Ведьмак. Назад в СССР

Глава 10 Доктор Кац

Во время процедуры, врач принялся дотошно расспрашивать о том что я видел подле покойника, при этом требуя поподробнее рассказать о странных тенях.

Закончив осмотр, он записал всё услышанное в блокнотик, и с сожалением посмотрел на кровать без матраса, на которой вчера умер его пациент.

— Я долго изучаю подобные явления — неожиданно признался док. — Те экстрасенсорные умения что свалились на таких как мы, позволяют взглянуть на жизненные процессы совсем под другим углом.

— Артём Абрамович, вы это про что? — спросил я, желая ещё больше расширить кругозор, ведь теперь мне предстояло существовать несколько в иной реальности, хоть и маскирующейся, но всё же значительно отличающейся, от той где полковник Строев существовал раньше.

Док выдержал паузу, словно собираясь с мыслями, а затем принялся объяснять.

— Ну, например, вы видите странные тени начинающие сгущаться прямо перед смертью человека, я же просто чувствую, когда рядом кто-то умирает. Другие одарённые ощущают нервный озноб или видят призраков, а большинство так совсем ничего не видят и не ощущают, старательно избегая что-то в себе открывать. Все мы отличаемся и секретная экстрасенсорная классификация, принятая советскими учёными не совсем верна. Например, некоторые мои умения сродни телепатии. Нет, я не слышу мысли, но иногда ощущаю эмоции, исходящие от людей. Остальное вы уже видели. Кроме регенерации я при желании могу без рентгена просветить ту или иную область организма — откровенно признался врач. — Я видел краешком глаза справку, взятую из вашего личного дела и теперь знаю, что у вас Геннадий паранормальный магнетизм второй степени и странная чувствительность к огню.

Я кивнул.

— И как у вас это всё началось? — вкрадчиво поинтересовался док.

— Если я правильно помню, то всё началось ещё в школе — признался я, ведь теперь мог реально фрагментарно восстановить не совсем свои воспоминания, очень схожие с собственными, но кое в чём значительно отличающиеся.

— А можно поподробнее. Мне это очень интересно? — попросил док и в этот момент в палату зашла Наташа.

Пройдя на цепочках, она поставила на тумбочку два гранёных стакана с чаем в мельхиоровых подстаканниках и стрельнув глазками, стремительно удалилась.

— Доктор, я мог бы рассказать поподробнее, только извините у меня после произошедшего путаются воспоминания — проговорил я и указал на голову.

— Ничего, я помогу вам их восстановить — уверенно сказал док и подняв едва засветившийся кончик указательного пальца, дотронулся до моего правого виска. — Закройте глаза и начинайте.

Последовав его совету, я почувствовал, как разом рухнули все барьеры и сознание начало легко отвечать на любые запросы. А затем, собравшись с мыслями, я принялся на ходу озвучивать воспоминания, мигом приходящие из глубин памяти и теперь состоящие из двух тесно переплетающихся версий.

— О пацаны, Генка подкидыш, нарисовался! — Выкрикнул Витька Бык, главарь местной ватаги подростков, носящий своё грозное прозвище из-за не по возрасту развитого телосложения.

Объявив о моём появлении, Витька спрыгнул с остатков кирпичного забора, некогда отгораживающего дворы двух совершенно одинаковых двухэтажных рабочих казарм ещё царской постройки. Затем он, широко ощерившись, замер, ожидая что я сейчас дам дёру.

Однако именно сегодня я был почти готов, так что вместо того чтобы в очередной раз пустить стрекоча, стремясь добраться до входа в ту часть многокомнатной казармы где мы жили с дедом, я наоборот застыл на месте. В голову сразу пришёл наш с дедом короткий разговор, произошедший накануне.

— «Харе бегать!» — Строго гаркнул дед, после того как увидел из окна коммуналки, как я убегаю от местных пацанов. — «Ещё раз увижу, сам отдеру солдатским ремнём, да так, что потом, пока все звёзды с жопы не сойдут, за партой в школе сидеть не сможешь». — Схватил меня за шиворот, он притянул мою тушку к себе и немного приподнял над полом. И это несмотря на весьма преклонный возраст. — «Генка, мы Строевы, никогда, ни от кого, не бегали, так что и тебе я этого не позволю».

— Так они ж толпой лезут и на год-два все меня старше — было начал жаловаться я, вспомнив ту единственную попытку отбиться от местной шпаны, при помощи кулаков, что предпринял после переезда к деду из школы интерната.

— «Когда твой батя сбежал на фронт в четырнадцать, все фрицы тоже были его постарше, однако он сдюжил. Я тоже ни разу не оплошал ни в перовую мировую, ни в гражданскую, ни в отечественную» — вкрадчиво прорычал дед и указал на приоткрытый шкаф, где висела солдатская гимнастёрка, увешанный как советскими орденами и медалями, так и царскими крестами всех четырёх солдатских степеней. — «Не можешь справиться кулаками, бей камнем. Не помогает камень, бери крепкий кол и лупи им. А если и это не поможет, начинай баран думать тупой башкой, как справиться с теми, кто будет продолжать тебя доставать если ты будешь и дальше бегать».

Грозное дедово напутствие предавало сил, к том уже теперь мне казалось, что я всё досконально продумал.

И как только Витька Бык понял, что я могу в этот раз не успеть убежать, он рванул вперёд. Я сделал вид что среагировал с запозданием, но в последний момент увернулся от широко расставленных рук и ломанувшись через кусты, рванул ко входу в казарму.

Услышав ругань и треск сухих веток за спиной, я понял, раздосадованный Витька решил гнаться до конца. А добежав до парных дверей, вместо того чтобы распахнуть правую ведущую на лестницу, уходящую вверх, я нырнул в открытый проём ведущий вниз.

Подвал занимал полноценный уровень под бывшей рабочей казармой и имел единственный вход, запирающийся только на ночь. Заметив мою оплошность, Витька победно воскликнул и тут же попавшись на мою уловку, поскакал по ступенькам следом. Частый топот, сообщил что он точно не один, но сейчас мне не это было начхать.

Внизу темно как в склепе, однако, как раз это мне было на руку. Ещё в интернате я подметил одну свою странную способность. Я намного лучше, чем другие дети видел в темноте, причём даже забежав с яркого света в кромешную темень, сразу начинал размечать очертания крупных предметов.

Ряды подвальных дверей, строго распределённых по комнатам коммуналок, замелькали со всех сторон, а я продолжал бежать, безошибочно сворачивая на развилках, дабы не попасть в один из многочисленных тупиков.

А сзади доносились яростные угрозы в конец обозлившихся преследователей. Во время забега по заранее изученному лабиринту, я услышал, как кто-то со всей дури впечатался в сбитую из досок дверь одного из подвальчиков, затем раздался визгливый мат, столкнувшихся в темноте подручных Витька.

Преследователи не успокаивались и продолжали погоню, отлично понимая, что иного выхода из подвала попросту нет. В конце концов я пересёк его весь и вбежал в совершенно пустое помещение, предназначенное для хранения зимних запасов угля. Здесь я притормозил и принялся судорожно шарить в темноте руками, продвигаясь вдоль деревянной загородки.

Однако, пройдя её до конца, я к своему ужасу так и не нашёл черенка лопаты, который здесь заранее оставил вчера вечером.

Вот мля — ругнулся я про себя, уже ощущая миазмы зарождающейся паники. Затем я резко развернулся в сторону широкого прохода, и в эту секунду, в него кто-то ввалился.

— Ну что сучёныш, попался?! — Предвкушая расплату, гаркнул Витька, и я услышал, как чиркнула головка спички по картонному коробку.

В трёх метрах от меня появился ярко вспыхнувший огонёк, осветивший красное лицо запыхавшегося от бега Витьки. Он был здоров как молоденький бычок, а ещё на два года старше и на голову выше, к тому же за его спиной успел появиться один из его дворовых прихвостней. Но даже несмотря на это всё, я поднял сжатые кулаки, решив, что сегодня попытаюсь ещё раз отбиться, несмотря ни на что.

Рванув вперёд, замахнулся и со всех сил влепил кулаком, целясь прямо в горящую спичку освещающую нос Витьки. При этом инстинктивно ожидал, что, как и в прошлый раз получу прямой с ноги в живот. Однако этого не произошло, впрочем, удар в нос тоже смазался.

Вместо этого костяшки лупанули по его пальцам, выбив спичку. И в этот самый момент, когда я уже смирился с тем что меня сейчас будут лупить ногами, произошло то чего я точно не ожидал. Выбитый огарок спички взорвался яркими искрами, от которых по необъяснимой мне причине вспыхнул мой кулак, да так ярко словно его облили бензином.

Стоявшие на пороге пацаны опешили от необычного зрелища, и в ярком свете, идущем от пылающего кулака, я увидел испуганные выражения мальчишеских лиц. Ринувшись на них, я успел ударить всего один раз по уху Витьки, а потом они убежали.

Через пару минут кулак потух, и я выбрался наружу. При свете солнца осмотрел руку, однако на коже не нашёл никаких следов, и лишь рукав шерстяного свитера сильно обуглился

Да что за бред, всё было совсем не так — возмутился я.

Приготовленный заранее черенок от лопаты был там, где я его оставил, и Витька Бык тогда получил им хорошенько по лбу, от чего у него на всю жизнь остался шрам. После этого местная шпана от меня отвязалась навсегда, и иначе как Генкой психом, во дворах рабочих казарм, меня больше никто не называл.

Раскрыв глаза, я увидел озадаченное лицо доктора.

— А вот это интересно — проговорил он, после длинной паузы. — У вас Геннадий словно две очень похожие версии наслаивающихся воспоминаний. Это странно, хотя если честно, то с первой минуты как я вас увидел, почувствовал нечто необычное.

Я сразу врубился куда он клонит и задал волнующий вопрос:

— И что же вы почувствовали?

— Это очень странно. Раньше мне уже приходилось встречать несколько пациентов с явными признаками вселения. Вам это преподавали инструктора из научного центра Капицы. Что вы об этом знаете?

— Иногда частично разумные сущности, проникающие через проколы в психоэмоциональной оболочке нашего мира, захватывают тела и подчиняют мозг людей. Обычно это заканчивается очень плохо — на автомате озвучил я всплывшую в сознании инфу.

И в этот миг по лицу дока, проскочила нервная судорога. Он тяжко вздохнул, видимо вспомнив нечто нехорошее из своего прошлого.

— Так вот в вашем случае у меня сразу возникла тень подозрения насчёт вас, но потом сколько бы я раз не прощупывал вас ментально, во время сеансов регенерации на сей счёт, результат был отрицателен. Короче, ничего не подтвердилось. Вы именно тот, кем являетесь, а вашу некую едва заметную раздвоенность я никак объяснить не могу. Хотя, если представить себе, что идентичны ментальный двойник вашего сознания захватил едва не погибший мозг? Да нет — это какой-то бред. Подобных случаев нигде в спецлитературе не описано.

Доктор отмахнулся и отрицательно покачал головой.

Однако он не плох — подумал я, неожиданно осознав, что не такой уж и непроницаемый. Похоже в этом варианте реальности ко всем можно подобрать ментальный ключик. Эта сторона заинтересовала, и я решил разузнать побольше.

— А чем был болен погибший пациент? — спросил я решив зайти издалека.

— Некая новая напасть, появившаяся год назад — начал объяснять док. — Насколько я знаю, пациент был студентом университета имени Патриса Лумумбы, занимался мелкой фарцовкой и в какой-то момент неожиданно пропал на несколько дней. А недавно его нашли за городом, рядом с дачным посёлком Переделкино, в совершенно измождённом состоянии.

— Переделкино? Интересное место — проговорил я, вспомнив что ранее не раз там бывал. — И что же там с этим студентом РУДН?

— В результате медицинского исследования выяснилось, что всего за трое суток 24 летний студент, вполне спортивного телосложения, потерял треть своего веса. При этом все органы получили глобальный иммунный удар или как его называют цитокиновый шторм, практически уничтоживший часть живых клеток. Вполне здоровое сердце, превратилось в дряхлое сердце старика. Лёгкие почернели и потеряли половину массы, словно после пятнадцати лет непрерывной работы с кислотами в экстремальных условиях. Всё остальное не чуть не лучше, а про разлагающуюся печень так я вообще умолчу. Я пришёл к выводу что за короткий срок он постарел лет на тридцать-тридцать не меньше. Соответственно органы не выдержали такой усиленной перегрузки и пошли в разнос.

— Док, вы упомянули что такое уже случалось?

— Да, была пара случаев, я участвовал во вскрытии до смерти изнеможённых тел, но подобный, ещё живой пациент раньше мне не попадался.

— А ещё вы обмолвились, что существовала возможность его спасти?

Док кивнул.

— Но мне не позволили, а теперь скончавшийся пациент, самим фактом своей смерти, заставил меня пол дня убить на составление отписок, для всевозможных инстанций Минздрава и местных партийных органов. А ведь самое страшное это то, что если бы они развязали мне руки и выделили настоящую операционную, больше средств и персонал, то я бы реально попробовал его спасти.

— И чем всё это могло закончиться?

— Долгой жизни я бы ему конечно не гарантировал, но точно смог частично восстановить рабочий функционал организма, так что пять-шесть лет он бы точно прожил — печально заключил док. — Но мне не дали разрешение на срочное хирургическое вмешательство, и это очень прискорбно. Конечно я бы мог обратиться к одному влиятельному человеку, но тогда меня бы обязательно поставили перед трудным выбором.

— Я или он?

— Да, заниматься сразу двумя сложными пациентами мне бы не позволили и от этого опускаются руки. Они все не понимают, без практики умения экстрасенсорного врачевания невозможно развивать, и из-за этого я чувствую, что топчусь на месте.

— Странно, я думал, что вам наоборот помогают. Но почему они вам мешают?

Выслушав очередной мой специально просто сформулированный вопрос, врач снял очки и принялся их долго и нервно протирать платочком.

— Понять важность происходящих изменений, мешает косность руководства советского здравоохранения — наконец покончив с очками, эмоционально заявил он. — В результате моих титанических телодвижений, продолжавшихся пять долгих лет, я с боем выбил эту палату в Боткинской больнице, и одну единственную медсестру, задействованную в процессе лечения на сто процентов. И кстати Наташу, как и меня, сразу загнали под подписку о неразглашении. И даже более того, сотни предписаний министерства здравоохранения, теперь ограничивают мою деятельность, а десятки всевозможных инспекторов постоянно следят чтобы я ничего не нарушил.

— Да уж. Так далеко не уедешь — проворчал я, понимая о чём он говорит, ибо мне самому в прошлой жизни приходилось постоянно бороться с зачастую ненужными, ограничительными сводами устаревших инструкций и всяческими государственными контролёрами, следящими за их строгим соблюдением. — Артём Абрамович, скажите, а во время моего лечения, вы следовали всем предписаниям вышестоящего начальства и кураторов из Минздрава СССР?

Услышав вопрос, док вымученно улыбнулся.

— Если бы я следовал инструкциям и боялся запретов, то вы бы молодой человек скончались на этой койке четверо суток назад. Если честно Геннадий, то вам вообще очень сильно повезло, что тогда было именно моё ночное дежурство в хирургическом отделении — признался он и тяжко вздохнул. — Нет, хорошенько заштопать шею и даже сшить рассечённые сосуды смогли бы и без меня, но справиться с токсинами, проникшими в ваш организм, не смог бы никто. Кстати это очень интересный случай. Токсины каким-то образом ввели вас в очень глубокий летаргический сон, значительно замедлили все процессы, протекающие в организме, и тем самым, практически остановили кровотечение. Именно это и позволило скорой помощи довезти вас до операционной. А затем эти же токсины начали медленно вас убивать.

— Всё было совсем плохо?

— Да, не то слово. Ведущий хирург больницы, предварительно посовещавшись с главврачом, решил вас списать в расход, прямо во время проводимой мною операции. А я настоял, чтобы они отдали сложного пациента мне, и уже в палате нам с Наташей пришлось снова вскрывать раны и почти целый день проводить весьма экспериментальные процедуры очистки. Кстати мне удалось найти и извлечь несколько странных чужеродных образований, продолжавших вырабатывать токсины. Сейчас я их изучаю.

— Ну вы же справились? — с не прикрытой тревогой спросил я, сразу вспомнив ту чёрную тварь с щупальцами, которую, будучи в непонятном физическом состоянии, смог лично вырвать из раны на шее.

— Да, всё чисто, я просветил вас с головы до ног. Но сразу оговорюсь, раньше подобное у меня не получалось. Правда один бы я точно не справился, и, если бы наша любезная медсестричка Наташа не помогла, результат мог быть плачевным. Её дар не столь ярко выражен как у вас или у меня, но удерживать уровень кровеносного давления на минимуме, иногда это критически важно. А после незаконной операции я всё снова зашил и понадеялся, что молодой организм вкупе с медикаментозными вливаниями, справятся.

— Вы меня спасли и что теперь об этом думают главврач и тот старший хирург, которые меня списали?

Док улыбнулся, первый раз за всё время крайне откровенного разговора.

— Люди не любят признавать свои ошибки, так что я уверен, мне всё это обязательно выйдет боком. Однако, я не сожалею о том, что сделал. Я получил бесценный врачебный опыт, да и вам помог выкарабкаться, остальное всё лирика.

— Спасибо Артём Абрамович — вполне искренне поблагодарил я. — С меня причитается.

— Кажется я понял по какой причине вы внушаете доверие — неожиданно проговорил док после длинной паузы.

— И по какой же?

— Этот ваш новый голос, он действительно похож на голос Высоцкого. Это немного гипнотизирует. Геннадий, а вы не пробовали почитать стихи или что-то спеть из его репертуара.

Ну вот, и док туда же — подумал я, тут же вспомнив идентичную просьбу Наташи.

— Артём Абрамович, а вы случайно не забыли, что ещё вчера утром вы мне не то что петь, а и говорить не разрешали?

Услышав мою отповедь, доктор ударил себе ладошкой по лбу и сам перевёл разговор на другую отвлечённую тему. Разговор лился дальше, но в какой-то момент я заметил, что он, хочет затронуть какую-то важную ему тему, но почему-то не решается.

В итоге взявшись сразу расставить все точки, я сам задал вопрос, прервав его на полуслове:

— Док, давайте рассказывайте, что там вас так волнует?

Кац резко замолчал, вроде как замялся, но тут же взял себя в руки.

— У меня есть одна просьба — проговорил он немного дрогнувшим голосом. — Наташа, она чувствительна к силе, и явно вами увлеклась. Так вот Геннадий, я попрошу вас не злоупотреблять её доверием и некоторой беспомощностью.

Выслушав просьбу, я всё понял и мне стало не по себе. А ведь он её скорее всего в тайне любит и тщательно это скрывает. А чувства выражает, окружая её своей опеке, скорее всего даже не надеясь на взаимность.

— Док, я всё понял, можете не договаривать — сказал я, сразу врубившись в положение дел. — Кружить ей голову в пустую не в моих интересах — вполне искренне сообщил я.

Нет, я знал, если бы на моём месте была моя молодая копия, не понюхавшая пороху и не прожившая долгую жизнь, то другой я наверняка повёл себя иначе и обязательно увлёкся медсестричкой. Однако теперешний я понимал, что это ни к чему хорошему не приведёт. Хотя если уж до конца быть честным, Наташа не была той, кого бы я захотел забыть. Да и встретиться с ней ещё раз, если бы она разумеется захотела, я бы не отказался.

— Ну вот и хорошо — удовлетворённо проворчал док и хлопнул себя по коленкам. — А теперь молодой человек мы будем готовить вас к выписке, а то как я слышал вам сегодня надо успеть на одну не совсем приятную церемонию.

В тот момент, когда он это проговаривал в палату вернулась Наташа. Услышав последнюю фразу, она нахмурилась и едва не выронила пустой поднос.

Док принялся тщательно заполнять амбулаторную карточку, а Наташа стояла за его спиной и смотрела на меня с немым укором, словно это именно я потребовал себя срочно выписать.

Не известно, чем бы эти все гляделки закончились, если бы в палате внезапно не появились новые персонажи.

Сначала послышался звук открывающихся лифтовых створок, а затем в приоткрытую дверь степенно прошествовали трое. Два незнакомых статных мед работника в белых халатах и молодой мужчина в синей форме работника советской прокуратуры.

— Гражданин Строев, не надо так спешить — с ходу выдал молоденький прокурор, с петлицами юриста третьего класса, на форменном синем кителе. — У меня к тебе имеется несколько неприятных вопросиков.