Вечность и Тлен

V Трепет

Местность изменилась: почти до самого горизонта раскинулось насыщенного нефритового цвета поле. Трава колыхалась единым строем. Её умиротворяющий шелест разливался повсюду, будто сама природа играла нам на своем древнем инструменте. Наш отряд оставлял за собой полосу примятой зелени. После случившегося в городе среди нас царило молчание, поначалу навеянное трагедией, после – попытками осознать и напоследок – ожиданием того, кто же первый начнёт разговор. Под конец атмосфера напоминала наблюдение за работой неумелых пчеловодов в ожидании, кто же случайно опрокинет улей, выпуская опасность, таящуюся за тонкими стенами воска. Только Люций едва хмурился, и, время от времени отделяясь тьмой от его руки, в небо взлетал ворон, поднимаясь и уносясь вдаль.

– Ну и какие идеи? – в какой-то момент поинтересовалась Сильфа, которая задумчиво постукивала указательным пальцем руки по краю своего седла. – Жду ваши оценки. Насколько паршива ситуация?

– А как именно оценивать? – поинтересовался Люций.

– От характеристики «всё волшебно» до «мы в полной заднице»!

– Ну, я бы сказал, что мы застыли где-то посередине. – Уголок губ Люция дёрнулся вверх.

– А посередине… Это где тогда? – озадаченно спросил Винсент, перекладывая поводья из одной руки в другую. – Просто немного непонятная градация, – тихо и несмело продолжил он.

Немного… Только Винсент мог выражаться так мягко.

– По мне, мы ближе к «полной заднице», – хмуро вставил своё слово Кьярин. Его цвет лица стал прежним, но состояние всё равно казалось болезненным.

– Когда рождались боги, звёзды падали с небес… – проговорила я задумчиво и, заметив на себе озадаченные взгляды, призналась: – Это из легенды.

– Да, я узнала, – бросила Флёр, поворачивая голову. Она ехала впереди. – Мы, конечно, уже не так молоды, как ты, Сара, но рано списывать нас со счетов. У меня всё ещё отличная память.

Пока она говорила, на её губах появилась широкая белозубая улыбка.

– Приму к сведению. Но у меня будет ещё возможность в этом убедиться. – Моя ответная улыбка была скорее любезной.

Сильфа усмехнулась, её взгляд перескочил с меня на Флёр.

– Почему ты сказала те слова? О богах, – спросил Сезар, лошадь которого находилась ближе всего к моей.

Я задумчиво облизала губы.

– Я услышала их, когда начался звездопад.

– От кого?

– Ни от кого, – отозвалась я, вызвав волну недоумения на лицах.

– Она сказала «ни от кого»? – негромко переспросил у Винсента посчитавший, что неправильно расслышал ответ, Регис, который ехал дальше всех. Старший Рок кивнул.

– Они прозвучали в моей голове… После того как проснулась, я часто слышу голоса. – Мой взгляд упал на Люция. Я не планировала говорить этого, но сказала. Будто специально, чтобы как-то задеть теневого дива.

– Как занимательно. Надеюсь, хотя бы иногда эти голоса были для тебя приятны, – протянул Моран, будто налету развернув выпущенную в него стрелу.

Я же, проигнорировав его ответ, продолжила:

– Поначалу я слышала голос Долорес Сорель. Долорес заботилась обо мне после того, как я пришла в орден. Но она погибла тридцать лет назад. Отец Фредерика, несмотря на разногласия, думаю, любил свою мать, поэтому спрятал светлый кристалл в её могиле. Полагаю, это светлое сердце таким образом звало меня. – Я нахмурилась, думая о том, что случилось после. – Но с тех пор как я коснулась кристалла, её голос больше не звучал. Его заменили другие: рык тварей у Священного озера и молящиеся люди прошлой ночью.

– Рык тварей?

– Рык, визг. Целая какофония звуков, – уточнила я, невольно насторожившись, приготовившись уловить эти звуки вновь в любой момент. – После того как я их услышала, твари напали на нас. И в последние несколько часов меня не покидает мысль, что у перерождений тьмы… – говорила, осторожно подбирая слова.

– …Появился разум, – закончил за меня Люций, когда моё молчание затянулось.

– Верно, – кивнула, но, сглотнув, поправила: – Но, скорее, не у каждой твари. А появилось что-то, способное направлять их.

Веских доказательств сказанному у меня не имелось. Но на уровне интуиции я была уверена, что не так далека от правды. Монстры словно знали, кто я, и их внимание было обращено ко мне. Только ли инстинкт убивать двигал ими, или появилось нечто ещё?

Некоторое время вновь звучал лишь шелест травы. Вглядываясь в даль и, кажется, видя очертания приближающегося Красного леса, я пыталась не гадать, что же ждало нас впереди.

Бессмысленно. Мы должны действовать согласно обстоятельствам.

– Если это правда так, то снимаю вопрос, – вскоре сказала Сильфа. – Мы в полной заднице.

– Но даже из этого места есть хотя бы один выход, – заметил Люций, и поспорить с ним было сложно. – Скоро надо будет сделать привал на ночь, впереди Красный лес, лучше не разбивать лагерь слишком близко к нему.

Остальные путники согласно кивнули. О Красном лесе ходила дурная слава, но о Мёртвом лесе на территории Акракса слухи в своё время казались более зловещими.

Мы проехали чуть больше часа, когда ореол алых листьев стал отчётливо проглядываться впереди.

Красный лес действительно оказался близко – алел на горизонте, объятый заревом закатного солнца. Будто пожар… Словно весь Дэвлат пылал, вот только запаха дыма не было. Он в тишине сгорал, объятый проклятием Серой энергии.

Согласно легенде лес стал таким из-за крови теневого бога. Тысячи деревьев в той местности в действительности являлись одним целым, будучи связанными друг с другом корнями. Но самое главное было иным: красный сок, тёкший в его стволах, попадая наружу, привлекал тварей. Именно поэтому в той местности и появился орден Красного леса, один из древнейших на землях Дэвлата. Его воины приглядывали за лесом, следили, чтобы люди не трогали деревья, и уничтожали тварей, пришедших на эти земли.

Врачеватель закурил трубку, спешившись, снял седло и стал наматывать круги, разминая ноги.

Последовав его примеру, я тоже решила размяться – взяв в руки Туманный, отошла на некоторое расстояние, обнажив серое лезвие, двигаясь и медитируя с мечом. Сосредоточившись на своём дыхании, не думала ни о чём, лишь ловила взором красные отблески на остром металле.

Когда же остановилась, поборов собственную осторожность, стянула с рук перчатки – ладони вспотели, как и тело под одеждой. К сожалению, до ближайшей реки было слишком далеко, у нас не было времени делать этот крюк.

– Тебе не обязательно им доверять. Достаточно верить мне, Сезар, – проговорила, не оборачиваясь.

– Как ты поняла, что это я?

И правда… Услышала чужие шаги рядом, но вот то, кому они принадлежали…

– Я почувствовала, как и твои терзания. – Повернулась, вновь облачая руки в перчатки. Мне предстояло опять когда-нибудь научиться обходиться без них. Возможно ли это? Со временем узнаю. – Я побывала в твоём теле, связь осталась. Из-за того, что ты рядом, она тянется от меня к тебе, как неразорванная пуповина. Я обрываю её, но стоит подумать о тебе, и она восстанавливается. – Глянула в его тёмные глаза. Для того, кто провёл некоторое время в темнице ордена Сорель, а после пустился в путь, его одежды оставались на удивление чисты и опрятны. – Прости. Возможно, тебе неприятно. Но пока мне не хватает контроля…

– Если это ты, то я не против.

– Благодарю, – слегка склонила голову.

На его губах от этого жеста появилась слабая улыбка с оттенком горечи.

– Ты вернулась, но я не испытываю той радости, которую должен, – неожиданно признался див. – Вместо этого я чувствую лишь злость и гнев. Глушу желание крушить всё вокруг, потому что на случившееся повлиять уже не могу.

– Но ты гораздо лучше справляешься со вспышками гнева, Сезар, – выслушав его, всё же заметила я. – Вначале мне показалось, что ты даже переборол их. К тому же ты эмпат, и использование твоего дара уменьшает интенсивность эмоций. Наверное, ты давно не использовал свои силы.

– Верно. Давно не доводилось, – задумчиво протянул он. – Что в итоге вас связывает с Пр… теневым? О нём ходит много кровавых историй, не все они правда, но в истинности некоторых я уверен. Но ты и все остальные верят ему, идут за ним. Я хочу понять почему. – Его речи звучали почти спокойно, в нём присутствовало гораздо меньше ноток той враждебности, что слышались мне ещё вчера.

– О-о-о! Это никакая не тайна. Я слишком красив и харизматичен, чтобы устоять передо мной. – Люций появился внезапно, его приближение я даже не ощутила, хотя могла назвать расположение остальных даэвов с закрытыми глазами. Несмотря на отсутствие ограничителя, для моего нового дара он оставался невидим. Видя, как темнеет лицо Сезара, Моран продолжил: – Но может, ещё причина в том, что я не отправляю подчинённых в темницы, если они мешают моим личным желаниям.

Люций намекал на болезненную привязанность Фредерика ко мне и на то, что он готов был многое сотворить, лишь бы я осталась рядом.

– Ты их сразу убиваешь? – парировал Сезар.

– Да, если они предали свою клятву верности и истребили почти весь мой род, – откровенно признался Люций. – До сих пор благодарен небесам, что мне хватило сил на возмездие.

– Кровь рождает лишь больше крови.

– Верно. Но я не столь великодушен, чтобы простить. Я совершил это, будучи готовым к той крови, что запятнает мои руки.

Моран совершенно не оправдывался. Он принимал свои проступки. Я тоже принимала их, поэтому зареклась больше задавать подобные вопросы. Теневой див обошёл Сезара, приблизившись ко мне.

– Но орден Сорель ты не тронул.

Люций вздохнул, смотря на меня.

– Хотел. Но смог воздержаться. Почти… Некоторых воинов, которые были при резне в Северной обители, тоже убил. Предательство своих – гораздо более весомый проступок. Если бы не орден с Чёрных Скал, у светлых бы ничего не получилось.

– Резне? – Глаза Сезара расширились. А Люций лишь иронично улыбнулся, склонив голову, находясь очень близко.

– Вот видишь, как много ты не знаешь, – мягким тоном проговорил он, его голос вдруг наполнился бархатистыми нотками. – Сара, поговоришь со мной? Наедине…

Не задумываясь, я кивнула. Мне показалось, что теперь Сезару понадобится время, чтобы обдумать услышанное.

Крутанувшись на пятке, продолжая по привычке сжимать в руке обнажённое лезвие меча, я направилась ещё чуть дальше от лагеря.

– О чём именно ты хотел поговорить? – спросила, остановившись.

– Ты ведь поняла, что тварь не просто имеет разум? Что бы это ни было, оно осознаёт наш мир. Понимает обстановку. – Люций обошёл меня, накрыл мою руку, сжимающую меч, подняв её, направил лезвие в ножны, помогая убрать оружие. Делал это естественно, словно проворачивал этот трюк не единожды. – Постамент из тел был то ли настоящей жертвой, то ли насмешкой. И случившееся как-то связано со служителем на площади, который убеждал людей в той ереси.

– Ещё больше крови для Святой… – вспомнила я надпись на полу храма, глядя себе под ноги, – какой-то жучок заполз на мою обувь. – Признаться, меня больше всего ужасают эти слова. Я некоторое время не понимала почему. Думала об этом и ощущала, как мурашки по спине бежали. Но когда я поняла, что именно вызывает во мне такие чувства, меня словно ослепило. Руки похолодели.

– Тебе стало страшно? – На лице Люция появилось понимание.

– Думаю, да. Конечно, я и раньше испытывала страх. Но этот был сильнее. – Я подняла голову, прямо посмотрев на Люция. – Ты не испытал его? Страх. Ведь одно дело – сражаться против сильных, но безмозглых тварей. Ты знаешь, что от них ожидать. Но это нечто новое… Оно даже использует нашу письменность. Вот каков истинный смысл тех слов, выцарапанных на полу. Они говорят: «Я знаю о вас».

– У меня есть страхи. Не боятся лишь мёртвые. Но они не касаются тварей, – ответил Моран, разжимая хватку на моей руке. Туманный давно уже находился в ножнах.

Я кивнула словам дива и задумчиво спросила:

– Что ты планируешь делать? Мы всё ещё возвращаемся в Северный орден?

– Думаю, да. Надо собрать воинов.

– Это сложно?

– Нет. Я всегда могу приказать. Такова привилегия моего положения… – отозвался Люций и, неожиданно коснувшись моих волос и заправив прядь за ухо, добавил: – Но не стоит недооценивать веру. Мы все видим, что она может сотворить. – Моран чуть склонился. – Я желаю, Сара, чтобы они поверили. Поверили всем сердцем, как и я, в то, что ты закроешь этот портал и всё вернётся на круги своя.

Прошло несколько секунд молчания, Люций попятился, убирая свою ладонь за спину, словно пряча.

– Ничего не будет так, как прежде, – сказала я, следя за ним.

В ответ же Люций иронично улыбнулся, пристально глядя на меня.

– О да, это точно.

Лошадей отпустили пастись, стреножив, чтобы они не смогли ускакать. На тонком, как блин, камне, разогретом магической печатью, закипала вода. Винсент сидел в сторонке, раскладывая кости. Я узнала их – останки птицы Рухх с поистрепавшимся пером на мешочке. Отведя взгляд, я села на траву и, недолго думая, достала слегка помятый конверт из складок мантии.

На тёмном сургуче брат собственноручно вывел печать. Уставившись на знак, я некоторое время воскрешала в сознании другие линии, которые являлись ключом к написанному, и вскоре использовала символы прямо на конверте. Печать засияла – неярко, отдавая тёмным серебром.

Сургуч расплавился. Он растекался, скользя по бумажной поверхности и не оставляя на ней следов, и капал на траву.

По конверту пошла волна света. Он открылся сам, мне оставалось лишь вытащить сложенный пополам лист бумаги.

Я помедлила, прежде чем взять написанное в руки. Оглянулась, убеждаясь, что каждый занят своим делом.

Я знала, что мы с Фредериком ещё столкнёмся, но не ожидала, что так скоро и даже таким образом, через письмо.

Что же ты написал мне, брат? Что отправил, в надежде заполнить ту пропасть, которая пролегла между нами после твоих поступков?

Я развернула бумагу, и взгляд заскользил по словам, сложенным из слегка вытянутых букв, – почерк Фредерика практически не изменился.

«Сара, я чувствую разочарование. Не думал, что по прошествии двадцати семи лет вновь почувствую его так ярко. Мне казалось, я был больше не способен на столь сильные эмоции. Но нет, время ничего не изменило, и моя привязанность к тебе всё та же. Я осознал это в тот самый миг, когда ты шагнула мне навстречу, использовав печать Сорель. Покинув Северный орден, выбрала меня и обняла так крепко, как я уже никогда и не мечтал. В тот момент я вновь ощутил, как ты во мне нуждаешься, будто перенёсся на несколько десятков лет назад. Разве мог я после не воспользоваться этим? Даже теперь я не растерял надежду, что однажды ты вернёшься и всё будет как тогда.

Ирис ведь показала тебе нашу дочь, Сэйру? Она похожа на тебя. Такая же смелая и порой непослушная. Думаю, имя наложило свой опечаток на её характер. Не зря я назвал её в честь тебя. Даже сейчас она напоминает мне о тебе.

Знаешь, в прошлом я хотел быть лучше для тебя. В юности я хотел стать таким, каким ты желала меня видеть. Но был ли в этом смысл? Мы ведь оба понимаем, что нет.

«Когда ты взойдёшь на вершину, весь мир станет твоим», – говорил мне отец. Власть над всем миром я не приобрёл, лишь часть его подвластна мне. И моя сестра тоже мне не принадлежит. Даже отчасти. Наверное, отец ошибался. Но вот ирония, в итоге мы все стали убийцами. Я, Проклятый и даже ты. Думаю, Айвен в глубине души до сих пор ненавидит тебя, ведь ты отняла у неё мать. Но не вини себя, мы все в те годы оказались перед сложным выбором.

Иногда я желаю, чтобы ты никогда не открывала свои глаза, но в то же мгновение корю себя за эти мысли и начинаю страшиться, что тебя, Сара, вновь не станет. Знай: Проклятый приведёт к погибели. Но когда ты окажешься на краю, я буду тебя ждать. Ведь в этом мире всегда есть твой вечно любящий брат.

В горле стоял ком. Вовсе не от того, что я была растрогана. Мною вновь овладели те напряжение и гнев, что я почувствовала в обители Сорель. Лицо Фредерика, движения его губ, когда он кричал мне, что я тоже убийца, опять предстали перед глазами.

Послышался хруст костяшек – я до боли сжала ладонь в кулак. В юности я думала, что знала брата как саму себя, но что теперь? Я будто раз за разом сталкиваюсь с даэвом, чей образ мыслей мне никогда не постичь.

Фредерик будто оправдывал себя в своих глазах, очерняя меня. Раз за разом сквозь строки я видела послание: «Мы похожи. Если ты считаешь грешником меня, то оглянись, тогда и ты такая же. А раз так, то вины моей нет».

«Ты знаешь, что надо сделать». – Он намекал на то, что мне надо вновь использовать печать Сорель? И он будет ждать меня на той стороне?

– Никогда этого не случится! – прошипела себе под нос.

Я не разорвала письмо, даже не сожгла его в пламени. Лишь, распрямив помятую бумагу, вернула его в конверт с мыслью, что если когда-нибудь воспоминания поблекнут или даже исчезнут, а я вновь стану цепляться за былое, то смогу перечитать эти строки, и всё станет на круги своя.

Покончив с письмом, я поднялась и осмотрелась. Жизнь в лагере стала отрезвляющей рекой с прохладными водами: воины Сильфы готовились к завтрашнему отбытию в орден Западных ветров – дальше их глава собиралась проследовать в одиночку, сама Зефирос разговаривала со своим помощником, Зандером. Поразительно низкорослый для даэва, худой, короткостриженный, с глубоко посаженными глазами. Сколько бы я на него ни смотрела за последние сутки, див всегда выглядел хмурым, недовольным чем-то, немного грозным. В конце концов я стала считать, что это его обычное выражение лица. Регис перебирал содержимое своей сумки, братья Рок бродили где-то вдалеке, а Люций…

Если бы я сейчас что-то пила, то точно бы подавилась. Люций Моран, избавившись от верхней одежды, собрав белоснежные волосы в высокий хвост и оставшись в чёрной тонкой тунике с длинными рукавами, но с распахнутым воротом, стоял над котелком, готовя ужин.

Я приблизилась, придирчиво нюхая пар, идущий от котла. Утром Кьярин подстрелил зайца, и теперь его тушка, видимо, варилась внутри.

– Неужели боишься, что я вас отравлю? – насмешливо поинтересовался Люций.

– Где ты научился готовить? – спросила я, хотя даэвов и учили разбираться в травах и жарить мясо на огне. Но нас точно не заставляли делать супы в академии. Даже с тем, что преподавали, многие справлялись неважно, считая это ниже своего достоинства.

Люция мой вопрос ещё больше развеселил.

– Сара, я не всегда мог жить в комфорте. Пару лет я провел в Кервеле. И Азий мне спуску не давал. Мы готовили по очереди.

– Азий?

– Ты его встретила в Кервеле. Престарелый даэв.

Я закивала, понимая, о ком он.

Аромат, который шёл из котелка, заставил желудок заурчать. Я смутилась.

– Хочешь попробовать?

– Нет, – поспешно отозвалась я, видя, как див уже тянется ложкой к вареву. – Я потом, со всеми.

– Уже практически готово, – заверил Моран.

Наблюдая, как он сам пробует то, что приготовил, я позвала его:

– Люций.

– Да?

– Что ты чувствовал, когда открыл раскол?

Мой вопрос согнал улыбку с его лица. Моран предельно серьёзно взглянул на меня.

– Гнев, ярость, желание убить. – Каждое слово звучало как удар. – Убить всех, кто там был. Я желал этого больше, чем жить.

– Этого оказалось достаточно? – Его ответу я не удивилась.

– Да. Более чем. – Теневой див оставил ложку неподалёку от камня, на широком листе травы, и шагнул ко мне. – Поэтому я не сомневаюсь, что, когда настанет время, Сара, ты закроешь портал.

– Поэтому? – Я совершенно не испытывала той непоколебимой уверенности, которая звучала в его голосе.

На губах Люция появилась слабая улыбка, и он почти прошептал:

– Ведь, в отличие от меня, ты пожелаешь всех спасти.

Мне понадобилось некоторое время, чтобы принять слова Морана. Они меня смущали, рождали внутри смутную тревогу. И в какой-то момент я спросила саму себя, может ли быть Люций не прав? Вдруг прошлое, которое всё ещё оставалось сокрыто, изменит меня, когда я всё вспомню?

Люций видит меня в ярком свете, когда для самой себя я словно укрыта тенью. После воспоминания о смерти Изабель и её крови на Туманном я больше не была прежней.

Готовка Люция оказалась неплоха. Точнее, это совершенно не уступало привычной еде, и, судя по выжидательному взгляду Морана, когда я пробовала первую ложку – див знал это, и моя реакция позабавила главу Северного ордена.

Но теперь, отдыхая с дороги, я то и дело бросала взор на свой меч. Эмоции, которые вызвали письмо от Фредерика и беседа с Мораном, не давали усидеть на месте. Руки словно гудели. Мне хотелось подняться и бежать, только куда – совершенно не знала.

Наткнувшись взглядом на Сезара, я поднялась.

– Сразишься со мной? – Мой вопрос стал неожиданностью для дива. И не только для него.

– Хочешь проверить мои навыки? – Сезар вспомнил, что когда-то именно я тренировала его.

– Нет, свои, – обронила, взирая на него сверху вниз.

– Хм. Ладно. Всё же я рад, что ты обратилась именно ко мне, – проговорил светлый див, поднимаясь.

Стоило ему это произнести – и только тогда я поняла, что почему-то подошла не к Люцию. Ныне в любой ситуации я бы направилась в первую очередь к Морану. Это было естественно, словно иначе и быть не могло. Вот только не с нынешней просьбой. На уровне интуиции я понимала, что ничего хорошего из этого не выйдет.

«Но почему?» – Брови сошлись на переносице, я оглянулась, будто могла найти ответ вокруг себя.

Но отыскала лишь Люция – его глаза загадочно сияли. Он наклонил голову вперёд, так, что лицо скрыла тень. Подняв руку, он прикоснулся к своей шее.

Я отвернулась, когда меня окликнул Сезар, но в этот момент была готова поклясться, что Люций был рад, и мелькнувшая таинственная усмешка с полным ностальгии взглядом выдавали его с потрохами – теневой див о чём-то вспомнил.

Сев на ствол упавшего и давно высохшего дерева, Регис начал выкладывать на его неровной поверхности баночку с мазью, ткань для перевязки, а после тщательного обдумывания и недолгого отрешённого взгляда в небо – закупоренную воском склянку с иголкой и ниткой, что использовали для зашивания глубоких ран.

– У нас лишь тренировочный бой, – произнёс Сезар, перекидывая меч из одной руки в другую. Его светлая мантия лежала, аккуратно сложенная, на подушке из примятой травы. – Это не понадобится, – добавил светлый див, намекая на все приспособления, появившиеся из сумки врачевателя.

Сжимая рукоять меча, я старалась очистить мысли. Со времени пробуждения я ещё не участвовала в сражении против другого даэва. Короткие выпады и моменты, когда я вынуждена была обороняться, в счёт не шли. Я лишь недавно вновь почувствовала свой меч, но, несмотря на восстановленную связь, мало понимала, на что он был способен.

– Мне решать, что может понадобиться, – возразил Регис, чуть подумав и вытащив ещё одну баночку с мазью.

– Не обращайте внимания. Регис мнителен. – Люций словно появился из ниоткуда.

– Это не мнительность, а профессионализм, – проворчал врачеватель, замечая Кьярина, который, с невозмутимом видом обойдя бревно, сел на другом его краю. За последние сутки эти двое не перекинулись и словом. Региса раздражало, что его не поблагодарили за спасение и к тому же попытались задушить. Впрочем, его реакцию можно было понять.

Что же происходило в голове у Младшего Рока, и вовсе оставалось загадкой. Он неожиданно стал мрачен и задумчив, почти прекратил ругаться на вонь, стоило врачевателю забить свою трубку. И именно это молчание отчего-то сильнее нервировало Региса. Див стал более дёрганым.

Я глубоко вдохнула, поднимая клинок. Моя мантия, как и у Сезара, лежала прямо на земле. Оставшись лишь в тунике, прислушиваясь к себе, я пыталась понять, насколько ослабло моё тело за годы сна и ослабло ли вообще… Возможно, оно стало только сильнее из-за силы светлого осколка.

Бой начался внезапно и быстро. Первым напал Сезар: даже среди белого дня его светлый клинок яркой молнией вспыхнул, метнувшись в моём направлении. Я вскинула Туманный в последний момент, не без труда сдерживая удар и замечая краем глаза, как кусочки срезанной травы после случайного соприкосновения с мечом дива с шелестом упали на землю.

Лезвие Нэглинга сверкнуло. Было странно видеть оружие в серьёзном бою, ведь я застала времена, когда Сезар управлялся клинком довольно неуклюже. Его меч был назван в честь оружия из легенд светлых. Клинок, выкованный народом Фатта для светлой богини Эсмиры. Но сама богиня им не пользовалась, передав его одному из приближённых воинов. Но, как и многие вещи, созданные Фатта, меч обладал особой магией, не доступной ни одному другому клинку.

Следующий удар я едва не пропустила, с опозданием осознав, что оказалась открыта. Но Сезар помедлил перед нападением, и это позволило мне сориентироваться.

Рассеянность и смятение. Какой-то страх и робость.

Удар и вновь столкновение. Я шагнула назад, ведь нападать не могла.

Страх того, что у меня не получится? Что я уже не та, кем была? Тогда… кто я?

Рука, сжимавшая Туманный, задрожала, равновесие сил внутри меня расшаталось, и это сказывалось на связи с мечом. Дыхание сбилось, звучало тяжело – и это всего лишь после нескольких минут боя. Если нет уверенности в себе, то откуда она возьмётся в руках?

Сила не рождается из пустоты.

– Отдохнём? – предложил Сезар, проницательно смотря на меня, обеспокоенно и заботливо. Но именно его взгляд, в котором я была слабой и хрупкой, заставил меня собраться, стиснуть зубы, до боли в пальцах сжать клинок.

– Нет, – покачала головой. – Мы только начали.

Происходящее рождало в душе позабытое чувство, навевая старые воспоминания, когда, являясь дочерью Сорель, я всё ещё была никем.

В те времена мои руки всегда были облачены в перчатки, прямо как теперь. Только тогда в управлении своенравным даром это мало помогало. Я всё равно чувствовала эмоции окружающих. Тонкая преграда скорее защищала всех от меня, ведь коснись я в то время чужой кожи, сдержать магию бы не смогла и навредила.

Дети даэвов начинают обучение в обители с семи лет, я же приступила с одиннадцати. И я была другой. Девчонкой, появившейся из ниоткуда и сразу вошедшей в главную семью. Спустя несколько лет я поняла, что если ты отличаешься от остальных, если у тебя есть то, чего желали бы окружающие: слава, влияние или, может, сила, – то приготовься, будут и те, кто посчитает, что ты получил всё незаслуженно. Они решат, что сам по себе ты ничего не значишь. И они постараются убедить в этом тебя самого.

А у меня же не было ничего из перечисленного, разве что дар, за который я платила немалую цену. А имя оставалось лишь именем. Сути оно не меняло. Только внимание Долорес и Фредерика имели какое-то значение.

И, беря в руки меч, пытаясь сражаться с теми, кто был намного лучше меня, уже несколько лет упражняясь с клинком… Каждый раз… Каждый проклятый раз я чувствовала все их эмоции. Насмешку, злорадство и пренебрежение. Я падала, получала синяки и раны, окружённая их чувствами. И в конце концов собирала свои силы вновь и поднималась.

Это было тайной, но некоторые сверстники в ордене Сорель всё равно знали о моём происхождении. Даэва воспитывает человек? Большего унижения и не представить. Они считали, что я никогда не стану такой, как они. Никогда не сравнюсь. В те годы Фредерик стал спасительной тростинкой в океане чужой жестокости – в спарринге с ним я не ощущала тех отравляющих меня эмоций.

Наоборот, интерес, искреннее желание помочь. После Фредерик наблюдал за моими сражениями с остальными, следил внимательно и твёрдо, будто одним взором внушая силу и уверенность.

Перед глазами, словно наяву, пронеслось случившееся в обители Сорель. Обездвиживающие браслеты на моих руках и ногах, моя беспомощность, его давление и власть. Подлость в прошлом и такая же низменность в настоящем, с которой он раз за разом называл меня убийцей.

«Мне жаль, что всё так случилось… брат… Не знаю, кто в этом виноват. Твой отец, положение в ордене, давление или чужие ожидания. Может, если бы ты родился обычным воином, то был бы намного счастливее. Но в конце концов, твой нынешний путь – это твой собственный выбор, – подобно безмолвной исповеди прозвучало в моей голове. – Я не считаю, что виновата. Мы лишь пошли каждый своей дорогой. Придерживались тех решений, которые считали правильными».

Меч в моих руках объяло дымкой – такой же серой, как сама сталь, как дым, что поднимался несколько дней назад над храмом в покинутом городе. Звон оружия при столкновении зазвучал особенно громко. И сталь будто запела. Вибрация, прошедшая от клинка к оружию Сезара, вдруг заставила его отшатнуться и выронить меч. Он схватился за своё запястье – его пальцы дрожали.

Случившееся заставило почти всех вокруг на несколько секунд оцепенеть. Казалось, в воздухе повис звон. Сезар изумлённо поднял взор от своей руки на меня.

– Извини. Я… – начала было.

– Всё в порядке. Я не пострадал, – прервал Сезар меня. И будто в подтверждение попытался согнуть пальцы. Но он резко скривился от боли, а на скулах заиграли желваки. – Будто… ударили хлыстом, – сдавленно продолжил он.

– Сейчас посмотрим, – сказал подошедший к нему Регис, взяв его за руку и принявшись с прищуром её осматривать. На вид ладонь Сезара оставалась совершенно невредима. Врачеватель стал ощупывать пальцы.

Я взглянула на Туманный. Серое лезвие вновь выглядело как обычно. Если теперь этот клинок можно назвать обычным. Случившееся не напугало меня, наоборот, поселило в голове поразительное хладнокровие и спокойствие. Но я избегала смотреть на других, чтобы не видеть немой вопрос в их глазах.

«Как? Что только что произошло?»

Точных ответов я не знала. Пусть в моей голове и родилось предположение. Туманный – продолжение меня. Меч стал сильнее, и металл среагировал на мои настрой и желание. Он использовал магию внутри меня, чтобы поразить противника, использовав его собственное оружие. Похожее уже происходило в обители Сорель, когда Люций потревожил пчелиный улей.

Вскоре врачеватель сообщил, что с Сезаром всё будет в порядке, но необходима пара дней на восстановление. Но на этом было решено с тренировкой закончить.

– Занимательно, – стало первым комментарием о случившемся. И прозвучало оно из уст апатичного Зандера, который был скуп на слова и начинал первый беседу только в том случае, если она касалась какого-то важного дела.

Сильфа скосила на него взгляд, выглядя непривычно серьёзно. А в следующую секунду она усмехнулась уголком рта и, резко крутанувшись на каблуке, направилась к месту нашей стоянки. Остальные как по команде последовали её примеру. Нам следовало продолжить путь.

– Вторую половину боя ты стала похожа на себя, – проговорил Люций, останавливаясь рядом, плечом к моему плечу, и едва ощутимо кладя ладонь на мою спину.

– Но до этого не была…

– Сара, это была похвала, – с лёгким весельем заметил он. – Ты – всегда ты, – заявил он, противореча недавним словам. – Но сама себя ты принимаешь лишь сильной, ненавидя собственную слабость. Я это понимаю. – Его пальцы на моей спине стали ощутимее. Люций слегка склонил голову ко мне. – Поэтому и говорю, что ты была похожа на себя. Твои удары стали непоколебимы. Знаешь, в чём всегда была твоя отличительная черта в бою?

– В чём?

Люций распрямился, его рука больше не лежала на моей спине.

– В изящности и… неотвратимости.

Уже вечером, перед самым сном, сидя на соломенной подстилке, которая заменяла лежанку, и вновь раскуривая свою трубку, Регис вдруг заметил:

– Лучше Саре пока тренировочные бои не проводить. Ведь если кто-то всерьёз пострадает в пути, это очень замедлит всех нас. – Он красноречиво намекнул на Сезара, который до сих пор крайне бережно относился к своей руке.

Оставшись наедине с Сезаром, я извинилась. Мне было жаль, что я причинила ему боль. Но в то же время вину я не испытывала. Это лишь удар. Если за каждое ранение на спарринге корить себя, это будет просто смешно.

– Может, ты прав… – согласилась я.

– Ну только если Люций, – проговорил Регис, выдыхая облако дыма. – Его ты вряд ли покалечишь.

Винсент вдруг часто заморгал, а после бросил быстрый вопросительный взгляд на Люция. Флёр нахмурилась. Сидя на бревне, она потихоньку копала носком обуви землю.

Повисла тишина. Было лишь слышно, как Сильфа громкими глотками пила вино.

– Что с вами? Я сказал что-то не так? – озадачился врачеватель.

– Нет, это не вариант, – вмешался Моран с вежливой и сдержанной улыбкой.

– Почему? – Мы с Младшим Роком спросили одновременно. Я спокойным голосом, а он оживлённым и более удивлённым.

Люций устремил взор ко мне, смотря долго и не мигая.

– Я не могу с тобой сражаться, – повторил он свою мысль и сделал щедрый глоток вина.

– Э-э-эм… – замялся Кьярин, прежде чем неловко провести рукой по волосам и продолжить: – Не можешь? Что это за причина? Или раз вы в таких отношениях, то боишься её ранить?

– В таких отношениях? – насмешливо переспросил Люций. – Ты даже не представляешь, как оскорбил Сару своим предположением. – Он передал мне бурдюк и, сплетя пальцы в замок, продолжил: – Я в буквальном смысле не могу поднять на Сару меч.

Заметив по лицу Кьярина, что он ничего так и не понял, Люций, помедлив, наклонился вправо, использовав руку как опору, потёр указательным пальцем бровь и, вновь внимательно глядя на меня, пояснил:

– Я настолько не желаю причинить ей вред, что клинок тяжелеет в моих руках.

Люций со вздохом поднялся и, вытащив меч, медленно повернулся ко мне.

Я не шелохнулась и не отвела взора, когда клинок поднялся в воздух. Оставалась неподвижна, сидя на своём месте. В то время я ощутила, как напрягся рядом сидящий Сезар. Раздался шорох его светлой мантии и рукавов. Ещё мгновение, и, возможно, он прикрыл бы меня собой, не веря недавним словам Морана. Вот только в следующий миг Люций бессильно поморщился – его руку повело, и он согнулся с трудом удерживая Терпеливый в нескольких десятках сантиметров над землёй. Но вскоре и пальцы разжались, а клинок с глухим звуком рухнул на землю.

– Проще было показать, – сказал див надтреснутым голосом, словно подобная демонстрация стоила ему немалых сил. Мне почудилось, что это представление было только для меня.

Пока Люций возвращался на своё место, я медленно прокручивала в голове увиденное: Моран не может сражаться со мной из-за своего меча, который на короткий миг настолько отяжелел в его руках, что едва не склонил дива к земле.

Если я занесу свой Туманный над Люцием, будет точно так же? Мой Туманный тоже откажется его атаковать? Неслыханное своеволие клинка перед своим хозяином, сказали бы люди. А даэвы посчитали бы иначе, ведь клинок – это часть воина. За годы он становится с ним един, и, если меч не желает чего-то делать, значит, таково истинное, глубокое желание его хозяина, проросшее корнями через всё нутро.

Всё ещё обнажённый меч из тёмного металла лежал неподалёку от моих ног. Люций не торопился его поднимать. А сталь сияла, отражая немного искажённый окружающий мир вокруг. Щербатое остриё с отколотым кусочком сверкало, усиливая пламя маленького костерка, что ютился в выкопанной неглубокой яме. И этот отблеск точно заворожил меня, приоткрывая завесу прошлого в моей голове.