Вечные странники

Глава VIII.САМЫЕ ОПАСНЫЕИ САМЫЕ БЕСПОМОЩНЫЕ

Лягушки и птицы. Что между ними общего? Да ничего. А если взять определитель птиц и определитель амфибий и посмотреть как следует рисунки? Тут и возникнет замешательство. Абсолютно белые, желтые, золотые, оранжевые, кирпичные, бурые, каштановые, пурпуровые, розовато-белые, розовые, цвета морской воды, травянисто-зеленые, серые — вот какими могут быть только складчатые саванные лягушки из Камеруна. А крапинки, полоски, пятна, которыми украшают себя амфибии? Разве они не конкурентоспособные соперники птиц?Время от времени и птицы, и амфибии становятся другими. Птицы сбрасывают перья, на смену им вырастают новые. Для птиц такое мероприятие каждый раз — событие. Амфибиям сменить расцветку — будничное дело. В их коже есть специальные клетки с зернышками пигмента: черного, красного, желтого, белого, малинового. В зависимости от температуры, освещения, влажности, цвета листа, ствола дерева или еще какой-нибудь поверхности, на которой очутилась амфибия, наконец, в зависимости от эмоций клетки создают цветовые сочетания.Но как амфибия узнает, какой ей следует стать? Попадет на дно сетчатки глаз шпорцевой лягушки свет более яркий, чем на ее периферию,— и лягушка, оказавшаяся на черном дне, потемнеет. А если такой же свет достигнет периферии сетчатки — лягушка превратится в бледно-серую. В этот момент ее и окружало все белое.У травяной лягушки на метаморфозу может уйти всего полчаса. Происходит она под контролем центральной нервной системы, получившей информацию от глаз.На глаза полагается обыкновенный тритон. Ослепнув, он не знает, когда ему светлеть. Если с ним случится такое несчастье, он всегда почти черный. А вот квакша совсем не зависит от глаз. Усядется она, темная, на зеленый лист, дотронется до него брюшком и лапками — позеленеет. Не отличить квакшу от листа.У квакши, у травяной лягушки и у остальных их соплеменниц врагов предостаточно, а ни острых когтей, ни мощных клыков, ни игл у них нет. Но за миллионы лет жизни на Земле они в совершенстве освоили искусство маскировки.Квакша хиля феморалис из всех существующих в Северной Америке деревьев неизменно выбирает сосну. В местах, где не растут сосны, она не поселяется. Услышать голос квакши-самца легко, но увидеть певца — задача трудноразрешимая. Квакша, расположившаяся на стволе сосны, сливается с корой. Наряд ее похож на наряды многих ночных бабочек.А жаба буфо тифониус очень сильно напоминает лист. Заостренная мордочка — это его кончик. Сам лист воспроизвести сложнее, но жаба справилась и с этим. Спина у нее довольно плоская да и все туловище по форме таково, что кажется тонким. Вдобавок с каждой стороны от глаза берет начало складка кожи. Бедра задних лап отведены назад, и складки растянуты, они перекрывают пространство между боком туловища и коленками. И падает от складок сильная тень на нижнюю часть тела.Жаба не отличается от листьев, среди которых она отдыхает днем, по величине; она, как и лист, зеленая. По центру ее спины идет линия — средняя жилка листа, а для большей убедительности имеются две маленькие черные точки: дырочки в листе.Но лист есть лист, и это что-то реальное, а вот австралийские белые квакши «придумали» вообще из ряда вон выходящее.В тридцатые годы английский ученый Хью Котт, воспользовавшись технической новинкой: пластинами, чувствительными к инфракрасным лучам, стал фотографировать амфибий. Листья и трава отражают инфракрасные лучи, поэтому на снимках они получались снежно-белыми. Кожа амфибий поглощает инфракрасные лучи, и темные амфибии отчетливо выделялись на светлом фоне. Но когда был проявлен снимок с австралийской квакшей, она оказалась стеариново-белой. Кожа ее, как и листья, отражала инфракрасный свет.Десятилетия сохраняли за собой белые квакши приоритет. Однако еще два вида квакш филломедуз и два вида древесных лягушек центроленид, как стало недавно известно, тоже отражают инфракрасный свет. Но какую выгоду имеют от этого амфибии?Инфракрасный свет, если он поглощается кожей отдает часть энергии в виде тепла. Отражая его, амфибии спасают себя от перегревания. Второе преимущество: зеленые амфибии, сидящие на зеленых листьях, не отличимы от них и при обычном, и при необычном свете.Но кто видит этот необычный свет, иначе ведь нет смысла становиться невидимым? Человеку это не дано. А цыплята и поросята воспринимают более длинные световые волны, чем человек. Улавливает инфракрасные лучи неясыть. Есть, судя по всему, и другие птицы, которые видят инфракрасный свет. Вот они-то и разглядят в снежно-белой листве многих амфибий, однако квакши и центролениды, отражающие инфракрасные лучи, останутся незамеченными.По поводу птиц пока можно высказать лишь предположения, а способность змей воспринимать инфракрасное излучение — тепло, испускаемое телами мелких зверьков,— давно не вызывает ни у кого сомнений.Выйдя на промысел поздним вечером, змеи высматривают добычу не настоящими глазами, а двумя ямками между ноздрями и глазами. Для дневных змей, обладающих такой же способностью, амфибии, которые впитывают инфракрасные лучи, среди листьев, отражающих их,— прекрасные маяки. А квакши и центролениды опять будут в выигрыше.Но однотонная окраска хороша на однотонном фоне. А если амфибия сменила фон? Она станет так же бросаться в глаза, как и солдат в белом маскировочном халате, который ползет по земле без снега.Жирафы, кулики, ящерицы, множество зверей, птиц и рептилий, которые разыскивают пищу или своих соплеменников и постоянно передвигаются, заинтересованы в том, чтобы хищники их не обнаружили, или, на худой конец, чтобы обнаружили как можно позже. Именно поэтому для их одежды обязательны пятна и полосы, которые отвлекают внимание врагов от них самих. Замаскировались в меру своих сил и возможностей и амфибии. А если не скромничать, амфибии — первоклассные мастера камуфляжа.У восточноафриканской настоящей лягушки платье землисто-бурого цвета вперемешку с оливково-зеленым, а по его середине проходит яркая желтая полоска. Казалось бы, такая полоса — на погибель лягушке. А получается наоборот. Желтая линия действительно сразу бросается в глаза. Однако. эта линия сильно напоминает стебель травы. Больше того, яркая полоса рядом с полутонами очень контрастна и делает она их менее заметными. Полоса разделяет лягушку на две половинки, и вид их настолько отличается от вида целой лягушки, что, даже узрев обе половинки, хищник, скорее всего, сочтет их не заслуживающими внимания и переведет взор на что-нибудь другое.Хищнику, чтобы предпринять атаку, вовсе не нужно видеть целиком тех, на кого он охотится. Заметит он ногу своей добычи — опознает ее владелицу. Амфибии, на которых нападают хищники, учли это и предприняли контрмеры.В Восточной Африке живет веслоногая лягушка мегаликсанус Форнасини. Спину ее пересекает коричневая полоса. Ближе к голове эта полоса расширяется и уже на самой голове образует острый угол. Между коричневой полосой и сходно окрашенными полосами на боках — блестящие серебристо-белые полосы, по одной с каждой стороны. Они заканчиваются на конце мордочки. Серебристо-белые полоски проведены и по верхним частям передних лап, они занимают почти половину бедер задних лап. Очень заметная лягушка, очень заметные лапы.Но вот лягушка вернулась с охоты: передние лапы под подбородок, задние — вплотную к туловищу, а ступни под туловище. Серебристые полосы на лапах сливаются с такими же полосами на туловище, остальное теперь окрашено только в коричневый цвет. Коричневое и серебристое существует как бы само по себе и совершенно не похоже на лягушку. На серебристо-белые полосы с углом между ними хочешь не хочешь, а посмотришь. И они отвлекают внимание хищника от лягушки, от ее лап.Веслоногая лягушка, «нарисовав» полоски на своем маскхалате, разъединяет на части то, что в действительности представляет собой неразрывное целое. Травяная лягушка создает иллюзию прямо противоположным способом.Задние лапы травяной лягушки испещрены темными полосками. Эти полоски расположены на бедре, на голени, на кисти и стопе. Когда лягушка прыгает, они вполне самостоятельны. Но стоит ей сесть, как пятна, которые отличаются друг от друга по ширине и форме, соединяются между собой, образуя непрерывные ряды. Получается единое целое там, где на самом деле его нет.Этот способ камуфляжа используют амфибии из самых разных семейств: расписные дискоязычные лягушки Сардинии, чесночницы Новой Гвинеи, прибрежные жабы Северной Америки, сумчатые квакши Эквадора.Присев возле травяной лягушки и всмотревшись в нее, нельзя не заинтересоваться темно-коричневой полоской возле ее глаза. Эта полоска заходит далеко за барабанную перепонку. Зачем она? Почти все свое время лягушка проводит на суше. Платье помогает ей быть незаметной среди травы, старых листьев, палочек и сучков. Но глаза — большие, круглые, с черным зрачком — могли бы ее выдать. Слишком они выделялись бы. Чтобы полностью ввести врага в заблуждение, и идет от каждого глаза назад темная полоска. И глаз, и часть головы, где находится он, как будто промежуток между травинками. Эффект усиливает белая полоса над ртом. Прыткая, остромордая, сибирская, малоазиатская и дальневосточная лягушки прибегают к той же хитрости.И вот наступает вечер — травяная лягушка покидает свое убежище. Если ей не повезет, если состоится встреча с врагом, перво-наперво надо замереть на месте: тогда лишь маскхалат сослужит свою службу.Красноногая лягушка, увидев обыкновенную подвязочную змею или человека, всегда затаивается. Как будет вести себя она дальше — зависит от размера врага. Чем больше враг, тем дольше выжидает лягушка. Но расстояние уже сократилось почти до полуметра. Лягушка прыгает в воду.Обнаружив неподалеку от себя хищника, обыкновенная и изменчивая квакши не хуже других выполняют предписание и не шелохнутся. Только когда дистанция, разделяющая их с врагом, совсем мала, они начинают удирать от него. Даже в такой критической ситуации квакши не теряют головы, они не прыгают на авось, а выбирают определенную ветку.Амбистомы и двулинейные саламандры, оказавшись рядом с врагом, принимают решение в зависимости от обстоятельств. Если подвязочная змея прикасается к кому-то из них языком — они быстро убегают. Но если дотронется она до них головой или туловищем — замирают. Саламандры и амбистомы, которые точно придерживаются подобной стратегии, спасают свою жизнь успешнее.Прудовая лягушка не любит рисковать. Она считает, что человек, быстро идущий в тридцати шести метрах от нее,— причина, вполне серьезная для того, чтобы покинуть берег.Предельно осторожны остромордые лягушки, собравшиеся весной в водоем. При приближении людей они перестают исполнять свои серенады. Воцаряется тишина, и когда над ними пролетают хищные птицы. Но соберутся сесть на воду безобидные утки чирки — лягушки поют как ни в чем не бывало.Уходя от опасности в воде, остромордая лягушка плывет, резко меняя направление. Она может закопаться в ил, в залежи погибших растений, спрятаться под кочкой, заплыть через трещину под лед. А если лягушку преследуют на берегу, она пытается зарыться в снег, который еще не успел растаять. Летом, когда выхода другого нет, остается одно: бегство.Лягушки, живущие в нашей стране, прыгнув, обычно оставляют позади себя каждый раз сантиметров сорок. Вроде немного, но это превышает длину их тела больше чем в пять раз. У прыткой лягушки — стройной лягушки, которая водится у нас лишь в Закарпатье, необычайно длинные задние лапы, и она прекрасная прыгунья. Оттолкнувшись от земли, взлетает вверх на метр, а в длину порой берет три метра.До пятидесятых годов рекордным считался прыжок, установленный лягушкой в специальных условиях. Равнялся он четыремстам девяти сантиметрам. Но этот рекорд теперь побит.В штате Калифорния в местечке Анджелес-Кэмп, возле старого заброшенного рудника, где происходит Действие рассказа Марка Твена «Знаменитая скачущая лягушка из Калавераса», в честь великого юмориста ежегодно устраиваются лягушачьи соревнования по прыжкам в длину. Лягушек ставят в круг, очерченный на земле, и любой из них предоставляется право сделать три попытки. Засчитывают лучший результат, а материальные поощрения получают хозяева. Владельцу лягушки, имя которой Вилье, вручили триста долларов.Вилье умудрилась прыгнуть на шесть метров одиннадцать сантиметров и стала чемпионкой.Эксперименты, во время которых леопардовым лягушкам приходилось только прыгать, позволили сделать вывод: при более высоких температурах лягушки показывают более высокие результаты. Однако длина прыжка зависит в первую очередь от того, в каком состоянии в данный момент нервная система лягушки.Поскорее ускакать и затаиться — вот девиз амфибий. Но все ли они придерживаются его? Все ли панически боятся врага?Южноамериканская лягушка Баджита умещается в закрытой ладони, а храбрости ей не занимать. Ее не пугает даже такой противник, как человек. Раздувшись насколько может, она приподнимается на своих коротеньких ножках, широко раскрывает рот и извлекает из себя громкие звуки: словно дует в детскую дудку. Постояв немного, лягушка мелкими прыжками прямиком направляется к противнику. Толстые желтые губы ее то смыкаются, то размыкаются. Она продолжает рассылать угрозы, надеясь, что трубные звуки возымеют действие.Соотечественница лягушки Баджита — жаба-ага, когда раздражена, становится похожа на диск. Добившись этого, она ведет себя, как обороняющийся еж. Правда, еж попеременно сдвигает и выставляет вперед иголки, а жаба, стараясь произвести впечатление на врага и доказать ему, что она очень страшная, наклоняет свое голое тело под углом. Один бок она приподнимает, а второй прижимает к земле со стороны врага. Переместится враг, жаба наклонится в другую сторону. А украшенная лягушка из Юго-Восточной Азии наглотается воздуха — и почти шар. Этот шар прорезают две широкие охристо-желтые полосы. Успокоится лягушка — выходит из нее воздух шипя.Встретившись с врагом, поднимается вверх на лапках, громко гудит и сильно надувается наша чесночница.Прием, к которому прибегают амфибии, широко распространен в мире животных. Попугаи, совы и иные птицы поднимают вверх перья, звери взъерошивают шерсть. Все они неожиданно и быстро становятся больше, чем есть на самом деле. И немудрено, враг пугается, отказывается от своих первоначальных намерении.Но устрашение устрашением, а коли схватит хищник, не ровен час подавится. Раздувшуюся амфибию проглотить сложнее. Зная это, серые жабы, едва их со седом в террариуме стал уж, мгновенно поправились Серые жабы, чесночницы и камышовые жабы не столь решительны, как лягушка Баджита, но постоять за себя могут Если нет путей к отступлению, они встают в боевую стойку. Подняв высоко над землей свое тело, они раздуваются, наклоняют голову и поворачиваются к приближающемуся врагу. А дальше приступают к делу: толкают его головой. Отойдут назад и снова толкнут.Серые и камышовые жабы, чесночницы нападают на врага при одном условии: враг не должен быть намного больше их самих. При том же условии бывают настроены по-боевому зеленые жабы и прудовые лягушки.Красящему пиксицефалу из Африки все равно, какой величины враг.Человеку удержать в руках пиксицефала трудно – у этой амфибии очень сильные мышцы и большие крепкие челюсти. И человек, и животные недооценивают подвижность этого приземистого, кажущегося толстым существа. Если раздразнить пиксицефала, он не мешкая наскочит, разинув пасть, и сомкнет свои челюсти на чем угодно. Очутится перед его физиономией палец — вцепится мертвой хваткой в палец. Последствия малоприятные: боль, кровоточащая рана.По-разному относятся амфибии к врагам, по-разному складывается их жизнь, но уцелеть всем не удается. Вот лягушку схватил хищник — раздается громкий пронзительный крик. Оказавшись в безнадежном положении, кричат очень многие бесхвостые амфибии, самцы и самки, молодые и старые, кричат даже новозеландские гладконогие лягушки, которые помалкивают тогда, когда остальные поют серенады.Взрослая лягушка-бык, услышав крик молодой своей соплеменницы или леопардовой лягушки, торопится к месту происшествия. Сходно ведет себя она, если раздадутся звуки, более или менее напоминающие эти крики. Реагирует она и на подражание кошачьему мяуканью. Спеша на крик, лягушка преследует чисто гастрономическую цель: она охотится на собратьев. Но, сама о том не подозревая, лягушка становится их защитником. Быстро добравшись до места, откуда донесся крик, она бросается на водяного ужа, поймавшего молодую соплеменницу, и соплеменница получает шанс спастись от врага.Однако большинство лягушек, услышав крик, извещающий о беде, остаются безучастными. По их виду вряд ли кто скажет определенно, что они сделали хотя бы для себя соответствующие выводы. Тем не менее ритм их дыхания изменяется, они настораживаются. Насторожатся они и если перед прыжком с края болота в воду какая-нибудь из них вдруг отрывисто квакнет.Это уже специальное предупреждение для всех, чьих ушей достигнет звук.Обыкновенные тритоны оповещают своих соплеменников о появлении врага иначе. Схватит хищник тритона, и другие тритоны, не видя этого, узнают о случившемся. Сергей Эммануилович Марголис — сотрудник Института эволюционной морфологии и экологии животных обнаружил, что у тритонов, как и у рыб, существуют так называемые вещества испуга. Они содержатся в коже. Из поврежденной хищником кожи вещества попадают в воду, и химический телеграф разносит весть. Соплеменники тритона перестают разыскивать еду, оставляют все свои дела и затаиваются. В небольших мелких водоемах, в которых полно водорослей и не меньше укрытий, — это самое разумное. И сколько бы теперь ни плавал хищник, второй тритон ему не попадется.Головастики серой жабы реагируют на «вещество испуга» на редкость единодушно: все, кто находился поблизости от собрата, подвергшегося нападению, мгновенно устремляются на дно пруда или расплываются в разные стороны. Соберутся они на прежнем месте не раньше чем минут через двадцать. Как только головастик станет головастиком, он уже знает, что означает «вещество испуга».Химический телеграф в чести у тигровых амбистом. При любой стрессовой ситуации, в которую может попасть амбистома, в воде появляются особые вещества. Сородичи получают информацию: в водоеме не все благополучно.У амбистом, углозубов, настоящих и безлегочных саламандр арсенал средств защиты внушителен. Как и бесхвостые амфибии, они пользуются прекрасными маскхалатами. Они умеют кричать, кусаться. А некоторые из них придерживаются той же точки зрения, что и, ящерицы: лучше лишиться хвоста, чем расстаться с жизнью. Чтобы привлечь внимание хищника к наименее ценной части своего тела, саламандры приподнимают хвост и двигают им то в одну, то в другую сторону.В нашей стране к такому средству защиты прибегает только кавказская саламандра. Она может отбрасывать хвост частями до трех раз подряд. Кусочек ее хвоста взвивается целых полчаса. Если прижать его, он, в свою очередь, разделится.Но правда ли, что оставшийся на земле хвост задерживает хищника, и саламандра получает дополнительное время для спасения своей жизни? К самым обыкновенным цыплятам выпустили саламандр. Цыпленок, атаковав саламандру и увидев перед собой лишь хвост, сосредоточился именно на нем.Огненная саламандра водится у нас в горных и предгорных районах Карпат. Если дело зайдет далеко, она, обороняясь, выбрызгивает вверх почти на двадцать сантиметров жидкость, похожую на молоко. Жидкость эта ядовита, вылетает она из двух вздутий по бокам головы, двух специальных желез.Яд саламандр был впервые исследован в 1768 году. Однако о том, что саламандры ядовиты, люди знали давно. Первое упоминание можно найти у Плиния Старшего, а первое практическое применение этого яда было осуществлено в средневековье. Немка, имя и фамилия которой остались неизвестными, так хотела избавиться от своего мужа, что сварила ему суп с саламандрой. Муж не умер. То ли его успели предупредить, то ли он сам заподозрил неладное, то ли дозировка оказалась неподходящей: двенадцать миллиграммов жидкости — вот все, что содержится в железах саламандры, а смертельная доза для мыши — три и четыре десятых миллиграмма чистого яда на килограмм веса, для кролика — один миллиграмм. Муж пошел к судье, и женщину приговорили к смерти, но не за покушение на убийство, а за колдовство.Яд саламандр действует на центральную нервную систему, на мозг. Хищников, отведавших яда саламандры, мучают судороги, их разбивает паралич, смерть наступает от спазма дыхательных мышц и остановки дыхания. Иглистый, или ребристый, тритон — обычный обитать прудов, озер и канав Испании, Португалии и Марокко. Приходит время — покидает он водоем. Тритон не взял на вооружение метод воздействия на врага, применяемый огненной саламандрой. Но встретится он с ежом — еж надолго запомнит встречу.Потревоженный тритон опускает голову вниз, задние лапы ставит вперед, а передние его лапы, на которые падает вся тяжесть тела, начинают опираться на пальцы. Тритон приподнимает над землей туловище и изгибает его, хвосту опорой служит земля. Все это тритон проделывает в мгновение ока и становится похожим на арку. Хоть это и обман зрения, но тритон кажется гораздо больше своих двадцати сантиметров.После подобной демонстрации многие хищники, испугавшись, убегают, а еж не реагирует на выходку тритона. Он по-прежнему полон желания заполучить добычу и хватает тритона. Тритон извивается из стороны в сторону, и вдруг еж чувствует: в рот его впивается что-то острое. «Что-то острое» — это собственные ребра тритона, которыми он проткнул собственную кожуРебра у иглистого тритона очень длинные, а концы их заострены. Как и огненная саламандра, тритон ядовит, но железы, где образуется яд, распределены у него по телу равномерно. Изображая арку, тритон не только пугал врага. В этот момент кожа на середине его туловища растянулась, и мышцы, которые подходят к ребрам, сократились. Ребра вышли наружу, железы, расположенные рядом, смочили кончики ребер ядом. Колючки с ядом причиняют врагу гораздо больше страдания, чем просто колючки, к тому же они ускоряют поступление яда в организм.Получив свободу, тритон втянул ребра обратно. Теперь надо залечивать раны. Особых трудностей с этим тритон не испытывает. В местах, где образовались раны, ядовитых желез нет, зато много соединительной ткани. Дырки быстро зарастают.Ядовитые амфибии, которые имеют опасное оружие, никогда не действуют исподтишка. Они заранее предупреждают всех о возможных последствиях.На черном блестящем платье огненной саламандры желтые или оранжевые пятна. Такой наряд означает одно: «Не тронь меня, иначе будут неприятности». Гребенчатый тритон, чтобы ввести врага в курс дела, переворачивается на спину, изгибает тело и, показав ярко окрашенный живот, замирает секунд на десять.Безлегочные лесные саламандры Северной Америки относятся к одному виду, а живут изолированно друг от друга. Внешне эти саламандры сильно отличаются. у одних — красные щеки, у других — красные лапы, третьи — полностью черные. Но ловят ли их птицы?В охотники выбрали голубых соек, вороньих дроздов и пересмешников. Перед началом охоты красные щеки некоторых саламандр покрыли черной краской и для сравнения вместе с лесными саламандрами выпустили саламандр, которых птицы обычно едят Самой непривлекательной дичью для птиц были саламандры с красными лапами. Второе место заняли саламандры с красными щеками. Для охотников не имело никакого значения, закрашены у них щеки или нет. Птицы все равно их опознавали. Всех остальных саламандр сойки дрозды и пересмешники ловили. У совершенно черных саламандр есть ядовитые железы, но эти саламандры видимо, менее вредны для птиц.Бесхвостые амфибии, как и хвостатые, обязательно предупреждают, что они несъедобны. Украшенная лягушка, раздувшись, демонстрирует широкие охристо-желтые полосы, охристо-желтая и ее маленькая головка. У красивой узкоротой квакши из Юго-Восточного Китая спина красно-коричневая, вдоль нее идут темные треугольники и пятна, а бедра спереди — от желтого до оранжево-красного цвета. Краснобрюхая жерлянка сверху невзрачная, зато лапы ее снизу и живот — ярко-оранжевые с синевато-черными пятнами. У желтобрюхой жерлянки, как видно из названия, краски несколько иные.Жерлянки, чтобы сообщить о своей несъедобности, не переворачиваются на спину. При опасности они выгибают ее, прижимают лапки к туловищу и приподнимают так, что, лежа на земле на брюшке, напоминают качалку. В этом положении часть яркой окраски живота и лапы прекрасно видны.У серых и зеленых жаб нет наряда, который бы означал «не тронь меня». Однако они ядовиты. Для тихоходных жаб яд — единственная защита. И около ушей у них возвышаются крупные выпуклые железы. Эти железы не окружены мышцами и могут выделить свой секрет, лишь если их сдавят. Железы около ушей не бездействуют в очень важное для жаб время: когда наступает зимняя спячка.Но жабы не ограничили себя двумя большими железами. На спине каждой жабы размещается множество мелких желез. Вокруг них — мешки из мышц. При Необходимости они выталкивают секрет наружу Задача больших желез: отравить врага, задача маленьких: отпугнуть его. Как только хищник дотронется до жабы железы ее спины мгновенно выделят вещества с резким специфическим запахом, невыносимо горького тошнотворного вкуса. Часто этого вполне достаточно для прекращения «поединка».Камышовая жаба, преследуемая врагом, источает запах, напоминающий запах жженого пороха. А чесночницу нарекли чесночницей за то, что жидкость, которая появляется из ее желез на коже, имеет запах чеснока.Если посадить в мешочек несколько краснобрюхих жерлянок, потрясти его, а потом понюхать — никакого запаха оттуда не донесется. Но очень скоро человек, который держит мешочек, и все, кто будут рядом, начнут чихать, из глаз их польются слезы. Зоологи, которые изучают жерлянок и причиняют им боль, когда метят их, каждый раз испытывают все это на себе. Иногда «простуда» заканчивается ознобом, головными болями.Жерлянки — самые ядовитые амфибии нашей страны. Но опасны ли они для человека? Опасны ли для человека другие наши амфибии? Опасны, если этот человек возьмет в рот жерлянку, жабу или саламандру и прижмет их зубами. Для остальных людей они совершенно безвредны. Однако так сказать про всех амфибий нельзя.В 1823 — 1824 годах капитан Британского флота Чарлз Стюарт Кочрейн провел свой отпуск в Колумбии. Пересекая пешком Западные Анды, он обратил внимание на лягушек, «которых называли rana de veneno («ядовитая лягушка» — по-испански) — длиной около трех дюймов, с желтой спинкой и очень крупными черными глазами». Позже в своей книге Кочрейн писал: «Те, кто использует (их) яд, ловят лягушек на деревьях и сажают их в пустое ведро, и кормят, пока не понадобится яд. Тогда они берут одно из этих несчастных созданий и просовывают заостренную палку ему в глотку так, чтобы она вышла через одну из задних лап. Такая пытка заставляет бедную лягушку очень сильно потеть, особенно на спине, которая покрывается белой пеной — это и есть самый сильный яд, который она может дать; в него они окунают концы стрел, и стрелы будут ядовиты целый год. Под белой пеной затем появляется желтое масло, его тоже аккуратно соскребают. Это масло сохраняет свою смертоносную силу 4 или 6 месяцев в зависимости от того, насколько хорошей (так они говорят) была лягушка. Таким способом от одной лягушки получают столько яда, что им можно обработать примерно 50 стрел».Северные индейцы чоко, жившие вдоль реки Сан-Хуан, о которых пишет Кочрейн, пользовались духовыми ружьями и отравляли свои охотничьи иголки ядом двуцветного листолаза, которого они называли «неара», и листолаза «кокой». Чтобы добыть яд, индейцы применяли и другой способ: держали лягушек около огня.Спустя почти сто пятьдесят лет американские ученые Чарлз У. Майерс и Джон У. Дэли приехали в места, описанные Кочрейном. Много южнее, на реке Сайха, тоже жили индейцы. Здесь и остановились Майерс и Дэли. Здесь увидели они необычных лягушек. Меньше спичечного коробка, они были или полностью золотисто-оранжевые, или светлые с зеленоватым металлическим отливом. Они встречались в холмистой местности около ручьев и сидели на земле или в нескольких сантиметрах над ней, на корнях деревьев. Ни разу не удалось найти их на стеблях растений.Большинство листолазов чрезвычайно скрытны и быстро прячутся при малейшем шорохе. Эти были неимоверно храбры. Когда их ловили, они просто прыгали, не делая никаких попыток спрятаться. Еще бы, они владеют самым смертоносным оружием. Не змеям, а им принадлежит пальма первенства в создании необыкновенного по действию яда. Их яд сильнее знаменитого кураре, он раз в двадцать сильнее яда листолазов с реки Сан-Хуан. До этих лягушек опасно даже дотрагиваться: яд легко проникает через поры кожи. А если совсем немного его попадет на открытую рану, смерть наступит от остановки сердца. Положение усугубляется тем, что эффективного противоядия не существует. Майерс и Дэли назвали новый вид «листолаз ужасный»Индейцы, живущие на реке Сайха, тоже пользуются духовыми трубками. Но особой мороки с добыванием яда у них нет. Они просто обтирают свои охотничьи иголки о спины листолазов ужасных.Железы, которые вырабатывают яд, разбросаны по всему телу листолаза и на поверхности кожи открываются микроскопическими порами. Но что произойдет, если хищник повредит тонкую кожу лягушки? Убьет ее собственный яд? Ничего подобного. Листолазы надежно защищены иммунитетом, их мышцы и нервы не реагируют на собственный яд. Иммунитет листолазам приобретать не надо, они появляются на свет уже с ним.Неара, кокой и листолаз ужасный — близкие родственники, они из семейства дендробатид. В нем примерно сто тридцать видов. И всех их можно увидеть только днем. Больше пятидесяти видов древолазов и еще два вида листолазов носят яркие, бросающиеся в глаза платья. Они или ядовиты, или выделения их желез по меньшей мере неприятны. Хищник, все же схвативший лягушку, ощущает в пасти сильное жжение или онемение и бросает добычу. Безобидные лягушки, живущие рядом с ядовитыми, решили воспользоваться этим. Они копируют наряды своих опасных соплеменниц. Однако как ни удивительно, ядовитые лягушки не застрахованы полностью от смерти. На них успешно охотятся пауки и змеи. Нашлась змея, для которой даже мелкие листолазы ужасные — обычное блюдо.Сколько лет живут у себя дома листолазы — не известно. Не известно, и сколько лет живут они в неволе, если они там, конечно, живут. А вот другие амфибии, поселившиеся в террариумах и аквариумах, достигают весьма почтенного возраста. Чесночница живет одиннадцать лет, шпорцевая лягушка — пятнадцать, травяная — восемнадцать, иглистый тритон — двадцать, квакша — двадцать два, огненная саламандра — двадцать четыре, японский тритон — двадцать пять, гребенчатый тритон — двадцать восемь, жерлянка — двадцать девять, серая жаба — тридцать шесть, исполинская саламандра — пятьдесят два года.В естественных условиях жизнь амфибий намного короче. Дальневосточные квакши доживают до шести лет, остромордые лягушки-самцы — до семи, самки — до девяти лет, молоазиатские лягушки — до восьми, прудовые — почти до девяти лет. Возраст краснобрюхих жерлянок — без малого одиннадцать лет, дальневосточных жерлянок — двенадцать. Долгожителям жерлянкам, возможно, не уступают серые жабы. А пока они занимают в нашей стране второе место. Выходит, что яд — надежное средство защиты? Надежное. Однако среди бесхвостых амфибий дольше всех — четырнадцать лет — живут хвостатые лягушки.