Ведьмак: назад в СССР-5

Глава 10 Первый боевой вылет

Вышедшее из-за гор солнышко, быстро покончило с ночным морозцем и начало припекать. Правда, чтобы хоть немного ощутить тепло, приходилось прятаться от порывов пронизывающего ветра.

Десантники второго взвода выбрались из палаток и устроились на менее подветренной стороне лагеря.

— Опять сухпай — возмутился ефрейтор Колобков, когда я подошёл к устроившим посиделки парням.

— Хреново. Дров нет. Угля нет. Даже тушняк не погреешь. А холодная еда в глотку не лезет — подхватил десантник, которого все звали Татарин.

— Капустин сказал, что местные обещали к вечеру пару грузовиков дров подвезти — уведомил старший сержант Кривоносов.

— Значит, сегодня горячей каши точно не видать. — Колобок ещё больше расстроился и с тоской посмотрел на, привезённую из Союза, полевую кухню. Вокруг неё понуро бродил ротный повар.

Наслушавшись десантников, я вспомнил, что ещё ночью, во время возведения палаточного лагеря, заметил подозрительный холмик, находящийся в двух сотнях метров от КПП. Вытащив из палатки объёмный мешок для хранения прорезиненного тента и совковую лопату, я направился к куче, оставленной афганскими военными.

Похоже, до нас, местная охрана аэродрома обитала в строительных вагончиках. Однако перед нашим прилётом жильё увезли в неизвестном направлении. Видимо, чтобы времянки не досталось сменщикам, прибывшим из СССР. Эту версию подтверждал мусор и контуры на земле, оставшиеся от бытовок.

Афганская армия вывезла всё, но холм сушёного кизяка, оставила нетронутым. Именно его я принялся закидывать в мешок. Грузил до тех пор, пока брезент не распух до необъятных размеров. За моими потугами наблюдали, но зачем я ковыряю лопатой куски какой-то херни, десантники так и не поняли.

Когда я тащил мешок мимо сборища сослуживцев, те принялись подкалывать. Я же молча продолжил путь к полевой кухне.

— Тебе чего, Турист? — с неприязнью спросил розовощёкий повар.

Похоже, новое прозвище, говорящее о моём статусе в глазах десантуры, слишком быстро прижилось, и им теперь будут пользоваться все без исключения.

— А обед сегодня будет? — спросил я, и повар вымученно закатил глаза.

— Подходи ровно в двенадцать, я тебя половником по горбу перетяну — грубовато ответил он. — Что Турист, не видишь? Дров нет, даже чтобы воду погреть. Надеюсь, к ужину местные разродятся. Ротный обещал, что дрова подвезут.

— А давай посмотрим, на что хочешь — дров сегодня не привезут? — предложил я.

— Это как так, не привезут? А на чём же мне тогда кашу готовить? — возмутился повар.

— А ты оглянись, деревьев вокруг много видишь? Ну не боись, проблему скоро порешают, но пока советую воспользоваться местным аналогом топлива.

Я ударил ногой по мешку, и из него начали высыпаться плюхи кизяка. После того как я объяснил, что это, повар скривился и наотрез отказался пользоваться заменой дров. Но я-то знал, чем его зацепить.

— Ну, смотри сам, моё дело предложить. Если не хочешь всё время рядом с тёплой кухней тереться, твоё невесёлое табло заметят офицеры, и чтобы ты повеселел, в бессменный караул сошлют. Сам видишь, народу в роте маловато, для охраны такого объекта, так что ежедневные наряды здесь скоро станут нормой.

Оставив призадумавшегося повара наедине с мешком кизяка, я ушёл. А буквально через пять минут над трубой полевой кухни появился белёсый дымок. Правда, сей факт почти никто не заметил, ибо действо, начавшее разворачиваться возле штабного вагончика, привлекло внимание всех десантников, находящихся в лагере.

После приземления вертолётов я за ними пристально следил. Из одного выбрался афганский офицер в чине полковника. Он направился быстрым шагом в сторону строений, окружающих диспетчерскую вышку. При этом афганец с явным интересом рассматривал наш лагерь.

А через пятнадцать минут к штабному вагончику подкатил ГАЗ-69 с несколькими советскими советниками и полковником. Судя по неплохой форме и знакам отличия, офицер представлял афганские спецслужбы.

Заметив решимость прибывших в штаб, я понял, что здесь дело нечисто и дальнейшие события это подтвердили.

Подобравшись поближе, насколько это возможно, я уселся между палатками и в очередной раз, попытался заняться реанимацией своих прежних способностей. Пользуясь энергией, исходящей от сотни молодых десантников, я хотел подключить потустороннее зрение, но внезапно мне удалось создать стабильно существующего теневика. Первый раз за прошедший год, он не растворился под лучом солнышка в первые же секунды своего призрачного существования.

Отделившаяся от меня тень, скользнула вдоль натянутого тента, перескочила через накатанную дорогу и проникла в ту часть штабного вагончика, где стояли двухъярусные кровати. И в тот же миг на меня обрушились звуки спора.

— Капитан, это приказ — буквально прорычал мужчина в вельветовом пиджаке

Он стоял напротив командира роты и упирал кулаки в стол. Судя по выправке, возрасту и определённого рода повадкам, давивший на Должанского мужик, был военным советником, в чине не меньше полковника.

— Товарищ военный советник, я, конечно, извиняюсь, но выполню ваш приказ только после подтверждения с большой земли — ответил немного стушевавшийся командир роты и указал на телефонный аппарат военного образца, подключённый ещё ночью к линии спецсвязи.

— Иван Петрович, похоже, капитан не понимает, с кем он разговаривает — проговорил второй советник. Выйдя из-за плеча товарища, худощавый тип зло ухмыльнулся. И мне сразу стало ясно, этот товарищ из КГБ. — Вы понимаете, что непосредственное участие вашего подразделения в поисках предавшего Амина человека, нужно не только нашим афганским друзьям. Оно в такой же мере необходимо Советскому Союзу и коммунистической партии. Мы должны доказать не на словах, а на деле, что несмотря на любую опасность, сделаем всё возможное.

— Товарищи советники, я это всё понимаю, но подтверждение приказа должно прийти напрямую, с большой земли.

Лицо командира роты оставалось каменным, но судя по капелькам пота, появившимся на лбу, упирался он из последних сил. Я уже сопоставил информацию из сна и понял в чём дело. И если честно, теперь не знал радоваться подобному стечению обстоятельств или начать сопереживать не прогибавшемуся капитану.

Воспользовавшись затянувшейся паузой, я попытался рассмотреть тени аур всех присутствующих, но слабость истлевающего теневика помешала. Удалось выяснить только одно, в числе присутствующих точно нет ни одного иного или мощно одарённого человека.

Не знаю, чем бы закончилось противостояние капитана с военными советниками, но, когда я почувствовал, что призрак начинает растворяться, призывно затрещал телефон. Схватив трубку, Должанский выслушал человека, находившегося на другой стороне провода. Потом он нахмурился и встал по стойке смирно.

— Так точно, товарищ генерал-лейтенант. Будет выполнено, товарищ генерал-лейтенант.

Это было последнее, что я услышал, перед тем как теневик бесследно аннигилировался. А буквально через несколько секунд из штаба вылетел Должанский и заорал на писаря, щеголявшего с повязкой дежурного по роте.

— Лейтенанта Капустина быстро ко мне. Всем остальным офицерам роты, интенданту и старшине, срочно прибыть в штаб!

Под одобрительными взглядами победивших советников, приказы посыпались один за одним. В процессе Должанский заметил меня между палатками и о чём-то призадумался. А потом рядом со штабом началась такая суета, что я решил ретироваться.

Добравшись до расположения взвода, я принялся готовить оружие и амуницию к боевому выходу. Поначалу десантники посматривали на меня с непониманием, но потом в палатку ворвался лейтенант Капустин.

— Первое и второе отделение, строиться снаружи в полной боевой выкладке. Замкомвзвода Кривоносов, давай их поторопи, всё серьёзно.

Лейтенант выскочил из палатки, а старший сержант взялся за дело. Ну а буквально через полторы минуты шестнадцать десантников уже стояли снаружи. Семнадцатым был старший сержант, а восемнадцатым я.

Увидев меня в строю, командир взвода скривился, но ничего не сказал. Видимо, на мой счёт ротный отдал особые распоряжения. Прибежал коротышка, интендант с парочкой бойцов. Они были обвешаны тубусами с одноразовыми гранатомётами и переносками для реактивных гранат к РПГ-16. Всё это было сдано интенданту после приземления. Следом пришли ещё двое десантников, эти несли ящики с патронными цинками и гранатами Ф-1.

Всем, кроме меня, выдали по четыре гранаты Ф-1. Каждому второму достались тубусы с Мухами и Нетто. Автоматчикам и пулемётчикам с РПК выдали по два дополнительных магазина. Меня всем этим обделили, но зато повесили на плечи вещмешок с цинком пятёрки внутри.

Разумеется, возмущаться и что-то требовать я не стал, ибо понимал, мой статус среди десантников, на уровне, близком к нулевому. А офицеры и прапорщики видят во мне навязанную начальством обузу.

Когда все приготовления закончились, лейтенант Капустин выстроил нас в одну шеренгу и внимательно осмотрел. Явно хотел придраться ко мне, но не заметив особых нарушений, прошёл мимо.

После этого со стороны штаба пришли ротный с политработником и старшиной. Занявший место в изголовье шеренги, лейтенант Капустин вышел вперёд и, отдав честь, начал доклад:

— Товарищ командир роты. Первое и второе разведывательные отделения второго взвода построены и ожидают дальнейших приказов.

Капитан кивнул и быстро нас осмотрел. Я думал, сейчас он прочитает целую лекцию, но вместо этого Должанский начал, без излишнего формализма.

— Гвардейцы-десантники, если коротко, то расклад такой. От наших афганских товарищей поступила настоятельная просьба помочь найти одного беглого высокопоставленного офицера. Наше командование приняло решение не отказывать афганской стороне. Для этого в помощь выделяется первое и второе отделение второго взвода. Сейчас вы все загрузитесь в предоставленные местными военные вертолёты и примете непосредственное участие в операции. Подробности вам обрисует лейтенант Капустин, назначенный старшим офицером миссии с нашей стороны. Если кто-то заболел, устал или трусит вылететь на боевое задание, предлагаю сделать два шага из строя.

Закончив короткую речь, капитан посмотрел на меня, а я в ответ максимально нагло ухмыльнулся. Разумеется, никто из строя не вышел. А буквально через три минуты мы уже направлялись к вертолётам.

Машины были переданы афганской стороне недавно. Так что даже контур советских звёзд на бортах проступал сквозь плохо намалёванный флаг Афганистана. Первое отделение разместилось в десантном отсеке вместе с замкомвзводом, старшим сержантом Кривоносовым. Во втором вертолёте устроилось второе отделение с лейтенантом Капустиным и афганским полковником.

Поднявшись, вертолёты, полетели в противоположную сторону от Кабула. Пытаться разговаривать во время полёта было бесполезно. Мешал стрекот лопастей и звуки мотора. Из-за этого все десантники пялились в иллюминаторы. Я тоже приклеился к закалённому стеклу, с целью обнаружить знакомый рельеф и по нему определить, куда именно мы направляемся.

Помочь себе потусторонними способами не пытался. Пытаться войти в транс в полёте, это бесполезная трата сил. Во всевозможных двигающихся транспортных средствах, это было и раньше трудно сделать. А внутри перемещавшихся по воздуху аппаратах, количество мешающих факторов увеличивалось на порядок.

Летевшие в паре вертолёты, пролетели над годом Джелалабад. Как раз его сверху я узнал. Затем машины несколько раз меняли направления, обходя горные массивы. Из-за этого я быстро потерялся в мелькающих снизу посёлках и деревушках. В итоге, когда вертолёты перемахнули через горный хребет и спустились в долину, по которой петляла быстрая речушка, я не знал, в какой провинции мы находимся.

Весь полёт продлился больше трёх часов и завершился на небольшом каменистом плато, нависающим над долиной.

Здесь нас встретил отряд афганских солдат, в два раза превышающих нас по численности. Если честно, тот только элементы одинаковой формы, сшитой из дерьмового материала, делало их немного непохожими на душманское бандформирование.

По прибытии десантникам никто не стал ничего объяснять. Афганский полковник указал лейтенанту Капустину на перевал, к которому по краю долины вела тропа, и сказал на неплохом русском, что левый рукав долины наш.

Нам предстояло пройти этот рукав долины до конца и, поднявшись на перевал, занять там позицию, с целью перекрыть один из возможных путей подхода каравана с беглым офицером КСИР.

Выйдя в путь по тропе, вместе с показывающим дорогу, афганским солдатом, я услышал, как за спиной начали вполголоса переговариваться Татарин с Колобком. Услышав, о чём именно речь, я невольно усмехнулся. Ребятки, по незнанию, сильно возмущались. Татарин утверждал, что их могли подкинуть намного ближе к месту назначения. А Колобок повторял раз за разом, что афганские лётчики могли высадить нас прямо на перевале.

— Не могли бы они нас там высадить — возразил я.

— Это почему? — возмущено спросил Колобок.

— Да потому. Для нормальной высадки десанта в горах, ровная площадка нужна, как та, от которой мы только отошли. А там на перевале одни скалы и присыпанные снегом нагромождения камней. Сам перевал выше метров на четыреста. Воздух сильно разряжен. Ещё надо учитывать движение воздушных масс, переваливающихся через узкое место, словно через бутылочное горлышко. Из-за всего этого вертушке трудно зависнуть в одной точке, при высадке по канатам. Да и не советовал бы я начинать пробовать исполнять подобные трюки здесь в горах, не имея нормального опыта тренировок на равнине. Ну и самое главное, это класс пилотов. Не уверен, что местные справятся. Ну и самое простое, нас не добросили поближе из-за перерасхода топлива. Дополнительные баки в десантном отделении видели. Они тоже не бездонны. А вертушкам ещё назад лететь. Так что это ещё и элементарная экономия.

Парни выслушали меня не перебивая, затем нагнали и, пользуясь более или менее широким участком горной тропы, пошли рядом со мной.

— Турист, а ты это всё откуда знаешь? Ты же у нас руль — спросил Колобок.

— Да всё оттуда. Давно служу, много чего видел — ответил я уклончиво.

— Руль, лапшу нам на уши не вешай — возмущённо заявил идущий передо мной десантник с гранатомётом РПГ-16 на плече. С ним я особо не пересекался, но слышал, как его называли Витя Дуплет. — Парни, да откуда Турист знает, как правильно высаживаться с вертолёта? Скорее всего, инструкций начитался и теперь нам здесь сказки пересказывает.

Вспомнив, как в той прошлой жизни, я учил опытных и обстрелянных парней, будучи инструктором на курсах переподготовки офицеров ГРУ и КГБ, я невольно ухмыльнулся. А ведь некоторые пункты инструкций, ещё до распада СССР, написаны мною лично.

— Оно может, и сказки, но другой раз их лучше послушать — проговорил я, сдержав желание выдать гранатомётчику отцовского леща.

— Вот через часик два до перевала доберёмся, там и послушаем твои сказки — не унялся изначально встрявший в разговор Витя Дуплет.

Выслушав его, я не выдержал и хохотнул.

— Турист, ты чего ржёшь как конь? — спросил Дуплет и повернувшись, с вызовом уставился на меня. — Я что-то смешное сказал?

— Ну как бы да — честно признался я.

— И что конкретно тебя развеселило?

Дуплету показалось, что я нарываюсь, и он угрожающе придвинулся ближе.

— Витя, за два часа мы такими темпами и четверть пути не пройдём. Даже без бинокля, на вскидку могу сказать, что до перевала доберётся уже в темноте.

— Турист, а давай забьёмся на банку сгущёнки, что дойдём до перевала засветло — неожиданно предложил Дуплет и протянул руку.

— Да хоть на три — мигом ответил я и схватил его пятерню. Колобок тут же разбил крепкое рукопожатие и не забыл потребовать свою долю свидетеля при любом исходе спора. На том и порешили.

Как ни странно, но спонтанное заключение пари, разрядило обстановку, и мы быстро нагнали хвост уходящей цепочки десантников. Конечно же, я оказался прав. Пока тропа шла почти по прямой, мы за два часа преодолели половину пути. А потом нам пришлось спуститься по извивающейся серпантином дорожке практически на дно каньона и, переправившись через ручей, вливающийся в горную речушку, начать долгий подъём на перевал.

Нахоженная сотнями лет тропа, была широкой. Люди из проходящих здесь караванов, не забывали откидывать камни, образуя по краям настоящие навалы. Но опять же для подъёма на каждую сотню метров, цепочке десантников приходилось пройти около километра по извилистому серпантину, учитывающему сложный рельеф местности.

Дуплет давно понял, что я был прав. Однако гранатомётчик был упорен и не смирился с проигрышем. Периодически останавливался и, показывая на следующий изгиб тропы, утверждал, что до него можно срезать. Я не стал его разубеждать, но посоветовал, если нет альпинистской подготовки, не пробовать срезать.

А когда мы, набрав воды в горном ручье, начали подъём, я почувствовал нечто неладное. И чем выше мы поднимались, тем больше ощущал близкое присутствие некоего аномального образования. Поначалу затылок покалывал потусторонний морозец, потом по спине несколько раз пробежали холодные мурашки. А когда вокруг стемнело, я учуял струящийся мимо поток чужеродной энергии.

Силёнок впитать в себя хоть чуть-чуть не было, так что воспользоваться дармовой силой не получилось. Из-за этого я оставался слеп до тех пор, пока мы не добрались до наивысшей точки восхождения.

Если бы не белый снег, образующий обширные области на краях караванного пути, то последние несколько изгибов тропы отряд шёл на ощупь. Конечно, прямоугольные фонарики перед вылетом выдали всем, но, к примеру, мой так и не зажёгся. Стоявшая внутри батарейка оказалась разряженной и окислённой.

И всё-таки добрались мы до высшей точки перевала без выбывших из строя бойцов. Нам повезло, никто даже ногу не подвернул. Однако дневной переход дался нелегко. В итоге, как только лейтенант Капустин дал приказ осмотреться и занять позиции, почти все скинули рюкзаки и уселись на камни, где кто смог. На ногах остались стоять только Капустин, афганский проводник и я.

Переглянувшись, мы втроём направились к краю скалистого обрыва, чтобы посмотреть, что находится на другой стороне перевала. Лежавший снег, позволил даже в темноте рассмотреть уходящую вниз тропу. Кроме этого, было видно, как караванный путь раздваивается на середине пологого спуска в очередную горную долину. При этом одна из троп вела ниже к поселению, а вторая — к уступу горного массива, где размещалась ещё одна группа строений.

Как мы рассмотрели жильё в темноте? Да очень просто. Внизу кое-где моргали слабенькие огоньки. А в том посёлке, что расположился намного выше и дальше, на краю пылал настоящий костёр.

— Что там за поселения? — спросил Капустин у проводника, но тот ничего не понял.

Лейтенант начал ему указывать на огоньки и пытаться опьяняться жестами, но в темноте, афганский солдат, так и не понял, что от него хотят. Пришлось вмешаться мне.

— Бача, расскажи, что там за поселения и кто там живёт? — попросил я на афганском, и наш проводник, наконец, понял, что от него хотят.

— Мой дом далеко отсюда. А здесь я проходил с караваном всего два раза, когда был совсем молод — начал охотно рассказывать афганец. — Поселения называются верхний Лар и нижний Лар. О людях, живущих здесь, я знаю мало. Говорят, они то появляются, то куда-то надолго исчезают. Караванщики их за глаза называют горными шайтанами из-за требований заплатить за проход по их горам. А мой отец, после пропажи брата и двух мулов с товаром, считал их душменами, то есть врагами и кровниками.

— А реальные шайтаны или духи мертвецов, в долине за перевалом водятся? Может, ты об этом, чего слышал?

Я сразу решил разузнать по поводу наличия потусторонних аномалий. Выслушав вопросы, проводник помянул всевышнего и продолжил шёпотом.

— Слухи об этих местах всегда нехорошие ходили. Отец рассказывал, что однажды здесь целый караван бесследно исчез. А тех, кто искать родных в горы ушёл, больше никто не видел. Если бы не приказ полковника Карзая, под угрозой расстрела отвести русских шурави на перевал, то я по своей воле сюда ни за что не пошёл.

— Чего он тебе сказал? — потребовал ответ нетерпеливый Капустин, едва афганец договорил.

— Нехорошие люди в этих посёлках живут. А если точнее, то настоящие душманы. Появляются и исчезают в нижнем и верхнем Ларе, когда захотят. И судя по огням, они сейчас дома.

Я рассказал лейтенанту почти всё. А затем, по его просьбе, кое-что уточнил у проводника. Судя по выражению лица Капустина, рассматривающего очень плохую карту местности, выданную афганским полковником, это всё ему очень не нравилось. К тому же холод на перевале и темнота, позитива не добавляли.

Позвав радиста, старшего сержанта и командиров отделений, Капустин сначала показал, где устроить огневые точки и нарезал сектора огня. Затем они вместе распределили время ночного дежурства. Десантникам, занявшим позиции первыми, он приказал строго соблюдать светомаскировку и только после этого вышел на связь с вертолётной площадкой и доложил полковнику, что мы прибыли в нужную точку.

После этого я расслышал голос полковника Карзая из выкрученного до максимума динамика наушника. Он на почти идеальном русском, поблагодарил лейтенанта за помощь и приказал до утра оставаться на позиции. Потом Капустин подозвал меня к себе, указал на камень и приказал сесть.

— Ну а теперь, Турист, давай колись. Откуда это ты так хорошо знаешь афганский?