой большой ложью, которую он когда-либо говорил. Даже с пятьюдесятью годами интенсивной психической терапии и физической реабилитации этот мужчина уже никогда не будет в порядке.

― Какой сейчас год? ― спросил мужчина сиплым, высоким голосом.

Том ему сказал.

Мужчина снова засмеялся. Смех превратился в пронзительный вопль, а затем он внезапно набросился.

От испуга Том сжал спусковой крючок, но отвел его и выстрел пришелся не по парню.

Как оказалось, это было ошибкой.

Мужчина накинулся на него, выводя его из равновесия, к большому удивлению своей силой. Том упал на спину, его пистолет выскользнул в одно направление, телефон улетел в другое, тогда как мужчина взобрался на него и руками обхватил его шею.

Том почувствовал зазубренные, грязные ногти, впившиеся в его кожу. Ему удалось навести на него Феникс, и получилось так, что свет фонарика попал прямо ему в глаза. Вблизи его лицо было ужасным; половина носа была отрезана, то же самое было и с его ушами, делая его похожим на живой череп. Рот был красным, зубы были гнилыми, а где-то и вовсе отсутствовали. Он зарычал, из-за его дыхания Том прикрыл рот и попытался оттолкнуть парня, но тот даже не шевельнулся.

Но он укусил.

Несколько зубов впились в предплечье Тома, вгрызаясь в плоть.

Тогда как давление на шею Тома только увеличивалось, последний воздух выбил искры из глаз; пятнышки света плавали перед глазами Тома. Том сменил тактику, выбирая путь уличного бойца, и потянулся к месту мужчины между ног.

Но сжимать было нечего. Лишь рубцовая ткань и маленькая шишка, которая была похожа на пластиковую трубку.

Тома почти что стошнило, но поскольку его душили, ему бы это убило. Он боролся с отвращением и потерей сознания, и, отбросив фонарик, сильно приложил мужчину по виску. Этого было достаточно, чтобы его челюсть освободилась, но не его руки. Он закричал, разбрызгивая кровь и слюну.

― ВСЕХ НУЖНО СУДИТЬ!

Том снова его ударил. Сбоку лица мужчины свободно стекала кровь.

― ВСЕ ДОЛЖНЫ БЫТЬ НАКАЗАНЫ!

Том снова его ударил, и на этот раз послышался громкий треск. Словно грецкий орех раскололся. Сильный захват мужчины расслабился, и Том жадно вдохнул воздуха, когда его атакующий упал на пол.

― Эринии доберется до всех нас… ― прошептал мужчина, его веки дрожали, а моча вытекла из его катетера и затекла под ноги Тома.

В этот момент Рой и вся остальная бригада бежали вниз по лестнице, и Том посчитал, что сейчас самое подходящее время проблеваться.

28 глава

Несмотря на то, что в контактах ее телефона было много людей – так много, что ее ассистенту требуется целый день для отправления праздничных открыток – у Джоан не было близких друзей. Под близостью она подразумевала рыдать у человека на плече, и единственный человек, с которым она могла это делать, был Том, и то, только если произойдет нечто ужасное.

Поэтому из-за Триш, плачущей у нее на плече, он почувствовала себе некомфортно. И Джоан не нравилось то, что она это почувствовала, и из-за этого ей стало еще больше некомфортно. Это и было причиной, почему у нее не было близких друзей.

Триш была палочкой-выручалочкой Джоан, когда она приезжала к Тому в Чикаго. Они веселились, когда ходили поесть, по магазинам или иногда в кино. Они болтали о своих парнях, сексе и вообще о глупых вещах, которые делали мужчины (было много, о чем поговорить). Но сейчас Триш впервые попросила ее об эмоциональной поддержке. Джоан могла ее предоставить; недаром же она хороший актер, но это бы ей напомнило о работе.

― Не думаю, что смогла бы найти кого-то еще, кто бы меня полюбил, ― сказала Триш. С тех пор, как Джоан приехала, она много раз говорила на эту тему. Бедная официантка даже еще не приняла у них заказ, а Джоан уже чувствовала себя так, словно допивала вторую кастрюлю кофе.

― Он любит тебя.

― Я не могу иметь детей.

― Можно ведь усыновить.

― Мужчины хотят, чтобы у тех были их гены. Типа показаться самцом.

― Тебе это Рой сказал?

― Нет. Но я знаю мужчин. Технически, я сама мужчина.

Джоан на секунду остановилась, закатив глаза. ― Ладно. Выкладывай свои яйца на стол и покажи мне.

Триш засмеялась. ― У меня нет яиц. Но у меня яички, Джоан.

― У тебя они в твоей вагине, ― сказала Джоан, достаточно громко, чтобы соседние столики кинули на них взгляд. ― Послушай, Триш, ты же призналась Рою в этом, когда вы только начали встречаться, верно?

― Ага.

― И он нормально к этому отнесся?

― Ага.

― Поэтому если он тебя обманывает – и здесь все еще есть слово если – то зачем тогда испытывать судьбу?

Триш наклонилась к столу. ― Ты знаешь, какого это не чувствовать себя как не в своей тарелке?

― Ты знаешь Академию кинематографических искусств и наук? Там восемнадцать процентов женщин.

― И сколько из них интерсексуальны?

― Я тебя поняла. Ты спросила меня, какого это чувствовать себя не в своей тарелке. Я не афро-американка. Не трансгендер. Я не знаю, каково это. Но я знаю, какого это быть отстраненной, только потому что у меня нет Y хромосомы. И я знаю, каково это, когда тебя воспринимают скорее объективно, нежели серьезно. Нужно пройти длинный путь, прежде чем мы станем чуточку равны. Но ты не можешь использовать свой гендер как оправдание. Когда ты определяешь себя тем, кем ты не являешься, вместо того, кем являешься, то начинаешь играть по их правилам.

Триш кивнула ей, но Джоан задалась вопросом, действительно ли она поверила ее словам. Потому что она могла вести мальчишечью игру, даже лучше, чем большинство парней. Джоан была симпатичной, и пользовалась этим. Она знала, что из-за ее вида ее недооценивают, и этим она тоже пользовалась.

― Тебя Том когда-нибудь обманывал?

― Насколько я знаю, нет.

― А если все-таки обманывал?

Том? Джоан даже представить этого не могла, это не было на него похоже.

― Он красивый парень. Коп. У копов есть поклонницы, ты знаешь. Двадцатилетние девушки, ищущие папочек. Проститутки, которые обхаживают копов, так же, как и сортиры. Еще другие копы. Как на счет Евы? Том брал ее на официальный вечер по сбору средств.

― Я была на съемках и не смогла прийти. Меня Том сначала спросил, не против ли я. Ева просто друг, ― Джоан добавила. ― И она лесбиянка.

― Она би.

― Серьезно?

― Ты видела ее фото?

― Нет, ― отчего-то Джоан представляла Еву низенькой и пухленькой.

Триш пролистала фото в телефоне и нашла одну Тома в смокинге. Женщина держалась за его руку, в золотом платье, и была сногсшибательна. Высотой сто восемьдесят сантиметров, а грудь такая большая, что, должно быть, была фальшивой.

― Это Ева?

― Ага. Хотя это не самая лучшая фотография.

Джоан махнула официантке, чтобы та принесла еще кофе. ― Триш… К чему ты клонишь?

― Когда я показала тебе ее фотографии, ты хотя бы на секунду подумала, что Том спит с ней?

― Нет.

― Нет? Она выглядит как София Вергара, но с сиськами побольше.

― Ну, я имею в виду, она высокая. Том рассказывал мне, что любит женщина покороче.

Джоан не была высокой. И то количество денег, что она тратила на каблуки, было доказательством того, что она не довольна своим ростом.

― Сколько ты? Метр двадцать пять?

― Метр шестьдесят.

― А все парни предпочитают второй размер груди, вместо пятого, так что ли?

― Ладно, я поняла, ― сказала Джоан. ― Это нормально сомневаться в себе, а потом фокусироваться на своей неуверенности. Но тебе нужно перестать опираться на это и просто пойти спросить Роя об этом.

― А что, если он с кем-то еще спит?

― А что, если так?

― Что, если бы Том переспал с Евой, а ты узнала об этом, чтобы ты сделала?

Джоан не думала даже об этом. ― Я бы его бросила.

― Серьезно?

― Да.

― Но ты же его любишь, да?

― Да.

― Разве тот, кого ты любишь, не заслуживает второго шанса?

― Когда это стало обо мне и Томе, Триш? Это ведь о тебе и Рое. Просто будь мужиком и позвони ему.

Триш возвела свои накрашенные бровки. ― Быть мужиком?

― Ты тут недавно хвасталась своими яичками.

Триш казалась смущенной, но затем улыбнулась своей ослепительной улыбкой. Она набрала Роя. Джоан припросила снова подлить ей кофе и заказала рогалик, пока Триш разговаривала. Джоан намеренно избегала слушать, но выражение лица Триш преобразилось из уверенного в опустошенное.

― Что? ― спросила Джоан, даже не дождавшись, пока она закончит говорить.

― Рой в больнице, ― сказала Триш.

― Он в порядке?

― Из-за Тома. На него напали.

29 глава

Эринии раздражен.

Дом скомпрометирован, но он мог покрыть ущерб. Место чисто. Ничего из этого не могло привести к нему.

Ему не нравится, что его компьютер забрали. Его вещи.

Грешника в подвале.

Но у него были деньги. Эринии может получить новое место. Новый компьютер. Новые вещи.

Нового грешника для наказания.

Начать Епитимью с чистого листа.

Со временем все плохо, нужно сделать слишком много вещей, ему придется ускорить свой график. Это опасно. Этими вещами нужно было наслаждаться, а не быстро с ними разделываться. Поспешные действия могут привести к ошибкам.

Эринии проверяет время. Проверяет ноутбук. Проверяет топливный бак. Быстро подсчитывает в голове. Принимает утреннюю дозу спиронолактона. Затем идет к задней части фургона, чтобы надеть хирургический костюм.

Эринии достаточно знает об игре в доктора.

Медсестры тоже.

Он проверяет цепь на металлической бочке, убеждается, что она хорошо держится, а затем едет к своему месту назначения, не превышая положенную скорость и обращая внимание на дорожные знаки.

Будет плохо, если остановит полиция. У Эринии назначена встреча.

Будет грех опоздать.

30 глава

Джоан была зла.

― Ты же сказал, что взял отгул, ― в третий раз повторила она.

Том кивнул. ― Я знаю.

― Ты же мне обещал.

Том кивнул. ― Я знаю.

― И сейчас ты в больнице.

― Просто для обследования.

Тому наложили шесть швов на руку из-за укуса, не очень серьезно. Но кто знает, чем этот бедный парень болел? Лечащий врач Тома решил проверить его практически на все, от столбняка, бешенства, герпеса и СПИДа до пятнистой лихорадки Скалистых гор.

Джоан сидела рядом с ним на кровати, вздыхая своим голливудским драматическим вздохом. ― Черт тебя подери, Том.

― Прости, Джоан. Я не хотел, чтобы все так закончилось. Поверь. У меня были совсем другие планы.

― У нас были планы, Том. У меня и у тебя. И у нас есть правила на счет работы, когда мы гостим друг у друга. А ты забил на все эти правила.

Том подумал об обручальном кольце в своей куртке.

Возможно, это не подходящее время.

Джоан потерла свои виски – это всегда плохой знак – а затем повернулась и уставилась в окно четвертого этажа.

― Я и вправду не хочу быть как сучка…

― Ты не сучка. Это моя вина.

― … но это то, как я себя сейчас чувствую. Как много требующая, постоянно несчастливая девушка. Мне не нравится это чувство, Том.

― Джоан, ты немного требуешь. У нас есть основные правила. И я тот, кто их нарушил. Ты просто святая, раз терпишь все это.

― А что, если бы я сделала то, что сделал ты?

― Что? Пошла бы на работу, когда я был бы у тебя?

Когда Джоан снова посмотрела на него, ее глаза были стеклянными. ― Что, если бы я пошла в дом психопата и меня бы покусали?

О, черт. Это куда хуже, чем Том мог себе представить.

― Джоан…

― Я серьезно. Ты же любишь меня, да?

― Конечно.

― Что, если бы я попадала в опасные ситуации? Что, если бы я преследовала убийц? Что, если бы при каждом телефонном звонке, ты знал, что это мог быть мой босс, который звонит тебе сообщить, что я мертва?

И что ты на это скажешь? ― Мне жаль, Джоан.

Джоан встала. ― Брехня, Том. Я зарабатываю фильмами. То, что я снимаю – фальшивка, так же, как и люди там. Худшее, что может случиться в моей карьере, так это то, что фильм будет провальным. А у тебя? Сейчас ты в больнице, из-за того, что какой-то псих пытался откусить тебе руку.

Том точно знал, что это. Это был избитый что, если ты не вернешься домой аргумент. Рано или поздно каждая супруга каждого копа приходит к такому заключению. У Тома были коллеги, которые через это прошли. В большинстве случаев, это приводило к перерыву в отношениях, расставанию или разводу. Том никогда не сталкивался с этим раньше, потому что не был ни с кем так близок, как с Джоан.

Это было проблемой, и она права. С этим аргументом никак не поспорить. Если вторая половинка не могла принять этого, то единственным выходом было разойтись.

Ранее у них был менее экстремальный случай, и тогда Том пообещал уйти из полиции. Но он не ушел. А Джоан его не оттолкнула. И сейчас, несколько лет спустя, он все еще был на улице, гоняясь за отморозками. Он думал, что его девушка не возражает, что означало, что она нормально относится к выбору его профессии.

Как же он ошибался.

― Я брошу, ― сказал он.

― Ты и раньше говорил это.

― На этот раз точно.

Джоан вытащила свой мобильник и бросила его на кровать. ― Хорошо. Делай это. Позвони своему начальнику прямо сейчас. Скажи ему, что сегодняшний день был твоим последним днем.

Том уставился на телефон.

― И чего же ты ждешь? ― требовательно спросила Джоан.

― Я не могу просто бросить работу, Джоан. Я госслужащий. Я должен предъявить надлежащее уведомление. Могу потерять свою пенсию.

― К черту эта пенсия. Я достаточно зарабатываю.

― Я не могу просто уйти, Джоан.

― Это бред, Том. Дело не в том, что ты не можешь. А в том, что ты не хочешь. И не потому, что ты волнуешься о своей пенсии. Это все из-за психов, за которыми ты гоняешься. За Сниппером. Ты не можешь уволиться, пока не поймаешь его. Признай это.

Том не ответил. Она загнала его в угол, и любое оправдание будет ложью.

Джоан уперла руки в бока, ― Ты не отвечаешь, потому что знаешь, что я права.

― Ладно. Я уволюсь, как только поймаю его.

Джоан снова отвернулась к окну. Никто из них ничего не сказал на протяжении целой минуты.

― Гоняться за плохими людьми… Джоан, это часть меня. И одна из причин, почему ты влюбилась в меня. Если ты хочешь меня изменить, я попытаюсь. Я попытаюсь ради тебя. Но это не может случиться всего за одну ночь.

Она продолжала смотреть на улицу. ― Этого никогда не произойдет, Том. Ты сам это сказал. Это часть тебя, тот, кто ты есть. Но я не думаю, что смогу с этим справиться.

― О чем ты?

― Я не хочу так чувствовать себя, Том.

― Джоан?

Она покачала головой.

― Джоан, прошу, посмотри на меня.

Том потянулся к тумбочке рядом с кроватью и открыл ящик. Он вытащил свою куртку, роясь в кармане в поисках кольца. Затем он свесил свои ноги с кровати и пошел к ней. Прежде чем он достиг ее, его капельница остановила его, давя иголкой на вену в его руке.

― Джоан, мне нужно кое-что у тебя спросить.

Джоан повернулась.

Посмотрела на его руку.

Увидела кольцо.

А затем ее лицо стало таким грустным, каким Том его никогда не видел.

― Нет. Ты не сделаешь этого прямо сейчас.

― Джоан…

― Это несправедливо, Том.

Том встал на колено, освободившись от капельницы, из-за чего аппарат рядом с его кроватью начал гудеть.

― Джоан Де Вильерс, выйдешь ли ты…

― Прекрати! Просто прекрати!

― Джоан, я никогда не хотел ничего больше, чем это.

― Серьезно?

― Серьезно.

Джоан уперла руки в бока. ― Тогда уходи с работы. Прямо сейчас. Уходи, пусть кто-нибудь другой поймает этого маньяка. Сделаешь это, и я выйду за тебя.

Том не ответил.

Тишина была ужасней некуда.

― Ну тогда, ― сказала Джоан. ― Очевидно, есть что-то, что ты хочешь больше, чем меня.

Она прошла мимо него, мимо его протянутых рук, и направилась к двери.

― Выходи за меня, ― сказал он. ― Прошу.

Она остановилась на пороге. ― Ты знаешь мои условия. Когда все решишь, то можешь позвонить мне.

― Куда ты?

― Домой, ― сказала она.

Затем она ушла.

Том встал с колена. Вернулся обратно в кровать. Посмотрел на кровь, текущую вниз по его руке. Посмотрел на обручальное кольцо. Попытался вспомнить момент, который был бы хуже этого, и не смог.

В конце концов, пришел медбрат, отчитывая его и заменяя капельницу. ― Здесь антибиотики, мистер Манковски. Вам нужно оставить это внутри. Мы диагностировали мужчину, который укусил вас и… ― его голос затих.

― И что?

― Придет специалист. Он объяснит.

Видимо, простыми словами тут не обойтись, но при обычных обстоятельствах Том бы не дал просто так уйти парню, пока тот бы не объяснил все сам.

Но в этот самый момент Тому было просто наплевать.

31 глава

До карпентерской клиники было двести восемьдесят шесть шагов, и на назначенную встречу Кендал уже опаздывала на четыре минуты. Она подождала снаружи, пока не станет пять минут, потому что число пять лучше, а затем потянула на себя входную дверь.

Дверь была закрыта.

Кендал попыталась ее толкнуть. Это тоже не сработало. Она проверила дверные петли, и хорошенько дернув их, снова попыталась и дверь открылась.

Перед ней стояла высокая женщина, выражение лица которой было нечто между раздраженностью и скукой. Она одета в розовую форму, белые кеды, а на ее бейджике значилось Медсестра Деметра.

― Доброе утро, дорогуша, ― сказала медсестра так фальшиво, как обычно говорят люди, когда ты их ни капельки не волнуешь.

Она повернулась на каблуках и Кендал последовала за ней по покрытому линолеумом коридором, в некоторых местах он был порван, как если бы здесь был ремонт. До зала ожидания было восемнадцать шагов. Медсестра присела за стойку и уставилась в телефон. Кендал окинула взглядом зал. Стулья пусты, столик завален журналами, цветы в горшках на полу, которые нужно было протереть, и старая кофе-машина с пустым графином.

Кендал посчитала стулья, выбрала третий от двери и подошла к нему, чтобы сесть.

― Возьми блокнот и полностью заполни информацию, ― сказала медсестра, даже не глядя на нее.

Ее нервы уже были расшатаны после прошлой ночи, и поэтому после, как ей сказали что сделать, она вздрогнула. Она посмотрела на стул, встала, три раза прикоснувшись к подлокотнику, повернулась и сделала пять шагов по направлению к углу, взяла блокнот, проделала обратно пять шагов к креслу и прежде чем сесть, три раза постучала по подлокотнику.

Она нервно глянула на медсестру, но женщина не заметила компульсивного поведения Кендал. Или ей просто было наплевать.

Кендал вытащила из блокнота карандаш и начала заполнять опросник о медицинской истории.

Ни анемии, артрита, катаракт, диабета, эмфиземы, подагры, сердечного приступа, гипертонии, камней в почках, мигрени, инсульта, заболевания щитовидки или язвы у нее не было.

Пока все хорошо.

Ни операций, ни переливаний крови, ни беременности, не курила табак, алкоголь лишь в умеренных количествах, наркотики…

Кендал не думала, что кого-то касается, что она иногда курила траву, поэтому она отметила, что нет.

Лекарства? Ничего за несколько лет. Поэтому не стоит даже упоминать.

Семейная история. Невольно она вспомнила своего отца и отметила алкоголизм.

Сексуальная история…

Здесь не уточнили, были ли это по обоюдному согласию или нет, и у Кендал не было желания во всем этом разбираться, поэтому для всего она выбирала нет.

Психические проблемы…

Кендал взглянула на контрольный перечень.

Биполярное расстройство. Депрессия. Посттравматический стресс. Беспокойство. Злость. Склонность к суициду. Проявление жестокости.

Это была не сколько анкета, сколько вся психиатрическая история Кендал. Да ко всему. Спасибо тебе, Папа. Ты мне многое дал.

Обсессивно-компульсивное расстройство.

Она отметила это. Три раза.

Шизофрения.

Шизофрения. Это вопрос, да? Внутренние монологи - это нормально или ненормально?

И как все из этого хоть как-то связано с гребаной маммографией?

Кендал оставила это поле пустым, заполнила данные о страховке, и за пять шагов добралась до медсестры Деметры, положив блокнот.

Медсестра не удосужилась даже взглянуть на нее или на информацию, которую Кендал только что заполнила. Она заблокировала свой смартфон, положила в карман и сказала. ― Иди за мной.

Кендал пыталась не отставать от огромной женщины, которая гигантскими шагами шла по коридору.

― Можешь там переодеться, ― сказала она, указывая на проход. ― Сними свой свитер и лифчик, халаты висят позади тебя.

Кендал зашла в примерочную и встала там, дожидаясь, пока уйдет медсестра.

Медсестра не уходила.

― Халаты висят позади тебя, ― повторила медсестра Деметра, на этот раз тверже.

Кендал повернулась и увидела два однообразных, светло-серых больничных халата. Она протянула руку к одному, сняла с крючка, а затем оглянулась на медсестру Деметру.

Медсестра скрестила руки на своей широкой груди. Очевидно, она никуда не собиралась идти.

Кендал неуверенно сняла верх, положив на скамейку, ненавидя себя за то, что коснулась ее три раза.

― Ну же. Бегом-бегом.

Кендал не уверена, что это бегом-бегом было уместно говорить женщине, которая пришла к ней на осмотр груди, но она подумала, что медсестра Деметра одна из тех грубых от природы людей, которых не волнуют проблемы других людей. А еще она извращенка. Она хотела посмотреть, как Кендал раздевалась? Она немного выглядит мужиковатой. Из-за ее позы. Или больших рук.

Если бы здесь была Линда, она бы пошутила по этому поводу. Линда была жесткой. Намного жестче, чем Кендал. Она хотела попросить Линду пойти вместе с ней, но ее соседка по комнате все еще спала в ее кровати, и выглядела такой умиротворенной, что Кендал не хотела ее будить.

Линда бы не постеснялась. Не нервничала бы. Она бы сняла свой верх и уставилась прямо в глаза жуткой медсестры.

Что Кендал и сделала.

И жуткая медсестра улыбалась.

― Большие сиськи, ты раньше никогда не делала маммографию? ― спросила медсестра Деметра.

Кендал почувствовала, как ее уши покраснели, но она продолжала смотреть. ― Мне всего девятнадцать.

― Генетике плевать на твой возраст. Ты когда-нибудь слышала о синдроме Кальмана? Некоторые люди не достигают естественным путем половой зрелости. Всю свою жизнь они вынуждены принимать гормоны. Очевидно, это не то, о чем тебе стоит беспокоиться. А сейчас снимай лифчик.

Должно быть, она была одной из большинства непрофессиональных медсестер за всю историю медицинской помощи в кампусе. Кендал подумала о том, чтобы уйти.

Медсестра Деметра улыбалась все той же фальшивой улыбкой. ― Выглядишь взволнованной, но не стоит. Я делаю регулярную маммографию с шестнадцати лет.

Медсестра распрямила свои плечи, выпятив грудь. ― Верь или нет, но за это я благодарю отцовскую линию в моей семье. Странно, наверное, слышать, что твои булочки от своего папули, да? Маленькие девочки боятся, что унаследуют такие признаки, как алкоголизм, ― улыбка медсестры спала. ― Или психическое заболевание. Природа против воспитания. Генетика против экологических факторов. В любом случае, родители виноваты, не так ли? Но ведь это ребенка начинают дразнить, начиная с четвертого класса, потому что их гипофиз отличен от других детей их возраста.

Затем медсестра Деметра изменилась в лице, и ее слезы потекли по щекам.

Неприязнь Кендал к женщине заменилась жалостью.

― Я подожду в коридоре, ― сказала медсестра. ― Накинь халат на плечи, чтобы впереди было открыто. Я дам доктору знать, что ты здесь.

Медсестра Деметра ушла.

Кендал почувствовала себя очень одиноко.

Она закрыла глаза. И всякие разные мысли заполонили ее голову.

Странная медсестра.

Я слишком молода для маммографии.

Почему она упомянула о психическом заболевании?

Было ли что-нибудь из произошедшего со мной недавно реальным?

Это вообще реальность?

Как можно в этом убедиться, когда теряешь свой рассудок?

Отец Кендал был алкоголиком. И определенно психически нездоров. Но Кендал недостаточно знала о его истории психического расстройства. Могла ли она унаследовать его безумие? Или она стала сумасшедшей из-за того, что он сделал с ней?

Она сняла лифчик и протянула руку к ближайшему халату.

В конечном счете, не имело значения, что было реальностью, а что нет. Кендал была экспертом в том, как вести себя, словно все хорошо. Это был ее отличительный навык. Не важно, насколько все плохо, она сможет это выдержать. Примет все издевки. Розовый дракон мог ворваться в раздевалку, и все равно это был бы еще один день ее жизни.

В выживании, по своей сути, нужно гибко реагировать на удары. Потому что жизнь жестока. Смирись с этим или прыгай с крыши.

Кендал вышла из примерочной и нашла в коридоре медсестру Деметру, прикасавшуюся к зеркалу. Та слабина, которую она показала, исчезла.

― Сюда, ― сказала она, и Кендал последовала за ее длинными шагами по коридору. И снова Кендал старалась не отставать, ее правая рука была поверх груди, удерживая халат. Медсестра открыла дверь, приглашая Кендал войти. Она зашла внутрь. Помещение было холодным, с затхлым воздухом. У дальней стены стоял большой аппарат, и Кендал предположила, что он предназначен для маммографии.

Дверь хлопнула позади Кендал, из-за чего она подпрыгнула.

― Ты регулярно себя осматриваешь?

― Что? ― спросила Кендал.

― Проверяешься на опухоли?

― У меня нет опухолей, ― сказала Кендал. ― Я даже не знаю, почему я…

― Твой анализ крови показал следы от ракового антигена 15-3, ― сказала медсестра Деметра.

― Я не делала анализ крови в…

― Подними руки над головой, ― сказала медсестра.

Кендал подчинилась, ее больничный халат распахнулся спереди. Медсестра Деметра положила руку на правое плечо Кендал, и начала ощупывать ее левую грудь.

Медсестра оказалась на удивление нежной, учитывая ее грубое поведение. Ее прикасания явно были не сексуального характера, но все же нельзя было сказать, что это было полностью по-медицински.

Было похоже, что медсестра пыталась разобраться, что да как. Словно она раньше никогда не осматривала грудь.

Вся ситуация перешла из странной в неудобную, к звенящим предупреждающим колокольчикам в голове Кендал. Может она и была параноидальной шизофреничкой с тяжелыми галлюцинациями, но она хотела убраться из этой клиники, немедленно.

― О боже, только сейчас поняла, что пропускаю главный экзамен, ― Кендал начала отстраняться. ― Мне и вправду нужно…

― Здесь опухоль.

― Что?

Медсестра Деметра взяла руку Кендал и положила ее наверх ее груди. ― Здесь. Надави. Чувствуешь это?

Кендал надавила.

И что-то почувствовала. Какую-то шишку.

― Разве это не мое ребро?

― Нам нужен доктор, ― сказала медсестра. Она повернулась, чтобы уйти, но затем остановилась. ― Подожди, нам нужно сделать тебе рентген-снимок.

Она прошла мимо Кендал к ужасному, бежевому медицинскому оборудованию в конце комнаты. Оно выглядело как огромный микроскоп, с прикрепленным прямоугольным выступом на уровне плеч. Медсестра обхватила грудь Кендал и шлепнула ее не платформу.

― Не двигайся. Нам нужно опустить пониже камеру.

Одной рукой медсестра Деметра держалась за спину Кендал, прижимая к аппарату, а другой она нажимала на кнопку на конце шнура. Камера опускалась, пока не начала соприкасаться с грудью Кендал.

Затем она продолжила опускаться.

― Ай!

― Нам нужно прижать ткань настолько, насколько это возможно.

Кендал наблюдала, перепугавшись, но камера все опускалась, пока не сдавила ее грудь, словно сэндвич.

― Больно!

― Не двигайся. Я скоро вернусь с доктором.

Медсестра Деметра ушла.

Кендал начала плакать. Она попыталась выбраться, но стало только больнее. Это неправильно. Эта сумасшедшая медсестра слишком сильно прижала ее.

― Эй! Кто-нибудь! ― закричала Кендал своим сломанным голосом. ― Я здесь! Помогите!

Это уже вышло за рамки простого дискомфорта, и Кендал уже было плевать, если бы вошел какой-нибудь незнакомец. Она хотела выбраться. Сейчас.

Безумным взглядом она начала искать кнопку, которой пользовалась медсестра, чтобы сдавить ее, и увидела ее в метре от нее самой, болтающейся на шнуре.

Кендал потянулась к ней.

Слишком далеко.

Она попыталась оттолкнуться от аппарата и выскользнуть, но почувствовала, как ее грудь вот-вот оторвется от ее тела, а этот кусок оборудования ни на сантиметр не сдвинулся.

― КТО-НИБУДЬ! ПОМОГИТЕ!

Никто не пришел на помощь.

Прошла минута. Может, больше минуты. Она оставила свой телефон в куртке, к раздевалке. На нее обрушился иррациональный страх. Застрять здесь на целые часы. Что, если сумасшедшая медсестра ушла? Что, если доктор никогда не придет? Что будет, если Кендал потеряет сознание? Ее грудь оторвется от ее тела?

Кендал боролась со страхом. Не давая ему сломить ее.

Кендал прокрутила в своей голове худший сценарий. Худшее, что могло произойти, это застрять здесь. Медсестру могут уволить. Возможно, Кендал даже подаст на нее в суд. Такая концепция вообще-то была забавной. Она, наконец-то, сможет уйти из HotSororityGirlsLive.com, и выплатами оплачивать свой колледж. Конечно, одна ее сиська превратится в блинчик, но зато в этом будет ее цена за финансовую свободу.

― Все хорошо, ― говорила она себе. ― Все будет хорошо.

― Нет, ― сказал мужской голос позади нее. ― Не будет.

Кендал попыталась повернуться и посмотреть, но она не смогла увидеть того, кто вошел в комнату.

― Доктор?

― Я не доктор, Кендал.

Она услышала приближающиеся шаги.

― Помогите, ― умоляла она.

Никто не ответил.

― Кто здесь?

Секунды тикали, и Кендал уже начала подумывать, что она вообразила этот голос. Может, все это было иллюзией. В этом был смысл? Какая-то чокнутая медсестра зажала ее сиськи в маммографическом аппарате и ушла? Или у нее нервный срыв?

Или, возможно, и то и то. Может, Кендал была здесь, в студенческой поликлинике, и кто-то сделал это с ней. Что Кендал оказалась в подобной безумной ситуации как в Играх разума или Бойцовском клубе. Почему здесь больше никого не было? Почему в примерочной все было таким пыльным?

Кендал вспомнила о приложении, над которым они с Линдой несколько месяцев назад прикалывались. Это выручало их во время плохих свиданий, всего лишь автоматическим дозвоном номера, так ты могла сказать, что находишься в чрезвычайно ситуации. Вчера Кендал получила автоматический звонок в сестринский дом и сама назначила встречу с фальшивым врачом?

Может быть, прошлой ночью в ее комнате никого не было. Или в ее компьютере. Или в ее электронной книжке. Может, ее преследователь был воображением ее сломанного разума, все такого же ненормального спустя все эти годы, и спасибо папе, за то, что он сделал…

― Странно, ― сказал мужской голос, заставляя ее подпрыгнуть на месте. ― Но это первый раз, когда я вижу тебя голой.

Кендал снова попыталась обернуться. Она ничего не смогла увидеть.

― Кто ты?

― Не стесняйся, Кендал. Ты знаешь, кто я.

― Не знаю.

― Ты всегда забываешь парней, которые были в твоей комнате? Я вообще-то вылез из шкафа ради тебя.

Кендал начала всхлипывать. Галлюцинация или нет, но это до усрачки пугало ее.

― Что… что ты хочешь?

― Мы оба хотим одного и того же. Ты грешница. Тебе нужна Епитимья. Эринии здесь, чтобы дать ее тебе.

― Я не понимаю, о чем ты говоришь.

Ответа не последовало.

― Эй?

Нет ответа.

― Эй!

― Мы все еще здесь, ― сказал мужчина прямо в ухо Кендал. ― И мы только начинаем.

Кендал почувствовала, как что-то холодное и влажное прижалось к ее рту. Что-то, что сильным запахом ударило ей в ноздри. Сработал инстинкт, отработанный в классе по самозащите несколько лет назад.

Поднять ногу.

Зарядить каблуком в ногу нападающего.

Мужчина завыл, убрав тряпку с химическим веществом от ее рта, а она начала кричать изо всех сил.

32 глава

― Мы не узнаем наверняка, пока не получим ваш анализ крови, но мы уже начали лечение от некротического фасциита, ― сказал врач-специалист, стоя рядом с кроватью Тома. Он выглядел как с обложки актерской компании; белый, лет за сорок, лысый, в очках, в лабораторном халате. На бейджике значилось Доктор Джонс.

― Тогда выпишите мне что-нибудь и дайте уйти.

Джоан не отвечала на телефон. Том даже пытался звонить Триш, думая, что, возможно, она с ней, но и сама Триш не брала трубку. А Рой все еще в доме преступника собирает улики, так что никто не мог помочь ему выследить его девушку.

― Мистер Манковски, не уверен, что вы относитесь серьезно к своему положению. За всю свою карьеру я лишь единожды видел такое, и то у того, кто укусил вас. Больница только что предупредила ЦКЗ.

― Вы позвонили в Центр по контролю заболеваний только потому, что какой-то парень пожевал мою руку.

― Мы позвонили в ЦКЗ, потому что вспышка некротического фасциита была бы очень серьезной. Также известная, как Бактерия, поедающая плоть.

― Звучит серьезно, ― сказал Том.

― Это и есть серьезно. Нам нужно держать вас под наблюдением и внутривенно вводить антибиотики. Я также строго настрого рекомендую хирургии удалить ткань вокруг укуса. Бактерия распространяется очень быстро.

― Насколько быстро?

― Моментально.

― Мужчина, который напал на меня…

― Честно говоря, я был удивлен, с какой силой он напал на вас. Без сомнений он является переносчиком стрептококка. А степень его травм… необычайна. Голодание. Многократные избиения. В его волосах жили пауки. А нескольким шрамам уже несколько нет. Тот, кто взял его в плен, очевидно, давал ему антибиотики, чтобы он оставался жив.

― Он в сознании?

― Я вышел из хирургии пол часа назад. Некоторое количество инфицированной кожи пришлось удалить… много пришлось удалить.

― Могу я с ним поговорить?

― Нет, вы не можете. Все, что вы можете – это подписать согласие. Если не хотите рисковать своей рукой.

Том знал одного бывшего копа, который был занозой в заднице и который лишился руки. Том понятия не имел, как портится личность человека, когда он теряет свою конечность, или даже если он всегда был таким, то Том не хотел рисковать. ― Я бы предпочел сохранить руку. Мне сделают анестезию? Я бы не хотел ее делать.

На случай, если Джоан перезвонит.

― Мы начнем с анестезии. Но я не могу предсказать, какие повреждения я найду, пока не начну копаться там скальпелем.

Кажется, доктор был рад этой идее, что было более, чем просто тревожно. Он ушел, медбрат пришел с бумагами, а Том снова попытался дозвониться до Джоан и Триш. Безрезультатно. Но он сумел связаться с Роем.

― Томми, ты не поверишь, что мы нашли в гараже. Бочки с телами. Бочки. Сукин сын замариновал их как… соленые огурцы. Команда по работе с опасными веществами подсчитала головы. Пока восемь. Ты новости смотришь?

― Рой, ты знаешь, где Триш? Я пытаюсь найти Джоан.

― Я не говорил с ней с самого утра. Тебе нужно взглянуть на жуткое дерьмо, что мы здесь нашли, Томми. Помнишь тот безумный кнут из фильма Страсти Христовы? Тот, что был с шипами на концах? У этого сукиного сына есть такой. А также целая аптечка. Лекарств до жопы просто. Мы уже можем его только за нелегальные стероиды запечь на всю жизнь. И я нашел огромную связку универсальных ключей. Они открывают почти все замки. Так что теперь понятно, как он проникает в дома жертв.

― Рой, послушай меня. Мне нужно, чтобы ты позвонил Триш и через нее попытался найти Джоан. Триш думает, что ты обманываешь ее, так что они могут быть вместе сейчас.

― Что думает Триш? Скажи еще это, Том.

― Твоя женщина нашла счет по кредитной карте из Шератона. Восемьсот баксов.

― Чувак, я не могу себе позволить Шератон. Восемьсот баксов! Погодь, Том. Этот компьютерный гик, Фероз, хочет с тобой поговорить. Подожди секунду.

― Рой…

― Ало? Детектив Манковски? Я детектив Фероз Нафиси. Компьютер подозреваемого, как и ожидалось, защищен паролем. Прежде, чем я попытался методом полного перебора, я подумал, может, у вас есть какие-либо идеи. Детектив Льюис упомянул, что к делу относятся какие-то греческие демоны.

Греческие демоны? ― Я не знаю, что Рой… подождите. Рой говорил о фуриях. Греческие богини возмездия. Из википедии.

― Попытаюсь. Спасибо.

― Можете передать трубку Рою?

Фероз не ответил.

― Эй? Вы там?

Очевидно, нет. Фероз повесил трубку.

У Тома было искушение вновь позвонить Джоан, но он откинул эту идею и нашел пульт дистанционного управления, прикрепленный к подлокотнику кровати. Он включил местные новости и увидел кучу бочек, о которых говорил Рой.

Господи. Они нашли и вправду что-то жуткое.

Нашли. Не поймали. Он все еще был на свободе.

Том выключил телевизор и подумал о словах Джоан.

Ты не можешь уволиться, пока не поймаешь его. Признай это.

Права ли она? Том подумал, что он готов уйти с Этой Работы ради нее. Но, смотря эти новости, он не мог отрицать щемящее чувство…

Чего?

Ответственности? Гражданского долга? Она дразнила Тома о генетической связи на всю жизнь, вольности и погоней за счастьем. Могла ли эта шутка оказаться правдой? Перевешивала ли его нужда в справедливости и стремлении сделать мир лучше любви к Джоан?

Борьба с монстрами была достойным делом, но из-за этого он многое терял. Бывший босс Тома, ушедшая в отставку лейтенант Жаклин Дениелс, очень сильно страдала, посвятив свою жизнь погоне за плохими парнями. Том не верил в добро и зло; все это обсуждают на уроке философии, а к простому смертному это никак не относится. Но Джек сделала этот мир намного лучше, остановила много злодеяний, и она была из тех самых несчастных людей, которых знал Том.

Это было будущее Тома? Служить большому благу, но быть несчастным?

Он взглянул на проход в его комнату, и его самоанализ быстро сменился любопытством.

Мужчина, который укусил Тома в подвале. Что он знал?

Том свесил ноги с кровати, схватился за свою капельницу и поколесил к маленькому шкафу. Он нашел свои трусы, выудил свой значок, а затем вышел в коридор. Кафель под его голыми ногами был холодным, а под больничным халатом на нем были только боксерские трусы, но, как ни странно, ему было тепло. Волнение от допроса свидетеля и возможное получение ответов? Или по его венам течет некротический фасциит?

― Вам не следует покидать постель, мистер Манковски.

Том повернулся, увидел медбрата, который ранее был в его палате. ― Детектив Манковски, ― сказал Том, показывая свой значок. ― Доктор Джонс дал мне разрешение задать несколько вопросов мужчине, которого привезли сюда вместе со мной.

― Доктор Джонс не говорил мне о…

― Ты видел новости? ― перебил Том. ― Они вытащили из дома дюжину тел, нам нужно найти убийцу.

Медбрат, казалось, хотел ему возразить, но сказал следующее. ― Он в палате 703, вам направо.

Том кивнул. Уже через тридцать секунд он таращился на мумию. Мужчина, который укусил его, так сильно был перемотан бинтами, словно он пришел прямиком из Хаммер фильма (Классическая серия фильмов ужасов студии Hammer – прим. переводчика) .

Том не мог разобраться, закрыты ли его глаза или нет, поэтому он подошел ближе.

― Вы не спите?

Веки мужчины задрожали. Его голос был слабым. ― Где… я?

― В больнице. Сейчас вы в безопасности. Как вас зовут?

― Уол… тер.

Так это был Уолтер Сиссик, и он несколько лет был заперт в подвале, что объясняет то, почему он никогда не менял водительские права.

― Кто это с вами сделал, Уолтер?

Уолтер пробормотал что-то себе под нос. Том наклонился поближе.

― Можете повторить?

― Эра… ни…

― Эринии, ― повторил Том, узнавая греческий термин. ― Но как его зовут?

Уолтер не ответил.

― Где ваш сын, Уолтер? Где Деннис?

― Епитимья. Грешники… должны быть… наказаны…

Том вспомнил комнату, в которую он залез. ― У вас есть дочь, Уолтер? Или какая-нибудь девушка, жившая с вами?

― Корона…

― Корона?

― Корона… из пауков…

Том так и не сдвинулся с мертвой точки. Или Уолтер все еще отходит после операции, или просто чокнулся, проведя столько лет в плену и насилии.

― Уолтер, мне нужно, чтобы вы сказали, кто это сделал с вами. Вы знаете, где он?

― Кен… дал.

― Что с Кендал, Уолтер? Убийца преследует еще одну девушку по имени Кендал? Еще одну вебкам модель?

― Детектив Манковски.

Том повернулся и увидел доктора Джона в дверном проеме. Позади него стоял медбрат, он скрестил руки на груди и выглядел самодовольным.

― Я тут пытаюсь жизни спасти, док.

― Как и я. Вашу. Вернитесь в кровать. А пока будете лежать, загуглите Гангрену Фурнье, а потом и решите, слушаться меня или нет.

Том позволил отвести себя в палату. После того, как он вернулся в постель, зашел в интернет на своем смартфоне.

Некоторые вещи ты просто не можешь развидеть.

Он решил подчиниться приказам доктора. Затем он стер пот со лба и приложил к нему тыльную сторону руки, чтобы проверить температуру.

Как обычно, невозможно было определить, высокая ли у тебя температура, когда сама рука той же температуры, как и все тело.

Телефон Тома зазвенел, и он так торопился ответить, что уронил его на кровать и потерял в скомканном одеяле. Как только он нашел его, то увидел, что это был Рой, а не Джоан.

― Привет, Рой. Этот иракский компьютерный гик сбросил меня.

― Здравствуйте, детектив Манковски, это компьютерный гик. И я ирано-американец, а не иракец. Звоню потому, что смог зайти в компьютер с места преступления. Вы были правы насчет википедии. Паролем была Деметра, еще одно имя греческой богини, связанное с фуриями.

― Простите на счет…

― Не можете проследить разницу между иракским происхождением и иранским? Я жил в этой стране всю свою взрослую жизнь, детектив. Ваше незнание – обычное явление. Количество предрассудков, с которыми я сталкивался, особенно после 11 сентября (Террористические акты 11 сентября 2001 года — серия четырёх координированных самоубийственных террористических актов, совершённых в Соединённых Штатах Америки – прим. переводчика).

― Мне жаль то, что я сказал про компьютерного выродка, ― перебил его Том.

― Оу. Ну, я не возражаю, чтобы меня называли компьютерным выродком. Я и есть компьютерный гик. Вы хотя бы не назвали меня компьютерным нердом.

― Не вижу разницы.

― Ну, здесь большая разница. Такая же разница, как если кто-то из Ирака и кто-то из…

― Вы что-то нашли в компьютере, Фероз?

― Ах, да. Я кое-что нашел. Ничего. Ничего, потому что он использовал Тор браузер.

― Я не знаю, что это, ― Том снова стер пот со лба.

― Тор – это сокращенная форма от лукового маршрутизатора. С его помощью можно серфить интернет анонимно. Он скрывает местоположение пользователя, используя пиринговую сеть нескольких тысяч ретрансляторов. Поэтому Управление национальной безопасности, или кто-то другой, не могут отследить вас. Также он не записывает историю вашего браузера, поэтому если вы в темном интернете…

― Что такое темный интернет?

― Даркнет, детектив. Он использует общедоступный интернет, но который не доступен для обычных двигателей. Вместо точка ком или точка нет, там точка онион. Вы слышали о Шелковом пути?

Это Том знал. ― Он был черным интернет рынком. На нем можно было купить нелегальные товары и услуги. Федералы прикрыли их лавочку.

― Черный рынок никогда не уходит. Где есть спрос, кто-то обязательно найдет выход обеспечить предложение. Поэтому, благодаря Тору, у меня нет истории браузера подозреваемого, и я не вижу варианта, как его можно отследить. У него есть права администратора на домен Борись с чувствами, но и он защищен паролем. Я с ним еще не разобрался.

― Ну, вы хотя бы попытались. Можете передать трубку Рою?

― Рой в гараже. Я позвонил вам не для того, чтобы поговорить о том, чего я не нашел, детектив. Я позвонил вам, чтобы рассказать что нашел.

― Ладно, ― сказал Том, думая о том, почему Фероз сразу не начал с этой информации.

― Его компьютер подключен к двадцати камерам видеонаблюдения по всему дому. Это очень современная, высокотехнологичная установка. Камеры миниатюрные и беспроводные.

― Они записывают? ― спросил Том, кинув взгляд на дверной проем, поскольку там появился медбрат.

― Да. Файлы на зашифрованном жестком диске, но я попытаюсь применить атаку методом холодной перезагрузки и…

― Через минуту мне нужно уже быть на операции, Фероз. Можете перейти сразу к сути?

― Суть в том, детектив Манковски, что у подозреваемого без сомнения есть доступ к этим камерам на телефоне и ноутбуке. Что значит, что он знает, что мы здесь. Он даже может наблюдать за нами, прямо сейчас.

33 глава

Эринии и есть фурии.

Он пытается игнорировать копов, топчущихся в его доме как стадо слонов, потому что наблюдать за тем, как они роются в его вещах, его доме, его жизни, было невыносимым. Он не хочет смотреть, но не может этого не делать, и с каждым взглядом его кровь закипала все сильней. Один умник даже получил доступ к его компьютеру. Из-за этого вторжения в личную жизнь он почувствовал себя оголенным, разоблаченным и беспомощным перед какой-то кучкой безбожников.

Они думают, что я зло.

Я не больше зло, чем сама полиция. Или судьи. Или священники.

Я наказываю плохих людей. И делая это, спасаю их.

Я не преступник.

Я бог мести.

Почему они не видят?

Из всех в мире, я единственный по-настоящему невиновный человек.

Эринии потирает свои ноги, задумываясь о том, что если кости сломаны от того, что Кендал потопталась на них. Ему пришлось отойти от нее, потому что его ярость достигла своего пика и стала такой сильной, что он чуть ли не прибил ее прямо здесь.

Это было бы грязно. И расточительно.

Она же Кендал. Все Кендал заслуживают особого внимания.

Эринии закрывает свои глаза, сосредотачиваясь на себе.

Это всего лишь гормоны. Делают меня эмоциональным.

Сфокусируйся.

Делай то, для чего тебя послали сюда.

Захват дома не слишком отразился на планах. У Эринии есть в фургоне все, что нужно. Он думал, что самой сложной частью будет перетаскивание Кендал из клиники в автомобиль, но он рассчитал, как можно это сделать легче. Вместо этого самой сложной частью было усмирить грешницу. Ему нужно было быстрее действовать с эфирной маской.

Урок усвоен. Эринии включает электрошокер, затем щупает карман своего больничного халата, чтобы удостовериться, что кляп-шар на месте. Крики Кендал становятся невыносимыми.

― Доктор?

Эринии поворачивается. Видит мужчину в униформе охранника, стоящего в конце коридора. Охрана кампуса.

― Это здание закрыто на реконструкцию, ― говорит он.

Эринии слегка поворачивается, пряча электрошокер своим телом. ― Прямо сейчас я делаю маммографию пациентке.

― Почему же она так кричит?

Эринии рассматривает варианты. Мужчина огромен, но толст. Возможно, не в форме. Возможно, вооружен. В его левой руке ничего нет, а правую закрывает живот.

Эринии начинает подходить к охраннику, показывая раздражение на своем лице. ― Послушайте, у меня нет на это времени. Моей пациентке, очевидно, больно, и мне нужно взглянуть на нее.

У копа что-то в руке, и он поднимает это.

Пистолет?

Нет. Рация.

― Здесь парень, говорит, что он доктор, и еще кричащая женщина. Запрашиваю подкрепление.

Эринии прибавляет шагу. Он уже всего в нескольких шагах от него. ― У меня есть удостоверение, ― говорит он, уже готовый наброситься с электрошокером.

― Мы уже за углом, ― трещит рация.

Затем Кендал кричит. ― Здесь кто-то есть?! Помогите!

И охранник возводит пушку. Эринии выкрикивает. ― Она в опасности! Помогите ей!

Коп смотрит на Эринии, затем оглядывает коридор, и снова возвращает взгляд на Эринии. ― Стойте здесь! ― приказывает он, мчась прямо к Кендал.

Эринии не остается. Он направляется в другую сторону, прямо в зал ожидания, хватает свою сумку и натягивает длинное пальто. Когда он уже находится за пределами клиники, прибывает больше охранников.

― Что происходит? ― спрашивает он, проходя мимо них.

На волоске от гибели.

Когда он снова навестит Кендал, ему придется быть более осторожным.

Более осторожным, и лучше вооруженным.

34 глава

― Выпьем за независимость от мужчин, ― сказала Джоан, поднимая рюмку.

Триш чокнулась с ней и осушила виски. Джоан наслаждалась алкогольным привкусом. Это не сравнится со старым Паппи Ван Винкль 23 летней выдержки, который у нее был дома в Лос-Анжелесе, но для пабов он был на удивление мягким.

К тому же, это уже была третья рюмка, которая, возможно, также поспособствовала ей оценить вкус.

― Так… оно было красивым? ― спросила Триш, беря салфетку.

― Что?

― Кольцо.

― Серьезно? Мы же планировали девичник-и-к-черту-парней, а ты меня спрашиваешь о кольце?

Триш пожала плечами. ― Мне раньше парень никогда не делал предложения.

― Эти все предложения – полная херня. Замужества – херня. Единобрачия – херня. Ты знаешь, сколько на самом деле моногамий существует?

― Сколько?

― Нисколько, ― сказала Джоан. ―Все животные лгут.

― Лебеди моногамны, ― сказала Триш.

― А вот и нет. Этологи просто еще не поймали их за этим.

Триш нахмурилась. ― А я слышала, что они моногамны.

Джоан надеялась хоть на какое-то женское сочувствие и на добродушную взрослую мужскую трепку. Вместо этого. Триш же казалась действительно подавленной.

― Разве ты не злишься? ― спросила Джоан.

― Вообще-то нет. Думаю, я этого и ожидала.

― Почему? Ты же такая замечательная.

― Как женщина с яичками?

― Как человек, сказала Джоан.

― Что, если Том изменял тебе?

― Он и сейчас это делает. Со своей работой. Он скорее проведет время на своей работе, чем со мной.

― Разве его работа не важна?

― Каждая работа, по сути, важна, ― сказала Джоан. ― Я снимаю фильмы, которые делают миллионы людей счастливыми. Ты же помогаешь людям с возмещением средств.

― Большинство моих клиентов слишком богаты для возмещения, ― сказала Триш. ― И я ненавижу встречаться с ними. Кучка богатеев под названием маленькие ненасытные мрази.

― Даже если бы ты любила свою работу, была бы она главнее твоих отношений?

― Что, если бы мы были хирургами? ― спросила Триш. ― И были бы на связи 24/7 в случае какого либо ужасного происшествия?

― Это другое, ― сказала Джоан. ― Доктора спасают жизни.

― Также как и Рой с Томом.

Джоан махнула рукой бармену – который был милым, но слишком юным – для еще двух рюмок Блантона.

― Триш… я хочу сказать, что если наши парни что-то выбирают, или кого-то, вместо нас, то это не стоит всего этого стресса.

― Так ты не нервничаешь?

― Я имела дела со знаменитостями, которые на протяжении пяти недель угрожали уйти из двухсотмиллионного фильма только из-за того, что их парикмахер неправильно подстриг их челки. А на счет этого не переживаю.

― Он только что сделал предложение, Джоан.

― Мне не нужен муж. Мне нужен парень, который заботится обо мне. И если Тому угодно больше гоняться за отморозками, чем проводить время со мной… что ж, возможно, мне будет лучше с кем-то другим.

Джоан не понравилось, как это прозвучало вслух. А Триш, очевидно, вообще не слушала, потому что капалась в своем телефоне.

― Рой до сих пор не позвонил, ― сказала Триш.

― Тогда зачем постоянно проверять его? Я свой отключила.

― Что, если будет что-то срочное?

― Как этим утром? Я сломя голову неслась в больницу, до смерти перепуганная, из-за того, что какой-то козел слегка укусил Тома за руку?

― Ты ЭП Тома, верно?

― ЭП?

― В контактах его Экстренной Помощи. Человек, которому звонят, если что-либо произойдет с ним.

― Думаю так, ― Джоан сомневалась.

― Тогда тебе нужно включить телефон.

― Чтобы я проверяла его каждые пять минут на случай, если он позвонит? Нет, спасибо, ― Джоан снова махнула бармену.

― По любому он звонил уже.

― Что, если так?

― Я хочу сказать, что это замечательно иметь мужчину, который постоянно названивает, чтобы извиниться, когда он напортачил.

― Рой не звонит тебе, когда напортачит?

― Звонил. До этого момента.

― Ты вообще говорила ему, что расстроена?

― Нет.

Джоан закатила глаза. ― Триш, как можно ожидать его извинений, если он даже не знает, что ты злишься?

― Я не жду извинений. Я просто ожидаю… не знаю… сообщение, что он любит меня? Сообщение, со словами, что он хочет перепихона? Но зачем же ему это делать, когда он просиживает задницу в Хилтоне.

Бармен принес еще две порции виски и подмигнул Триш.

Он даже не взглянул на Джоан.

― Ты видела это? ― только и сказала Джоан. ― Флиртует с тобой. Даже на меня не посмотрел.

― Этот пушисто-персиковый бармен? ― Триш фыркнула. ― Да я этого паренька могу на две части разорвать.

Они подняли свои стопки и снова чокнулись.

― И как это было? ― спросила Триш.

― Бурбон?

― Кольцо.

У Джоан эта картина встала перед глазами. Белое золото. Желтый бриллиант.

― Оно было бесподобно. Полностью мой стиль.

― Проверь телефон. Глянь, позвонил ли он.

Джоан замотала головой. ― Ни за что. Я играла в эту игру ждать-звонка, когда была в старшей школе, надеясь, что мой возлюбленный пригласит меня на школьный бал.

― И ты пошла на школьный бал?

― Нет. Этот козел так и не позвонил. Но сейчас мы с ним общаемся на фейсбуке. Работает в закусочной, уродливая жена, четыре раза на день выгуливает своего йоркширского терьера. Я уклонилась от пули.

― Он счастлив?

Джоан нахмурилась. ― Да.

― И это та самая пуля, от которой ты пытаешься уклониться? От счастья?

Ого. Сильно сказано.

― Вот так ты обламываешь мой кайф, Триш.

Триш протянула и положила свои руки на руки Джоан. ― Я хочу, чтобы мой мужчина позвонил мне, чтобы знать, что он любит меня. А ты выглядишь так, словно не хочешь, чтобы твой звонил тебе, чтобы ты могла доказать… что ты пытаешься доказать? Что тебе никто не нужен?

― Мне никто и не нужен.

― Тогда зачем тебе, чтобы Том бросал свою работу ради тебя?

Джоан не нашлась, что ответить на это. И алкоголь не помогал.

― Включи свой телефон, ― сказала Триш. ― Посмотри, звонил ли он.

― Потому что это покажет, что он меня любит?

― Да.

Джоан покачала головой.

― Уверена, он звонил тебе, как минимум, десять раз.

― Ни за что.

― Давай поспорим. Если Том звонил тебе десять или больше раз, то ты ему перезвонишь.

― А если нет?

― Тогда мы с тобой вдвоем отключим телефоны на всю оставшуюся ночь.

― Договорились.

Они пожали руки, и Джоан достала свой телефон. Как только она включила его, ее живот скрутило.

Из-за чего я переживаю? Что Том позвонил мне больше десяти раз и мне придется с ним поговорить? Или что он не звонил?

― Десять пропущенных звонков, ― сказала Джоан, всматриваясь в экран.

Триш усмехнулась. ― Видишь?

― Девять от Тома. Один моего ассистента.

На мгновение они замолчали.

― Девять – тоже много, ― сказала Триш.

Это было много. Но по какой-то необоснованной причине, это не казалось достаточным.

― Спор есть спор. Отключаем телефоны.

Джоан с Триш отключили свои телефоны, а затем Джоан снова попыталась привлечь внимание бармена. У нее было сильное предчувствие, что они здесь задержатся надолго.

35 глава

― Эир энидс? ― сказал офицер Ледесма. Он был не старше, чем Кендал, и у него не было этого уставшего от жизни взгляда, как у большинства копов. Кендал сидела напротив него за столом.

― Вот как это у него звучало. Эир энидс или эир энис.

Он напечатал что-то на своем компьютере.

― И ты никогда не видела его лица?

Кендал всхлипнула. Ее сиська все еще болела, а она все еще была сильно расстроена. Прошло более часа с тех пор, как коп спас ее, но сердце Кендал все так же сильно колотилось.

― Я только женщину видела. Медсестру Деметру.

Кендал не хотела снова плакать. Она плакала в машине по пути к полицейскому участку. Плакала в вестибюле в Эванстоне, дожидаясь детектива поговорить с ней. И она уже чуть не заплакала перед детективом, который к ней был очень добр.

Он снова предложил ей коробочку с салфетками, и Кендал вынула одну и промокнула ей глаза.

― Ты бы хотела поговорить с консультантом по сексуальному насилию? ― спросил он.

― Я не была изнасилована.

― Ты была подвергнута сексуальному домогательству, мисс Смит.

― Я просто хочу покончить со всем этим и пойти…

Пойти куда? Она чувствовала себя так, словно куда бы она не пошла, за ней всюду следили. И сколько людей действительно за ней следили?

Или это все было просто у нее в голове?

Кендал всхлипнула. Добрый полицейский терпеливо ждал, пока она снова возьмет себя в руки.

― У тебя есть какие-либо враги? ― мягко спросил он. ― Или кто-то, кто тебя преследует?

Кендал не знала, что сказать. Мог ли разыграть все эти трюки ее собственный мозг? Может же быть, что она сама прижала свою грудь к тому ужасному аппарату? Этот ее кибер-преследователь, мужчина в шкафу, медсестра и доктор, все они могли быть галлюцинациями?

― Думаю, что меня кто-то преследует, ― сказал она, снова разрыдавшись.

Затем она рассказала копу практически все.

― Где мне тебя высадить? ― спросил детектив Ледесма.

Кендал зевнула. Еще не было время спать, она просто вымоталась. Она пробыла в полицейском участке пять часов. Детектив Ледесма купил ей пиццу, пока она работала с художником, чтобы создать портрет медсестры Деметры. Она прошла через все, что произошло с ней за последние несколько дней, и даже упомянула о нескольких травмах из ее прошлого; воздержавшись лишь от рассказа о том, как ей в детстве поставили диагноз шизофрении, а также от того, что в ее женской общаге полно камер, которые транслируют видео в интернет по подписке.

Но она рассказала ему все остальное. Она даже рассказала ему о своем обсессивно-компульсивном расстройстве.

Было так приятно поговорить обо всем, и Кендал никогда не чувствовала себя более защищенной. Что-то в детективе Ледесме – имя которого, как она выяснила, было Джейкобом – оказывало успокаивающий на нее эффект. И она не хотела покидать его полицейскую машину.

― Я не знаю, ― сказала она. Ее пугала мысль о возвращении домой. Ее пугала мысль хоть куда идти. ― Я просто хочу остаться здесь.

― Я не против, ― Джейкоб убрал с руля руки и занес их за голову. ― Мы можем здесь вечность проторчать.

― Такой расклад меня устраивает. Но что, если нам нужно будет сходить в туалет?

― Это не проблема. Мы всегда можем сделать машинную бомбочку.

― Что за машинная бомбочка?

― Сначала мы писаем в пластиковую бутылку, а затем выкидываем на улицу.

Кендал засмеялась. ― Это отвратительно. Копы же не должны так говорить.

― Копы всегда это делают. На долгих слежках. Туалета нигде нет. Сначала выпиваем полгаллоновую бутылку энергетика. А потом заполняем ее обратно и выкидываем в окно.

― Ты не серьезно.

― Конечно же нет. Мужчины и женщины Эванстонского полицейского участка никогда не мусорят. Мы ответственные и законопослушные. И каждую машинную бомбочку кладем в мусорку.

Она разразились смехом.

― Так ты ловил когда-нибудь убийцу?

― Нет. Население восемьдесят тысяч человек, и единственное убийство за последние два года.

― А как на счет насильников?

― Десятки.

― Преследователей?

― На прошлой неделе выдал судебный запрет. Мужчина угрожал побить свою жену, и она обратилась в суд. Мне пришлось насильно вытащить его из его же жилья.

Глаза Кендал расширились. ― Было опасно?

― Очень. Мужчине было восемьдесят восемь лет. Я очень переживал, как бы он не помер по пути в его новый дом престарелых.

Они снова засмеялись. ― Думаю, я определилась, куда я хочу поехать, ― сказала Кендал. ― В библиотеку колледжа.

У Кендал была научно-исследовательская работа по биологии, и ей нужно было покопаться в интернете, но свой компьютер она все еще боялась включать.

― Заметано.

Он завел машину, и она наслаждались приятной, пусть и молчаливой, пятиминутной поездкой обратно к кампусу. Кендал открыла дверь, но не вышла.

― Все хорошо, ― сказал Джейкоб. ― Я буду здесь.

Кендал не из-за этого колебалась. Она пыталась прикинуть, сколько потребуется шагов, от обочины до входа в библиотеку.

― У тебя же в телефоне записан мой номер, да?

― Да.

― Я не куда не уйду, Кендал. Ты хочешь, чтобы я пошел туда с тобой?

Кендал воспроизвела быстрые расчеты в своей голове и решила, что может начать свой счет с 1167. ― Нет. Все отлично. Спасибо, детектив Ледесма.

Кендал покинула машину и ушла без оглядки. Через шестьдесят семь шагов Кендал уже вошла в компьютер № 17, использовав свое студенческое удостоверение, как пользователь 11892.

Через двадцать минут конспектирования, ее экран завис. Через несколько секунд неэффективного клацанья мышки и клавиатуры она отодвинула свой стул и начала нащупывать под столом кнопку выключения для перезагрузки.

Затем появилось всплывающее окно.

Справочная служба библиотеки: Какие-то проблемы?

Кендал попыталась напечатать.

Пользователь 11892: Экран завис. Сейчас вроде нормально.

Справочная служба библиотеки: Ты пыталась выключить компьютер?

Пользователь 11892: Нет. Я ничего не трогала.

Справочная служба библиотеки: Вручную выключать компьютеры противоречит политике библиотеки.

Да какая разница, подумала Кендал. Она нажала кнопку esc, но окно с чатом осталось на месте.

Как мне вернуться к серфингу интернета?

Просмотр порнографии в сети противоречит политике библиотеки.

Серьезно? КАКОГО ХРЕНА?

Я не искала порно.

Я знаю. Я слежу за тобой.

Кендал тут же оглянулась. Она нашла взглядом справочную службу. Несколько библиотекарей сидели за своими компьютерами, но никто не смотрел на Кендал.

Ведь ты думала о порно, не так ли, плохая девочка?

Это начинало пугать. Кендал вынула свое студенческое удостоверение из считывающего устройства.

Экран не исчез.

Думаешь, что твоя сжатая титька твое единственное наказание? Ты будешь страдать, Кендал. Страдать за свои грехи.

Кендал отвернулась от компьютера.

Замерла.

Сколько шагов до выхода? Шестнадцать или семнадцать?

Компьютер начал вещать позади нее.

Голос Кендал.

― У меня только что был очень странный звонок.

― Странный, типа грязный? ― голос Линды. ― Какой-то парень дрочил и стонал? Да ты счастливая шлюшка! У меня никогда не было таких звонков.

― Я имею в виду, что кого-то избивали.

― Это еще развратнее.

Кендал оглянулась через плечо и увидела, что на мониторе показывается вчерашнее видео через веб-камеру, где она и Линда на кухне.

― По-настоящему избивали. Кричали из-за того, что были избиты до полусмерти.

― Это шутка, что ли?

― Если и была, то несмешной.

― А кто это был?

― Было написано, что номер неизвестен.

Затем изображение переключилось на самое жестокое, что когда-либо видела Кендал. Какой-то парень с прикованной к лодыжке цепью, его избивали, из-за чего он и кричал.

Кендал добралась до лестницы за четырнадцать шагов, затем ей пришлось сделать еще два, плюс прикоснуться три раза к перилам, а затем она уже смогла вернуться за двадцать пять шагов в вестибюль.

Детектив Ледесма все еще был припаркован в зоне погрузки, в десяти шагах от нее. Кендал поспешила к его машине, затем три раза постучалась в его окно.

Он на половину опустил его.

― Уже все сделала?

― Да.

А что еще она могла сказать? Кендал знала, что если она потащит его наверх показать экран компьютера, там уже все исчезнет.

Если, конечно, там вообще что-либо было.

― Ну и, куда теперь?

Она подумала над вопросом. ― Обратно в мою общагу.

Если ее преследователь был настоящим, он мог следить за ней где угодно, поэтому Кендал хотела быть в том месте, где восемнадцать камер транслируются 24/7.

Быть в том доме то же самое, что жить в аквариуме, на тебя смотрят со всех сторон. И сейчас это казалось самым безопасным местом.

Они ехали в тишине и уже вскоре добрались до дома. Когда они подъехали, Кендал даже не шевельнулась, чтобы вылезти из машины.

― Мне доводилось патрулировать в этом месте, ― сказал детектив Ледесма. ― Я знаю дом Эплисон Эплисон Дельта.

― Правда?

Это он так намекнул на то, что знает о веб-камерах?

― Массивные двери, передние и задние. На засовах. У вас тут даже окна защищены. Университетские правила. Хотят, чтобы их студенты были в безопасности.

― Замки можно взломать, ― сказала Кендал.

― Это да. Но я буду здесь всю ночь, чтобы убедиться, что все в порядке.

― А что будет, когда ты уйдешь?

Он любезно улыбнулся. ― Когда я уйду, кто-то другой заменит меня.

Она не ответила на это.

― Где твоя комната?

― Там, ― Кендал указала на одно из окон, выходящих на улицу.

― У тебя есть замок?

― Один из этих хлипких замков безопасности с прорезью, которые можно открыть с помощью отпечатка пальца.

― У меня есть кое-что получше этого. Сейчас покажу.

Офицер Ледесма вышел из машины. Любопытство Кендал взяло вверх, и она пошла за ним к багажнику. Он открыл его, и в нем оказалась маленькая картонная коробка. Он вытащил эту маленькую, голубую коробочку, размером с ее телефон. Он открыл ее и вытащил странно выглядящее устройство, сделанное из металла и оранжевого пластика.

― Называется Адалок. Туристы используют их в отельных номерах. Укладываешь металлическую полоску внутрь двери поверх щеколды, закрываешь ее, а затем закладываешь оранжевую часть в отверстие. Так дверь не откроют, даже если ручка повернута, а замок взломан.

Он передал это Кендал.

― Такое маленькое.

― Зато работает. Поверь. Установишь, и дверь не откроют, если только не снесут.

Она сильно сжала Адалок. ― Спасибо.

― У тебя есть мой номер. Если что-то случится, звони. Или просто распахни шторы и помаши мне через окно. Я буду здесь всю ночь, пить кофе и делать машинные бомбочки.

Кендал кивнула, быстро обняла детектива, а затем побежала к дому, сжимая Адалок, словно талисман.

36 глава

Впервые за долгое время, которое он помнит, Уолтер Сиссик не ощущает боли.

Он подумал, что, если он уже достаточно настрадался за свои грехи, его Епитимья окончена.

А затем он начинает смеяться. Он смеется так сильно и так громко, что к нему приходит медсестра вколоть успокоительное.

Уолтер закрывает глаза, счастливый от того, что его искупление окончено.

37 глава

Том открыл глаза, сознание все еще было затуманено после сна из-за накачки препаратами. Он проверил время. Чуть больше восьми часов вечера.

Они не положили его под операцию, но, что бы они ему не дали, этого было достаточно, чтобы забыть последние несколько часов. Вообще-то неплохо. Последнее, что он запомнил, то, как доктор Джонс капался скальпелем в его швах, которые были ужасными и грубыми.

Ему захотелось пить, и он потянулся к кружке с водой рядом с его кроватью. Его мобильник тоже был там. Он оставил его включенным, и поэтому батарея села. Том поставил его на зарядку, а затем нажал на кнопку вызова на его кровати. Медбрата заменила азиатка, куда старше его.

― Вы знаете, как прошла моя операция?

― Лучше всего поговорить об этом с доктором.

― А он здесь?

― Он ушел.

― А вы можете мне хоть что-то сказать?

― Посмотрим, смогу ли я что-нибудь узнать. Что-нибудь еще?

― Думаю, я пропустил ужин. Есть что поесть?

― У вас есть какая-нибудь диета?

― Предпочитаю не есть что-то паршивое.

Она улыбнулась. ― Посмотрим, что я смогу сделать.

― Спасибо.

Том проверил телефон. Было 2% зарядки.

Джоан не звонила. Как и Рой.

Он подумал о том, чтобы еще позвонить Джоан. Если бы он сделал это со стационарного номера, она бы не узнала, что это он, и, наконец-то, взяла бы трубку. А затем…

Что затем?

Если бы ты обманом заставил свою девушку поговорить с тобой, это бы поставило отношения под удар.

Вместо того, чтобы позвонить Джоан, он зашел в гугл и нашел Тор, о котором говорил Фероз, браузер, который позволяет серфить глубокий интернет. Он нашел луковый браузер для айфона, скачал его и уже вскоре анонимно копался в даркнете.

После того, как он быстро разобрался в управлении, он зашел на сайт под названием Ahmia.fi, это скрытый поисковой сервис, в котором тысячи сайтов, таких как fzqnrlcvhkbgwdx5.onion. Том начал кликать на адреса.

Несомненно с биткоинами можно приобрести практически что угодно, включая все виды наркотиков (нелегальные и те, что по рецепту), эскорт, оружие, супрессоры, сигареты, электронику, паспорта, украденные кредитные номера, подарочные карты, фальшивые деньги и еще раз наркотики. Ты можешь нанять наемных убийц, хакеров, кибер-троллей, чтобы те преследовали твоих врагов в сети или же чтобы запустить в их компьютер вирус. Было огромное количество сайтов о майнинге биткоинов, большинство из них были маркированы как мошенники кем-то, кто делал значки на Ahmia.

Некоторые сайты были любительскими, выглядели так, словно были созданы в 99 году с помощью Дримвивера. Том не мог представить хоть кого-то, даже самого глупого человека на планете, кто думает, что может достать настоящий гранатомет всего за четыре сотни долларов. Другие же сайты выглядели как современные онлайн-магазины. Можно просто положить в свою виртуальную корзину немного конопли банана-куш, которая стоит всего 0,0052 биткоина за грам. И еще чутка добавить ЛСД за 0,0025.

Тому казалось это забавным. Пока не стало странным.

Пока он твердо верил в приватность и свободу, Тому все больше и больше становилось неудобно лазить в скрытом интернете. Было сомнительно, что сайт, продававший ампутированные ноги тайских детей – с гарантией, что они никуда не убегут – был легальным. Но сама идея была ужасной. И Том знал, что в интернете уместны разжигания ненависти, но даркнет вышел на новый уровень, с реальным призывом к ненависти. Здесь были онлайн веб-камеры, которые очевидно были нелегальны и установлены без обоюдного согласия. Картинки, из-за которых его Гангрена Фурнье казалась совершенно безобидной.

Полагаясь на свою интуицию, он вбил в поисковик «Борись с чувствами». Как и ожидалось, у владельца сайта был еще и зеркальный онион сайт, помимо публичного.

Хотя слово зеркало, возможно, было не тем словом. Вместо того, чтобы сексуальным насильникам пытались помочь устоять перед соблазном, этот форум наоборот подсказывал, как не быть пойманным, какими трюками нужно владеть, как соблазнить несовершеннолетних, содержал советы о том, сколько необходимо флунитразепама, чтобы вырубить сорокафунтового ребенка.

Согласно боту, модератор был в сети.

Появилось чат-окно. Том перевернул свой телефон в горизонтальное положение, чтобы экранная клавиатура была больше, а затем начал печатать:

Я ищу Эринии.

Кто ищет? быстро пришел ответ.

Том из Чикаго.

Ответа не было. Но затем, он нервно начал печатать:

Вы, свиньи, переполошили мой дом.

Он переписывался со Сниппером. Том уставился на телефон, думая, может, стоит позвонить Ферозу, чтобы отследить…

А. Ну да. Это же даркнет. Никто не может никого отследить.

Не я. Напечатал Том. Я сейчас залечиваю раны. Твой друг в подвале укусил меня.

Тебе нужно показаться доктору, Том. А то можешь и заразиться.

Спасибо за беспокойство. Должно быть, он был очень плохим мальчиком, раз ты держал его взаперти несколько лет.

Он был очень, очень плохим мальчиком.

Тебе доставляло удовольствие держать его на цепи, как собаку?

У меня своя работа. У тебя своя. А тебе доставляет удовольствие твоя работа, Том?

Я не люблю насилие.

Как и я. Но это необходимо делать.

И почему же?

Я наказываю грешников. Я даю им Епитимью.

А разве ты сам не грешен? Мы переписываемся на сайте, которой специализируется на помощи педофилам.

Я просто помогаю им очиститься.

Под очисткой ты называешь кастрацию?

Конечно. Я спасаю их души. И спасаю их будущих жертв.

А как на счет вебкам моделей? Как ты спас Кендал Хеффертон?

Женщины отличны от мужчин. Ты знаешь это. Мужчины не могут помочь себе. Ими управляют их члены. А не будет члена, не будет и греха.

А женщинами?

Я не могу отрезать что-то, чего у них нет. Их грехи куда глубже. И их никак невозможно искоренить.

Поэтому ты пытаешь их до смерти?

Я очищаю их, Том. Делаю их непорочными. Некоторым нужно больше очищения, чем остальным.

Вебкам моделям по имени Кендал?

Кендал самые грешные.

Почему это? Твою мать звали Кендал?

Нет.

Том рискнул. Твою мать звали Лилиана?

Когда-нибудь я расскажу тебе о своей матери.

А почему бы не сейчас?

Сейчас я занят. Мне нужно очистить мою следующую грешницу.

Как раз таки то, что Том не хотел, чтобы произошло. Не очень то и удобно здесь переписываться. Может, встретимся?

Мы встретимся.

Сейчас?

Мы встретимся. Но не так, как ты себе это представляешь.

Так ты уже выбрал следующую Кендал?

Да.

Сегодня ночью ты ее убьешь?

Очищение не убийство, Том. Твое тело имеет срок годности. А душа вечна. Если Кендал страдает за свои грехи, пока жива, она будет спасена в загробном мире.

Том начал перебирать в голове древнегреческую версию рая. Где? На Иллюзионных полях?

Это Елисейские поля. Не будь глупым. Это все ненастоящее.

Но ты веришь в то, что ты фурия, ведь так? Разве это может быть реальным?

Я результат своей реальности.

Том припомнил разговор с один психопатом по имени Торбл, который проходил по больше части, как этот. Сначала человек кажется совершенно нормальным, а затем уже чокнутым.

Не убивай больше никого. Прошу.

Ты согласишься на сделку, Том?

Конечно. Что ты хочешь?

Ответ был мгновенным. Кастрируй себя.

Я отрежу свои яйца и ты больше никого не убьешь?

Да. Даю слово.

Мне нужно подумать над этим.

На это нет времени. Эта сделка выгорает через тридцать секунд. И этого времени больше, чем достаточно, чтобы сделать это дельце. Уж я то знаю по опыту.

Хорошо. Я сделаю это.

Ну, так делай, Том.

Мне нужно найти нож.

Том подождал. Затем напечатал, Все, он у меня.

Ты лжец, Том. На следующей жертве, которую я убью, я вырежу твое имя по всему ее телу.

Эринии покинул чат и форум. Снова ушел убивать.

И Том понятия не имел, как ему его остановить.

37 глава

Эринии перебирает в голове контрольный перечень. Что в фургоне и что при ней?

Скотч.

Тесак.

Картонная коробка.

Тележка.

Покрывала.

Универсальные ключи.

ВД-40.

Пистолет.

Гамма-гидроксимасляная кислота.

Кляп.

Таурус 9мм с глушителем.

Подгузники для взрослых.

Этиловый эфир.

Аммиачные ампулы.

Подпорка для двери.

Старинная эфирная маска.

Спасибо тебе, интернет. Что не может поставлять Амазон и иБэй, то может даркнет.

Два часа ночи, и Эринии устала и взбешена одновременно. Переписка с копом на удивление была веселенькой. Подглядывание за ним добавило еще больше веселья.

Ты достал нож, Том?

Нет… не достал. Я знаю это, потому что наблюдаю за тобой через камеру твоего мобильного телефона.

Вещи становятся все более сложными. Запутанными. Смена планов в последнюю минуту может привести к ошибкам. Но Эринии терпелива.

Эринии само терпение.

Медленно и спокойно.

Молча и осторожно.

Эринии за дверью грешницы.

Она достает телефон.

Заходит в приложение.

Подключается к телефону грешницы.

Получает доступ к ее камере и микрофону.

Комната темна. Лишь звук дыхания.

Грешница спит.

Эринии просовывает внутрь засов, смазав маслом. Она также вставляет тонкую, красную трубку в дверные щели и петли, чтобы убедиться, что там все смазано.

Дверь скрипнула; Эринии знает это из онлайн наблюдения. Сейчас, благодаря универсальному ключу, дверь открывается со слабым звуком.

Эринии входит во тьму, быстро проскальзывая внутрь, и закрывает за собой дверь.

Тебе не следовало лгать, Том.

Тебе следовало совершить сделку, и отрезать свои гадкие мужские причиндалы.

Потому что сейчас я в твоем доме.

И я собираюсь снять одно видео. Где я вырезаю твое имя на лице Джоан.

38 глава

Джоан проснулась от жужжания. Ей потребовалась секунда, чтобы сориентироваться.

Я в кровати. В кровати Тома. Всю ночь зависала с Триш. Слишком сильно напилась.

Снова жужжание.

Мой телефон. На тумбочке рядом с кроватью.

Джоан взяла его и прищурилась на сообщение. Оно было от Триш, написано капсом.

ОБОКРАЛИ!!!!

Пока Джоан гадала, что это значило, и почему стоит четыре восклицательных знака, ей пришло еще одно сообщение.

Рой не был в Хилтоне! Кто-то подделал его кредитку! Он не изменяет!!!

Джоан послала ей в ответ улыбающийся смайлик. Затем она проверила свои сообщения.

От Тома ничего.

Она нахмурилась в темноте. Джоан так и не прослушала его предыдущие сообщения. Она ждала, пока он придет домой, чтобы лично со всем разобраться.

Он все еще был в больнице? Укус был куда серьезнее, чем Джоан это представляла?

Или он был в каком-то другом месте?

В баре?

Отеле?

С его невероятно горячей, бисексуальной коллегой Евой?

Или на работе гоняется за Сниппером?

Джоан пыталась совладать со своими эмоциями. Раньше ее гнев был обоснован. Ее мужчина не мог взять несколько дней отгула, чтобы провести время с ней. И все же он посчитал сделать ей предложение – то, чего Джоан даже не хотела – что было вполне логично.

Замужество включало в себя обязательства на всю жизнь, а Том не может справиться даже с неделей.

У нее есть все причины злиться.

Но сейчас Джоан чувствовала лишь беспокойство.

В порядке ли Том?

Они сорились и раньше. И даже не однократно, из-за чего Джоан просто выключала свой телефон, чтобы все улеглось. И это всегда срабатывало.

Минутку… разве мой телефон не был выключен? Как я его включала?

Джоан включила лампу на тумбочке и села. Дом выглядел пустым.

Но не чувствовался таковым. Такое ощущение, словно здесь кто-то был. Наблюдал за ней.

― Том?

Тогда как ее сердцебиение участилось, страх и здравый смысл боролись за контроль над рассудком Джоан.

Может же быть, что кто-то вломился в дом, включил телефон Джоан и сейчас где-то скрывался?

Вряд ли.

Но Том был копом. У него были враги. Он гонялся за убийцами. Джоан и раньше смотрела злу в глаза, а унция профилактики давно перевесила фунт лечения. Страх означает, что твое тело тебе что-то говорит. Стоит прислушаться. Джоан бросила взгляд на дверь. Она всего в трех метрах от нее. Она может добежать до нее, выскочить в коридор, а затем…

Затем что?

Позвонить в полицию? Скакать им, что думает, что кто-то в доме?

А если она неправа, то будет выглядеть глупо. Она с Томом навсегда останется объектом насмешек в чикагском полицейском участке.

Позвонить Тому?

Этот вариант был получше. К тому же, это будет идеальным поводом поговорить с ним.

Но что, если он не возьмет трубку? Что, если проигнорирует ее, как Джоан игнорировала его? Или что, если он напивается в каком-нибудь пабе, как это делала ранее Джоан с Триш?

Сначала нужно попробовать позвонить Тому. Если он не ответит, то идти к соседям.

А потом? После того, как она поколотит в соседскую дверь в два часа тринадцать минут ночи, одетая лишь в лифчик и футболку, нужно будет позвонить в полицию. Что снова приведет к смешному сценарию.

Затем Джоан вспомнила о тумбочке.

О запасном пистолете Тома. А .380 Кимбер, с которым она практиковалась на стрельбище.

Она выдвинула ящик, нашла ружье рядом с пультом от телевизора, а затем быстро и оперативно перезарядила магазин и возвела пушку.

― У меня пистолет! ― объявила Джоан. Так, как Том научил ее.

Обезопасившись, прочно ухватившись двумя руками за ружье, Джоан свесила ноги с кровати и пошла обыскивать дом.

39 глава

После того, как зажужжал телефон Джоан, Эринии проскользнула в ванную. Она хорошо знает, где что находит в доме; люди всюду берут свои сотовые с собой. Пока Джоан отвечает на сообщение, Эринии нащупывает над собой люстру. Она аккуратно снимает стеклянную поверхность, а затем откручивает лампочку в четверть поворота.

Потом Эринии стаскивает с себя обувь и начинает осторожно раздеваться.

Хорошо, когда все спланировано. На ней не было ничего на замке, с пряжками или на заклепках. Ничего, что может издавать звук, при снимании. Эринии складывает свою сумку, обувь, мешковатые джинсы, куртку и темную фланелевую рубашку в ванну. Под всей этой одеждой на ней был комбинезон, покрытый вантаблэком, и еще носки в тон костюма. Она достает тюбик в вантаблэком из кармана куртки, закрывает глаза и наносив вещество на веки. Затем она натягивает лыжную маску и перчатки, уже покрытые вантаблэком.

― Том?

Нет, это не Том.

Эринии осторожно достает эфирную маску из своей сумки и кладет ее в раковину, затем достает стопор. Делая все это в темноте, она выливает половину бутылочки эфира на маску, опираясь на ее вес. Затем она кладет пистолет и глушитель на туалет позади нее.

― У меня пистолет! ― сказала Джоан.

Как и у меня. Эринии закрывает глаза и стоит совершенно неподвижно, становясь одним целым с темнотой. Ну же, найди меня, сучка.

40 глава

Джоан прошла мимо кровати, проверяя каждый угол комнаты и ничего не находя. Дверца шкафа была слегка приоткрыта, и она, с одним пальцем на спусковом крючке, быстро распахнула ее.

Ничего.

Она подобралась к углу комнаты, повернулась и нажала на выключатель на кухне.

И здесь никого.

Осталось еще несколько шкафов, гостиная и ванная.

Уровень ее страха начал снижаться, а нелепость брать вверх. Она подумала, что ее паника из-за чувства вины, нежели от угрозы. Джоан представила, как Том входит прямо в этот момент, и она случайно заряжает три пули ему в грудь. Она убрала палец с курка, переместив его в сторону.

Я веду себя глупо. И слишком параноидально.

Лучше вернуться обратно в постель.

А потом позвонить Тому.

Джоан пообещала себе, что так и сделает.

Но сначала ей нужно проверить остаток дома.

Выдыхая неприятный запах, Джоан подошла к бельевому шкафу.

Одну руку положила на дверную ручку.

Быстро распахнула дверь.

Никого.

Джоан представила, как забавно будет рассказывать кому-то эту историю через какое-то время. Когда они уже с Томом будут старыми.

― Помнишь ту нашу ссору, когда ты сделал мне предложение? Когда я была одна в твоем доме, я так сильно по тебе скучала, что подумала, что кто-то ворвался в дом.

― И что ты сделала?

― То, что ты мне говорил. Предупредила, что у меня был пистолет, затем пошла осматриваться, искать кого-то, чтобы пристрелить.

Они еще посмеются над этим, и сейчас мысли об этом прояснили Джоан, что она мужественная.

Потому что скучаю по тебе очень сильно.

Она заставила Тома выбирать между ней и его работой. То, что Том никогда бы не попросил сделать ее.

Почему я это сделала? Из-за ревности? Неуверенности?

Я вообще волновалась из-за того, больно ли ему? Или я просто возненавидела то, что он предпочел вместо меня?

Джоан припомнила, как он стоял на колене, держа обручальное кольцо, а в его глазах читалась любовь.

Ого. Да я действительно все испортила.

Она прошла в ванную и стала нащупывать выключатель.

Он не работал.

Джоан переключила его несколько раз, прищуриваясь в темноту.

Никого. Я так нелепо себя веду. Надо позвонить Тому.

Она повернулась, ставя пистолет на предохранитель, а затем заметила странный, резкий запах. Почувствовалось быстрое движение, а затем что-то толкнуло ее в спину.

Джоан упала вперед на колени, пытаясь понять, что только что произошло. Сильная боль сбила ее с ног, но она все еще держалась за пистолет, но затем она повернулась и увидела…

Выглядело так, словно что-то парило посреди воздуха.

Джоан прицелилась и спустила курок, но стоял предохранитель. Затем пистолет ударил ее по плечу, она оказала лежащей на спине, и что-то невидимое давило на нее.

Нет. Не невидимое.

Что-то черное. Такое черное, что невозможно разглядеть.

За исключением глаз. Парящих в темноте пары глаз.

Руку с пистолетом прижали, поэтому Джоан замахнулась своей свободной рукой, ударив в лицо мужчины и ухватившись за край ткани, из-за чего стало видно подбородок и несколько обнаженных, скалящихся зубов.

Джоан протянула руку и надавила большим пальцем на глаз. Он отпрянул, и Джоан оттолкнулась, а затем коленом зарядила ему в пах…

… ее голая нога ничего там не нашла.

Так это была женщина?

Пистолет ударил Джоан в бедро, боль была такой пронзительной и невыносимой, что все ее тело свело судорогой. Джоан оцепенела, но затем резкое движение неким образом сбило ее атакующего.

Также из-за этого Джоан бросила пистолет.

Джоан перевернулась на сторону, поднялась на своих трясущихся ногах и побежала, на максимальной скорости к входной двери.

Она схватилась за ручку, повернула ее и дернула.

Дверь не поддалась. Она сильнее надавила на нее, затем посмотрела вниз и увидела внизу подпорку для дверей. Как только она дотянулась до нее, на ее спину наставили пистолет. Муки Джоан не прекращались до тех пор, пока она не потеряла сознание.

41 глава

Эта штучка настоящий боец.

Эринии продолжает оглушать Джоан, пока женщина не теряет сознание, затем она быстро уходит в ванную и берет из раковины эфирную маску, хорошенько выжав ее.

Грешник никогда не проснется, если будет слишком много эфира.

Эринии удерживает влажную маску на лице Джоан, пока не убеждается, что она без сознания.

Затем быстро проверяет телефон Тома, чтобы знать, что он еще в больнице.

Он там. Спит.

Его, вероятно, еще не будет несколько часов.

Эринии забирает свои вещи из ванны, одевается в одежду из комиссионного магазина, не волнуясь о том, что она в крови.

Эринии продумывает свой следующий ход, пока смывает свой черный макияж.

Она обещала кое-что Тому. Вырезать его имя по всему телу шлюхи.

Но нужно время для нечто подобного. Энергия. А Эринии устала. Это был долгий день. У нее болит глаз, в том месте, где надавила Джоан.

И все же, обещание есть обещание.

Эринии ставит свою сумку рядом с Джоан, затем достает скотч и нюхательную соль.

42 глава

― Так… все прошло успешно? ― спросил Том. Было чуть больше семи часов утра, а доктор уже стоял возле его кровати.

Доктор Джонс кивнул. ― Я не увидел никакой некротической ткани. Я резал вокруг раны, чтобы точно знать – а некротический фасциит это не игрушка – и отправил образцы в лабораторию. Прогнозы хорошие.

― Я могу идти?

― Я рекомендую вам провести еще один день на внутривенных антибиотиках.

― А как на счет орального способа?

― Оральное принятие лекарств не эффективно против такой формы стрептококка.

― Я должен рискнуть, док. Возможно, прошлой ночью серийный убийца пополнил свой список, а еще мне нужно уладить дела со своей девушкой.

Он прописал Тому таблетки азитромицина и крем клиндамицин, на что потребуется целая вечность, чтобы получить это в больничной аптеке на первом этаже. Но пока он ждал, взял себе Хостес эппл пай и Литл Дэбби ханибан в подарочном магазине. Том пропустил завтрак; холодную, резиновую яичницу и стальные тосты, что принес медбрат, которому он солгал. Пока он вдоволь наслаждался этим дерьмом, решал, кому позвонить первому, Рою или Джоан.

Том подумал, что сначала стоит поговорить с Джоан.

Она не ответила.

Он позвонил на домашний, но включился автоответчик.

Она все еще игнорировала его?

Том вспомнил их последние слова.

― Куда ты?

― Домой.

Может, она имела в виду не дом Тома. Может, Джоан имела в виду вернуться обратно в Лос-Анджелес.

Пятичасовой перелет, нужно больше времени, чтобы связаться. Еще зависит от того, какой перелет выбрала Джоан, в таком случае она уже сегодня должна вернуться в ЛА.

Том позвонил ассистенту Джоан, и его перебросило на автоответчик. Конечно же, как иначе, в Калифорнии время на два часа раньше. Он оставил сообщение, сказав, что это срочно, а затем позвонил своему партнеру.

― Я найду этого сукиного сына, Томми. Я найду его, я обхвачу руками его шею и буду давить, пока его глаза не полопаются.

― Думаю, прошлой ночью он снова кого-то убил, Рой.

― Кто?

― Сниппер. А ты о ком говоришь?

― Об ублюдке, который взял мою кредитку и оплатил себе номер в Хилтоне. Бедная Триш весь день была разбитой. Думаю, меня обвели вокруг пальца. Джоан тебе не рассказывала? Почему ты мне не дал знать, чувак? Мы же братаны.

― Я пытался тебе сказать. Триш что-нибудь слышала от Джоан?

― Леди были прошлой ночью вместе. Триш до сих пор еще отходит. Слышал, что тебя положили. Сочувствую. Джоан еще придет.

― Джоан не говорила Триш, что она собирается обратно в ЛА?

― Последнее, что я слышал, это то, что она вызывали такси около десяти часов вечера. Погодь, ― Том услышал говорящую на фоне Триш. ― Джоан писала Триш прошлой ночью, в два часа.

Это хорошо. Странно, что сейчас в доме Тома пьяна Джоан, возможно, отсыпающаяся.

― Что на счет дела? Есть какие зацепки? ― спросил Том.

― Чувак, жулики как приведения.

― Я о Сниппере, Рой.

― Потребуется месяц, чтобы просмотреть все то дерьмо, что мы нарыли. Встретимся в офисе?

― Не получится. Я в отпуске.

― Ладно. Буду держать тебя в курсе. Удачи с Джоан.

― Спасибо.

― О, Том! Чуть не забыл сказать тебе. Этим утром на первой странице полицейского журнала. Терренс Вайклеф Джонсон сбежал из тюрьмы прошлой ночью. Улицу прозвали Т-Гвоздь. Плохой парень. Получил свою кличку, прибивая людей к стенам.

Том не был уверен на счет того, почему Рой рассказал ему это.

― Он убил уже несколько людей в бегах? ― спросил Том.

― Не знаю. Пропали два охранника и три парамедика. Его везли в госпиталь и машина скорой помощи исчезла.

Одна из худших сторон быть копом. Ты убираешь плохих парней, но затем они снова появляются, делают еще больше плохих вещей. ― Дерьмово звучит, но мы не банда, Рой.

― Я знаю. Не наша проблема. Но капитан Бейнс попросил меня сказать тебе.

― Зачем?

― Офицер под прикрытием, который арестовал Т-Гвоздя, была нашим старым лейтом.

― Джек?

― Лейтенант Дениелс сдала значок, чтобы жить своей жизнью. Возможно, наша приятельница затаила обиду. Бейнс звонил ей на домашний, никто не ответил. Так же, как и от ее старого партнера.

Том знал сержанта Герба Бенетикта также хорошо, как и Джек. Хороший человек, хороший коп.

― Бейнс спрашивал, есть ли у меня ее номер, ― продолжил Рой. ― У тебя же есть? Вы, ребята, все еще общаетесь?

― Да. Сейчас позвоню ей, дам ей знать.

― Веселого отпуска, дружбан мой.

Рой повесил трубку. Том пролистал свою адресную книгу и наше Джек, которая посвятила себя этой работе, и все еще расплачивалась за это в отставке.

― Это Джек.

― Лейт, извиняюсь за то, что звоню так рано. Это Том Манковски.

― Я уже не лейтенант, Том. Что такое?

― Я только что узнал об этом, не смог связаться с сержантом Бенедиктом. Он уже звонил тебе?

― Герб в отпуске. Он выключил свой телефон. А узнал о чем?

― Терренс Вайклеф Джонсон сбежал из тюрьмы прошлой ночью.

Повисла пауза. Затем Джек сказала. ― Т-Гвоздь.

― Пропали два охранников и три парамедика.

― А что случилось?

Том повторил сказанное ему Роем.

― Звучит так, словно ему помогли. Машину скорой помощи нашли?

― Нет.

― Ты разговаривал с кем-нибудь из отряда? Они уже предпринимают какие-то действия?

― Я только услышал, что это напечатали в журнале, и тут же позвонил. Хочешь, чтобы я отправил тебе патрульную машину?

― Нет необходимости. Мы на севере. У Гарри тут местечко возле озера. Я более чем уверена, что с нами все будет хорошо. Т-Гвоздь так и не знает моего имени. Я давала показания под прикрытием.

― Где ты? ― Том быстро остановил себя. ― Постой, не говори мне. Я работаю над делом, а электронная безопасность не такая уж и безопасная, как я думал.

― Сниппер?

― Ага. Из-за него мы с моим партнером круги наворачивали. Не знаю, слышала ты или нет, но был еще и второй убийца.

― Опиши место преступления.

Том во всех грязных подробностях описал кончину Кендал Хеффертон.

― Звучит как убийство на сексуальной почве, ― сказала Джек.

― Спермы нет. Никаких следов изнасилования.

― Ее грудь была изуродована так же, как и ее рот с вагиной?

― Нет. Она не тронута. Как и в прошлый раз.

― А ее бюстгальтер был на месте?

― Да.

― Мужчин привлекает женская грудь. Необычно, что ее убийца обделил вниманием.

― Думаешь, что преступник, возможно, женщина? ― Том уже думал об этом.

― Я думаю, что хоть это и выглядит как сексуальное преступление, но в планы убийцы это не входило.

― Ты уже написал ВиКАТ отчет на имя жертвы? Ты также можешь запустить сервис по оповещениям, который автоматически тебя уведомит, если кто-то введет новые данные. Возможно, убийца в поиске новой жертвы. Если он будет следовать той же схеме, то сначала будет преследование. А тебе, возможно, нужно взять перерыв.

― Хорошая идея, ― Том не пользовался ВиКАТом уже давненько, из-за плохого дизайна сайта, а копы не были хороши в заливке информации, Том добавил. ―У меня тут еще кое-что есть, не уделишь секунду?

― Конечно.

Том быстро повторил о том, что случилось с Гектором Валентайном и Уолтером Сиссиком. ― Я тут в сети недавно переписывался с преступником. Думаю, это мог быть сын Уолтера, Деннис. Но одинаковые спальни меня напрягают. Так же, как и жертвы. Кастрированные мужчины. Женщины, измученные до смерти. Трансгендерная или, возможно, интерсексуальная женщина, которая приходила к нам, строившаяся из себя свидетеля. По крайней мере, она соучастник, а может даже и больше.

― Как ты узнал, что она трансгендер? ― спросила Джек.

― Рой сказал, после того, как она ушла. Если бы он ничего не сказал, я бы даже не понял. Я все продолжаю возвращаться к…

― Звучит так, словно тут два преступника.

― Именно. Мы не знаем, сколько детей у Уолтера Сиссика. Ты когда-нибудь работала над делом, где были двое близнецов, убивавших вместе?

Джек издала такой звук, похожий на фырканье. ― Да. Работала. Сумасшествие чаще всего предается по наследству.

― Так что это могли быть брат и сестра. У каждого из которых были похожие, но все же разные, действия.

― Или двое братьев, ― сказала Джек. ― Один из которых идентифицирует себя женщиной. Идентификация – это больше, чем наш взгляд на самих себя. Это также сказывается на том, как мы видим остальных. Мы – как стаи животных. По своей сущности хотим быть рядом с людьми, как мы сами.

Хорошо сказала. – А что, если мы не можем найти никого похожего на нас?

Том заметил, как фармацевт, наконец-то, пришел выписать ему рецепт. Он подошел к регистру.

― Джек? Ты там?

Джек не ответила. Том решил перезвонить ей, но его перебросило на автоответчик.

Он заплатил за рецепты, сунул их в карман и направился к больничной парковке. Как только он сел в машину, снова набрал Джек.

И снова автоответчик.

Странно. Они разговаривали друг с другом, и, судя по всему, пропала связь. Но, как правило, после этого один или оба собеседника пытаются дозвониться, пока связь не восстановится. Джек не прислала ему ни одного сообщения, поэтому Том подумал, что, если в том месте, где она сейчас находится, очень плохая связь.

Но была в этом маленькая доля чего-то еще. Чего-то плохого.

Как бы сильно он этого не хотел, Том набрал Гарри МакГлейду, бывшему копу, который потерял свою руку и был занозой в заднице. Он все еще работал с Джек, в частном секторе, о котором Джек упоминала. Насколько бы это ни было проблематично говорить с ним, он должен быть проинформирован о ситуации с Т-Гвоздем.

― Что?

Хорошее начало разговора по телефону. ― Это детектив Том Манковски, МакГлейд.

― И?

― Я звоню на счет Джек Дениелс.

― Джек здесь нет.

― Я знаю. Я только что говорил с ней.

Том осветил МакГлейда о недавнем разговоре, закончив словами. ― Там, где ты сейчас, есть стационарный телефон?

― Нет. Полагаю, просто плохая связь. Буду донимать ее на автодозвоне, пока не дозвонюсь.

МакГлейд повесил трубку.

Том снова попытался позвонить Джоан, и на ее телефон и на домашний.

Она не ответила.

У Тома свело желудок. Как коп, он часто опирался на интуицию.

И у него было предчувствие, что дела шли плохо, очень плохо.

43 глава

Эринии просыпается.

Неудобно спать в фургоне. Она припарковалась на заправке шоссе I-90, среди других грузовиков с храпящими водителями.

Она потягивается, замечает, что сейчас семь часов утра, затем проверяет, как обстоят дела у Тома. Его доктор разговаривает с ним.

― Я не увидел никакой некротической ткани. Я резал вокруг раны, чтобы точно знать – а некротический фасциит это не игрушка – и отправит образцы в лабораторию. Прогнозы хорошие.

Эринии нужно поискать, что такое некротический фасциит.

Гадость какая. Так вот что происходило с губами Уолтера.

Шоу Тома Манковски продолжается через несколько телефонных звонков.

Эринии много чего узнает.

Копы не нашли никаких зацепок в ее доме. И они не найдут. Даже если этот компьютерный гик расшифрует ее файлы, в них не будет ничего, что сможет привести их к ней.

Кто-то сбежал из тюрьмы, и эта история такая интригующая, что Эринии начинает искать Терренса Вайклефа «Т-Гвоздя» Джонсона.

Число его трупов заставляет ее стыдиться. А его фотография под арестом вселяет ужас. Смотря на это, Эринии начинает дрожать. Им удается убрать такое животное, а он все равно сбегает. И все же эта смехотворная Война с наркотиками (англ. War on Drugs — термин в политике Соединённых Штатов Америки, описывающий многолетнюю государственную кампанию по борьбе с наркоторговлей и употреблением наркотических веществ как внутри страны, так и на международном уровне – прим. переводчика)..

– которая не дает использовать людям химикаты, признанные незаконными кучкой отсталых, продажных политиков – арестовывают правонарушителей каждую 1,9 секунды, которые хоть как-то связаны с наркотиками. В какой вселенной имеет смысл запирать людей за то, что они делают со своими собственными телами то, что хотят, и выпускать психопатов, которые прибивают людей к полам и стенам? В уголовной системе этой страны что-то очень неправильное.

Разговор с наставником Тома, бывшем копом, которую смешно зовут Джек Дениелс, был также увлекательным. Слушать, как они обсуждают ее, словно слушать сочные сплетни. В большинстве они заблуждались, а в некоторых догадках они на удивление были близки.

Эринии вводит в поиске Жаклин Дениелс и находит много информации. Джек была звездой. Она расследовала самые громкие преступления серийных убийц, включая некоторые громкие имена, о которых слышала Эринии.

Возможно, когда я закончу с Томом, я нанесу его наставнику небольшой визит. Нет никаких сомнений, что у Джек Дениелс много грехов, которые она должна искупить.

Шоу Тома Манковски продолжается резким звонком грубияна по имени Гарри МакГлейд – тот, кто даже более популярен, чем Джек – и Эринии выключается после того, как Том делает еще одну отчаянную и жалкую попытку связаться с его несостоявшейся невестой.

Будешь ли ты удивлен, когда узнаешь, что с ней произошло?

Эринии выходит из машины, проходит через стоянку к 7-11. После использования женского туалета, она покупает утренний рогалик, сэндвич и большой кофе, запросив с дополнительным кремом и сахаром.