Я-то думала, что умру от горя, начну пить валерьянку и валидол. Ничего подобного. Уснула сразу после душа мёртвым сном. Проснулась ближе к обеду. В голове шуршало сено, во рту нагадили кошки, мышцы побаливали во всём теле. И никаких предположений, что вчера было. Но если принять происходящее за правду, то у меня три новости хорошая, плохая и ужасная.
Хорошая — Антрацит мёртв. Это значит, что во всех его конторах может сбиться работа, и коллекторы перестанут меня прессовать. А в лучшем варианте, так мы и не должны будем.
Плохая новость состояла в том, что я походу тронулась умом. Мне начало чудиться, что я теперь оборачиваюсь в волчицу и виноват в этом большой оборотень Гуру.
Ужасная новость, это то, что я скорей всего умом не тронулась, и всё так и есть
Пахло косметикой и моим гелем для душа. В моём халате на краю кровати сидела растрёпанная Иришка.
— Привет, Ир, — я ощупала под одеялом своё голое тело на предмет волосатостей и хвоста в частности. Ничего, гладенькая оказалась.
— Привет, Эль. Ты только не расстраивайся.
— Нет. Ира, ты меня ничем не удивишь, — я села, прикрываясь одеялом. В окно лил яркий солнечный свет, в квартире летал запах жареного сала. В доме Ерёменко, а она у нас к салу неровнодушна.
— Я вчера вызвала такси и приехала к вам ночевать. Думала, ты уже уехала, сразу за тобой и сбежала.
Помниться, она там неплохо зажигала с каким-то знакомым. Решила бросить и выспаться. Стареем.
— О, я вчера оттянулась, — кутаясь в одеяло, я подошла к своему комоду, извлекла домашний трикотаж серого цвета. Кофта и штаны были мне велики на четыре размера.
— Я у вас ночевала, — мялась Ира, — и спала с Юрой.
При этих словах она зажмурилась. Не понятно чего ожидая.
Виновник таких переживаний сидел на коляске прямо в коридоре, был виден в приоткрытую дверь, и на лице его отобразилось мстительное выражение. Вроде как, не упустил шанс и сделал мне втык.
— Зачем? — шептала я. — Если ты его бросишь, он умрёт.
— Я не брошу его! — шипела Ира, подняв на меня почти честные глаза. — Я боялась, что ты рассердишься.
— Почему?
Не хватало ещё, чтобы Юра всем растрепал, что мы бывшие любовники.
— Я не претендую на вашу жилплощадь.
— Глупая, — рассмеялась я и обняла её. — Пошли завтракать.
Батон был разрезан пополам, и палка колбасы тоже. Всё сложено в бутерброд, сверху яичница на сале. Полив горчицей, кетчупом и майонезом свой завтрак, я стала активно его поглощать. Запивая чаем.
— А молока у нас нет? — Жевала я, оглядываясь по сторонам.
Ирка имела оторопелое выражение лица, Юрик вообще побледнел. Я на диетах месяцами сидела, а тут поглощаю всё, что есть.
— Ты же не пьёшь молоко, — ошарашенно отозвался он.
— Теперь пью, — я замурлыкала, танцуя. Съедала свой обед. — Слышите? Ира тебе звонят.
Иришка прислушалась, пошла, проверить сумку.
Он смотрел на меня пристально. В его глазах выражалось недовольство, злоба и укор. И тогда я посмотрела в ответ. Недовольно с омерзением. Он не выдержал, и уехал с кухни.
Иришка прибежала, сунула мне свою трубку.
— Работодатели, — шепнула она.
Я быстро прожевала и, взяв телефон, ответила.
— Здравствуйте, Нинель Николаевна, — поздоровался приятный молодой голос. — У нас вакансия секретаря свободна.
— И я свободна, — ответила, украдкой попивая чай.
— Сегодня сможете подъехать?
— Уже обед.
— Мы круглосуточно работаем.
— Тогда нет проблем, диктуйте адрес.
Люблю начинать жизнь с начала. Мне казалось, что все приключения позади, что теперь жизнь устаканится. Гуру с клубом «Антрацит» остались, как пьяное воспоминание. Прошлая работа осталась в прошлом. Я порхала по комнатам, собирая свои вещи. Сумка с документами была на месте, а вот телефон пропал без вести прошлой ночью. Старой одежды у меня больше не осталось, всё было в клочья истерзано за сутки, поэтому наспех погладила своё великолепное хлопковое платье, с которым были связаны самые лучшие воспоминания.
Парочка внимательно следила за мной. И мне казалось, мама с папой провожают меня в школу. Иришка улыбалась, поправляя волосы в небрежном пучке, а хмурый Юра старался прожечь недовольным взглядом. Я никогда не вернусь к нему. И постараюсь забыть. Завтра сниму квартиру и съеду. Хватит мне его долгов, его проблем, его агрессивных претензий.
На такси я доехала очень быстро. Офис фирмы располагался в отдельно стоящим здании исторического центра. В два этажа, со стенами в метр и маленькими окошками. Это было охранное предприятие под названием «Волот». Во дворе стояло четыре машины: два дорогих внедорожника и два представительского класса. Все чёрные с затемнёнными окнами. И тут я вспомнила, ту самую машину, что ждала меня у полицейского участка.
Меня не обманешь, я всё прекрасно помню.
А таксист уже уехал. Я осталась стоять у машин и посмотрела с тоской на ворота, что были открыты и вели на пешеходную дорожку.
— Добрый день, — крикнул мне мужчина в чёрном камуфляже, появившись в узкой двери здания. Ох, не любила я в последнее время мужчин в камуфляжах. Тем более охранников. — Проходите. Вы же Нинель Николаевна?
Я оглянулась. До людей рукой подать, а мужик так быстро нарисовался возле меня, что я опешила, испуганно на него уставилась.
— Что-то не так? — он посмотрел в сторону ворот, куда я с такой надеждой поглядывала.
В ворота въехала пятая машина чёрный джип с рекламной надписью охранной фирмы по всей длине. Она остановилась рядом с нами.
С заднего сидения вылез Гурьян. Не такой белый и страшный, как ночью, когда он грыз волчий народ. Сейчас он был прекрасен и брутален с доброжелательной улыбкой на лице. Белая рубаха, как тогда в купе, была расстёгнута, и блестела на солнце золотая цепь. Я вздрогнула, и тело заныло, уже хотело к нему на встречу податься, но разум холодный остановил безобразие.
Было желание броситься к нему на шею и расцеловать, поблагодарить за спасение. Внутри волчица вся извилась от радости и счастья. Но я же женщина до мозга костей, поэтому с криками:
— Что ты сделал со мной, животное?! — накинулась на Гурьяна и начала колотить его сумкой, а потом кулаками.
Мужчина понуро втянул голову в плечи и, щуря один глаз, схватил мои руки, в миг обезоружив.
Я стояла, уткнутая в его плечо, и чуть не разрыдалась. Опять не понятно почему. Толи от счастья, толи от того, что слабая, и не могу за себя постоять. Чувства все перемешались. Запах его дурманил. Его сила и мощь с ума сводили. Именно в тот момент, когда его горячая ладонь легла на мой затылок и прижала меня крепче к пиджаку, под которым широкие плечи, я поняла, что запуталась и не знаю, что делать.
Он отступил и заглянул мне в глаза.
Лёгкий весенний ветерок шевелил волосы, выпавшие из моего пучка, и приходилось их убирать пальцами. И мужчина-хищник следил за каждым моим движением. И, несмотря на яркое солнце, зрачок в его ледяных, кровожадных глазах расширялся, и радужка темнела от стального цвета к глубокому серому, цвета хмурого неба. Сбивалось его дыхание, и я видела, как быстро вздымается его грудь, неспособная в данный момент, сделать глубокий вдох. Его грубые пальцы, пытались помочь выловить непослушные пряди, чуть касались кожи на моём лице. Я, как призрак, в существование которого он верил с трудом.
Я большая девочка, похоже, Гуру втюрился, стабильно так и основательно. А это значит, я попала.
— Своей сделал, — наконец-то ответил он. — Будет тяжело, но ты привыкнешь.
Он резко уложил мне руку на талию и потащил в сторону здания, иногда приподнимая над землёй, когда я запиналась или не поспевала за его шагом.
— Я на работу пришла устраиваться.
— Я в курсе, вот тут у нас предприятие, — он привёл меня на первый этаж, но не выпустил к столам, заваленным бумагами.
Внутри сидели четыре здоровых бойца и девчонка лет пятнадцати в сером платье с белым воротником. Я с трудом её узнала, но это была Юля. Связной, что приезжала ко мне недавно за флэшкой.
— Это же…
— Она. Какое счастье, что ты, такая полезная, оказалась ещё и парой мне, — Гурьян тащил меня наверх по старинной лестнице.
— Куда ты меня ведёшь? — испугалась я.
— К себе в логово тащу, — он рассмеялся, когда я попыталась вырваться, испытав лёгкий страх. А когда я стала серьёзно сопротивляться, огрызаясь, остановился. Мы уже достигли второго этажа. Там было три двери, как на обычной лестничной площадке. Двери были монументальные из дерева, с резьбой и лакированы жёлто-красным лаком. — Чулочек, ты что? Я тебе зла не желаю. Чего трясёшься?
— Отпусти меня. Я не хочу…
— Я хотел тебя солониной угостить.
М-м-м, солонина!
— Сам ешь без меня!
— А как же телесные утехи? — он проехался по моей шее губами, задев грубой щетиной.
По телу побежала приятная дрожь, меня несло ему навстречу.
— Сам утешайся!
— Понять тебя сложно. Думаешь одно, говоришь другое, — расстроился Гуру и, открыв дверь своей квартиры, насильно затолкал меня внутрь.