Ведьма

37. Отражение

..Николай осознал, что стоит перед открытым холодильником, а в том полно еды. Самой разной, но ассортимент необычный: очень много овощей, полно всякого свежего — охлаждённого — мяса. Да, и откуда-то взялась поваренная книга — видно, что ей пользуются уже не первый десяток лет, советского ещё издания. А.Д.Чернов и К.У.Чернова. Ничего эти фамилии не говорят.

Но рецепты внутри интересные. Утром, когда Николай осознал, что события предыдущего дня практически полностью выветрились из памяти, он утвердился в мысли, что к доктору всё же нужно сходить. Сделать рентген головы, и что там ещё советовали. Сказано — сделано, записался на приём.

А когда подошёл к холодильнику, обнаружил в нём это самое изобилие. Вопрос: когда он всё это купил? На кухонном столе лежит чек, и там всё совпадает с содержимым холодильника. Одна беда: куплено всё это в магазине у чёрта на рогах — в получасе езды на метро — и куплено за наличные. А Николай предпочитает платить банковской картой.

Когда начинаются сложности с памятью, главное — начать всё фиксировать. Сказано — сделано, и уже через полчаса Николай зафиксировал всё, что казалось странным, не только в файл на компьютере, но и в диктофоне. На телефон, то есть.

Стало немного спокойнее. Проверил, как там дела в новом офисе — и снова опешил: на домашнем компьютере нет настроек нового офиса. От слова “совсем”. Как такое возможно? По счастью, основные данные для входа оказались на листке бумаги в кармане джинсов. Не лучший сейф для секретных данных, но какой уж есть. А потому первым делом меняем пароли и ключи. Все и сразу.

Николай погрузился в привычный рабочий ритм, и не сразу понял, что завтрак себе так и не приготовил. Сказано — сделано, и через сорок минут ел тушёное куриное филе с овощным рагу. И заварил себе чёрный чай, о существовании которого в шкафу и не подозревал.

Откуда чай, пока не будем выяснять. Просто для душевного спокойствия. Так же, как не будем гадать, откуда поваренная книга. Николай пролистал её, и с удивлением понял, что большинство рецептов знает наизусть. И название книги, “Тысяча рецептов здоровых и вкусных блюд” тоже смутно знакомо. При том, что советская “Книга о вкусной и здоровой пище”, она же “Книга о вреде здоровья”, красуется в кухне на почётном месте, её Николай в детстве любил листать — столько всего там было невероятного и небывалого.

Вот теперь можно и к работе возвращаться. Каникулы будут длиться ещё пять дней, но сидеть без дела невыносимо. Странно, что не тянет садиться и смотреть фильмы, с экрана компьютера: этого добра полно. Что характерно, всё легально купленное (хотя самое ценное, увы, честно купить невозможно — никто не продаёт). Не тянет, и всё. И к пиву не тянет, и чипсы (кстати, куда делись все запасы?) не прельщают. Это тоже последствия удара кастетом по голове?

Николай прошёлся по основным мониторам, убедился, что всё штатно, и помрачнел. Вспомнил про кастет — вспомнил и Анну. Прошёлся к тому шкафу, где лежат её вещи, задумался. Что с ними делать? Новостей об Анне нет: или успешно залегла на дно, или… ещё десятки вариантов. Скрывается. И Леонид напомнил письмом, вот оно, что Николаю необходимо дать показания по этому делу. Шум вокруг вооружённого нападения и попытки похищения поднялся страшный, и “Монолиту” — его владельцам — не удастся замять скандал, слишком многие позавчера сменили показания. Плюс Евгений, который, сотрудничая со следствием, успешно сдал тех, о ком даже не подозревали… Ну и клубок!

Начнём с самого неприятного. Николай созвонился с адвокатом и уже через час с небольшим его допрашивали. Особой радости это не доставило; адвокат остался доволен, и, когда они с Николаем вышли из допросной, заметил вполголоса:

— Думаю, вас больше не потревожат. Единственное — просьба не общаться с прессой и телевидением напрямую, всех заворачивайте ко мне.

— Вас понял, Вениамин Львович, — согласился Николай. — У меня одна только просьба. Можно поговорить с Евгением Семёновым?

— Зачем? — тут же насторожился адвокат. — Я бы не советовал. Мы сделали, что могли. С большой вероятностью отделается условным. Кстати, передаю вам от него благодарность. Он и в самом деле раскаивается, что влез во всё это. Поверьте моему опыту.

— Вы правы, незачем, — нехотя согласился Николай.

…Евгений Семёнов и впрямь спас жизнь Николаю. А может, и себе: на телефоне всё же было третье сообщение — вернее, первое, которое он успел удалить. Если бы Анна не была так возбуждена, она сумела бы и сама увидеть удалённое, и кто знает, чем бы всё кончилось. Удалённое сообщение — с номера Коршунова — гласило “Убей его”. Такие вот простые два слова.

И Коршунова к этому моменту уже не существовало — и его оболочка, и живая тень внутри уже сгорели, подумал Николай. И что-то во всей этой мысли показалось крайне странным, нелепым и безумным. Откуда вообще взялась мысль? Что такое “живая тень”, и всё прочее? Бред какой-то.

— Коршунова так и не нашли? — поинтересовался Николай, помотав головой, чтобы выбросить бред из мыслей. Адвокат покачал головой.

— Нет, и не удивлюсь, если и не найдут. По самым скромным подсчётам, они с подельниками присвоили не менее трёх миллионов долларов за всё время своей деятельности. Думаю, они уже греются где-нибудь в тропиках, и не вернутся в Россию, в этой жизни. Подвезти вас на работу, Николай Петрович? Мне как раз по пути.

Николай кивнул и набросил свой пуховик: — Да, подвезите, спасибо.

— Выглядишь лучше! — одобрил Леонид, который почти всё утро провёл в телефонных разговорах. — Мог бы и не приезжать, приходи в себя. Нужны доктора — дай знать. Хорошо себя чувствуешь?

— Что-то с памятью не в порядке, — признал Николай. — Но работать не мешает. Раз уж я здесь, пройдусь по объекту.

— Добро, — похлопал его по плечу Леонид. — Поправляйся. На тебе тут всё держится, и это не шутка. Что потребуется — не стесняйся. К слову. Я там прислал тебе варианты новых авто. Без глупых понтов, но в самый раз к нашим дорогам. Глянь, заодно и развеешься.

Николай улыбнулся, пожал Леониду руку и пошёл “по объекту”.

Все ему улыбались — вполне искренне — и обязательно справлялись о здоровье. Не дежурные фразы, искреннее участие. На прежнем офисе Николай привык к имиджу человека-невидимки и “подай-принеси”: его вызывали, только когда что-то ломалось.

В отделе продаж все лица знакомые, в основном женские, и тоже в восторге от визита Николая. Была и новенькая — невысокая, скромная на вид тихоня. Но вот имя её тотчас вылетело из памяти, что ты будешь делать! Николай попросил не церемониться, если нужна помощь, и отбыл.

Положительно, приятно ощущать такое отношение к себе!

Оба системщика, молодые дарования, трудились в серверной. Та уже снабжена камерами — лишний повод не увлекаться “ритуальными действиями” именно здесь. Отлично, и как много уже успели сделать! Идём с опережением графика, подумал Николай. Хотел уйти незаметно, но его заметили — и через пару секунд оба Жени, восторг на каждом лице, уже стояли рядом.

— Успеем за два дня до срока, Николай Петрович! — доложил Евгений. — Нам не помешала бы небольшая консультация…

Легко. Они, все трое, склонились над консолью, и вскоре Николай понял, что на самом деле консультация не нужна. Ладно, хотят сделать ему приятное — без проблем. Он высказал несколько идей и, судя по тому, как переглянулись системщики, не все эти идеи им знакомы.

— Николай Петрович, — понизила голос Евгения, когда Николай уже собрался уходить. — Возьмите! — Она протянула ключ от гостиничного номера. — Большое спасибо!

— Пригодился? — спросил Николай с серьёзным выражением на лице.

— Пригодился! — ответила Евгения так же серьёзно. — Больше не потребуется, правда. Мы поняли, что могли вас сильно подставить. Мы найдём и время, и место — не в офисе.

— Ну, в добрый час! — пожал Николай руки им обоим, и направился в свой кабинет. Новая “берлога”… и откуда здесь этот роскошный ноутбук? А, вот и записка от Леонида. “Николай — это тебе, подарок от конторы”. Ладно, подарок так подарок. Будет чем заняться дома.

Всё на объекте в порядке. Есть кому отреагировать. Можно с чистой совестью ехать домой.

Леонид настоял, чтобы охрана всегда была поблизости — следствие всё ещё идёт, и фигуранты могут оказаться неподалёку. Судя по тому, что случилось с Анной, подозреваемые способны на что угодно. Поблизости так поблизости; не сразу удалось привыкнуть к присутствию телохранителя, но большого выбора нет. Николай стоял, глядя на витрину компьютерного магазина — дома нужно обновить кое-какое “железо” — когда получил снежком в плечо. Оглянулся — ватага детишек со смехом побежала кто куда. Николай улыбнулся им, и, вновь поворачиваясь, заметил, как одна из девочек — старше остальных, ей на вид лет тринадцать — помахала ему рукой в отражении, и улыбнулась, прежде чем убежать. Николай помахал ей в ответ, и настроение стало совсем хорошим.

Ладно. Дыры в памяти постепенно восстановятся, так сказал врач из “Скорой”, а если нет — будем с этим жить. Врач заодно посоветовал чаще дышать свежим воздухом и больше двигаться. Как раз хорошие прогнозы: всего пара-другая градусов ниже нуля, почти нет ветра, осадков тоже мало.

Николай пришёл домой, и “воткнулся” в новый ноутбук. Хороша железяка! Не оторваться! Но оторваться всё же пришлось — ужин готовить. И снова Николай сам себя удивил, приготовив себе роскошную солянку — раньше такие не получались — и тушёную баранину. Шут его знает, откуда это взялось, поварское умение.

Ближе к вечеру Николай прогулялся в парке — через дорогу. Там тоже получал несколько раз снежком, и пару раз отвечал тем же, к восторгу ребятишек. Остановился у покрытого чёрными полированными щитами киоска — пресса — и заметил в отражении ту самую девочку лет тринадцати. Точно, она — то же зимнее пальто, тёплые сапоги и длинное платье. И вязаная зимняя шапка. Она снова улыбнулась и помахала ему, и Николай вновь помахал в ответ.

Он заметил недоуменный взгляд одного из прохожих — оглянулся, но девочки поблизости не было. Как и всей прочей детворы — переместились в другую часть парка, судя по довольным воплям.

Пора домой. Не было никакого желания торчать допоздна за компьютером, захотелось просто выспаться.

“Помни меня!”, крикнула она, и ледяная рука стиснула сердце, столько в её голосе звучало отчаяния. “Пожалуйста, помни…”

Николай уселся, сбрасывая остатки кошмара. Что-то тёмное, в его сне, обрушилось на незнакомую ему девушку, чей крик он запомнил. Голос кажется смутно знакомым, кто это мог быть?

Удар по голове всё же не прошёл бесследно. Николай поднялся на ноги и сходил умылся. Глянул на часы — половина четвёртого ночи. Покачал головой — приснилось же такое! И по какому поводу, интересно?

В прежнее время он подошёл бы к “бару”, налил себе на два пальца виски и утопил бы в нём кошмар. Николай открыл дверцу бара… но только глянул на бутылки, как в горле собрался комок. На секунду, не более. Что за дела?! И что это за пузырёк стоит у бутылок?

Похож на пузырёк из-по корвалола. Этикетка, состаренная, имитирует те, что были в начале прошлого века — таких пузырьков Николай немало нашёл в бабушкином хозяйстве. “Aqua Vita” — значит, “живая вода”. И сургуч, и на нём даже печать какая-то видна! И жидкость светится… Сувенир? И надпись, смазанная, поверх этикетки. Чёрным маркером. Не разобрать. Откуда пузырёк?

Николай вооружился лупой и прочитал адрес, набранный мелким шрифтом. Задумался. Если адрес подлинный, то это в двух шагах от его дома. Если быть точным, минутах в десяти ходьбы. Не спалось, хоть ты тресни, и уже хотелось есть. По счастью, осталось порядком от вчерашних кулинарных опытов — так что минут через тридцать Николай, одевшись по погоде, вышел наружу.

Город спит, и снег в безветрии украшает его звёздными блёстками. Вот это красота! Николай сделал не один, и не два снимка — в лучах фонарей снежинки падали радужным каскадом, волнами, вихрями и много чем ещё. Машина с охраной у подъезда — не спят. Николай вышел из двора на улицу и машина, он заметил, поползла следом.

Минут через пятнадцать Николай нашёл тот самый адрес. Неплохой магазин, немаленький. Витрины обставлены со вкусом. И вывеска, тоже под стиль конца девятнадцатого века: “Антикварiат, М.Л.Антиповъ”. Ниже, уже на современном языке, указано время работы и полное имя владельца — Михаил Львович. Роскошно! Нужно зайти, раз уж адрес совпал. Вдруг что скажет!

Движение в витрине. В отражении. Николай повернул голову и удивился — та самая девочка, в шубе и прочем! И теперь вспомнилось, на кого она походила. На Герду из советской экранизации “Снежной королевы”. Девочка — в отражении — кивнула Николаю, махнула рукой в сторону входа в антикварную лавку, и убежала прочь. Николай резко обернулся.

Никого. Девочка стояла вон там, шагах в десяти. И где она? Где её следы на снегу? Что вообще она тут делает, ещё ночь на дворе!

Николай вздохнул. Всё же к доктору нужно сходить. Но вот об отражениях такого рода пока лучше не рассказывать. Вдруг назначат совсем другого доктора. Который сумеет успокоить самых буйных.

Николай вернулся домой и — уже не избавиться от привычки — вошёл в сеть нового офиса и проверил, всё ли штатно. Всё штатно. Евгений на связи — тут же связался по внутреннему сервису сообщений и доложил, что всё в норме, Евгения отдыхает, сменит его утром. Всё схвачено, отлично, молодцы.

День прошёл буднично. К доктору Николай поехал к девяти утра — сделали рентген, проверили много чего, в том числе зрение и рефлексы, пришли к выводу, что всерьёз беспокоиться не о чем, но покой и отсутствие стресса — в самый раз. И как при работе Николая найти отсутствие стресса?

И вновь он заметил ту девочку — в отражении — когда шёл по парку. Играла с другими детьми, бегала вместе с ними по парку. Николаю кажется, или он видел её исключительно в отражении?

После обеда (сегодня на обед всё было вегетарианским — захотелось отчего-то) Николай, вновь заглянув в сеть офиса (и вновь там всё путём, работа кипит, дела идут), решил прогуляться в антикварную лавку. Взяв с собой тот самый пузырёк. Может, удастся хотя бы понять, откуда он.

Магазин внутри похож на декорации к какой-нибудь сказке — особняк учёного, который в том числе астроном, практикующий маг и врач. Столько всего! Такой лабиринт, и два этажа! Но с точки зрения современности всё схвачено: видны пристальные зрачки камер (тех, которые на виду), есть обязательное упоминание о видеонаблюдении, и знаменитая табличка “Разбили — значит, купили”. Прямо музей!

— Что-нибудь ищете? — похоже, владелец собственной персоной. Благообразный, рано облысевший, круглолицый, человек-колобок. — Вы у нас впервые?

— Впервые, — признал Николай. — Можно попросить вас…

— Обязательно! Я только отпущу клиентов — минуты через три поднимитесь на второй этаж, пожалуйста!

И верно — Антипов держит в руках книгу. Видимо, несёт тем самым клиентам. Не вопрос. Николай кивнул антиквару и прошёл в правую часть первого этажа. Тут у него зеркала и книжные полки. Полки непростые — сто пудов они закрыты бронированным стеклом, и замки потайные. На первый взгляд — просто витрина, а не книжный шкаф. Видели такое, видели… Николай улыбнулся. Он прошёл мимо зеркала и вздрогнул. Там отразилась та самая девочка. Уже не в шубе, но всё в тех же сапожках и длинном, нарядном платье.

Николай оглянулся. Никого, в проходе он один. Вновь посмотрел в зеркало. Девочка там, в отражении, и смотрит на него, улыбаясь. И серёжки у неё непростые — тонкие, ажурные, на вид золотые, и диадема на голове. И тоже вряд ли из алюминия. И платье, похоже, украшено не стекляшками. Что происходит?

— Я сошёл с ума, — проговорил Николай, сглотнув — в ушах зашумело. — Вот теперь точно спятил.

Девочка встретила его взгляд и отрицательно помотала головой.

— Ты меня слышишь?! — поразился Николай. Девочка кивнула с серьёзным видом.

— Что происходит? Кто ты, почему здесь?

Девочка вздохнула и поджала губы. И выразительно развела руками. До Николая не сразу дошло.

— Не хочешь говорить? — снова покачала головой и изобразила печальную гримасу. — Не можешь?! Ну то есть нельзя, что ли?

Девочка кивнула.

Николай закрыл глаза на несколько секунд; дождался, пока уляжется сердцебиение и снова посмотрел в зеркало. Если сделать шаг вон туда, можно попробовать прикоснуться рукой — в отражении — к её руке. Ощущая, что он спит наяву, Николай сделал шаг. Девочка отступила, махнула руками и сердито помотала головой. Нельзя. Ладно, нельзя так нельзя.

— Можешь хотя бы… — Николай заметил, как девочка прижала палец к губам и отступила за книжную полку. И тут же послышались шаги. Антипов собственной круглолицей персоной.

— Не отвлёк? — спросил антиквар жизнерадостно. — Показалось, что вы разговаривали. А, понял! — антиквар заметил мобильник в руке Николая. — Идёмте в кабинет.

Он предложил подняться на второй этаж. И здесь полно зеркал. И все на вид старинные и, опять же на вид — в отличном состоянии.

— Я стараюсь не предлагать хлам, — пояснил антиквар. — Заметил, как вы смотрите по сторонам. Если у меня что-то на витрине — этим можно пользоваться. Обязательно проверяю. Если сломано — обязательно предупреждаю. Людям нравятся иногда и сломанные старинные вещи. Чем могу помочь вам?

Камеры, поди, и крышку стола показывают. Ладно, чего уж тут скрываться, не преступник ведь. Николай поставил перед антикваром пузырёк с “живой водой”. Антиквар надел тончайшие перчатки, включил настольную лампу, вставил монокль — или как назвать эту снасть, которой пользуются часовых дел мастера — и, мурлыкая что-то под нос, осмотрел вещицу.

— Понял, всё понял, — подвёл он итог. — Прошу за мной.

Вот как. И что он предложит? Купить это за баснословные деньги? Николай поднялся и прошёл вслед за хозяином магазина (тот не забыл запереть кабинет за собой).

— Одежду можете оставить здесь, — указал антиквар. Да, он прав. Николай снял пуховик и оставил его и шапку на вешалке. Антипов распахнул дверь перед ним и с улыбкой предложил войти — жестом.

Однако! Тут прямо сокровищница — сплошь стальные шкафы.

— Ну, я не Крёз, но меры предосторожности лишними не бывают, — пояснил Антипов. — Прошу.

Он открыл дверцу одного из шкафов и вытянул оттуда одну из полок.

Ящик с ячейками. И в ячейках стоят аналогичные пузырьки. Все похожи, все с печатями. Антипов указал в сторону ящика и отошёл в сторону. И что ожидается? Ладно, будем импровизировать. Николай подошёл к ящику ближе и всмотрелся.

— О, простите великодушно! — спохватился антиквар и протянул Николаю тот пузырёк, что он принёс с собой. — Это ваше.

Николай кивнул и сжал пузырёк в руке, стараясь не выдать волнения. Всмотрелся в ящик. А пузырьки-то разные! Некоторые светятся — так же, как тот, что у него в руке — мягким, желтоватым свечением, некоторые светятся синим, а некоторые вообще не светятся.

Николай выбрал один из тех, что светились жёлтым. Боковым зрением заметил, что антиквар одобрительно кивнул — пусть и едва заметно. Ладно. Николай выбрал второй такой же и отошёл.

— Отличный выбор! — заметил антиквар улыбаясь. — Вы здесь недавно, верно?

Николай кивнул. Такое ощущение, что я влез в какие-то шпионские игры, подумал он. Если честно, ощущаю себя немного идиотом.

— Вы уверены, что вам хватит двух? — поинтересовался антиквар. — Можете не экономить, ситуации бывают разные.

— Нет, пока двух хватит, — заверил Николай. Антиквар шире улыбнулся, кивнул и убрал ящик с пузырьками назад в шкаф.

— Чем ещё могу помочь вам? — спросил он, когда они вышли из хранилища. — Передавайте привет нашей очаровательной общей знакомой. — Николай непонимающе посмотрел на него. — Той, что указала свой адрес на пузырьке, — пояснил антиквар. И прочитал адрес вслух.

— Непременно, — кивнул Николай, стараясь сохранять серьёзный вид. — Вы разрешите побродить по магазину? Я заметил там интересные книги.

— Ну разумеется! — энергично кивнул Антипов. — Если интересуетесь чем-то конкретным — слева от входа, у лестницы, лежит каталог. На витринах всего не покажешь. Можете оставить пока одежду здесь — её никто посторонний не тронет.

На том и договорились. Тут раздался звук колокольчика — новые посетители, и антиквар, извинившись, откланялся.

Николай вернулся в тот самый проход между книжными шкафами, где видел отражение девочки.

Она вышла из — за отражения шкафа и оглянулась. Потом встретилась взглядом с Николаем.

— Торопишься? У тебя мало времени? — поинтересовался Николай. Девочка кивнула с серьёзным выражением лица. Указала на Николая и похлопала себя по правому бедру — по карману на платье.

Николай посмотрел на свой правый карман. Там лежит бутылочка с “живой водой”. Он достал её и показал девочке.

Та кивнула и разыграла пантомиму — она словно открыла пробку невидимого пузырька в руке, а затем махнула невидимым сосудом в сторону зеркала. Посмотрела вопросительно на Николая.

— Подожди… полить этим зеркало, что ли?

Девочка энергично кивнула.

— Это зеркало? Прямо сейчас?

“Нет!”, так же энергично.

— Тогда где? На улице? По дороге домой? Дома?

Подтвердила, что дома. Снова оглянулась и постучала указательным пальцем правой руки себя по левому запястью. Всё понятно.

— Спасибо! Сделаю, как ты показала, — кивнул Николай. И помахал ей рукой. Девочка улыбнулась, помахала в ответ и юркнула за отражение шкафа.

Николай не удержался, заглянул за этот же шкаф по эту сторону зеркала. Ничего такого особенного за ним. Разве что поодаль ещё одно зеркало.

Нет уж. Хватит на сегодня зеркал. Да и есть уже хочется, если честно.

Первым делом проверил офис — там всё в порядке. Леонид прислал письмо — дескать, ни о чём не парься, будет нужно — вызову. Ну и ладушки. Готовить не пришлось — от предыдущих экзерсисов осталось полно, надо доесть — еде меньше суток, не выбрасывать же.

Снаружи Солнце уже приближается к горизонту, вечер на дворе. Николай вновь ощутил отвращение об одной мысли о том, чтобы сесть за компьютер и провести остаток дня в просмотре кино. Достал все три пузырька с “живой водой” и присмотрелся. Вот зараза, и не запомнил ведь адреса, который прочёл антиквар! Вот что стоило просто включить диктофон? Хотя… по уму если, нужно было бы вначале получить согласие антиквара. Если по-людски. Ладно, надо будет зайти к нему ещё раз.

И это отражение. Почему Николай так спокойно вспоминает своё общение с “зазеркальной девочкой”? Не понять уже, как её условно называть — то ли Гердой, то ли Алисой. И зачем вдруг поливать зеркало этой водой? Что за странный ритуал?

Ладно, раз уж не бросился из магазина сломя голову, не поехал к психиатру, не попробовал разбить зеркало — можно и выполнить своё обещание. Николай открыл тот самый пузырёк, который взял утром из бара (два остальных поставил в бар), и осторожно открыл. Принюхался так, как показывали на уроке химии. Едва ощутимый запах грозы — озона то есть. Интересно. С чего бы вдруг? На вид прозрачная, пусть и светится. Ладно. Сходить с ума, так со всеми предосторожностями. Николай надел перчатки, в которых обычно использовал всякие чистящие средства, и открыл платяной шкаф. На внутренней его стороне то самое, ростовое зеркало. Есть ещё в ванной, но оно небольшое.

Не так уж легко оказалось выполнить “просьбу” той “Алисы”. В конце концов Николай решился. Вода бодрыми ручейками покатилась по плоскости зеркала и… впиталась по дороге. Если бы не перчатки на руках и пузырёк в руке, Николай точно протёр бы глаза в изумлении.

Зеркало осветилось (Николай отступил на шаг), а затем откуда-то сбоку там, в отражении, шагнула и стала рядом с Николаем та самая девочка. То же платье, сапожки и диадема. И захлопала в ладоши, улыбаясь. Правда, звуков не слышно.

— Да, получилось, — улыбнулся в ответ Николай. А сходить с ума, оказывается, может быть весело! Николай опустил взгляд — от отражения его руки до отражения руки девочки в зеркале всего ничего. И, провалиться всему, ощущается живое тепло! Словно там и в самом деле стоит человек. Девочка проследила взглядом за взглядом Николая и, посмотрев ему в глаза, отрицательно покачала головой. Не смей, мол.

— Не буду, — заверил Николай. — Ты что-то хотела сказать?

Девочка кивнула, на её лице появилось обеспокоенное выражение, и она вновь постучала себя пальцем по запястью.

— У тебя мало времени?

Девочка отрицательно помотала головой и указала на Николая.

— У меня мало времени?!

Девочка кивнула с серьёзным выражением лица и, оглянувшись, поманила кого-то к себе. Николай вздрогнул — к ногам “Алисы”, или как её зовут, подбежала короткошёрстная трёхцветная кошка. Посмотрела в глаза “Алисы”, затем — в глаза Николая и мяукнула. Беззвучно — и на том спасибо.

Девочка указала ладонью на Николая и вопросительно подняла взгляд. Протянула ладонь вперёд.

— Не понимаю, — признался Николай. Девочка прижала кончики пальцев к губам, а затем указала на Николая. И снова вопросительный взгляд.

— Что-то про меня? Ты хочешь узнать что-то про меня? Но что?

Девочка прижала ладонь к груди, коснулась пальцем губ и махнула рукой в сторону Николая, приоткрыв на секунду рот.

— Что-то сказать? Подожди… как меня зовут?

Девочка кивнула и захлопала в ладоши.

— Николай, — представился Николай и прижал ладонь к груди. — А как мне к тебе обращаться? Герда? Алиса?

Девочка засмеялась и помотала головой. Жестом словно сняла книгу и открыла её.

— Постой, принести книгу?! Понял! Подожди, я сейчас!

Николай вышел в соседнюю комнату. Она может показывать, значит… нужна книга с алфавитом, лучше всего — крупными буквами. И где тут найти такую? Эврика! Николай взял лист бумаги, фломастер, и через пару минут вернулся, держа лист в руке. На листе был алфавит, и, на всякий случай, цифры и знаки препинания.

Отражение девочки кивнуло и принялось указывать кончиком пальца, букву за буквой.

— Анна… — повторял следом Николай. — Понял. Анна-Луиза! Тебя зовут Анна-Луиза?

Девочка вновь захлопала в ладоши и кивнула с довольным видом.

— Красивое имя, — признал Николай. — Очень приятно. Я Николай, ты Анна-Луиза. И…

Девочка указала на кошку. Тот же жест, с губами и движением руки.

— Я должен назвать её имя?

Девочка кивнула.

— Ты можешь показать его на листке?

Девочка помотала головой и указала на кошку.

— Она должна показать?!

Девочка кивнула с серьёзным видом и Николай положил лист бумаги на пол. Кошка встретилась взглядом с Анной-Луизой. Та кивнула, и кошка уселась перед отражением листка. Протянула лапу и коснулась листка. Отдёрнула и снова протянула.

Николай смотрел на это, не веря своим глазам. Р… о… з… а…

— Роза?! — удивился он. — Её зовут Роза?

Девочка вновь беззвучно поаплодировала и кивнула.

— Очень приятно, Роза, — улыбнулся Николай и охнул — голову словно обварили кипятком. Роза… Роза… точно, он слышал про эту кошку! И кошку упоминала…

Саша! Тут же вспомнился и вид её, и голос. Чёрт, это ведь та самая “тихоня”, которую он видел в офисе! Как можно было не узнать?!

Николай посмотрел широко раскрытыми глазами на девочку в зеркале.

— Саша?! Это ведь у неё мало времени, да?

Девочка вновь кивнула с серьёзным видом. И махнула — иди мол, быстрее иди!

Николай добыл мобильник. Память возвращалась, он теперь помнил, с кем был в том грязном подъезде… и откуда там появился — память возвращалась вспять, и ощущение было не из приятных. Николай набрал номер.

— Леонид? Ты в офисе?!

— Да, — удивлённый голос Леонида. — Что-то случилось, Коля?

— Саша ещё там?

— Она уже собралась, готовится уехать с минуты на минуту. Ты не знал?

— Задержи её! Если возможно! Я сейчас приеду!

Николай вбежал в спальню, успел махнуть рукой Анне-Луизе и кошке, и бросился в прихожую. Непонятно, что творится, но теперь точно понятно, у кого мало времени, кого нужно выручать.

Николаю невероятно повезло. Мало того, что первый же таксист остановился у обочины — правда, заломив неслыханную сумму — так ещё и эта сумма нашлась, хотя пришлось, буквально, выгрести всё до последней монетки.

Николай мчался, перепрыгивая через ступеньку, чуть не споткнулся по дороге. Он вбежал в здешний конференц-зал, снимая на ходу пуховик. В зале стояли и беседовали Леонид и Таисия Филипповна. Оба улыбнулись, увидев Николая.

— Где она? — вопросил Николай, сбрасывая пуховик на ближайший стул. — Где Саша?!

— Сейчас будет, — пообещал Леонид. — Ты, главное, не нервничай. А, вот она. Саша, входи!

Она вошла. Встретилась взглядом с Николаем и поняла, что он узнал её. И бросилась к нему на шею.

Таисия Филипповна решительно взяла Леонида за руку и повлекла за собой — прочь из комнаты. И тихонько закрыла дверь за их спинами.

— Ты вспомнил? — Саша улыбалась, держа его за руки, и по лицу её стекали слёзы. — Всё вспомнил?

— Всё, — признал Николай. Пока ехал в такси, память вернулась. Видимо, вся. Хотя кое-что лучше бы не вспоминал… — Думаю, что всё. Извини, что не замечал тебя!

— Ты не виноват! — заверила Саша. Обхватила Николая и, не сразу, отпустила. — Коля, меня сейчас заберут, — сообщила Саша, понизив голос. — Я очень прошу, не вмешивайся!

— Заберут?! — удивился Николай. — Кто? Зачем?? Твоя мама?

— Нет, — покачала головой Саша. — Не мама. Инквизиторы.

Николай чуть на пол не сел от неожиданности.

— Это просто название, — слабо улыбнулась Саша. — Со мной просто хотят поговорить. Это не то, о чём можно подумать. Я вернусь! Обещаю, я вернусь! Ты меня вспомнил — значит, меня отпустят, обязательно отпустят! Обещаешь? Не вмешивайся, очень прошу!

Саша прикрыла глаза на долю секунды, и встретилась взглядом с Николаем.

— Они пришли, — пояснила она. — Пообещай не вмешиваться! Это важно!

— Я не стану вмешиваться, обещаю, — произнёс Николай. Саша улыбнулась ему и встала рядом, держа его за руку.

38. Предварительное следствие

Саша крепче сжала ладонь Николая, и тот ощутил, что на долю секунды ей стало страшно. И всё, нет страха — Саша взяла себя в руки.

Дверь конференц-зала открылась, и вошли трое. Крайнюю справа Николай узнал — мама Саши, Чернова-старшая. Она спокойно встретилась взглядом с Николаем, ни тени эмоции не пробежало по её лицу. Слева была другая, незнакомая Николаю черноволосая молодая женщина, а между ними — мужчина лет тридцати. Чем-то похожий на адвоката, с которым Николай ездил давать показания.

И все трое — в строгой чёрной одежде, ни дать ни взять бизнесмены, приехавшие на встречу. Вот, значит, как. Инквизиторы. И ничего ведь такого жуткого в них нет. Разве что бородка у мужчины, но и ту, при некотором воображении, можно счесть только комичной. И почему без верхней одежды? Оставили внизу, в гардеробе?

— Он останется, — объявила Саша, отпуская руку Николая. — Он не будет вмешиваться, он пообещал. Я готова.

Вновь вошедшие переглянулись и кивнули. И направились к Саше с Николаем, все трое. Остановились шагах в пяти.

— Александра Родионовна, — улыбнулась незнакомая Николаю женщина. — Совет Инквизиции уполномочил меня объявить…

Движение воздуха. Все вновь вошедшие посмотрели влево — а следом за ними и Николай с Сашей. Справа от них и чуть поодаль на стене висело зеркало, в рост человека. Оно пошло волнами, и из него выпрыгнула кошка. Доля секунды — и Николай узнал Розу. Она метнулась к людям и села между Сашей с Николаем и вновь пришедшими. Села и подняла правую лапу, глядя в лицо инквизиторам.

— Шанталь?! — удивилась Чернова-старшая. — Что вы хотели…

Кошка зарычала и ударила лапой по полу. Николай успел заметить, что рябь пошла по очертаниям трёх людей, стоявших перед кошкой… а потом их словно ветром сдуло. Были — и не стало.

— Роза?! — изумилась Саша, присев. Роза тут же направилась к ней, задрав хвост и громко мурлыча. — Шанни?? — Саша выпрямилась, взяв кошку на руки, и подошла к зеркалу. Подошёл и Николай. И увидел, что в отражении, довольная и улыбающаяся, стоит знакомая ему Анна-Луиза.

— Ты её видишь?! — Саша посмотрела в глаза Николая. Кошка спрыгнула с рук Саши и уселась у зеркала, переводя взгляд с отражения Анны-Луизы на Николая и Сашу. — Тогда понятно. Шанни, но зачем?? Ты понимаешь, что ты натворила?

Девочка кивнула ей с серьёзным видом. И сразу же телефон Саши зазвонил. Саша посмотрела на экран и включила громкую связь.

— Саша? Вы всё ещё там? — голос Черновой-старшей.

— Да, мама. Я не знаю, зачем она это сделала!

— Она уже объяснила нам. Саша, нам нужно поговорить. Всем. Тебя никто не собирается задерживать.

— Пообещай, что ты ничего не сделаешь с Колей!

— Обещаю, что я не причиню вреда твоему мужчине, — услышал Николай голос Черновой-старшей.

— Мама, не хитри! — насупилась Саша. — Его зовут Третьяков Николай Петрович, и я сейчас держу его за руку.

Роза громко замурлыкала и принялась ходить вокруг Николая и Саши, то и дело прикрывая ненадолго глаза, и подёргивая хвостом.

— Я обещаю и клянусь, что не причиню вреда Третьякову Николаю Петровичу, которого ты сейчас держишь за руку, — голос Черновой-старшей. И почему-то Николаю кажется, что мать Саши сейчас улыбается. — Я поклялась в присутствии свидетелей. Шанталь ещё с вами? Она нас слышит?

Отражение девочки кивнуло.

— Да, мама.

— Шанталь, нам нужно поговорить с Александрой и Николаем. Только поговорить. Разрешаешь нам вернуться?

Отражение девочки кивнуло вновь. Роза, мяукнув, прыгнула на зеркало, прошла насквозь и уселась у ног Анны-Луизы. Ну или Шанталь, или как её на самом деле зовут. На этот раз Николай удержался и не попытался протереть глаза. Вот если сейчас кто-нибудь войдёт, тот же Леонид…

— Она разрешает, мама. Мы дождёмся вас.

Ждать пришлось недолго, минуты три. Вновь открылась дверь, и вновь вошли те трое. Улыбающиеся, словно произошедшее было просто дружеской шуткой. Они подошли вплотную к Николаю и Саше (Николай ощутил, как Саша напряглась) и встретились взглядом с Анной-Луизой.

— Мадемуазель де Сен-Блан? — коротко поклонились мужчина и женщина-инквизиторы, и Анна-Луиза, по ту сторону зеркала, исполнила реверанс. — Приносим извинения за этот инцидент. Вы разрешите? — Анна-Луиза кивнула. Оба инквизитора повернулись лицом к Саше и Николаю.

— Александра Родионовна, — вновь улыбнулась женщина. — Совет Инквизиции уполномочил меня объявить, что мы завершили предварительное следствие и не обнаружили в ваших действиях состава преступления. С вас сняты все ограничения. Ваше стихийное вмешательство признано оправданным, вы не были под принуждением. Мы не станем заносить этот инцидент в ваше личное дело, но просим вас впредь быть осмотрительнее.

— Я обещаю, — смутилась Саша, но секундой спустя вновь посмотрела в глаза женщины. — Спасибо!

— Возможно, мы ещё вызовем вас в качестве свидетеля, — добавил мужчина. — Господин Третьяков? — посмотрел он в глаза Николая. — Полагаю, вы понимаете, почему вам не следует посвящать никого за пределами этого помещения в события последних пятнадцати минут.

— Да, полностью понимаю, — согласился Николай.

— Скажи “обещаю и клянусь”, — попросила Саша вполголоса, осторожно потянув Николая за руку. Николай кивнул: — Я, Третьяков Николай Петрович, обещаю и клянусь, что не посвящу никого за пределами этой комнаты в события последних пятнадцати минут.

Инквизиторы одобрительно кивнули.

— Благодарим за сотрудничество, господин Третьяков, — улыбнулся мужчина. — Вы поклялись при свидетелях. Доброго вам вечера! Мария Ильинична? — обратился он к Черновой-старшей. — Вас подождать?

— Да, если можно. Я ненадолго.

Инквизиторы вновь удостоили окружающих короткого поклона, и отбыли.

— Шанталь, — обратилась Чернова-старшая к отражению девочки. — Благодарю, что поручились за Николая и мою дочь. Я понимаю, какую ответственность вы взяли на себя. — Анна-Луиза улыбнулась и вновь исполнила реверанс. — Вы разрешите мне поговорить с моей дочерью и Николаем наедине? Буквально пять минут.

Анна-Луиза кивнула, поманила Розу за собой, и обе они убежали куда-то в сторону окна — по ту сторону зеркала.

— Что вы заставите меня забыть сегодня, Мария Ильинична? — поинтересовался Николай. Чернова-старшая рассмеялась и поманила к себе дочь. Привлекла её к себе и поцеловала в щёку. Саша, всё это время неулыбчивая, сумела улыбнуться. “Они и впрямь очень похожи”, заметил Николай. “И мама выглядит лет на тридцать, как будто старшая сестра”.

— Я пообещала не причинять вам вреда, Николай, — ответила Чернова-старшая.

— Мама, ты опять хитришь, — взяла её за руку Саша и посмотрела матери в лицо. — Он не заметит, а я всё замечаю!

— Хорошо, хорошо, не сердись! Я ничего не заставлю вас забыть, Николай. Полагаю, вы догадываетесь, почему я сделала то, что сделала.

— Вы беспокоились за Сашу, — предположил Николай. — Думаю, я вас чем-то очень не устраиваю.

— Всё верно. Но за вас поручилась Шанталь, а это очень многого стоит. Вам всё ещё предстоит доказать, что за вас поручились не напрасно, поэтому не расслабляйтесь.

— Кому доказать, вам?

— Нет-нет, Саше и Шанталь. Моё мнение теперь не так важно. Саша? — Чернова-старшая повернула голову и дождалась, пока дочь не встретится с ней взглядом. — Мне извиниться?

— Пусть Коля скажет! — Саша встретилась взглядом с Николаем и тот отрицательно покачал головой.

— Я думаю, Мария Ильинична считала, что поступает правильно. — Николай встретился взглядом с Черновой-старшей. — Я предпочту считать всё это недоразумением.

— Я согласна, — кивнула Саша. — Мама?

— Я согласна, давайте начнём с чистого листа. Приезжайте к нам домой, Саша — там всё и обсудим. Приезжайте все, когда сможете. У меня только один вопрос, Николай. У вас серьёзные намерения по отношению к моей дочери?

— Серьёзные, — подтвердил Николай, не отводя взгляда от глаз Черновой-старшей. Та кивнула и повернулась к дочери.

— Саша? — улыбнулась Чернова-старшая. Саша молча отпустила её ладонь и подошла к Николаю. Протянула ему обе руки, и глаза её из серых стали пронзительно-зелёными.

— Только я и ты? — спросила она, глядя ему в глаза. Николай взял её за руки. Ощутил тепло, вливающееся из её ладоней в свои.

— Только я и ты, — подтвердил он, чувствуя, как учащается сердцебиение.

— Отныне, и до конца всех времён, — добавила Саша. Жар нарастал, её ладони начали обжигать.

— Отныне, и до конца всех времён, — повторил Николай, и Саша, отпустив его руки, обняла его. И почти сразу же отпустила и встала рядом.

— Что можно рассказать ему, мама? — поинтересовалась Саша.

— Всё, что в рамках разумного. Ты и сама поймёшь. Меня ждут, Саша, мне пора. Теперь и вы отвечаете за неё, Николай! — посмотрела Чернова-старшая в глаза Николая. — Берегите мою дочь!

— Да, Мария Ильинична!

Чернова-старшая шагнула к нему и обняла — Николай подавил порыв отшатнуться — а затем обняла дочь.

— Доброго вечера! — пожелала она, и вот уже дверь конференц-зала закрылась за ней.

— Шанни! — позвала Саша, шагнув ближе к зеркалу. — Шанни, она ушла, выходи!

Топот ног — кажется, что за спиной — и вот уже довольная Анна-Луиза стоит по ту сторону зеркала. Ещё несколько секунд — и Роза примчалась и уселась у ног девочки.

— Мне положено представить вас. Коля, это Шанталь Анна-Луиза, маркиза де Сен-Блан. — Анна-Луиза улыбнулась и в который уже раз исполнила реверанс. Николай попытался исполнить нечто вроде поклона. Вышло ни то ни сё. Но никто не рассмеялся. — Шанни, это Николай Петрович Третьяков, мой мужчина.

— Рад знакомству, ваше высочество! — сумел произнести Николай, стараясь не покраснеть. Шанталь рассмеялась, но вовсе не обидно, а Саша поправила с улыбкой: — Сиятельство. Но можно просто по имени, да, Шанни?

— Можно по имени, — подтвердила девочка. По-русски. Голос её было почти не отличить от голоса Саши. Ну разве что чуть-чуть выше.

— Я тебя… простите, я вас слышу! — удивился Николай. — А раньше не слышал!

— Долгая история, — вздохнула Саша. — Такие правила. Но ты поклялся, что отныне ты мой — и некоторые запреты уже не действуют. Ей нельзя находиться здесь подолгу. Сколько у тебя ещё времени, Шанни?

— Две минуты, — ответила девочка спокойно. — Я очень рада, что всё обошлось. Я отведу Розу домой, да?

— Да, и спасибо за всё!

Анна-Луиза помахала им рукой, и обе они, девочка и кошка, исчезли — мгновенно.

Ни Саша, ни Николай не успели ничего сказать — двери отворились, и в конференц-зал заглянули Леонид и Таисия Филипповна.

— Можно? — поинтересовался Леонид. — Ребята, с вами всё хорошо? Только честно. Просто скажите правду, и всё. Я ведь без претензий.

— Теперь да, — подтвердила Саша. — Леонид Сергеевич, вы подписали моё заявление?

— Нет, — улыбнулся Леонид. — Решил пока не торопиться.

— Можно? — Саша подошла к ним обоим, и Таисия Филипповна с улыбкой протянула ей лист бумаги. Саша порвала его в клочья и бросила на пол. — Извините! — тут же смутилась она. — Я уберу, простите!

— Ничего, пусть пока поваляются, — разрешил Леонид. — Таисия? Не подождёте меня снаружи?

— С удовольствием! — улыбнулась главбух и оставила их в комнате втроём.

— Ребята, — Леонид взял остальных за руки. — Вы меня так больше не пугайте. Я без вас как без рук! Саша, Коля — ещё нужно продержаться дня три-четыре. Потом выдам вам столько отпуска, сколько унесёте. Коля, что у тебя с головой? В буквальном смысле. Что там на рентгене?

— Ничего страшного. Сказали, побольше покоя и свежего воздуха. Ну и поменьше стресса.

— Дёшево, быстро и надёжно, — покивал Леонид. — Выбирайте любые два. Ладно, понял, что-нибудь придумаем. Коля, есть несколько параноидальных мыслишек — по поводу недавних событий, надо бы обсудить. Саша, и ваши таланты скоро пригодятся. Помните тот “детектор лжи”? Пока всё терпит, но…

— Неправда, — отозвалась Саша.

— Простите? — удивился Леонид.

— Неправда, что всё терпит. Леонид, у меня сейчас голова не на месте. У нас с Колей у обоих, — посмотрела Саша в глаза Николая. — Я как только хоть чуточку в себя приду, сразу приеду, и всё обсудим. Хорошо?

— Добро, — согласился Леонид и пожал руки обоим. — Тогда не задерживаю. Если что нужно — не стесняйтесь.

Николай заглянул в ванную. Саша сидела по грудь в тёплой воде, полуприкрыв глаза, улыбаясь, а Роза, улегшись на верхнюю ступень лестницы, мурлыкала, положив хозяйке лапу на плечо. Идиллия.

— Я ещё маленько посижу, ладно? — попросила Саша, не открывая глаз. — Нужно вспомнить кое-что не очень приятное.

— И зачем вспоминать? — удивился Николай. Саша открыла глаза и встретилась с ним взглядом.

— Чтобы побыстрее забыть, — пояснила она и вновь прикрыла глаза. — Возьми меня за руку, ладно?

Рука оказалась горячей; Николаю показалось, что Сашу лихорадит. Но уже через пару минут она открыла глаза и попросила помочь ей выйти из ванной. И оказалась, на вид, бодрее и здоровее некуда.

— Я уже понимала, что не увижу тебя много месяцев, — прошептала Саша. Она лежала в постели — после ужина вся её бодрость расточилась в считанные минуты. — Если вообще увижу. Не обижайся, ладно? Мне нужно выспаться, просто выспаться. Всё вернётся. И не спи в кресле, хорошо?

— Хорошо, — пообещал Николай с улыбкой и сидел, держа её за руку, пока Саша не уснула. Осторожно, стараясь не шуметь, навёл порядок в кухне и ванной и сам отправился на боковую. Роза уже лежала под боком у хозяйки и негромко мурлыкала, уткнувшись лбом в локоть.

39. Ограничение

Саша поднялась, как и раньше — бодрость возвращается, а с ней и всё остальное. Исполнила все ритуалы — вымылась под душем, стараясь не намочить волосы; заплела косу; выполнила все свои упражнения — и снова под душ, и снова нужно беречь волосы, мыть их — отдельное приключение. Всё, здравствуй, новый день! Саша осторожно присела на краешек дивана и понаблюдала с улыбкой, как спит Николай. Захотела погладить его по щеке, но сдержалась. Врач был прав, Николаю нужен покой. Во всех смыслах покой. Мама, и зачем ты всё это сделала…

Саша поманила Розу за собой и ушла на кухню. Немного чая для бодрости, и можно задуматься, что интересного придумать на завтрак. Вроде бы придумала, теперь просто дождаться, когда проснётся Коля. Роза получила свои три капельки живой воды, а затем угощение: три капельки на вкус как газировка, и кошке это не нравится. А потому — немного лакомства, заесть. Против такого сочетания кошка не возражала.

— Покажи зубы, — потребовала Саша. — Нужно будет почистить. Ну ты сама же не почистишь! Сегодня вечером, хорошо?

Роза кивнула.

— Вы с Шанни это вместе придумали? — понизила голос Саша. Кошка отвернулась, уселась, и принялась умываться. — Не меняй тему! — притворно рассердилась Саша, и тихонько рассмеялась. — Ладно, ладно. Я чувствую, что вы схитрили. Не хочешь говорить — не говори. И спасибо за всё!

Роза перестала умываться, посмотрела несколько секунд в глаза Саши и лизнула ту в нос.

— Протрёшь до дырок! — возмутилась Саша. — Ну всё, мне нужно немного так посидеть, извини!

Роза мурлыкнула, потёрлась о подбородок человека и, спрыгнув на пол, направилась прочь из кухни, держа хвост трубой.

Саша откинулась на спинку стула и закрыла глаза. Вчера, в ванной, так и не рискнула вспомнить. Побоялась, что Коля услышит, или увидит — или всё вместе. Когда воспоминания настолько яркие, их увидит даже непосвящённый.

…Когда Саша пришла в себя — поняла, что она в гостиничном номере. Что они обе там — зрение ещё не действовало, но она узнала запах волос матери — в детстве он был лучшим успокоительным. Мама всегда приходила, если снились дурные сны, если что-то пугало маленькую Александру. А пугало многое — у посвящённых и детство непростое, и вся жизнь потом.

Саша помотала головой. И зрение вернулось в норму, и прочее. Они в небольшом номере, Саша сидит на стуле — старомодном, большом, массивном, с удобными подлокотниками. Саша повернула голову направо — и увидела своё отражение. Справа от неё платяной шкаф, а на нём ростовое зеркало. Не тёмное, не живое… просто зеркало.

Саша повернула голову в сторону двери и увидела мать. Та сидела на ровно таком же стуле, напротив, в двух шагах. И спокойное, жутко спокойное выражение лица.

— Зеркало слушается только меня, — пояснила Чернова-старшая. — Прошу тебя, не делай глупостей.

Саша вновь посмотрела в зеркало и усмехнулась. Даже если повезёт, даже если зеркало раскроется по её приказу, что вряд ли, она просто не успеет. Реакция у матери фантастическая, и скорость — тоже. Саше с ней не тягаться, даром что мать почти втрое старше; даром что от зеркала мать втрое дальше.

— Ты носишь его ребёнка? — поинтересовалась Чернова-старшая, и Саша посмотрела в её глаза.

— Ты и сама чувствуешь, — ответила Саша с явным оттенком презрения. — Нет.

— Хорошо. — Чернова-старшая поднялась на ноги. — Тогда это будет не так больно.

Саша попробовала подняться на ноги, и поняла, что не в состоянии оторвать руки от подлокотника, а ступни — от пола. Словно скована по рукам и ногам, только оков не видно. Саша усмехнулась.

— Зачем путы, мама? Ты теперь инквизитор?

— Ты и сама чувствуешь, — ответила Чернова-старшая в тон дочери. — Нет.

— Тогда зачем?

— Если ты пообещаешь, что не натворишь глупостей, не попытаешься уйти — я сниму путы. Обещаешь?

— Нет, — спокойно ответила Саша, не отводя взгляда от глаз матери. — Зачем ты стёрла ему память?

— Саша, как звучит третье правило? — Мать словно не услышала вопроса. Вот эта её манера кого угодно достанет!

— Мы не вмешиваемся в дела профанов, — прошептала Саша.

— Громче!

— Мы не вмешиваемся в дела профанов. — Саша посмотрела в лицо матери. — Он не профан.

— О нём отдельный разговор. Я говорю про суд. Я говорю про свидетелей, которые все поменяли показания. Инквизиторы уже проверили, это было стихийное воздействие. Из посвящённых там была только ты. Скажи мне, зачем?

— Ему грозило тюремное заключение, — ответила Саша тихо. — По ложному обвинению. Если инквизиторы уже были там, они и это знают. И я ничего не делала! Я просто попросила, чтобы все лжецы получили по заслугам, чтобы Колю и нас всех оставили в покое! — Саша закрыла глаза, и из каждого вытекло по слезе. Саша сглотнула и вновь открыла глаза. — Не знаю даже, у кого просила. Это всё! Я бездарность, и ты это знаешь! Я ничего не смогла бы!

Чернова-старшая смотрела на дочь бесстрастно.

— Но если бы могла, то сделала бы, — тихо завершила Саша, глядя в глаза матери.

— Этого я и боялась. — Чернова-старшая вздохнула и вернулась на свой стул. — Теперь посмотри на это с их стороны. Есть стихийное воздействие. Или у тебя есть талант, и мы просто не разглядели его — да, я оплошала, если не увидела — или…

— …или кто-то мной управлял, — закончила мысль Саша.

— Вот именно. Других версий пока нет. А пока их нет, ты под подозрением.

— Тогда почему здесь ты, а не инквизиторы? — Саша стала самим спокойствием. — Почему я не в Лимбе?

— Я не позволю забрать тебя. — Чернова-старшая прошлась по комнате и вернулась на стул. — Если дойдёт до худшего, я сама позабочусь о наказании. Может, твой родной дом и не самая приятная тюрьма, но это лучше Лимба.

— Я не ради своей выгоды просила, — добавила Саша. — Ты это знаешь.

Чернова-старшая покивала. Вздохнула и спрятала лицо в ладонях.

— Скажи, зачем ты стёрла ему память? — поинтересовалась Саша, когда стало ясно, что молчание затянулось.

— Саша, какой талант ты в нём увидела? — тут же спросила Чернова-старшая, отняв ладони от лица. Вопреки ожиданиям Саши, на лице матери не было ни слезинки. Саша не отвечала, спокойно глядя в глаза матери. Привычка мамы отвечать вопросом на вопрос тоже достаёт до чёртиков!

— Можешь не отвечать, — кивнула Чернова-старшая. — Мы обе знаем. Никакого. Он — профан, прости за прямоту. Какое будущее ты ему готовила?

— Хорошее, — прошептала Саша.

— Хорошее? Пусть даже он не сойдёт с ума от нового знания, не станет фанатиком, не покончит с собой… Что дальше, Саша? Ты будешь учиться, у тебя будут обязанности, как у всех нас, ты оставишь его далеко позади. Что у вас будет общего, кроме постели и детей? Ты понимаешь, что готовишь себе питомца, домашнее животное?

— Перестань, — тихо попросила Саша.

— Ты влюблена, — покачала головой Чернова-старшая. — Ведь так? Ты сейчас ничего не услышишь, ничего не захочешь слушать. Ты готова бросить всё ради него, верно?

Саша улыбнулась, не отводя взгляда.

— Бедный, несчастный глупец! — вздохнула Чернова-старшая. — Он даже не узнает, как ему повезло!

— Мама, что бы ты сделала с тем, кто сказал бы такое про папу? — спокойно поинтересовалась Саша. — Не смей обзывать его. Он меня вспомнит. Всё равно вспомнит.

— Сомневаюсь, — вновь вздохнула Чернова-старшая. Она встала, подошла ближе к дочери и присела, глядя в её глаза. Положила свои ладони поверх её.

— Он всё вспомнит, — повторила Саша упрямо. — Вот увидишь.

— И ты первая попробуешь помочь ему в этом. Я вынуждена ограничить тебя. Пожалуйста, не сопротивляйся.

Саша не изменилась в лице, когда Чернова-старшая поднялась на ноги и прижала ненадолго ладонь ко лбу дочери. Затем отвернулась и отошла к своему стулу; долго стояла там, не оборачиваясь.

— Ты едешь домой, — объявила она. — Вместе с Розой, конечно.

— Я не могу всё бросить и уйти, — возразила Саша. — Я многих подведу. Зачем всё это было тогда?

— Хорошо. Найди преемника, аккуратно сдай дела. Думаю, трёх-четырёх дней хватит, если что — я согласна на любое разумное время. — Чернова-старшая обернулась и встретилась взглядом с дочерью. — Если ты попробуешь вернуть ему память, он из свидетеля тоже может стать подозреваемым.

Саша кивнула, не меняясь в лице.

— Я не надеюсь, что ты поймёшь меня сейчас, и что простишь. Может, когда-нибудь это случится. — Чернова-старшая открыла платяной шкаф и достала свой пуховик.

— Я понимаю, мама, — отозвалась Саша. — Я не держу зла. Может, я и сама сделала бы так же. Но всё равно будет по-моему.

Чернова-старшая встретила и выдержала взгляд дочери.

— Очень в этом сомневаюсь, — ответила она наконец. — Но всё равно желаю тебе удачи.

Саша кивнула и улыбнулась.

— Я ухожу. — Чернова-старшая надела пуховик и набросила капюшон. — Путы спадут через минуту, — щёлкнула она пальцами. — Номер оплачен до конца месяца, отправляться будем отсюда. Никто из персонала ничего потом не вспомнит. Не переживай, я не сотру им лишнего. Пожалуйста, отвечай на все мои звонки и не покидай город. И не забудь ключ — там, у телевизора.

Саша вновь кивнула: — И тебе удачи, мама!

Чернова-старшая улыбнулась, и плотно закрыла за собой дверь, щёлкнул замок.

…Где-то через минуту зеркало пошло волнами, и из него выпрыгнула Роза. Встряхнулась, посмотрела в глаза безучастной Саши, и громко мяукнула.

— Я не понимаю, — прошептала Саша. — Роза, я не понимаю тебя, меня ограничили! — И она расплакалась, прижав ладони к лицу. Ощутила, как кошка запрыгнула ей на колени и начала натираться о ладони, громко мурлыча. — Спасибо! Спасибо, что рисковала ради меня. — Саша отняла ладони и вытерла слёзы. — Сейчас, всё будет хорошо. Поедем на такси, ладно?

Роза спрыгнула на пол, подбежала к зеркалу и приложила к нему лапу. Зеркало пошло рябью — словно поверхность озера, над которой подул ветерок.

— Спасибо, милая, — улыбнулась Саша. — Минутку, я только возьму ключ и одежду!

Через минуту в номере никого уже не было.

Саша открыла глаза. Словно вновь пережила те десять минут, или сколько длился их разговор. Но самое ужасное было впереди. Самым ужасным было видеть Колю на работе — он не узнавал её, считал новой сотрудницей, был предупредительно вежлив, держал дистанцию…

И Леонид, которого как громом поразило объявление Саши, что она вынуждена уволиться. Саша придумала небылицу про болезнь родственников — нельзя лгать, это потом вернётся к тебе, и не обрадуешься — но иначе не вышло. Саша пообещала, что при первой же возможности вернётся, что не бросит всё просто так. Конечно, ей поверили. Но в глазах Леонида и Таисии Филипповны, и “Жени и Жени”, и остальных явно читалось — ты уже не вернёшься, и все это понимают.

Хорошо ещё, что Коля не задерживался на работе долго — с его травмой головы не получалось. Те долгие минуты, когда они с Сашей общались по работе, стали худшей пыткой в её жизни. Мама, лучше бы ты отправила меня в Лимб…

Роза подбежала к Саше и тихонько мяукнула.

— Проснулся? — Саша улыбнулась, погладила кошку и поднялась на ноги. — Спасибо, что предупредила. Ну что, новый день? Всё наладится, вот увидишь!

Довольная Роза вилась вокруг ног и соглашалась с каждым словом.

— Великолепно! — признал Николай, когда с завтраком закончили, а посудомоечная машина, ворча и побулькивая, принялась за дело.

— На здоровье, — улыбнулась Саша. — Стресса у тебя будет много. Никуда не деться. Но в остальном я помогу.

Николай покивал, и некоторое время смотрел перед собой на стол. Собрался с духом, и посмотрел в глаза Саши.

— Одного не пойму, почему я такой спокойный, — пояснил он. — Всё, что я увидел за эти восемь дней, вообще в голове не укладывается. Мне начать расспрашивать, или ты расскажешь?

Саша вздохнула и положила свою ладонь поверх его.

— Это я. Может, я не очень красиво поступила, я помогла тебе пережить это спокойнее. Если хочешь, расскажу, что я сделала. Я не буду садиться и читать тебе лекции. Знаешь, как было со мной?

— Расскажи.

— Когда было нужно, мама, или бабушка, или учителя просто рассказывали. То, что нужно знать прямо сейчас. Так было легче.

— Хорошо, давай так, — согласился Николай. — Но я ведь всё равно буду спрашивать.

— Это правильно, — покивала Саша. — Знал бы ты, сколько я спрашивала! Мама мне никогда не грубила, но однажды я услышала от неё “можно попросить тебя минутку помолчать?” — Саша рассмеялась. — Наверное, это самое грубое, что я от неё слышала. Она единственный человек, который никогда на меня не злился.

— Если совсем честно, я боюсь её до дрожи, — поёжился Николай. — Как минимум, боялся. Так что это было — магия? Или как это называется?

Саша вздохнула.

— Это Искусство. Так правильно. Есть два вида, Искусство и Ремесло, — выделила она интонацией оба слова. — Для второго нужны инструменты, машины, ещё какие-нибудь вещи, всё такое. Для Искусства нужны только знание и воля.

— То, что ты мне показала — когда я встал на колено — это Искусство?

— Верно. Самая крошечка, её почти все могут. Оно и вправду может напугать… Снова твой телефон звонит!

Она права — телефон требовал внимания, и немедленно. Всё оказалось просто — системщик, Евгений, просил проверить, как они настроили ограничение доступа. Без проблем — Николай сел за компьютер, “задал жару” средствам защиты нового офиса и с удовлетворением заметил, что защита устояла.

— Всё отлично, Евгений, — доложил Николай. — Вы с Евгенией молодцы. Пожалуйста, не забывайте документировать все подробности.

— Сделаем, Николай Петрович! Удачного вам дня! — Отбой.

— Им нравится радовать тебя, заметил? — заметила Саша. — Не льстить или хвалить, а просто показывать хорошую работу.

— Скажи сразу — твоих рук дело?

Саша рассмеялась и посерьёзнела.

— Чуть-чуть. Я просто передала им немного смелости и уверенности в себе. Остальное они сами. Всё, пора на процедуры!

Саша прогулялась к окну, задёрнула внутренние, полупрозрачные шторы и жестом пригласила Николая сесть на диван. Улыбнулась, и села ему на колени, лицом к лицу. Николай протянул было к ней руки, но Саша поймала их и мягко, но твёрдо вернула его ладони на диван.

— Сегодня нельзя, — пояснила она. Николай кивнул: — Понимаю.

— Вряд ли. — Саша оставалась серьёзной. — Месячные мне не мешают, а голова у меня не болит. — Она не выдержала, рассмеялась, но почти сразу же посерьёзнела вновь. — Просто тебе нужно другое лечение. Как только я скажу, закрой глаза и медленно считай до десяти. Можно про себя. — Саша приложила ладонь к его лбу. — Постарайся вспомнить что-нибудь очень хорошее, что-нибудь из детства. Считай!

…Николай отчётливо помнил только то, что досчитал до восьми — показалось, что накатила и прошла сонливость. Он выпрямился — всё вокруг то же, что было десять секунд назад — но где Саша?

— Саша? — позвал Николай. Никого. Словно её и не было — не слышны шаги, ничего. Николай встал, ощущая бодрость и энергию в каждой клеточке тела, с наслаждением потянулся… и опомнился. Что с ним? Где Саша?

Он вышел в гостиную и замер на пороге.

Не та гостиная. Память не сразу пояснила, что именно вокруг. А вокруг — стены той гостиной, в которой он получил свой самый интересный подарок. В тот год, когда в последний раз верил, искренне и всем сердцем, что все новогодние подарки идут именно от Деда Мороза.

И вон она, та самая новогодняя ёлка, вся в игрушках и со включенной гирляндой огоньков, и коробки под ней. Вон та, самая нарядная. Николай рассмеялся и подбежал к праздничному дереву. Не сразу понял, что не так.

Понял, когда взял коробку — увидел свои руки. Это не руки взрослого человека — руки ребёнка. Николай оглянулся — в слабом, но явном отражении в стеклянных дверцах книжного шкафа он увидел себя-тогдашнего. Очень мило. Сейчас ему снова восемь лет?

Но при этом мыслит он как тот самый Николай, который не так давно сидел на диване, с Сашей, и…

Николай осторожно открыл ту самую коробку — ну да, она, зрительная труба — наблюдать за небесными телами. Недолог был её век, меньше двух лет — потом, во время одного из походов с отцом, утопил её в болоте — но запомнил эту трубу на всю жизнь. Дед, помнится, сшил для неё чехол с ремнём — вот он, здесь же, в коробке. Николай улыбнулся, бережно взял трубу — пальцы тут же вспомнили ощущения от её поверхности, рифлёную поверхность той ручки, которой настраивается резкость, сизый блик линзы объектива. И запахи — кожаный чехол, сталь, всё остальное — всё вернулось.

— Коля?!

Показалось, что зовут с кухни. Николай положил трубу в чехол, а чехол повесил через плечо, уже привычным движением. И побежал на кухню. Уже и забыл, как приятно было носиться по дому (пока взрослые не видят).

Он подбежал к окну на кухне (это другая кухня — тоже из прошлого). Во дворе, на расчищенном от снега пространстве, стояла ещё одна ёлка — высокая, макушка поднялась до четвёртого этажа — и там, снизу, ему махали. Николай тотчас узнал обоих своих закадычных друзей, Алексея — Лёшку — и Сергея, с которыми они и учились вместе, и часами играли во дворе и поблизости. Туда, на улицу!

Николай не удивился, увидев, что на шее его, на прочной нейлоновой ленте, висит ключ от дома — единственный способ не потерять его. Не удивился, что его тогдашняя зимняя одежда и обувь там же, где они всегда были в то время и в том месте. Осторожно запер двери — родители спят, зачем их будить — ещё запретят на улицу выходить, ведь уже поздно!

И только выбежав из подъезда, вдохнув чистый морозный воздух, напоенный радостью и сиянием праздника, Николай вспомнил, что теперь-то уж точно он не опасался бы гнева родителей.

Никого! Ярко горят фонари и гирлянды на дворовой ёлке — горят фонари над козырьками подъездов, почти все окна освещены — и там то и дело видны человеческие силуэты. Вот оно как! Но на улице — никого.

— Лёшка? Серёга? — позвал Николай, так пока и не привыкнув к своему “новому старому” голосу. — Вы где?!

— Их домой позвали, ужинать, — услышал он смутно знакомый голос, а затем ему в шапку — почти в лицо — прилетел метко пущенный снежок.

Николай тут же развернулся и принялся лепить ответный. Ещё два снежка в его сторону: от одного он увернулся, другой лишь чиркнул по спине: Николай успел присесть. Он размахнулся, и в последний момент понял, в кого кидает. Не успел задержать бросок — попал ей по руке.

Анна-Луиза. Та, которую он видел в другое время и другом месте, в отражении.

Анна-Луиза рассмеялась, и ещё минут пять они азартно играли в снежки. Потом она подняла обе руки — хватит, сдаюсь — и Николай послушно бросил наземь очередной снаряд.

— Где мы? — спросил он, когда Анна-Луиза подошла ближе. — Простите, ваше сиятель…

Анна-Луиза протянула ладонь — и когда успела снять правую варежку? — и прикоснулась пальцами к его губам.

— Просто по имени, — попросила она. — Ты ведь знаешь лучше меня, где мы, да?

Николай оглянулся. Ну конечно, знает.

— Очень похоже на тот день и то место, — согласился он. — Это мой восьмой Новый год. Я тогда получил самый приятный подарок. Наверное, самый счастливый Новый год в моей жизни.

Анна-Луиза покивала.

— Можно взглянуть? — спросила она, указывая на чехол с той самой зрительной трубой.

— Да, конечно, — протянул Николай. И небо, смотри-ка, ясное, и как много звёзд! Их не может быть так много, это ведь город! И тут же спохватился. Ну да, это город, и ему сейчас снова восемь лет, и он стоит и беседует с зазеркальной девочкой — причём, маркизой. Чему тут удивляться?

— Как красиво! — восхищённо объявила Анна-Луиза, после того, как посмотрела на небо через трубу несколько минут. — Можно, я ещё в неё посмотрю?

— Конечно, — улыбнулся Николай. — Я её очень любил. Оставьте себе, если хотите.

— Ты даришь её?! — восторг в её голосе и на лице.

— Дарю. Пусть она и вам приносит радость.

— “Тебе!” — потребовала Анна-Луиза.

— Спасибо! — искренне отозвался Николай. — Только осторожнее, у неё всегда заедала та ручка, для настройки резкости.

Анна-Луиза покивала, восторг всё ещё сиял на её лице.

— Я буду её беречь! — пообещала она, бережно убирая трубу в чехол. — Ты здесь впервые, верно?

— Впервые, — подтвердил Николай. — Здесь очень приятно, но так всё неожиданно. Это всё настоящее?

— Для таких как мы, — подтвердила Анна-Луиза. — Здесь безопасно. Зло сюда войдёт, только если ты сам его пригласишь.

До Николая начало доходить.

— Так это убежище?

— Да. И мне здесь очень нравится. Можно, я сюда ещё приду? Ой, прости! — Анна-Луиза протянула ему ладонь. — Возьми меня за руку!

— Но ты говорила, что мне нельзя…

Анна-Луиза энергично помотала головой.

— Нельзя, пока мы в разных аспектах. Здесь можно, не будет больно ни мне, ни тебе. Возьми!

Он взял — ничего не изменилось. Приятная, тёплая, живая рука.

— Никогда не разрешай никому появляться здесь, пока не возьмёшь за руку, — пояснила Анна-Луиза. — Если человек не желает тебе зла, он не побоится дать тебе руку. Можно мне приходить сюда?

— Да, когда захотите… захочешь! — согласился Николай, отпуская её руку. И снова увидел, как Анна-Луиза исполняет реверанс. Видимо, ей это нравится — по уму, она вообще не обязана исполнять его перед теми, кто ниже её по положению и титулу. — А время здесь идёт?

— Обычно повторяется один и тот же день, самый счастливый.

“Я так с ней спокойно говорю, словно мы с ней давние знакомые и друзья”, подумал Николай, и уже раскрыл было рот, чтобы задать следующий вопрос, но Анна-Луиза постучала себя указательным пальцем по запястью.

— В первый раз лучше не задерживаться, — пояснила она. — Вернись домой, и сядь на тот самый диван. Я передам твоим друзьям, что ты выйдешь попозже.

И в руке у Анны-Луизы оказался снежок — и Николай только чудом увернулся. Он со смехом побежал домой — к подъезду — и по дороге увернулся ещё от двух снарядов.

Дома, по привычке, бросил свои сапоги у входа — так всегда делал, и всегда за это попадало, что не счистил снег, не поставил аккуратно. Николай улыбнулся, и исправился: счистил и убрал снег, чтобы не натекло лужи, и аккуратно поставил сапоги на полку для обуви. Вроде всё в порядке — всё остальное на месте. Проверить, дома ли здешние папа с мамой? Наверное, не стоит.

А вот спальня осталась той, что у Саши. Островок привычного мира? Николай подошёл к окну — там всё тот же двор и та же ёлка. И Анна-Луиза под ней — увидела Николая и снова помахала ему рукой. Николай помахал в ответ. Теперь сесть на диван, вон туда, откинуться на спинку и сосчитать до десяти. Так?

…на счёте восемь ему показалось, что закружилась голова. А потом он понял, что вокруг знакомая комната, и вернулись все привычные ощущения и запахи, и ему снова тридцать два года, и на его коленях сидит улыбающаяся Саша.

— Как себя чувствуешь? — спросила она тихонько.

— Я отдохнул! — поразился Николай. — Давно не было такой бодрости. И голова почти не болит, — добавил он.

Саша покивала, спрыгнула с его колен и протянула руку — вставай. Николай, по привычке, вначале посмотрел на время.

— Всего пять минут?! — удивился он. — Я там точно был дольше пяти минут! И видел там Анну-Луизу. Маркизу де Сен-Блан.

— Я попросила её присмотреть, — кивнула Саша. — Там иначе течёт время. Мне нужно сразу сказать две важных вещи, Коля. Первая, никогда не рассказывай об этом месте. Никому и никогда, если не уверен в человеке. Любой, кто знает о нём, сможет прийти туда.

— Думаю, не любой, — скептически поджал губы Николай.

— Верно. — Саша провела его за руку на кухню и усадила за стол. — Любой посвящённый — и всякий, кто может выйти из зеркала. Ты снова должен быть голоден, правда?

Верно — что, “зазеркальные” путешествия так утомляют? Саша покивала и быстро приготовила чай им обоим — и с чем тот чай пить.

— А вторая вещь?

— Мама назвала тебя профаном. Догадаешься, что это такое?

— Буквально — неуч, так?

— Да — тот, кто не посвящённый. Точнее, кому не быть посвящённым, кто не сможет освоить ни Искусство, ни Ремесло.

— Боюсь, она права, — вздохнул Николай. — Так что за вторая вещь?

— Ты не профан, — улыбнулась Саша. — Я не смогу объяснить точнее, я что-то почувствовала. Знаешь, папу тоже считали профаном, и его талант отыскали только через восемь лет. Мама три года тайно встречалась с ним, а потом сбежала с ним в другую страну. — Саша улыбнулась. — Когда бабушка сердится, это конец света!

Николаю стало не по себе.

— То есть бабушка ещё страшнее мамы?!

Саша энергично покивала.

— Я видела её в гневе. Мама и рядом не стояла, а ты и маму сердитой не видел. А я и вправду бездарность, — поджала губы Саша. — Даже от мамы уйти не сумела. Всё, молчу, иначе снова всё остынет. Мы ещё обо всём поговорим. Приятного аппетита!

— Кажется, я понял, — поднял взгляд Николай через пару минут. Раньше не смог — сил не было оторваться от её пирога. — Мама не хотела, чтобы ты повторила её ошибку, так? Ну, возможную ошибку?

Саша вздохнула, кивнула и улыбнулась.

— Ешь, — посоветовала она. — Я не закончила с твоим лечением. Мы обо всём поговорим, обещаю.

40. Замок Сен-Блан

Николай ожидал нового “визита в детство”, но Саша взамен вытащила его на прогулку. Даже и прикоснуться не позволила к клавиатуре или мыши.

Сначала от души поиграли в снежки. И тут Саша очень походила на Анну-Луизу — ту, из “сна о детстве”. Визжала от восторга, метко кидала и хорошо уворачивалась, и ровно так же подняла руки — сдаюсь — когда устала. Они долго стояли, смеясь и переводя дух — держа друг друга за руки.

— Отличная погода! — заключила Саша. — Просто прелесть! Куда пойдём? В магазины не хочу, я лучше курьера потом вызову.

— Можно ко мне, — предложил Николай. — Там как минимум нужно остатки еды убрать, — и напомнил, что всё это время жил и питался у себя дома.

— Хорошо! — согласилась Саша. — Мне показалось, или у вас на балконе стоит кошачий лоток? Ну, туалет?

— Родители когда-то кошку держали, — пояснил Николай. — Брали её с собой в огород. Однажды летом она сбежала — похоже, кота хотела — и уже не вернулась.

— Очень жаль, — вздохнула Саша. — И больше не заводили?

— Нет, мама тогда сильно переживала, — покачал головой Николай. — Решили больше не заводить.

Саша покивала, и остаток пути они шли молча. Реплики о погоде и тому подобном не в счёт.

— Очень странно, — заключила Саша, глядя в щедрые недра холодильника. — Все продукты хорошо выбраны, вредных нет, но это точно не я выбирала, и не ты… — Она задумалась. — А где та поваренная книга?

— Странно, на столе оставлял! — удивился Николай, и ещё минут пять искал. Без толку.

— Кто авторы, помнишь? — поинтересовалась Саша, проверяя содержимое кастрюли и сковороды. — М-м-м, пахнет приятно. Так это ты готовил?

Николай покивал и припомнил название книги. Саша поморгала непонимающе пару секунд, а потом расхохоталась.

— Это та самая бабушка, мама моей мамы, и её муж, — пояснила она. — Капитолина Чернова и Афанасий Чернов. Они оба повара, меня бабушка готовить учила. Слушай, давай всё это с собой заберём! Я попробовала, мне понравилось! И продукты заберём, которые нельзя долго хранить.

Сказано — сделано, и вскоре в прихожей, у двери, появился рюкзак. Саша заметила пустые банки с пивом в мусорной корзине и указала на них Николаю. Тот рассказал о странностях восприятия, и Саша снова рассмеялась.

— Это мама, — пояснила она, вытирая глаза — досмеялась до слёз. — Её почерк. Она папу так же отучила пиво пить. Не удивлюсь, если книга — тоже её работа. И что продукты тоже она надоумила купить.

— Это она так заботилась обо мне?

— Да, — подтвердила Саша. — Мы никому не вредим. Даже если прогоняем. Правило первое — мы заботимся обо всём живом.

— У меня ощущение, что меня всё это время дрессировали, — задумчиво покачал головой Николай. — А как бы ты меня отучала от пива и виски?

— Честно? Я бы просто попросила. Для начала. — Саша смотрела в глаза Николая, на лице — сплошная серьёзность. Но всё равно рассмеялась в итоге. — Рефлекс надёжнее. Может, это не очень честно, но работает лучше. Ой, а это откуда?!

Саша указала на полупустой пузырёк из-под “живой воды” — тот, половину которого Николай вылил на зеркало. Николай открыл бар, и вкратце рассказал о путешествии к антиквару, и о зеркале в спальне. Саша тут же прошла с ним в спальню и открыла дверь шкафа.

— Точно, живое зеркало… — прошептала она. — Ну они и заговорщики! Я про Шанни и Розу!

— Может, пора рассказать, кто они и что там, за зеркалом?

— Давай дома, при Розе, ладно? Это ведь и её касается.

Николай кивнул.

— А тот пузырёк, который сейчас начатый, ты сама у меня спрятала?

Саша покивала и покраснела.

— Это не очень честно, я знаю. Но если бы ты знал о нём, она бы и его забрала.

— Твоя мама?

— Да. — Саша рассказала про то, как и её заставили, на время, забыть Николая. — Она побывала у меня дома и попробовала удалить всё, что напоминало о тебе. Но Роза и Шанни что-то заподозрили, и приняли меры.

— Какие?

Саша рассказала про записку Николая в ноутбуке.

— Не удивлюсь, если кто-то из них сделал так, что мама не заметила ноутбук. Если бы не та записка, я даже не знаю, что случилось бы. Ой, извини! — Саша снова покраснела. — Тебя просила, а сама… — Она махнула рукой. — Почти любое зеркало можно сделать живым, если полить живой водой. Но оно постепенно станет обычным. Пока оно живое, у тебя точно не заведётся всякая пакость в доме. Странно… — Саша дотронулась до зеркала. — Оно как будто совсем свежее, словно через него недавно проходили. Но я не чувствую никого постороннего!

— Анна-Луиза… прости, Шанталь и Роза не посторонние?

— Зови её так, как она представилась. Точно, это кто-то из них! Наверное, Шанни, я ведь попросила её присматривать за тобой, когда возможно.

Николай улыбнулся, покачал головой и вздохнул. Вздохнула и Саша, обняв его. Не сразу отпустила.

— Понимаю, вопросов всё больше, — посмотрела она в глаза Николая. — Она хорошая, правда! Она не стала бы подглядывать или подслушивать. Идём? И расскажи мне подробнее про Антипова. И держи теперь живую воду при себе, хотя бы один пузырёк.

— За нами следят, — предупредила Саша вполголоса, когда они вошли под крышу антикварной лавки. Видно, что каникулы: посетителей уже полон магазин. — Чёрная машина… — и продиктовала номер, и кого видела внутри. — Ты знаешь об этом?

Николай добыл свой мобильный и наладонник и, отойдя в сторонку, поискал в записях.

— Это от Леонида, — пояснил он. — Следствие ещё идёт, это мера предосторожности. И ещё у подъездов обеих квартир всегда есть охрана. Тоже негласная. Ты наблюдательная!

Саша вздохнула и развела руками.

— Я чувствую их внимание, — пояснила она. — Но оно не противное, оно просто назойливое. Хорошо, пусть присматривают, если нужно. Михаил Львович! — улыбнулась она. И верно — со второго этажа спускался, сияя подобно солнцу, владелец лавки.

— Госпожа Чернова! — всплеснул он руками. — Ходили печальные слухи о вашем отъезде. Рад, что это только слухи. Рад вас видеть, господин Третьяков!

“Я что, показывал паспорт?”, насторожился Николай. “Вроде не показывал и не представлялся”.

— У меня сейчас посетители, — заговорщически понизил голос антиквар. — Не хочу заставлять их скучать. Потом буду рад побеседовать, если располагаете временем.

— Располагаем! — улыбнулась Саша. — Мы пока посмотрим на ваши экспонаты!

Антиквар кивнул, воплощённое радушие, и вскоре отбыл назад, на второй этаж. Саша поманила Николая за собой — в то самое место меж шкафами, где Николай общался с Анной-Луизой, и подвела к неприметной двери. Прижала к ней ладонь, и дверь с лёгким щелчком приоткрылась. Внутри оказались две комнатки — в одной вешалки для одежды, в другой несколько столов и удобных на вид кресел.

— Для особо важных клиентов, — пояснила Саша. — Вход и выход сюда просматриваются камерами, лишних вопросов не задают. Здорово, да? Можем подождать его здесь, а можем походить по магазину.

Она сняла с Николая шапку и повесила на вешалку. Намёк понятен — Николай принял её верхнюю одежду и оставил свой пуховик. Ровно так же они вернулись в тот самый проход.

— Он посвящённый, верно? — поинтересовался Николай.

— Не совсем. У него есть дар, пусть и не самый сильный — он умеет отличать посвящённых от всех остальных. Если бы ты взял тогда неправильный пузырёк, Антипов вёл бы себя ровно так же, но на улице тебя встретили бы инквизиторы. Ну, их агенты.

— Получается, мне жутко повезло! — Николай с любопытством смотрел на заглавия книг по эзотерике.

— Везение тут ни при чём, — возразила Саша. — Я же говорю, ты не профан. Сам ведь сказал, что видел разные виды свечения. Всё, тут уже полно других людей, а я не хочу шептать на ухо.

— Ваш пропуск, — протянул антиквар Николаю карточку. — Госпожа Чернова уже показала вам, где вы можете переждать наплыв посетителей без лишней суеты. Просто приложите к косяку двери. На обороте мой телефон.

— Благодарю, Михаил Львович! — кивнул Николай. — Признаться, в предыдущий визит мне было немного не по себе.

— Меры предосторожности, — развёл руками антиквар. — Сами понимаете, я видел вас впервые. Вам нужны ингредиенты, госпожа Чернова?

— “Саша”, если можно, — попросила Саша. — Если неуместно, то “Александра”. Нет, у меня пока всего хватает. Это мама сказала вам, что я отъезжаю?

Антипов покивал.

— Всё верно, Мария Ильинична лично сообщила. Я рад, что вы остаётесь! Могу рассчитывать на вашу обычную помощь? Завтра, в обычное время?

— Да, обязательно, — подтвердила Саша. — Не возражаете, если мы придём вдвоём?

— Ничуть! — взмахнул руками Антипов. — Чашечку чаю?

— Лучше завтра, после всех дел, — улыбнулась Саша и поднялась из-за стола. Поднялся и Николай. — У нас сегодня уже есть планы. До свидания!

— Это моя практика, — пояснила Саша, как только они вышли из магазина. Чёрный автомобиль, теперь и Николай обратил внимание, пополз следом по той же улице. — Я определяю подлинность его экспонатов. Мне полезно, я учусь, и ему тоже выгода — я не один эксперт, и даже если ошибаюсь, не так всё страшно.

— Так вот куда ты уезжала по четвергам после обеда!

Саша покивала.

— Ты заметил! Не думала, что обратишь внимание. Ой, смотри, кто там!

Саша указала взглядом — в сторону того самого киоска в парке, со стенами из чёрного отполированного пластика. Анна-Луиза, в той самой нарядной шубе — и со зрительной трубой в чехле — повесила на плечо.

— Только не смотри прямо на неё, — попросила Саша, понизив голос. — Тут люди ходят. Даже если будешь говорить совсем тихо, она услышит. Шанни? — улыбнулась Саша, посмотрев на отражение. — Нужна помощь?

Анна-Луиза покачала головой — “нет” — и губы её едва заметно шевельнулись. Но Николай, тем не менее, услышал и громко, и чётко: — Нет, просто проходила мимо. Приятной прогулки!

— И тебе! — помахала ей Саша. — Знаешь, — посмотрела она в глаза Николая. — Давай ты вначале сам попробуешь узнать про неё всё, что можно. А потом уже я расскажу. Идём в сторону дома? Как раз подойдём к ужину.

Саша решительно выдворила Николая с кухни — проводить ревизию удобнее одной — и Николай вернулся в спальню. Где, неминуемо, уселся за компьютер. Но вначале подошёл к тому самому зеркалу, что на двери платяного шкафа. Что значит “живое”? Куда ведёт оно, каким образом материальные объекты — Роза, например — могут “путешествовать”? Как это вообще возможно, чтобы с той стороны было отражение того, чего нет по эту?

Почему он так спокоен? Может, потому, что в детстве зачитывался сказками, и среди них — “Алисой в Зазеркалье”? Что, может там и Бармаглот тоже найдётся, и все прочие чудища, придуманные Кэрроллом? Николай встал перед зеркалом, осторожно прикоснулся к нему ладонью. Останется отпечаток, да, не забыть потом стереть. Никаких ощущений. Что нужно сказать, чтобы оно пропустило в зазеркалье? “Сезам, откройся?” Николай улыбнулся, закрыл глаза и прислушался к ощущениям.

Никаких ощущений. Чернова-старшая права, он профан. Не владеет этим их Искусством, и никогда не овладеет. Самый обычный человек. Но почему его выбрала Саша — уже нет сомнений, что это она выбрала — и почему заступилась эта таинственная Шанталь?

Голова идёт кругом. “Я в это верю”, подумал Николай. “На самом деле верю. Вот попал в ту самую сказку, которую читал в детстве. Правда, в той сказке тебя не пыталось сожрать жуткое чудище, но кто сказал, что во всех сказках должно быть безопасно?”

Николай убрал ладонь и посмотрел на плоскость зеркала чуть сбоку — надо стереть отпечаток ладони, незачем разводить грязь. И оторопел: отпечаток, только что чёткий, тускнел и пропадал. Прошла неполная минута, и нет его. Идеально гладкая, идеально чистая плоскость. Это и есть живое зеркало?

— Шанталь? — спросил Николай неуверенно, и на несколько секунд стало трудно дышать, и холодный ручеёк скатился по спине. Если сейчас там появится Шанталь, или же кто-то выйдет, то Николай, несомненно, свихнётся. Он стоял и смотрел, каждую секунду ожидая чего-то — и жуткое ожидание беды прошло, схлынуло так же, как и накатило — без предупреждения.

Просто зеркало. И пора перестать таращиться в его глубины. Это просто зеркало.

Слева мяукнули. Николай оглянулся — Роза сидит у клавиатуры и, несомненно, требует внимания.

— Ты права. — Николай уселся за стол и осторожно погладил кошку по голове. Роза не возражала, более того — потёрлась о нос человека и замурлыкала. Протянула лапу и потрогала “мышку”.

— Намёк понял, — улыбнулся Николай. — Давай посмотрим, что Интернет знает о Шанталь.

Интернет знал о Шанталь достаточно, чтобы ввести в оторопь. Николай отыскал гравюру с портретом исторической Шанталь Анны-Луизы, маркизы де Сен-Блан, умершей в 1349 году во время эпидемии Чёрной смерти, в возрасте тринадцати лет. И маркизат Сен-Блан располагался восточнее тогдашнего графства Прованс, а замок Сен-Блан стоит до сих пор. С ума сойти!

И самое главное: лицо девочки с той гравюры — за три месяца до её смерти — точь-в-точь та Анна-Луиза, с которой Николай так коротко теперь знаком.

— Как она могла быть маркизой в тринадцать лет? — подумал Николай вслух. — Она ведь должна быть женой маркиза.

— В то время семьи сговаривались о браке своих детей задолго до совершеннолетия, — отозвалась Саша. — У неё очень печальное лицо там, на гравюре. — Похоже, Саша уже несколько минут стоит в дверях.

— Это тот самый человек? — повернулся Николай к ней лицом. — Та Анна-Луиза, которую мы видим в зеркале, и которую я видел там, в своём убежище?

Саша покивала.

— Она расскажет, если попросишь. Пойдём поужинаем? Ты хотел больше узнать о ней — о таких, как она. Мозгу потребуется энергия, — улыбнулась Саша. — Мне самой было трудно поверить. Мне было тринадцать, когда она стала присматривать за мной — может, поэтому мы с ней так быстро подружились. Идём! — протянула она руку.

Они перешли в гостиную — там будет удобнее, пояснила Саша.

— …То есть инквизиторы следят за соблюдением правил, — подвёл итог Николай. — И расследуют все случаи нарушений.

— Всё верно, — согласилась Саша. — И назначают наказание, если необходимо.

— То есть у вас… у посвящённых тоже есть свои тюрьмы?

— Есть Лимб. Мы все там бываем — это часть обучения. Чтобы понять, что ждёт тех, кто пытается использовать свой дар только для себя. Это страшное место, Коля. Но там у каждого свой страх, и я не стану описывать, что там со мной было. Никто не захочет вернуться в Лимб по доброй воле.

— И если инквизиторы приговорили к наказанию, то всё? Никакой апелляции, никакого пересмотра?

— Почему? Любой может потребовать пересмотра. Но он только один, и там решают уже не инквизиторы.

— А кто?

Саша с улыбкой помахала рукой, и через долю секунды на столе возникла Роза. Посмотрела на хозяйку, и улеглась во всю длину, вытянув лапы и жмурясь.

— Кошки?! — поразился Николай. — Ты серьёзно?

— Они называют себя кари, — уточнила Саша. — Так правильно. Иногда они — кошки, иногда — люди. Мне говорили, они могут быть чем угодно. Любым живым существом.

— Превращаются? Как оборотни, что ли?

Саша улыбнулась и, поднявшись на ноги, удалилась в ванную. Вернулась оттуда с бутылочкой в руке — крем для кожи. Вернулась за стол и зажгла настольную лампу.

— Смотри, — она протянула руку так, чтобы колпачок бутылочки указывал на лампу. — Видишь, какая сейчас тень от неё?

— Круглая, — кивнул Николай.

— А так? — Саша повернула бутылочку.

— Прямоугольная.

— Но это — всё та же бутылочка, понимаешь? Кошки, люди…

— Кажется, понимаю, — медленно проговорил Николай. — Это всё проекции чего-то ещё. Чего-то большего, так?

Саша покивала.

— Да, мне так и объяснили. И кари умеют зажигать сразу несколько ламп. Отбрасывать много теней сразу. Тени могут вести себя по-разному…

— …но это всё один и тот же, не знаю, организм? Существо, сознание?

— Спроси у мамы. Она знает нужное слово, — предложила Саша. — Да, так и есть. Иногда Роза — это только кошка, как многие другие. Но иногда она — нечто большее. Ты ведь и сам видел, верно?

— Верно. Кот, “Алгебра”, рука, игла, — проговорил Николай. — Вот чёрт! Она это и пыталась мне объяснить!

— Кто пытался?

— Роза. — И Николай рассказал, что происходило в гостиной, пока Саша объясняла своей маме, насколько та неправа.

— Она очень тебе доверяет, — покачала Саша головой, — если сразу дала подсказку. Точно, они вместе с Шанни и помогли нам с тобой, не позволили забыть друг друга!

— Твоя мама обратилась к Розе “Шанталь”, — припомнил Николай. — То есть что — Шанталь и Роза — это единое целое?!

— Проекции, как ты сам сказал. В тот момент они были одним сознанием, одной волей. Одним именем.

Николай уселся, глядя на довольную Розу. В голове не укладывается… Ведь сам же всё видел, но всё равно не укладывается!

— Наверное, кари намного способнее людей, — предположил Николай.

— Намного, — подтвердила Саша. — Они жили на Земле, когда людей ещё и в замысле не было.

— И кто мы для них тогда? Муравьи, блохи, не знаю, что-то подобное?

— Зачем ты так? — тихо спросила Саша. — Тебе страшно, я понимаю. Шанталь — моя лучшая подруга, я не говорила? Я знаю, что она сильнее и умнее. Она никогда не относилась к нам с презрением, не насмехалась, ничего такого.

— Извини, — кивнул Николай и взял Сашу за руку. — Не знаю, что на меня нашло.

— Не извиняйся. К этому сложно привыкнуть. Всё, уже поздно. Идём, я прогоню неприятные мысли.

Почти полночь. Они лежали, улыбаясь. Саша сделала ему массаж — и снова мягко, но решительно пресекла попытки приставать.

“Мне начинают нравиться такие моменты”, подумал Николай, держа её за руку.

— Не торопи вопросы, — произнесла Саша, повернулась в его сторону лицом и посмотрела в глаза. — Мама мне всегда так говорила. Не торопи вопросы. Ну как можно было не торопить?! Я хотела знать всё, сейчас и сразу. А потом я была в таком восторге, ещё тайны, ещё знание. А потом ночью приходили кошмары. А потом утром я старалась не смотреть в зеркала и вздрагивала от каждого шороха.

Николай прикрыл глаза. Примерно так, подумалось ему.

— Только не молчи! — потянула его за руку Саша. — У меня всё это было. Но мне тогда было десять лет, всё было иначе.

— То есть люди, на самом деле, ничем на Земле не управляют, — произнёс Николай.

— Тебя правда беспокоит именно это? — улыбнулась Саша. — Когда закончился каменный век — пять тысяч лет назад, да? Что такое пять тысяч лет для Земли? Каждый день может быть последним для людей, а Земля даже ничего не заметит.

Николай поёжился. На долю секунды ему стало зябко под тёплым одеялом.

— Мой дедушка Лаврентий, который по отцу — учёный, биолог, — продолжила Саша. — Он рассказывал мне. Каждый день на Земле вымирает один вид животных. Представляешь? Вчера ещё был — сегодня больше нет, и никто уже не вспомнит. Дед говорит, люди тоже когда-нибудь вымрут. Так устроен мир. Были массовые вымирания, и ещё будут. Я думаю, кари это всё поняли намного раньше. Дедушка Лаврентий говорит, что кари достигли разумного состояния — ну, как мы это понимаем — почти миллион лет назад. Может, ещё раньше. И тогда они были совсем другим биологическим видом. Он давно вымер. Потом были другие виды, тоже вымершие.

— И они могут жить почти в любом теле?!

Саша покивала.

— И перемещаться между ними. Но кошки им нравятся больше всех остальных. Я тоже не верила, пока Шанни не показала мне. Поговори с ней! — предложила Саша, сжав ладонь Николая. — Она ведь не случайно заступилась за нас с тобой.

— Как с ней поговорить? Позвать у зеркала?

— Нет, это всегда немного опасно. Есть способ проще. — Саша приподнялась на локте. — У тебя будет двадцать минут. Если там есть часы, постарайся следить за временем!

— А если не… — Николай осёкся. — Ну да, вопрос со словом “бы”.

— Ты всё равно вернёшься сюда, но это будет не очень приятно, — пояснила Саша. — Хочешь поговорить с ней?

Николай не сразу решился кивнуть.

— Считай до десяти, — велела Саша и прикоснулась ладонью ко лбу Николая.

Та же квартира, но другой день. Или просто другое время того же самого дня? Николай отчётливо слышал радостную праздничную суету за стенами и казалось, что она слышна и в этой квартире, часть которой явилась из прошлого. Вроде бы слышались песни из гостиной — включен телевизор, идёт праздничный концерт. Слышал, что мама говорит по телефону из родительской спальни.

Но стоило заглянуть в гостиную — там стоял накрытый стол, но телевизор был выключен, хотя ощущение праздника не проходило. Осмелился заглянуть в спальню родителей — постучал вначале — но там никого не было, а на письменном столе отца и рабочем столе мамы всё было, как он помнил — почти идеальный порядок, только нужные вещи. И все прочие предметы той комнаты именно там, где они и были. А вот теперь слышались разговоры на кухне — и среди прочих голосов Николай различал голос соседки, Варвары Павловны — она преподавала в техническом институте. Но стоило выйти на кухню — и там оказалось чинно и спокойно, а домашние звуки и размеренное ожидание веселья переехали в другие комнаты.

Николай вздохнул и спохватился, посмотрел на часы. Сколько он уже провёл здесь, минуты три? Будем считать, что три, и как следить за временем, взять этот кухонный будильник и таскать с собой?!

Эврика! У отца же есть секундомер! Будем надеяться, отец не обидится, что Николай залез без спросу в письменный стол. Николай пробежался до стола — точно, вот он. Пружина заведена, не до конца — отец говорил не раз, что так делать не очень полезно для пружины — но на двадцать минут хватит. Старт!

На всякий случай будем считать, что осталось пятнадцать минут. Николай пулей метнулся к кухонному окну — верно, там бегает детвора. Но на что спорим, что когда он спустится…

Анна-Луиза помахала ему рукой — она сидела на скамейке близ ёлки и смотрела на небо. Ей и вправду понравилось! Неужели за эти шестьсот пятьдесят лет, или сколько их прошло для неё, она ни разу не смотрела на небо в телескоп или что-то подобное?

Хотя многие ли современные люди, на памяти Николая, вообще замечают звёзды на небе?

Анна-Луиза бережно сложила трубу в чехол и поманила Николая к себе.

— Тебе страшно? — спросила она напрямую. Верно. Именно так: страшно. Николай кивнул. Есть острое ощущение, что и тут следует говорить правду, только правду — и ничего кроме правды.

Анна-Луиза улыбнулась и побежала… к двери в подъезд. Остановилась там и поманила Николая к себе.

— Возьми меня за руку, — попросила она и протянула левую ладонь, уже без варежки. Дождалась, пока Николай возьмёт её за руку и открыла дверь.

Николаю вновь захотелось протереть глаза. За дверью был вид на горный пейзаж. Точнее, предгорье — холмы, долины и, возвышающийся над перевалом небольшой замок из белого камня. Потрясающий вид.

Анна-Луиза потянула Николая за собой и сделала шаг за дверной проём. И Николай перенёсся из лёгкого мороза в летний зной. Успел заметить, что Анна-Луиза теперь не в шубе, а в том самом платье, и сапоги у неё другие. Но чехол с трубой остался, так и висит за плечами (и выглядит немного забавно). А вот сам Николай так и остался в зимней одежде.

— Просто вспомни, — посоветовала Анна-Луиза, отпустив его руку. — Вспомни, в какой одежде ты ходил летом. И представь, что ты вернулся домой и вначале переоделся.

Легче посоветовать, тем более когда в голове такой сумбур! Но Николай справился, и вот он уже в летних брюках, сандалиях и лёгкой рубашке. Но ключ от дома так и висит на шее, и округлая тяжесть секундомера всё ещё в кармане.

— Тринадцать с половиной минут, — пояснила Анна-Луиза. — У тебя осталось тринадцать с половиной минут. Теперь не страшно?

Николай помотал головой. И впрямь, уже нет робости, но в голове по-прежнему сумбур. Анна-Луиза вновь взяла его за руку.

— Задержи дыхание, — посоветовала она и… замок стремительно приблизился, словно бросился под ноги из пустоты. Анна-Луиза отпустила его руку и указала — за мной!

Они взбежали по ступеням в главные ворота — всё чисто, убрано, нарядно, словно тут ожидается праздник. И никого — ни людей, ни коней, ни кого ещё тут можно было бы ожидать. Они бежали по коридорам и лестницам, Анна-Луиза отворяла двери, пока не остановилась на кухне. Несомненно, это кухня — и здесь только что готовили много вкусного, даже слюнки потекли!

— Это замок Сен-Блан? — предположил Николай. Анна-Луиза кивнула и улыбнулась.

— Твой день, самый приятный?

— Да. Тогда объявили, кто будет моим супругом, а меня впервые назвали маркизой де Сен-Блан, — кивнула Анна-Луиза. — Для меня это был просто праздник. Столько внимания, подарков, такие наряды, со мной обращались как с принцессой! — Она неожиданно бросилась к слуховому окну в углу и, подпрыгнув и подтянувшись, ловко забралась на подоконник — почти два метра от пола. Ничего себе! Осторожно устроилась там, аккуратно подобрав своё роскошное платье.

— Здесь я сидела потом, — пояснила она спокойно. — В тот другой день. Крысы не могли достать меня здесь. — Она посмотрела в окно. — Я сидела и смотрела в окно. Там всё время шёл дождь.

У Николая мурашки поползли по спине.

— Когда… когда началась новая, другая жизнь? — осмелился он предположить.

Анна-Луиза кивнула.

— К тому времени обе моих служанки уже умерли, от чумы. Тех, кто должен был вывезти меня в столицу, убили мародёры. Они разграбили замок, только чудом не нашли меня. У меня была только вода. Я боялась спускаться в кладовые — да там, наверное, ничего уже и не было. Я сидела здесь, у меня была только вода, и я не ела уже восьмой день. Поможешь?

Она поманила Николая к себе и тот протянул руки, помог ей спрыгнуть на пол, придержал под локти.

— Смотри, — предложила Анна-Луиза и протянула обе ладони Николаю. — Просто смотри.

Сил почти не оставалось. Анна-Луиза твёрдо понимала — нужно снова разжечь огонь, снова вскипятить воду. Старый слуга-конюх был прав: огонь и кипящая вода действительно отпугивают Чёрную смерть. Над ним все потешались — ведь все знают, что только покаянием и молитвами можно спасти себя и своих близких! Ещё оставались дрова, но Анна-Луиза ослабла так, что чуть не поломала себе руки и ноги, когда сорвалась, спускаясь со своего укрытия. Теперь крысы доберутся до неё. Она сумела убить или прогнать всех крыс, пробравшихся в кухню, но новые мерзкие твари всё время скреблись за дверью и в углах. Крысы несут Чёрную смерть, нельзя прикасаться к ним! Просто чудо, что её ни разу не укусили!

Ей было холодно — нужно подбросить дрова, пока угли не погасли. И вскипятить ещё воды, чтобы пить потом. Анна-Луиза каждый раз, помня слова конюха, держала кружку над углями, и мыла руки водой с золой, прежде чем взяться за кружку. Это было жутко неряшливо, её платье давно стало грязными лохмотьями, но Чёрная смерть не осмелилась схватить свою добычу. Конюх был прав, только он и был прав…

Она попыталась встать — ноги уже не держали. И поняла, что уже не доберётся до очага, нет сил. Голод уже не жёг расплавленным свинцом всё внутри — к этой боли она притерпелась. Несмотря ни на что, Анна-Луиза всё ещё надеялась. И верила, что за ней придут. Пусть даже это будут ангелы, забрать её в последний путь.

Ей показалось, что запах грозы разлился по кухне. Анна-Луиза сумела открыть глаза, продолжая шептать молитвы пересохшими, потрескавшимися губами — и увидела её. Женщину-ангела, так она её называла потом. Она вышла прямо из зеркала — уж неясно, кто и зачем принёс его на кухню — может, мародёры хотели забрать за его роскошную раму, а потом просто бросили?

Она была полупрозрачной, и Анне-Луизе померещилась пара крыльев за её спиной. Беловолосая, при этом смуглая, в нарядном белом платье до пят и белых же туфлях. Как всё это неуместно на грязной, загаженной кухне! Она бесшумно прошла от зеркала к Анне-Луизе, прижавшейся спиной к каменной стене, и присела, протягивая руку.

— Идём, — позвала женщина, улыбнувшись. — Не бойся меня. Сейчас тебе станет лучше.

Анна-Луиза не сразу сумела взять её за руку. Как гостье не противно — стоит только посмотреть, на что теперь похожи ладони Анны-Луизы! Удивительно, но сразу же прошли голод и жажда, и нашлись силы подняться за ноги.

— Кто вы? — пролепетала девочка, не осмелившись ничего предположить вслух.

— Анна-Вероника, — было ей ответом. — Я всё расскажу тебе. Идём!

Она провела её к зеркалу — удивительно, но поверхность того волновалась подобно воде, на которую подул ветерок — и Анна-Луиза, зажмурившись, шагнула насквозь.

Но всё же обернулась вначале. Кухня уже не казалось жутким, отвратительным местом, темницей для приговорённых к голодной смерти. И Анна-Луиза увидела саму себя — там же, у стены — вторая Анна-Луиза сидела и, казалось, безмятежно спала, со счастливой улыбкой на лице. А потом словно растворилась, разошлась бесследно в воздухе.

…Анну-Луизу мягко, но настойчиво потянули за руку и она, зажмурившись, шагнула насквозь.

Николай осознал, что тяжело дышит, что ему не по себе, словно это он умирал тут от голода — перепуганный, жалкий, в лохмотьях, один-одинёшенек в зачумлённом замке. Но почти сразу же это прошло.

— Мне потом часто бывало страшно, — Анна-Луиза отпустила его вторую руку и подвела к окну — похоже, уже современному, пластиковому. Теперь стало видно, что на этой кухне почти всё уже современное. — Я не понимала, кто я теперь. Что стало со мной, и что будет дальше. Мне не хватало родителей и брата с сестрой. Иногда просто не хотелось жить. Тогда я возвращалась сюда. У тебя ведь было много приятных дней в детстве, да? — посмотрела она в лицо Николая.

Тот кивнул. Вид из окна восхитительный! Если замок Сен-Блан действительно всё ещё стоит, там стоит побывать.

— Возвращайся в них, когда будет трудно. Теперь ты знаешь, как. У тебя много вопросов сейчас, и привычный мир пошёл трещинами, — продолжала Анна-Луиза. — Просто остановись, не беги, не бойся. Нужные вопросы придут в нужный час.

“Вот теперь я слышу не девочку”, осознал Николай. “Так могла бы говорить мама Саши — или моя собственная”. Вопросы роились в голове, наперегонки рвались на язык. Кто вы теперь? Правда, что вы уже миллион лет на Земле? Кто для вас люди? Зачем… Николай помотал головой, и вопросы недовольно разбежались кто куда, попрятались по закоулкам сознания.

— Приходи сюда, если захочешь! — Анна-Луиза отпустила его руку и улыбнулась. — Просто вспомни этот день и это окно.

— Спасибо, ваше сиятельство! — вполне серьёзно ответил Николай и попытался изобразить поклон. Вышло немного изящнее. Анна-Луиза отступила на шаг и исполнила реверанс.

— Приятных снов! — пожелала она и прикоснулась ладонью ко лбу Николая.

Николай открыл глаза. Саши нет рядом, и уже почти девять часов. Мама дорогая, никогда не вставал так поздно!

В голове стало немного больше порядка, и уже не казалось, что он сходит с ума. Все накопившиеся вопросы притихли, не донимали, притаились по уголкам да щелям.

Роза появилась на пороге комнаты, посмотрела на Николая и убежала в сторону кухни. И почти сразу же оттуда пришла Саша — уже одетая, коса и всё прочее. Она улыбнулась и присела на краешек дивана.

— Тебе лучше? — спросила она вполголоса, и Николай, улыбнувшись, кивнул.

— Намного, — признал он. — Я справлюсь. Постараюсь. Спасибо тебе. Спасибо вам обеим!

Саша кивнула, поднялась на ноги и поманила его к себе.

41. Зеркала

Они появились в офисе к полудню — как и обещали. Порядка в голове становилось больше; всё произошедшее словно подёрнулось дымкой — картина мира менялась, но не настолько стремительно, чтобы терять рассудок. Дела входили в привычный ритм; Саша успела повстречаться с представителями новых клиентов — Леонид настоял, чтобы все встречи были личными.

— Я вот всё спросить хотел, — обратился Николай к Леониду, когда выпала возможность поговорить не только о текущих делах. — Для восстановления памяти. Ты в самом деле делал мне замечание, что мы с Сашей слишком часто отпрашиваемся?

— И это вспомнил? — улыбнулся Леонид. — Ну, было такое. Теперь понятно, что это под тебя копали — намекали, что ты слишком часто исчезаешь вместе с ней, без веских причин. Ну так я не поленился нанять детективов. Понаблюдал и понял, что ты просто за ней ухаживаешь.

Николай покачал головой, и Леонид жестом предложил пройти в сторону кухни. С дисциплиной теперь было приятнее: в том офисе, в прежней компании, некоторые сотрудники порой жили на кухне — как ни зайдёшь, они всё время там.

Они с Леонидом взяли кофе и присели за столик в углу.

— Фотографии я не сохранил, — пояснил Леонид. — И так неловко, что дошло до слежки. Но если честно, я остался доволен. В офисе у вас всё было сугубо по работе. Никаких обнимашек, всего такого, любо-дорого посмотреть. Если сравнить, к слову, с тем же Коршуновым, просто небо и земля. На него даже менеджеры жаловались. Но ты и на улице — где вас видели — тоже вёл себя прилично. В общем — старая школа, мне понравилось. Весь интим дома, на людях всё чинно и благородно. Ну а что там дома у вас происходило — не моё собачье дело. Работе не вредит, это главное. Всё нормально? Я ответил на вопрос?

— Да, всё нормально, — согласился Николай. — Спасибо. Сам удивляюсь. Вроде и ударили без особых последствий, а с памятью жуть какая-то творилась. Хорошо. Ты говорил про параноидальные мысли — готов обсудить.

…По поводу другого важного вопроса Николай вспомнил, только когда уже собрались уходить с Сашей — ей пора на встречу с антикваром.

— Кто где сидел в том конференц-зале? — откинулся на спинку стула Леонид. — Это легко. — И набросал на листе бумаги картинку. — А что такого? Может пригодиться?

— Теперь уже вряд ли — на всякий случай. Я бы теперь демонтировал наше шпионское оборудование. Архивные серверы, — пояснил Николай. — Они ведь так и работают. Уже ничего ниоткуда не запрашивают, просто стоят и работают, ждут инструкций. Если все мы официально там не числимся, можно и под статью теперь попасть.

— Логично, — покивал Леонид. — Что предлагаешь? Ещё одну спецоперацию?

— Если придётся. Но я и дистанционно могу всё там стереть и уничтожить данные максимально эффективно. Странно, что тамошний системщик их не нашёл — ну или делает вид, что не нашёл. Данные оттуда мы уже не запрашиваем, вход зашифрован. Но мне спокойнее было бы, если все мои тамошние архивы удалим.

— Логично, — повторил Леонид. — Нет, я думаю с ними поддерживать хорошие отношения. Они там нашли, куда бизнес развивать, зачем мне их закапывать? Кто стоял во главе мятежа, и так уже знаем. Давай, стирай там всё дистанционно, шпионить за ними не будем. И всё-таки, зачем тебе знать, кто где сидел?

— Зеркала, — пояснил Николай. Они с Сашей примерно согласовали, что говорить — чтобы получилось как можно меньше лжи. — Теперь это не наша территория, но я бы всё-таки узнал, кто именно их монтировал. И заодно узнал, не монтировали ли те же самые люди что-нибудь и нам.

— Вот теперь понимаю, — покивал Леонид. — И выясню. Если действительно за зеркалами что-то было, тогда понятно, почему все эти люди всегда садились на тех же местах… — Он задумался. — Ну раз пошла такая пьянка, давай — проверь всё на жучки своими силами. Я уже проверял своими — через охранные предприятия — но лучше перебдеть. Спасибо! — Леонид поднялся из-за стола и пожал Николаю руку. — Я выясню, кто там что монтировал. По возможности, без лишнего шума. Как что выясню, сообщу.

Антипов пригласил Сашу и Николая в то самое помещение для VIP-клиентов, и там, на столе, уже стояла стопка экспонатов — книги, всякая бижутерия, несколько старинных на вид часов. И увидел, как Саша “проходит практику”. Она брала предмет — обязательно прикасалась именно пальцами, кожей — и прикрывала глаза. Затем откидывалась на спинку стула и словно бы раздумывала, всё ещё с закрытыми глазами. Иногда рассматривала тщательнее — листала книги, осматривала часы и прочие механизмы, открывала шкатулки и так далее — и вот тут уже надевала тонкие перчатки — и не лень ей то снимать их, то надевать! В конце концов Саша брала тетрадь и что-то туда записывала. Отдыхала минуты две, просто сидя на стуле и рассматривая антиквариат, а потом брала следующий предмет.

Николай тоже не бездействовал. Теперь, когда не было ощущения, что новые знания о мире — неважно, подлинные или иллюзорные — вот-вот раздавят, сокрушат привычную реальность, и не останется почвы под ногами — он взялся записывать все те вопросы, которые совсем недавно жгли разум, не давали покоя, отравляли каждую минуту существования.

Записывать и размышлять.

Получается, на Земле давным-давно существует другая цивилизация. И некоторые люди в курсе её существования, более того — как-то взаимодействуют. Примем это за гипотезу, всё равно пока нет других свидетельств, кроме общения с Анной-Луизой и объяснений Саши. Значит, есть и контакты на достаточно высоком уровне — не может не быть: даже если кари не особо интересуются людьми — как людей, например, не особо беспокоит возня муравьёв под ногами — всё равно должны быть глобальные механизмы воздействия. Если даже люди кажутся кари примитивными — тоже всего лишь гипотеза — но всё же они могут сделать планету необитаемой или малопригодной для жизни.

Хотя… вот рванёт сейчас супервулкан, калибра того, что в парке Йеллоустоун, и что будет с людьми? К гадалке не ходи — тут же рухнет вся цивилизованность, когда тривиальное выживание в ближайшие часы или дни станет главным приоритетом. Может, первое время что-то где-то и сохранит привычные черты цивилизации, но ведь неизбежны массовые смерти, крах экономики, неурожай, голод и войны, и сопутствующая им Чёрная смерть.

Хмм… Почему пришло в голову именно это древнее прозвище чумы? Николай откинулся на спинку стула. Ладно. От того рассказа-видения, что передала ему Анна-Луиза, до сих пор кровь стынет в жилах. А если она сумела сохранить те, детские даже, воспоминания о четырнадцатом веке — это же клад для историков! Интересно, много ли таких людей — если это всё ещё люди — сейчас на Земле? И почему она присматривает за Сашей, и за каждым ли посвящённым кто-то так присматривает?

Записал и эти вопросы — стало ещё немного легче жить. На бумаге они словно успокаиваются, пусть и на время — не лезут в душу.

Так. Теперь зеркала. Саша говорит, что “тёмные зеркала”, порталы — а как их ещё назвать? — это машины. Кто их построил? Что это за жуткое место по ту сторону, и обе этих кошмарных формы жизни, если это жизнь, что там обитают? И это Николай ещё не изучал тамошние цветы, чёрные растения в горшках. Может, и это никакие не растения. И теперь, когда вспоминал свой сумасшедший бег через зеркала там, в “зазеркалье”, не оставляло ощущение, что успел заметить движение по ту сторону окна — на тамошней версии улицы, на которой стоит бизнес-центр.

И есть ещё “живые зеркала”, в которых появляется Шанталь, и ещё туда и оттуда умеет ходить Роза. Которая тоже не просто милое домашнее животное — иногда Николай отчётливо ощущал, что рядом с ним нечеловеческий, пытливый и любопытный ум. Который изредка снисходит до примитивного общения с людьми. И живые зеркала имеют отношение к этой самой живой воде… Туда же: узнать, все ли отражающие поверхности могут быть тёмными или живыми зеркалами.

Николай осознал, что ему задали вопрос. Поморгал, глядя на улыбающуюся Сашу.

— Идём чай пить? — предложила Саша повторно. — Отвлекаю от чего-то важного?

— Не особо. Записываю все мысли и вопросы, — пояснил Николай, поднимаясь на ноги и проходя вслед за Сашей в соседнюю комнату. Там оказалась не только крохотная кухня, но и спальня — рядом со входом стояла кровать. И встроенный шкаф рядом с ней. Николай не удержался, приоткрыл шкаф. Постельное бельё, полотенца, запас чая, кофе и сахара — небольшая кладовая.

— Наверное, тут иногда и ночевать остаются, — заметила Саша. — Смотри, какой идеальный порядок тут у него!

— Как идут дела? — указал Николай на ту самую тетрадь, Саша принесла её с собой, и оставила лежать на покрывале кровати.

— Сегодня очень хорошо, — охотно ответила Саша. — Никогда такого не было, всё очень отчётливо ощущаю. Я вижу, ты там почти десять листов записал? Если хочешь, спрашивай.

— Лучше дома, — покачал головой Николай. — Я вот записал вопросы, сразу стало немного проще жить.

Саша покивала, помешивая чай в заварном чайнике.

— Я дома исписала три или четыре толстых тетради, пока меня учили. Тоже всё самое непонятное записывала. Если мне что-то не хотели объяснять, я придумывала разные истории, сама выдумывала объяснения. С Лидией даже поругалась однажды — она стащила одну такую тетрадь и они с сестрой читали, тайком от меня.

— Прямо как у нас в школе, девчонки читали дневники друг у дружки… У меня вот не было брата или сестры, даже сравнить не с чем. Есть ещё одна мысль. — Николай встретился взглядом с Сашей. — Мне больше не хочется хранить дома вещи Анны. Самое время собрать их и вынести.

— Хочешь просто выбросить?

— Так было бы проще всего. Что-то мне подсказывает, что её вещи у меня — последнее, что её сейчас волнует. Передавать всё равно некому — родители у неё в Москве живут. Не в милицию же нести.

Саша покивала с серьёзным видом.

— Давай тогда сегодня и сделаем, как только здесь закончу. Заодно посмотрю, может что-то ещё из холодильника заберём.

Николай кивнул, и остаток чаепития провели молча. Ну то есть говорили о разном обычном таком и обыденном. Ни о чём.

На улице Саша становилась очень похожей на Шанталь — Анну-Луизу — оттуда, из новогоднего убежища. Радовалась всему как ребёнок. Вот это я не внёс в список, подумал Николай. То есть где-то там — “в далёкой, далёкой Галактике” — есть моя копия, или образ, или как его положено называть. Но все ощущения вполне реалистичные, и поневоле приходишь к мысли, что создатели “Матрицы” и Фредди Крюгера явно знают больше, чем говорят.

Саша наигралась в снежки — теперь и Николая заразила этой забавой, на несколько минут он вновь возвращался в те самые восемь лет — и теперь сияла и радовалась, держа Николая за руку, шагая рядом с ним по тротуару. Николай не раз и не два замечал, что прохожие, глянув на Сашу, улыбаются в ответ. Даже если Саша не смотрела им в лицо.

Она сказала, “делать ярче”. Это тоже не записано в тот самый блокнот, а нужно. Всё равно когда-нибудь захочется понять, как же это всё действует. Сейчас Николай помнил все до единой секунды того инцидента, когда мама Саши легко и просто заставила их разойтись в разные стороны, а затем обездвижила обоих, и — хорошо, что временно — стёрла часть памяти друг о друге. Помнил теперь всё: после того, как Мария Ильинична приказала ему идти домой, он подождал, пока Чернова-старшая не поднимет за руку и не уведёт с собой дочь, и словно бы пришёл в себя — вышел наружу и заказал такси. И лицо Саши, пока её уводили из подъезда, казалось неживым — замершее выражение отчаяния и страха. Вот эти несколько секунд можно было бы и вовсе не вспоминать.

— Всё ещё сердишься на неё? — потянула Саша его за руку. Они как раз заходили в подъезд дома Николая.

— Даже не знаю. Вспомнил ту встречу в подъезде, — уточнил Николай. — Есть несколько секунд, которые предпочёл бы не вспоминать.

— Если это Шанталь помогла нам вспомнить, то она восстановила всё, до последнего момента, — вздохнула Саша. — Я тоже кое-что не хотела бы помнить. Ой, смотри сколько писем!

Это да — в предыдущий раз он не заглянул в почтовый ящик, и там накопилось всех этих бесплатных газет, рекламных писем и подобного мусора.

— Дома разберусь, — решил Николай. — Жаль, макулатуру сейчас не принимают. Ну или я не знаю, где принимают. Мне этого добра приходит штук по сто в месяц.

У Николая дома Саша сразу направилась на кухню — разбираться с холодильником — а Николай, взяв пустой пластиковый пакет, пошёл разбираться с вещами Анны.

Вещей оказалось неожиданно много. Николай обратил внимание, что всякий раз, когда он берёт что-то из её одежды, в памяти, пусть ненадолго, всплывает что-то, где эта вещь фигурировала. Чем дальше, тем интенсивнее это становилось. После дюжины переложенных в пакет предметов одежды Николай был вынужден сделать паузу — голова отчётливо начала кружиться.

Саша прибежала из кухни, встревоженная.

— Коля?! — присела она перед ним. — Всё хорошо?

Николай пояснил, что с ним происходит. Саша протянула руку и потрогала его лоб.

— Ты как будто всё это заново переживал! — удивилась она и указала на ближайшее, ещё не убранное платье — в нём Анна собиралась пойти вместе с Николаем на “Матрицу”. И за три месяца до премьеры и случилась та странная история, когда подставили Сашу. Попробовали подставить. — С этим связаны воспоминания? Что-нибудь яркое?

Николай кивнул.

— Она хотела эффектно выглядеть на премьере. Но мы расстались сразу после…

Саша покивала.

— Да-да, я поняла. Можно взять его в руки?

— Конечно, — разрешил Николай. — Не думаю, что…

Саша осторожно взяла платье — золотистого цвета, эффектного фасона, прикрыла глаза ненадолго.

— Очень сильные эмоции, — признала она. — Странно. Я никогда их не чувствовала, меня проверяли три разных наставника — даже бесчувственной пробкой назвали как-то раз. А теперь я чувствую — ей оно очень нравилось. И нравилось, что она тебе в нём нравится. Прикоснись к нему!

Николай повиновался — и снова накатило — он видел, как Анна, примерив платье, любуется на себя в зеркале — и ему в тот момент очень нравилось на это смотреть. Накатило и схлынуло.

— Что-то странное, — заключила Саша. — Я ничего в тебе такого не чувствовала. И в себе. А сейчас, получается, мы оба чувствуем… — задумалась она. — Знаешь, я бы пока не выбрасывала. Может, не знаю, в какое-нибудь хранилище положить? Ну, чтобы потом можно было забрать, но чтобы не лежало в квартире?

— В банковскую ячейку? Можно и в офисе, там полно незанятых ещё шкафов.

— Нет, не нужно в офис, — покачала головой Саша. — У тебя же нет пока новой машины — может, в гараж пока отнести?

— Да, точно, — согласился Николай. — Только завернуть как следует, чтобы не отсырело.

— Я сейчас принесу перчатки. — Саша аккуратно сложила платье и положила его в пакет, к остальным вещам. — Просто не прикасайся голыми руками. И потом… а это что?

Из кармана платья выпала коробочка — в таких продают украшения в ювелирных магазинах. Плоская, с ладонь размером.

— Странно, вроде бы она не хранила у меня украшения! — удивился Николай. — Ну-ка… — Он поднял коробочку, посмотрел на неё с разных сторон и, открыв крышку, заглянул внутрь.

Ему показалось, что он рухнул в непроницаемую мглу — в глазах потемнело, и на пару секунд стало трудно дышать.

Николай пришёл в себя — он сидел на диване, откинувшись на спинку, а встревоженная Саша прижимала ладонь к его лбу.

— Не чувствую ничего страшного, — заключила она. — Как себя чувствуешь? Можешь встать?

Да, вполне — что бы это ни было, оно прошло без последствий.

— Что это было? — поинтересовался Николай, увидев, что та коробочка, закрытая, лежит поодаль на диване.

— Ты открыл её, и там был осколок зеркала. В оправе. Помнишь те, что на чердаке?

Николай на секунду-другую лишился дара речи.

— И точно, припоминаю, — задумался он. — Было такое — не знаю, откуда она его взяла, но несколько раз надевала что-то такое на вечеринки. В старом ещё офисе. Там ещё была цепочка, чернёная, с очень мелкими звеньями.

— Так и есть, — согласилась Саша. — Ты открыл коробочку, посмотрел внутрь и потерял сознание.

Дверь платяного шкафа вздрогнула — Николай чуть не подпрыгнул. Саша улыбнулась.

— Это свои, не пугайся.

Она распахнула дверцу, и в зеркале рядом с отражением Саши Николай заметил встревоженную Анну-Луизу.

— Здесь? — спросила она, указывая на коробочку. Саша кивнула.

— Открой, пожалуйста, но не смотри в зеркало, — попросила Анна-Луиза. — Отвернись, направь в сторону от себя, открой и сразу же закрой. Спасибо! — Она посмотрела на Николая. — Закрой глаза, пожалуйста, и не шевелись.

Николай повиновался. Через секунду он ощутил возле лба тепло человеческой руки, а потом руку убрали.

— Можно открывать глаза, — потянула его за руку Саша. — Диагностика закончена. Шанни, с ним всё хорошо?

— Я не почувствовала ничего страшного. Повезло, что он недолго смотрел туда.

— Ты знаешь, что это такое?

Анна-Луиза покачала головой.

— Осколок тёмного зеркала, но такого мы ещё не видели. Я договорилась — у вас заберут его. Побудьте дома ещё пять минут, хорошо?

Николай и Саша переглянулись и кивнули.

— Спасибо, Шанни! — Саша посмотрела в её глаза. — Мы сейчас осмотрим все остальные её вещи. Постараемся уже никуда не заглядывать.

Анна-Луиза кивнула, помахала им рукой и… испарилась. Теперь отражение в зеркале совпадало с тем, что Николай видел своими глазами по эту его сторону.

— Я бы сделал фотографии этой коробочки, — пояснил он. — Видишь? Там приклеен ярлык. Может, удастся узнать, где она его взяла.

— Этим займутся, — пообещала Саша. — Но если не открывать, то ничего не будет… да, давай снимем.

Только она сделала второй снимок, как во входную дверь постучали.

— Я отдам! — Саша взяла коробочку и выпорхнула из спальни. Николай поднялся на ноги, потирая лоб. Интересная жизнь у посвящённых. И у их друзей и знакомых… или как это назвать? И снова трюки памяти: с одной стороны, смутно помнится, что Анна всё же бывала здесь в районе октября прошлого года. С другой, если верить переписке и словам Саши и Леонида, именно в это время они с Сашей проводили очень много времени вместе — говоря о культурных мероприятиях. Что из этого правда?

…Анна любила заставлять его признаваться в любви. Хотя какая уж тут любовь — оба прекрасно понимали, что дальше вспышек страсти дело не заходит. Но слова всё же звучали, вновь и вновь, вновь и вновь…

Саша осторожно потрогала Николая за руку и вернула его в реальность.

— Соберём остальное? — предложила она. — Других её вещей нет, только одежда на той полке и коробочка?

— Вроде нет, — почесал затылок Николай. — Но давай проверим.

Проверили — потратили ещё полчаса, перебрали практически все полки всех шкафов, где могли быть предметы одежды. И тумбочку у дивана — там оказалось полно всякой мелочи — включая пачки сигарет, зажигалки и прочего. Николай сам не курит, и Анна выходила курить на балкон.

— Не думал, что их так много! — почесал в затылке Николай. Получается, что Анна как белка — разложила свои вещи, попрятала по разным уголкам шкафов. Особенно много там оказалось, простите, нижнего белья. Зачем ей всё это?

— Зачем — я догадываюсь, — показала Саша тот самый пузырёк, который припрятала тогда в секции для виски. — Тут капелька моей крови. Это почти не обнаружить по запаху, но действует безотказно. Личный запах действует гораздо сильнее, но его могут заметить и другие люди.

— Это какой же должен быть сильный запах? — удивился Николай. Анна использовала и духи, и прочее в том же духе — но исключительно снаружи. Сейчас в квартире никакие запахи о ней не напоминают.

— Ты можешь даже не заметить его, — возразила Саша. — Обонянием. Но всё равно это подействует. И я ощущаю её… сложно объяснить. Чую её в каждой вещи, — указала Саша на оба пакета с вещами Анны. Одного не хватило. — Она не зря оставила всё это. Ты думал бы о ней и днём и ночью, если бы оставался здесь.

Николай усмехнулся и, вместе с Сашей, осмотрел комнату. Вроде бы всюду заглянули. Можно и уходить.

— Да, — вполголоса заметила Саша и улыбнулась.

— Что, прости?

— Ты подумал, не привязываю ли я тебя таким же образом. Да, привязываю. Ты мой, — посмотрела она ему в глаза. — Мы все это делаем, просто не всегда осознаём. Я собрала продукты, их там немного было. Сейчас в гараж, да? Ой, ты же почту не просмотрел!

— Это быстро! — пообещал Николай, и принялся перебирать пачку газет, рекламных листков и писем. И озадаченно остановился, глядя на конверт с письмом.

— Очень странно, — указал он. — Почерк Анны, но написано как будто в спешке…

— Минутку! — Саша осторожно взяла конверт кончиками пальцев за уголки и поднесла ближе к лицу. — Очень странно, — заключила она. — Как будто не она писала… ну или её заставили. Будешь вскрывать?

— Надену-ка перчатки, — решил Николай. Сбегал на кухню за хозяйственными перчатками и ножом с тонким лезвием. Вскрыл. Внутри — обрывок бумаги, по виду — упаковочной, со следами клея. На обрывке значилось:

“Мне нужны мои украшения. Собери, я пришлю человека, чтобы забрал. Остальное можешь оставить себе или подарить своей…”. Николай помрачнел. Там стояло именно многоточие.

— Опять она за старое, — высказался он в конце концов. — И одно из “украшений” мы уже отдали. И что-то не хочется мне общаться с тем человеком, которого она пришлёт.

— С почты это ушло вчера, — указала Саша на штамп. — Штамп один — значит, опустили в ящик здесь же, в Новосибирске. Выходит, она здесь?

Они переглянулись.

— Сложи в пластиковый пакет, — посоветовала Саша, — и не трогай голыми руками. Можно, я отдам это специалистам? Я не могу объяснить, почему, но я уверена — Анна в большой опасности. Ей нужна помощь.

Николай не поверил своим ушам.

— Конечно — её разыскивает милиция. Как минимум. И после всего, что она натворила, ты готова спасать её?!

— Она не злая, — тихо пояснила Саша. — Да, она обиделась на всех мужчин. Наверное, меня ненавидит. Но она ведь тоже человек… помнишь, что случилось с Коршуновым?

Николаю стало отчётливо не по себе.

— Думаешь, с ней может случиться что-то такое же?

— Или хуже. Что бы ты сделал?

— Сообщил бы Леониду о письме. Наверное, адвокату тоже — Анна в бегах, и я даже представить не могу, кого она собралась присылать.

Саша кивнула.

— Да, давай так и сделаем. Адвокат уже не вернёт письмо… давай я его сфотографирую, и оторву кусочек бумаги. Этого хватит. Идём в гараж? Или вначале позвонишь адвокату?

— Вначале позвоню, — решил Николай и достал из кармана мобильный.

Дома, уже после ужина, когда Николай получил и выполнил свою порцию обязанностей по дому, он понаблюдал, как Саша чистит зубы кошке мягкой щёткой — насадкой на палец.

— Она не очень это любит, — пояснила Саша. — Но если начнёт капризничать, мне придётся везти её в клинику. Там сделают то же самое, но уже чужие люди.

Роза, лежавшая у Саши на коленях, приподняла голову, приоткрыла левый глаз, не переставая мурлыкать, и мяукнула.

— Вот когда-нибудь так и сделаю! — погрозила ей Саша пальцем. — Чтобы не думала, что пугаю. И обижайся сколько хочешь.

— Ты и вправду её понимаешь?!

— Ну да, — согласилась Саша. — Но это не чтение мыслей. Не могу объяснить, правда. Это можно только почувствовать.

Николай вздохнул. Профан, подумал он. Слово звучит неприятно, но по сути, увы, всё правда.

— Сядь поближе, — предложила Саша, похлопав по подлокотнику своего кресла. — И постарайся ближайшую пару минут держать себя в руках.

— Ладно, — улыбнулся Николай, пододвигая свой стул. — Что делать дальше?

— Сидеть смирно, — было ответом. Саша поманила его к себе и поцеловала — в губы. И исполнить её предыдущие указания оказалось теперь не так просто. Саша прижала его ладонь к подлокотнику своего кресла. — Закрой глаза, — шепнула она.

Он закрыл. Ощутил, что Роза перешла к нему на колени и уселась там — Николай на ощупь погладил её, свободной ладонью. И тут накатила волна ощущений.

И действительно, не выразить словами. Образы, которые сами собой складывались в ощущения. Николай осознавал, что ему не очень нравится вкус пасты во рту, что только что чесалось левое ухо, что накопилось лишнего пуха у основания хвоста, но ужасно лень его вылизывать…

Какого ещё хвоста?! Николай помотал головой и открыл глаза. Роза так и сидела, глядя ему в глаза. Лизнула в нос, мяукнула и вернулась на колени к Саше. Та отпустила ладонь Николая и рассмеялась.

— Сдуреть! — высказался Николай, переводя дух. — Это ты помогла… не знаю, почувствовать?

— Ага. Ну и вид был у тебя! Что именно ты воспринял?

Николай рассказал.

— Вот негодная! — возмутилась Саша. — Мне про пух ни слова! Ладно, пообещала, что сегодня не будет новых процедур — не трону. Завтра или сама разлижешь, или я расчешу!

Николай только головой покачал. И я по-прежнему не удивляюсь, подумал он. Уже некуда дальше удивляться.

— Этому Искусству тоже можно всех обучить?

Саша покивала.

— Но только и учиться придётся долго, и жить правильно. Нет такой волшебной таблетки, чтобы съел — и научился.

— Ты всё ещё настаиваешь, что обычная?!

— Не настаиваю, — согласилась Саша, привлекла его к себе и поцеловала ещё раз.

И снова почти полночь — жаркая волна схлынула с них обоих, и Николай просто лежал, держа Сашу за руку. Ощущал, что она улыбается, глядя на него.

— Слушай, что забыл рассказать, — повернулся он к ней лицом. — Я добавил фото этого обломка — из той коробочки — в общую коллекцию. К остальным обломкам. По-моему, два из них совпадают, по контурам.

Саша уселась и тревога мелькнула в её глазах: — Покажи!

Через пару минут Николай уже вывел на экран компьютера картинки. Подогнал две фотографии и немного “повертел” их.

— Точно… — прошептала Саша. — Я сообщу, минутку. — Она взяла свой мобильный и минуту-другую нажимала кнопки. — Молодец, что вспомнил! Нет, не вздумай извиняться. Этим занимаются сейчас эксперты. — Саша получила ответ, вчиталась, кивнула и вернула мобильный на стол. — Они и сами уже заметили, — пояснила она, — но передали тебе персональную благодарность, за бдительность. — Саша уселась к нему на колени и поцеловала в лоб. — Ты сказал, что Леонид пообещал узнать, кто монтировал зеркала в конференц-зале?

— Верно.

— Я видела тот список. Коршунов, Терентьев и Анна, когда её приглашали, сидели поблизости от того зеркала. Теперь понимаешь?

— Эти двое официально пропали без вести, возможно — их обоих съели живые тени… — медленно произнёс Николай. — Осталась только Анна. — Он встретился взглядом с Сашей и та кивнула.

— Очень надеюсь, что её успеют спасти. Всё, хватит об ужасах! — Она вновь привлекла его к себе и поцеловала в лоб. Николай посмотрел направо — они сидят прямо напротив того живого зеркала, Саша на его коленях, и оба ни во что не одеты. Саша рассмеялась и повернула его голову, ладонями, в свою сторону.

— Она правда не подсматривает. Никогда. А чужие там не ходят. Всё, идём назад, до утра ещё далеко!

42. Капли крови

Николай проснулся и осознал, что видел на редкость живой и красочный сон. Но при этом понимал, что он во сне, и что может проснуться в любой момент, если пожелает.

Сон начался в тот момент, когда Анна выставила их с Евгением из машины, и помчалась в сторону леса — в сторону шоссе на запад. Непонятно, на что она надеялась — вертолёт и милицейские машины появились уже через пять минут. В этот момент Николай — во сне — захотел догнать свой автомобиль, который сейчас нёсся не пойми куда — и ощутил, что взмыл в воздух — при этом наручники словно бы прошли сквозь руки и упали наземь — а затем полетел. Точь-в-точь как известный персонаж “Матрицы” — просто усилием воли. Николай оглянулся и успел заметить, что и Евгений, и прибывший ОМОН, или как их нужно называть, замерли — ни дать ни взять статуи.

Николай летел с огромной скоростью, и вскоре нагнал автомобиль. Анна явно чувствовала себя не очень хорошо — автомобиль вела неаккуратно, иногда тёрлась колёсами о поребрик, а один раз чуть не вылетела в кювет на полной скорости, чудом удержала равновесие.

Точно-точно, она приближается к тому самому месту, где автомобиль и нашли. Вот он, тот самый столб. Николай наблюдал аварию, сумев замереть в полёте, и ужаснулся тому, что увидел — невзирая на подушку безопасности, у водителя было мало шансов.

Похоже, Анна прострелила подушку, чтобы побыстрее выбраться из разбитой машины. И лицо в крови, и руки — её вело и шатало, она направлялась куда-то в открытое поле — странно, что её не нашли, следы должны были заметить — позёмка не успела бы их скрыть так быстро. Николай “досмотрел” до момента, когда Анна, пошатываясь, вошла не то в сарай, не то в амбар — судя по дымку из трубы одного из соседних домов, люди там есть — и в этот момент сон оборвался.

…Минуты три Николай приходил в себя, а потом осознал, что Саша стоит перед тем самым живым и единственным зеркалом и заплетает косу — и, похоже, что-то тихонько напевает. На этот раз обошлось без наплывов и отсутствия звуков. Николай приподнялся на локте — Саша глянула на него, кивнула, улыбнулась и продолжила своё занятие. Минут через десять Саша закончила, посмотрела на Николая и поманила его к себе. В этот раз она вначале оделась в спортивный костюм, а затем заплела косу.

— Вот, должно подойти, — указала она на трико, лежащее на диване, в ногах. — Одевайся и начнём.

— Прямо сейчас?!

Саша удивилась.

— Ну да, а чего ждать? Я подобрала тебе упражнения. Полчаса в день — не так уж много, верно?

Николай чуть не спросил “а если на работе что-то срочное…” и вовремя прикусил язык. Подумал ещё несколько секунд — верно, не осталось ни одного серьёзного аргумента “против”. Ну не говорить же “мне лениво”!

“Меня точно дрессируют”, подумал Николай, облачаясь в трико. “И самое странное, что мне это нравится”. Первые несколько упражнений были простой разминкой. Сесть-встать, наклониться-выпрямиться. Это понятно. Когда дошло до более затейливых, Николай понял, что очень быстро выбивается из ритма. Ну то есть Саша исполняет те же упражнения легко и сразу, а вот у Николая руки-ноги и прочее начинают протестовать.

— Не беда, — остановила его Саша. — Просто подберём нужный ритм. Вот, слушай. — И она стала напевать очень, очень простой и задорный мотив. У неё и голос приятный — музыкальный — и слух точно есть. Почему, интересно, поёт только чуть слышно, вполголоса — в присутствии Николая? Стесняется?

И тут Николай узнал эту песню. И, улыбнувшись, пропел — со словами.

— “В каждом маленьком ребёнке — и в мальчишке, и в девчонке — есть по двести грамм взрывчатки, или даже полкило…”

— Ты тоже видел этот мультфильм?! — восхитилась Саша.

— У меня много любимых. Там, у меня дома, на диске, большая коллекция старых мультиков.

— Ой, какая прелесть! — Саша захлопала в ладоши. — Потом покажешь? Хорошо, а сейчас мысленно напевай эту песенку — я буду задавать ритм, — легонько хлопнула она в ладоши, — и пробуй делать упражнения с первого по третье. Постарайся попасть в ритм. Ты поймёшь, о чём я. Начали!

Начать-то начали, но особо не помогало.

— Ладно, пробуем чертят, — покивала Саша.

— Пробуем что?

— Знаешь такую скороговорку — “четыре чёрненьких чумазеньких чертёнка чертили чёрными чернилами чертёж”? Попробуй проговори вслух, можно медленно. Чувствуешь ритм?

— Чрезвычайно чётко чувствую, — кивнул Николай с серьёзным видом, и Саша рассмеялась, махнув рукой.

— Да ну тебя! Всё, то же самое — проговаривай, можно про себя — чувствуй ритм и пробуй упражнения. Начали!

Первое и третье упражнения так и не шли, а вот второе, неожиданно — сложное сочетание махов руками и наклонов — пошло под “чертят” очень легко и удобно. Саша улыбнулась и снова хлопнула в ладоши.

— Замечательно. Помни теперь, хорошо? Начинаешь это упражнение — проговариваешь ритм. Станет легче, вот увидишь. Так, теперь пробуем “Веронику”.

— Тоже песня или стих?

— Нет, это пьеса для барабана. Коротенькая, четыре такта. Вот, запоминай. — Саша начала “барабанить” по своим бёдрам, и негромко приговаривать: — “Ве-роника, Ве-роника, пра, пра-ле, пра-ле, пра-ле-пра-ле-пра!” Запомнил?

— Нет, — признался Николай, почесав в затылке. — Что такое “пра”… и остальное?

— Указания, какой палочкой бить. Правой или левой, первый слог.

— А почему “Вероника”, а не “Пра-ле-пра-ле”?

— Сама не знаю. Может, потому, что у нас на занятиях вначале вызвали девочку по имени Вероника — она всё время путалась в ритмах, её имя и взяли, для примера. Ну что, почувствовал ритм? Готов? Начали!

А теперь первое и третье упражнения намного легче шли под “Веронику”.

— Отлично! — Саша улыбнулась. — Ты быстро схватываешь. Пока достаточно трёх упражнений. Запомнил, да? “Вероника”, “чертята”, и снова “Вероника”. Постарайся не путаться. Начали!

Самой приятной частью гимнастики стал душ — даже при том, что в душе Николай снова получил по рукам. Легонько.

— В следующий раз просыпайся раньше, — посоветовала Саша. — Толкала тебя, толкала… не могла расшевелить. Сильно устал вчера? — Она помогла Николаю выйти из ванной и вновь осмотрела все места на нём, где были травмы. Снова осталась довольна.

— Нет. Сон видел под утро, очень странный, — признал Николай. — Если честно, настолько странного ещё не видел.

— Сейчас расскажешь, пока чай заваривается, — кивнула Саша. — Если захочешь.

— …Очень, очень странно, — согласилась Саша. — Анну ведь так и не нашли. Зато твоя машина так и стоит на той, служебной стоянке. Может, пойти посмотреть на неё? Всё равно ведь нужно сдавать её в металлолом, или как это называется.

— Хорошая мысль, — согласился Николай. — Если у тебя нет других планов на сегодня, съездим. Сразу после офиса. Не расскажешь подробнее о ритмах? Никогда такого не замечал.

— Наверное, просто не обращал внимания, — уточнила Саша. — Слушай.

…Мама обучила её шести основным ритмам, ещё двенадцати переходным, и ещё двадцати четырём сильным ритмам. Это минимум, говорила мама, который ты обязана знать как свои пять пальцев. Гоняли Сашу по этим ритмам день и ночь, занятия начались с семи лет, и первое время жутко раздражали. Саша была строптивой, но мама всё равно умела и заинтересовать, и помочь запомнить — обходилось почти без наказаний.

Зато когда выучила, гимнастика стала необычайно простой и лёгкой, более того — приятной. Принято делать минимум полчаса утром; если есть время и настроение — дополнительно вечером; если времени много — то и днём, в определённые часы. То, что Саша знает толк в гимнастике, выяснилось сразу: она показала шпагаты, оба продольных и поперечный (сумела встать из каждого без помощи рук), а затем поднялась на ноги прыжком, из положения лёжа на полу с вытянутыми вдоль тела руками и ногами. Показала и другие впечатляющие упражнения, которым Николай и названия не знал.

— С ума сойти! — признал он честно.

— Скажешь это, когда увидишь, как занимаются мама и бабушка, — посоветовала Саша и улыбнулась. — Это тоже все могут. Ну, если с детства заниматься, и если ничего не повреждено. Будем заниматься каждое утро? Или придумаешь отговорку?

— Будем, — согласился Николай, в очередной раз осознав, что его дрессируют.

На работе всё продолжало входить в привычный ритм, и Леонид озвучил, когда именно дело дойдёт до обещанной реорганизации.

— Я ведь эту контору под другие цели регистрировал, — пояснил он. — Под них и буду использовать. И я не шутил, что учредителями будем мы трое, со всеми полагающимися плюшками. Думаю, это идеальный вариант: на мне — вся юридическая часть и стратегия, Саша лучше всех умеет управлять людьми — да ладно, умеете, чего стесняться? — а ты, Коля, отвечаешь за инфраструктуру и безопасность. Думаю, это отличный ансамбль. Что скажете?

— Я согласна, — кивнула Саша. — Но у меня есть и другие обязанности — помогаю родственникам. Нужно будет периодически отлучаться, как и раньше.

— Не вопрос, — согласился Леонид. — Я вижу, вы уже подбираете себе помощников по персоналу — значит, будет кому подхватывать.

— У меня то же самое, потребуется иногда отлучаться.

— Тот же ответ, — улыбнулся Леонид. — Не знаю, кто из вас муштровал эту нашу сладкую парочку, которые оба Жени, но дурь из них кто-то выбил. Уже никто не шепчется о них, и работают без косяков. Приятно посмотреть, я уже решил, что с того месяца увеличиваю им оклад. Ну, тогда всё замечательно. Я, признаться, боялся, что вы разъедетесь кто куда, в свете последних событий. Рад, что остаёмся вместе. Всё, больше не задерживаю. Да, Коля… я прислал тебе письмом данные по зеркалам. Ты прав, те же перцы и в нашем здании что-то монтировали. Я указал, где и что — это всё не у нас.

Как только они вышли из кабинета Леонида, Саша отошла на несколько шагов и остановила Николая, с тревогой глядя в его лицо.

— Нам обязательно нужно посмотреть, что они там устанавливали! Это может быть важно!

— Прямо сейчас?

— Нет, лучше, чтобы никого в здании не было. Посмотришь, где и что они ставили? А потом и решим.

“Главное, чтобы не на чужой территории”, подумал Николай. Спецоперацию тут провести не получится, в этом здании с охраной куда серьёзнее. И кивнул в ответ.

— Нет, Анну Герасимову пока не отыскали, — ответил адвокат. — Где, говорите, могут быть её следы?

Николай рассказал то, что “наблюдал” во сне.

— Там точно не искали. — Судя по голосу адвоката по громкой связи, он сейчас скептически улыбается. — Можно спросить, откуда такие сведения?

— Я предпочёл бы пока не раскрывать свои источники, — ответил Николай и Саша, сидящая напротив, кивнула с серьёзным видом. — Я уверен, там могут быть её следы.

— Если следы там найдутся, вам придётся пояснить про источники, — отозвался адвокат. — Как минимум, мне. Хорошо, я передам эту наводку куда следует. Благодарю!

— Ты правильно сделал, — пояснила Саша, когда Николай повесил трубку. — Если не можешь сказать правду, то хотя бы не говори явную неправду. Это важно! Это потом тебе отзовётся, поверь!

— Верю, — взял Николай её за руку. — Постой, так ты поэтому говорила, что твоя мама хитрит?!

— Всё верно. Ты заметил, да? Она старалась не говорить чётко и ясно, не называть тебя по имени. Если ты обещаешь или клянёшься, но не указываешь чётко, о чём речь — твои слова не имеют силы, и ни к чему не обязывают. Всегда слушай, что тебе говорят.

Николай покачал головой.

— Не сердись на неё, — попросила Саша. — Она не со зла. Она привыкла иметь дело с профанами, а там постоянно приходится хитрить, чтобы не лгать открыто. Пусть даже Шанни верит, что ты особенный, маме всё ещё нужно проверить это самой.

— Не сержусь, — заверил Николай. — Но теперь буду внимательнее относиться ко всему, что говорят посвящённые.

Саша энергично кивнула.

— Так и нужно. Мы так живём, привыкай. Смотри! — указала она. — Все те зеркала, о которых говорил Леонид, собраны в переходах, в общих помещениях! Нам не придётся вламываться ни в какие запертые комнаты!

— Это хорошо, — согласился Николай.

— И среди прочего в четырёх туалетах, — указала Саша. — А это не очень хорошо, там люди могут оставаться перед зеркалами без свидетелей. Мне нужно или найти хотя бы одно тёмное зеркало, если они есть, или сделать одно из зеркал живым. Так, чтобы не попасть на камеру.

— В туалетах ведь нет камер? — предположил Николай.

— Да, наверное нет. Сможем заняться сегодня вечером? Я не хочу каждый раз заставлять Шанни всё проверять. Если мы хоть что-то сами выясним, ей будет проще, у неё и так много забот.

— Сможем, — согласился Николай. — Скажи, она лично за тобой присматривает?

— Нет, за всей семьёй. Такая традиция. Но мама с папой и бабушки с дедушками как минимум магистры, у них свои личные связные. Лидия в этом году тоже сдаёт на магистра.

— Но Анна-Луиза видится с тобой чаще остальных?

— Верно, и она сама выбирает, кто её главный связной. Мне приятно, что это я, — улыбнулась Саша. — У меня всё, можем ехать смотреть машину!

Николай тщательно всё осмотрел и заснял, выгреб последние мелочи из “бардачка”, из прочих укромных и не очень мест. Подписал все необходимые бумаги. Всё, машину вскоре заберут для “посмертных действий”. И самое неприятное: помимо тех самых капель крови — по всему салону, словно из пульверизатора разбрызгивали — его “видение” о подушке безопасности подтвердилось. Судя по опалённым краям разрыва, её именно прострелили. “Не люблю вещих снов”, подумал Николай.

И тут позвонил адвокат.

— Господин Третьяков? Вы были правы. В одном из амбаров нашлись следы пребывания Герасимовой. И, скорее всего, она угнала один из снегоходов — мне передали, что напали на её след. Благодарю! Так вы скажете, что это за источник? Ведь на дороге никого не было, к моменту появления милиции место аварии было пустым, следов никто не заметил.

— Скажем так, человек проходил мимо, заметил, что у водителя пистолет, и побоялся предлагать помощь. Ну а потом был репортаж, и наши с вами контактные данные.

— Понимаю, — отозвался адвокат. — Попытаюсь изящно сформулировать, чтобы не подводить вас под неприятности. Вообще постараюсь вас не упоминать. Постарайтесь всё время быть поблизости от охраны — на случай, если посланник Анны попытается связаться по поводу украшений. Скажите, у вас остались какие-либо ценные вещи Анны?

— Одежда и бельё — кое-что дорогое, но никаких ювелирных изделий, если вы об этом. Из украшений — обычная бижутерия, ничего особо ценного. По мелочи — зажигалки, сигареты, предметы гигиены. Я всё собрал и отнёс в гараж.

— Хорошо — очень надеюсь, что до обыска не дойдёт. Прошу, никакой самодеятельности — при любом контакте оставайтесь на месте и связывайтесь со мной.

— Так и сделаю, — заверил Николай. — Скажите — там, в амбаре, нашли какие-то вещи?

— Да, я успел сделать снимки, пока милиция всех не выпроводила. Там осталось множество мелких предметов, не очень ценных. Прислать вам фото? Если что-то опознаете, это может пригодиться.

— Да, пришлите, — согласился Николай, и адвокат, пожелав всего наилучшего, закончил разговор.

— …Скажи, — попросила Саша, когда их уже привезли домой, и довольная Роза получала знаки внимания от обоих людей. — Анна заглядывала в то зеркало, из коробочки, на твоей памяти?

— Да, — признал Николай после долгих раздумий.

— Она точно в опасности, — покачала головой Саша. — Быстрее бы её нашли. Ну что, готовимся к вечернему походу?

Вечернее здание офиса оставалось подсвеченным снаружи — не только ради рекламы, но и из соображений безопасности. Николай и Саша отметились на вахте, оставили одежду в своих обычных комнатах и какое-то время посидели у себя, а затем в конференц-зале, чтобы оставить хотя бы видимость посещения по рабочей необходимости.

Из системщиков была Женя — очень обрадовалась визиту обоих, и минут пять они с Сашей о чём-то говорили с глазу на глаз. Николай дождался, пока Саша не вернётся в конференц-зал.

— Идём? — предложил Николай. — У тебя всё с собой?

Саша молча показала бутылочки с живой водой и заряженную солнечную лампу. У Николая у самого было два пузырька живой воды и тот самый фонарик.

— Тогда в путь, — показал Николай схему. — Если двигаться по лестницам, то нас заметит меньше камер. Если что, я буду вполне официально проверять охват территории камерами — если есть мёртвые области, завтра доложу начальству.

— Отлично, — согласилась Саша. — Доходим до первой пары туалетов на четвёртом этаже — и проверяем там. Знаешь, давай все их проверим, если что. Пусть даже монтировали другие!

Николай двигался и проверял при помощи тепловизора — ну то есть камеры наблюдения с соответствующим режимом — что камеры смотрят на все проходы. Не на все — будет, о чём доложить, есть отчётливые мёртвые зоны. Пусть даже небольшие, их вообще не должно быть.

Николай вошёл в первый туалет — мужской — и проверил, по указаниям Саши, тамошние зеркала. Вроде самые обычные, во всех режимах наблюдения. Саша посетила женский — с тем же успехом.

— Я сделала живое зеркало, — пояснила она. — Будет немного проще, если придётся звать её на помощь.

И они двинулись на следующий этаж — примерно с тем же алгоритмом движения. И вот уже в очередном мужском туалете одно из зеркал оставило у Николая странное ощущение.

— Мне нужно войти туда, — пояснила Саша спокойно, выслушав рассказ. — Вход туда прикрывается камерами?

— Как странно, — удивился Николай, понаблюдав. — Есть способ пройти почти до угла и остаться незамеченным!

— Это не случайно, — кивнула Саша. — Заходи и жди меня за дверью. Не вставай перед тем зеркалом!

Саша появилась через минуту и, выпив пузырёк живой воды, повторила то, что уже происходило в давешнем конференц-зале. На этот раз не явились никакие тени — зеркало просто осветилось, а затем померкло.

— Из него ещё никто не выходил, — пояснила Саша. — Нам повезло. Подожди, я сейчас и здесь оставлю живое зеркало, и сообщу куда положено. Напомни, как называется та организация, которая ставила зеркала.

— Ты уже много раз обращалась за помощью к экспертам, — отметил Николай во время очередного “полуночного разговора”. — Получается, у вас… у посвящённых большая организация?

— Большая. Есть экстренные контакты, их все знают. Они у каждого свои; даже если тебя заставят их сообщить, с чужим там никто беседовать не станет. И есть дружественные силы, так их называют. Другие организации, общества, всё такое. Люди с особыми способностями. Посвящённые стараются со всеми такими поддерживать связь, мы и сами помогаем — и принимаем их помощь. Мне нельзя передавать тебе экстренные контакты, но я научу тебя, как найти дружественные силы. Думаю, завтра и начнём.

Телефон Николая под подушкой музыкально уведомил о сообщении.

— Адвокат прислал фото, — отметил Николай. — Странно, что-то он задержался.

— Наверное, дел много, — предположила Саша. — Посмотрим?

Они смотрели — да, Анна явно отсиживалась некоторое время, устроила себе в амбаре место для отдыха. А вот и вещи, в основном мусор. Спичечные коробки, обёртки от упаковок еды, пустые бутылки из-под воды. А она готовилась к такому бегству! Стоп, а это что?

— Смотри! — указала Саша. — Видишь?! Это осколок зеркала! Точно-точно!

— Верно, — почесал в затылке Николай. — Не нравится мне это.

— Мне тоже. Я сейчас же сообщу, пусть примут меры, — и Саша сбегала за своим мобильным. Вернула его через минуту. — Всё, теперь пора спать, иначе завтра снова будешь обижаться!

43. Дружественные силы

Второй по счёту сеанс утренней гимнастики прошёл куда эффективнее вчерашнего. И бодрости прибавилось, и настроение оказалось удивительно солнечным. Дымка всё ещё скрывала огромный ворох вопросов, и это значительно упрощало жизнь.

Потому что ответ на каждый вопрос неминуемо порождал пару-другую новых. Саша упомянула сорок два ритма, которые её учили мысленно выдерживать, и переключаться между ними — опять же, практически мгновенно. Самому Николаю давалось не без труда переключаться между двумя, а уж чем-то заниматься, не сосредотачиваясь на ритме и его подробностях — словах скороговорки, подробностях барабанного боя — и вовсе оказалось нетривиальным. Но сорок два?? И не путаться в них?

Начал расспрашивать про ритмы — понял, что лишь погружается глубже в пучину вопросов. Что такое базовые ритмы? То, что лучше всего помогает исполнять базовые воздействия и мобилизовать мускулатуру и органы чувств. Ладно, что такое базовые воздействия? Это та часть Искусства, которая влияет на органы чувств, свои или объекта воздействия. Ответ, но как бы ни на что не отвечающий. Ладно, что такое переходные ритмы? Это ритмы, которые включают перенос внимания на воздействия второго порядка. А сильные ритмы? А сильные служат модификаторами и усилителями воздействий — базовых, и всех до третьего порядка включительно.

После этого Николай мысленно сдался, а Саша в очередной раз, с виноватым видом, пояснила, что ей не всё можно объяснять.

“Мне всё равно не догнать и не понять её”, думал Николай, записывая свои вопросы в тот самый блокнот-вопросник. Саша как раз отлучилась — что-то нужно закупить — и случилась странная вещь: минут через пять после того, как Саша закрыла за собой дверь, Николай утвердился в мысли, что не было никакого ухаживания. Не было никаких выставок, всего такого. Он впервые появился у Саши дома за несколько часов до Нового года. Одно “но”: почта, переписка с Сашей, действительно существует. Они вместе с Сашей проверили все архивы, где есть копии — не поленились вытащить из них состояние переписки — на месте письма, на месте свидетельства того, что ухаживал, и бывал у неё дома прежде, до Нового года.

Вот только сознание отказывается это признавать. Не было. Ну не было, хоть ты лопни! И ведь ничего не сделать — Саша признала, что манипуляции с памятью иногда сопровождаются побочными эффектами. Простыми словами, могут чуточку лишнего стереть, или, наоборот, не всё восстановить. Или восстановить то, чего и не было. Мозг — не жёсткий диск, пояснила Саша, там не получится просто скопировать память или стереть. Там другой принцип.

Николай потряс головой и записал своё понимание происходящего и свою версию событий на отдельный лист блокнота. Добавил, что Саши в этот момент дома не было. А Роза? Николай выглянул в гостиную. Роза безмятежно спала в кресле, без задних лап. Что опять же ничего не значит: судя по тому немногому, что кари продемонстрировали, нет возможности сказать, действительно ли Роза сейчас спит, и знать не знает о душевных терзаниях человека в соседней комнате.

Звонок. Николай посмотрел на экран — вот как. Новый системщик “Крепости” — старой компании, которую только-только начали возвращать из состояния клинической смерти.

— Николай Петрович? Мы демонтировали оборудование в вашем бывшем кабинете. Нашли старые, шифрованные файлы на архивных серверах, даты файлов — второе полугодие прошлого года. Вам нужны эти данные?

— Вы можете записать их на компакт-диски? И оставить мне на вахте?

— Без проблем. Здесь остались ещё ваши личные вещи — кабели, чайная кружка, монтажное оборудование, флэш-карты, предметы гигиены. По договорённости с руководством, я могу передать вам всё это.

— Да, будьте любезны. И ещё… — Николай перечислил, где находилось “шпионское оборудование”. Не считая, само собой, той каптёрки с “тайными рычагами”. — Архивные серверы неактивны, данные на них необратимо стёрты. Я не претендую на это оборудование — распоряжайтесь как сочтёте необходимым.

— Благодарю, — голос с той стороны трубки потеплел. — И спасибо, что всё удалили. Надеюсь, мы и далее будем доверять друг другу. Насколько это сейчас возможно.

— Взаимно, — кивнул Николай. — Дайте знать, когда можно будет заехать и забрать. Спасибо!

Роза возникла на пороге комнаты. Посмотрела на человека и мяукнула. И сразу же Николай услышал звук ключа в замке входной двери. Саша вернулась.

— Не могу припомнить, чтобы ухаживал, — признал Николай. — Извини, если тебе это неприятно слышать. Мне самому неприятно. Вот вижу переписку — и Леонид говорит, что следил за нами, когда нас оклеветали — что тайком общаемся с конкурентами. И Таисия Филипповна тоже подтверждает, что мы бывали вместе на выставках и в кино, она нас там видела. Но не могу припомнить, хоть ты тресни.

Саша обняла его — ей пришлось привстать на цыпочки — и долго держала так, не отпускала. А когда отпустила, внутреннее противоречие ослабло. Уже не было резкого, категорического неприятия — были только сомнения.

— Только честно — ты считал, что я всё это выдумала? — спросила Саша, глядя ему в глаза.

— Было такое, — признал Николай, хотя говорить ей такое в глаза непросто.

— Коля. — Саша не отводила взгляда. — Я никогда бы не легла в постель с человеком на первом же свидании. У тебя до меня было четыре девушки, не считая Анны. Нет, ты мне не рассказывал о них, а я не собиралась интересоваться. Мама всё это вызнала и не поленилась найти всех, и со всеми побеседовать. Она расскажет, если спросишь. Знаешь, что она узнала? Ты никого не соблазнял, не обманывал. Ты всегда ухаживал, и понимал слово “нет” — если тебя отвергали, ты очень корректно прекращал отношения. Без скандалов, без грязи. Только с Анной случилось по-другому, но со всеми другими было, как со мной. Ты мне сразу очень понравился. Но я бы не смогла. — Саша смотрела серьёзно. — А если бы ты стал настаивать, или попробовал бы добиться силой…

— Думаю, ты смогла бы с этим справиться. — Николай посмотрел в её глаза. Саша кивнула.

— Я правда не знаю, чем тебе помочь. — Она вновь обняла Николая. — Может, я смогу уговорить Шанни внушить тебе то, что я и так знаю. Или как-то ещё повлиять на твою память. — Саша отпустила Николая и присела на соседний стул. — Но я не хочу. На твоей памяти и так живого места нет. Я не знаю, как убедить тебя, что всё это было. Только попросить поверить мне и Розе. Знаешь, я расспросила её — она помнит, что ты бывал здесь и до Нового года.

— Я верю, — посмотрел Николай ей в глаза. — Мы ведь видели переписку, да и другие люди нас видели вместе. Но есть вот такая заноза. Когда ты рядом, это почти не беспокоит. Когда уходишь, начинает доставать.

— Тогда я чаще буду рядом! — улыбнулась Саша. — Я посовещаюсь с Шанни. Она понимает в нашем здоровье лучше всех знакомых тебе врачей, вместе взятых. Поехали в офис?

Работа определённо помогала. Николай не поленился прогуляться в те двенадцать туалетов, которые посетил “на спецзадании” накануне, и увидел, что кругом уже стоят другие зеркала. Оперативно! И ведь никто не помнит, чтобы приезжали люди с монтажным оборудованием, с зеркалами — а они крупные, незаметно не пронесёшь.

…Нас обучают с детства, упоминала Саша. Нет, мы находим себе спутников жизни не только среди посвящённых. Не только я нашла тебя среди самых обычных людей. Так было и с папой, так было с дедом Афанасием. И чаще всего так находят мужчин, неподготовленных женщин намного меньше. Вам потом всегда трудно — обучение даётся тяжело, даже если есть дар. Но обучить основам можно каждого, это только вопрос силы воли и времени. А если у неподготовленного нет дара, всё ещё тяжелее. В таких случаях родители всегда стараются разлучить вас. И мне всё равно, что у тебя нет дара — у меня у самой его нет. Мы справимся…

Заказчики — клиенты — пошли косяком. Похоже, и здесь не обошлось без Саши. Формально, она была рядовым сотрудником отдела продаж, фактически — его руководителем, менеджером по кадрам и, негласно, психологом компании. Я собираюсь поступать в медицинский ВУЗ, сообщила Саша. Мы с тобой всё это обсудим — чтобы это ничему не мешало. А ты не хочешь получить ещё одно образование, или работать по научной части? Подумай. Я знаю, что в своей области ты самоучка, что тебя никогда не отправляли ни на какие курсы — Леонид готов поддержать, если нужно. Договорились, что обсудят. Вот пока Саша не упоминала, и не было даже мысли пойти по научной части. А теперь такие мысли есть. И появилось острое желание продолжить разработку тех, собственных программ, в области безопасности — спрос на такие будет всегда.

Теперь Николай всё это записывал. И не только в блокнот, не поленился всё дублировать в электронном виде. Обсудил “с Женями” текущие вопросы — уже настроили всё внутри по-человечески, не стали оставлять переходного, временного состояния. На прежней работе все такие вопросы оставались без внимания руководства. Работает же? Ну и пусть работает, занимайся текущими вопросами. Если уж точно всё готово поломаться — подходи, обсудим. Чтобы ту же локальную сеть настроить максимально по уму, приходилось то и дело лгать, что всё вот-вот обвалится, и нужно менять узловые части инфраструктуры. И не только лгать, но и, порой, симулировать грозящие неприятности — ведь начальство иногда проверяло Николая. Он усмехнулся, припомнив некоторые такие эпизоды.

Ну хоть в новых офисах всё сразу настраивал по уму. Из этих офисов новой компании досталось семь из двенадцати существовавших. И там тоже всё схвачено, местные системщики на печи не лежат. Ну всё, можно домой собираться. Сегодня пятница, а с понедельника обещано три недели отпуска. Или больше, если потребуется.

— Получается, у антиквара Антипова есть такое убежище, — предположил Николай. — Если срочно нужно отсидеться, или над чем-то поработать.

— Верно. Он кому попало такой пропуск не выдаст. У него с другой стороны здания отдельная вахта, и там по этим пропускам можно пройти совершенно официально, в любое время суток. Там вывеска про сервис консультаций, не ошибёшься.

— Прости, что спрашиваю — ты ведь не даром для него делаешь все эти оценки подлинности, или как это назвать?

— Экспертные оценки. Не даром. Но всё это законно, и я всегда плачу все налоги. Мама обычно шутит, что по мелочам с государством ссориться не следует. Вот. — Саша отошла в аллею — чтобы не мешать прохожим — и, достав мобильный, набрала на клавиатуре число. Поманила Николая — глянь. — Это в среднем, за месяц такой работы. Если я ошиблась в оценке, мне просто не платят за этот предмет. Я почти никогда не ошибаюсь, но иногда случается.

Николай почесал в затылке. Получается, за двенадцать часов экспертной оценки в месяц Саша получает вчетверо больше того, что платит компания за тот же месяц.

— Неплохо, — согласился он. — И это может делать любой обученный?! Даже если нет дара?

Саша покивала.

— Один из способов совершенно легально зарабатывать на наших способностях, почти не привлекая внимания. Ты хотел спросить, зачем же я тогда работала в “Крепости”, верно? Но потом сам понял.

— Тебе нужно бывать среди людей. Не знаю — делать их ярче, помогать им в жизни, я не знаю ещё всех терминов.

— Всё верно. Это часть моих обязанностей. Ты ведь и сам замечал, да? Там, в магазинах.

Да, он замечал. Несколько раз. Магазинные воришки, “шоплифтеры”, бич магазинов самообслуживания. Николай читал о таких, и время от времени видел людей в магазинах со схожими повадками и, когда это было заметно, экипировкой. И своими глазами увидел однажды, как Саша просто прошла мимо женщины с коляской — прошла, не проронив ни слова, не удостоив взгляда — а женщина вздрогнула, принялась оглядываться, а потом открыла — к её счастью, незаметно для охраны — скрытое отделение в коляске, выложенное изнутри фольгой, и вернула на ближайшую полку то, что там было. После чего быстро покинула магазин, ничего не купив.

Видел, как люди — вероятно, родители с детьми — после того, как Саша проходила мимо, внезапно переставали собачиться, тон их делался мирным, начинали улыбаться друг другу. “Не удивлюсь, если просто не обращал внимания на подобное”, подумал Николай. И её подъезд: Саша знает, кто где там живёт, знает про каждую квартиру. Знает, если вдруг кому нужна срочная помощь — при Николае как-то раз извинилась, выскочила на лестничную площадку и вернулась минуты через три. А пока её не было, ко входу в подъезд подкатила карета “Скорой помощи”. Вряд ли эти два события были совпадением — Николай не расспрашивал, а Саша не рассказывала. Наверное, не зря все, кто выходит в подъезд, улыбаются ей — а она обращается к ним по имени-отчеству.

— Да, всё верно, — согласилась Саша. — Для тебя, наверное, очень странно — общаться со всеми теми, кто живёт в том же подъезде. Для меня было бы странно не замечать их. Всё, мы пришли.

Они стояли у магазина — особняка — Антипова. Отошли чуть в сторону, чтобы не привлекать внимания — в одну из аллей.

— Здесь и есть те средства связи с дружественными силами?

— Почти. У тебя есть пропуск Антипова. Там в верхней части есть прозрачная полоска, видел?

Николай добыл пропуск — карточку. И впрямь, просто полоска пластика, поверх неё нет ни изображений, ни надписи.

— Посмотри сквозь неё вон туда, — указала Саша на стену высотного здания напротив через дорогу.

Николай посмотрел и оторопел. Напротив на фасаде висит рекламный щит — что-то про бритвенные лезвия, без которых мужчина и не мужчина, а не пойми кто. Сквозь пластик Николай увидел совсем другое. Телефонный номер, и три слова: “мы вас поддержим”. Убрал пропуск — реклама лезвий. Посмотрел сквозь него — тот же номер и тот же текст.

— С тобой всё хорошо? — спросила Саша тихо. — Ты побледнел.

— Уже нормально, — потёр лоб Николай. — На минутку вспомнился фильм, “Они живут”.

— Ты его тоже любишь, да? Я уже хочу узнать, что ещё из фильмов и книг ты любишь. Да, только это совсем другие послания, и замечают их немногие.

— Дай угадаю. Те, у кого есть дар?

— Верно. А пропуск, и подобные штуковины — для таких как мы с тобой. Не беспокойся — если пропуск возьмёт другой человек, он не увидит ничего особенного сквозь ту полоску.

— Биометрия?! Пропуск как-то опознаёт именно меня?

Саша кивнула с довольным видом.

— Я про такие технологии если и читал, то пока только в фантастике, — заключил Николай. — Круто! И много таких надписей?

— Много, они по всему городу. Иногда они маскируются под граффити, под вывески, даже под дорожные знаки. Если срочно нужна помощь, набери номер, скажи туда то, что видишь под номером, и место, где находишься — ну, адрес. И ничего больше, это важно. Тебе скажут, что делать. И к тебе должны обратиться по полному имени, если услышишь что-то другое — сразу же уходи, ищи другую надпись и сообщи, что случилось.

— С этим понятно, — кивнул Николай. — Если я не в городе, или нет с собой пропуска?

— Открой пузырёк с живой водой и выпей ма-а-аленький глоток. Он по вкусу как газировка. Половину чайной ложки или меньше, это неопасно. Следующую пару минут ты будешь видеть такое безо всякого пропуска. Оно будет чуть ярче остального мира, ты обязательно заметишь.

— Однако! — восхитился Николай. — Что делать в ситуации, когда нет живой воды?

— Помнишь текст, к первым двум ритмам? Песенка из мультфильма про обезьянок, и скороговорка? Напиши строчки оттуда на любой бумаге, оставь граффити, в общем — надпись. И сам будь поблизости. Тебя могут заметить, хотя, возможно, придётся подождать. Если за компьютером, найди форумы, где тусуются любители эзотерики, инопланетян и всего такого, и упомяни строчки в записи. Если за тобой присматривает кари — найди любое зеркало, или загляни в отражение в воде — главное, чтобы не в металлическом сосуде — и мысленно позови. Несколько раз, чётко и громко. Запомнил? Тогда повтори.

На удивление, Николай действительно всё запомнил с первого раза.

— Обязательно попробуй каждый способ, — посоветовала Саша. — Просто добавь фразу вроде “это проверка связи”, и всё. Только не увлекайся проверками, ладно?

— Что, можно проверить прямо сейчас?

— Конечно! — удивилась Саша. Николай достал свой мобильный, ещё раз посмотрел на номер и фразу и, помедлив пару секунд, набрал номер.

— Справочная… — отозвался женский голос, и упомянули офис той самой компании, что продаёт те самые бритвенные лезвия. — Чем могу помочь вам?

— “Мы вас поддержим”, — произнёс Николай, ощущая, что сердце начинает колотиться молотом в груди, что становится жарко. И назвал адрес магазина Антипова.

— Третьяков Николай Петрович? — почти сразу же спросили у Николая. — Вам нужна помощь?

— Простите. Это проверка связи.

— Будем рады помочь, если потребуется! — заверил женский голос. — Приятного дня!

Николай повесил трубку и осознал, что руки его дрожат. Саша взяла его за руку и повернула лицом к себе.

— Видел бы ты, как я боялась звонить в первый раз! — прошептала она. — Ты просто до последнего момента не мог поверить. Это нормально. Всё? Всё в порядке?

— Да, теперь всё, — признал Николай. Вроде такое простое действие, а испугало до дрожи!

Саша схватила Николая за руки и, на долю секунды, Николай ощутил её страх — нахлынул и сгинул.

— Не смотри ему в глаза, — прошептала она, глядя в глаза Николая. — За твоей спиной. — Она вложила в ладонь Николая предмет — тот скосил глаза. Фонарик. Уже включен, уже сияет — в ладонь пока что.

— Что вам нужно? — спросила Саша, едва заметно кивнув Николаю — приготовься.

— От вас — ничего. — Сухой мужской голос, с хрипотцой, его владельцу явно за пятьдесят. — Мне нужно забрать украшения Анны. Они при вас, Николай Петрович?

— Я не ношу их с собой, — отозвался Николай. Увидел, что у Саши в руке тоже есть фонарик. — И вам придётся доказать, что вы от Анны. — Николай увидел, как Саша показала ему на пальцах — три, два… сейчас!

Они оба развернулись, направляя лучи фонарей туда, откуда слышался голос. Николай успел заметить сутулящегося человека, над которым плыло облако мглы. Лучи фонарей развеяли мрак, и человек словно очнулся. Он оказался пожилым и полным, с лицом нездорового серого оттенка.

— Что… кто… что вы творите?! — возмутился он. — Зачем светите в лицо?!

— Вы пришли от Анны? — полюбопытствовал Николай, стараясь не глядеть человеку в глаза. На вид, судя по униформе, перед ними дворник. Николай выключил фонарь — готовый в любой момент включить вновь. Следом выключила и Саша.

— Какой ещё Анны? — удивился человек. — Совсем с ума посходили… — Он развернулся и побрёл назад, вглубь аллеи.

— Я сделала его снимок, — добавила Саша, когда человек отошёл достаточно далеко. — Ты видел, да? Видел темноту вокруг него?

— Он тоже заражённый?! Ну, съеденный?

— Нет, просто ему внушили, что говорить. И тот, кто внушил, неподалёку… — оглянулась Саша. — Не нравится мне это. Идём к Антипову. И позвони адвокату, если хочешь. Хотя я даже не знаю, чем ему это поможет. А я позвоню другим людям.

Едва только дверь “VIP-убежища” закрылась за ними, телефон Николая зазвонил. Адвокат — Троицкий Вениамин Львович.

— Николай Петрович? У меня новости — Анна нашлась.

Николай включил громкую связь.

— Где она, что с ней?

— В психиатрической клинике, — адвокат назвал адрес в небольшом городе километрах в сорока от того места, где случилась авария. — Поступила туда три дня назад, её подобрала “Скорая” на улице. Вкратце. Она не узнаёт людей, не способна к общению, всего боится. Пока это всё, что могу сообщить. Её доставят в Новосибирск для проведения психиатрической экспертизы. Помимо травм, полученных в той аварии, Анна подверглась переохлаждению — без серьёзных последствий для здоровья.

Саша и Николай переглянулись.

— Мне очень жаль, — ответил Николай медленно. — А мы несколько минут назад встретили человека, который спрашивал про украшения Анны. — И рассказал, не упоминая ни фонари, ни тень. — Мы сейчас в магазине неподалёку — там, где есть видеонаблюдение.

— Правильное решение, — отозвался адвокат. — Вы можете описать этого человека?

— Я сделала фото, — вставила Саша. — Если на нём его одежда, то он работает дворником в соседнем доме. На фото виден адрес и телефоны.

— Большое спасибо — пришлите мне фотографию. Я сейчас вызову машину охраны — просьба не выходить на улицу, пока я не позвоню, что машина прибыла. Будьте осторожны!

Едва Николай повесил трубку, как вошёл Антипов.

— Охранник сообщил, что вы здесь, — пояснил он. — На вас лица нет, Саша! Что-то случилось?!

— Беда с одной общей знакомой, — пояснил Николай. — Нам только что позвонили.

— Сочувствую, — покивал антиквар. — Я могу чем-то помочь?

— Мы сами, Михаил Львович, — улыбнулась Саша. — Спасибо! Мы в отпуске с той недели, но всё ещё в Новосибирске. Я хотела спросить — если у вас найдётся работа по профилю… мне нужна практика, — добавила она почти что робко.

— Это я обеспечу, — заверил Антипов. — Жаль, что вы уже уходите — и наилучшие пожелания вашей знакомой!

— Роза, с нами всё хорошо! — улыбнулась Саша, когда дверь в квартиру закрылась за ними. Но кошка явно не верила, а когда Николай и Саша сняли верхнюю одежду, пулей метнулась в спальню, и села там под зеркало, глядя на людей и подрагивая кончиком хвоста.

— Нас вызывают, — пояснила Саша. — Идём, это может быть важно. Шанни, мы готовы!

Николай уже не вздрогнул, когда “по ту сторону” возникла Анна-Луиза. Всё в том же нарядном платье. Видимо, оно ей очень понравилось в тот день…

— Доброго дня! — кивнула Анна-Луиза. — Я не отвлекаю вас?

— Нет-нет, мы только что вошли, — успокоила её Саша. — Полчаса назад мы видели человека под тенью, а потом узнали, что Анна в психиатрической клинике, с потерей памяти. Ты ведь из-за этого здесь?

Анна-Луиза кивнула.

— Мы отыскали источник тени, под которой был дворник, — пояснила Анна-Луиза, — и там был ещё один осколок тёмного зеркала. Смотрите, что получилось бы, если бы мы сложили все известные осколки. — Анна-Луиза взмахнула рукой, и в воздухе повисло изображение — окружность, и мозаика осколков заполняет её примерно на три четверти.

— Круглое зеркало? Вы можете найти остальные осколки? — спросил Николай. Анна-Луиза развела руками.

— Мы чувствуем их, только когда их кто-то видит. Любое живое существо. Или если это зеркало включат. Мы пока не знаем, сколько ещё осколков, и откуда взялось это зеркало.

— И я похоже, знаю, о каком “украшении” спрашивали, — покивал Николай. — Это тот самый осколок зеркала на цепочке?

— Верно, — подтвердила Анна-Луиза. — Все известные осколки были примерно одного размера. Если остальные такие же, то осталось от шести до восьми фрагментов, которые мы пока не видели.

— Четырнадцать мы уничтожили, — поджала Саша губы. — Думаешь, нам могут попасться ещё?

— Это возможно, — кивнула Анна-Луиза. — Николай, мне нужно знать. Заглядывал ли ты сам в тот осколок, который Анна носила на шее?

— Скорее всего. Многие заглядывали, — добавил Николай. — Но она надевала его только на корпоративы. Я могу составить список всех, кто мог в него посмотреть. Кроме меня, самой Анны и продавца.

— Да, составь список, Саша передаст его мне, — кивнула Анна-Луиза, и Саша кивнула в ответ. — Мы успели обследовать Анну. Мне очень жаль. Она потеряла себя.

— С этим можно что-то сделать? — тут же спросила Саша.

— Если найдём, кто её похитил, у неё есть шанс. Мы позаботимся, чтобы её держали в хороших условиях, — посмотрела Анна-Луиза в глаза Николая. — Она ведь была близким тебе человеком?

Николай кивнул, ощущая себя неловко.

— Спасибо! И будьте осторожны. Приятного отпуска! — Анна-Луиза улыбнулась, помахала рукой и исчезла.

— Всё-то она знает, — вздохнула Саша, поднимая Розу на руки. — Идём, нужно поужинать. Столько всего сразу случилось!

Они делали всё, чтобы обстановка была непринуждённой, но это не очень-то получалось.

— Шанни имела в виду, что от Анны осталось только тело, — пояснила Саша, в конце концов. — Сознания, личности там нет.

Николаю стало зябко.

— Как такое могло случиться?

— Если она выходила из тёмного зеркала, когда то закрывалось, её могло расщепить подобным образом. Но её нашли на улице, без верхней одежды… — задумалась Саша. — Хорошо, что вовремя нашли. Поблизости от неё не было зеркал. Все ближайшие дома, откуда она могла бы выйти, тоже осмотрели.

— Откуда ты это знаешь?!

— Шанни прислала мне подробности. Да, она тоже умеет пользоваться электронной почтой, — улыбнулась Саша. — Идём, сам прочтёшь, там нет ничего секретного. Ну, от тебя нет секретов.

…Помимо описания — что удалось найти тем, кто расследовал инцидент с Анной — там были и видеофайлы. И вот это Николай предпочёл бы забыть — большую часть времени в своей палате Анна проводила, сжавшись в комочек в углу. Вела себя как младенец — плакала, когда ей страшно, больно или если хочется есть. Ползала, реже — неуверенно ходила, обследуя всё вокруг пальцами — и то и дело пробуя на вкус. Врагу не пожелаешь, подумал Николай в конце концов. А ведь это предстоит увидеть её родителям.

— Надеюсь, они не станут вызывать родителей, — кивнула Саша. — Да, выключи видео, от него жутко. Пока будет надежда, что её удастся вернуть, лучше её никому не показывать.

— Долго она сможет так прожить?

— Сколько угодно, — пожала плечами Саша. — Сейчас её мозг похож на мозг младенца. Её можно снова воспитать, там появится новая личность — только это всё намного медленнее будет, может уйти много-много лет. И за ней нужен постоянный присмотр. Шанни позаботится об этом, я уверена.

Николай покачал головой и, чтобы отвлечься, занялся составлением списка. Вот с этим было просто — на корпоративы не мог войти кто угодно, а имена тех, кого приглашали сотрудники, все зафиксированы на вахте — и в электронном журнале посещений. Через полчаса список был готов. Саша посмотрела его, покивала — и отправила в качестве ответа на электронное письмо от Анны-Луизы.

— Похоже, я пока не буду спрашивать, что там, за зеркалом, — посмотрел Николай в глаза Саши. — И почему когда Анна-Луиза говорит там, в отражении, я слышу её, словно она стоит в том же самом месте, рядом с нами. И…

Саша мягко прижала ладонь к его губам.

— Пока не спрашивай. Там очень сложная теория. Сплошная высшая математика и физика. Тебе с папой нужно об этом поговорить, или с Олегом. Скажу только, что там очень страшно и опасно, если ты один и без подготовки.

— Но как Роза меня отыскала там?!

— У меня в комнате там, в старом офисе, есть большое зеркало. Я всегда держала его живым, на всякий случай. Видимо, Роза что-то почуяла — если хочешь, я расспрошу её или Шанни, что было дальше.

— Нет, пока не нужно. — Николай отвернулся от монитора и посмотрел Саше в глаза. — Выходит, Анна не могла отправить то письмо. Она или отсиживалась в том амбаре, или уже была в клинике. Но почерк точно её!

Саша взяла его за руки.

— Идём отдыхать, — предложила она. — Нет, просто спать. Нам очень нужно успокоиться, обоим. И у меня есть просьба. Я хочу побывать в том твоём убежище. Вместе с тобой. Можно? — Она встала и потянула Николая следом.

— Можно, — улыбнулся Николай, поднявшись со стула и держа её за руки. — Приходи, когда захочешь.

44. Амбар

А на этот раз Николай осознал, что сидит у себя в комнате — той, из далёкого прошлого, в свой восьмой Новый год. Сидит на тахте — она же служила ему кроватью — но не один, а в обществе незнакомой ему девочки — в бежевом платье до пят и с чёрной косой до пояса.

Впрочем, она недолго оставалась незнакомой. Ровно до момента, пока не улыбнулась.

— Саша?! — не сразу смог выговорить Николай, и даже не очень удивился, снова услышав свой детский голос. Саша кивнула и прикоснулась указательным пальцем к запястью. На нём возникли часы, а на них пошло время. Секундомер!

— Так ты выглядела в восемь лет? — Николай смотрел на неё и не мог взгляд отвести.

— Ага. Твои родители уверены, что я твоя одноклассница. Так проще, верно?

— Коля, Саша! — голос мамы Николая из гостиной. — Идите сюда!

Они прибежали оба — и действительно, мама с папой заканчивают наряжать ёлку, да и стол уже почти готов.

— Смотрите, какая там погода чудесная! — пояснила мама. — Гости будут только через час. Не хотите пока на улицу?

— Да, если вам помощь не нужна! — ответила Саша.

— Нет-нет, мы сами, — улыбнулась мама Николая и потрепала Сашу по голове. — Мы позовём вас, веселитесь!

И они побежали веселиться. Разумеется, были и снежки, и ледяная горка — на этот раз на улице было полно детворы, и не только — сейчас “убежище” особенно походило на настоящий новогодний вечер — только небо, с яркими, многочисленными звёздами напоминало, что это всё же не совсем настоящее. Или как это назвать?

— Здорово! — выдохнула Саша, набегавшись. — У вас и правда во дворе стояла такая классная ёлка?!

— Такая и стояла, — подтвердил Николай. Они оба отошли в сторонку от веселья и кутерьмы, уселись на лавочку. — Здесь в соседнем доме — семья какого-то большого начальника в городе. Думаю, это он устроил. У нас двор был вообще очень дружным, мы тут все помогали. И горку эту ставить, и каток заливать. Катаешься на коньках?

— Никогда не умела, — покачала головой Саша. — Я на лыжах люблю ходить. Если хочешь, будем вместе ходить.

— Может, я тебя на коньках заодно кататься научу?

Саша рассмеялась.

— Ловлю на слове! Всё, — посмотрела она на свой секундомер. — Нам пора. Чем дольше ты сюда приходишь, тем дольше сможешь потом оставаться. Ты поймёшь, когда пора, смотри! — Он указала на небо. Совсем недавно оно было пронзительно-ясным, а сейчас по нему стали проползать отдельные пушинки облаков. — Если небо совсем затянуло — значит, уже нельзя задерживаться. Идём?

Николай открыл глаза. Половина девятого утра. Снова “придавил” не по-детски… Он уселся в постели, поражаясь бодрости и энергии — и даже воспоминания о вчерашних жутких новостях не смогли омрачить настроение. “Пока все живы, многое можно исправить”, подумал он.

Саша появилась на пороге комнаты.

— Не хотела будить тебя, очень хорошо спал, — пояснила она. — Одна позанималась. Если хочешь, позанимаемся вместе вечером, чтобы не делать перерыв.

— Идёт, — согласился Николай. День начался. Отпуск, подумал Николай. Главное — не сорваться, не начать по привычке заниматься текущей работой — она для системщика не прекращается ни на день. Выходные бывают только у людей.

…Они смотрели на изображение — мозаику из осколков зеркала — и пытались найти в ней хоть какую-то закономерность. Ничего такого не находилось.

— Сложить слово “вечность”, — усмехнулся Николай, почесав в затылке.

— Я тоже подумала о Снежной Королеве, — согласилась Саша. — Говоришь, ты смотрел в то зеркало, в осколок? Можешь что-нибудь припомнить?

— Если долго всматриваться, под определённым углом, там было что-то вроде картинки, — припомнил Николай. — Как будто голограмма. Анна сказала, что это обсидиан. Ну или ей так в магазине сказали…

— Это и вправду обсидиан, — согласилась Саша. — Верхний слой, очень тонкий. Но там есть и другие слои.

— Да, наверное. Оно в оправе, и казалось очень тяжёлым. Картинка невнятная, там как будто замершие огоньки. Пузырьки в смоле, что-то такое. В темноте казалось, что они светятся. Вроде бы всё, никогда ничего страшного с ним не случалось. Уже нашли, где это купили?

— Магазин нашли, но его владелец пропал без вести два с половиной года тому назад, — вздохнула Саша. — Получается, вскоре после того, как Анна купила этот осколок.

— Слушай, я не понимаю. Там, в конференц-зале, тёмное зеркало было из обычного стекла. Стекло и серебряное напыление, точно помню — самое обычное зеркало. Откуда взялось это, обсидиановое, и почему осколки?

Саша пожала плечами.

— Меня пугает, что все они были на чердаке дома, где я живу, — пояснила она. — Получается, кто-то специально их там оставил, но зачем? Я попросила проверить чердаки окрестных домов. Если бы там что-то нашли, мне бы сообщили. Пока неясно, откуда такое зеркало. Шанни пишет в письме, что его поперечник, диаметр, был бы двадцать семь целых и двадцать семь сотых сантиметра, с точностью до пяти сотых, а толщина — восемь целых шестьдесят восемь сотых миллиметра, с точностью до микрона.

Николай открыл калькулятор и помножил, а потом поделил одно число на другое. При делении вышло 3.1417, и ещё куча знаков после запятой. Он озадаченно посмотрел на число.

— Похоже на число “пи”, — предположил он. — С точностью до первых трёх знаков после запятой.

— Верно, я тоже проверила, — согласилась Саша. — И знаешь, что? Это не первый такой предмет с очень точными геометрическими формами, и с таким соотношением размера и толщины.

— А другие предметы где находили?

— Там, в “зазеркалье”. Они все сейчас в специальных хранилищах. Некоторые целые, некоторые разбиты, и всегда у них есть идеально зеркальная поверхность. И никто пока не знает, откуда они.

— Даже кари?

Саша энергично покивала.

— Даже они.

— А они всегда отвечают на вопросы?

— Они не всем знанием делятся с нами. Но если чем-то не делятся, всегда предупреждают: не скажем. Не обманывают.

— Ну-ка… — подумал вслух Николай и взял телефон. — Вениамин Львович? Не отвлекаю? Нет, ровно одна минута. Вы говорили, в амбаре, где пряталась Анна, нашли кучу разного мусора… да, именно. Там, на снимке, есть предмет, похожий на осколок зеркала… что? Вы уверены? А где сейчас эти предметы? Спасибо!

— Он уверен, что на том фото нет никаких осколков, — пояснил Николай и вывел на экран картинку. — Но вот же он!

Они с Сашей переглянулись.

— Мне это не нравится, — заявила Саша. — Шанни упоминала и амбар тоже… ага, вот: они не нашли там ничего особенного. Но они точно не пропустили бы осколок! А куда дели те собранные вещи?

— Те, на которых отпечатки пальцев Анны, взяты в качестве вещественных доказательств. Видимо, на каком-то складе в милиции, или где их положено хранить. Остальное — видимо, в мусор выбросили.

— В милиции нам их всё равно не покажут, — вздохнула Саша. — Я даже не могу придумать, что такое сказать адвокату, чтобы уговорить его показать. Но я бы побывала в амбаре.

— Ты же говоришь, что посвящённые, или инквизиция, неважно, там тоже всё осмотрели!

Саша покивала.

— Всё верно. Они очень аккуратно работают, я знаю. Но я всё равно хочу побывать там, у меня нехорошие предчувствия. Почему только мы с тобой помним о том осколке?

— Может, спросишь Шанни? Ну, Анну-Луизу? Если это не очень отвлекает её от важных дел.

— Это очень важно, — медленно ответила Саша. — Все тёмные зеркала — большая угроза всему живому. Я впервые увидела такое там, в конференц-зале, и мне до сих пор страшно. Ты прав, я спрошу её. Прямо сейчас.

Саша попросила Николая выйти на время разговора с Анной-Луизой. Понятно, допуска нет. Николай взял наладонник и вышел в гостиную. Тут же явилась Роза и приняла меры, чтобы человек занялся чем-то полезным. Например — гладил кошку. Николай, глядя в прищуренные, подёрнутые дымкой глаза Розы, невольно вспомнил тот бег вслед за кошкой, и её требование не рассказывать Саше…

Стоп! Но Саша даже не удивилась, когда он спросил про Розу, не так давно! Выходит, она всё знает уже? Николай несколько секунд раздумывал, не нарушил ли он, всерьёз, данное обещание — и оставил эти тщетные попытки. Если Саша не удивилась — значит, ей рассказали всё, что нужно и можно.

В разгар заботы о кошке вернулась Саша; улыбнулась, заметив, чем занят Николай, и присела на соседний стул.

— Тот амбар — одна из построек загородного клуба, — пояснила она. — Они и зимой работают — дают снегоходы напрокат, организуют походы. Мы можем съездить туда, я могу договориться. Только нас обязательно будут сопровождать люди из инквизиции.

— Подстраховывать?

— Ну да. И вести протокол. Я знаю, что адвокат приказал охране сопровождать нас, а адвокату совсем не нужно знать, куда мы едем… получается, нам придётся всё сделать тайком. Ну, как тогда ездили в старый офис. Поедем? — посмотрела она в глаза Николаю.

— Поедем, — ответил тот решительно. Роза приоткрыла глаза, едва слышно мяукнула, и крепче вцепилась когтями в рукав рубашки Николая. Не знаю, куда вы там едете, читалось в её взгляде, но сейчас сиди с кошкой, не отвлекайся.

Саша оделась для лыжной прогулки. Лыжи у неё, Николай это отчётливо помнит (вот опять: откуда эти воспоминания?), в особой секции в шкафу — там, где верхняя одежда. В лыжах Николай не ориентировался, но по названию — бренду — смутно припомнил, что снаряжение не из бюджетных.

Сам Николай остался в джинсах — ну, утеплился, естественно, обычным образом. Прошло всего пятнадцать минут с момента, как они начали переоблачаться, а Саше уже прислали сообщение, что машина и сопровождение готовы. “Целая тайная организация”, подумал Николай, “о которой никто не знает”. Он не поленился осторожно поискать в Интернете по ключевым словам, стараясь всякий раз проводить поиск с разных адресов — ничего даже близко намекающего. А если чего-то не знает Интернет, то никто не знает. Неудивительно — при таких способностях посвящённых — а Николай знаком лишь с ничтожной долей их умений — они обязаны были научиться не привлекать внимания.

— Нас ждут по тому самому адресу, — пояснила Саша и поманила к себе Розу. — Остаёшься на связи, хорошо? Не скучай!

Роза мяукнула в ответ, неодобрительно посмотрела на собравшихся куда-то людей и, устроившись на стуле возле компьютера, замурлыкала.

Николай готов был побиться об заклад, что едет в самом обычном такси. Водитель назвал адрес того самого загородного клуба — выходило, что прямо оттуда и приехал. Удобный сервис для отдыхающих, отдых с доставкой. Других пассажиров в машине не было, и — Николай посматривал во время поездки в окна и зеркало заднего вида — никакие автомобили следом не ехали.

Свои мобильники Саша и Николай оставили дома, в режиме автоответчика. А взамен получили новые, в адресной книжке каждого только две записи: номер второго телефона, и “Служба поддержки”. “Боюсь представить себе эту службу”, подумал Николай.

Их с Сашей не провели через главный вход. Взамен безликие мужчина и женщина в униформе загородного клуба проводили “отдыхающих” в соседнее здание. То, в котором и выдавали снегоходы напрокат. Видно, что клуб не бездействует — все экипажи “в стойлах” чистые, сверкающие, садись — и езжай куда хочешь.

Их провели через следующую дверь — за ней оказалось помещение амбара, а у входа вновь прибывших встретили мужчина и женщина.

Женщину Николай узнал сразу — одна из тех двух инквизиторов, сообщивших Саше о снятии всех ограничений.

— Господин Третьяков, госпожа Чернова, — улыбнулась женщина. — Можете приступать. Мы ведём оперативную съёмку. При обнаружении любых предметов просьба не прикасаться к ним руками — это сделает кто-то из нас.

Саша и Николай переглянулись, кивнули и начали поиски. На полу в амбаре лежало тонким слоем сухое сено — повсюду, кроме середины помещения. А посередине был неправильной формы круг — гладкий цементный пол. Амбар отапливаемый, отметил Николай. Непохоже, чтобы здесь держали скот или что-то такое. Видны секции, в которых хранят сено — в одной из таких Анна и устроила себе “нору”, укрытие. А именно во-о-он там, у середины стены справа. И именно поблизости от той секции, на полу, и нашли весь тот мусор. Включая таинственно исчезнувший осколок зеркала.

И Николай, и Анна включили фонари — не в полную силу, конечно — и принялись осматривать пол, заглядывать под тюки с сеном, в щели между брёвнами — всюду, где можно хоть что-нибудь спрятать. Мужчина-инквизитор вёл запись, двигаясь за Николаем, женщина, соответственно — за Сашей. Где-то шагах в десяти от “берлоги” Анны Саша и Николай встретились и озадаченно посмотрели друг на друга.

— Странное какое-то ощущение, — пояснил Николай. — Трудно описать. Знаете, как гнилушка в темноте — её можно увидеть, только если боковым зрением смотреть.

— Точно-точно! — подтвердила Саша. — Как будто что-то рядом, но не получается увидеть. Вы ничего не ощущаете? — поинтересовалась она, глянув в глаза женщине. Оба инквизитора отрицательно покачали головами, а женщина достала из кармана предмет, похожий на рамку металлоискателя и провела в воздухе рядом с головой Саши, а затем — Николая.

— Нет внешних воздействий, — заключила она. — О каком примерно участке вы говорите?

Саша и Николай, не сговариваясь, развернулись и показали руками на одно и то же место, где на снимке валялся мусор. Затем разошлись и медленно двинулись в сторону укрытия, то и дело наклоняясь и вороша слой сена под ногами. На руках обоих были перчатки.

— Так вот же он! — воскликнул Николай, отходя в сторону. Он в очередной раз смахнул слой сена, и вот он, осколок, лежит зеркальной поверхностью вверх, у самой стены. Николай в последний момент отвёл луч фонаря в сторону, и всё же успел заметить, как на бревне над осколком появился и пропал зайчик — и на нём очередной странный символ, тотчас угасший.

Такого изумления, которое отразилось на лицах инквизиторов, Николай давно не видел.

— Просьба отойти в сторону, — приказал мужчина-инквизитор. — Не смотрите на объект, не освещайте его. Первый группе сопровождения, объект обнаружен в помещении четырнадцать, прибыть для изъятия. Благодарю вас за помощь, господа! — поднял он взгляд. — Просьба не приближаться к осколку ближе, чем на пять метров, пока мы не изолируем его. Что с вами?

— Такое ощущение, что смотрят в спину, — признал Николай и Саша, потерев собственный затылок, кивнула. Они оба оглянулись.

— Смотрите! — указал Николай. — Там, вон на том бревне, на дальней стене! Похоже, там ещё один осколок!

— Он начал светиться! — предупредила Саша. — Не смотри на него!

— На пол! — приказал мужчина-инквизитор. — Всем на пол!

Николай успел заметить, что первый, лежавший на полу осколок, подпрыгнул — словно его подбросила невидимая рука — а затем будто приклеился к бревну, у которого лежал, и засиял нестерпимо ярким свечением. Николай схватил Сашу за руку и оба, не сговариваясь, прыгнули — прочь от обоих осколков, в сторону двери. Краем глаза Николай успел заметить, что вбегающие в амбар из двери напротив люди — все в чёрных комбинезонах и непроницаемых шлемах — тоже падают наземь, прикрывая голову.

Со стороны каждого осколка пришёл порыв воздуха — словно ветер дул из каждого — а затем выплеснулось то, что Николай потом назвал “волной тьмы”: полоса сумрака упала на пол и стремительно пронеслась по комнате. Там, где пробегала полоса, сено и всё, что лежало на полу, с сухим треском обращалось в мелкую пыль и разлеталось вокруг. Николай заметил, что женщина-инквизитор успела упасть и откатиться с “линии огня”, но та самая рамка, которую она держала в руке, попала под одну такую волну и осыпалась мелким крошевом.

Там, где тёмные волны пересеклись, часть пространства потемнела. Николай, закашлявшийся — пыль и крошки сена попали в нос и рот — увидел, что где-то в глубине получившегося тёмного “яйца” видно, едва различимо, не то возвышение, не то стойка. И перед ней, несомненно, кто-то сидит — спиной к “зрителям”. Что-то неправильное было в облике сидящего, но не было времени вникать.

Гул наполнил помещение — низкий, он напомнил звук, который издаёт трансформаторная подстанция. Время словно замедлилось — так показалось Николаю. Волна от второго осколка прошла сквозь ограду — заборчик — где хранились тюки с сеном — и теперь часть забора, где-то полметра в ширину, отсутствовала. Вроде бы все остались живы — все вошедшие успели убраться с линии волны: пострадала только часть стены — по ней словно молотом ударили, по бетону пошли трещины — и дверь. Ей повезло меньше — половины двери теперь просто не было.

Николай видел, что им что-то кричат и указывают руками — жест понятен, не пробуйте пересечь тёмную полосу. Николай краем глаза заметил, что сидящий по ту сторону провала силуэт вроде бы пошевелился. И увидел, что Саша достала из карманов одной рукой пузырёк с живой водой, а другой — солнечную лампу. Женщина-инквизитор что-то крикнула Саше, и та кивнула в ответ — всё по-прежнему происходило замедленно, и звуков, кроме густого, низкого гула, было не разобрать.

Саша метнула пузырёк в бревно, и тот разбился прямо над сияющим осколком. Затем включила солнечную лампу, и полоса яркого света прошлась по осколку.

Тот засиял на долю секунды крохотной сверхновой — и покатилась, поплыла по окружающему пространству рябь, сминая и круша всё на своём пути. Николай успел увидеть, что Саша отбрасывает вверх и в сторону свою лампу и падает наземь, прикрывая лицо. И последовал её примеру, успев вспомнить, что при близком взрыве лучше держать рот открытым, иначе…

…Николай осознал, что сидит у стены, рядом с Сашей, держа её за руку, а над ними склонился человек со знаком красного креста на груди комбинезона.

— Что? — спросил Николай, осознав, что почти ничего не слышит, а перед глазами всё двоится и троится. — Плохо слышу, простите. — Человек сделал жест — откройте запястье — и когда Николай повиновался, прижал на долю секунды к руке Николая предмет, похожий на пистолет.

Секунд через десять стало лучше. Настолько, что Николай осознал, что Саша теперь сидит перед ним, с обеспокоенным выражением на лице, держит его за руки.

— Ты меня понимаешь? — повторила она вопрос.

— Да. У тебя кровь, — указал Николай взглядом. — Под носом. А где твоя лампа?

— Перегорела, — пояснила Саша. — Ужас какой-то, никогда такого не видела! Ничего не болит? Не тошнит, в глазах не двоится?

— Уже нет, — заключил Николай, прислушавшись к ощущениям. — Вроде цел.

— Сможешь встать? — спросила Саша и помогла ему подняться на ноги.

— Все живы? — огляделся Николай. В амбаре теперь было полно народу — и кого-то укладывали на носилки там, у руин дальней двери. Посредине амбара в бетоне красовалась теперь выемка — словно огромной ложкой взяли — и отчётливо пахло гарью.

— Все живы, но одного человека контузило, — пояснила Саша. — Кошмар! Никогда такого не видела, и никто о таком не рассказывал!

— Что теперь? — поинтересовался Николай. — Я уже ничего не ощущаю. Никакой “гнилушки”, никакого взгляда в затылок.

— Я тоже, — покивала Саша. — Похоже, тут было только два осколка.

К ним подошла женщина-инквизитор.

— Благодарю за помощь, господа! — На лице её не читалось никаких чувств. — Полагаю, вы многих сегодня спасли, госпожа Чернова. Нам всем необходимо пройти медосмотр — просьба следовать за мной. Вы ничего больше не ощущаете? Чего-нибудь невидимого? — тут же добавила она.

Саша и Николай помотали головами.

— Послушайте, а куда милиция выбросила всё остальное? — полюбопытствовал Николай. — Или они с собой увезли?

— Нет, оставили в здешнем мусорном ящике… — Женщина осеклась. — Я поняла вас. Группа сопровождения, со мной! Сейчас я отведу вас, — пояснила она Саше с Николаем. — Это недалеко, снаружи, у здания.

…Возле мусорного бака и Николаю, и Саше вновь стало казаться, что рядом есть что-то невидимое. Бак осторожно повалили набок — по счастью, внутри был только сухой, не пищевой мусор — и уже через пару минут поисков Николай заметил зеркальный блеск. Осколок тут же поместили в герметичный контейнер — судя по всему, очень тяжёлый — и унесли прочь.

— Ничего больше, — заключил Николай, помотав головой и походив вокруг бака. — Похоже, это всё.

— Судя по сообщению мадемуазель де Сен-Блан, вы оба видели осколок на фотографии? — уточнила женщина-инквизитор. Николай и Саша кивнули. — Замечательно. Всё, сейчас едем на медосмотр. Ещё раз благодарю вас за помощь.

Они сидели в небольшой комнатке — больше всего походило на больничный изолятор. Стерильная чистота, минимум удобств. Велели снять всю одежду, вымыться в одном душе, затем в другом… Саше не повезло: потом пришлось долго сушить волосы. Косу она заплетать не стала, только собрала волосы лентой — получился длинный, пышный хвост.

— Дома заплету, — пояснила она. — Я уже есть хочу жутко… интересно, долго нас тут ещё продержат?

Продержали, в общей сложности, почти пять часов. После обеда с ними общались инквизиторы, или как называть этих людей — у каждого был значок с именем, но кто они такие, никто из них пояснять не спешил. Взяли анализ крови, ещё несколько не очень приятных анализов, проверили на бесконечном множестве медицинской аппаратуры, и вновь начались расспросы — что именно видели, что чувствовали в такой-то момент, не случалось ли подобного прежде…

В конце концов им выдали их одежду и проводили в другую комнату. Там оказалась та самая женщина-инквизитор.

— Сейчас вас отвезут домой, — пояснила она. — Сожалею, что пришлось задержать вас. Господин Третьяков, вам необходимо подтвердить, что события последних восьми часов…

В общем, Николай вновь пообещал и поклялся. Особого выбора не было. А затем женщина показала несколько фотографий.

— Это содержимое контейнера с вещественными доказательствами по делу Анны Герасимовой, — пояснила она. — Видите что-нибудь необычное?

— Вот, — указали Саша и Николай вместе на одну из фотографий. — Ещё один осколок, — добавил Николай. — Разве вы сами его не видите?!

— Теперь вижу, — спокойно заметила женщина. — Благодарю! Возможно, нам придётся вновь вызвать вас. Госпожа Чернова успела пояснить, насколько опасны подобные предметы?

— Успела, — признал Николай, и женщина-инквизитор улыбнулась. — Я по доброй воле к ним теперь не подойду.

— Мы вас больше не задерживаем, — поднялась на ноги женщина. — Водитель доставит вас, куда скажете.

— Почти семь часов вечера! — ахнула Саша, когда они вошли к ней домой, а возмущённая Роза принялась объяснять, насколько люди неправы. Когда объяснения закончились, Саша обняла Николая и долго не отпускала.

— Мне нужна смена обстановки, — заявила она. — А то никаких нервов не хватит! Слушай, поедем к тебе домой?

— Прямо сейчас?!

— Ну да. Поживём там хотя бы несколько дней.

— Хорошо, — согласился Николай. — Помочь собрать вещи?

— У меня всегда всё собрано, — отозвалась Саша и вытащила из шкафа огромный рюкзак. — На случай, если нужно срочно уезжать, — пояснила она. — Там всё необходимое. Будут нужны ещё вещи, потом съезжу. Я пока соберу продукты, а ты возьми мой ноутбук, ладно?

— Хорошо, — кивнул Николай и отправился выполнять приказание. Роза волновалась — подбегала то к одному человеку, то к другому — и мяукала, глядя в глаза.

— Роза, мы ненадолго! — пообещала Саша. — И никто тебя не бросает. Я потом расскажу, что сегодня случилось, сама поймёшь.

Ещё через пять минут Саша собрала ещё один рюкзак, поменьше — туда же влез и ноутбук.

— Вроде всё, — заключила она. — Роза, не переживай, мы скоро!

Николай не без труда поднял рюкзак для срочных отъездов — и присвистнул. Выходит, Саша только кажется хрупкой и не очень сильной.

Вот и пригодилась машина с охраной — пришлось им поработать такси. На лицах охранников не отразилось ни единой эмоции — видимо, и не такое видывали.

Дома у Николая Саша первым делом принялась готовить всё необходимое для кошки. Пригодился тот самый кошачий лоток — только пыль с него смахнули. Всё остальное — миски для кошки, еда и то, что насыпают в лоток — оказалось, среди прочего, в большом рюкзаке. Затем Саша прошлась по комнатам и расставила пузырьки с живой водой.

— Чтобы не заводилась всякая пакость, — объяснила она. — Сейчас закончим с Розой, займусь ужином.

— Я могу один съездить, — предложил Николай. — Просто скажи, в чём её везти.

— Сделаем проще, — улыбнулась Саша и поманила Николая в спальню. Там открыла платяной шкаф, сделала шаг к зеркалу и прижала к нему ладонь на несколько секунд. Зеркало осветилось изнутри.

— Роза, уже можно! — позвала Саша, и через пару секунд кошка выпрыгнула из зеркала, встряхнулась, и… пошла обходить квартиру. Николай, лишившийся дара речи на какое-то время, направился следом. Роза уверенно прошла через гостиную прямиком в туалет, обследовала лоток, затем ушла на кухню. Оттуда направилась во вторую спальню, она же кабинет, и вернулась в гостиную. Потёрлась обо всю мебель, что попалась по дороге, запрыгнула на стол… и вот она уже лежит и мурлычет.

Саша взяла Николая за руку и рассмеялась.

— Никогда к этому не привыкну, — признал Николай. — Ладно. Я пока подключу твой ноутбук к сети.

— Привыкнешь! — пообещала Саша. — Я тоже думала, что не привыкну. Ужин через полчаса!

Николай наблюдал, как “23:59” на настенных часах превращается в “00:00”. “Мне определённо нравится это время суток”, подумал он. Саша лежала, уткнувшись лбом в его плечо.

— Бурно начинается отпуск, — заметил Николай, и Саша тихонько рассмеялась. — У посвящённых вся жизнь настолько насыщенная?

— До Нового года моя была немного спокойнее, — призналась Саша, и снова рассмеялась. — И мама, и бабушка любят рассказывать байки о своей работе. Я всё думала, что они сочиняют. Получается, чистую правду говорили.

Вечером пришло письмо от Анны-Луизы, и там была новая картинка — дополненное изображение предполагаемого зеркала. Теперь там недоставало трёх или четырёх фрагментов.

— Боюсь даже представить, где могут быть те части, — вздохнула Саша. — Теперь там, в лаборатории, все на ушах. Тёмные зеркала могут усиливать друг друга, если поставить их параллельно, но вот чтобы такое… Ты заметил, что там, посередине, уже был чистый пол, когда мы вошли? Ну, на том же месте, где потом был какой-то проход?

— Заметил, — подтвердил Николай. — Думаешь, Анна попала под что-то такое же?

— Может быть, — согласилась Саша. — Тогда ей очень повезло, всё могло быть куда хуже. И всё равно она сумела стащить снегоход и уехать. Ладно, хватит о ней. Завтра хочу сидеть весь день дома, смотреть твою коллекцию мультиков и ничего больше не делать. Есть возражения?

45. Приглашение

На этот раз Николая разбудила Роза. Не то чтобы действительно разбудила — просто лежал и ждал, когда Саша вернётся из душа — чтобы заняться гимнастикой. Тут явилась Роза — заметила, что второй человек всё ещё лежит, и исправила ситуацию. Топталась по человеку, пока тот не поднялся.

Четвёртое занятие прошло ещё лучше предыдущих. Саша показала новое упражнение — а вот оно хорошо пошло под ритм из “Обезьянок”. Пока Саша занималась завтраком, Николай успел пройтись по квартире — местами всё же неряшливо, нужно прибраться — и обнаружил, что не осталось ни пыли, ни валяющихся там и сям обрывков бумаги и конфетных фантиков, ни тенёт по углам. Ясно, кто. Неясно, когда.

— Твоя работа? — поинтересовался Николай после завтрака, занимаясь посудой. — Я про пыль, паутину и остальное.

— Мы вместе убирали, — поправила Саша, улыбнувшись. — Ещё вчера, прямо перед гимнастикой. Ты ведь сам предложил.

Николай повернулся к ней лицом. Видимо, что-то тревожное отразилось на лице — Саша бросилась к нему и поддержала под локти.

— Я не помню, — ровным голосом сообщил Николай и непонимающе поморгал. — Вот странно. Теперь помню!

— Я потом маме всё скажу, что думаю, — возмутилась Саша, помогая Николаю присесть. — Пожалуйста, если правда помнишь — расскажи по порядку, прямо сейчас.

Николай рассказал. И действительно — они с Сашей всё и убрали. А потом наблюдали, как Роза, сгорбившись и прижав уши, ходит вокруг уже выключенного пылесоса и шипит на “недруга”. Заметив, что люди смотрят на неё, кошка тут же уселась и принялась невозмутимо умываться. Люди тогда рассмеялись…

— Да, всё так и было, — согласилась Саша, сидя рядом и держа Николая за руку. — Я сейчас схожу в магазин, — добавила она. — Не спорь, ладно? Продукты нужны, стиральный порошок, всякая мелочь. Не бойся, сама таскать тяжести не стану, — улыбнулась она. — Ты говорил, что пока меня нет, у тебя появлялись сомнения, всё ли ты помнишь. Пока меня нет, запиши, если что-то такое снова случится, ладно?

— Всё понял, — согласился Николай. — Я говорил тебе, что ты чудо?

— Говорил, — подтвердила Саша и поцеловала его. — Мы со всем справимся. После стирания памяти бывает подобное, но это пройдёт. Всё, я пошла — а ты просто посиди. Роза, а ты проследи!

Сидеть под присмотром кошки оказалось весёлым занятием. Роза пресекала любые попытки что-то делать — просто молча, но упорно лезла на руки, если потребуется — прямо по человеку. Устраивалась, смотрела человеку в глаза и принималась мурлыкать.

Единственное, что разрешила — убрать в лотке. Затем проводила человека к компьютеру, улеглась между человеком и клавиатурой и сделала вид, что задремала. И стоило только открыть — ну случайно, на автопилоте, с кем не бывает! — консоль доступа в офис — и Роза немедленно уселась, полностью преграждая обзор монитора, уставилась в глаза человека и принялась неистово мурлыкать.

— Всё, сдаюсь, — признал Николай. — Умеешь следить. Вот, смотри — это просто блокнот, вести записи. Нет возражений?

Против блокнота возражений не было. Прошло в общей сложности двадцать минут с момента, когда Саша закрыла за собой входную дверь, и повторилось: появились острые сомнения в том, что вчера они действительно убирали пыль и самый крупный сор в квартире. При том, что достаточно повернуть голову и понять — всё убрано, сэр! В лучшем виде! Какие могут быть сомнения?

Да практически никаких, Бэрримор…

Роза уселась, тихонько мяукнула, и бросилась ко входной двери. И стоило Саше войти (а следом вошёл курьер с поклажей), как всякие сомнения в подлинности воспоминаний начали таять — и минуты через три окончательно растаяли.

Саша выслушала отчёт о неполадках с памятью, и вздохнула.

— Я попробую что-нибудь сделать. Не хочу просить Шанни. О её вмешательстве в память всегда нужно докладывать — и лучше, чтобы таких докладов вообще не было. Будут совершенно ненужные вопросы. Я знаю, кто может исправить…

— Тот, кто натворил? — предположил Николай.

— Верно. Как только маму увижу — потребую, чтобы исправила всё, что нужно. Нельзя так с людьми!

— Она сказала, “приезжайте, когда будете готовы”.

— Мы готовы — у нас ведь отпуск — но нас должны пригласить старшие по дому.

— Обе бабушки и оба дедушки?

— Любые двое. Но бабушка Ульяна и дед Лаврентий сейчас в отъезде, работают на раскопках в Южной Америке. Остаются дед Афанасий и бабушка Капитолина. Самые упрямые, — поджала губы Саша. — Если баба Лина откажется — даже не знаю, сколько придётся ждать. Я не собираюсь ждать, сейчас же напишу маме — если она ещё здесь, нужно встретиться. С этим не шутят.

— Ты собиралась сегодня сидеть и смотреть мультики! — не удержался Николай. Саша улыбнулась и обняла его. Долго не отпускала.

— Да, обязательно, — согласилась она. — Сейчас отправлю письмо, и сядем смотреть.

Саша открыла почту… и удивилась. Взглядом попросила Николая уйти в другую комнату. Но далеко он не ушёл — из кабинета послышался радостный вопль, и Саша выбежала следом.

— Нас приглашают! — выпалила она. — Час назад пришло письмо! Дед Афоня и баба Лина приглашают нас, когда нам будет удобно! — Саша бросилась к Николаю и обняла. — Нужно приехать, пока она не передумала!

— И когда лучше всего? — спросил Николай, уже зная ответ.

— Сегодня! — ответила Саша. — Едем, да?! — И тут же оробела, это читалось во взгляде.

— Едем, — согласился Николай с улыбкой. — Тогда давай собираться — и, не знаю, билеты покупать, что-то ещё?

— Билетами я сейчас займусь! — объявила Саша, подняла с пола внимательно смотрящую на неё Розу и поцеловала её в мохнатый лоб. — Ты едешь с нами, не переживай! Так… иди сюда! — Саша вернула кошку на пол и поманила к себе Николая. — Сейчас напишу, что нужно взять в дорогу. В мой рюкзак почти не нужно ничего добавлять, останется только твой собрать.

Она убежала в кабинет, вернулась через минуту с листом бумаги — список покупок и поручений — и вернулась за компьютер.

Николай с улыбкой посмотрел на список. Покупать почти ничего не нужно, а на то, что нужно, уйдёт не больше часа.

Когда он вышел из дома, то заметил, что машины с охраной нет на месте. Интересно. И почти сразу же позвонил Леонид.

— Привет, Коля, не отвлекаю? Отлично. Ты заметил, наверное, что машины нет. Она сейчас на квартире у Саши.

— Что там случилось? — радужное настроение в момент пропало.

— Судя по камере, какие-то бродяги ходили по подъезду, в том числе тёрлись у двери в квартиру Саши. Их всех задержала милиция. Вроде ничего страшного — замок нетронут, взломать не пытались, жучков или ещё чего не нашли. Там у тебя двое людей, один поблизости от квартиры, другой сопроводит тебя. Он мне и позвонил, собственно.

— Понял, спасибо. Мы собрались из города уехать на несколько дней — присмотрят за квартирами?

— Естественно. Я знаю, что случилось с Анной, но остальные ещё могут быть опасны. Не беспокойся, проследим. Ну, приятного отдыха!

— Бродяги? — удивилась Саша. — Никогда у нас таких не шастало. Очень странно. Нам в любом случае нужно будет ко мне съездить, одежду взять, другие мелочи. Я взяла билеты на поезд — сегодня в одиннадцать вечера отходит. Завтра в полдень будем на месте!

— Хорошо, — кивнул Николай и Саша взяла его за руки, заглянула в лицо.

— Не любишь поезда?

— Было несколько неприятных поездок, — признал Николай. — Давно, правда. Для Розы не потребуется какого-нибудь документа, не знаю, справки?

— Я всё уже получила! Не бойся, — понизила голос Саша. — Сейчас всё будет по-другому. Я тоже не люблю поезда, но так быстрее всего. Тогда поехали ко мне, заодно и посмотрю, что там случилось.

Саша прошлась с первого этажа до последнего — шла неторопливо, словно прислушиваясь к ощущениям — и вернулась на свой этаж.

— Очень странно, — признала она. — Леонид говорит, эти люди копались у моей двери. Я вообще не чувствую никаких людей!

— Что будем делать? Отменять поездку?

— Вот ещё! Я доложу куда нужно. Мы теперь известные люди, — усмехнулась Саша, — нас поблагодарили, помнишь? Давай войдём, я ещё дома всё проверю.

Проверка длилась недолго. Саша всё обошла и пришла к выводу, что беспокоиться не о чем.

— За квартирой присмотрят, — добавила она. — Я взяла все продукты из твоего холодильника — выключим его. Здесь можно оставить.

— Сказать Леониду, чтобы охранники не подняли тревогу?

— Они ничего не заметят, — подмигнула Саша, и Николай, улыбнувшись, покачал головой. — Правда, не беспокойся. Вот, я собрала всё, что нужно — можно возвращаться. У нас ещё будет почти пять часов! Про мультики я не забыла!

Обратно они шли пешком — погода не годилась для игры в снежки, но можно было просто прогуляться и подышать чистым морозным воздухом.

— Я заметил, как ты сказала “куда нужно”, — припомнил Николай. — Не любишь инквизицию?

— У меня от них мурашки по коже, — содрогнулась Саша. — Понимаю, что они важное дело делают, что без этого никак, но всё равно не люблю их. Да ты ведь и сам помнишь!

— Мне показалось, или они не представились?

— Они не представляются. А если представились, дело плохо — будет серьёзный допрос. Там они обязаны назваться, так положено. Всё, давай не будем о них, мне сейчас очень хорошо!

Вроде и не было их какой-то час, но Роза всё равно высказала всё, что думает о таком отношении к кошкам.

Последние четыре часа до поездки на вокзал прошли весело: оба устроились на диване, и Николай, превратив телевизор в компьютерный монитор, проигрывал те мультфильмы, что выбрала Саша. Ни родители, ни все девушки, которые бывали здесь прежде, не относились всерьёз к этому увлечению Николая. А Саша и сама любит смотреть мультфильмы, и нисколько этого не стесняется. И с ней можно не стесняться.

— Ужас! — заключила довольная Саша, когда стало ясно, что увы, пора закругляться. — Никогда ещё так много не смеялась. Потом продолжим, как вернёмся, да?

— Обязательно, — заверил Николай. И тут мигнул свет, а бесперебойник издал одиночный тревожный писк — и всё на этом, больше неполадок с энергией не было. Николай прогулялся до кухни и понял, что там энергия не мигала — часы на микроволновке и жарочном шкафу не сброшены.

— Как вернёмся, нужно будет проверить электропроводку, — заметила Саша, потягиваясь. — Ну всё. Пора. Роза, а ты не прячься! Я знаю, что ты за диваном!

— Я правильно понимаю, что путешествовать через зеркало — не лучшая идея? — предположил Николай, протягивая руку Саше и помогая той встать с дивана.

— Не лучшая, — подтвердила Саша. — Честно, пусть тебе Олег объяснит. Для человека это опасно, и задерживаться по ту сторону вредно для здоровья. Кари умеют это делать без вреда для себя, а мы пока не умеем.

— Мне нравится слово “пока”, — кивнул Николай. — Ну вроде всё. Я оставлю камеры — я их и раньше оставлял, когда уезжал в отпуск. Пусть пишут происходящее. У вас в семье принято присесть на дорогу?

— Конечно, — согласилась Саша и подала пример. — Вдруг что забыли сделать! Самое время вспомнить.

В спальном вагоне, СВ, Николай ехал впервые. И понял, почему в этот раз всё будет по-другому. Пока был маленьким, отец с матерью частенько ездили в Павлодар, к родственникам. Почти сутки в поезде, и при этом почти всегда плацкартный вагон. Николай возненавидел железную дорогу после второй такой поездки. Неприязнь так и осталась; на вид и запахи вагонов уже выработался рефлекс. Поездами с тех пор Николай никогда не ездил — что угодно, кроме поезда. Даже в электричку садился неохотно.

Но сейчас это походило на номер в дорогом отеле. Так, по сути, и было — Николай посмотрел на билет, увидел, что это бизнес-класс. Одна зарплата Саши в “Крепости Плюс” чуть меньше пары таких билетов. Впрочем, при чём тут деньги? И дело, наверное, не в людях — дело в кошке.

— Верно. — Саша в который уже раз ответила на то, что Николай всего лишь подумал. — Были бы мы одни, был бы другой транспорт. Но Роза обиделась бы, если бы я оставила её дома.

“Роза могла прийти через зеркало”, подумал Николай. Специально сосредоточился на том, чтобы только подумать.

— Туда — не смогла бы, — ответила Саша, всё это время сидящая к нему спиной — что-то искала в своей сумочке. — Туда можно попасть только ногами. Ты сам увидишь.

— И давно ты читаешь мысли?

— Что? — Саша обернулась и улыбнулась. — Я не умею. Иногда получается понять, что человек сейчас скажет. Это совсем просто, но это другое. У нас только я не владею мысленной речью. Ну, получалось всего два или три раза, за всю жизнь. Лида и Настя вообще могут весь день болтать, не издавая ни звука. Меня жутко бесило, когда они так делали при мне… — Саша села к Николаю к лицом и взяла за руки. — Почему спросил?

— Последние две фразы, на которые ты ответила, я только подумал.

— Не может быть! — Саша поражена. — Давай ещё раз попробуем!

Он попробовал. И глядя ей в лицо, и отвернувшись — вдруг Николай, неосознанно, шевелит губами. Саша отрицательно помотала головой, поджав губы.

— Ничего такого не чувствую, правда. А жаль… — Она погрустнела. — Но если правда получилось, это классно! Скажи мне, если ещё так случится, ладно? Роза? Роза, пить или есть не хочешь?

Саша заглянула в “переноску” — клетку для животных. Роза лежала там на пледе и дремала.

— С ней всё хорошо? — поинтересовался Николай.

— Всё, — заверила Саша. — Если что потребуется, она даст знать. Уже полночь, — посмотрела Саша на часы. — Пора отдыхать. Сможешь заснуть? Или помочь?

— Попробую сам, — решил Николай.

“Живой” сон — осознанный — пришёл без предупреждения. И снова там была Анна. Лицо и руки в крови — видно, что пыталась оттереть. При себе — пластиковый пакет, из него Анна то и дело вынимала бутылку с водой, отпивала и возвращала бутылку на место.

Она пыталась дозвониться, сидя в укрытии — вырытом среди сена углублении. Дозвониться не получалось. Звука во сне не было, только изображение — но яркое, цветное. Анна осунулась — видно было, что она недавно плакала. Стиснула зубы и вновь набрала номер. И, внезапно, отползла глубже, спряталась — кто-то заглянул в амбар?

Через несколько минут Анна вновь запустила руку в пакет и, к удивлению Николая (который смотрел, только сейчас осознав, на всё это из точки где-то над головой Анны), добыла оттуда осколок зеркала. Похоже, тот самый, что потом валялся у бревна. Заглянула в него, помотала головой и поднялась на ноги. Оглянулась, и губы её шевельнулись. Читать по губам Николай не умеет, но по выражению лица Анны ясно, что спрашивала что-то вроде “Кто здесь?”

Потом на лице Анны отразился ужас, что-то ярко осветило её лицо — Анна метнула осколок зеркала себе за спину и видно было: что-то толкает ей вперёд, неодолимо и стремительно, и Анна тщетно пытается либо отойти, либо удержаться на месте. И — её одежда. Николай видел, что она на глазах ветшает, обращается в лохмотья, спадает и разлетается в стороны пылью… Анна кричала — но, похоже, помощь так и не пришла.

Наплыв. Николай уселся, и первым делом посмотрел на часы. Половина десятого утра. Ого, так ехать осталось всего ничего! Роза запрыгнула ему на колени и потёрлась о нос человека, громко мурлыча.

— И тебя с добрым утром, Роза, — ответил Николай и услышал счастливый смех. Саша — уже одетая — сидела на противоположном сиденье.

— Что-то приснилось? — посмотрела она в глаза Николаю. — Ты как будто испугался… что-то неприятное?

— Сейчас умоюсь, — осторожно снял с себя кошку Николай, — и расскажу.

— …Не знаю, что и сказать, — покачала головой Саша. — Говоришь, снова осознанное сновидение? В тот раз оно помогло найти тот самый осколок. Но если Анну действительно втянуло туда, как она спаслась? Человек там не сможет протянуть долго.

Николай развёл руками.

— Нужно будет обсудить с мамой и бабушкой, — заключила Саша. — Вы как-то связаны с Анной, понять бы — как.

— Мы как минимум оба смотрели в одни и те же осколки зеркала, — предположил Николай.

— Верно, но я тоже смотрела, а мне ничего такого не снилось!

— Оба раза Анна была или очень зла, или очень испугана, — подумал вслух Николай. — Переживала сильные эмоции. Мне теперь интересно, откуда она взяла тот осколок, и почему носила с собой.

— Может, и эмоции, — согласилась Саша. — Но мне вообще живые сны никогда не снились… Ладно. Запишешь сон, ладно? На всякий случай, вдруг все подробности важны.

Николай кивнул, добыл из сумки наладонник, и принялся за дело.

Они вышли на небольшой станции, где их уже ожидал автомобиль.

— Пансионат, — пояснила Саша, пока их везли. — Остальное на месте увидишь.

Пансионат работает и зимой. Их, всех трёх, встретили очень радушно и тут же выдали ключи от номера. Николай обратил внимание, что вся территория, похоже, схвачена видеокамерами — и все камеры, несомненно, работают. И от его внимания не укрылось упоминание фамилии “Чернова” в одном из документов под стеклом, на стойке регистрации.

— Всё верно, это наш пансионат, — пояснила Саша, снимая зимнюю одежду. — Нет, Розу выпускать пока не нужно. Официально мы остаёмся здесь. Если нас будут искать — то сообщат, что мы здесь, отдыхаем и всё такое. Чужих сюда не впустят.

— Похоже на то, — кивнул Николай. — Тут, я вижу, всё по последнему слову техники. — Достаточно было оглянуться, чтобы почувствовать это — сенсорные замки, “умные” шторы и лампы, а уж про оснащение спальни и санблока и говорить нечего.

— Всё верно, — согласилась Саша. — Это такое убежище. Пансионат можно найти в Интернете, но сюда не каждого впустят, и кому попало о постояльцах не сообщат. Всё, а теперь переодевайся в летнее. Всё зимнее и тёплое оставим пока тут, в шкафу.

— Не скажешь, зачем?

— Не хочу портить впечатление! — улыбнулась Саша. — Сам всё поймёшь. Роза? Всё, мы готовы?

Минуты через три все оказались готовы. Все в летнем, рюкзаки за спинами, а в правой руке Саши — переноска с Розой.

— Теперь приложи ладонь к двери, — указала Саша на входную дверь. — Нет, приложи и держи. Роза?

К удивлению Николая, Роза просунула лапу сквозь решётку переноски и прижала к двери. Саша зажмурилась, что-то прошептала, прижав кулак к груди — а затем открыла глаза, и сама прижала ладонь ладонь к двери.

— Что теперь? — полюбопытствовал Николай. Ну прижали и прижали, ничего не случилось.

— Открывай дверь и выходи, — предложила Саша. Николай открыл дверь — за ним, ожидаемо, тот самый коридор, из которого они вошли в номер. Ладно, сыграем в эти игры. Николай сделал шаг и испытал сильнейшее головокружение.

Но не упал — ощутил, что Саша поддержала его. Помотал головой. Они не в коридоре! Они в комнате, но другой — на первый взгляд комната осталась той же самой, но…

Николай подошёл к окну. Из него открывался вид на летний пейзаж. Невысокие холмы красовались вокруг; между тремя ближайшими виднелось небольшое озеро. Солнце, висящее неподалёку от горизонта — а только что был полдень — и цветы повсюду, да все разные, да много! И смутно различимая зубчатая стена леса вдалеке.

— Где мы?! — поразился Николай. Саша улыбнулась ему, поставила переноску с кошкой наземь и открыла дверцу: — Дома, — пояснила Саша.

Роза тут же выскочила наружу и мяукнула, глядя в глаза Саши.

— Да-да, иди куда хочешь! — подтвердила Саша. — Мы дома, ни о чём не беспокойся!

Роза обошла людей, натираясь об их ноги, держа хвост трубой и мурлыча — а затем бросилась к двери. В ней, заметил Николай, есть кошачья дверца — Роза толкнула её лапой и была такова.

— Ничего с ней не случится, — заверила Саша. — Брось пока рюкзак, потом разберём вещи. Идём — нас, наверное, ждут!

Она схватила Николая за руку (тот едва успел сбросить свой рюкзак) и повлекла к двери.

Они выскочили за дверь, пробежали через короткую прихожую — точнее, сени — и выбежали наружу. Николай окунулся во влажный летний зной и вновь на короткий миг закружилась голова. Трава по колено, оглушительно громкие песни кузнечиков, цветы — везде, куда хватает взгляда — и синие окружности озёр, рассыпанные вокруг. Николай оглянулся, не веря глазам.

За их спинами, поодаль, возвышались ещё семь домов, слева и справа. А шагах в десяти от двери, спиной к ним, стояла светловолосая женщина, одетая, как Саша — платье поверх лёгких брюк, короткие летние сапоги. Волосы её были заплетены в две короткие косы. Роза сидела у её ног и мяукнула, когда Саша и Николай появились из дома.

Женщина обернулась, и Николай заметил блестящий металлический обруч поверх её волос.

— А мы уж заждались, — улыбнулась она. Голос оказался необычайно низким, практически басом. И только сейчас Николай понял, что это не мама Саши, не Мария Ильинична. — Добро пожаловать в Пять Озёр!

46. Пять Озёр

— Баба Лина! — радостно взвизгнула Саша и, отпустив руку Николая, побежала к женщине в объятия. — Ой, я так рада!

— Ох, красавица! — похвалила Сашу Капитолина Устиновна, как только отпустила. — Похорошела-то как! Ну хоть поговорим с тобой без спешки, сто лет уже не виделись!

— Ой да ладно, баба Лина! — засмеялась Саша. — Я два раза в год домой приезжаю!

— Да разве ж это “приезжаю”? На день, на два — и поминай как звали. Ну давай, знакомь нас.

— Коля! — позвала Саша и Николай, отчаянно не в своей тарелке, направился к ним. Марии Ильиничне сейчас шестьдесят пять, а выглядит едва ли на тридцать. А Капитолине Устиновне тогда… как минимум сто пять. Да ей на вид и сорока нет!

— Подходи, подходи, не бойся, — добродушно пробасила Капитолина Устиновна. — Сразу не съела — значит, уже и не съем.

— Бабушка, ну хоть ты не пугай его! Коля, это моя бабушка, Капитолина Устиновна, — пояснила Саша, и Николай попытался изобразить лёгкий поклон. Вышло не пойми что. — Баба Лина, это Николай Третьяков, мой мужчина.

— Дай-ка гляну на тебя, — поманила Николая к себе улыбающаяся Капитолина Устиновна, и взяла его за плечи, пристально глядя в глаза.

Странное ощущение нахлынуло на Николая. Воспоминания — все, до единого — принялись пробегать перед глазами. Возникло странное ощущение, что его читают, словно книгу. И ощущение оказалось не очень приятным.

— Незлобивый, прилежный — хотя порою лодырь — умный, немного разгильдяй, с добрым сердцем и чуткий, — приговаривала Капитолина Устиновна, не отводя взгляда. Отпустила плечи Николая, и того словно током ударило. Легонько.

— Ого! — высказался Николай, переводя дух.

— Я в чём-то ошиблась? — полюбопытствовала Капитолина Устиновна.

— Думаю, всё верно, — признал Николай. Правду — и ничего, кроме правды.

— И честный! — подняла указательный палец Капитолина Устиновна. — Теперь вижу — хороший человек.

— Можешь не говорить, баба Лина, — спокойно добавила Саша, сделав шаг к Николаю и взяв его за руку. — Я знаю. Дара ни у кого из нас нет, но мне всё равно.

— Слушай своё сердце, Сашенька, — кивнула Капитолина Устиновна. — Нас не слушай. Я ведь и сама Родиона не сразу разглядела, до сих пор стыдно. Ты не отступишься, верно?

— Не отступлюсь, баба Лина, — подтвердила Саша и крепче сжала ладонь Николая.

Капитолина Устиновна покивала, улыбаясь и поманила обоих к себе. Саша и Николай сделали шаг вперёд. Капитолина Устиновна прикоснулась кончиками пальцев ко лбу каждого, и произнесла:

— Благословляю вас, дети мои. В добрый путь.

Глаза Саши округлились… и в следующий момент она поспешно поклонилась. Николай последовал её примеру — в этот раз вышло куда лучше. Саша отпустила его руку и бросилась к бабушке — крепко обняла её и долго не отпускала.

— Спасибо, баба Лина! — прошептала Саша, улыбаясь, и смахнула слёзы ладонью.

— Спасибо, Капитолина Устиновна! — сумел произнести Николай, который в этот момент не знал, куда деть глаза.

— Ну-ну, Сашенька, вот плакать не нужно, — улыбнулась Капитолина Устиновна.

— Не дождались меня? — послышался ещё один, знакомый голос. Николай оглянулся. Мария Ильинична — улыбающаяся, и в таком же летнем наряде, идёт со стороны ближайшего озера.

— А чего тянуть? — поинтересовалась Капитолина Устиновна. — Я, если что, и повторить могу, мне так даже и приятно будет.

— Да нет, я слышала, — покачала головой Чернова-старшая. — Добро пожаловать домой, Николай!

Николай и ей поклонился. Вышло немного лучше, чем в предыдущий раз.

— Мама! — бросилась Саша к матери и обняла. — Ты не сердишься? Правда не сердишься?

— Не сержусь, — с улыбкой подтвердила Мария Ильинична. — Я получила твоё письмо. Не переживай — если я оплошала, исправлюсь. Мама, я заберу у вас Николая? Покажу ему тут всё.

— Конечно, — разрешила Капитолина Устиновна, подходя ближе и обнимая внучку за плечи. — А мы пока с Сашенькой малость посекретничаем.

— Не скучай! — помахала Саша Николаю, и, взяв бабушку за руку, повела её к дому.

— Идёмте, — поманила Николая за собой Мария Ильинична. — Теперь это и ваш дом.

Они неторопливо спускались к озеру. “Какой свежий воздух”, подумал Николай. “Так… солнце не так давно поднялось, и если здесь лето… мы что, в другом полушарии?”. Вода в озере, за сто шагов видно, чистая и прозрачная — дно видно даже на глубине. В воде весело носились туда и сюда мальки, а по воде бегали клопы-водомерки. И Николай явственно услышал кваканье — болотом не пахнет, но лягушкам явно есть, где жить.

Мария Ильинична остановилась шагах в десяти от поверхности воды.

— Здешние жители называют это “Пять Озёр”, — пояснила она. — Только честно — вы испугались, когда вышли из дома?

— Есть такое, — признал Николай.

— Саша рассказывала вам про Бабу-Ягу? — полюбопытствовала Чернова-старшая. Вот сейчас казалось, что она от силы на год-два старше Саши. — Нет? Лида и Настя, когда Саше было шесть лет, убедили её, что бабушка Лина и есть та самая настоящая Баба-Яга. Ну, бабушка немного подыграла. Потом, конечно, все посмеялись и помирились, но до сих пор вспоминаем.

— Вот почему она сказала “сразу не съем”, — покивал Николай.

— Верно. У вас был такой вид, словно вы только что успели проститься с жизнью.

— Скажем так — думал, как поступить, если я ей не понравлюсь.

— Если бы вы ей не понравились, — спокойно заметила Мария Ильинична, — то уже квакали бы где-нибудь там, — и махнула рукой в направлении зарослей осоки.

— Вы меня разыгрываете! — не выдержал Николай.

— Вы так думаете? — улыбнулась Чернова-старшая и хлопнула в ладоши.

Николай не сразу понял, что он видит, слышит и чует. Видеть стал причудливо, непривычно — не сразу понял, что смотрит откуда-то от самой земли. Зрение не сразу и не до конца прояснилось. Но он различил стоящую поодаль Марию Ильиничну… вокруг неё всё словно шло туманом, было нечётким. И ощущение запахов — Николай понимал, что пахнет домом, восхитительно сырым и тёплым домом. Вокруг летало множество упоительно вкусной, жирной и сытной еды. Николай попробовал пошевелить руками и ногами — окружающий мир чуть шевельнулся.

— Что со мной? — поинтересовался Николай, и услышал, несомненно, кваканье. Исходящее откуда-то изнутри своего горла.

И вот тут он по-настоящему испугался. По-детски, сильно и ярко. И в следующий момент осознал, что так и стоит перед Черновой-старшей, тяжело дыша. Даже там, в “зазеркалье”, так не пугался.

— Что это было? — поинтересовался Николай, а Чернова-старшая повернулась в сторону зарослей осоки и, присев, поманила кого-то к себе. Из травы выпрыгнула крупная лягушка и, в три прыжка, очутилась на ладони Черновой-старшей.

— Знакомьтесь, — предложила она, поднимаясь на ноги. — Это Принц. Собственно, вы только что с ним познакомились.

— Я видел его глазами?! — догадался Николай.

— Всё верно. Простите мне этот эксперимент. Он неприятен, я знаю, но от него есть польза. Теперь я знаю, что у вас нет заболеваний мозга и центральной нервной системы.

— Можно было просто заглянуть в медицинскую карту, — покачал головой Николай. — На минуту мне показалось, что…

— …что вы теперь и в самом деле лягушка. Я знаю — читалось на вашем лице.

— Но почему я не видел самого себя рядом с вами?

— Есть гипотезы? — поинтересовалась Мария Ильинична.

— Вы как-то подействовали на моё зрение, или зрение Принца?

— Всё верно. Я вас недооценивала, Николай. Прежде, чем мы продолжим — примите мои извинения, в том числе за этот опыт. — Чернова-старшая присела, Принц тут же спрыгнул с её ладони и вернулся в родную осоку. Чернова-старшая выпрямилась, и посмотрела в глаза Николая.

— Я не в обиде, Мария Ильинична. Ну, почти.

Чернова-старшая рассмеялась.

— Ещё и честный. Да, привыкайте, мы все чувствуем ложь. Саша всегда обижается, что я отвечаю вопросом на вопрос. Извините, уже привыкла, это многих раздражает. В этом озере можно купаться, — указала Мария Ильинична. — Вон с того берега — там, где песок. Не опасайтесь здешних обитателей — не обидят. В других озёрах купаться не советую.

— Холодная вода?

— Очень холодная. Идёмте! — указала Чернова-старшая и они направились в обратную сторону.

— У вас много вопросов, но вы помалкиваете, — заметила Чернова-старшая. — Это гостевой дом — вы в него прибыли из пансионата. Пока что это и будет вашим с Сашей домом.

— Пока что?

— Пока не построим дом для вас с Сашей. Для вас и вашей семьи, — уточнила Мария Ильинична. Лицо её оставалось невозмутимым. Николай остановился и посмотрел в её лицо.

— Не знаю, что и сказать, — признался он. — Это неожиданно.

— Вы с Сашей поклялись друг другу в верности, помните?

“Только я и ты? — Только я и ты. — Отныне, и до конца всех времён…”, вспомнилось сразу же.

— Да, всё верно. С того момента наше с мамой мнение уже не так важно. — Чернова-старшая улыбнулась и взяла Николая за руку. — Ничьё мнение уже не важно, важны только ваши и её чувства. Будет трудно. Возможно, вы ещё не осознали, насколько. Но вы уже выбрали, и выбрали по своей воле.

— Шесть домов — шесть семей?

Чернова-старшая кивнула.

— Мы не живём тут безвылазно. Например, родители Родиона работают и живут в Южной Америке. Дети Лидии живут с ней и её сестрой в Новгороде. Старший брат с семьёй сейчас в Канаде. Но есть традиция — пока дети не начали ходить, они и родители живут здесь, в Пяти Озёрах. И если нет свободного дома, мы строим ещё один. Каждый новый дом — большой праздник для нас.

Николай вздохнул.

— Всё верно, — подтвердила Чернова-старшая. — Иногда слова не нужны. Вон тот, самый большой дом — наш главный. Там живут старшие, там мы всё обсуждаем. Я правильно понимаю, что вы ведёте дневник? — поинтересовалась она неожиданно, и указала — идёмте. Они пошли, огибая холмы, на которых стоят дома.

Николай понял, о чём она.

— Начал записывать вопросы в блокнот. Кое-что вроде бы и сам начал понимать, но совсем немного.

— Вероятно, вы не очень понимаете, где сейчас находитесь.

— Или когда, — отозвался Николай, неожиданно для самого себя. Чернова-старшая несколько раз хлопнула в ладоши.

— Быстро адаптируетесь. Всё верно. Скажем так, эта часть пространства-времени находится в другой фазе по отношению к привычной нам Земле. Географически это — Алтай. Потом покажу вам на карте.

— Но климат?? Или сейчас лето?

— Год, месяц и день те же самые, — возразила Чернова-старшая. — На здешней Земле сейчас иной климат. Так выглядит здешняя зима.

— Что же здесь творится летом?

— Чуть жарче, только и всего.

— То есть там, в пансионате, находится портал. Или как его правильно называть?

— Всё верно. Вы любите мультфильмы, сказки — фильмы и книги — и компьютерные игры, верно?

— Верно. Может, поэтому удалось не сойти с ума.

— Это всегда потрясение, — согласилась Чернова-старшая. — Скажу сразу, на здешней Земле почти нет людей. Я про вид Homo sapiens. Тем не менее у нас прямая связь с Землёй-один, мы не отрезаны от неё.

— Интересно! — Николай достал мобильный телефон. Действительно, есть связь. — Но на основной Земле…

— На Земле-один, — уточнила Чернова-старшая.

— Да, на Земле-один — там все считают, что наши с Сашей мобильники сейчас в пансионате “Пять озёр”, правильно?

— И снова в точку. Олег приедет ближе к вечеру — думаю, он захочет с вами пообщаться. Он пояснит вам технические подробности, если хотите.

— Если я в них хоть что-нибудь пойму, — не удержался Николай. Чернова-старшая остановила его, взяв за руку, и посмотрела в лицо.

— Поймёте, я уверена. И нам всегда нужны специалисты. Это ваш дом — будем рады любой помощи.

Николай долго смотрел в её глаза, и кивнул: — Чем смогу.

В главном доме оказалось три этажа. Дом деревянный — на вид, сруб — но внутри, как и в пансионате, всё оказалось в высшей степени современно. Интересно, откуда они берут электроэнергию? Добавить это в блокнот.

— На втором этаже все комнаты общие, — пояснила Чернова-старшая. — Библиотека, гостиная, детская и другие. На третьем — жилые. На первом — кухня, столовая и технические. Если потребуется доступ в Интернет — вам туда.

— Вот вы где! — Саша вышла в прихожую. В фартуке. — Коля, идём, бабушка хочет с тобой поговорить!

— Продолжим экскурсию чуть позже, — улыбнулась Чернова-старшая. — Саша, скажу сразу, при вас обоих. У Николая действительно что-то с памятью — но мои действия тут ни при чём. Думаю, и Шанталь не могла оплошать, она очень аккуратна. Попроси её проверить — только проверить. А потом решим, что делать — все вместе. Ну всё, не отвлекаю.

— Заходи, заходи, внучек, — прогудела Капитолина Устиновна. — Присаживайся, где хочешь.

Вот это кухня! Не каждый ресторан, наверное, может такой похвастаться! Одних плит четыре штуки — а ещё жарочные шкафы, коптильни, и… для большинства предметов Николай попросту не знал названий.

— Ничего себе! — восхитился Николай.

— Да, мы с Афанасием любим, чтобы везде одно и то же. Что у нас дома, что на работе, — пояснила Чернова-бабушка. — Так привычнее. Саша говорит, ты и сам готовить умеешь?

— Не повар, конечно, но пока никто не жаловался, — признался Николай. И верно: Анна была привередливой — не отнять — но то, что готовил Николай, всегда одобряла.

Чернова-бабушка покивала и вернулась к плите. Саша колдовала у соседней плиты, тоже сосредоточенная и довольная.

— Постойте, я видел эту книгу! — поразился Николай, заметив ту самую “Тысячу рецептов здоровых и вкусных блюд” на столе у входа. — Точно, это она была у меня дома! Там же потёртая, те же пятна на корешке.

— Правда?! — удивилась Капитолина Устиновна. — А я всё гадала, куда она исчезала. Вот вечно Маша всё берёт без спросу, по рукам дать некому. Ну раз видел, то и готовить по ней сможешь. Ведь готовил уже?

— Было дело, — согласился Николай, и вкратце описал, что пробовал готовить.

— Мне понравилось! — тут же добавила Саша. — То второе, о котором он сказал.

— Тогда проверим твоего ненаглядного в деле, — предложила Чернова-бабушка. — Что скажешь, Коля?

— Легко, — согласился Николай, сам от себя не ожидая. Саша кивнула, и, отложив на минуту утварь, поманила Николая за собой к шкафу и нашла там подходящий фартук.

— То, что Сашенька похвалила, — уточнила Чернова-старшая. — Мясо вон там, овощи в соседнем шкафу. Спрашивай, если чего не увидишь.

И работа закипела. Капитолина Устиновна время от времени спрашивала о всякой мелочи — где живут и работают родители, чем занимаются, где когда бывал — как-то так время и прошло. Удивительно, но получилось, на вкус самого Николая, вполне приемлемо.

— Хорошо, — одобрила и Чернова-бабушка. — Гостям подать не стыдно. Молодец, Коля. Всё, Сашенька, дальше я сама. Отдыхайте пока. Обед через полчаса.

— Сходим пока вещи разберём? — предложила Саша.

Разобрали быстро. Пока занимались вещами, вошла Роза, всё обследовала, получила положенную порцию внимания — посидела минутку у каждого на руках — и вновь ушла по своим делам. Саша жестом велела Николаю присесть на соседний стул, села ему на колени, лицом к лицу, и уткнулась лбом в плечо.

— Я очень рада! — она выпрямилась, когда Николай уже был готов встревожиться. — Совсем такого не ожидала. Они будут тебя проверять. Всю жизнь будут, привыкай. Но теперь будет чуточку проще. — Она посмотрела в глаза Николая и погладила его по голове. — Знаю, знаю, вопросов всё больше. Мы не знаем, кто и когда открыл проход сюда. На эту Землю. Но это не люди сделали, и не кари. Кто-то ещё.

“Вот это новость”, подумал Николай. Саша покивала.

— У нас у всех есть дом там, на родной Земле. Здесь — священное место. — Саша выглядела серьёзной. — Здесь собираются для самого важного. Но у всех есть настоящий дом на родной Земле, и живём мы всё-таки там. — Она вздохнула. — Должны ещё приехать Олег и Лидия. Баба Лина говорит, что дед Афоня и папа задержатся, важные дела. Но вы ещё познакомитесь.

— Всё хотел спросить. Маму зовут Марией Ильиничной, а деда — Афанасием?

— Дед Илья погиб на войне, — объяснила Саша. — На Великой Отечественной. Дед Афоня воевал с ним в одном партизанском отряде. А потом, уже после войны, он помогал отстраивать дома — там, где баба Лина жила. Так и познакомились.

— То есть ему тоже уже за сто, — предположил Николай. Саша покивала.

— В этом году будет сто семь. Его тоже считали профаном, — улыбнулась она, — но баба Лина сразу увидела его дар. Думаю, об остальном можно не рассказывать. Всё, идём, на обед опаздывать нельзя!

Обед прошёл без дополнительных волнений — Николай поначалу нервничал, но оказалось, что нравы в семье Черновых в этом смысле ровно такие же, как и в его собственной, в детстве — “когда я ем, я глух и нем”. Только когда Саша принесла и налила чай, начались разговоры.

Помимо Черновой-бабушки и Черновой-мамы, за обедом были дети Лидии и Анастасии — Аглая, старшая дочь Лидии, и Александр, старший сын Анастасии. Сразу же возникла забавная неловкость, когда на обращение “Саша” оглядывались оба. Николай обратил внимание, что и у старших Черновых, и Аглаи с Александром на шее, на цепочке, висят предметы, больше всего похожие на “ловца снов” — круглая оправа, и изящное плетение внутри, больше всего похожее на паутину. Семейная традиция? Но Саша — Александра — такой не носит. Тоже в блокнот.

После обеда все внуки и правнуки собрались в библиотеке — и дети сестёр Саши принялись увлечённо с ней беседовать. На Николая не то чтобы не обращали внимания — видно было, что очень хотят поговорить именно с Александрой.

— Они её обожают, — пояснила с улыбкой Мария Ильинична, поманив Николая наружу из библиотеки. — Вы ещё и хороший повар! Ну, смущаться не стоит. Мы если хвалим, то за дело. К слову, Афанасий — знаменитый повар. Думаю, вы можете сделать карьеру в этой области. Ему всегда нужны талантливые помощники.

— Как только пропадёт спрос на системщиков, — пообещал Николай, и оба посмеялись.

— Продолжим с экскурсией? — предложила Чернова-старшая. — Пусть пообщаются. Они вас немного стесняются, оттого и не вышли сразу. Привыкнут.

— Саша сказала, что это — священное место, — припомнил Николай, когда они вышли из главного дома и направились к следующему озеру.

— Верно, и завтра на рассвете вы поймёте, почему, — пообещала Мария Ильинична. — Наверное, вы уже поняли, что мы не секта, и ничего сверхъестественного для нас нет. У нас у всех как минимум одно высшее образование, мы учёные.

— Впечатляет, — признал Николай. — Значит, здесь есть лаборатории, научные центры? Я про здешнюю Землю.

— Есть. По внутренней классификации это Земля-шесть, — уточнила Чернова-старшая. — Мы зовём её просто “Пять Озёр”, — выделила она интонацией оба слова. — Именно здесь состоялся контакт. Здесь люди и кари впервые договорились на самом высоком уровне.

— Вот теперь немного не по себе, — признал Николай. — Хотя когда Роза впервые общалась со мной, было страшнее.

— Это естественная первая реакция, — покивала Мария Ильинична. — Мы можем считать себя образованными, гордиться цивилизованностью, но первая реакция на контакт — почти всегда страх, иногда — панический, ощущение абсолютного ужаса. Если я разбираюсь в своей дочери, Саша помогла вам преодолеть последствия первого шока.

Николай покивал. Чернова-старшая остановилась у берега очередного озера. Вода в нём казалась синей — густо-синей, словно щедро добавили и размешали медного купороса.

— Буду с вами откровенной, — продолжила Чернова-старшая. — Скажу сразу, мы почти всегда пользуемся мысленной речью, хотя это как минимум невежливо при тех, кто ей не владеет. По этой причине мы всегда откровенны. Нет смысла что-то утаивать, если собеседник чувствует фальшь и воспринимает твои мысли.

— Саша на меня просто смотрела, если я привирал, — усмехнулся Николай. — Этого хватило. Я не думал, что мне ещё может быть настолько стыдно.

— Она вас воспитывает, — улыбнулась Чернова-старшая. — И сама меняется, когда вы рядом. При вас она смешливая, импульсивная и очень открытая. Я видела её на работе — у вас в компании. Там она другая: внимательная, собранная, серьёзная — строгая, когда нужно и весёлая, если требуется. Со мной она третья, с бабушкой четвёртая…

— Кажется, понимаю. Она для каждого может быть разной.

— И всё это одновременно, — уточнила Чернова-старшая. — В комнате может быть сто человек, и для каждого Саша будет другой. Спросите потом каждого, с кем он говорил. Вам покажется, что все вы общались с разными людьми.

— Вы её так обучили?

— Все, кто участвовал в её судьбе. Мы с мамой и отцом, брат и сёстры, наставники. Просто помните, что вы никогда не узнаете её всю. Так же, как и она — вас. Вы будете каждый день видеть слегка другого человека.

Николай покивал.

— Саша рассказала о вашем невольном путешествии в Лимб. Мы знаем, что Роза вывела вас оттуда — но большинство неподготовленных людей, попавших туда, и минуты не смогут продержаться. Что-то в вас есть, Николай — что-то, что пока что заметили только Саша и Шанталь. У вас крепкие нервы? — поинтересовалась Мария Ильинична.

Николай не сразу ответил — привычка Черновой-старшей внезапно менять тему разговора всё ещё сбивала с толку.

— Думаю, да, — отозвался Николай, подумав.

— Саша говорит, вы встретили в Лимбе чудовище. Сможете припомнить его облик? Вообще всё, что с ним связано — звуки, запах, прочее?

— Да, но зачем? — Всё упомянутое тут же всплыло в памяти. Со всеми омерзительными подробностями.

— Вы поймёте, — пояснила Чернова-старшая. — Главное: не пытайтесь бежать, и ничего не бойтесь. Готовы? Тогда оглянитесь.

Николаю стоило огромного труда не вскрикнуть и не броситься наутёк. Оно, то самое чудовище из “зазеркалья”, стояло шагах в пяти — и вновь пришли запахи бойни, влажное, слизистое бульканье откуда-то изнутри этой мерзости, его кривляющееся лицо — уродливо искажённое лицо самого Николая, и стремительно отрастающие щупальца.

Чернова-старшая хлопнула в ладоши, и чудище оплыло багровой слизистой массой. А затем масса потекла, сменила цвет, и из неё поднялся человек — или что это было. Парень лет шестнадцати, светловолосый, атлетически сложенный — на вид, в спортивном костюме. Очертания его одежды плыли и менялись. Парень улыбнулся.

— Знакомьтесь, — предложила Чернова-старшая, шагнув к Николаю и взяв его за локоть. — Это протей. Одна из древнейших форм жизни на Земле. И при этом — инопланетного происхождения.

— С ума сойти! — признал Николай. Отвращение и страх прошли, как и не было — теперь разбирало любопытство и восторг. — Здравствуйте!

— Здравствуйте, — ответило существо высоким, звонким голосом и вновь шагнуло к Николаю.

— Да, поздоровайтесь, — предложила Мария Ильинична, улыбаясь. — Вам это покажется странным — не бойтесь. Этот протей вас не обидит. Это друг.

— Друг, — подтвердило существо и сделало ещё один шаг. От протея пахло странно — грозой, морским ветром. Николай не без опаски протянул руку и её пожали. Было отчего испугаться — на какую-то долю секунды ладонь протея обтекла ладонь человека — показалось, что на руку плеснули горячего киселя — а затем протей отошёл, его очертания потекли, смазались, и вот перед людьми стоит ещё один Николай — воссоздан с точностью до одежды.

— С ума сойти! — заключил Николай. — То есть он умеет имитировать людей?!

— Любые формы жизни. Александр, — посмотрела Чернова-старшая в глаза второго Николая. — Мы не отвлекаем вас? Всё в порядке?

Протей за долю секунды восстановил прежний облик — парня лет шестнадцати.

— Всё в норме, Мария, — ответил он. — Вы не отвлекаете меня. Чем могу помочь?

— Нет-нет, ты уже помог. Мы пойдём — удачного дня тебе!

Протей улыбнулся и помахал рукой людям. Чернова-старшая вновь взяла Николая за локоть и указала направление. Николай несколько раз оглянулся — протей, не меняя облика, так и стоял, глядя им вслед и улыбаясь.

— Это уникальный организм, — пояснила Мария Ильинична. — По сути, это одна клетка с триллионами ядер и органелл. Условия современной нам Земли ему не подходят — кислород быстро разрушает его. Мы не сразу поняли, как помочь протею выжить в нашей привычной среде.

— Тамошнему протею кислород был нипочём, — заметил Николай. — Ну или он погибал от него слишком медленно. У меня не было времени понаблюдать — не люблю, когда меня едят.

— Вас уже ели? — тут же поинтересовалась Чернова-старшая.

— В детстве несколько раз кусали собаки. Только чудом всё обошлось. Так что да, ели, и не только во сне.

— Протей может быть агрессивным, — согласилась Чернова-старшая. — Впрочем, в Лимбе все формы жизни и квазибиотики агрессивны. Этим он и опасен. В нормальных условиях протей — сапрофит. Как дождевые черви или большинство микроорганизмов в почве. В нашей библиотеке есть книги, посвящённые протеям — почитайте.

— Прочту. Вы говорите — это одноклеточный организм?! Но он разговаривал с вами!

— Он имитировал некогда жившего человека. Протей может очень точно копировать живое существо, включая проявления высшей нервной деятельности. Но это всё-таки имитатор. Попугай может научиться многим фразам, и даже говорить правильные реплики в нужном контексте. Но вы всегда сумеете сказать что-то такое, на что попугай не сможет осмысленно ответить.

— Понял, — кивнул Николай. — Выходит, с протеем то же самое. И что он делает у вас?

— Они. Это идеальные мусорщики. Умеют перерабатывать любой наш пластик, любые виды отходов. То, что опасно для белковых форм жизни, превращают в минимально токсичную форму и изолируют; остальное перерабатывают в гумус — как дождевые черви. Вы видели примерно треть протея, основная его часть находилась под землёй.

— Обалдеть! — покачал головой Николай. — И сюда их завезли из космоса?

— И мы пока не знаем, кто и когда. На Земле-один протеев почти не осталось. Мы возвращаем их на Землю — как я и говорила, это идеальные мусорщики. А напакостить на Земле мы, люди, успели изрядно.

— Их можно сделать оружием?

— Теоретически. Всё можно превратить в оружие. А практически — у нас есть все средства защиты, если дойдёт до такого.

Они дошли до очередного озера — на этот раз дно его было покрыто ярко-оранжевым песком, и сама вода казалась оранжевой. Чернова-старшая остановилась и повернулась лицом к Николаю.

— Не хочу утомлять вас подробностями в первый же день, — улыбнулась она. — Саша мне этого не простит.

Она сказала неправду, понял Николай. Но отчего так показалось — неясно. Чернова-старшая улыбнулась и хлопнула в ладоши.

— Замечательно. Саша уже начала учить вас, и уже многого добилась. Вы поняли, что я сказала неправду, верно?

— Саша никогда на вас по-настоящему не обидится, — проговорил Николай медленно. — Думаю, она и после того случая в подъезде не желала вам зла.

— Всё верно. Если хотите — я не возражаю, чтобы Саша пересказала наш с ней разговор тогда. Теперь мы родственники — нужно научиться ладить.

Николаю вновь стало отчаянно неловко — и вновь неясно, почему.

— Благодарю! Думаю, здесь много чего интересного помимо протеев, — посмотрел он в глаза Черновой-старшей. — Но я об этом узнаю в своё время.

— Всё верно. А сейчас, если я могу советовать — возвращайтесь к Саше. Там вы сейчас нужнее. Пока на небе Солнце, можете свободно гулять вокруг озёр. Но в лес, или ночью без сопровождения лучше не ходить.

— Это опасно?

— Немного. Идёмте, я провожу вас до дома.

Обратно шли молча — а Николай всё не мог надышаться свежим воздухом. Другая Земля, с ума сойти! И пока нет даже малейших намёков, что это и где это.

— Человека мы судим по делам, — посмотрела Чернова-старшая в глаза Николаю, когда оба они остановились у ворот главного дома. — Мы знаем, что случилось с вами в Лимбе, знаем о стычке с живыми тенями, знаем о вашем похищении и о том, что было в амбаре. Теперь и я согласна с Шанталь — в вас что-то есть. Увидимся на ужине! — Мария Ильинична протянула руку и Николай её пожал.

Саша нашлась в той же самой библиотеке. Вместе с правнуками Черновой-бабушки.

— Заходи, заходи! — помахала она ему. — У Николая красивый голос, — пояснила она племянникам. — Давайте попросим его почитать вам!

Ближе к ужину Саша вызвалась помогать бабушке, но была твёрдо, хоть и вежливо, изгнана — отдыхай и не беспокойся, если что — позовут. Ну и ладно. Николай нашёл книгу о протеях и погрузился в чтение — Саша некоторое время играла с племянниками в настольную игру — а затем их позвали на улицу.

Это случилось внезапно и было трудно описать. Может, так бы выглядел шёпот чьих-то мыслей. Трудно подобрать слова для того, что раньше не испытывал.

Похоже, Саша тоже ощутила что-то такое. Подняла взгляд от своей книги, подмигнула Николаю.

— Лидочка! — позвала Саша, хорошо подражая и тембру, и выговору Черновой-бабушки. — А при людях нужно говорить вслух!

Позади них, у двери, рассмеялось сразу трое людей. Саша и Николай оглянулись. Там, помимо Капитолины Устиновны, стоял черноволосый рослый парень — видимо, Олег — и светловолосая женщина, неуловимо похожая и на Чернову-старшую, и на Сашу.

— Уела, сестрица, — согласилась женщина. — Ну, кончай дуться, беги сюда!

И довольная Саша побежала, а Николай пошёл следом.

— Олег, — представился с улыбкой парень и протянул руку. “Стоп, ему должно быть, как и мне”, подумал Николай, “а выглядит на двадцать от силы!”. — Рад знакомству, Николай!

— Взаимно! — кивнул Николай.

— Лидия, — представилась женщина. — И мне очень приятно. Мама о вас много рассказывала.

— Надеюсь, только ужасное? — поинтересовался Николай невозмутимо, и остальные рассмеялись.

— Разное, — признала Лидия. — То есть ты почуяла, сестрёнка, — повернулась она к Саше. — После этого продолжишь твердить, что бездарность?

— Не буду, — согласилась Саша. — Тебя всё равно не переспорить.

— Ну всё, ужин готов, — напомнила Чернова-бабушка, с явным удовольствием наблюдавшая за происходящим. — Живо мыть руки!

После ужина Олег направился с Николаем в компьютерную комнату и там с довольным видом наблюдал изумление на лице Николая, когда тот заглянул “во внутренности” системных блоков.

— Откуда это?? — поразился Николай. — Такие процессоры, такая память… Я о таком ещё и не читал!

— От наших поставщиков, — пояснил Олег. — Скажу только, что мы опережаем, по техническому вооружению, остальную Землю примерно на сорок пять — пятьдесят лет. Спасибо поставщикам.

— Полагаю, бессмысленно спрашивать, кто они?

— С этим как раз просто. Подпишете соглашение о неразглашении — расскажу. Саша говорит, вы хорошо разбираетесь в информационной безопасности?

— До сегодняшнего дня так и думал, — признал Николай, всё ещё не в силах оторвать взгляда от внутренностей компьютеров. — Думаете, чем-то могу помочь?

— Уверен, — кивнул Олег. — Мой профиль — железо. Софт и вопросы безопасности — отдельная песня. Нам преподавали и это, но всегда полезнее поговорить с экспертом. Вот, смотрите…

…Они не сразу заметили, что в дверях стоят Лидия, Чернова-старшая и Саша — стоят молча, с улыбкой глядя на увлечённых дискуссией мужчин.

— Мальчики нашли себе игрушки, — покачала головой Лидия, когда в дискуссии выдалась пауза. — Да не смеюсь я, Олежка. Сразу видно родственные души. Мы же с тобой сюда на неделю приехали — успеете поговорить. Отпускай Николая, им завтра рано вставать.

— А, точно! — признал Олег. — Ну тогда завтра и продолжим. Приятных снов! — пожал он руку Николаю.

Саша заканчивала переоблачаться в ночную рубашку, когда Николай вышел из душа. Словно в научно-фантастический роман попал — душ, в котором не ощущается воды. То есть пока стоишь — обычная, мокрая, приятная вода, стоит выйти — и таинственным образом оказываешься сухим.

— Ой, конфетки! — вспомнила Саша. — Возьми там, в шкафчике, в белых таких фантиках. Себе и мне. Всё время забываю домой взять.

— А зачем они? — поинтересовался Николай, выполнив просьбу. На вкус — обычные мятные леденцы. Выходит, зря только что зубы чистил.

— От “утреннего дыхания”, — пояснила Саша. — Единственное в мире средство. Ну и для зубов полезно.

Николай покачал головой и сел на кровать, прикрыв, ненадолго, ладонями лицо.

— Просто подожди! — Саша села рядом и взяла его за руку. — Мама уже показала тебе протея и вигридов, да? Я просила её не торопиться…

— Только протея, — посмотрел Николай в её лицо. — Второго слова не слышал даже. И техника, которая на полвека опережает всё известное. Слушай, просто ответь на простой вопрос — вы ведь помогаете Земле? Ну хоть немного? Ну, посвящённые?

— “Мы”, да? — Саша посмотрела ему в лицо. — Ты один из нас, что бы там ни говорила мама.

— Я пока ещё не очень посвящён. Пусть так — “мы”.

— Помогаем, — подтвердила Саша. — Ты и сам замечал, каждый день, когда был со мной рядом. Я знаю, что ты не об этом. Но я ответила на вопрос.

Николай вздохнул.

— Пора отдыхать, — похлопала по одеялу Саша. — Нам завтра нужно встать за час до восхода Солнца. И ты не должен ко мне прикасаться этой ночью. Справишься, или мне уйти в другую комнату?

— Справлюсь, — подтвердил Николай и уже через пять минут спал без задних ног. Видимо, свежий воздух помог.

И ничего не приснилось. Как минимум, не запомнилось.

47. Колодец

Они проснулись за два часа до рассвета, и полчаса занимались гимнастикой. Под руководством Саши. Это ощутимо упорядочило то, что происходило в голове у Николая. Люди сходили с ума даже от частички наших знаний, припомнилось ему — или показалось, что припомнилось. Похоже, это чистая правда.

После гимнастики и душа стало намного лучше — и тело бодрое, и в голове больше порядка.

— Есть нельзя, только пить, — добавила Саша. — Завтрак будет, когда вернёмся.

“Словно к анализу крови готовимся”, подумал Николай, глядя, как Саша облачается в летнюю одежду.

— Нет, все анализы давно сделаны, — ответила Саша, стоявшая к нему спиной. — Всё, сейчас за нами придут. Что-то я ужасно волнуюсь, нужно минутку посидеть.

Можно было и не спрашивать — Саше явно нельзя пояснять, для чего всё это. Николай кивнул и присел рядом с ней на диван, тоже уже одетый в летнее.

За ними зашли Мария Ильинична и Лидия. Тоже в летнем. Молча указали — следуйте за нами.

Пока они шли, Николаю показалось, что он видит человеческую фигуру — несомненно, мужскую — у одного из двух озёр, к которым пока не подходил. Кто-то ещё из домочадцев? Или протей? Поди пойми сейчас. Мужчина, или что это было на самом деле, словно искал что-то в зарослях травы на берегу — или косил эту самую траву, на расстоянии не разобрать.

Лес постепенно приближался. Саша шла бок о бок с Николаем — молча улыбалась, глядя то под ноги, то перед собой. “Мне бы её спокойствие”, подумал Николай. Лес оказался смешанным, хотя елей — или как зовутся здешние хвойные деревья — тут больше. И вновь необычайная, невозможная свежесть в воздухе.

Они все остановились у самой кромки леса.

— Дальше вы пойдёте сами, Николай, — пояснила Мария Ильинична. — Встретимся у колодца.

— У какого ко… — и тут за спиной что-то хрустнуло. Николай оглянулся — кто там хрустит ветками в лесу? — и никого не заметил. А когда повернулся лицом к сопровождающим, их не было. Никого не было.

Николай усмехнулся, покачал головой и повернулся к лесу лицом.

— Где-то здесь есть колодец, — произнёс Николай, чтобы слышать свой голос. А лес живой — слышно пение птиц, шорох веток — видимо, бегают мелкие животные. Но главное — запах хвои, тёплой смолы!

Николай собрался с мыслями, и шагнул под своды леса.

Николай то и дело замечал грибы — несомненно, маслята — приподнявшие шляпками ковёр хвои. Эх, сейчас бы лукошко, и ножик — набрал бы грибов к обеду! Стоило подумать об обеде, и ощутимо захотелось есть. Ладно, сказано было не есть — потерпим.

Николай услышал знакомое цоканье, оглянулся. Точно, белка. Молодая, совсем ещё бельчонок. Белка смотрела на человека бусинками глаз, подёргивая хвостом. Николай помахал зверьку, и направился дальше.

Ну и где колодец? Холмы продолжались и здесь — правда, все пологие, идти нетрудно, весь лес как на ладони. И деревья стоят не частоколом, всё хорошо просматривается. Где искать этот колодец, и почему нужно было прийти до рассвета?

К слову о рассвете! Мария Ильинична говорит, что здесь тоже зима — а в лесу уже светло. Ну не так, как днём, но всё отчётливо видно. Причуды здешнего климата?

Снова цоканье. Из двух источников. Николай оглянулся — справа прыгал между деревьями давешний бельчонок.

— А ты шустрый! — удивился Николай. — Нечем тебя угостить, в другой раз. — Нужно брать с собой орехи, подумалось ему. Или чем безопасно кормить белок.

А теперь цокали слева. Другой бельчонок — у этого кисточки на ушах длиннее, и сами уши темнее.

— А ты, значит, ушастый? — поинтересовался Николай. — Извини, нет с собой орехов. В другой раз принесу.

Николай не успел сделать шаг — прямо перед ним со ствола дерева спрыгнул ещё один бельчонок — этот оказался самым упитанным, но медлительным не выглядел. Он уселся перед человеком, и не просто зацокал — сердито затрещал.

— Ты всегда такой болтун? — улыбнулся Николай. — Позволишь пройти? — Бельчонок покосился на него, и скользнул в сторону. Николай пошёл дальше.

— Он говорит, у него нет орехов, — услышал Николай из-за спины, и замер от неожиданности.

— Они все так говорят, — другой голос.

— Он сказал, что принесёт в другой раз, — заявил третий голос. И сейчас до Николая дошло, кто может говорить об орехах. Он резко обернулся. Три бельчонка сидели, бок о бок, и смотрели на человека. Ещё пара секунд, и Николай припомнил, где слышал эти комичные, немного писклявые голоса. В русской озвучке известного мультфильма — сериала — про известных бурундуков.

— Он говорит, что мы бурундуки? — повернулся крайний слева бельчонок к остальным. Самый мелкий — тот, которого Николай заметил первым.

— Он не говорит, он думает, — поправил тот, что сидел посередине, ушастый.

— А мы разве бурундуки? — удивился третий, болтливый.

— Нет, мы лучше!

— Гораздо лучше!

— И умнее!

Бельчата чуть подбежали к человеку и, глядя ему в глаза, хором завопили: — Сам ты бурундук!

Больше всего Николаю хотелось расхохотаться. Очень уж воинственно выглядели бельчата. Но Николай сумел сдержаться.

— Конечно, вы не бурундуки. Вы замечательные бельчата!

— Он говорит, мы замечательные! — довольно заявил Шустрый.

— Мы все? — уточнил Ушастый.

— Конечно, все, ты сам слышал! — добавил Болтун.

У зверьков отчётливо двигались губы и щёки — вполне человеческая артикуляция. С ума сойти!

— Он говорит, с ума сойти! — удивился Болтун.

— Он что, сумасшедший?! — отодвинулся Ушастый.

— А сам орехи обещал! — возмутился Шустрый. И все трое сердито зацокали, подёргивая хвостами.

— Я не сумасшедший, — возразил Николай, ощущая, что попал в мультфильм. — В следующий раз принесу орехи, если они здесь водятся.

— Он принесёт! — обрадовался Шустрый, поворачиваясь лицом к сородичам.

— Конечно, принесёт!

— Этот двуногий умный!

— И забавный!

— Другие тоже забавные!

Бельчата трещали без умолку, и Николая осенило.

— Ребята, вы знаете, где здесь колодец?

Бельчата не обращали внимания — продолжали обсуждать, какими вкусными бывают орехи.

— Можете проводить меня к колодцу? — Николай чуть повысил голос. Без толку. Ну ладно, идём дальше, хотя, конечно, очень хотелось послушать ещё — когда ещё такое повторится!

Николай не успел сделать и пары шагов, когда услышал из-за спины: — Он спрашивает про колодец!

— Какой колодец?

— У нас один колодец!

— Так мы знаем про колодец?

— Конечно, знаем!

Бельчата молниеносно обогнали Николая и уселись перед ним. И снова заявили хором: — Мы знаем!

— Проведите меня к колодцу! — попросил Николай, и добавил: — Пожалуйста!

— Он сказал “пожалуйста”? — уточнил Болтун.

— Конечно, сказал!

— Он знает волшебное слово!

— Так мы покажем ему? — поинтересовался Шустрый.

— Покажем!

— Конечно, покажем!

Миг — и бельчата живыми ленточками полезли по Николаю, прямо по джинсам и далее — рубашке. Ну и когти у них…

Шустрый уселся на правом плече Николая, а Ушастый и Болтун — на левом. Только не делать резких движений — и так когтями впились так, что едва можно терпеть.

— Прямо! — завопил Болтун прямо в ухо. — Иди прямо!

— А ты можешь говорить тише? — поинтересовался Николай, и пошёл, куда указывали. Спустился с холма, поднялся на следующий.

— Теперь налево! — радостно крикнул Болтун так, что в голове зазвенело.

— Я же просил говорить тише! — напомнил Николай.

— Нет! Ты спросил, могу ли я говорить тише! Я могу!

— Пожалуйста, говори тише! — попросил Николай повернув налево. И направился дальше.

— Здесь направо! — приказал Шустрый. — Прямо! Теперь налево! У берёзы направо! Теперь прямо!

Николай вышел на ровную поляну — почти идеальная окружность. Куда теперь?

— Прямо! — радостно закричал Болтун.

— Нет, налево! — поправил Ушастый.

— Направо! — распорядился Шустрый.

— Ребята, вы бы опреде… — начал Николай, и подавился словом. Как можно было не заметить?! Колодец стоял прямо перед ним — выложенный из тонких-претонких камней. Весь замшелый. Николай подошёл ближе, заглянул — колодец полон чистейшей, прозрачной воды. Кажется, что далеко внизу видно каменистое дно!

— Он нашёл! — объявил Шустрый, и первым спрыгнул с человека на оголовок колодца. А там стояло сияющее, стальное ведро на верёвке — и ворот с рукоятью. Всё, как положено. Болтун и Ушастый спрыгнули на другую сторону. А вот ведро очень кстати, пить хочется — сил нет! Николай осторожно опустил ведро и зачерпнул воды. Одуряющий запах свежей воды. Николай поднёс ведро к губам и глотнул. Холодная, до боли за глазами. И что-то в ней странное, во вкусе. Главное, не пить быстро. Николай сделал второй глоток и понял, что жажда отступила.

— Нам оставь! — потребовал Ушастый. — Мы молодцы!

— Конечно, молодцы! — подтвердил Николай. — Спасибо!

— Коля?! — услышал он за спиной. — Коля, нет, остановись!

Бельчата оглянулись — и порскнули прочь с колодца, врассыпную. Николай оглянулся, так и держа ведро в руках. Саша, её мама и сестра, Лидия.

— Сколько вы успели выпить, Николай? — поинтересовалась Чернова-старшая.

— Два глотка, — отозвался Николай, осторожно возвращая ведро на оголовок.

— В рубашке родились, — вздохнула Мария Ильинична. — Больше так не делайте.

— Что-то не так с водой? — уточнил Николай и понял, что именно показалось странным в колодезной воде. Ощущение, что она газированная — отчётливый “привкус пузырьков”.

— Верно, это живая вода, — подтвердила Саша, улыбаясь, и повернулась лицом к матери. — Я говорила, что он справится!

— Говорила, — улыбнулась Мария Ильинична в ответ. — Но он должен был справиться. Вы в самом важном месте планеты, Николай. В священном месте. Присмотритесь к колодцу внимательнее. Саша, не вздумай подсказывать!

— Вот ещё! — обиженно воскликнула Саша и демонстративно отвернулась.

Николай склонился над оголовком, вгляделся внутрь колодца. Что не так? Что-то не то, чем кажется? И вспомнился один из любимых в детстве фильмов, и фраза оттуда: “зрение может подвести тебя”. Николай закрыл глаза, поднял руки над оголовком, стараясь ни о чём не думать, опустил руки вновь. Ощутил прохладу металла под ладонями. И открыл глаза.

Колодец остался колодцем — только выложен не из тонких, замшелых камней, а из отполированных, металлических на вид блоков. Только ворот остался таким, каким казался — и ведро. Внутри колодца, по стенам пробегали, без видимого порядка, едва заметные огоньки. И такие же теперь виднелись в толще воды. С ума сойти — живая артезианская вода?!

— Он увидел, мама, — заметила так и стоящая спиной ко всем Саша.

— Верно, — кивнула Чернова-старшая. — Это источник живой воды. Первичной, вторичную мы давно научились делать сами. У этого устройства есть одно полезное свойство. Саша? Иди ко мне. Николай, отойдите, пожалуйста, на шаг от колодца.

Оба повиновались. Чернова-старшая провела ладонью по идеально отполированному оголовку, и там проявился овальный контур.

— Саша? — попросила Чернова-старшая. Саша кивнула и, со спокойным выражением на лице, положила ладонь на овал. Чернова-старшая поманила Николая: — Взгляните, — предложила она.

Словно зеркало возникло сантиметрах в двадцати ниже поверхности воды. Ровный металлический лист. И ничего — просто плоская отражающая поверхность.

— На этом экране отражается сводка потенциала человека, — пояснила Мария Ильинична. — Вы видите фон, лишь немного подсвеченный. Это означает, что у Саши не выявлено оформленного таланта — того, что мы называем даром. Это относительно редкое явление — но это не уродство, не изъян.

— Меня можешь не успокаивать, — улыбнулась Саша и убрала ладонь. Сразу же “зеркало” растворилось, пропало.

— Теперь вы, Николай, — предложила Чернова-старшая.

Ровно то же самое — слабо освещённое зеркало.

— Для сравнения, — пояснила Мария Ильинична и приложила свою ладонь. На явившемся из воды зеркале отразились сложные, движущиеся узоры. — Мы умеем интерпретировать большую часть этих знаков — умеем понимать, на что человеку следует обратить внимание, какие способности развивать. Попросить Лидию показать её профиль?

— Нет, я вас понял, — заверил Николай. — Но почему на рассвете?

— Это устройство наиболее чутко именно на рассвете. По той же причине нельзя есть минимум за шесть часов до снятия профиля, по той же причине рекомендуется воздержаться от интимной близости накануне — иначе будут неверные показания. Мы все сверяем свой профиль ежегодно — могут открыться новые, ранее незаметные, возможности.

— Мне всё равно! — Саша привлекла к себе Николая и поцеловала — никого не стесняясь. — Да, мы будем приходить сюда каждый год… Мама? Что такое?

Они оба посмотрели на Марию Ильиничну, на её поражённое лицо и округлившиеся глаза.

— Саша, — голос не сразу повиновался Марии Ильиничне. — Подойди ещё раз. Нет, не отпускай его руки.

Саша и Николай переглянулись, и подошли вновь, держась за руки. Саша вновь приложила ладонь к овалу, и на возникшем зеркале отчётливо проявился сложный, переливающийся узор.

— Синергия, — произнесла Чернова-старшая ошеломлённо. — Никогда не видела своими глазами. Мама?

Тут только Николай понял, что у колодца теперь собрались все — подошли Чернова-бабушка, Олег, и Александр с Аглаей. И у каждого сейчас глаза по пять копеек каждый.

— Чудо, да и только! — покачала головой Чернова-бабушка, встав у колодца. — Ну-ка, теперь Колю проверь. Точно так же.

Саша, сама ошеломлённая, не сразу сумела отнять ладонь. Шагнула в сторону, крепко сжимая руку Николая. Тот прижал ладонь к овалу. И снова явилось зеркало, и оно выглядело иначе.

— Что-то есть, — вгляделась Чернова-бабушка. — Но он не обучен, сейчас ничего не поймём. Саша? Всё в порядке, отпусти его руку. Ты готова?

Саша кивнула, отпустила руку Николая и подошла к бабушке. Та распустила её косу, отпуская волосы на волю, и помогла снять одежду. Николаю вначале захотелось отвернуться — по привычке — но все прочие смотрели, и выглядели очень серьёзными — более того, торжественными. Чернова-старшая подвела дочь к колодцу, и вновь положила её ладонь на овал. Лидия, набрав ведро воды из колодца, подняла его над головой Саши. Саша зажмурилась.

— Служи Земле, отныне и до конца всех времён, — произнесла Лидия, и остальные повторили формулу. Как только прозвучал последний слог, Лидия окатила Сашу водой. Николай успел заметить, что Сашу, на долю секунды, охватило золотистое свечение. И вздрогнул — ему самому стало зябко даже на расстоянии.

Но Саша даже не вздрогнула, только улыбнулась. Мария Ильинична достала из кармана такой же знак “с паутинкой”, на тонкой цепочке, который носила сама — и надела на шею дочери, осторожно застегнув цепочку. А Лидия, словно из воздуха, взяла другое платье — с ярко-зелёной каймой у подола — и помогла сестре надеть его.

— Поздравляю, Саша, — улыбнулась Мария Ильинична. — Поздравляю, дочь моя. — И обняла Сашу. Следом Сашу обняла бабушка, затем — все остальные.

— А я ведь гнать тебя собиралась, — услышал Николай. Чернова-бабушка, улыбаясь, подошла к нему — а Саша тем временем что-то обсуждала с матерью и сестрой. — Думала, пожалела тебя Маша, не решилась. Потом глянула Саше в глаза — и поняла, что снова ошиблась. Старею, должно быть — два раза подряд промахнулась.

— Что ж, я рад, что вы ошиблись, — признал Николай, и Чернова-бабушка добродушно рассмеялась, похлопав его по плечу.

— Николай? — позвала Мария Ильинична. — Не подойдёте сюда?

Саша молча обняла его и замерла — Николай чувствовал, как сильно бьётся её сердце — и не хотелось отпускать её. Но всё же пришлось.

— Поздравляю! — сумел произнести Николай, и Саша вновь поцеловала его.

— Спасибо! — шепнула она, и подвела за руку к матери.

— Мы в замешательстве, — развела руками Чернова-старшая. — Вы с Сашей синергики. Ваши таланты проявляются, только когда вы рядом. И мы пока не смогли опознать, какой именно у Саши потенциал. Но это уже технический вопрос.

— Ещё раз скажешь, что бездарность — получишь по шее! — пригрозила Лидия, больше для виду. — Всё, сестрёнка, мы пока пойдём — сегодня твой день. Подготовимся.

— Поздравляю вас с Сашей, Николай, — пожал ему руку Олег. — Я такого тоже ещё не видел. Увидимся дома!

Следом за Олегом Николая поздравили племянники Саши, и вот они остались одни — вчетвером — у колодца. Чернова-старшая, Чернова-бабушка, Саша и Николай.

— Нам оставили? — услышал Николай знакомый голос и увидел, что все три бельчонка сидят на оголовке, у ведра. — Оставили нам воды?

— Какая прелесть! — улыбнулась Мария Ильинична. — Значит, вы уже встретили своих вигридов. Что ж, тем лучше.

— А им можно эту воду? — поинтересовался Николай, и Чернова-старшая кивнула. Николай осторожно зачерпнул воды, налил в пригоршню — Саша кивнула — и протянул бельчатам. Те, один за другим, подбежали к его ладони и напились, немилосердно щекоча руку усами.

— Хорошая вода! — одобрил Шустрый.

— Приятная, — подтвердил Болтун. — Но орехи лучше. Когда будут орехи?

— А ну цыц! — пригрозила бельчатам Чернова-бабушка. — Такие умные, а стрекочете ровно сороки. Дайте-ка нам поговорить. Будут вам орехи, будут — заслужили. Подождите нас у опушки.

— Пусть поговорят, — согласился Ушастый. — Побежали к опушке!

И, все трое, спрыгнули с колодца и умчались прочь. Саша рассмеялась.

— И кто такие вигриды? — поинтересовался Николай, тоже не сумев не улыбнуться. — Мне сначала показалось, что крыша поехала.

— Есть гипотезы? — улыбнулась Чернова-старшая, а Саша укоризненно протянула: — Ма-а-ама!

— Всё-всё, — кивнула Мария Ильинична. — Адаптивный интерфейс, если угодно. Посредники между вами и биосферой.

— Ого! — восхитился Николай. — То есть что… чтобы как-то общаться со здешней природой?

— Всё верно. Вигриды у каждого свои. Никто не знает заранее, какими они будут, и появляются они впервые именно в лесу.

— Но они разумные и говорят! Или они такие же имитации, как протей?

— Нет, скорее — настолько разумные, насколько вы их представляли. Признайтесь, у вас были в детстве любимые герои-бельчата?

— Было такое, — припомнил Николай. — С ума сойти. И как мне с ними общаться?

— Трудно будет не общаться, — вздохнула Саша. — Хорошо ещё, что тебе не выбрали Чипа с Дейлом, или Ёжика. Который из тумана.

— Сейчас ходил бы и спрашивал, где лошадь, — покивал Николай, и все остальные рассмеялись.

— Всё, можно возвращаться, — покивала Мария Ильинична. — У вас всё больше вопросов, Николай. Придётся потерпеть. И теперь вам предстоит сделать главный выбор.

— Учиться на посвящённого или нет?

— Всё верно. Вас никто не торопит с решением.

— Знаете, я уже решил, — признался Николай, и Саша крепко сжала его ладонь. — Если мы синергики, Саше нужна моя помощь. От меня будет мало толку, если не стану учиться, верно?

— Верно, — согласилась Саша. — Только поэтому?

— Нет, не только, — признал Николай, и улыбнулся. — Если уж я попал в сказку, пусть она продолжается.

Дома, едва дверь закрылась за ними, Саша вновь усадила Николая на стул, уселась ему на колени, уткнулась лицом в плечо и всхлипнула. Почти сразу же выпрямилась и улыбнулась.

— Со мной всё хорошо, — заверила она. — Мне нужна минутка, прийти в себя. Так всё неожиданно!

Она обняла его и Николай сидел, чувствуя, как успокаивается её сердце, как постепенно и к нему самому возвращается способность мыслить трезво. Мария Ильинична права, вопросов всё больше. Да и шут с ними — записать, и не греть пока голову.

— Мне нужно привести себя в порядок. — Саша спрыгнула на пол. — И переодеться. Помоги! — Она сняла с себя платье с зелёной полосой, аккуратно положила его на кровать, и повлекла Николая за собой, в душ. — Сейчас ты за мной ухаживаешь!

Минут через пятнадцать, когда они вернулись, Николай наблюдал, как Саша заплетает косы — две вместо одной. Смена статуса? Теперь ей положено две косы?

— Теперь две, — подтвердила Саша, посмотрев ему в глаза — в зеркале.

— Вдвое больше хлопот?

— Это приятные хлопоты! — Саша закончила с косами, посмотрела на себя в зеркало и осталась довольна. Николай наблюдал, как она одевается, и заметил, что под платье Саша надела тончайшую, полупрозрачную майку — длинную, чуть ниже бёдер.

— Не жарко в этом всём?

— Нет, наоборот. В ней и прохладнее, и кожа дышит. Смотри, здесь и для тебя одежда есть! — Саша подвела его за руку к шкафу. — Переоденься. Здесь должно быть на твой размер. Можешь оставить джинсы, но надень под них вот это, — указала Саша на предмет, похожий на термобельё. “Вот я сейчас запарюсь”, подумал Николай, переоблачаясь. Но вышло наоборот — стало не так жарко, как было в джинсах. И ощутимо приятнее.

— Тоже технологии будущего?

Саша кивнула с серьёзным видом.

— Я знаю, о чём ты хочешь спросить. Остальные люди на Земле тоже смогут пользоваться этим. Только чуть позже. Давай пока не будем спорить, ладно? — Саша взяла его за руки. — Я сама с мамой спорила часами, думала — поссоримся насмерть. Не сегодня. Не сейчас, хорошо?

— Не сейчас, — согласился Николай. — Я обещал бельчатам орехи, — припомнил он.

— Обещал, обещал! — подтвердили хором три голоса. Саша и Николай обернулись — на подоконнике сидели все три вигрида. Три бельчонка.

— Вот негодные! — возмутилась Саша. — Что, подглядывали?!

— Нет, не подглядывали! — возразил Шустрый.

— Ну, совсем немножко, мы не нарочно! — уточнил Ушастый.

— И мы никому не скажем! — заверил Болтун, и все трое прижали руки — передние лапы — ко рту. Саша не выдержала, рассмеялась.

— Только в следующий раз спрашивайте разрешения, прежде чем войти! — предупредила она.

— Мы спросим! — согласились бельчата хором.

— Ладно, идём к бабушке, она знает, где орехи! — решила Саша, и бельчата, как и прежде, забрались на плечи Николая.

— Вы так и будете теперь ездить на мне? — поинтересовался Николай, выходя следом за Сашей из дома.

— Иногда! — подтвердил Шустрый. — Это ведь весело!

— Мне туда нельзя сейчас, — предупредила Саша, когда они подошли к воротам главного дома. — Пока не пригласят. Пусть твои друзья подождут со мной! — Она протянула ладони, и бельчата ловко перебежали на её плечи. — Мы пойдём к озеру, — указала Саша, — догоняй!

Капитолина Устиновна указала на шкаф с припасами — и Николай набрал в кулёк стакан кедровых орехов. Многовато, конечно, но пусть лучше с запасом.

— Нет, помогать не нужно, — добавила Чернова-бабушка, заметив, что Николай остановился на пороге. — Тебе сейчас с Сашенькой нужно быть. А мы сами управимся, не беспокойся.

У озера оказалось немало крупных валунов — сидеть на них жестковато, но всё же удобно. Николай скормил неожиданным новым знакомым полстакана орехов, и бельчата, в конце концов, насытились.

— Мы пойдём в лес! — заявил Болтун. — У нас дела. Придём завтра утром, можно?

— Только вначале постучите, — попросила Саша. — И чтобы не подглядывали!

— Постучим! — пообещали бельчата и понеслись прочь — только хвосты мелькали в траве.

— Всё ещё поверить не могу, — помотал головой Николай, проводив их взглядом. — А кто твои вигриды? Или нельзя спрашивать?

— Можно, — улыбнулась Саша. — Сейчас увидишь. — Она опустила руку в траву, что-то прошептала, и подняла ладонь перед собой. На ней сидела крохотная мышь. Мышонок. Николай смотрел на зверька, и что-то пришло на ум.

— Знаменитый мышонок Пик? — предположил он. Точно, он — словно сошёл с иллюстрации в детской книжке.

Саша кивнула.

— Я в детстве много плакала, когда читала ту повесть, — пояснила она. — Даже писала сама другие истории, где он всегда отовсюду спасался, и оставался жив и здоров. И про его семью потом, когда он вырос. Наверное, поэтому он и пришёл ко мне.

— Он с тобой говорит?

— Да, но только я его понимаю. Да, конечно, иди, если нужно! — Саша опустила ладонь ближе к траве, и мышонок проворно сбежал с её ладони.

— Стой, а если его или бельчат поймает кто-нибудь? Например, Роза?

— Ничего с ними не будет, — покачала головой Саша. — Нет, они не бессмертны. И наверное, их могут съесть хищники. Здесь самая обычная природа, здесь всё по-настоящему. Но вигрид всегда вернётся к тебе, если позовёшь. Никто так и не понял, как это происходит. Я тоже вначале очень переживала за Пика, но он всегда возвращается. И помнит всё, о чём мы с ним говорили.

— О вигридах есть книжка в вашей библиотеке?

— Конечно! — покивала Саша. — Возьми её с собой, если хочешь.

Глубоко ночью Николай сидел в кабинете — Саша спала, день выдался насыщенный — а сам он проснулся, в половину четвёртого ночи, и уже не заснул. Посмотрел на счастливо улыбающуюся Сашу, и не стал будить её. В гостевом доме два этажа и восемь комнат, четыре из них — спальни. Предусмотрительно, на большую компанию — или крупную семью.

Та дверь, ведущая в пансионат — в гостиной. И в гостиную не захотелось возвращаться — может, это и суеверие, но не хотелось сидеть рядом с дверью “между мирами”. Не по себе становилось. Роза, вернувшаяся вечером домой, проводила взглядом человека, приоткрыв глаз, и вновь погрузилась в дрёму.

…Обед прошёл обычно — никаких особых торжеств. Но Саша теперь сидела во главе стола, по правую руку от неё посадили Николая, по левую — Марию Ильиничну. Никакого алкоголя, никаких тостов — мама Саши надела на голову дочери белый обруч — видимо, тоже в знак нового статуса — и это было всё. Блюда были ровно такие же, как и на предыдущем обеде.

…После обеда Николай нашёл в библиотеке книгу о вигридах, но решил отложить знакомство с ней, и так слишком много впечатлений с утра. Взамен направился в компьютерную комнату, где и провёл остаток времени до ужина в беседах с Олегом. Удивительно, но некоторые методики защиты информации и предупреждения несанкционированного доступа к данным оказались неизвестны Олегу — и Николай впервые ощутил, что от его знаний может быть польза. Подписал соглашение о нераспространении — и ему показали, кто именно производит то или иное “железо”, компьютерные комплектующие. Но названия фирм ничего не сказали: о них нет сведений в Интернете, что вполне логично. И единственный способ получать от них новости — быть их заказчиком.

Поговорили с Олегом чуть подробнее о безопасности — и Николай, с ходу, предложил ту схему мониторинга, которой пользовался в офисе “Крепости Плюс”. И вновь выяснилось, что схема вполне может быть полезной и здесь. Мы принимаем все мыслимые меры безопасности, пояснил Олег. Сами понимаете, что портал — не игрушка, само его существование должно оставаться тайной. У нас есть протоколы на все мыслимые варианты развития событий — но никакие меры предосторожности не могут быть лишними.

На этом месте их с Олегом вновь прервали — пора ужинать. После ужина все собрались в гостиной — держались мелкими компаниями, кто-то общался, кто-то читал, племянники Саши увлечённо играли с ней в настольные игры. Коллекция этих игр более чем внушительна, на полке в библиотеке стоит пяти сотен коробок. Основательно они запаслись — действительно, на все мыслимые случаи. Мы в состоянии жить здесь полностью автономно, пояснил Олег, и были случаи, когда сообщение через портал прерывалось на несколько месяцев. Справились.

Перед тем, как пойти спать, они с Сашей долго сидели на камне у того самого, “лягушачьего”, озера. Просто сидели, держась за руки, и молчали.

…Николай открыл книгу про вигридов, и погрузился в чтение.

Вигридов долгое время считали кари или их агентами — манифестациями, но впоследствии выяснили, что это не так. Вигриды никогда не были людьми или хотя бы приматами — обычно это были грызуны или насекомоядные, реже — копытные или хищники. Никогда не обладали никакими особыми способностями, кроме умения общаться с человеком. Иногда вигриды умели говорить с людьми на привычном людям языке, но чаще общались мысленно. Человек без вигрида вполне мог погибнуть вдали от дома — на Земле-6 дикая природа никогда не была особо безопасной. Человек в сопровождении вигрида становился неприкосновенным — животные его не трогали, пока человек не вторгался в святая святых. Попытаешься обидеть детёнышей, или отнять добычу у хищника — и никакой вигрид тебя не защитит.

Вигриды предупреждали о границах. О том, чего делать не следует. О том, чего не нужно трогать, куда нельзя ходить. Непонятно, откуда у них эти знания, кто выдвигал требования — пока человек подчинялся ограничениям, его в лесу не трогали. Вигриды всегда возрождались, если погибали по какой-либо причине, и помнили всё, о чём общались со своим человеком. А когда умирал человек — умирал и его вигрид.

Вигриды известны только на одной версии Земли — Земле-6. Никогда и нигде больше их не наблюдали. Есть неподтверждённые свидетельства того, что вигридов можно вызвать не только из любой локации на Земле-6, но и из любой локации, в которой есть устойчивый портал на Землю-6…

…Николай откинулся на спинку стула. Интересно. Портал, который в пансионате — он устойчивый или нет? Как представишь, что там, на привычной Земле, можно взаправду вызвать эту тройку говорящих белок. С ума сойти!

А если проверить? В примечаниях говорится, что вигрида можно вызвать, просто представив его, и позвав по имени. А вот имён-то и нет, только условные прозвища. Но Николай теперь не мог успокоиться — захотелось проверить. Ведь точно, как в сказке: позвал волшебное существо — и оно пришло!

Из дома есть и второй выход — и там не потребуется проходить через спальню — мало ли, только Сашу разбудить не хватало. Николай осторожно спустился по другой лестнице и вышел на задний двор. Тепло-то как! И ни одного комара, ничего такого! Ну просто курорт!

Если минуту назад Николай сгорал от предвкушения, то теперь, неожиданно, захотелось немножко повременить. Ясно, почему: а вдруг не выйдет? “Я точно верю в сказки”, подумал Николай. Нельзя ждать. Действуй!

— Шустрый? — позвал Николай, вначале не очень уверенно. Попробовал вспомнить, как выглядел самый мелкий бельчонок, попытался вспомнить его голос. — Шустрый, ты мне нужен прямо сейчас. Подойди, пожалуйста.

И понял, что сердце бьётся как ненормальное. Получится или нет? Придёт или не придёт? Время шло, мучительно медленно тянулись секунды, и вера в чудо вот-вот пойдёт трещинами…

— Зачем звал? — услышал Николай знакомый писклявый голос и чуть не завопил “Получилось!”. Оглянулся — бельчонок сидел в траве у порога. — Я спать ещё хочу! Или у тебя орехи есть?

— Орехи будут, — пообещал Николай. — Я хотел попросить — не приходите утром. Я не знаю, сколько Саша будет спать — пусть себе спит. Не нужно её будить! Приходите к полудню — будут вам орехи, как вчера. Договорились?

— Договорились! — радостно подтвердил Шустрый. — Я передам братьям, не беспокойся. Мы придём в полдень. Добрых снов!

И убежал — только его и видели.

— Получилось! — покачал головой Николай и понял, что сидит и глупо улыбается. — На самом деле получилось!

— Что получилось? — спросили за спиной. Николай оглянулся — Саша, в ночной рубашке. Он поднялся на крыльцо и взял её за руки.

— Что случилось? — улыбнулась Саша. — Проснулась — тебя нет. Кто-то разбудил?

— Не спалось, — уточнил Николай. — Книги читал. Вспомнил, что вигриды собирались прийти утром — позвал и попросил прийти в полдень, чтобы не будить тебя.

— Как это мило! — Саша привлекла его к себе. — Значит, утро всё моё? Тогда идём, пока утро не кончилось!

48. Знаки

Николай приподнялся на локте — поезд шёл ровно, почти не качало. Посмотрел на место напротив — туда, где спала Саша. Спит, крепко спит, не стоит её будить. Похоже, теперь просыпаться по ночам входит в привычку.

…Они провели неделю в Пяти Озёрах, а кажется теперь — полгода там прожили. Настолько много событий, так много новых знаний, потрясений и прочего. Через пару-другую часов предстоит вернуться в прежнюю, привычную некогда жизнь, но вот что за жизнь вернётся — вопрос.

— У Саши есть такая! — заметил Николай, когда зашёл как-то раз в кабинет Черновой-старшей. Говорил он о солнечной лампе. — Ну то есть была. Я так и не понял, где такие делают — понял только, что нигде ещё нет светодиодов с таким КПД.

— Кое-где есть, — возразила Мария Ильинична и взяла с полки две коробки — на каждой из которых изображена подобная лампа. — Это вам с Сашей. Её лампа вышла из строя — ещё раз спасибо, мы изучили подробности того инцидента, теперь понимаем немного больше, с чем столкнулись.

— Спасибо! — принял Николай подарок. — И где же такое продаётся? В инструкции не был указан адрес.

— Там, наклейка на упаковке, — указала Чернова-старшая, присаживаясь за стол и жестом предлагая Николаю сделать то же самое. Николай кивком поблагодарил, присел на стул напротив и посмотрел на наклейку на дне коробки. Хорошо, что уже сидел:

— значилось на наклейке. И ещё штрих-код.

— Аркхем? Тот самый Аркхем? — поинтересовался Николай, глядя в глаза Марии Ильиничны.

— О другом я не знаю, — согласилась та. — Сейчас там есть и более мощные модели. Мы отправили в их техническое сопровождение описание инцидента в амбаре — и уже получили благодарность. Там учтут подобные случаи, пообещали, что следующая модель станет безопаснее в обращении.

— После вигридов, и протея, и порталов… и всего прочего меня сложно удивить, — признал Николай. — Но вы сумели. То есть это реально существующий город??

— Я там бываю минимум раз в год, вместе с Родионом — мы участвуем в научных конференциях. В фойе научного центра есть магазин, с такими вот полезными предметами.

— То есть город, не знаю, как-то замаскирован от всего остального мира? И что, университет Мискатоник тоже существует?

— Вы удивитесь, у скольки людей есть вполне настоящие дипломы о полученном там образовании. Да, он тоже существует. Теперь это часть того самого научного центра.

— Дайте предположу — вся та физика и прочее, которая объясняет работу порталов и саму возможность Земли-6 и остальных — она же объясняет маскировку целого города?

Чернова-старшая покивала.

— Понимаю, насколько сложно это принять. Но как только вы пройдёте основной курс подготовки, и если захотите углубить свои познания в математике — вы ведь работаете в области криптографии, верно? — то вам прямая дорога в тот самый научный центр.

— Если бы у меня и были сомнения, стоит ли обучаться на посвящённого, — заметил Николай, — сейчас бы их точно не осталось. Простите, Саша не любит предложений в условном наклонении. Постараюсь следить за собой. Может, вы объясните, чем ей так не нравится условное наклонение?

— Оно нам всем не нравится, — уточнила Чернова-старшая. — Всё просто, Николай. Каждое употребление фразы в условном наклонении усиливает ту вероятностную ветвь, о которой вы говорили — и размывает ту, в которой вы сейчас пребываете. Простыми словами, вы обедняете вашу жизнь — удаляете из неё то, что полезно для вас — каждый раз, когда говорите в условном наклонении. Припомните, сколько раз мы использовали такую речь при вас?

— Здесь — ни разу, — постарался припомнить Николай. — Саша только раз такое при мне сказала — и то потом извинялась. Постойте, так это не аллегория? Про вероятностные ветви и всё такое?

— Нет, не аллегория. Всем этим занимается хронодинамика. Вы ведь хотели узнать, что такое Лимб? Готовы услышать?

Николай трижды подумал в тот момент, прежде чем дать утвердительный ответ.

Роза бесшумно запрыгнула на колени к Николаю. Уселась, лизнула пару раз правую переднюю лапу… и уставилась в лицо Николая.

— Думаю, — пояснил тот шёпотом — за окном темень ещё, пусть Саша спит. Мерно постукивают колёса. — Выходит, фазовых версий Земли много, и не в каждой есть одни и те же люди. Получается, я теперь в двух одновременно, но сейчас сосредоточен в этой. Чёрт, не могу до сих пор принять такое. Знаю про квантовую механику, но это ведь макрокосмос, мы же не элементарные частицы. Получается, ты, и Анна-Луиза, и — не знаю, сколько у вас с ней манифестаций — существуете в двух фазах сразу.

Глаза Розы позеленели, и она хлопнула человека лапой по ладони.

— Это означает “нет”, я понял, — кивнул Николай. — Что означает “да”?

Роза придвинулась и лизнула его в нос.

— Хорошо, — согласился Николай, стараясь не улыбаться. — То есть вы с ней не только в двух фазах. Можно как-то пересчитать количество этих фаз?

“Нет”.

— Вот как. Их бесконечное количество? Как вещественные числа, невозможно сосчитать?

“Нет”.

Николай быстро соображал.

— Ясно, бесконечное — но счётное.

“Да”.

— А число ваших с Анной-Луизой манифестаций конечное?

“Да”.

— Хорошо, не буду допытываться, сколько их. И вы одновременно во всех фазах, и все эти фазы могут одновременно, не знаю, синхронизироваться, сопрягаться.

Два раза “да”. Роза тихонько мяукнула.

— Погоди, медленно соображаю. Чтобы так вот общаться со мной, тебе приходится синхронизироваться с другими манифестациями?!

“Да”.

— И у тебя мало времени на это? Ты торопишься?

Два раза “да”.

— Ясно — спасибо, что пояснила. Постой, ты и в предыдущих случаях торопилась — есть ограничение по времени, не знаю, в сутки, в час, всё такое?

“Да”. И глаза Розы стали янтарными. Всё понятно. Связь между манифестациями прекращена.

Стоп, а что означает изменение цвета глаз Саши? Из серого в зелёный? Она сама об этом знает, если что?

— У вас тут прямо научный семинар, — услышал Николай. Оглянулся — улыбающаяся Саша сидит и смотрит на них с Розой. Кошка тут же перепрыгнула на колени к хозяйке и принялась громко мурлыкать.

— Роза пояснила мне немного про то, как они взаимодействуют с Анной-Луизой и другими воплощениями.

— У неё всегда немного времени на это, — согласилась Саша. — Почему-то кари не всем объясняют, что за ограничение. Я поняла, на такое уходит много сил, энергии, чего-то такого. Но она и сама по себе умеет очень много, — посмотрела Саша на Розу, погладив ту по голове. — Нет, не переживай, ты не разбудил меня. Я дремала уже, не спала. Но вы так громко думали, что решила вставать. — Саша потянулась. — Не люблю долгие поездки — хочется размяться с удобствами, а негде.

— Теперь ждать, пока не приедем? Не в коридоре ведь упражняться.

— Зачем ждать? Есть статические упражнения. Вот, смотри и повторяй.

— У нас ещё почти две недели, — напомнила Саша, когда они вернулись к ней домой. Больше всех радовалась возвращению Роза. — Мне нужно будет ударно поработать там, у Антипова — нужна практика. А твоей голове нужен отдых. Давай, проверь.

— Что, прости?!

Саша, улыбаясь, взяла его за руки и заглянула в глаза. И Николай вновь увидел, как её глаза из серых становятся зелёными.

“Проверь, что в офисе всё в порядке, иначе не успокоишься”.

Это не было голосом Саши. Это было ощущение, как если бы Саша сказала это, а Николай услышал. Вот только Саша ничего не говорила — только смотрела, улыбаясь.

— Раньше ты только слышала мои мысли, — заметил Николай. — А теперь я тебя слышу. С ума сойти. И на каком расстоянии это действует?

— На небольшом. Ну, как обычная речь. Некоторые магистры умеют так общаться с другой стороны планеты, но таких одарённых очень мало. Всё, проверь и успокойся, тебе ведь это нужно!

Саша уже не улыбалась — серьёзна как никогда. Она права. Пусть он и в отпуске, обязанности есть обязанности. Уже через десять минут Николай вошёл, опросил все мониторы, заверил Евгения и Евгению, что всё штатно и это просто рядовая проверка.

— Тебе это нужно, — обняла его за плечи стоящая за спиной Саша, и поцеловала в макушку. — Не спорь. Ты спрашивал, помогаем ли мы Земле. Ты тоже помогаешь. Вот таким образом.

— Похоже, начинаю понимать, — запрокинул голову Николай, чтобы посмотреть в её глаза. Саша покивала.

— Твоей голове нужен отдых. Сейчас наведу порядок — и поедем к тебе, ладно? Я не все мультики посмотрела!

Ну ещё бы. Там мультиков на пару месяцев непрерывного просмотра.

— А Роза… — Николай повернул голову и посмотрел на зеркало. — Всё, дошло. Скучать одна не будет.

Делу время — потехе час.

“В этом мы с ней похожи”, подумал Николай, принимаясь за уборку в своей квартире. Уборки не очень много — здесь ведь никто не жил, пока их не было. Но уже привычка: вначале смотреть, всё ли штатно; приводить в порядок то, что хотя бы немного не так; смотреть, что в планах — в расписании календаря — из обязательных действий.

Может, потому что вначале привык так же и на работе: если не следить за мониторами, не обращать внимания на кажущиеся мелочи — в один не самый прекрасный день придётся всё воскрешать, чинить и восстанавливать. Профилактика прежде всего — и бдительность. Чисто не там, где убирают — там, где не мусорят.

И снова получается, что всё начинается в голове. Если считать чистое время — наверное, часов двенадцать в общей сложности прошло в беседах с Черновой-старшей. Чаще — с ней одной, реже — с ней и Сашей вместе.

— То есть это не магия, или как это ещё называть? — поинтересовался Николай, когда Чернова-старшая, а следом и Саша продемонстрировали простейшие приёмы Искусства: они вызывали из леса мелкую живность — животных, птиц — и отпускали затем. Не забывая всякий раз извиниться, что потревожили.

— Для необразованных профанов — магия, — покивала Мария Ильинична. — Для людей образованных — только наука. Мы не всё ещё понимаем в Искусстве, ещё меньше — в Ремесле. Но научный подход действует и здесь. В основах нет ничего сверхъестественного. Вы читали о ритмах мозга?

— Альфа, тэта, всё такое? Читал.

— Всё верно. Мозг часто сравнивают с компьютером. Если считать, что это — аналоговый компьютер, не цифровой — сравнение отчасти верное. Наши органы чувств поставляют информацию ограниченным количеством сигналов, и эти наборы сигналов рассматриваются как знаковые системы. Сразу спрашивайте, если что-то непонятно, — предупредила Мария Ильинична. — Вы читали работы по структурной лингвистике? Фердинанд де Соссюр, Владимир Успенский? Может, читали труд Юрия Апресяна, он весьма доступно рассказывал?

— Практически ничего из этого, — помотал головой Николай.

— Саша, добавь ему в список, — указала Чернова-старшая, и Саша кивнула: сделаю. — Обязательно ознакомьтесь, это тоже в большой части математика. Тогда на пальцах. Зрение, обоняние, осязание и остальное — эти виды ощущений передаются ограниченным набором сигналов. Мозг их интерпретирует, при этом часть сигналов безусловно фильтруется, отбрасывается, ещё на входе. Наше обучение позволяет не только управлять тем, что фильтруется, но и влиять на другие живые объекты. Например, убрать восприятие красного цвета… — Вокруг всё стало сине-зелёным; Николай ошарашенно посмотрел на свои руки, на окружающие предметы. — …зелёного… — Всё стало синим. — …или цветовое восприятие вообще. — Всё стало чёрно-белым. Николай поморгал и потряс головой. Чернова-старшая вроде бы ничего не делала, только говорила. Момент — и цветовое восприятие вернулось в норму.

— Впечатляет, — согласился Николай.

— Это простейшее воздействие. В основе всего физика, биохимия и физиология. Резонанс, фильтрация, избирательное усиление тех или иных сигналов, изменение чувствительности рецепторов. Потребуются годы тренировок — неприятных и сложных, врать не стану — но вы не только научитесь замечать малейшие нарушения в работе своего организма — но и влиять на других.

— Замечать нарушения — и принимать меры?

— Всё верно. Не всё можно исправить Искусством — но вы научитесь понимать, что нужно организму, чтобы вернуться в строй. Всё, что вы только что видели, не требует дара. Это основы, доступные каждому. Буквально — каждому.

— Но потребуются те самые годы тренировок.

— И распорядок дня. Распорядок жизни в целом. Его несложно соблюдать. Верно, Саша? — Саша кивнула матери.

— Что-то напоминает, — почесал затылок Николай. — “Правильное воззрение, правильное намерение”… Восьмеричный Путь? Как в буддизме?

— Вы полны сюрпризов, Николай, — улыбнулась Чернова-старшая. — Всё верно. Но для вас это пока что — только слова. Саша поможет вам сделать их частью жизни. Мы все поможем, покажем путь. Но идти этим путём придётся своими силами.

Они как раз смотрели “Матрицу”, с диска, когда Николай вспоминал тот самый разговор.

— “Знать путь, и пройти его — не одно и то же”, — повторил Николай слова персонажа фильма. Саша сидела рядом, забравшись с ногами на диван — прижималась щекой к его плечу. Роза блаженствовала — лежала на коленях обоих людей сразу.

— Всё верно, — согласилась Саша. — Помнишь то, о чём мама предупреждала?

— В процессе обучения будут странности восприятия. Галлюцинации?

— Не всегда. Но ты будешь замечать то, чего раньше не видел. То есть ты видишь всё тот же мир, но некоторые взаимосвязи станут бросаться в глаза. Очень странным образом. Рассказывай мне обо всём странном, хорошо?

— Договорились. Начнём прямо сейчас? — предложил Николай, и, выключив воспроизведение — всё равно уже шли титры — рассказал об изменении цвета глаз Саши.

— Очень странно! — удивилась Саша. — Раз или два мне говорили, что глаза у меня зелёные, но я тогда носила зелёную одежду. Серые глаза всегда отражают цвет одежды. Слушай, можно ведь видео записать! Ну, моё лицо. Ты говоришь, когда я пользуюсь Искусством, меняется цвет?

— Похоже на то.

— Проведём эксперимент? Роза, я потом тебя снова на колени посажу! Есть фотоаппарат и тренога?

Нашлось и то, и другое. Три минуты спустя начали съёмку. Саша взяла Николая за плечи и, что-то беззвучно шепча, пристально посмотрела в глаза. И Николай отчётливо увидел изменение цвета. Уши заложило на долю секунды, и всё прошло.

— Что случилось? — полюбопытствовала Саша. — Это была диагностика. Ну, на что стоит обратить внимание, в смысле здоровья. Что ты почувствовал?

— Уши заложило, ненадолго, — ответил Николай, снимая камеру с треноги. — Это что-то значит?

— У тебя дома слишком сухо, — пояснила Саша. — Слизистая органов дыхания. Так это проявляется. Нужно поставить увлажнение, я займусь. Ты видел изменение цвета?

Николай кивнул и, переписав видеофайл на компьютер, пригласил Сашу присесть рядом. И наблюдал, не без удовольствия, как расширяются глаза Саши, когда на ролике — они оба заметили — цвет её глаз явственно поменялся. Ненадолго, но поменялся.

— Обалдеть… — прошептала восхищённая Саша. — Ты когда это впервые заметил?

— Прямо перед тем, как пили шампанское под Новый год. Может, и раньше было, не помню.

— Я спрошу у мамы, я о таком не слышала! — Саша явно очень довольна. — Ты замечал, что у Розы тоже меняется цвет глаз?

Роза, всё это время сидевшая рядом на столе, мяукнула и потрогала Сашу лапой за нос.

— Ей не нравится “тоже”, — пояснила Саша. — Ладно, вредная! У меня тоже меняется цвет глаз, ясно?

Вот теперь Роза выгнула спинку, задрала хвост трубой и прошлась между клавиатурой и людьми. Громко мурлыча.

— Кота здесь нет, а нас соблазнять бесполезно, — отмахнулась Саша. — Да-да, ты замечательная кошка, и под хвостом у тебя всё великолепно. Так ты замечал, Коля?

— Да, замечал, — признал Николай и рассказал о своём “разговоре” с кошкой там, в купе поезда. Саша покивала.

— Да-да, когда она подключается, всегда меняется цвет глаз. Это индикатор, для нас с тобой. Другие люди это не заметят.

— Интересная мера безопасности, — признал Николай, и Саша рассмеялась.

— Ты неисправим! Кругом безопасность! Всё, идём, прогуляемся, — протянула она ему руки.

— Тебе нужно бывать среди людей, верно?

— Тебе тоже. Идём, идём, времени на всё хватит!

Они вновь зашли в супермаркет — кое-что Саша взяла с собой, из запасов в своём холодильнике, но захотелось овощей и фруктов. И вновь Николай видел способности Саши в действии: и людей, которые веселели и переставали грызться в её присутствии; и кассиров, с лиц которых словно ветром сдувало кислое, мрачное выражение. Ребёнок, весело бегавший по торговому залу, прибежал в слезах к матери — потерял игрушку. Саша ничего не сделала — просто поманила мальчика к себе и указала на торговую стойку. Игрушка лежала под ней. Видно было, что мать готова была прикрикнуть на сына — взамен улыбнулась, поблагодарила Сашу и, вместе с довольным чадом, прошла в сторону кассы.

Николай только головой покачал, улыбаясь. Он протянул руку, чтобы взять из шкафа пакет с мясом — Саша оставила инструкции, что брать — как отпрянул, ощущая, что кровь стынет в жилах.

Другая рука легла на дверцу шкафа. Вроде бы человеческая, но по ней словно бежал мелкий бисер слов, начертанных не то карандашом, не то тушью — так это выглядело. Буквы были неразборчивыми, не читались, ни во что не складывались.

— Позвольте, уважаемый, — прохрипели над ухом Николая, и он, отступив, посмотрел в лицо обладателю руки.

Ровно то же — полоска букв текла по лицу серым ручейком, то взбираясь на лоб, то стекая по щекам, вновь выныривая, и вновь убегая под одежду. Человеку на вид лет пятьдесят, лицо обветренное, нездоровое, отчётливый запах перегара. Видно было, что сейчас спросит что-нибудь вроде “чего уставился?” — Николай, не без труда, отвернулся. Когда шкаф закрыли, не сразу решился прикоснуться к той же ручке сам.

…Этот самый человек стоял сразу за ними в кассу, и никаких странностей в его облике уже не было. Саша внимательно выслушала рассказ Николая, когда они отошли от супермаркета, и покивала.

— У него что-то очень не в порядке с органами выделения. Почки, печень. Я посоветовала ему, не словами, обратиться к врачу. Я сама такое не вылечу. Очень, очень странно… Видимо, начались те самое странности восприятия. Но это и хорошая новость.

— В чём она хорошая?

— У нас у обоих получается. У тебя — учиться, у меня — учить. Ну что, домой? Сегодня готовим вместе! Ты — второе, я — десерт! Чур, ты первый!

— Идёт, — улыбнулся Николай и, поправив рюкзак, мельком глянул на витрину.

И вновь ноги примёрзли ненадолго к опоре, а по спине пробежали мурашки. Поодаль, в отражении, стоял высокий сутулящийся человек — отчего-то в осеннем пальто, и это при минус двадцати! Стоял, ёжась, и смотрел в сторону витрины.

Глаза его казались дырами — два овальных провала в никуда — и оттуда, Николай отчётливо заметил, стекали, испаряясь по дороге, тончайшие струйки тьмы.

49. Тёмный мир

Николай помотал головой, посмотрел вновь на витрину — нет странного человека в пальто, и по эту сторону витрины такого нет. И не было — не так уж людно вокруг.

— Что такое? — встревожилась Саша, и Николай, отойдя на всякий случай от витрины, рассказал.

— Я попрошу сейчас проверить! — пообещала Саша. — Сложи пока всё в машину, ладно?

Саша бегом вернулась к витрине, и сделала вид, что читает что-то на своём телефоне. Показалось Николаю, что мелькнула другая тень там, в витрине, или нет? В любом случае на таком расстоянии не разобрать.

Саша вернулась через пару минут. Молча указала — едем? Николай уселся, пристегнулся, завёл двигатель и посмотрел на Сашу вопросительно.

— Я передала послание Шанни, — пояснила Саша. — Это фантом. Тень-паразит. Они чувствуют необученных — тех, кто начал что-то понимать, но ещё не владеет Искусством. И пытаются питаться ими, когда получается. Плохо, что тебя почуяли так быстро. И хорошо, на самом деле.

— Чего же тут хорошего? — удивился Николай.

— Ты быстро учишься, — объяснила Саша. — Быстрее, чем ожидала мама. Синергия и здесь работает. Меня начали обучать с шести лет, а основной курс я закончила в четырнадцать. Никому не пожелаю такие девять лет! А для взрослого человека это ещё труднее.

Николай покачал головой, улыбаясь.

— Мы справимся! — заверила Саша. — Всё, поехали, мультики ждут! — улыбнулась она.

Николай мягко нажал педаль газа, и автомобиль тронулся. Занятно, подумалось ему. Всегда считал — не очень всерьёз, конечно — что автомобиль ведёт себя как живое существо. Что понимает речь, что с ним можно договориться. Что у него свой характер, и это следует учитывать. А вот теперь, после всех открытий, с Нового года, уже и не уверен, насколько это фантазии. Может, и впрямь у всего мало-мальски сложного есть, пусть условное, но самосознание? Как у того же протея.

Николай глянул в зеркало заднего вида — в который уже раз, чтобы понять, безопасно ли обгонять машину впереди — и увидел, что на заднем сиденье сидит тот самый человек в пальто, с чёрными провалами вместо глаз.

Сердце словно ледяной иглой пронзило. От автокатастрофы спасло то, что Николай прикрыл глаза, изо всех сил сопротивляясь панике, и плавно нажал на тормоз. Повезло, что тащились с небольшой скоростью, километров двадцать от силы. Позади просигналили — но не совсем уж злобно. Николай огляделся, тяжело дыша. Совсем немного не доехали до парковочного “кармана”.

В следующий момент Саша плеснула из пузырька в зеркало заднего вида. От зеркала явственно пошёл дым, и Николай, боковым зрением, заметил, что на заднем сиденье — в отражении — никого уже нет. Николай глянул в левое боковое зеркало, и вновь сердце пронзила игла. Николай зажмурился, на ощупь опустил левое стекло — и плеснул в сторону зеркала из пузырька. То же самое — пошёл дым, и отражение фантома исчезло. Когда это Николай успел достать пузырёк с живой водой?!

Саша уже выбралась из машины. Она плеснула в правое боковое зеркало, затем повторила это же действие со всеми стёклами, начиная с лобового. Замерла у водительской дверцы, вглядываясь в левое боковое зеркало.

— Дай, — велела Саша, протягивая руку к тому пузырьку, что держал Николай. Глотнула сама и поднесла к его губам.

— Только один глоток, — предупредила она. — Небольшой. Просто посиди, сейчас всё пройдёт. — Саша вернулась на пассажирское сиденье и, протянув руку, закрыла все дверцы на замок, и подняла все стёкла.

— Сейчас в машине безопасно, — пояснила она, прижав ладонь ко лбу Николая. — Они не успели навредить тебе, но машину пока лучше не вести.

— Хотя бы до стоянки, — указал Николай. — Если медленно — справлюсь.

— Но только очень медленно, — попросила Саша. Николай повиновался, ощущая, как дрожат руки и колотится сердце в груди. Ещё через три минуты они стояли на общественной парковке у небольшого магазина, и Николай вновь выключил двигатель и откинулся на спинку.

— Посиди минутку, всё должно пройти, — попросила Саша. — Ты не мог принести фантома с собой. Значит, нам его подсадили.

— Это как?!

— Кто-то успел посмотреть в зеркала, пока мы ехали. И вряд ли он оставит тебя в покое. Нам нужно уйти, как только сможем — и избегать людных мест. Я позвала на помощь — нас прикроют. Твой дом ближе — идём к тебе.

— Тогда туда, через парк, — указал Николай. — Там настоящий лес, там мало кто ходит. Всё, вроде нормально себя чувствую.

Саша прижала ладонь к его лбу.

— Да, всё прошло, — согласилась она. — Сможешь нести рюкзак, или мне понести?

— Смогу, — подтвердил Николай, и уже через пару минут они шли в сторону парка, оставив позади людные тротуары и шум оживлённого шоссе.

— У тебя ещё есть живая вода? — поинтересовалась Саша, показывая полный пузырёк. Николай кивнул, доставая из кармана сумки второй — и последний. — Держи наготове. Лампа? — Николай снова кивнул. — Тоже держи наготове. Нужно избегать любых отражений. Я читала, что у каждого посвящённого бывает в жизни несколько таких тёмных дней, когда он ещё не готов дать отпор, но его уже все пытаются съесть.

— Наводит на мысли, — оглянулся Николай. Никто не преследует. Сверху каркнуло — пролетела ворона, недовольно косясь на людей. — Словно посвящённый — не знаю, микроб какой-нибудь в крови? Инородное тело.

— Точно-точно. Мама приводила другой пример. Морские черепахи закапывают яйца в песок, и с этого момента не заботятся о потомстве. Когда черепашата рождаются, им нужно суметь вылупиться, выкопаться, добраться до воды и там научиться прятаться. А вокруг собираются все мыслимые хищники и пытаются съесть их.

“Я черепашонок”, подумал Николай, снова оглядываясь. Уже сгущаются сумерки, а им чуть не полкилометра идти по безлюдному парку. Здесь тихо и спокойно, и уж точно нет отражений. “Я черепашонок, но я умею кусаться и плевать ядом…”

Они почувствовали — потом вспоминали, что именно, но не сумели сформулировать. Почуяли шестым чувством. Не сговариваясь, включили свои солнечные лампы, и направили их слепящие полосы вверх — оттуда, сворачиваясь смерчем, тугой крутящейся воронкой, на людей падали чёрные тени. Бесшумные и стремительные. Они воспламенялись и сгорали, едва свет касался их — несколько взмахов лампами, и смерч иссяк, распался, сгорел дотла. Николай успел сбросить рюкзак со спины и откинуть в сторону; они с Сашей встали спиной к спине и, не сговариваясь, обмахивали пространство вокруг светом. Прошла ещё пара очень страшных минут — и, вроде бы, стало чисто. И где же эта помощь?!

— Кто-то рядом, — предупредила Саша, обмахивая пространство вокруг светом. Чем плохи эти лампы в сумерках — абсолютно ничего не видно за пределами сияющей полосы света. — Вон там! Не смотри в лицо!

Человек, или что это было, двигался стремительно — только что был в сотне шагов, и вот уже практически вплотную. Он закрыл лицо рукой, защищая глаза от солнечных ламп, а в другой его руке…

Что-то отразило свет лампы Николаю в лицо, и он успел заметить неровные очертания и причудливой формы кроваво-красный контур внутри. Осколок?! Вероятно — когда по нему вновь провели лучом лампы, от осколка пошёл дым, и Николай явственно услышал вопль — человек это или нет, но сейчас он испытывает боль.

Человек выронил осколок, с шипением погрузившийся в снег, отшатнулся, открыв лицо, и Саша плеснула туда живой водой. Николай уже слышал такой крик раньше — человек упал навзничь и корчился, тщетно пытаясь укрыться от жгучего света. От него и его одежды пошёл дым.

Саша, не отводя взгляда от существа, ощупью нашла ладонь Николая, и крепко схватила.

— Прикрывай нас, не отпускай мою руку! — велела она, и шагнула вперёд, не отводя луча света от поверженного противника. — Откуда ты? — спросила она у корчащегося, воющего неприятеля. — Как нашёл нас? Говори!

Может, существо и говорило что-то, однако Николай слышал только шипение и вой. Николай оглядывался, обмахивая пространство вокруг и сверху своей лампой — никого. Но Саша не станет просить просто так.

— Говори! — потребовала Саша, и ладонь её стала обжигающе горячей. — Скажи мне!

Вот теперь в звуках послышалось что-то осмысленное, пусть и не на привычном языке. А затем… затем прекратился вой, умолкло шипение, и послышался совсем другой звук — плач. Женский плач. В снегу, прикрывая лицо ладонями, лежала молодая, судя по голосу, женщина.

— Нет, прошу, не надо, мне больно! — услышали Саша и Николай. Саша пригасила свою лампу, Николай сделал то же самое. И вот теперь он увидел, что вокруг них стоят люди. Стоят и, как и Саша с Николаем, освещают пространство вокруг яркими фонарями. “Кавалерия”, подумал Николай и усмехнулся. “Как всегда, когда уже всё позади”.

— Ей помогут, — пояснила Саша, выключая свою лампу и отпуская ладонь Николая. — Она ведь что-то уронила?

— Осколок вон там, — указал Николай, и один из вновь прибывших, мужчина лет сорока, кивнул и поманил к себе кого-то из спутников. — Я старался не смотреть в отражение.

— Всё чисто, — подтвердила одна из женщин, проведя вокруг головы Саши, а потом Николая рамкой прибора, похожего на металлоискатель. — Вас сопроводят. Благодарю за содействие, госпожа Чернова, господин Третьяков. Вам нужна помощь?

— Нет, мы сами, — заверила Саша. — Мы идём в ближайшее убежище, — пояснила она и указала в сторону дома Николая — его уже было видно даже в сумерках.

Удивительно, но вся поклажа в рюкзаке пережила приключение. Даже коробки с куриными яйцами.

Едва только Саша и Николай вошли к нему домой, как обеспокоенная Роза бросилась навстречу — заглядывала в лица, встревоженно мяукала. Саша взяла кошку на руки и первым делом направилась в спальню — точнее, к платяному шкафу. Николай шёл следом. Разумеется, по ту сторону оказалась не менее встревоженная Анна-Луиза, и следующие полчаса шёл “разбор полётов” — выясняли, что это было и почему.

— Осталось два фрагмента, — пояснила Анна-Луиза, показав очередное состояние картинки. — Если только фрагменты не разломили повторно. И мы не можем отыскать оставшиеся фрагменты.

— Получается, они в безлюдных местах, — предположил Николай. — Там, где их не может увидеть ни одна форма жизни. Насколько развитой должна быть эта форма?

— Что угодно, что умеет видеть, — уточнила Анна-Луиза, — и двигаться. Насекомые тоже годятся.

Саша и Николай переглянулись.

— Очень странно, — заключила Саша. — Как только эта женщина — ну то есть тень, которая ей управляла — подошла ко мне, она первым делом сказала мне какую-то бессмыслицу. Набор звуков. Я даже повторить не могу.

— Я могу, — добавила Анна-Луиза, — но это и в самом деле бессмыслица.

— Повтори, — попросила Саша, — вдруг Коля что-нибудь поймёт.

Нет, не помогло — набор звуков, некоторых из которых попросту нет в русском языке. Как Николай ни вслушивался, ничего не пришло на ум.

— Я заставила тень сказать, откуда она, — рассуждала Саша вслух. — И там всё уже вычистили. Получается, они зачем-то выдали своё гнездо, зачем-то напали — хотя знали, что мы сумеем отбиться. Ну, их хозяева знали.

— И кто ими управлял? Кто хозяева?

— Вот с этим неясно, — вздохнула Саша. — Их очень редко удаётся вычислить. И зачем было отдавать такое большое гнездо? Чтобы выйти ко мне и произнести набор звуков?

— Может, они перепутали? — предположил Николай. — Ну, это было послание кому-то другому. Или, не знаю, нужен ещё какой-то ключ, чтобы разобраться. Если это шифровка.

— Эти версии мы тоже рассматриваем, — согласилась Анна-Луиза. — Николай, вам с Сашей лучше побыть дома следующие сутки. После контакта с тенью человек некоторое время помечен, привлекает внимание других теней. В твою квартиру они не проникнут, мы с Сашей приняли меры, но снаружи вы оба видны. Особенно по ночам.

— Она права, — согласилась Саша. — Отсидимся. Один день ничего не изменит. Спасибо, Шанни!

Анна-Луиза улыбнулась, помахала рукой, и на этом сеанс связи закончился.

— До Нового года на меня ни разу не нападали, — заметила Саша, отпуская успокоившуюся Розу. — А сейчас как с цепи сорвались. И новый осколок зеркала. Там тоже отражается какой-то знак, и тоже неясно, что он значит.

— И получается, что мы с тобой видим эти знаки первыми? — предположил Николай. Саша кивнула.

— И неясно пока, сколько же времени лежали те осколки, на чердаке. Нас с тобой уже несколько раз обследовали — и ничего. Выходит, эти знаки не опасны. И ничего не означают, никому пока не встречались. Всё, я устала от загадок. Хватит на сегодня приключений! Пошли готовить ужин?

— Мне точно нравится время после полуночи, — заметил Николай, когда настенные часы подтвердили — полночь пришла.

Саша улыбнулась и нашла его ладонь под одеялом, крепко сжала.

— Мне тоже. Завтра, то есть сегодня, сидим дома. Если что нужно, вызову курьера.

— Никогда не боишься открывать дверь посторонним?

— Мы обе чуем опасность — и я, и Роза. А когда ты рядом, я чую гораздо сильнее. Нет, не боюсь. У посвящённых больше врагов, чем у остальных людей, но мы не сидим и не дрожим по норам.

— Это я заметил, — согласился Николай. — Думаю, посвящённые редко умирают в постели, от старости. Слушай, а почему просто не уничтожить всех теней, если они такие опасные?

— Их нельзя полностью уничтожить, — возразила Саша. — Помнишь, что мама рассказывала?

После того, как Чернова-старшая рассказала, что такое Лимб — и даже указала названия нескольких книг в их библиотеке на эту тему — Николаю в очередной раз захотелось проснуться.

Получалось, что в картине мира, принятой у посвящённых, всё вероятностное. И настоящее, и прошлое, и будущее. И те области, в которых больше не присутствуют наблюдатели — живые существа — постепенно рассеиваются, их вероятностный вес — мера того, насколько они реальны — постепенно уменьшается. И Лимб — обобщённое название для всего такого “вероятностного мусора”.

— То, что мы называем живыми тенями — специфические для Лимба сущности. По сути, они питаются рассеивающимися вероятностными ветвями. Мы с вами живём в так называемой Вселенной Планка-Банаха, — пояснила Чернова-старшая. — Здесь возможно существование привычной нам материи, здесь работают привычные нам законы физики. Живые тени способны существовать и в нашей Вселенной, и в смежных — там, где материи не существует.

— Не так быстро, — помотал головой Николай. — То есть что — они мусорщики? Поедают, не знаю, мёртвые участки реальности?

— Можно и так сказать. Превращают их в энергию, ей и питаются. Мы можем не любить те формы жизни, которые питаются мёртвыми организмами, но всё живое выполняет своё предназначение. Живые тени можно назвать падальщиками реальности, без них область Лимба росла бы неограниченно. В Лимбе они на своём месте, это их дом и столовая — одновременно.

— А у нас они долго не живут, — заключил Николай. Чернова-старшая покивала.

— Они не переносят интенсивного электромагнитного излучения. Всем есть место в этом мире. И протеям, и живым теням. Мало кому понравится плесень в доме — но там, где ей место, и она приносит пользу. Живым теням не место в нашем мире, но они всегда будут просачиваться, такова их природа.

— Полностью уничтожить их нельзя, но можно понять, откуда они просачиваются, — подумал Николай вслух. — И следить за такими местами.

Саша покивала.

…Чернова-старшая сослалась на научную работу — одну из тех, что не найти в доступном всем Интернете — и по ней выходило, что есть способ оценить, сколько возможно областей перехода между фазами реальности в том или ином участке пространства. Выходило, что чем массивнее небесное тело, тем меньше на нём таких областей, но тем крупнее они по размерам. Если на пальцах.

На Земле таких областей, по той самой теореме, не менее тридцати шести. В доступных человеку районах найдено пятнадцать, из них пригодны для использования девять, и одна из них — тот самый портал на Землю-6 в пансионате “Пять озёр”. По сути, здание пансионата построено вокруг портала, и приняты все мыслимые меры предосторожности, чтобы ни туда, ни оттуда не получилось проникнуть случайно.

— Наши пра-пра-пра-пра-прабабушка, по материнской линии, и её муж открыли портал, — пояснила Саша. — И построили там дом, по ту сторону. Тот самый главный дом. И построили дом по эту сторону, чтобы не шастали посторонние. Поэтому мы считаем Пять Озёр своим домом. Но мы всегда рады всем гостям с добрыми намерениями.

— А остальные восемь областей?

— Две в Северной Америке, три в южной, одна на необитаемом острове в Тихом Океане, одна под замком Сен-Блан, и ещё одна есть где-то в Австралии, — перечислила Саша. — Остальные кто в жерле вулкана, кто глубоко под водой, всё такое. Ещё одна в Антарктиде, и туда просто так не попасть. Есть дружественная организация, они часто бывают в антарктической области, она на особом счету. И оттуда приходит очень много живых теней. Пытаются прийти, их всех рассеивают на выходе. Или ловят, для изучения.

Николай поёжился. Может, именно поэтому кари спасли именно Анну-Луизу, формальную будущую владелицу замка?

— Она и её дети отыскали и первыми изучили портал под замком, — подтвердила Саша. — Там теперь большая база, научный комплекс. Глубоко под землёй.

— Дети?! А, ну да, конечно. Они теперь тоже кари, как и Анна-Луиза?

Саша уселась. Уселся и Николай, продолжая держать Сашу за руку.

— Она не кари, Коля. Не всё время. Невозможно указать на кого-то и сказать — “вот это кари”. Это… не могу слово подобрать…

— Состояние души?

Саша улыбнулась.

— Ну почти. Ты же изучал квантовую механику. Волновая функция. Каждая манифестация может быть кари в какой-то момент. Единым сознанием, волей, именем. Но всё остальное время Шанни — человек. Может, не такой, как мы с тобой, но человек, личность. У неё своя собственная жизнь, у неё есть дети, она их очень любит.

— Трансчеловек, — уточнил Николай. — Человек с особыми способностями. Её дети такие же, верно?

— Старшая дочь и сын — да. Младшая дочь отказалась от этого пути, она умерла пятьсот с чем-то лет назад.

— Не думал, что от такого можно отказаться.

— Шанни расскажет, если попросишь. Она очень переживала — но уважала выбор своей дочери, не стала идти против её воли. Печальная история, — вздохнула Саша. — У Шанни три облика. Один — детский, её любимый. Второй — тот, когда у неё родилась первая дочь. И третий, когда она впервые стала бабушкой. Я видела только первые два.

— И она всегда живёт там, за зеркалом?

— Нет, конечно. Это просто транспорт и средство связи. Она живёт в родовом замке, вместе с детьми и их семьями. Под другим именем, конечно.

— И сколько всего таких транслюдей?

Саша пожала плечами и улеглась вновь.

— Не знаю. Не очень много. Посвящённых, мама говорила, не более двухсот тысяч на всю Землю. Обученных, с даром. Сколько необученных, чей дар не увидели, никто не знает — есть разные оценки. Всего есть сорок одна организация, ну, сообщество, таких как мы, в которых работают только посвящённые. Мы все сотрудничаем.

— И как называется наша с тобой? Я пока даже намёка не слышал.

— Для непосвящённых — Ковен.

— Сборище ведьм?

Саша покивала.

— Сам понимаешь. Почти все посвящённые работают с животными и людьми, умеют ими всеми управлять. Кем ещё могли назвать их непосвящённые?

— Понятно. А внутреннее название?

— Круг. То отделение, которое работает в странах Европы и в России, обычно называют Приютом.

— А ты, значит, теперь настоящая ведьма?

Саша рассмеялась.

— Да ну тебя! Я абитуриент. Когда меня официально определят к учителю — нас с тобой вместе — будем студентами. Потом — аспирантами, когда пройдём специализацию.

— Прямо как в ВУЗах!

— Почти. Высшая ступень — магистры. Ими становятся немногие. Ну всё, я уже спать хочу.

— Но ты сказала тогда, что твоя мама — ведьма. Почему?

Саша улыбнулась и закрыла глаза.

— Вот теперь не знаю. Наверное, должна была сказать именно так.

Николай открыл глаза. Половина пятого утра. Ненормально — вставать настолько рано, но такое ощущение бодрости!

Саша спит — улыбаясь во сне. Не будем трогать, пусть спит. Лёгкий топот у дивана — это Роза. Появилась, уселась, глядя Николаю в глаза, и беззвучно мяукнула — открыла и закрыла рот. Умница, не стала будить хозяйку.

“Хотя кто ещё тут кому хозяин”, подумал Николай, выбираясь из-под одеяла, осторожно — чтобы не потревожить Сашу. Странно всё это — и что стал просыпаться так рано, и что по-прежнему не получается всерьёз удивляться всему тому новому, что случилось накануне. И даже не очень страшно сейчас вспоминать — а ведь та воронка, вихрь из теней, была высотой в добрую сотню метров. А то и выше. Или только показалось?

Роза “проводила” человека на кухню и лишь тихонько мяукнула, когда человек прошёл мимо туалета. Понятно, непорядок — надо убрать. Человек сделал выводы: вернулся и убрал. После этого прошёл на кухню и поставил чайник. Роза вновь мяукнула, по-другому — это тоже понятно: досыпать ей сухого корма в миску и выдать “витаминки”, специальные таблетки с пищевыми добавками, по возрасту кошки. Это всё Саша упомянула, в разговоре, один только раз — но запомнилось сразу же. И вновь не получается удивляться, как такое возможно.

Николай пил чай — и опять отчётливо вспомнил, что Саша советует есть, если хочется есть, в такое время. Выбор невелик, но в ящиках на кухне и в холодильнике есть все возможные варианты. Да, к слову о холодильнике: там теперь совершенно другая атмосфера, другие запахи. А у Саши дома нигде не заводится плесень. Вообще нигде и ни на чём — хлеб и овощи просто сохнут, поверхность варенья и прочих компотов остаётся чистой. То же и с овощами, и со всем прочим. А это как достигается? Туда же, в список вопросов. Николай прошёл в кабинет и дополнил список вопросов. Роза тотчас запрыгнула на стол — и следить за человеком проще, и внимания требовать.

Николай, уже почти инстинктивно, проверил состояние дел в офисе. Всё штатно, в целом. А со всеми ситуациями и неполадками уже разобрались и без него.

Пришло сообщение от Олега, брата Саши — он создал адрес электронной почты для Николая, обсуждать их новые совместные дела, и открытый ключ — шифруется вся коммуникация. Тип ключа Николаю неизвестен, но почтовый клиент, которым пользуется Саша, такой ключ понимает, и в послании от Олега сказано, где взять нужный почтовый клиент. Однако! И ведь только сейчас понял, что у Саши, на её компьютере, практически всё нестандартное. Только похоже на “обычную” операционку, которой пользуется большинство людей.

Выходит, раньше не обращал на это внимания. Впечатляет. Кто бы ни были посвящённые, в вопросах безопасности они далеко не новички. К слову о безопасности: Олег как раз спрашивает, в развитие их беседы там, в Пяти Озёрах, какие методики из перечисленных ниже Николай мог бы покритиковать, и что мог бы добавить.

Николай улыбнулся, и сел отвечать.

…В половину седьмого утра Роза, всё это время дремавшая на столе, встрепенулась, уселась и тихонько мяукнула, глядя в лицо Николая. Тот поставил точку в очередном предложении и вопросительно посмотрел на кошку.

— Где-то непорядок, Роза?

Кошка подошла к нему, уселась и отобрала “мышку” — пододвинула её к себе. Николай улыбнулся. Роза подняла лапу — Николай подавил инстинктивное побуждение, отшатнуться — и прижала её ко лбу Николая.

И повторилось то, что походило на “мысленную речь” Саши. Ничто не воспринималось слухом, но возникло ощущение, что Николаю сказали… нет, даже не сказали, а дали понять. Непередаваемо странно!

“Ты ей нужен” — так можно было бы передать это послание. Обалдеть! Если Саша именно так воспринимает мысли Розы…

Роза не позволила додумать эту мысль. Она повторила свою собственную — громче, если можно так сказать.

— Всё понял, — кивнул Николай, и заблокировал экран — сделал паузу в работе. Роза тотчас убрала лапу с его лба, отвернулась и села умываться. Николай улыбнулся — всё же Роза очень тактичное существо — и бесшумно вернулся в спальню, сел там на краешек кровати.

— Снова не спалось? — спросила Саша, не открывая глаз.

Николай кивнул.

— Это нормально?

— Так часто бывает поначалу. Очень много новых знаний, да ещё обучение. Подготовленные люди обычно высыпаются быстрее. Ты почувствовал, что я проснулась?

— Роза сказала. Ну, дала понять.

Саша открыла глаза и улыбнулась.

— Она умница. Через час будет гимнастика — а сейчас иди ко мне!

Сидеть дома, никуда не высовываться. Не так уж это и сложно, когда есть все необходимые припасы, когда почти всем можно заниматься из-за компьютера. Теперь Саша сидит за походным компьютером — за своей копией того же ноутбука, подарком от Леонида — а Николай за своим, привычным. “Закончу с текущими делами”, подумал Николай, “наведу порядок в шкафах”.

— Я помогу, — кивнула Саша, не отвлекаясь от своего занятия. Ей тоже пришло несколько писем — от родственников. От матери, от Олега. Видимо, что-то важное — вон какая сосредоточенная. — Мне ещё полчаса нужно, отчёт закончить. Послезавтра будет работа у Антипова. Пойдёшь со мной? У него там хорошее подключение к Интернету, можно взять с собой ноутбук, чтобы не сидеть просто так.

— Пойду, — согласился Николай. И ведь уже почти привык к тому, что Саша отвечает вслух на реплики, которые он только подумал. Хорошо, если это управляемое умение: иначе находиться среди людей — это просто ад.

— Управляемое, если вовремя начать учить, — посмотрела Саша ему в глаза. — Я не подслушиваю тебя. Трудно объяснить… наверное, так проще. — Она протянула руку и коснулась кончиками пальцев лба Николая. На долю секунды. И у того в голове оформилась мысль: Саша слышит только то, что он и так мог сказать бы ей вслух. Как-то так.

— Сколько же всему этому учат! — покачал головой Николай. — Твоя мама только намекала — но там в основном гимнастика, медитация, упражнения для памяти…

— …правильные мысли, правильное питание и режим дня, — закончила Саша. — Я училась девять лет. Лида выучила основы за три года, Настя и Олег за четыре. Я одна такой тормоз, — улыбнулась Саша. — Но бывает и ещё медленнее. Каждую следующую ступень обычно удаётся освоить быстрее. Получается, лет пятнадцать жизни уходит только на учёбу. Или ещё больше. Это не считая школы и ВУЗов.

— С ума сойти! — высказался Николай. — Но оно того стоит, верно?

— А ты как думаешь? — поинтересовалась Саша и рассмеялась. — Похоже, я у мамы набралась. Конечно, стоит. Всё, извини, что отвлекаю — допишем письма, а потом поговорим.

Уборка в компании с Сашей выглядела словно в сказке: там персонажу достаточно чем-нибудь взмахнуть или сказать волшебное слово, и воцарялись кругом чистота и порядок.

Волшебных слов Саша не говорила — ну или обычные её реплики обретали силу волшебных — ничем таким не пользовалась (хотя, возможно, у неё всё магическое). В остальном выглядело как в сказке: вроде и времени прошло всего ничего, а уж ни пыли вокруг, ни беспорядка, уже разобраны шкафы, ненужные вещи отложены в отдельные пакеты и сумки.

— Завтра приедут люди, которые это заберут, — пояснила Саша. — Не нужно относить к мусорным бакам.

Николай только головой покачал. А пока Саша занималась обедом, повторил свой прежний опыт с воспоминаниями, и выяснил, что на максимальном удалении от Саши очень легко и естественно представить, что он впервые появился у Саши именно в новогоднюю ночь, и никогда за ней не ухаживал. Стоило подойти вплотную к Саше — на кухню — и естественными становились совсем другие воспоминания.

Саша внимательно выслушала отчёт об эксперименте и предложила позвать Анну-Луизу. Тем более, что Чернова-старшая это тоже предлагала. Так и сделали.

— …Очень необычно, — подтвердила Анна-Луиза — в детском облике. — В обоих случаях воспоминания чёткие и подлинные. Никто ничего не стирал, нет никакого длительного воздействия. Ну или я не могу это ощутить.

— Но как такое возможно?! — Николай обменялся взглядами с Сашей. Та ровно так же выглядела изумлённой.

— Что-то в вас с ней, — пояснила Анна-Луиза. — Такое случалось и с другими людьми, но очень редко. Если это не мешает жить — постарайтесь пока не беспокоиться. Я попытаюсь выяснить побольше.

— Спасибо! — поблагодарили Саша и Николай хором, и Анна-Луиза — отражение — с улыбкой помахало им рукой, прежде чем исчезнуть.

— Вот так дела! — заключил Николай, глядя в лицо Саши. Не нравилось ему выражение её лица. Поджатые губы, растерянное выражение, морщины на лбу.

— Не буду я так больше делать, — заверил её Николай. — Понимаю, что тема неприятная. Мне спокойнее думать, что это, не знаю, от всех потрясений случилось. Что с тобой? — взял он её за руку. Саша встретилась с ним взглядом.

— У меня никогда не было провалов в памяти, — пояснила Саша. — Не считая того, что мама удружила. Но там всё восстановилось, Шанни так сказала. Но всё равно остался один момент, который я совсем не помню, и это мне не нравится.

— Поясни, — предложил Николай. Уселся за стол сам, и Саша уселась на соседний стул, не отпуская его руки.

— Я с детства любила загадывать желания, — продолжила Саша. — Ты мог заметить. — Она прижала к груди сжатую в кулак ладонь, прикрыла глаза, и что-то едва слышно прошептала. — Вот так. Меня это всегда успокаивало, и помогало сосредоточиться.

— Видел такое, — согласился Николай. — И что, исполняется?

— Всегда, — улыбнулась Саша. — Но я старалась так делать, только когда мне было, не знаю, страшно или очень неуютно. Когда понимала, что своими силами не справлюсь.

— Понимаю, — кивнул Николай.

— Ты говорил, я так же сделала под Новый год — перед тем, как мы выпили шампанское?

— Было такое, — согласился Николай.

— И я помню, что делала так, — подтвердила Саша, — но не помню, что же я загадала. — Она спокойно смотрела в глаза Николая. — И мне это не нравится. — Она отвела взгляд и прикрыла глаза. — И я не хочу просить Шанни помочь мне вспомнить. Хотя она, наверное, может. Мне кажется иногда, что она вообще всё может.

Они долго сидели так, взяв друг друга за руку. Наконец, Николай вздохнул.

— Ладно, давай так. Я постараюсь не греть голову над своими версиями прошлого, а ты — над этими несколькими секундами. Говоришь, тебе понравилось, как я ухаживал?

— Да, — признала Саша, улыбаясь. — Очень. И многое хотелось бы повторить ещё раз. Нет, много раз! — Она отвела взгляд и ощутимо покраснела.

— Значит, повторим, — пообещал Николай. — Всё, дела по дому сделаны, до вечера далеко. Продолжим с мультфильмами?

— Да! — сразу же согласилась Саша. — И ты исполняешь мои желания. Всё, что я скажу!

Саша заявила, что ужином займётся сама — а Николаю приказала отдыхать после вечерней порции гимнастики. Саша добавила ещё одно упражнение, и оно тоже хорошо легло на ритм из “Обезьянок”. Гимнастика действительно размяла всё тело как следует, и вернула утреннюю, самую яркую, бодрость. Николай прошёл в кабинет и достал из шкафа диски с архивами — те самые, которые сняли с его рабочего места в старой “Крепости”. Системщик всё сделал добросовестно — файлы не повреждены, и дешифровка прошла с первого же раза.

И Николай своими глазами увидел копию почтовых архивов компании. Одну из копий, естественно — он создавал их циклически, каждый файл назывался по дню недели, и при создании замещал аналогичный архив с предыдущего того же дня недели.

Николай заранее спросил разрешения смотреть почтовый архив Саши. Открыл… и увидел то, что, отчасти, ожидал увидеть. Нет там никакой их переписки за тот период, что он ухаживал. Никаких приглашений на кошачьи выставки, кино, всё такое. Сугубо деловая и техническая часть. Вот как. Николай откинулся на спинку стула и задумался. Вот она, та версия реальности, в которой они с Сашей впервые вместе вошли в её квартиру только под Новый год. А потом были те несколько секунд, когда Саша загадывала желание, и которые не может вспомнить. Что она могла загадать?

Лёгкое движение воздуха — на столе возникла Роза. Посмотрела в лицо человека и беззвучно мяукнула. Чернова-старшая была уже после. Или до? Может это быть последствием её воздействия? Да нет, что за бредни — она сумела подключиться к почтовой системе именно в те дни, и стёрла все те письма? Но зачем, это ведь бессмысленно!

— Что-то не так, Роза, — пояснил Николай, глядя кошке в глаза. — Этого не могло быть, но есть. Показать это Саше?

И получил лапой по ладони. Не показывать.

— Спасибо за подсказку, — кивнул Николай, сходил к двери и прикрыл её. Саша занята на кухне, и ближайшие несколько секунд ей лучше не слышать того, что будет в этой комнате. Кошки не терпят закрытых дверей в доме, но ничего, немного потерпит. Николай вынул из шкафа полотенце, завернул в него все четыре архивных диска с “альтернативной реальностью” в архивах, и собравшись с духом, с размаху опустил молоток на свёрток. И ещё раз, и ещё. Осторожно заглянул внутрь — пластиковые обломки. Нет больше архивов. А сейчас и последние их остатки удалятся с диска компьютера — достаточно его просто перезагрузить, архивы лежали в той части, которая полностью переписывается при каждой перезагрузке.

Дурнота накатила на Николая — ноги на миг перестали держать. Он неловко уселся на стул и ощутил, что Роза придвинулась и лизнула его в нос. Нервы, что ли?

Движение воздуха — дверь отворили.

— Всё хорошо? — заглянула Саша. — Ужин готов, идём? Что за полотенце?

— Я так старые диски уничтожаю, — пояснил Николай. Правду — и ничего, кроме правды. — Перед тем, как выбросить.

Саша понимающе покивала.

— Давай тогда после ужина? Я помогу — чтобы не осталось нигде осколков. Они жутко колючие, нужно будет осторожно выбрасывать. Подходите! — Саша исчезла в направлении кухни.

— Я всё правильно сделал, Роза? — поинтересовался Николай, и его лизнули в нос. Вопрос был риторическим. Николай поднялся на ноги и, невзначай, смахнул полотенце на пол. Поймал его в полёте, запоздало вспомнив о последствиях — полотенце развернулось, и…

И ничего. Внутри ничего нет. Николаю захотелось глаза протереть. Он прошёлся к шкафу, открыл ту самую коробку, из которой достал те диски — ощущая, что сейчас найдёт их там снова.

Не нашёл. Нет дисков. Но когда вошёл под своим именем — компьютер успел загрузиться — то увидел, на временном хранилище, копию того самого почтового архива — тот самый файл, и даже контрольная сумма совпадает. Должен был удалиться, сгинуть — но не удалился.

— Не хочешь исчезать, — покивал Николай. — Ладно. Будь по-твоему. — Он выключил компьютер и, поманив Розу вслед за собой, пошёл на кухню.

— Давно на своей машине операционку не переставлял, — пояснил Николай, когда дошло до чая. — Да и диск пора поменять, там уже места было мало. Раз уж дома лучше посидеть, надо заняться. И как-то спрятать пока старый диск, на всякий случай.

Саша вновь понимающе покивала.

— А можно я всё поставлю? — попросила она. — Мне нужна практика. Ну, только операционку. Остальное ты сам.

Николай улыбнулся и кивнул.

— И я знаю одно очень надёжное хранилище, — добавила Саша. — Лучше любого банка. Можно будет отнести диск туда. Мне договориться?

— Договорись, — согласился Николай. “Не хочешь исчезать, не исчезай”, подумал он. “Но чтобы на глаза больше не показывался”.

50. Место встречи изменить нельзя

В одной из любимых книг, которыми Николай зачитывался в детстве, на двух страницах автор очень подробно описал переживания героя, гоняющегося за злодеем. И длилась та погоня пять минут.

А в первом предложении следующей страницы говорилось: “Прошло двадцать лет”.

Примерно так сейчас и казалось: стоило отсидеться дома пару дней — и жизнь пошла, пусть и новым, но куда более спокойным путём. Только теперь в жизни было то, что ранее Николай назвал бы магией.

Саша несколько раз демонстрировала, как она понимает “язык зверей и птиц” — и первой подопытной была Роза. Пока Роза вела себя как самая обычная кошка, её мысли — то, что воспринималось как мысли — ощущалось, пока Саша держала за руку, легко и просто. Простые и незатейливые мысли — настроение, эмоции, самочувствие. Когда Роза “подключалась” — становилась ярче, по словам Саши — и глаза её зеленели, её мысли можно было легко спутать с мыслями другого человека. Или чего-то большего, чем человек — Роза рассуждала о вещах и материях, которые обычной кошке ну совершенно точно ни к чему. Например, как именно пройти, через зеркало, в конкретный пункт назначения.

— То, что ты называешь зазеркальем — это Лимб, — пояснила Саша. — Другая его часть. Кошки и кари могут перемещаться по нему, почти не привлекая внимания. Людям это делать гораздо сложнее. Ещё сложнее избавиться от того, кто почуял тебя в Лимбе — он будет преследовать тебя, пока не схватит — или пока от него не избавишься.

— Ты про фантома? — догадался Николай, и Саша кивнула. — Так вот что могло случиться с Коршуновым и его помощниками! — Саша кивнула повторно.

— Инквизиторы вышли на след того, кто заказал и приказал установить тёмное зеркало там, в старом конференц-зале, — добавила Саша. — Но это человек был мёртв, когда пришли его брать.

— Концы в воду, — предположил Николай. Ему сообщили, что это за человек. В том бизнес-центре он работал завхозом. Служба безопасности Приюта — так официально именовались инквизиторы — быстро отыскала все места, где работал завхоз, выявила и другие тёмные зеркала, и множество других людей, причастных к их появлению… но всё равно, это только исполнители, а заказчик всё ещё скрывается.

— Наверное, — пожала плечами Саша. — Мама говорит, последние несколько лет они постоянно сталкиваются с попытками выпустить в наш мир множество живых теней. Таким вот способом. Кто это и почему — неизвестно. Даже кари не особо помогли — этот противник очень хорошо маскируется. Даже от них.

— Наводит на мысли, — согласился Николай. — Теперь понимаю, почему тебе часто снились кошмары, пока тебя учили на посвящённую.

Саша покивала.

— Это защитная реакция. Ты больше знаешь, больше умеешь, больше видишь. Но и тебя тоже видят те, кто раньше не замечал. И не все эти силы дружелюбные. Нас учат маскироваться от такого внимания.

Да уж. Что человек — вовсе не царь природы, посвящённые осознавали быстро. Было ещё два длинных разговора с Черновой-старшей, которые потом упорно не шли из головы.

— Почему мы не помогаем всем людям, — произнесла Чернова-старшая в предпоследний день отпуска Саши и Николая в Пяти Озёрах. — Вас беспокоит этот вопрос, Николай, верно?

Николай кивнул. Удивительно быстро привыкаешь к тому, что самые сильные, громкие мысли здесь считывают, просто находясь рядом. И это в порядке вещей.

— Попробуете ответить сами? — предложила Мария Ильинична и сделала Саше жест — а ты помалкивай.

— Вы не сможете помочь всем, — неуверенно начал Николай. И осмелел. — Возможно, вы могли бы, не знаю, помочь всем тяжело больным, справиться с коррупцией, предотвращать все преступления…

— Но? — поинтересовалась Чернова-старшая.

— Но это не изменило бы самих людей, — посмотрел Николай в её глаза. — Пришлось бы постоянно следить и вмешиваться, верно? По сути, люди жили бы под надзором.

Чернова-старшая несколько раз хлопнула в ладоши.

— Всё верно, — согласилась она. Эти два слова Николай слышал от неё раз по сто каждый день. — Невозможно всё делать за остальных. На самом деле, мы вмешиваемся. Мы не только делаем людей ярче — вы и сами это видели — мы иногда вмешиваемся, когда действительно творится несправедливость. Но вмешиваемся только в исключительных случаях.

— Когда последствия могут быть особенно разрушительными? — уточнил Николай, и Мария Ильинична кивнула. — То есть вы как-то умеете просчитывать все возможные последствия, оценивать возможное будущее.

— Отчасти верно. Умеем. И нас в первую голову беспокоит выживание человечества как вида. Мы не развились ещё до уровня кари, чтобы не зависеть от выживания нашего биологического вида. Именно его выживанием мы и занимаемся. Не конкретных людей — вида в целом. И у нас впереди много испытаний.

— У посвящённых?

— И у них тоже. Нет, я про всех людей. Вам нужны примеры? Подойдите, — указала Чернова-старшая на свой стол. — Вот некоторые прогнозы на ближайшее и отдалённое будущее, на этой диаграмме. Мы оцениваем, что человечество ждёт три серьёзных кризиса, когда численность людей на Земле может серьёзно и катастрофически сократиться. Первый интервал — между две тысячи пятнадцатым и две тысячи двадцать пятым годами. Предполагаемый сценарий — эпидемия или последствия применения биологического оружия. Следующий — между две тысячи пятьдесят пятым и две тысячи шестьдесят пятым. Слышали про технологическую сингулярность? Предполагаемый сценарий — замыкание цивилизации на себя, смена ближних и дальних целей, прекращение развития. Видели “Матрицу”? Не в точности то же самое, но суть похожая — погружение в иллюзорную реальность.

— А третий?

— Самый дальний и самый опасный. Середина двадцать пятого столетия. На таком дальнем промежутке делать прогнозы крайне сложно. Катастрофическое и окончательное вымирание вида Homo sapiens, вероятный сценарий — ксеноморфы.

— Вторжение пришельцев?!

— Можно и так сказать. На Земле уже есть несколько локаций инопланетного происхождения. Это не гипотеза. Это всё, увы, подтверждено многочисленными исследованиями. Они уже были здесь, пока люди пребывали в диком состоянии. И могут вернуться в любой момент.

— И кари не станут вмешиваться? — поинтересовался Николай.

— Почему, станут. Вероятно, помогут нам сохранить образчики нашего вида. Например, здесь, в Пяти Озёрах. Если вы спрашиваете, вмешаются ли кари, если предполагаемые представители внеземной жизни вернутся и попытаются истребить всех людей на Земле-один — неизвестно. Знаете, мы — люди — уже столько успели натворить на собственной планете, что нас нужно очень сильно любить, чтобы заступиться. Я не уверена, что кари испытывают к нам столь трепетные чувства.

— То есть конец света совсем близко, — подвёл итоги Николай, и Саша, сидящая рядом, взяла его за руку.

— Я бы выразилась не так драматически, — поправила Чернова-старшая. — Вы с Сашей и ваши дети застанете ближайший глобальный кризис. Но вы уже поняли, что посвящённые — одна большая семья. И это не просто слова. Мы встретим эти испытания вместе. Кризисов было много, — продолжила Чернова-старшая. — Мы помогли человечеству преодолеть их, и большинство людей просто ничего не заметили. То, о чём я говорила, заметят все.

— У тебя было такое лицо… — вспомнила Саша. Как раз шёл очередной “полуночный разговор”. — Как будто жизнь вот-вот кончится, и тебе только что сказали, когда.

— Сложно такое принять, — согласился Николай. — Что всё, что люди сейчас делают — я вообще про всё — может очень скоро исчезнуть. Или перестанет что-либо значить.

— Кари прошли через многие испытания, — напомнила Саша. — И всякий раз могли не выжить. Но выжили, несмотря ни на что, и стали сильнее. Люди ничем не хуже, да? Пусть у нас неприглядная история, и мы успели натворить много плохого, но всё равно мы не хуже.

— Не хуже, — признал Николай. — Хорошо, если не мы одни так думаем.

…Следующим утром, когда Николай проснулся и занялся повседневными делами, его словно по волшебству перестали тяготить мысли о грядущем кризисе. Сколько до него? Тридцать лет? Двадцать? Меньше? Когда понимаешь, что некоторых событий не избежать, жить становится несколько проще: есть время просчитать варианты и продумать способы избежать худшего. “Как она умудряется оставаться оптимисткой, зная всё это?”, думал Николай, глядя на Сашу. И ведь не скажешь, что думает только о сегодняшнем дне!

К концу того же дня он и вовсе перестал навязчиво думать о подступающих неприятностях. Не то чтобы они не тяготили — уже не досаждали подобно занозе, не отнимали силы на пустые переживания. Вот так вот взяли — и перестали донимать. Тоже дело рук Саши? Когда Николай подумал об этом, Саши рядом не было — и ответа не последовало. А спрашивать не стал.

…На следующий день Саша направилась к Антипову — практиковаться в Искусстве, совершенствоваться. И выяснилось, что в присутствии Николая — просто в присутствии, когда он сидел в той же самой комнате — у Саши всё получалось намного лучше и быстрее.

Сам Николай брал с собой ноутбук и погружался с головой в новые знания. Тот сегмент Интернета, в который его привёл Олег, брат Саши, вроде и на виду, но мало кому известен. Олег не только не запрещал “светить” новыми ресурсами, но даже и поощрил: проверь, мол, как работают системы безопасности.

Проверил. Эффективно работают. И эффектно: стоило попытаться выложить намёки и адреса ресурсов на общедоступные форумы, и путались мысли, пропадала ясность восприятия, всё уходило в туман. Николай смотрел на отправленное сообщение — и видел совсем другой текст. Осмысленный, но другой. Хорошая система безопасности — жаль, не везде такое можно внедрить.

А когда пытался общаться обиняками, или публиковать на местах общения “одержимцев” — любителей теорий заговоров, летающих тарелок и прочего столоверчения — то удавалось увидеть именно то, что отправлял. Среди тамошнего хлама сообщения Николая выглядели вполне естественно и особого внимания не привлекали.

— Лучшее средство маскировки, — пояснила Саша. — Где ещё твои сообщения не будут привлекать внимания? Именно там.

Всё верно, как говорила Чернова-старшая. Именно там и велось общение на условном языке. На подобных задворках Интернета, куда не пойдёт по доброй воле ни один мало-мальски разумный человек.

После третьего такого визита к Антипову случилось то, чего сама Саша не ожидала. Они вышли — пора и честь знать, нужен отдых и свежий воздух — и Саша остановилась, резко, сжав ладонь Николая. Смотрела перед собой и улыбалась.

“Посмотри сам”, почувствовал-услышал Николай. “Смотри туда, на здание напротив. Посмотри и скажи, что видишь”.

Он сам едва не сел там же, где стоял. Тот рекламный щит, на который не так давно смотрел сквозь “волшебный” пропуск Антипова. Тайное сообщение теперь читалось безо всякого пропуска, невооружённым глазом. Николай опомнился и понял, что стоит, глупо улыбаясь. Саша улыбалась ему в ответ. Затем отпустила его ладонь — так и держала всё это время, а потом потянула за рукав.

— Что теперь видишь? — полюбопытствовала она. Николай глянул снова — а теперь видно то, что видно всем смертным — реклама бритвенных лезвий. Николай не поленился достать пропуск и убедиться, что сквозь него всё так же виден потайной текст.

— Снова синергия? — посмотрел Николай в глаза Саши. Та кивнула и потянула его за руку — идём!

— Да, и проходит не сразу, — пояснила Саша на словах. — Там, у колодца, всё было иначе, только пока мы держались за руки. Теперь, я проверяла, нам просто нужно быть поблизости. А когда я отпускаю твою руку, то всё равно вижу тот текст, без приборов. И каждый раз вижу всё дольше. Сегодня почти полминуты, а вчера было секунд десять.

Так же буднично они вышли на работу — дела шли в гору, продукт развивался, и приходили новые клиенты. Саша формально осталась сотрудницей отдела продаж, по существу — возглавляла отдел, и каждый день они втроём, с Николаем и Леонидом, обсуждали текущие планы.

Так же обыденно случилось то, о чём говорил Леонид — учреждение новой компании, где учредителями значились сам Леонид, Николай и Саша.

Саша время от времени проверяла “зеркальную обстановку” — следила, чтобы в здании не было признаков тёмных зеркал или чего-то подобного. А в самом офисе — начиная с нового конференц-зала, где когда-то Сашу чуть не забрала инквизиция — всегда были живые зеркала. Людям полезно проходить перед ними, пояснила Саша. И для здоровья в целом, и для настроения. А если тебя преследовали фантомы, то живое зеркало — лучший способ отвадить их, сбить со следа.

Так и жили они на двух квартирах — то в одной, то в другой. Больше всего повезло Розе: кошке очень нравилось менять время от времени обстановку, и Саша иногда отправляла Розу, через зеркало, в другую квартиру. Посмотреть, что там да как. Постепенно Николай и Саша выбрали себе обязанности по дому, и всё оказалось вполне естественным, будто всю предыдущую жизнь так и жили.

Как-то вечером Николай вновь припомнил самый последний их разговор с Черновой-старшей — там, в Пяти Озёрах.

Началось с обсуждения научного центра в Аркхеме, и тонкостях взаимодействия Приюта с дружественными организациями. Затем Сашу позвала бабушка, и на несколько минут Николай и Чернова-старшая остались одни. Оба сидели за тем самым письменным столом.

— Вам не нравится, что мы с Сашей всё это время живём, не расписываясь? — спросил Николай прямым текстом. Создалось такое впечатление, после множества предыдущих разговоров.

— А кому такое нравится? — отозвалась Чернова-старшая. — Мне не к лицу возмущаться. Мы с Родионом сами так жили. Знаете, когда каждый день может быть последним — мама могла отыскать нас в любой момент — поневоле берёшь от жизни всё.

— Представляю, как она была недовольна!

— Да, старая школа. Дайте угадаю: в какой-то момент вы осознали, что очень многое знаете о Саше, что полностью ей доверяете — хотя вроде бы встречаетесь не так долго.

— Всё верно, — не удержался Николай. Чернова-старшая улыбнулась. Как ей удаётся выглядеть на тридцать с небольшим лет? По словам самой Саши, её отец, Родион, тоже выглядит лет на тридцать.

— Так мы влюбляемся, — пояснила она. — Наверное, вы знаете, что влюблённость — просто химия организма. Подлинные чувства приходят уже потом. Но посвящённые не станут встречаться с кем попало. Мы чувствуем подобных себе, нас тянет именно к ним. И если есть хоть какая-то взаимность — вы растворяетесь друг в друге таким вот образом. Мы любим, по-настоящему, только однажды. Конечно, всегда бывают исключения. Всех можно сбить с толку, соблазнить, запутать — хотя с посвящёнными такое редко случается.

— Вы приняли меня за подобного обольстителя? — уточнил Николай, уже зная ответ. Чернова-старшая кивнула.

— Отвечая на ваш вопрос — вы с Сашей решаете, когда вам оформлять отношения, — пояснила Мария Ильинична. — Нам достаточно клятвы верности. Но мы живём в несовершенном мире, где есть государства, юридические тонкости, этика и мораль. По традиции, мы стараемся регистрировать отношения в один из четырёх главных дней года.

— Равноденствия и солнцестояния?

— Всё верно. Вы сами поймёте, когда.

На этом месте вернулась Саша.

— Мы сами выберем дату, да, мама? — посмотрела Саша в глаза Черновой-старшей.

— Всё верно. Позвони мне или папе, лучше хотя бы за неделю. Вам завтра возвращаться на Землю, — поднялась на ноги Чернова-старшая. — Вам лучше отоспаться. Первые несколько дней будете и засыпать не сразу, и просыпаться когда попало.

“Возвращаться на Землю”. Пять Озёр именовались просто: “дом”, всё остальное называлось “Земля”.

…”Да, вот теперь я чувствую, что мы с ней семья”, подумал Николай, когда выдалась пауза в очередном полуночном разговоре, в первых числах февраля.

— Думаешь, пора? — взяла его за руку Саша. — Я вот тоже подумала, что мы семья. Я знаю, что бабушка считает весеннее равноденствие самым благоприятным днём.

— Тогда чего время терять? — повернулся Николай к ней лицом. — Но вначале заедем к моим, хорошо?

Родители Николая были в восторге от объявления — и мама тотчас начала суетиться, что-то себе отмечать, заглядывать в рекламные страницы журналов да газет, словом — готовить грядущее торжество. Немалого труда стоило убедить её, что ничего пышного не намечается, никакой пыли в глаза — скромное по возможности действо, только для родных и близких.

Убедили. Но без ужина их не отпустили. До и после трапезы мама Николая уединялась с Сашей — то на кухне, то в бывшей детской, комнате Николая — и подробности тайных переговоров не открыли ни она, ни Саша. “Посекретничали”, пояснила Саша потом, улыбаясь. “Не беспокойся, о тебе и твоём папе только хорошее говорили”.

Сам Николай успел сыграть целых две партии с отцом. Вышла ничья, оба раза. Николай вполне мог выиграть, но постарался играть не в полную силу — так, чтобы отец ничего не заподозрил.

— Быстро у вас с ней всё сложилось, — удивился Третьяков-старший, едва они в первый раз сели за доску, а женщины удалились на собственное совещание.

— Мы почти полтора года уже знакомы, — напомнил Николай, и вопросов больше не возникало. Сам отец ухаживал на матерью Николая почти три года — многовато даже для старой школы.

Вечером того дня, когда всех родственников, друзей и знакомых известили о дате церемонии, позвонил адвокат, Троицкий.

— Вениамин Львович? — Николай сразу же включил громкую связь. — Что-то случилось?

— Мне передали сегодня запись из больницы. Из той, где содержится Анна.

Саша и Николай переглянулись.

— С ней всё хорошо?

— Насколько может быть хорошо в её состоянии. Насторожило именно состояние. Всё это время она вела себя примерно одинаково, отмечали прогресс — уже начала учиться речи, уже начала узнавать людей. И вот то, что записали сегодня. Готовы принять файл? Сразу предупреждаю, там не очень приятные кадры.

— Мы уже видели, в каком состоянии её привезли, — возразила Саша. — Присылайте.

Когда файл проверили — нет ли чего опасного — Николай включил воспроизведение. Вздрогнул; Анна всё ещё предпочитала передвигаться на четвереньках, общалась примерно теми же междометиями, что и годовалые дети. Но в какой-то момент, встав на ноги, она посмотрела прямо в камеру, и произнесла — чётко и ровно, хорошо знакомым Николаю голосом взрослой Анны:

— У гаражей. Они у гаражей, в тупике. Там, где всё случилось, прямо и направо.

Эти три предложения она повторила четыре раза, после чего осмысленное выражение покинуло её лицо, Анна опустилась на четвереньки и поползла вдоль стены — обычное для неё занятие сейчас.

Адвокат перезвонил через пару минут по окончании просмотра.

— Вам что-нибудь говорят её слова, Николай Петрович? — поинтересовался Троицкий.

— Не особо. Возможно, она говорит про то место, где она выдворила нас с Евгением из машины.

— Мы тоже так считаем. Я уже осмотрел, вместе с нарядом милиции, то место. Ничего особенного. Там кругом руины, ничего ценного, никаких тайников — специально всё осмотрели на сто шагов вокруг.

— Основательно вы подошли! — покачал головой Николай.

— Лучше перестраховаться. Если будут мысли, о чём она говорит — дайте знать.

Николай положил трубку и они с Сашей вновь переглянулись.

— Это может быть важным, — пояснила Саша и вызвала Анну-Луизу. Шанталь внимательно всё выслушала.

— Сейчас же отправим туда специалистов, — заключила она. — Лучше перестраховаться. Да, и перешлите мне ту самую запись.

Специалисты изучили тот самый тупик вдоль и поперёк, но доблестная милиция успела затоптать все следы, если они и были. Но в целом вердикт был такой же: ничего интересного. На прощание установили камеры — фиксировать всё, что происходит в тупике и вокруг — и отбыли. Доступ к трансляциям с камер получили и Саша с Николаем.

“Неплохие у них ресурсы”, подумал Николай, проверив трансляцию со всех девяти камер. Мало того, что разрешение съёмки такое, которое не снилось ни одному из современных фотоаппаратов — так ещё и скорость передачи такая, словно оттуда провели гигабитную линию. И откуда там, среди руин, скоростной доступ в Интернет?! Ну и прочее — ночная съёмка, режим обнаружения движения, и прочие приятные возможности. Неясно, чего там можно ждать — но лучше перестраховаться, Троицкий прав.

День шёл за днём, приближалось торжество и сопутствующие ему хлопоты и суета — а жизнь вошла в новое привычное русло: Николай осваивал новые упражнения для утренней и вечерней гимнастики, всякий раз ходил вместе с Сашей к Антипову, и упоённо читал те книги, на самые разные темы, что посоветовала не так давно Чернова-старшая и её родственники.

До равноденствия оставалось три дня, уже и Сашу захватили неизбежные приятные хлопоты. Никакой роскоши, ничего такого, пояснила она как-то раз. У нас, в Пяти Озёрах, это не принято. Твои родители ведь тоже к такому не привыкли, да? Вот и замечательно.

Мониторы на камерах наблюдения отозвались в половину второго ночи, и уже через минуту Николай и Саша не спали, смотрели на записи. Что-то смутное, неясное — в ночном видении не разобрать. Нет отчётливых силуэтов, нет внятного движения — но что-то всё-таки есть, раз сработала тревога!

Ещё через три минуты с ними связалась Анна-Луиза.

— Мобильная команда на месте, — пояснила она, — но там ничего нет. Но в том амбаре тоже ничего не было, пока вы не приехали.

Николай и Саша переглянулись.

— Мы собираемся, — кивнула Саша, и Николай кивнул в ответ. — Сейчас же приедем.

— Машина вас ждёт на прежнем месте, — подтвердила Анна-Луиза. — Будьте осторожны!

“И когда я успел к такому привыкнуть?”, думал Николай, одеваясь. Теперь первым делом он пристёгивал к поясу солнечную лампу, а в гнёзда на нём помещал бутылочки с живой водой. Всё продумано, всё рассчитано — гнёзда армированные, даже если по такому ударить что есть сил, бутылочка внутри не пострадает. Мы словно спецагенты, мелькнула мысль, и сейчас — очередная учебная тревога.

Розе было не по себе. Но ей всегда не по себе, когда люди уходят вот так, внезапно.

— Будь на связи! — погладила Саша кошку, выпрямилась, и плеснула живой водой на зеркало в спальне. — Это на всякий случай. Не скучай, мы туда — и обратно.

Пробираться по чердаку и далее по лестнице уже вошло в привычку. Да и не было там уже ни мусора, ни пыли — всё успели убрать и вычистить. Теперь это был просто чердак, скучный и обыденный.

51. Западня

На улице оказалось неожиданно тепло — весна, обычно приходящая в середине апреля, в этом году пришла пораньше. И снег вовсю тает — вопреки сибирской традиции, когда зима длится полгода (или дольше).

До гаражей добрались быстро, и там уже было полно народа — всё ярко освещено, оперативники Приюта не только на подъездах к тупику, но и на всех примыкающих проходах и проездах. Кто здесь появлялся и почему?

— Мы отметили области активности, — указал Николаю и Саше ближайший оперативник. — Но сканирование ничего не показало. Сможете повторить те же действия, что в амбаре?

Легко сказать. Знать бы, что искать. Николай подошёл к первой области — фрагмент рухнувшей кирпичной стены — хватит, чтобы спрятаться за ней. Вроде бы ничего особенного — изъеденные временем кирпичи, небрежно брошенные кляксы раствора, неизбежные граффити, в основном непристойные. Николай усмехнулся, сделал снимок. Очень странно. Среди граффити есть надписи на непонятном языке — если это язык. Словно у Конан-Дойла, в “Пляшущих человечках”.

— Мы обратили внимание, — кивнул оперативник, когда Николай указал на надпись. — Переводу не поддаётся, но часть символов похожа на знаки, которые появлялись на уже известных фрагментах зеркала.

Вот же… и точно, как это можно было не заметить?! Николай припомнил все восемнадцать знаков — на восемнадцати осколках зеркала — и почти все они встречаются на этом небольшом граффити. Случайность? Вряд ли. Николай добыл блокнот, на страницах которого оставил зарисовки тех знаков — всё верно, восемнадцать встречаются на граффити, и ещё два неизвестных.

— На стене у второй области тоже есть граффити из подобных знаков. Мы оценили возраст — обеим надписям не меньше восьми лет.

— Кто-то подготовил всё это ещё восемь лет назад?! — удивилась Саша. — Я тоже ничего такого не чувствую. Просто две надписи, если это надписи.

— Может, так попробовать? — Николай снял перчатку и протянул Саше руку. Глаза Саши округлились.

— Точно… — прошептала она. — Как я сама не догадалась! — Она взяла Николая за руку, и оба воскликнули: — Вот же оно!

Похоже, увидели не только они. Их обоих отвели в сторону, а оперативники с величайшей осторожностью начали исследовать осколок зеркала — к стене его, что ли, приклеили?

— И вон там второй! — указал Николай. Но и второй осколок теперь видели не только они.

— По очертаниям подходят, — заметила женщина-инквизитор. Та самая — и до сих пор неизвестно, как её зовут. — Поразительно. Первый такой объект в моей практике. Пожалуйста, побудьте здесь ещё — мы удалим оба фрагмента, а затем исследуем окрестности.

— Конечно, — согласилась Саша. — Скажите, а других таких надписей здесь нет? Теми же символами?

— Ни здесь, ни в других известных нам областях, — подтвердила женщина. — Их не было ни в амбаре, ни на чердаке, ни среди вещей Анны Герасимовой, нигде. Я уже распорядилась провести глобальный поиск среди всех известных изображений.

Николай присвистнул.

— Вы и в самом деле фотографируете все граффити?!

— Все надписи, — согласилась женщина. — Поиск ведётся по всем фото, к которым есть доступ у нас и дружественных организаций.

— Это сколько же триллионов картинок?! — поразился Николай.

— Много, — улыбнулась женщина. — Очень много. Пока что не нашли ни одного случая, когда в точности совпадал бы алфавит, но поиск ещё продолжается. Всё, мы изъяли фрагменты. Просьба обойти прилегающую территорию — на случай, если мы что-то упустили.

Николай и Саша кивнули и, держась за руки, начали обходить. Их сопровождали оперативники — двое вели съёмку, ещё трое держали в руках датчики. Серьёзно у них тут всё!

Прошло почти сорок минут, прежде чем Саша и Николай вернулись в тупик — ночью тут и впрямь жутковато, даже при освещении. Обошли всё вокруг ещё раз — ничего нового.

— Похоже, всё, — заключила Саша. — Можно возвращаться.

— Подождите здесь, — женщина-инквизитор указала на середину “площади” в тупике. — Я сейчас распоряжусь, вас отвезут домой.

Судя по голосам, остальные оперативники всё ещё осматривают территорию гаражей. На всякий случай? Зеркала ведь уже изъяты, к чему всё это?

— Смотри! — указал Николай. Бетонное покрытие в тупике почти в идеальном состоянии. Рядом с ними, посередине “площади”, красовалась небольшая лужа. Последний снег растаял, или после дождя осталась — не понять. Поверхность воды вздрогнула, рябь пробежала по ней. И ещё раз, секунд через десять. И ещё. Но толчков не ощущается, ничто массивное рядом не проезжало.

— Да, странно, — согласилась Саша. — Тихо стало, заметил?

Они оглянулись. Оперативники работают, летают беспилотные аппараты — дроны, крохотные, с ладонь величиной. Не сказать, что стоит мёртвая тишина, но стало ощутимо тише, Саша права.

— Что-то странное, — поёжилась Саша. — Мне здесь не нравится, идём к людям!

— Что с лужей?! — удивился Николай, взяв Сашу за руку. — Такое ощущение, что она отодвинулась!

И действительно — стала дальше. Только что была в паре шагов, а сейчас до неё метра два. И продолжает отдаляться!

— Бежим! — шепнула Саша. Наверное, хотела крикнуть — но голос отказал. Она права. Николай уже потянул Сашу за руку, уже оба оттолкнулись от бетона…

Он заметил — краем глаза. Успел вспомнить, где и когда видел что-то подобное. И потянул Сашу в сторону, рывком — будь лужа там, где ей место, оба упали бы прямо в лужу.

Колонна тьмы скользнула мимо них, обращая бетон в крошку, в пыль, в труху. Другая такая же скользнула по другую сторону — и в точке, где их пути пересеклись — там, где только что стояли Саша с Николаем — сгустилась, затвердела тьма, бездонная и непроглядная. Только теперь Николай понял, что не только лужа “отползла” — всё вокруг отдалилось. Бетонная площадка, на которую некогда смотрели ворота гаражей, была пятнадцать на пятнадцать метров. А сейчас она простиралась, куда хватало взгляда.

— Нужно уходить! — крикнула Саша и указала. — Нужно добраться до воды!

Легче сказать, чем сделать. Поднимался ветер — он дул им в лицо, тормозил, сбивал дыхание. Словно та чёрная капля за спиной вела в безвоздушное пространство, и весь окрестный воздух стремился туда.

Идти удавалось с огромным трудом, но чем дальше удавалось отойти, тем проще было сопротивляться ветру. А лужа продолжает удаляться! Да что же происходит? И где все люди, где эти оперативники? Николай поднял взгляд и осознал, что не стало ночного пасмурного неба. Чернильная, беспросветная мгла над головой, и только у самого горизонта, на недостижимом расстоянии, смутно различимы тени той, подлинной реальности.

Они сумели сделать шаг, и ещё один, и ещё — стало чуть легче двигаться. Ещё десяток-другой шагов, и они доберутся до лужи. А Николай осознал, что перед глазами стоят те самые начертания, что виднелись в осколках зеркала. Он поднял взгляд — и едва не вскрикнул: над их головой, в паре-другой метров, горел ярким красным контуром один из знаков. Краткий момент — и рядом, так же повиснув в воздухе, зажёгся второй.

— Не смотри! — крикнула Саша. Видно, что крикнула, но до ушей дошёл едва различимый шёпот. — Отвлекись, думай ни о чём!

И снова: легче сказать, чем сделать. Николай стиснул зубы, пытался припомнить что-нибудь навязчивое — те мелодии, под которые делали гимнастику, самые яркие события прошлого. Отвлечься удавалось ненадолго — и вновь перед глазами повисали те знаки, вписанные в яркую оранжевую окружность, и словно бы слышались чьи-то слова, и внимание Николая переключалось на другой знак. Сопротивляться этому оказалось невероятно сложно, это отнимало почти все силы — а ещё нужно было шагать вперёд, и помогать идти Саше.

Николай не успел понять, когда появилась Роза. Вроде бы выпрыгнула из той лужи — но оказалась сухой. Видно было, что Роза тоже прилагает усилия, чтобы её не увлекло ветром в то, что за спинами людей. Саша что-то сказала, слово почти не разобрать, а затем словно громкость подкрутили.

— Роза, уводи его! — И Саша, к ужасу Николая, освободила руку, отпустила его ладонь. — Уводи быстрее! Коля, не спорь, не прикасайся ко мне!

Ладно. Теперь они двигались порознь — Николай сделал два шага, и вот он у границы лужи. Только теперь в луже отражалась не тьма, а яркое летнее небо, кроны окрестных деревьев. Вид снизу. Роза мяукнула, глядя в глаза Николаю. И в сознании того, вытеснив на пару секунд видение зеркальных знаков, появилась картинка: он прикасается ладонями к поверхности воды. И слово, которое услышал в мыслях: “УХОДИ!”

Николай оглянулся. Саша всё ещё была на расстоянии трёх-четырёх шагов, и позади неё сгустилась тьма, она словно обнимала Сашу, пыталась увлечь за собой. Саша достала — огромными усилиями — пузырёк с живой водой и сумела поднести его к губам…

Её рывком потянуло назад. Саша сумела устоять, но выронила пузырёк — он разбился, и окрестное пространство в радиусе нескольких метров очистилось, освободилось от мглы — и Саша успела вернуться на пару шагов, когда из-за её спины вновь появились бесплотные чёрные ладони и обхватили, повлекли за собой.

“УХОДИ!”, вновь услышал Николай не ушами. И новая картинка: Роза на руках у Саши. “Я НУЖНА ЕЙ!”

— Сейчас, — попытался крикнуть Николай, но с губ сорвался только хрип. — Ухожу, помоги ей!

Он уже почти приложил ладони к поверхности воды, когда пришла эта мысль. Он снял с пояса одну из бутылочек — второй рукой держался, присев, за неровность под ногами — и, оглянувшись, бросил бутылочку Саше.

Успел увидеть, что она поймала бутылочку и поднесла к губам. И не выронила в этот раз.

И ещё успел увидеть, что Роза прыгнула в сторону Саши, и тьма ощутимо расступилась, разошлась вокруг кошки.

Зеркальные знаки продолжали вращаться перед мысленным взором — туманили рассудок, отнимали последние оставшиеся силы. Николай стиснул зубы и потянулся обеими ладонями к поверхности воды. Он тянулся и тянулся, а вода отступала всё дальше и дальше…

Николаю показалось, что его бросили на дно глубокого колодца, полного горячего киселя — жарко и липко, нечем дышать, и только далеко вверху ярко сияет круг синевы. Николай собрал все оставшиеся силы и потянулся вверх, изо всех сил желая оказаться там, под чистым летним небом.

Осознал, что может теперь дышать. И ещё понял, что лежит — и вроде бы сухой, и вокруг тепло.

— Так он жив? — услышал Николай знакомый писклявый голос, и не поверил своим ушам. Хотел встать, но сил хватило только на то, чтобы повернуть голову. Повернул. Зрение не сразу сумело сфокусироваться.

Шустрый, Болтун и Ушастый сидели шагах в двух. Уже не бельчата — уже настоящие, взрослые белки. Быстро же они выросли!

— Жив! — подтвердил Ушастый. — А мы скучали! — сообщил он Николаю. — И зачем так тепло оделся?

— Воды… — сумел прохрипеть Николай и вновь улёгся на спину. — Ребята, дайте воды, если можете. Пожалуйста.

“Ещё минута, и я сумею встать”, подумал Николай. “Только минута. Только одна минута”.