Вечера на Конке близ Веселянки

Как хозяйка запорожского села помогла Тараса Шевченко из неволи выкупить

К снимку, который в моем архиве назван «Небеса и купола», там же в архиве есть пространное пояснение:

«Некогда это — очень скромное на первый взгляд, село в пригороде Запорожья имело более звучное и очень величественное название: Царицын Кут [или Цар Кут]. По рассказам, рядом с селом как-то проезжала в Крым императрица Екатерина Вторая и, остановившись на отдых, искренне влюбилась в тамошние приднепровские места. А когда покидала их, с сожалением произнесла: «Это настоящий царский угол [по-украински — кут], какой можно увидеть только во сне». Мне так думается, что она произнесла именно такую фразу, хотя кое-кто из местных уверяет, что императрица на берегу Днепра… изрядно поКУТила всего лишь — по-царски. Так или иначе, но Царицын Кут на берегу Днепра таки появился [и существовал аж до 1964 года], несмотря на то, что в обиходе местный люд называл его уж совсем буднично: Подстепное. А в исторических хрониках это село порой именуется как Красный Кут. Причем слово «красный» тут использовано не для характеристики цвета, а для характеристики особенности местности — особой ее красоты.

В екатерининские времена хозяином земель в Царицыном Куте был граф Павел Скавронский — последний мужской представитель рода Скавронских, из которого происходила императрица Екатерина Первая, жена Петра Первого. После смерти графа имение перешло к его жене Екатерине — племяннице князя Григория Потемкина Таврического, вышедшей вскоре замуж за мальтийского кавалера Джулио Литта, состоявшего на службе у императора Павла Первого. По слухам, у Юлия — так кавалера звали в России, был роман с падчерицей — одной из дочерей Екатерины Скавронской-Литта. И та даже родила кавалеру дочь Юлию. Ей со временем — после смерти Джулио-Юлия, достался в наследство Царицын Кут на берегу Днепра — неподалеку от села Григоровка, названной в честь князя Потемкина. Село это, к слову, и поныне носит это имя. Ну, а Царицын Кут — это сегодняшнее село Приморское, где я и увидел потрясающие небеса и потрясающие купола. Кстати, купола там появились благодаря Екатерине Скавронской-Литта — это при ней заложили царкутский, сияющий по сей день над округой, храм».

*

Между прочим, как выглядела рожденная вне брака Юлия, известно многим, кто интересуется искусством [а им, откровенно говоря, не интересоваться нельзя]: она изображена на картине Карла Брюллова «Портрет графини Юлии Павловны Самойловой, удаляющейся с бала». И четырежды (!) живописец запечатлел ее на своей всемирно известной картине «Последний день Помпеи». Это при том, что людей присутствует на полотне не очень много. Между тем, возле одной из Юлий художник поместил и себя.

Почему с таким трепетным восторгом мастер относился к Юлии Павловне, которой вместе с землями на Запорожье — и нынешними селами Григоровка и Приморское, достались и небеса с куполами с моего снимка? Да потому, что влюблен был в нее без ума. И она на его любовь отвечала безумством страсти своей чувственной души.

Безо всякого преувеличения: Юлия Павловна была музой художника Брюллова. Все свои лучшие картины — в том числе и «Последний день Помпеи», он написал, будучи очарованным ею. Она принесла ему славу. А в некоторые времена содержала его — в буквальном смысле слова. Ее возможности позволяли ей это делать.

А теперь я предлагаю вспомнить, кто выкупил — 4 мая 1838 года, из крепостничества Тараса Шевченко? Впрочем, напоминаю сам: несколько влиятельных людей того времени, включая… Карла Брюллова, который, в чем я уверен, не стал бы влиятельным человеком без Юлии Самойловой. Причем именно он сыграл ведущую роль в акции с освобождением Тараса Григорьевича.

Вот какой в итоге вырисовывается потрясающий сюжет для романа — с безумством страстей и счастливым финалом — освобождением из неволи гения украинского народа. Эх, мне бы легкость пера и трепет души, каким обладали герои моего короткого рассказа, включая Великого Кобзаря…

Фото из открытых Интернет-источников

Небеса и купола

Карл Брюллов, «Портрет графини Юлии Павловны Самойловой, удаляющейся с бала»

Фрагменты картины «Последний день Помпеи»: хозяйка небес и куполов — собственной персоной [на самом последнем рядом с ней Брюллов изобразил себя]