Вечный волк

16

— Я принципиально человек городской, — сообщила я Гуру, выловив на себе очередного клеща.

Белоснежный гигант был невероятно терпелив. Иногда казалось, что в его острых ушах беруши, и меня он не слушает. Мягкая шерсть, в которой я беспрерывно вычёсывала хвою и ветки, сияла на солнце. Тайга была глубокая, даже троп не было, не то что дорог.

Я оборачивалась, но мой маленький волчонок быстро уставал бегать за Высшими, поэтому чаще всего мой путь по глухим дебрям продолжался верхом на гиганте Гуру.

За нами, навьюченные сумками, шли серые оборотни. Между ними мелькала маленькая серая волчица Юли, она была, в отличие от меня, крепкой и быстрой, поэтому всю дорогу прибывала в волчьем обличье. Так она глушила свою тоску по родителям.

Другая тоскливая особа, болталась в одеяле у одного из крупных самцов на боку. Алёна так и не пришла в чувства и медленно умирала.

— А когда привал? — только и спросила я, как Гуру скинул меня со спины в мягкий мох и уронил на меня свою огромную лапу. Один из пальцев заткнул мне рот, и я настороженно замерла. Умеет Гуру сказать, что я его достала своим нытьём.

— Привал, — рыком сообщил он. — Сегодня ночью дойдём.

Он отошёл от меня даже не взглянув. Довела беднягу. Пусть знает, что мне не нравится этот поход на две недели по глухому лесу. И припасы уже подходили к концу.

Привал был организован не только для меня. Пока я быстро собирала костёр, который научилась разводить совсем недавно, Юля растянулась на зелёной кочке прямо на солнце. Виляя хвостом, в блаженстве, закрыла глаза.

А вот самцам силу девать было некуда и трое из них во главе с нашим Гуру отправились на охоту. Это надолго.

Мой талант был ещё полностью не изведан, но за глаза прозвище «Жар-птица» прикрепилось ко мне надёжно. Создавать огонь было легко, почти как плюнуть. Собираешь в ладонях всю свою внутреннюю силу, которая по температуре отличается от всего тела, поэтому и гонять её по членам и органам легко, потом «плюх» и зажглось.

Костёр вспыхнул, и я радостно, как будто впервые это увидела, побежала за котелком.

Зря Гуру расстраивался насчёт моего недовольства, ещё легко отделывался. Я не мылась две недели, волосы стали жирными, походный костюм цвета хаки попахивал дымом и потом. А в поход я ходила последний раз в начальной школе. Терпеть не могла лес с его насекомыми и страшными неизведанными глубинами. А ещё и Гуру намекнул, что когда он сделает дело, я буду с ним жить в лесу.

Размечтался.

Высшие пришли толстобрюхими. Насытились уже кем-то. Но мне принесли только двух зайцев. Я прикасаюсь к готовому мясу, это Гурьян знает, поэтому обернувшись в голого мужика, взял нож и стал разделывать и потрошить тушки.

Мы не разговаривали. Мне бы хотелось нежностей и ласки, но Гуру был напряжён. Если мы идём к Альфе, ему придётся отчитываться.

После вкусного обеда и кормёжки полудохлой волчицы в одеяле, я забралась обратно на своего белоснежного самца и вскоре уснула, удобно устроившись на мягкой тёплой шкуре. Я слышала его дыхание, как мирно стучит его сердце, и переливаются подо мной стальные мышцы.

— Ждёте здесь, — приказал Гурьян, и я проснулась от того, что мои ноги кто-то трогал.

Оборотни закинули рядом со мной одеяло, в котором лежала Алёна Ярославна. Нос её так и остался сухим, шерстью не обрастала. Дышала уже с трудом.

Мы пошагали дальше. В темноте светила полная луна, как яркий уличный фонарь освещала нам путь по протоптанной дорожке, искажала цвета, но всё было видно. Вышли на поле, окружённое высокими елями. Трава прошлогодняя была утоптана, а новая ещё только пробивалась.

Под холодным светом тёмными очертаниями вырисовывались постройки, колодец и добротный большой дом, в котором горели оконца. Происходящее было похоже на странный, сказочный сон. Вдобавок ночь выдалась тёплой.

Гуру прошёл мимо домика, напоминающего баньку, мимо старого загона и курятника. Остановился у входной двери в дом. Обернулся человеком.

— Ничего не бойся. Ничего не говори, — заросший бородой и волосами, попросил Гурьян. Он оставил одеяло на улице, взял на руки больную волчицу и вошёл в дом. Я следом за ним.

Горели свечи. Кругом. Их было много, освещали почти всё помещение. Над входом у высокого почти трёхметрового потолка была полка. Там сидели трое детей. Дети оборотней прятались за одеяло и сверкали жёлтыми глазами. Их ручки с коготками, их улыбки клыкастые. Они с любопытством наблюдали за нами.

Дальше была одна большая комната, условно разделённая на кухню и гостиную. Был стол вокруг которого семь стульев. Шесть заняты. На них сидели мужчины. Во главе стола сидел он-Альфа. Это был древний заросший седой бородой и космами старик. В просторной белой рубахе. Опирался на изогнутый деревянный посох и не смотрел на нас. Глаза его были закрыты.

Двое других сидели в камзолах. Самых настоящих! Один даже в белом парике восемнадцатого века. Другой оборотень имел свои чёрные кудри. Он единственный смущал меня своим пристальным взглядом. Глаза его жёлтые горели огнём, он вычищал кончиком ножа грязь из-под когтей.

Ещё двое похожие друг на друга напоминали мне картинки о советской власти. Кожаные плащи и фуражки. У одного на столе лежал маузер.

Лихо был мужчиной современным. Он сидел в деловом костюме и рубахе. Один его глаз был закрыт чёрной повязкой. Красивый мужчина, ещё и сделал так много для оборотней. Он настоящий король. Работа у него была нелёгкая, как у моего Гуру, но он с ней почти справился, ещё и позаботился о детях и своей волчице. Нил Ильич растопыренными пальцами проехался по богатой шевелюре и, запрокинув голову, вверх принюхался, чуть слышно простонал.

Гуру прошёл к широкой мощной кровати и скинул волчицу на неё.

— Ты смог привести её, — сказал Лихо. И голос у него красивый. Вообще Нил Ильич был очень мне симпатичен.

— Сомневался? — недовольно буркнул мой самец. Поманил меня рукой, я послушно подбежал на носочках.

Гурьян взял меня за руку и посадил на скамейку у окон. Там уже сидели три женщины. Одна под стать Альфе была косматая и седая, очень худая в рубахе до пят. Две других с толстыми косами сидели по обе стороны от старухи. Моложе выглядели, лет на тридцать, но одеты были также, как и старшая.

И меня в охотничьем костюме приставили к ним. Это было очень неудобно. Я не знала, стоит ли здороваться. Но волчицы на меня не смотрели, их голубые глаза были направлены на стол, где сидели семь Вечных волков.

Молчали. Долго молчали. Я уже начала елозить. Не могла я без движения, внутренний волчонок не позволял, да и побаивалась я тёток рядом.

Лихо встал с места и стал расхаживать от печки к столу и обратно.

— Мне не нравится, что ты молчишь, дед, — сказал он. — Вы не отберёте её у меня.

— Она тебя не примет, — констатировал Гурьян, что-то смахивая со старой столешницы.

— Я могу приручить…

— А ну, сел! Приручит он! — грозно заорала старуха. От её визгливого грозного голоса у меня сердце в пятки упало. Так орала на своих учеников моя учительница химии. Я даже украдкой посмотрела, не она ль часом в волчицу обернулась. Нет, вроде, это другая лютая зверюга.

— Молоком пахнет, — пошмыгала носом сидящая рядом со мной женщина. — От молочных волчат отодрали.

— Мёртв её муж. Она ради волчат жить не захотела, — ответил на претензию Гуру.

— А может выбора ей не оставили? — зарычала волчица, оголив клыки на моего самца.

Но Гуру мне почему-то защищать не хотелось. Я сидела в женской половине дома, и была со старухами заодно. К тому же я знала, что Девять просил Алёну детям вернуть. Она бы ожила, когда младенцев рядом подложили.

Мне от этих мыслей так стало тяжело, что чуть не заплакала. И вдруг почувствовала волну облегчения и даже радости. Главная старуха, накреняясь вперёд, положила костлявую руку с когтями, мне на колено.

— Спасибо, — вздохнула я.

— Волчонок говорит, приходил какой-то Девять просить, вернуть волчицу к потомству.

Я выпучила глаза и со страхом посмотрела на Гуру. Это я мысленно проболталась?

Опасный народ эти оборотни.

Старуха убрала от меня руку, забрав весь мой страх. Рядом с ней и двумя женщинами, мне вообще бояться нечего. В такой компании смерть не страшна.

— Девять ей не пара, — возмутился Лихо.

— Дело в волчатах! — крикнула тётка с другой стороны.

— Какие волчата, она модифицированная, — повысил голос мой вечно спокойный Гуру. — Лихо её вакциной обернул.

— Да хоть тиной оберни! Нельзя мать от детей отрывать! Хотя кому я говорю! Ни бабы ни детей.

— Но! — возмутилась я.

— Чщ-щ, — приложила палец к губам старуха. — Альфа говорить будет.

Опять воцарилась гробовая тишина.

Дед раскрыл горящие синие глаза и посмотрел на меня. Я думала с ума сойду. Подтянула к себе ноги и в испуге уставилась на деда.

— С моей парой что? — влез Лихо.

Альфа отвернулся от меня и покачал головой.

— Дед! Не примет она его. Дети не дадут! — кричала та, что обвиняла моего Груру. — Замучается девка! Кобелям только было б куда пихнуть!

— А ну, цыц! — закричал в белом парике.

— Рот закрыла, — приказал тот, что с маузером. Это был муж её.

Она закрыла, но все поняли, о чём речь.

Старуха с Альфой играли в «гляделки». Телепатически сообщались. И дед кивнул своей паре.

— Не плачьте девы, заберёт Лихо её волчат. Всех пришло время забирать. Жар-птица, — сказал Альфа, хриплым старческим голосом, опять глянув на меня. — Попросить хочешь. Просила у Львёнка*, чтобы посмотреть на меня.

Я хотела… но только тайно. Не думала, что вот так встречу их… Вечных. Просто я очень боялась за Гуру, сильно-сильно. Может, не надо нам больше убийствами и разборками заниматься?

— Будь, по-твоему. А работу его Злыдень доделает.

Чернокудрый вскинул бровь и покосился на меня.

— Тоже пару найдёт, — согласилась старуха.

И взгляд от меня высокий волк отвёл, на губах его появилась довольная улыбка.

— Оберни, — приказал Альфа Гурьяну.

Гуру явно не ожидал от меня таких просьб, был в приподнятом настроении. Встал и быстро подошёл к умирающей волчице. Откинул её заднюю лапу и вцепился клыками в сосок.

Он поставил Алёне метку. Волчица тяжело дышала, не оборачивалась в человека.

Никто ничего не говорил больше, Гурьян подошёл ко мне и, взяв за руку, потащил из дома.

Когда мы оказались на улице, я приникла к нему, приласкалась.

— Мы вернёмся в город? — тихо спросила я, когда мы удалялись от таинственного дома.

— Нет, — ответил Гуру, улыбался.

— Как нет? — испугалась я. — А где жить будем?

— В лесу. Я дом построил. Душ есть.

— Обнадёживает, — скривилась я и оглянулась, посмотрев на дом. Света в окошках не было.

— Скоро все оборотни в лес уйдут. Раз Злыдень в люди решил податься, дело будет решено быстро и кроваво.

______________

*Львёнок — так переводится имя Гурьян.