Ведьма

— Через два дня хранитель сложит свои обязанности и ты вновь сможешь рассчитывать лишь на себя, — повторил он уже указанные сегодня слова.

— Я прожила так двадцать лет своей жизни, — отбросив иронию, напомнила я ему.

— Ты не была ведьмой, — мягко произнёс Искимертад, но пояснять не стал.

— Я не останусь здесь. С тобой, — мне хотелось, чтобы он понял поэтому я не открывала от Искимертада пристального взгляда.

— Даже не сомневался, — фыркнул он и остановился. Оказалось, что танец закончился. — Для этого ты слишком боишься! — развернувшись, оставляя меня в совершеннейшей расстерянности посреди зала, он направился к выходу из зала.

— Я не боюсь тебя! — бросила ему в спину, заставив застыть всех, кто слышал мои слова.

— Разве я сказал, что меня? — обернувшись, Искимертад смерил меня нечитаемым взглядом и оставил зал.

Мне бы хотелось по-настоящему быть гордой и независимой, такой, какой я выглядела для приглашённых гостей, но танго с Дамиром, вальс с Кимом и его последующий уход заставляли чувствовать себя виноватой поэтому, подойдя к заставленному бокалами столу, я плюнула на осторожность и взяла виски, последовав примеру бабушки. Может и правда поможет? Кстати, где она сама?

— Прости, милая, я просчиталась, — появившись за моей спиной, бабушка забрала бокал, который я не успела поднести ко рту, — десяти лет у тебя не будет. Удивительно, как они год-то продержались!

— Верни, — попросила её, но бабушка уже ополовинила стакан.

— Алечка, поверь опытной ведьме, — она окинула прищуренным взглядом гостей, — это — последнее что тебе сейчас надо.

— Может быть, — не став спорить, я подняла взгляд на потолок, впервые заметив что он испещрён руническими символами так, что не оставалось свободного места. Защита, усиление, перемещение, проявление и многое другое, в том числе и руны, мне неизвестные.

— Здравствуйте, Малика! — меньше всего сейчас я нуждалась в общении и новых знакомствах, но, всё же опустила взгляд на стоящего передо мной высокого мужчину, с тёмными волосами, серьёзным взглядом и… рогами, кончики которых виднелись над пышной шевелюрой. Засмотревшись на них, я как-то упустила из вида чёрную кожу и светящиеся глаза чёрта, самого настоящего, того, с которым бабушка наотрез отказалась меня знакомить, аргументируя это их дурными привычками и развязным поведением, но, глядя на конкретно этого, мне не очень в это верилось. — Меня зовут Эргат Тар и мне очень приятно с вами познакомиться! — Эргат склонился, целуя мою руку.

— Это взаимно… — стоило заранее подумать как обращаться к присутствующим хотя бы потому, что вряд ли в этом случае подходит стандартное «господин», но Тар решил эту дилемму за меня.

— Просто Эргат, повелительница, — повелительница, значит… Кажется, демону остаётся жить всё меньше и меньше! Он собирался подарить мне жизнь? Так я с радостью её отниму! — Я сказал что-то не то? — мой взгляд не отличался счастьем и радостью, и Эргат ожидаемо принял это на свой счёт.

— Всё в порядке, Эргат!

— У вас глаза светятся, повелительница, — с явной опаской заметил он, притом, что опасаться стоило бы мне, но это сложно выполнить, чувствуя как всё внутри закипает от гнева.

— Со мной бывает, — кивнув, я всё же взяла виски, сделав приличный глоток. Горло и пищевод обожгло огнём, а масштаб возникших проблем не уменьшился, наоборот, принимая всё более и более внушительные размеры.

Пока я топила тоску в виски, Эргат как-то совершенно незаметно растворился в толпе, но мне было откровенно не до этого. Пусть бабушка не врала, говоря о том, что выкинул этим вечером Искимертад, но и не сказала всей правды, хотя, надо признать, её версия была мне больше по душе, ведь, если прекратить отбрыкиваться от правды всеми руками и ногами, выходит, что демон обозначил меня не любовницей, а… невестой?!

Всё же бабушка была права и мне не стоило налегать на крепкий алкоголь, потому что стоило Дамиру появиться рядом, как я обратилась к нему с просьбой.

— Женись на мне! — Искимертад сказал чистую правду — сегодня я была настолько ослепительна, что перехватывало дыхание и это должно было стать дополнительным аргументом к моему предложению, но… Чего ожидает влюблённая ведьма, предлагая подобное избраннику? Сложно сказать, но точно не снисходительного взгляда и сочувствующего тона.

— Малика, виски это не твоё! — Дамир приобнял меня за талию, но в этот раз номер не прошёл — бабочки в животе, заметно опоённые алкоголем, вместо того, чтобы радостно запорхать, зло вскинулись и я вместе с ними.

— Знаешь что, хр-ранитель, — с прищуром начала я, но меня нагло перебили.

— Алечка, сегодня был непростой вечер, — бабушкина улыбка сквозила фальшью, — ты устала. Давай Демиурат проводит тебя в спальню?

— Лучше найди для этой благородной цели Искимертада, — запальчиво предложила я, чувствуя, как кружится мир вокруг, — он точно не откажется вновь там оказаться! — прозвучало более, чем двусмысленно, но ни бабушка, ни Дамир не отреагировали на мой вызывающий тон и это обидело вдвойне ведь от хранителя, которого я искренне считала любовью всей моей жизни, я ожидала совершенно другого.

— Он сейчас занят, — по-доброму, словно с ребёнком, говорила она, — а одна ты не дойдёшь.

— Леший с вами, — меня замутило и, несмотря бушующий в крови алкоголь, я понимала, что бабушка права и сегодня вечер для меня окончен. Именно поэтому я положила ладонь на руку Дамира, позволяя провести себя через толпу гостей. Правда, стоило нам выйти за дверь и я начала падать, погружаясь во тьму.

Глава 27

— Как ты? — сознание вернулось ко мне на пороге собственной спальни, заставив даже затуманенный алкоголем разум задуматься о том, откуда Дамиру известно расположение комнат в доме демона. Облокотившись на подушки, я изучала сидящего на краю мужчину.

— Нормально, — сейчас главным было перетереть следующие полчаса тошноты и медленное глубокое дыхание очень хорошо этому способствовало. — Сорвалась, со всеми бывает.

— Что так вывело тебя из себя? — Дамир перекинул на кровать свисающий до пола длинный шлейф платья.

— Неважно, — есть ли смысл объяснять что-то тому, чья насмешка в ответ на мою искренность ударила гораздо больнее всех надуманных притязаний Искимертада? — Лучше расскажи, что за пророчество такое тебе сделали? — спросив, меньше всего я ожидала прямого ответа.

— Рождённая в декаду, она станет светом, — без перехода начал цитировать он, заставив всю меня обратиться в слух. — Успей. Спаси ей жизнь и обретёшь покой, который давно ищешь, — несколько минут в молчании оказались бессмысленными.

— И это всё? — сдержать смешок не удалось, как и проигнорировать его неприятный взгляд, неожиданно заставивший меня напрячься. Очень хотелось перевести тему, разбить стену, вмиг возникшую между нами, но себя не переделать и сейчас я остро ощутила разницу между собой и Дамиром — несмотря на его вид, буквально кричащий о том, что это для него поистине важно, даже находясь на грани безумия и отчаяния, я никогда бы не доверила свою судьбу словам какой-то старухи, будь она хоть трижды пророком. Первое, что я уяснила как только начала постигать премудрости ведьминского колдовства — пророчества точно не моя стезя. Раз за разом в попытках что-то напророчить или слыша чужие изречения меня пробивало на смех, а в голове сразу возникала вся сага о Гарри Поттере в быстрой перемотке. — Это же совершеннейшая чушь!

— Именно поэтому я не хотел затрагивать эту тему ближайшие пару сотен лет, — впервые с момента знакомства в его голосе послышался металл и, встав, Дамир задумчиво прошёлся до окна. — В силу возраста ты не способна принять его на веру, но, — он повернулся, не отрывая от меня пронзительного взгляда, — когда живёшь столько, сколько я, без надежды на обретение покоя, начинаешь хвататься за пророчества, как за единственный шанс на счастливый конец.

— Ты поэтому появился так рано в тот день? — в моей голове начал складываться очень интересный пазл и то, чем он становился, мне не нравилось также, как Дамиру мои вопросы.

— С того момента, как услышал предсказание, я следил за каждой обнаруженной ведьмой, в надежде, что рано или поздно найду ту самую и я нашёл! — последние пары алкоголя выветрились из моей головы, стоило мне увидеть его взгляд с опасным прищуром, и по всему выходило что опасным именно для меня. Неужели мне опять не повезло и он оказался совсем не тем, кем я его считала?! Похоже, стоило всё же послушать бабушку или тот же Ковен, имевший гораздо больше опыта в общении с хранителями.

— Вряд ли я умерла бы без твоего вмешательства, — поднявшись, попутно проклиная неудачную попытку напиться из-за мгновенно возникшего головокружения, я сделала нетвёрдый шаг, одной рукой опираясь о стену. Мне и правда было нехорошо, но гораздо лучше, чем я стремилась показать Дамиру. В самом крайнем случае у меня будет пара секунд чтобы скрыться в ванной и вызвать бабушку. В ситуации, близкой к критической, у меня не возникло даже сомнений в том, как действовать дальше.

— Я не был бы в этом так уверен! — Дамир хотел добавить что-то ещё, откровенно пугая меня жадностью во всей позе — в напряжённых плечах, нахмуренных бровях и в том, как перенёс вес с одной ноги на другую, казалось бы едва заметно, но мне показалось для того, чтобы в случае чего было удобнее меня хватать. Боже, что происходит в моей жизни?! Откуда эта маниакальность в том, кого, как я думала, искренне любила? Почему с моих глаз словно в один миг спала пелена, мешающая ясно думать?

— Зато я был, — с насмешливой улыбкой сообщил Искимертад, стоя в дверном проёме, и лишний раз убеждая меня в том, что это не спальня, а проходной двор. — Можешь не считать себя спасителем, потому что в данном конкретном случае им стал я, да и Малику ты заберёшь только через мой труп, — не было ни бахвальства, ни позёрства, но в том, насколько буднично это прозвучало, присутствовала какая-то обречённость. Впрочем, меня волновал несколько другой вопрос.

— Ты ничего не понимаешь, демон! — Дамир был спокоен, как скала, и только сейчас я обратила внимание на то, что всё же он значительно старше Искимертада, однако, это меньше всего волновало последнего. — Всё уже предрешено и твоё стремление добиться взаимности выглядит нелепо и жалко.

— Может быть, — не стал спорить Искимертад и в его уверенности мне почудился подвох. Он остановился за моей спиной и мне сразу стало спокойнее. Пусть он властный, самоуверенный и вечно насмешливый тип, не делающий ничего просто так, но в свете открывшейся информации его мотивы были мне гораздо понятнее, чем причины, по которым Дамир весь этот год был рядом. — Тогда почему ты не скажешь ей правду?

— Я вам не мешаю?! — не выдержала я, раздражённо переводя взгляд с одного на другого. Платье, итак держащееся на плечах, кажется, исключительно за счёт магии сползло ещё ниже, стоило мне только обвести рукой комнату. — Что здесь вообще происходит?

— Видишь ли, ведьмочка, — засунув руки в карманы, ехидно начал демон, — наш общий знакомый…

— Я могу заставить тебя замолчать, — перебил Дамир, одним этим вызвав во мне страстное желание узнать, что ещё было не так в наших отношениях. Взгляд, которым он окинул Кима и то, что он вновь переменил позу, совершенно однозначно готовясь к атаке, не внушало надежды, что всё обойдётся миром. Я не была первоклассным бойцом, точнее, вообще никаким не была, но кое-что мне рассказала бабушка, а простейшие основы показал Димка, надеясь что однажды это спасёт мне жизнь.

— Не на моей территории, — уничижительно усмехнулся Ким и продолжил развеивать мои глупые девичьи грёзы. — Деамиурату больше, чем кому бы то ни было известно об особой уязвимости ведьм, находящихся на грани своего двадцатилетия, не правда ли, хранитель? — вопрос был явно риторическим. — Вспомни, ведьмочка, что именно он тебе сказал в тот день?

— Издеваешься? — именно в этот момент мне стало ужасно досадно, что я не ушла вместе с бабушкой. Пусть бы в своих претензиях друг к другу они разбирались без меня.

— Уверен, ты сможешь! — весело подмигнул мне Ким. — Просто вспомни.

Всё, что я помнила — взрыв, удар и вопрос Дамира, но вряд ли он просит вспомнить именно это. Что-то тревожным звоночком маячило на границе сознание, но стоило мне сосредоточиться и мысль пропадала.

— Чтобы вас гаки сожрали! — чувствуя усиливающуюся головную боль я села на край кровати, сжимая голову руками. Что-то надвигалось из глубин сознания и точно не сулило мне ничего хорошего, но прекратить всё это я уже не могла. Призыв Кима: «Вспомни», и его уверенность в моих способностях стали спусковым крючком, после которого уже не было пути обратно.

— Малика, — ласково позвал Дамир, кажется, даже протянув ко мне руку.

— Не приближайся! — выбросив ладонь, мне удалось поставить защиту, но лишь с одной стороны, потому что в следующее мгновение мой череп словно раскололся, причиняя адскую боль. Кажется, я закричала.

— Потерпи, ведьмочка, — чужой шёпот раздражал, но следом за ним прохладные пальцы коснулись висков. — Сейчас станет легче, — обещание, ставшее последним в моей жизни. Разрывающая внутренности боль заставила выгнуться дугой на широкой постели, возвращая в воспоминания того дня.

Путешествие по собственной памяти стало самым незабываемым из всего, что случилось со мной за этот год. Туман окутывал меня до пояса, настолько плотный, что не позволял рассмотреть ноги, но, попробовав коснуться его, я ощутила лишь влажный след на ладони. Вокруг мелькали лица, то тут, то там — бабушка, Димка, мама с Тимом и, конечно Ким с Дамиром. При имени последнего что-то кольнуло внутри, но тут же пропало, а прямо передо мной возникло лицо того самого инквизитора с гранатой.

— Я счастлив вернуться к братьям, отняв жизнь у исчадия Ада! — сделав шаг, я оказалась стоящей чуть позади себя настоящей. Очень неприятное ощущение.

— Малика! — обернувшись, вдалеке я видела его отчаянный рывок, но даже демону было мало нескольких долей секунд.

Вот падает снаряд, откуда-то сбоку на меня бросается Деамиурат, сбивая с ног и мгновением позже придавливает к земле моё полубессознательное тело.

Вот оно!

— Ex aspectu nascitur amor!* — шёпот на грани слышимости и едва уловимое движение рукой, но сейчас мне видно как от его пальцев отрываются светлые искры, целенаправленно проникавшие в глаза, рот и уши. Меня опять затошнило!

— Чёрт! — я-прошлая очнулась и меня вновь выбросило в туман.

Как. Он. Посмел?!

Ярость клокотала внутри, требуя дать ей выход. Обещая, что стоит только довериться собственной силе и хранитель пожалеет, что появился на свет!

Пусти…

Вкрадчивый голос в голове и я закрываю глаза, пытаясь сдержать рвущуюся наружу мощь.

Я — это ты…

Меня рвёт на части собственная магия и упёртость. Больно, но не так, как тогда, когда я осознала, что хранитель хотел лишь использовать меня в своих целях.

Прими…

Мне не хватает последнего, крошечного усилия воли, чтобы усмирить то, что древнее и во много раз сильнее меня.

Мы — едины…

И я распахиваю глаза, зная, что сейчас в этом доме нет никого, могущественнее меня. Инициированной тёмной ведьмы.

——

* — От взгляда рождается любовь. Эразм Роттердамский, «Пословицы».

Глава 28

— Ты! — один взгляд на хранителя приводит меня в неистовство. — Уничтожу! — рванувшись из рук Кима, я поднялась над полом.

Кто я? Студентка, любимая дочь, сестра и внучка? Больше нет! Сейчас я — взбешённая потомственная ведьма Малика Виарова, инициированная подлостью и собирающаяся жестоко за это отплатить!

— Если ты, блудоум королобый, сделал это специально… — меня не волновали ни звук открывающейся двери, ни бабушкино раздражение, ни её судорожный вздох при виде меня. В отличие от заклинаний, ни одно из которых не достигло цели, словно мой щит рассеивал их, защищая теперь не меня, а хранителя. Моя защита не могла стать непроницаемой с обеих сторон! Уже как минимум трижды я должна была в него попасть! Как такое вообще может быть? Тем более, что сам хранитель не двигался с места, смотря на меня пустым взглядом. Безнадёжным.

— Малика! — меня крепко обхватили со спины, прижав руки к бокам и мешая бросить приготовленное заклинание, на этот раз безусловно смертельное, заставляя брыкаться, пытаясь попасть Киму хотя бы по ноге. — Успокойся! — он силой спустил меня вниз.

— Успокойся?! — голос сорвался на ультразвук, но не это заставило меня застыть, а то, что призыв был произнесён именно им. — Этот, — у меня даже слова подходящего не было, — влюбил меня в себя просто потому, что какая-то имбецилка предсказала ему любовь до гроба! Не дав и секунды на размышление, превратил мои мозги в кашу из-за одного своего желания! И после этого ты требуешь от меня спокойствия?! — развернувшись, я взглянула в его глаза, впервые ощутив себя с ним на равных. — А ты бы успокоился, верховный демон третьего круга? Простил пелену розового тумана, путающего мысли? Забыл радость встреч, тепло рук и эйфорию от поцелуев, оказавшихся насквозь прогнившими? — взгляд, полыхнувший бешенством от одного моего упоминания о времени, проведённом с хранителем, говорил совсем не о том, чего он пытался требовать от меня. Могу поклясться силой, что Ким с большим удовольствием собственноручно уничтожил бы хранителя, если бы не был занят мной.

— Ты не сможешь его убить, — при первом звуке этого голоса, я дёрнулась, судорожно озираясь в поисках его источника, — он — хранитель, — мой единственный безусловный друг стоял в двух шагах от бессильно прислонившейся к косяку бабушки, — бессмертное существо до того момента, пока не встретит свою любовь.

— Дима! — прошептала я, обмякая на руках Кима. — Димочка, забери меня отсюда! Пожалуйста! — зная, что ради меня он горы свернёт, я не поверила, увидев как он отрицательно качает головой. — Дим? — чувствуя, как перехватывает дыхание, позвала я.

— Ты прошла инициацию, сама, без помощи, на одних эмоциях, — только сейчас я поняла что он представляет собой всего лишь полупрозрачный силуэт, находясь где-то очень далеко от меня, — и должна провести сутки в том месте, где это случилось. Ты знаешь правила, Малика! — у меня потемнело в глазах. Желая лишь одного — оказаться как можно дальше от всех, я поставила себя в условия, когда сама сила не позволит мне покинуть пределы этого дома. Я не видела, но чувствовала как меня окутало радостно лизнувшее ладони тёмное пламя, искры от которого мгновенно подпалили покрывало, поднимаясь чёрным пламенем по столбам кровати.

— Ненавижу! — выдохнула, сделав два порывистых шага, но наткнулась на испуганный бабушкин взгляд. В глубине её зрачков отражалась я — с неестественно яркими светящимися зелёными глазами, взметающимися от порывов несуществующего ветра волосами и в платье рубинового цвета с отделкой из невесомого ажурного кружева, которое выбрал для меня Ким. Она действительно меня боялась!

И тем сильнее был контраст, стоило мне взглянуть на демона. Смотрящего на меня с неприкрытым искренним восторгом, впервые не скрывающего за вечной иронией ни единой мысли и совсем не беспокоящегося о сохранности собственного дома, разнести который я могла одним неосторожным движением ладони. Изучающе склонив голову, я настороженно наблюдала за его приближением, но почему-то не возразила, когда он меня обнял.

— Хранителю придётся пожалеть! — пообещал Ким и коснулся моих губ лёгким поцелуем.

— Эта театральщина была обязательна? — недовольно поинтересовалась Абигалина Рамитриевна, глядя как он бережно укладывал Малику в своей спальне. — Нельзя было сразу её усмирить?

— И пропустить такое зрелище? — не говорить ведь, что при виде ведьмочки, хотя теперь уже инициированной тёмной ведьмы, у него банально перехватило дыхание и первые несколько мгновений он, прожжённый семисотлетний демон, просто стоял и любовался Маликой в самом лучшем из её воплощений.

— Она могла выгореть, бредкий ты туес! — по-стариковски всплеснув руками и, не в силах удержаться пока он закрывал дверь спальни, она последний раз оглядела Малику тревожным взглядом.

— Не в моём присутствии, — это заявление не было бравадой и ей это было известно не хуже него.

— Где этот выпороток из высших сфер? — презрительно обронила Абигалина Рамитриевна, пытаясь сделать вид, что этот вопрос её совершенно не интересует.

— Оплакивает очередную потерянную ведьму в столовой, — он сел с другой стороны от неё за накрытый кофейный столик, — хотите завершить то, что не удалось вашей внучке?

— Почему он всё ещё здесь? — кажется, ведьма с трудом удержалась от того, чтобы не грохнуть кулаком по столу.

— Спросите у него, — дав совет, отдающий откровенной грубостью, Искимертад проигнорировал поджавшую губы ведьму.

Сейчас ему было откровенно наплевать и на неё, и на пытающегося спиться хранителя. Все его мысли и стремления сосредоточились вокруг девушки, лежащей в его спальне. Он слышал как она дышит, видел, как приподнимается грудь, обтянутая красным шёлком, и чувствовал самую настоящую физическую боль от того, что находится слишком далеко. Его тянуло к ней так, словно сами норны связали их своими нитями, и этот год, когда он вынужден был наблюдать за её сближением с Деамиуратом, стал самым тяжёлым в его долгой жизни! Гораздо легче было сотни и тысячи раз сражаться в Яме с лучшими из лучших, претендующих на его место, чем знать обо всём, что происходило между Маликой и хранителем, или даже просто сидеть с тысячелетней ведьмой и разводить пустые разговоры, зная, что единственная, ради кого стоит жить, отделена от него одной тонкой стеной.

— Почему ты не сказал о привороте раньше? — кажется, уже не в первый раз спросила Абигалина Рамитриевна и в глазах старой ведьмы он мог прекрасно различить собственный диагноз.

— Потому что это не совсем приворот, — едва поморщившись от того, что приходится объяснять, отметил Искимертад. Торопиться им было некуда и в гостиной, где они расположились воцарилась тишина, но уютной её бы не назвал и сам Вершитель судеб. Кофе, к которому Искимертад пристрастился в Среднем мире, не помогало и через мгновение на столике возникла бутылка отменного инкубского виски. Абигалина Рамитриевна бросила на него уважительный взгляд и с удовольствием принюхалась к содержимому своего бокала. — Что действует на ведьм на грани двадцатилетия? — наконец, спросил он у неё.

Глава 29

— До сегодняшнего вечера я искренне считала что ничего! — раздражённо фыркнула она и сделала глоток. — Где ты его взял? — стоило взять на заметку, чем можно задобрить старую ведьму, впрочем, Искимертад не знал никого, кто бы отказался от высококлассного крепкого алкоголя.

— У меня свои пути, — самодовольная улыбка сама возникла на его губах, наконец, делая его истинным демоном не только по сути, но и по виду. — В какой-то мере вы правы, но то, что сделал Деамиурат не было ни заговором, ни приворотом, ни заклинанием и даже никаких зелий он не использовал.

— Но как ты умудрился об этом узнать? — разом опустошив половину бокала, спросила ведьма и Искимертад собственноручно налил ей ещё. — Почему не сказал мне?

— Абигалина Рамитриевна, вы не появлялись в собственном поместье уже больше пяти сотен лет, и, в целом, в Нижнем мире вы — гость нечастый, так что присказку о безумном хранителе вам знать просто неоткуда.

— Безумном? Только не говори… — начала она, но он её перебил.

— Хранители — бессмертны и их не так уж много, но всё же достаточно для того, чтобы остальные узнали главную цель их жизни, — как же приятно знать, что осведомлён лучше тысячелетней ведьмы! Абигалина Рамитриевна понимала эти игры не хуже него, раздражённо хмурясь от необходимости вытягивать из него ответы, но для Искимертада всё разом потеряло значение, когда Малика судорожно вздохнула во сне и перевернулась на бок, положив руку под подушку.

— Каково это, — враз став ехидной, начала ведьма, когда он вновь сфокусировал на ней взгляд, отыгрываясь за недомолвки, — ощущать себя одним из сильнейших демонов Нижнего мира и при этом ловить каждый вздох строптивой девчонки? — она сильно ошиблась, если этим надеялась сбить его с толку.

— Никогда не чувствовал себя лучше, — и в этот раз победа осталась за ним, ведь меньше всего она ожидала, что он признает своё безоговорочное поражение, скрывая многозначительную полуулыбку за бокалом с виски. Малика любит свою семью, а ему ничего не стоит расположить их к себе. — Они хотят стать смертными! — без перехода сообщил он.

— Что? — от подобных откровений ведьма поперхнулась алкоголем. — На кой чёрт им это надо?

— У хранителей существует красивая легенда о том, что один из них влюбился в смертную девушку, а когда добился взаимности, потерял бессмертие и возможность защищать ведьм.

— Демон, ты серьёзно? — не скрывая откровенного скепсиса осведомилась она.

— Более чем, — безжизненным голосом откликнулся хранитель, меньше всего ожидая, что Искимертад молча материализует третье кресло.

— С алкоголем не срослось? — понимающе хмыкнул он. Весь идиотизм ситуации заключался в том, что всем им прекрасны были известны прописные истины — чем больше сила, тем меньшие у тебя шансы на то, чтобы впасть в забытьё. Наркотики, алкоголь, таблетки? Не поможет ничего, поэтому-то они и пили виски, словно компот, получая удовлетворения лишь от терпкого вкуса.

— Чёрт верёвочный! — Искимертад давно заметил, что ведьмы возраста Абигалины Рамитриевны в моменты сильного волнения постоянно срывались на свой родной язык, тот, что впитали с молоком матери. Однажды, при очередной неприятности с Ковеном, которую пришлось улаживать ему лично, одна из них, казалось бы рассыпающаяся на глазах ведьма, выдала настолько витиеватый монолог на иврите, что он с трудом удержался от записи, потому что цензурными в её речи были лишь местоимения.

— По факту всё было несколько иначе, — продолжил рассказывать Искимертад, — хранитель действительно был, только девушка не была простой смертной — она была ведьмой да и, теряя бессмертие, он не стал человеком. Скорее, чем-то средним между демоном и ведьмаком.

— Что за дурная мечта? — презрительно фыркнула ведьма и Деамиурат ожидаемо вскинулся.

— Дурная? — переспросил он, сверля её взглядом. — А как назвать жизнь, в которой нет ни цели, ни смысла? Засыпать и просыпаться зная, что именно так ты проведёшь вечность! Смотреть на чужие семьи и понимать, что с тобой этого никогда не произойдёт!

— Я сейчас заплачу, — скривилась Абигалина Рамитриевна. — Из-за тебя, паскудника, преждевременно инициировалась моя девочка! Без подготовки! Без поддержки! С минимальными шансами на успех! А ты сидишь и рассказываешь мне какая у тебя несчастная жизнь?! — она разошлась не на шутку, приподнявшись и тыкая в хранителя пальцем с острым ногтем. — Благодари свои высшие сферы, что сейчас мы сидим именно здесь, иначе я нашла бы способ стереть твою физиономию из всех трёх миров!

— И заслужили бы мою благодарность! — вновь бесцветно отозвался Деамиурат, словно и не было секундной вспышки. — Малика была моим последним шансом! Единственная из ведьм, родившаяся десятого числа в десять часов десять минут! И я не имел права упустить такую возможность!

— Возможность?! — рявкнула ведьма, заставив мелко задрожать стекло в книжных шкафах. — Дай мне только выйти отсюда и я тебе шею сверну! Собственными руками и без всякой магии! Как ты вообще посмел приворожить мою Алечку?!

— Это не было приворотом, — отозвался хранитель. — Всего лишь строка из древнего фолианта и капля нашей магии, — лёгкость, с которой он это произнёс, не сулила ему ничего хорошего.

— Всего лишь?! — взревела ведьма.

— В любом случае уже невозможно ничего изменить, — хмыкнул Искимертад, понимая, что для него это было лучшее развитие событий. — Главное, что с Маликой сейчас всё хорошо.

— Хорошо?! — на прежней ноте продолжила она, переключив внимание на него. — Первая за триста лет самостоятельно инициированная тёмная ведьма это по-твоему хорошо?!

— Какая разница, кем именно стала Малика! — надо было бы изобразить досаду, но будущее оказалось настолько многообещающим, что Искимертаду не удалось сдержать хищной полуулыбки.

— Зря лыбишься, демонюка юродивая! — нависнув над ним, пригрозила Абигалина Рамитриевна. — Думаешь, раз этот, — она презрительно кивнула на хранителя, — ушёл с дороги, то моя девочка тебе достанется? Шиш! — она уснула скрученную дулю прямо ему под нос. — Я не могла защитить её в день двадцатилетия, но от тебя умру, но уберегу! — хрястнув кулаком по столу, ведьма высокомерно посмотрела на обоих, забрала с собой только начатую бутылку и удалилась, напоследок оглушительно хлопнув дверью.

— В чём-то я с ней согласен, — как бы между прочим заметил хранитель, вдруг стряхнув с себя оцепенение. — Малика тебе не достанется!

— Молчал бы уж, жертва пророчества! — презрительно хмыкнув, Искимертад достал ещё одну бутылку, копию предыдущей. — Не тебе об этом судить!

— Я заслужил то, что на меня обрушилось, — не стал отпираться Деамиурат, — вот только меня она не боялась — обнимала, целовала и не стремилась сбежать!

— Заткнись! — Искимертад стряхнул с рукава осколки, мгновение назад бывшие бокалом. — Иначе тебя не спасёт даже то, что ты — мой гость!

— Собственно, а почему ты не сказал ей сразу? — с неожиданным интересом спросил хранитель. — Я был уверен, что ты откроешь ей глаза ещё тогда, в ресторане, но шли дни, месяцы, а ничего не менялось — верховный демон, прославившийся своей вспыльчивостью, терпел и ждал. Возникает закономерный вопрос: чего?

Искимертад проигнорировал весь монолог Деамиурата, совершенно не волнуясь об удовлетворении его любопытства, вспоминая, чего ему стоила каждая её встреча с другим. За последний год его стали опасаться даже те, кто имел право называться его приятелем, насколько подобное вообще возможно в их кругах. Ночь за ночью, не в силах уснуть, он выслеживал в пустыне голлхроя*, скрывался в Диком лесу от эндрюсарха**, раз за разом сражался в Яме, категорически запретив себе подниматься в Средний мир до восхода солнца.

— Неужели ты рассчитывал, что она сама меня бросит? — продолжал допытываться Деамиурат, не представляя насколько близок к грани, из-за которой обычно не возвращаются. — Хотел явиться этаким рыцарем на белом коне?

Искимертад резко поднялся и вышел в спальню, отсекая себя от понимающей ухмылки хранителя. Какая жалость, что они вынуждены терпеть друг друга ещё чуть меньше суток! Он с непередаваемым удовольствием вызвал бы Деамиурата на бой и посмотрел так ли бессмертен хранитель каким хочет казаться.

Малика так и лежала на боку, не переменив позы и, обойдя кровать, он сел на край, подогнув одну ногу и опираясь на локоть рядом с ней. Настолько близко, что от её запаха начала кружиться голова, а сознание так и норовило скрыться в глубине разума, освобождая место для того, кем он родился — магического существа с древними, как мир, инстинктами. С той частью, с которой ей ещё только предстояло познакомиться. Теперь, когда между ними не стоял хранитель с его идиотскими выходками, Искимертад был уверен в том, как именно всё сложится. Он всё ещё помнил как она подчинялась ему в тот день, который ему не изгнать из памяти. Уставшая, беспокойная, в испачканном глиной платье и кроссовках, с ссадиной над бровью и желанием победить во что бы то ни стало. Самая красивая из всех, кого он когда-либо видел! Она отвечала на его поцелуй, когда он сорвался в первый раз, и сама спровоцировала у машины, заставляя терять голову от одного осознания, что она — его.

Искимертад отвёл прядь, упавшую на лицо, но Малика не проснулась. Вряд ли она вообще придёт в себя до утра и, самым бессовестным образом пользуясь этим, он лёг рядом, чувствуя, как от звука её дыхания зверь внутри него успокаивается, сворачиваясь в дальнем углу до следующего момента, когда Искимертад будет на грани того, чтобы впасть в бешенство. Малика прошептала что-то во сне и пошевелилась, рукой дотронувшись до его ладони, заставив вздрогнуть от случайного прикосновения. Его! Демона, который помнил тысячи женских лиц, сливающихся в одно бесформенное месиво. Когда это случилось? В какой момент он осознал, что её улыбка дороже собственной жизни? Спасая её от инквизиторов? Или тогда, когда впервые проигнорировал Совет верховных, сев в машину и отправившись к ней… на помощь? Да и какая, собственно, разница, если сейчас она спит в его доме, в его постели беззащитная и ранимая даже несмотря на всю свою мощь и уникальный дар?

Голлхрой*— огромных размеров песчаный червь.

Эндрюсарх**— трёхметровый волко-леопард.

Глава 30

Я просто открыла глаза.

Не было ни снов, ни головной боли, которая, как мне казалась, обязательно должна была присутствовать. Я помнила всё до последнего мгновения, провалившись в темноту как только губы Кима коснулись моих и решила бы, что просто моргнула, но вряд ли я смогла бы пропустить своё водворение в чужой спальне. Впрочем, хозяин нашёлся очень быстро и открыл глаза, стоило мне только о нём подумать.

— Доброе утро!

— Уже утро? — тяжёлые шторы были закрыты и единственным источником света был голубой магический светильник, рассеивающий темноту в метре вокруг себя, но это не мешало ни мне, ни Киму.

— Два часа дня, если тебя так волнует точность, ведьмочка, — насмешливый тон и его фирменное «ведьмочка» разом вернули меня в реальность.

— Я проспала пары, — сев на кровати, я демонстративно не обращала внимания на вальяжно расслабленного демона. И если у меня сбилось декольте, к счастью, не критично, то Ким красовался тремя расстёгнутыми пуговицами рубашки, что в подобных условиях для меня стало не столько неудобным, сколько смущающим.

— Абигалина Рамитриевна предупредила Ангелину Ивановну.

— И мама поверила? — обернувшись, я обнаружила его полулежащим на подушках с закинутыми за голову руками.

— Вопрос не ко мне, — было не по себе уже потому, что я понятия не имела что делать, а демон, всем своим видом предлагающий вернуться в постель, был мне в этом не помощник. Хотелось привести себя в порядок, но платье мешало, шлейф раздражал, а украшения, отвечающие лёгким перезвоном на каждый мой шаг, заставляли чувствовать себя новогодней ёлкой.

— А кроме этого, — я развела руки в стороны, — есть что-то, во что я могу переодеться? — Ким оказался рядом ещё до того, как я произнесла последнее слово.

— Устроит, ведьмочка? — он собственноручно открыл дверь шкафа, оглушая меня пониманием, что рядом с мужскими рубашками и брюками висят платья, блузки, юбки и прочий, необходимый любой девушке, гардероб. Масштаб неприятностей обнаружился, когда под вешалками я заметила коробки с обувью моего размера.

— С каких пор меня переселили в твою спальню? — скрестив руки на груди, я отвернулась от вешалок, сверля его взглядом, далёким от радостного.

— А ты в курсе, что у тебя глаза зелёные? — вопросом на вопрос ответил он, подходя ближе. Вот только к этому моменту у меня был опыт общения конкретно с этим представителем Нижнего мира, так что я выставила ладонь, уперевшись в его грудь.

— Не начинай, Ким!

— Радует, что больше не Искимертад, — хмыкнув, он завёл руку мне за спину, прижимая к своей груди. — Ты не уйдёшь от меня, Малика!

— Кажется, что-то такое ты уже говорил, — дрогнув, напомнила я, с большим трудом держа себя в руках. Прошёл год! Целый год, наполненный совершенно разными по эмоциональной окраске событиями, но вновь оказавшись так близко, мне приходилось заново учиться управлять собственным разумом, готовым сдаться без боя. — Это было до того, как мы провели ночь в одной постели, — он провёл носом от уха до виска, делая глубокий вдох, посылая по всему телу толпы мурашек. — Я больше не хочу спать один, ведьмочка!

— Уверена, у тебя большой выбор грелок и помимо меня! — раздражённо фыркнула я. — Твои желания — это лишь твои проблемы, Ким!

— Сказала взрослая инициированная ведьма, — он запустил руку в мои волосы и в следующее мгновение они заструились по спине гладкой блестящей волной. — А твои желания становятся чьими проблемами?

— Отпусти! — ещё вчера от падения в его объятья меня удерживал хранитель, но сегодня ограничителя не было, а справляться самой становилось всё сложнее. За прошедший год действительно мало что изменилось.

— Меня хватит на неделю, Малика! — тяжёло вздохнув, честно признался Ким. Он и раньше не врал, но в этот раз в его тоне было что-то, к чему я просто не могла не прислушаться. — Семь суток! Ровно столько продержится твой запах в моей постели, а потом я приду за тобой.

— Ты мне угрожаешь? — ещё вчера, услышав это, я начала бы его опасаться, скорее всего, скрывшись в бабушкином убежище, но сегодня ультиматумы лишь злили, разжигая пламя в крови. И если раньше для того, чтобы воспламенить крохотную искру мне требовались большие усилия, то сейчас я слышала бушующий рёв пламени, стоило только задуматься о нём.

— Скорее себе, — в его глазах мерцали зелёные огни — отсветы моего взгляда. — Я готов заплатить кровью за каждое слово, сказанное тебе за время нашего знакомства, если это заставит тебя поверить в серьёзность моих намерений.

— Серьёзность намерений?! — мне показалось, что я ослышалась.

— Не разочаровывай меня, ведьмочка, — Ким приподнял моё лицо за подбородок. — Вчера ты была хозяйкой вечера даже несмотря на то, что шокировала общественность вызывающим танцем с другим.

— Танго — социальный танец! — пожалуй, бабушка могла бы гордиться моей упёртостью.

— Суть не в танце, а в том, что твоим партнёром был не я, — мне никак не удавалось понять что изменилось, но именно после этих слов молнией сверкнуло осознание — Ким больше не насмехался. И если бы мне хватило духу, я назвала бы его улыбку… нежной?

— Ты не мог жениться на мне, просто подарив украшения! — взвыв, я оттолкнула его и начала нервно мерить шагами комнату. Шлейф оказался меньшей из моих проблем.

— А что тебя смущает? — он не сдвинулся ни на шаг, весело наблюдая за мной.

— Ты — демон!

— Ты тоже не ромашка полевая, — бесстрастно пожал плечами Ким.

— Ты воспользовался моим незнанием! — застыв посередине спальни укоризненным изваянием, воскликнула я.

— Если бы ты озаботилась этим вопросом немного раньше, то сейчас не тратила бы нервы попусту, — от подобной наглости я забыла сделать вдох, неверяще глядя на откровенно смеющегося демона.

— Я не люблю тебя! — и это был самый весомый аргумент из моего арсенала.

— Поверь, любимая, это поправимо! — пообещал он с таким взглядом, что я поспешила отвернуться.

Несколько особенно долгих минут я боролась сама с собой, но время шло, а ничего не менялось.

— Достало! — наконец зло выдохнула, снимая серьги и резким движением бросив их на кровать. За ними последовали и браслет с ожерельем, сейчас видевшимся мне исключительно в роли ошейника. — Теперь всё? — соотнеся моё далёкое от радужного настроение и искры, то и дело срывающиеся с кончиков пальцев, Киму стоило бы впечатлиться и дать устраивающий меня ответ.

— Ты, правда, считаешь, что проблема была в этом? — после вчерашнего у меня создалось странное ощущение, что ему доставляет огромное удовольствие моя злость. Пока я прикладывала все силы чтобы не повторить вчерашний срыв, Ким начал не спеша расстёгивать оставшиеся пуговицы рубашки, мгновенно затмив стриптизёров, оставивших нас с Олеськой и Викой в глубоком восторге тот единственный раз, когда мы решились посетить стриптиз-клуб.

— Что ты делаешь? — не то чтобы я не знала этому названия, но надеялась на лучшее. Он молча расстегнул манжеты, заставив меня отступить на шаг, но позади была только кровать, а это даже хуже чем Москва.

— Временами, — меньше всего в такой момент я ожидала увидеть в его взгляде не скрытую иронию, — меня пугает степень твоей наивности, Малика, — Ким без лишней театральности бросил рубашку на пол и в мгновенно оказался рядом. — Как ты думаешь, что это? — он поднял правую руку на уровень моих глаз. Его запястье охватывала татуировка, на первый взгляд бессмысленная, но чем больше я на неё смотрела, тем больше видела. Это не было модным браслетом — связкой из рун, из которых все до единой были связаны с любовью, браком и истинностью пары. Кажется, я зажмурилась только чтобы удержать себя от взгляда на собственную руку, но Ким избавил меня и от этого. — А это? — он повернулся спиной, заставив меня распахнуть глаза, оказавшиеся ровно на уровне второй татуировке у основания шеи, но значение этой я знала наизусть — связка «Любовный крюк», состоящая из рун поиска и/или возвращения любимого человека, с приятным бонусом в виде смягчения трудного характера. Вот только чьего?

Отказываясь об этом думать, я рухнула на кровать. Всё происходящее — вина исключительно моей наивности и безалаберности, и мне не нужно было смотреть на себя в зеркало, чтобы узнать, что на моём теле появились рисунки — зеркальное отражение этих. Следующим озарением стала уверенность — бабушка знала. Поняла всё, как только увидела меня на том злополучном балу, но смягчила удар, в глубине души наверняка считая это в чём-то благом ведь теперь, созвучно её намерениям, меня точно было кому защитить. Вот только никто не предполагал, что вчера ночью я стану инициированной тёмной ведьмой.

— Поможешь? — прикидывая бывают ли здесь разводы, я повернулась спиной к слишком серьёзному Киму, предлагая расстегнуть мудрённую застёжку платья, и сама не ожидала, что вздрогну, почувствовав прикосновение прохладных пальцев к коже.

— Прекрати меня бояться, Малика, — прошептал он, обдав тёплым дыханием шею. — Не я владею тобой, а ты можешь распоряжаться моей жизнью по собственному усмотрению! — платье алой волной опало к моим ногам, оставляя меня в одном белье. — Стоит тебе это понять и всё изменится.

— Почему, Ким? — я повернулась к нему, не чувствуя привычного смущения. — У тебя слишком много опыта, чтобы я хоть когда-нибудь могла чувствовать себя в безопасности. Почему именно я?

— Разве это так важно, — он откинул волосы мне за спину, — если без тебя мне трудно дышать? — казалось, вот он, миг, когда всё между нами может измениться, но я не смогла выдержать его взгляд.

— Всё смешалось, — достав из шкафа джинсы и рубашку, я быстро переоделась, зная, что он не сводит с меня взгляда. — Мне нет и четверти века, а ты поставил меня перед фактом сделанного за меня выбора, из разряда тех, которые не получится потом изменить!

— В тебе — память поколений, — мягко заметил Ким, — и ты знаешь это лучше меня, — он обнял меня без желания утвердить права, скорее, этим нехитрым жестом обещая защиту и поддержку. — Ты всё время боишься — навредить, обидеть, сделать неправильный выбор, не оправдать ожиданий… Может, пора начать просто жить?

— С тобой? — я не смогла удержаться от вопроса. Ким молчал несколько минут, сжав зубы так, что по лицу заходили желваки.

— С тем, кого ты не будешь бояться, — мрачный голос заставил меня внимательнее вглядеться в него. — Твоя бабушка уже десять минут пытается вскрыть дверь спальни, — он собрался открыть последнюю преграду на пути тысячелетней ведьмы, но я быстро закрыла ему рот ладонью.

— Почему всё так сложно? — мой порыв и едва слышный шёпот заставили его неверяще вглядеться в моё лицо.

— Потому что это жизнь, — коснувшись губами внутренней стороны запястья, отозвался он.

Глава 31

— Я никуда не пойду!

— Малечка, соберись! — моя самая красивая в мире мама вошла в комнату в своём светло-жёлтом летящем платье, похожая на луч света, озаривший всё вокруг.

— Почему ты меня заставляешь? — от карандашей, всегда стоящих на столе, не осталось ни одного целого. Все они погибли в битве за моё душевное равновесие. — Бабушка тоже против, но ты не слушаешь и её!

— Бабушкины взгляды на жизнь устарели! — строго сказала мама. — И ты должна это понимать лучше кого бы то ни было другого! — хорошо, что бабушка этого не слышит. Ведьма в гневе — это страшно! Правда, в том, что от моей нервозности завяли все комнатные растения тоже не было ничего хорошего.

— Всё равно! Пусти меня, — пытаясь пройти мимо неё я оказалась схвачена в крепкие любящие объятия, — я сама скажу, что сегодня и шага отсюда не сделаю!

— Малика! — рявкнула мама, заставив меня подпрыгнуть. — Не желаю ничего слушать! Ты итак эти пять лет вела себя на редкость отвратительно! Взяла себя в руки и шагом марш на выход! — для большей убедительности она подпихнула меня в спину, придавая ускорение, и, по инерции вылетев в гостиную, я оказалась под градом конфетти, оглушённо застыв в дверях в полной растерянности.

— Малика, ты как? — рядом мгновенно оказался Димка и я с благодарностью сжала бокал с соком который он мне впихнул. Милый добрый друг! Всегда знает, когда прийти на помощь! Я постаралась разжать ладонь, в которой жалобно треснул хрусталь.

— Спрячь меня! — в ужасе взвыла я, наблюдая как невидимые для гостей домовые, собравшиеся со всего дома, чтобы выпихнуть одну единственную ведьму, вовсю веселятся, подпихивая мужчин, щекоча женщин и в целом безобразничая на подконтрольной мне территории.

— Не могу! — весёлым взглядом ответил он. — Даже если бы хотел — твоя бабушка запретила вмешиваться!

— А инквизиторы точно больше не появятся? — они были моей последней надеждой, но снисходительный Димкин взгляд сказал о многом.

— Говорят, они засели в своей обители и нос боятся высунуть после того как узнали, что из себя представляет ярость верховного демона первого круга! — вообще, это была весёлая история, по крайней мере для меня.

Новость о том, что впервые за несколько столетий оказалась инициирована тёмная ведьма разнеслась ветром по всем трём мирам, не исключая и Святую обитель, разом списавшую собственную неудачу именно на это. Вроде как для уничтожения тёмной ведьмы нужны были совсем другие меры, вот только официально я уже стала женой Искимертада и это заметно пообломало их планы. Однако, ума не прибавило и спустя пару лет, в очередной раз поскандалив с Кимом, я психанула и ушла, вот только домой не вернулась. Первым забил тревогу Димка и спустя полчаса бабушка устроила в Нижнем мире такое светопреставление, что живущие там нелюди, казалось бы обязанные привыкнуть к чему угодно, следующие года обходили меня за несколько метров, а при виде её и вовсе старались исчезнуть из поля зрения. А в это самое время я сидела привязанная в комнате, предназначенной для пыток, и, несмотря на лёгкий мандраж, радовалась, что побывала в самом легендарном месте всех трёх миров. Способствовало моей радости и то, что, оказавшись здесь хоть раз, я знала, что смогу перемещаться сюда когда угодно и уже начала придумывать козни упёртым фанатикам. Казалось бы, мне должны были вселять ужас щипцы, крюки, кнуты, дыба и ещё какие-то неопознанные мной угрожающего вида орудия пыток, однако, в чём я была твёрдо уверена, так это в том, что Ким захочет продолжить начатый нами и прерванный на не самой позитивной ноте разговор, а, значит, поднимет все три мира, но меня найдёт. И он нашёл.

Из главных ворот Святой обители, а, точнее, тем, что от них осталось, нас провожали со всеми почестями, чуть ли не на коленях клянясь, что в ближайшие сто-двести лет ни один инквизитор не объявится в Среднем мире. И неудивительно, учитывая, что их поголовье сократилось больше, чем на половину. Но мы успели поругаться и из-за этого, в основном потому, что я обвинила Кима в излишней жестокости к врагам и именно тогда он нашёл потрясающе действенный способ заставить меня замолчать и я бы соврала, сказав что мне не понравилось. Однако, сейчас я хотела было попятиться назад, но столкнулась со стоящей за спиной мамой, а в гостиную в этот момент вошла бабушка. Моя старая добрая бабуля, которую я не видела вот уже почти шесть лет, потому что вместо неё меня всегда встречала высокомерная тысячелетняя ведьма, одним взглядом заставляющая нервно трястись окружающих.

— Алечка, внученька! — она подошла и мне пришлось слегка согнуться, чтобы получить поцелуй в обе щёки. Сегодня это не было иллюзией, она действительно пришла в своём старом облике. — На невесте обязательно должно быть что-то синее, что-то старое и что-то чужое, — негромко, но торжественно начала она и гости мгновенно стихли, — и я хочу, чтобы ты приняла от меня то, что совмещает все три качества, — под общий восторженный вздох она достала большой бархатный футляр. В нём оказалось невероятной красоты ожерелье из белого золота и сапфиров, которое она собственноручно застегнула на моей шее.

— Мама! — поражённо выдохнула, собственно, моя мама.

— Спасибо, бабушка! — демонстративно прослезившись, она отошла на тут же освобождённое для неё место.

— Дим, что это вообще такое? — демонстративно улыбаясь, прошипела я, пользуясь тем, что мама занялась гостями.

— Понятия не имею, вчера у твоей бабушки его ещё не было! — со дня моего двадцатилетия как-то так повелось, что Димка остался жить у неё, появляясь лишь в необходимые для меня минуты.

— Пора! — громко объявила мама и я вцепилась руками в косяк собственной спальни.

— Я не хочу! — вновь взвыла я, но под откровенно осуждающим бабушкиным взглядом, позволила отцепить себя от спасительного проёма и с почестями усадить в ожидающий у порога Роллс Ройс.

— А мы можем заколдовать водителя? — стуча зубами, спросила я Димку.

— Двери откроются в тот момент, когда мы остановимся у ЗАГСа, — он старался выглядеть серьёзным, но то и дело сквозь бесстрастную маску пробивались весёлые смешки. Сегодня весело было всем, кроме меня. Вообще, вся эта затея со свадьбой выглядела форменным идиотизмом, учитывая, что по законам Нижнего мира мы были женаты уже пять лет. — Водитель защищён, я тоже, люка здесь нет, а все дороги настолько пропитаны магией, что я боюсь представить, где он вообще столько взял! И Малика, объясни мне откуда эта беспочвенная паника? — если бы я сама знала…

Чтобы смириться с тем, что я замужем мне потребовалось два года, в течение которых Ким постепенно зверел, а я пыталась понять хочу ли провести с ним всю жизнь, но за него была бабушка, за него была мама и даже Димка к началу третьего года начал испытывать что-то вроде мужской солидарности, провожая Кима сочувствующим взглядом. Разговор о свадьбе начался совершенно неожиданно для меня, когда мы втроём, я, мама и Ким, после «Лебединого озера» зашли в расположенный рядом уютный ресторанчик, и с тех пор заводился регулярно. Моего сопротивления хватило на год и тогда, когда я начала всерьёз раздумывать над их правотой, во время традиционного новогоднего визита к бабушке, Ким торжественно преклонил колено, прося моей руки перед глазами близких, в числе которых были и Ирина с Анечкой. Так я не смущалась ни разу в жизни! Отчаянно краснея, глядя на него сверху вниз, я застыла, не в силах выдавить ни звука. Он должен был меня предупредить! Пусть мы были женаты, но жила я дома, оставаясь у Кима в редкие выходные. Разрядил обстановку Тим, призвав меня к порядку, и мне пришлось, скрепя сердце, согласиться под умиленные вздохи Иринки и мамы, украдкой вытирающей слезу. В тот же вечер у нас с Кимом состоялся серьёзный разговор с битьём посуды и небольшим пожаром, заметно подпортившим дизайн его спальни, о демонах, без зазрения совести манипулирующих моими близкими в конце которого Ким заявил, что так больше продолжаться не может, а я, бросив в него подаренным кольцом, вернулась к бабушке, половину ночи прорыдав ей в жилетку. Следующие два месяца моего игнорирования цветов, подарков и извинений закончились закономерным примирением потому что врать в глаза родным я ещё могла, но себя не обманешь.

— Приехали! — кажется, с облегчением выдохнул Димка.

— Слишком рано! — я вцепилась в ручку двери, отказываясь выходить.

— Малика, мы опоздали на пятнадцать минут! — с откровенной укоризной во взгляде сообщил он.

— Значит нас не распишут?! — вспыхнувшая было надежда разбилась в дребезги, стоило мне только взглянуть в Димкины глаза. Дверь распахнулась без усилий с моей стороны.

— Ведьмочка, прекращай истерику! — этот насмешливый голос я узнала бы и в могиле.

— Ты меня обманул! — я смотрела на него, в светлом костюме, улыбающегося и не понимала почему сопротивляюсь.

— Это логично — я демон! — хмыкнув, Ким предложил руку и мне не осталось ничего другого, кроме как подать ему свою.

Следующие полчаса мне запомнились как самые ужасные в моей жизни, а всё потому, что я стояла в уголочке и тряслась под недоумевающими взглядами гостей. Меня не понимал никто, а, особенно, искренне возмущённая моей истерией Олеська. Несмотря на то, что большая часть из присутствующих не были людьми, случилась какая-то заминка, но под угрожающими взглядами мамы и бабушки отменить свадьбу не было и шанса.

— Трясётся? — густой бас брата я услышала издалека.

— Ещё как! — хмыкнул Ким, пожав ему руку.

— Малика, неужели всё ещё надеешься на спасение? — из-за болезни дочери Ирина осталась дома и сегодня Тим был практически холостым. Смерив его раздражённым взглядом, я отвернулась.

— Согласны ли вы, Верхов Константин Денисович, взять в жёны Виарову Малику Борисовну?

— Согласен! — торжественно и жутко самодовольно ответил Ким, а я тем временем готовилась отказать… но меня не спросили! Просто не спросили и всё, готова ли я вообще выходить замуж!

— Жених может поцеловать невесту! — это что ещё за укорочённая церемония? Где обмен кольцами и прочая ненужная никому чепуха?

— Ты! — прошипела я в момент, когда Ким откидывал фату.

— Я! — подтвердил он и, неожиданно засмотревшись на его сияющий взгляд, я совершенно пропустила тот момент, когда потеряла связь с реальностью, полностью отдаваясь нашему первому, законному во всех мирах, супружескому поцелую.

Эпилог

— Мне не нравится, как он на неё смотрит! — около шести лет назад, не сговариваясь, мы решили что жить и проводить большую часть времени будем рядом с близкими в моём родном мире и сейчас гостили у мамы, правда, меня жутко раздражал очередной, естественно совершенно случайный, дружеский визит Деамиурата.

— Брось! — Ким обнял меня за талию, прижимая к своему боку. — Он ведь не дурак!

— А вот в этом я очень сомневаюсь! — фыркнула, не отводя взгляд от хранителя и нашей пятилетней дочери, собирающих на ковре новое Лего, принесённое «дядей Дамиром» в подарок. — Особенно после того, как этот… — прошло столько лет, а мне до сих пор приходили одни нецензурные эпитеты, — хранитель заявился прямо в роддом, сверкая бешеными глазами.

— Зато лучшего охранника у Майи не будет, — бесстрастно пожал плечами Ким. — Он знает, что это она, а не ты предназначена ему судьбой и не даст даже волосу упасть с её головы! — всё так и сколько скандалов произошло по этому поводу — не вспомнить. Они закончились в тот момент, когда Деамиурат поклялся жизнью, что примет любой, даже самый худший для него, выбор нашей дочери.

— Меня больше беспокоит как бы он сам не надумал воспользоваться своим положением! Ким!

— Прости, любимая! — повинился он, разжимая руку и с большим трудом возвращая глазам привычный для мамы цвет. — Я сам развоплощу его, если только дёрнется в её сторону! Это я тебе как верховный демон первого круга обещаю!

— Верю, — легко улыбнулась я, понимая что наступил тот самый момент, — вот только ты так переживаешь исключительно за Майю или и другим что-то останется?

— Другим? — разом забыв про всех, Ким недоверчиво уставился прямо на меня. — Малика, ты о чём? — а я просто смотрела на него и расползающаяся улыбка на моих губах сказала ему гораздо больше, чем могла словами выразить я. — Ты?..

— Мы, любимый, — приложив его ладонь к плоскому ещё животу, уточнила я, — теперь только мы…

Конец