Великая княгиня. Анна Романовна

Глава третья. ОРЛИЦА И ОРЕЛ

В стольный Киев Святослава влекло с той далекой поры, когда семнадцатилетнему князю явилось вдруг во сне лицо юной девы. Да и сама она потом предстала перед ним и не ушла, навсегда осталась в сердце юноши и мужа.

Вначале было удивление. Прекрасноликая дева, как утром разобрался Святослав, оказалась всего лишь ключницей его матушки. Звали её Малушей, и была она кровной сестрой богатыря Добрыни. Юный князь много раз на день видел её, но не придавал этому значения: немало их, дев, было в услужении великой княгини Ольги, его матушки. Но то, что Святослав увидел в ночи, во сне или наяву, потрясло его и покорило.

Он был в опочивальне. В оконце, которое смотрело на Днепр, светила полная луна. Ночь стояла душная, где-то за Днепром Перун погромыхивал гранитными валунами, зарницы играли. Святославу не спалось на ложе. Он встал, подошел к оконцу, открыл его, вдохнул свежий воздух да сразу и отпрянул от оконца: летела прямо на него белая орлица. Села она на притвор, осмотрелась и плавно опустилась на подлогу[20]. Голову гордо вскинула и на глазах у Святослава девой обернулась. Все проявилось враз: груди с коричневыми сосцами матово округлились, тонкая точеная талия обрисовалась, ноги, тоже точеные и длинные, обнаружились, тут же родимое место в соболиной опушке… В бане сие видел многажды княжич, а не притягивало взор. На сей раз сердце зашлось и поманило рукой огладить. Но дева повела своей рученькой и прикрыла соболиную опушку. Тогда княжич на её лицо посмотрел да в восторг пришел от своего открытия: стояла перед ним ключница Малуша, дочь боярина Малька из Любеча. На себя посетовал, почему прежде у него не было нужды присматриваться к лику юной девы, но все же помнил, что глаза у неё были голубые и в пол-лица, ресницы бросали тени на розовые щеки, брови - крылья ласточки и родинка на левой щеке. И губы её помнил, алые, полные, и шею белую, лебединую. Уж такая она, Малуша, ключница его матушки. Отыскала её матушка Ольга среди многих юных дев, принимаемых в услужение в великокняжеские терема.

Малуша всю себя показала юному князю, при том ласково улыбалась, дабы Святослав ненароком не застыдился. Но княжич стоял перед нею обомлевший, потому как проснулся в нем некто другой, весь в огне пылающий, но ещё сути огня не понимая. Сам княжич в сей миг столбом стоял перед Малушей, а тот, другой, пылающий, руку протянул к деве, грудей коснулся, шёлковую кожу под пальцами ощутил. Левая рука его на стан Малуше легла, вверх-вниз прошлась через крутое бедро, да все ради любознайства.

Ан нет, Малуша стряхнула руки княжича, как перышки, отступила от него, смеясь по-прежнему ласково. Сама плавно рукой повела, и спало с княжича отроческое платье, будто ветерком его сдуло. И сам Святослав предстал перед Малушей в сиянии юношеской стати. Не было рядом лишь шайки с водой, чтобы, как в бане, себя обмывать. Смущение почувствовал княжич от своей наготы, огнем его лицо опалило. Святославу прикрыться захотелось. Но в сей миг Малуша сама достала его руками, по лицу нежно провела, грудь огладила, ниже всего коснулась, будто смывая с него отроческую пелену, превращая в младого мужа. И добилась своего: Святослав руку её поймал, губами пристыл, вкус сандалового масла ощутил, да и привлек к себе, обняв сильными руками. Она же не сопротивлялась, сама приникла к нему, слилась с ним. Её огонь с его огнем свился и разбушевался. Да все только в них бушевало, но не между ними. Торжествовали только их чувства, руки же к запретному не прикоснулись, лишь сердца слились в одно большое и жаркое.

Но долгое молчание меж ними нарушилось, и Святослав услышал шепот Малуши. Её необыкновенные слова наполнили юношу гордостью:

- Я - орлица. Волею Перуна мне дано видеть то, что зрят боги. Слушай и верь тому, что услышишь. Боги говорят: быть тебе великим воином, и никто не обойдет тебя в ратной справе. Ты покоришь все земли, какие дано мне обозреть из поднебесья за многие дни полета. Помни об одном - о чести, она твои щит и слава.

- Но где же ты, Малуша? Будешь ли рядом, как ноне? - спросил Святослав.

- Отныне я твоя, и, как придет новое полнолуние, позовешь меня, и я приду. Одно скажу: здесь ты меня больше не увидишь.

- Но где?

- Ты уйдешь в полночь на гору Хоривицу, там я приду к тебе и на самой вершине сделаю тебя богом. Прощай!

- Не уходи, побудь ещё, Малуша!

- Час пришел, и я улетаю.

Дальше, как помнил Святослав, все так и было. Мановением руки Малуша подняла его ночную рубаху, все тем же плавным движением надела её на князя и отошла к окну, белой орлицей обернулась, встряхнулась, белое перо на подлогу уронила, крыльями помахала, вознеслась на оконце и улетела.

Святослав выставился из оконца по грудь, долго смотрел, как орлица к луне улетала. А как скрылась из глаз, он поднял перо, лег в постель, но не уснул до рассвета, рассматривая и лаская перо. До сих пор князь хранил это перо, дорожа им, как святыней.

Утром в тот день юный князь отправился в покои матушки-княгини Ольги да притаился, чтобы она не увидела его. Сам думал Малушу узреть, спросить её, не приходил ли к ней нынче ночью вещий сон. Малуша не единожды прошла мимо затаившегося княжича, но каждый раз не одна, а в сопровождении пожилой рабыни, которая помогала ей в делах. Так и не удалось Святославу перехватить Малушу одну. И день миновал, и другие проплыли следом, но с глазу на глаз Святослав и Малуша так и не встретились.

Наступил месяц май-травень. Праздник Ладо приблизился.

Сей праздник пришел к людям от бога любви и веселья. Ладо повелел его справлять, чтобы между людьми всегда было согласие и все они жили в благополучии. Праздник Ладо долгий и продлится до той поры, пока не наступит июнь. Веселья на празднике Ладо много. И невинные жертвы будут во имя бога Ладо - так уж повелось у язычников. И брачные ночи пройдут по лугам и куртинам, восславляя торжество жизни. В эти брачные ночи по языческому обычаю жёны и девы доступны не только избранным, но и многим, кто ищет радости. В праздник Ладо славяне до того великодушны, что даже недругам желают благополучия в жизни.

Дождался и князь Святослав желанного праздника. В вечерний час по Боричевой дороге на луга спустился, долго ходил-бродил среди охваченного оживлением юного люда. Там же и Малушу нашел, которая веселилась в кругу молодых дев. Но как только Малуша увидела Святослава, в тот же миг убежала к Днепру, дальше поспешила к горе Хоривице. И князь побежал за ней. Догнал-таки, да Малуша и сама уже ждала его. В глазах её горела отвага и ещё что-то неведомое юному князю, но привораживающее. Она же произнесла:

- Сон мне был вещий в переломную ночь березола-апреля. Ты орлом прилетел, да княжичем обернулся. Ласкал меня, но бережно, ничего не желая. Видела бога Ладо возле тебя. Он и сказал мне, дабы шла к тебе в праздник. Теперь возьми меня, как пожелаешь.

Малуша прижалась к Святославу. Он поцеловал её и прошептал:

- В ту же ночь ты прилетала ко мне орлицей, белое перо оставила. Я хотел сие поведать тебе, да недреманное око тебя стерегло.

- И я что-то обещала тебе?

- Да. Ты сказала, дабы мы сошлись на горе Хори вице, когда наступит полная луна.

- Идем же на гору. Бог Ладо укроет и защитит нас. Они поднялись на гору. Светила полная луна, и в её матовом свете они возникли друг перед другом, как в вещем сне. Они долго кружились, вскинув руки в звездное небо, сходились и расходились, радуясь волшебной легкости бытия. Потом они сблизились, как в сказочном сне. И все было так же и ещё чуть волшебнее, потому как Малуша приняла Святослава и свершилось таинство превращения девы в женщину, юноши - в мужчину. Сие им некогда было понять: их игры были по-язычески неистовы и длились до рассвета. А на рассвете Малуша сказала:

- Я принесу тебе сына, и ты назовешь его Владимиром славным.

Святослав ничего не ответил на эти слова, он лишь млел от душевной зрелости, от жажды сдвинуть гору Хоривицу.

Они не помнили, как вернулись в княжеские терема, но всевидящее око старой рабыни узрело Малушу и Святослава. Утром за трапезой Малуша держала ответ перед суровой и жестокосердной на сей раз княгиней Ольгой.

Малуша ни в чем не повинилась перед княгиней и показалась ей искренней и невинной. Ольга не наказала Малушу. Это случилось спустя несколько месяцев. Однако в те же дни июня княгиня отправила сына в древлянскую землю собирать дань. Он встал во главе дружины. Сама же великая княгиня отправила послов-сватов к венгерскому королю, чтобы уговорил он угорского князя Такшоню выдать замуж свою дочь, княжну Ильдеко, за Святослава. А как вернулся Святослав из похода, так мать и оженила его по древнему языческому обряду. Горевала великая княгиня Ольга, что сын противится христианству, но не уставала говорить ему о добродетелях и благости православной веры, коей наслаждалась её душа с той поры, как она приняла веру греческого обряда.

Святослав хотя и был ещё молод, но характером оказался тверд. Позволив себя безропотно оженить, он остался верен языческому богу Перуну, богам Велесу и Хоросу. Сын повторял:

- Могу ли я, матушка, принять новую веру, ежели дружина смеяться будет надо мною? А мне без дружины не быть.

- Видеть тебя не желаю, поклонник идолищ! - восклицала Ольга в гневе вскоре же после свадьбы сына.

Он же после первых брачных трех недель начал собираться в новый поход и ушел, не запомнив даже имени своей молодой жены, будущей матери его сыновей Олега и Ярополка.

Той порой и Малуша готовилась стать матерью. Первое время она таилась, чтобы княгиня Ольга не уличила её в грехе, не узнала, что её скромница Малуша, ключница и посему рабыня, скоро принесет ей внука. Да как утаишься, ежели живот на нос лезет!

Рассердилась, в неистовый гнев пришла великая княгиня, суровому телесному наказанию хотела подвергнуть Малушу. Но Всевышний отвел её занесенную руку, не позволил наказать мать будущего святого.

Всевышнему Господу Богу было уже ведомо, кого родит дочь Малька-любечанина Малуша. Княгиня своё отбушевала, но словами уязвила ключницу:

- Мало у меня своих рабов, и ты ещё рабича принесешь, позор на мою седую голову возложишь. Моли Бога Иисуса Христа, заступника твоего, что жизни не лишила. Но я тебя ещё не простила.

Малуша дрожала от страха за жизнь своего младенца, когда матушка-княгиня лютовала да упрекнула её. Но откуда только смелость взялась, сказала с достоинством и голову держала высоко:

- Ношу не рабича, а княжича, Богом данного, батюшкой коему князь Святослав.

Княгиня лишь ахнула от Малушиной дерзости, стала сына заглазно корить-поносить и веру языческую чернить, потому как по языческим законам Малуша отныне была Богом данная жена Святослава.

- Был бы христианином, не опозорил бы мать на старости лет! - воскликнула княгиня Ольга.

- В том я виновата, матушка-княгиня, - ответила Малуша и встала на колени. - Накажите меня, что совратила, только внука милуйте!

- Сгинь с глаз моих! - с жаром ответила Ольга. Гнев великой княгини не исчерпался возгласами.

На другой же день она сослала Малушу в свою деревню Будутино под Изборск. Там, на далекой Псковщине, и появился на свет будущий великий князь, который простоит на престоле державы тридцать пять лет.

В это же время княгиня Ольга попыталась приблизить к себе оставленную жить в одиночестве невестку Ильдеко. Однако молодая и гордая княгиня Ильдеко не очень нуждалась в тепле и ласке, которыми хотела скрасить её одиночество великая княгиня. Совсем скоро в невестке проявились открытая и непомерная гордыня и спесь. Она со злостью упрекнула свекровь за то, что та позволила Святославу, и трех недель не проведшему с молодой женой, уйти в поход из Киева. А вскоре Ильдеко окружила себя молодыми соотечественниками, которых призвала из Венгрии. Великой княгине это не понравилось, и однажды за трапезой она предупредила Ильдеко:

- Ты бы, доченька, держала своих сородичей подальше от своего терема. Они слишком вольно ведут себя.

На что Ильдеко со смехом ответила:

- Так они, великая княгиня, вернулись на отчую угорскую землю. И я хочу, чтобы они вольно жили на ней.

В этот миг Ольга поняла, какую непоправимую ошибку она совершила, женив сына на венгерской княжне. Она вспомнила давние претензии и угрозы венгров, или угров, вернуться на свои якобы исконные земли по Днепру и Дону, вплоть до великой Волги. И впервые с горечью подумала Ольга о том, что напрасно прогнала от себя Малушу. Теперь она жаждала исправить свою ошибку, и прошло не так уж много времени, как Ольга согрела лаской Малушу и внука Владимира.

В ту пору как Владимиру исполнился годик, его бабушка отправилась в путешествие по своей земле утверждать уставы жизни и, добравшись до отчей земли - Псковщины, появилась в Будутине. Когда она пришла в простую, курную крестьянскую избу и увидела внука в люльке, сплетенной из липового лыка, сердце у неё защемило от жалости. Однако она не дала воли своим чувствам, но тайно решила проверить-испытать нрав внука. Когда Малуша ушла на реку к проруби за водой, Ольга велела своему воину принести к люльке пылающий уголек на глиняном блюде, положила рядом с угольком золотое кольцо и испытала внука: к чему потянется младенец - к золоту или к угольку. И увидела бабушка, как с легкостью, с улыбкой на круглом личике, потянулся младенец к жаркому угольку и взял его. Была боль, но он не заплакал, а удивился.

Возникло у Ольги сердечное тепло к малышу. «Истинный Рюрикович», - подумала она и задалась целью окрестить внука. Да на этой задумке и сама ожглась. Малуша орлицей встала на защиту сына, потому как другой опоры у неё не было. А довод был один:

- Матушка-княгиня, прежде Святослава-сына крести, мужа и отца нашего. Там и мы за ним пойдем.

Ольга смирилась перед Малушей. Прежней великой княгини уже не было. В Будутине она стала любящей бабушкой: внук растопил лед отчуждения. Она погостила в деревне тихо-мирно, по-родственному простилась с Малушей, с внуком и сказала на прощание:

- Жить тебе тут вольно, ни в чем не нуждаясь. Я позаботилась. Крепитесь моими молитвами, а я позову вас в Киев, как час придет. Пока же помолюсь за тебя и за внука.

С тем великая княгиня Ольга и уехала со Псковщины да сани свои псковитянам на память оставила. Они и поныне там.

А через три года после поездки Ольги на Псковщину и в Будутино её невестка княгиня Ильдеко пошла на измену мужу и Руси. Она тайно сошлась с воеводой Стемидом, скрытым врагом Святослава. Вместе они принялись готовить заговор против великой княгини и великого князя. Пришел час для исполнения задуманного. Стемид, лаская Ильдеко, сказал ей:

- Моя божественная княгиня, сегодня ночью я уйду с воинами к печенегам и приведу под Киев князя Курю с ордой. Мы возьмем стольный град и посадим тебя на великокняжеский престол. Сами же встретим Святослава в степи, он возвращается с Дуная. Да будет на то твоя воля, божественная Ильдеко: на том месте, где падет голова Святослава, мы возведем курган.

- Иди же, мой славный рыцарь, в поход. Ильдеко тебя любит и станет ждать с победой, - ответила княгиня и поцеловала Стемида, благословляя его в путь.

Как проявила себя супруга Святослава дальше, великая княгиня не стала вспоминать. Слава Богу, что Святослав изгнал её из Руси, оставив при себе сыновей.

Вскоре же княгиня Ольга остро затосковала по Малуше, по обездоленному внуку и послала за ними тогда ещё молодого-удалого воеводу Ивана Путяту с воинами. Прошло совсем немного времени, как Путята привез в княжеские палаты Малушу и её сына.

Святослав в эту пору был в военном походе на Хазарию, и Малуша вернулась к привычным заботам княжеской ключницы. Скоро княгиня Ольга пришла к мысли, что жене её сына не к лицу нести рабскую службу. Ольга поручила Малуше растить и других своих внуков - Ярополка и Олега. Однако вскоре воспитанием отрока Владимира занялся его дядя - воевода Добрыня. Правда, Добрыня все больше в походах был, да и то сказать, пока богатырю не пристало быть дядькой-воспитателем при столь малом отроке. Но с наступлением осени, когда ратных дел у дружины не было, Добрыня охотно воспитывал племянника. И в скором времени стал Владимиру вместо отца родного. Да в основном был учителем жизни и военного искусства, отвечал за то, кем вырасти княжичу. Сей муж был в делах обстоятелен и розмыслом богат. «И Добрыня храбр и наряден муж», - говорили о нем в ту пору в народе.

Два других княжича жили под влиянием воеводы Свенельда, который в последние годы жизни больше сидел в Киеве, искал покоя и вместе с княжичами воспитывал своего сына Люта.

А князь Святослав словно забыл о том, что в Киеве у него растут три сына, и год за годом проводил в походах и битвах. Он даже не отзывался на просьбы матери, которая часто звала его в Киев. Покорив Болгарию, уладив мир с Византией, князь мечтал о том, чтобы властвовать в древней Мидии. Ещё он весело проводил время в Великом Переяславле, как называли греки Переяславец на Дунае. В этот град и наведывались гонцы княгини Ольги, приносили её грамоты Святославу: «Ты, княже, чужой земли ищешь и блюдешь её. А свою без присмотра оставляешь», - писала великая княгиня сыну.

- Передайте матушке, - отвечал гонцам Святослав, - хочу ей больше всего власти.

Ольга, однако, и без напоминаний сына учреждала порядок в обширной державе, вводила свои законы, самые простые и нужные народу уставы. Да пришел вскоре день, когда Святослав сильно загоревал, что сидит вдали от Киева.

Печенеги давно зарились на сей стольный град и дождались своего часа. Ведая о том, что князь Святослав и его грозная дружина увязли на Дунае, тьмой надвинулись на Киев, где не было в это время войска. Лишь воевода Претич возвратился с дружиной из полюдья - сбора дани - и укрылся на левом берегу Днепра, потому как имел малое число воинов и был не способен прогнать печенегов.

Спасли Киев от печенежского разорения, а Ольгу и её внуков от гибели или угона в полон только русская хитрость и отвага. Уже пришло к горожанам отчаяние, ни изнемогали от голода и жажды и были готовы сдаться на милость врага. Да нашелся отважный отрок, который вызвался уведомить воеводу Претича и передать ему совет, как обмануть печенегов. Он взял в руки уздечку, ранним утром в белесом тумане вышел за крепостные ворота, смело вошел во вражеский стан и, спрашивая по-печенежски, не видели ли его коня, зашагал прямым путем к Днепру, размахивая уздечкой.

Никто из врагов не задержал его, все думали, что это их воин. А отрок, добравшись до реки, ринулся в неё и поплыл на левый берег.

Печенеги поняли, что их обманули, стали пускать в беглеца стрелы, но он, ныряя и ныряя, уплывал все дальше, избегая стрел. Отрока заметили и лазутчики Претича, которые сидели, затаившись, на берегу Днепра. Вскоре они спустили на воду долбленку, поплыли навстречу отроку и помогли добраться до берега, потом повели к воеводе Претичу.

Выслушав отрока, поведавшего о бедствиях киевлян, о совете мудрых мужей, Претич решился напасть на печенегов. Он велел тысяцким и сотским собрать вдоль берега все лодки и стянуть их под Киев. Когда все было готово, в ночной темноте посадил дружину на суда и повел её на печенегов. Русичи вооружились не только мечами, копьями и стрелами, но и охотничьими рогами, которые сделали и добыли в округе. Пристав к правому берегу, дружина Претича тихо сошла на землю, подобралась как можно ближе к печенегам, и по знаку воеводы трубные звуки заполонили все пространство, вселив ужас в сонных печенегов. Они подумали, что на них идет вся Святославова дружина, и в панике, бросая оружие, кибитки, имущество, ринулись бежать, спасая свою жизнь. Воины Претича долго преследовали врагов, и трубы, продолжая греметь, гнали печенегов в степи.

Когда же наступил рассвет, Претич вернулся к Киеву, и вновь его воины протрубили в рога. Горожане распахнули ворота. Победителей встретила сама великая княгиня Ольга. Сойдясь с княгиней, воевода Претич попросил её спешно покинуть Киев и уйти с внуками на север.

- Матушка-княгиня, мыслю, что печенеги одумаются и вернутся. Не ведаю, как погоним их в другой раз.

Княгиня Ольга вняла разумному совету и решила уехать в Вышгород, но Претичу наказала:

- Ты, воевода, удачлив. Иди же на встречу с печенегами да скажи их князю, что в Киев пришла вся Святославова дружина, и пусть они просят мира.

Претич ни в чем не отступил от повеления великой княгини. Он взял свои три тысячи воинов и помчал с ними догонять печенегов. Они же остановились в степи за рекой Трубеж. Претич с десятью воинами подскакал к берегу и, встретившись через речку с печенежским князем, сказал:

- Вы, печенеги, храбрые воины, но сегодня мы сильнее вас. Говорю вам, что пришла в Киев вся Святославова дружина, и ежели не хотите разорения, просите мира на три года и уходите, не коснея, с нашей земли. Такова воля моих князей.

- Жди, русич, нашего ответного слова. Ноне мы скажем его, - донеслось из-за реки, и князь с воинами покинул низменный берег.

Претич и дружина ждали ответа весь день и всю ночь. А утром увидели, что за рекой, до самого окоема, было пустынно, лишь кое-где колыхался под ветром оставшийся ковыль. И увел воевода дружину в Киев, ожидая какой-либо коварной выходки печенегов, потому как не считал их совсем глупыми. Они и впрямь знали, что за спиной Претича нет Святославовой дружины, но страх, который посеяли в стане печенегов ночью три тысячи воинов, удержал их от желания вернуться под Киев.

И снова на далекий Дунай помчали гонцы к Святославу, чтобы поведать о том, какой опасности подверглись его мать, сыновья, жена, все киевляне. Святослав ещё не знал, что матушка звала его к смертному одру, потому как видела свою близкую кончину. Шел 969 год.

На сей раз у Святослава-воина шевельнулось в груди что-то сыновнее и отцовское, да и Малуша возникла перед взором, поранила его. Он поднял дружину в седло и налегке скорым шагом повел её в Киев. Коротая почти все ночи в седле, он добрался до Киева, прибежал в княжеские терема, упал на колени возле материнского ложа и со слезами на глазах просил у матушки прощения. Он ласкал детей и Малушу и провел с ними два дня. А на третий день пустился искать печенегов, которые разбойничали по южным землям Руси, и наказал их, восстановил в державе тишину и безопасность. В те же дни разгромленные печенеги, узнав всю силу Святослава, запросили у него мира, и он дал им мир.

Вернувшись в Киев, Святослав недолго наслаждался покоем в палатах. Его снова потянуло на Дунай, потому как он не мог видеть христианских обрядов, всего дворцового благочестия, которое затмило прежнюю простоту языческой жизни. Понимал князь Святослав и то, что, находясь в Киеве, он взваливал на свои плечи управление великой державой. Святославу не хотелось брать на себя эту обузу. Воину по душе были ратные дела.

Княгиня Ольга знала про сына все это, но сама уже не могла держать в руках великокняжескую власть. С каждым днём в ней оставалось все меньше жизненных сил. Она уже вовсе не вставала с ложа. И однажды, когда княгине сказали, что сын готовит ладьи, чтобы уйти к морю и там подняться по Дунаю до Переяславца, Ольга позвала Святослава к себе.

- Сын мой, дни твоей матери сочтены, - начала она своё моление к Святославу. - По воле Господа Бога ко мне уже наведывались святые духи. Скоро я предстану пред ликом Всевышнего. Тебе же быть в Киеве наказываю и велю взять в руки всю державную власть. Древлянскую землю пора усмирить. Печенеги её против тебя ополчили. В Чернигове твой глаз нужен. Новгород крепкой руки просит. Радимичи засупротивничали.

Святослав слушал матушку почтительно, но не всему внимал. О своём думал. Главного воеводу Свенельда вспомнил, метил ему поручить все заботы в киевских пределах. Сам же, вопреки воле матушки, сердцем и душой был уже на Дунае.

Великая княгиня, обладая даром ясновидицы, читала мысли своего сына и печалилась, что беспомощна пробудить в языческой душе христианское начало. И сама не могла понять, почему у неё не хватает сил взять верх над языческим духом Святослава. А ведь каких мужей заставляла выю сгибать, нутро выворачивать да позже даром Божиим - словом ласковым - того же добивалась. Нет, не случайно много возвышенного будет сказано о великой псковитянке после её кончины. Предание наречет её хитрой, церковь - святой, история - мудрой. Все это уживалось в ней одновременно. А ещё был провидческий дар, но силы святого духа в ней ещё не было.

Отчаявшись повлиять на своенравного сына, который стоял перед ней на коленях, Ольга вымолвила последнее:

- Мне осталось три дня, дабы покаяться и помолиться Всевышнему. Прошу тебя, найди священника Григория, он служит в церкви Святого Ильи, и попроси его прийти ко мне. Ещё прошу тебя, погреби меня по греческому обычаю в Берестове в ограде церкви. Справь панихиду с христианскими священниками. Тогда иди, куда судьба зовет. И не забудь, как станешь покидать Киев, поставить к делу моего любимого внука Владимира. Ещё постарайся засватать за него византийскую царевну. Византию надо чтить как великую державу. И Малушу, матушку Владимира, чти…

Слова великой княгини Ольги, нареченной в крещении Еленой, о своей кончине оказались пророческими. Она исповедалась священнику Григорию, попросила у него прощения за то, что когда-то, в давней юности, отвергла его любовь. А на четвертый день после беседы с сыном в лето 969 года от Рождества Христова преставилась и тихо отошла в мир иной. Священник Григорий принял от неё душу и передал её архангелам, чтобы они отнесли святыню в райские кущи. Увидел Григорий и то, чему христиане будут удивляться долгие годы: лишь только душа святой Ольги покинула бренное тело, на её лике появился румянец, а над головой возникло сияние. С ним она и ушла в запредельную обитель.