Великая Война

И пока солдаты снимали один ствол, остужали его в масле, попутно ставя запасной ствол и меняя ленту с патронами, я уже рванул вперёд вместе с товарищами. В очередной раз поспешивший Смоленко пока что остался в укрытии, ведь у него из-за перенапряжения начался отходняк. Ему нужно было передохнуть.

Багровый туман же стал плотнее, немцы стреляли из своих винтовок фактически впустую, а через мгновение я уже влетел прямо в оно, в воздухе вскрыв двум врагам глотки. Не подвели меня и товарищи, многие из которых являлись одарёнными, пусть и слабыми.

Однако в отличие от моего мира, здесь куда важнее сам факт наличия чувствительности к энергии, пусть даже слабой. Во многом из-за изобретений заточенных под одарённых, в частности экзоскелетов, которые повышают твои возможности. Поэтому даже со скудным даром можно компенсировать недостаток силы артефактными приблудами. В моём мире всё было иначе, впрочем, это уже неважно.

И вот уже на первом этаже остался только один противник. Кристина пронзила его грудь, остановившись перед сердцем. Очередной обряд, однако в этот раз ничего важного узнать не удалось. Большая часть выуженной из его разума информации оказалась либо бесполезной, либо уже известной.

– Только память засрал, – раздосадовано произнёс я, уже пожалев о своём решении.

– Держи его, урод сраный! – на втором этаже уже повязали коменданта и губернатора. – Саша, поднимайся! Языков взяли!

А вот это уже было куда интереснее. К слову да, о моих способностях в армии уже было известно. Как оказалось, Самсонов с первой нашей встречи очень многое понял, не подав виду. Я же из-за ослабления после переноса даже не смог почувствовать невероятную силу главнокомандующего, хотя даже на недавнем совете у большинства генералов не было ощутимой ауры. Однако одарёнными они определенно точно являлись, просто очень хорошо это скрывали, не позволяя никому даже примерно оценить их мощь.

Это всё привело меня к осознанию собственной слабости. Я не так уж и силён, а все эти дворяне учились в лучших академиях, в мире, где магия является неотъемлемой частью жизни. Их уровень просто гораздо выше моего и даже если Кристина сожрёт десять дивизий, дав мне огромное количество энергии, то вот разрыв в мастерстве и понимании магии так просто разорвать не получится.

Остаётся надеяться на взятых пленников.

– Ну что тут у нас… губернатор значит… – я вздохнул и сел напротив пленников, среди которых находились и другие солдаты.

Вспомнилось сражение в Алленштейне, слова Оболенского. Признаться, тогда они меня сильно задели. Но… рациональное зерно в словах полковника было. Враги срать хотели на мои принципы, идеалы и убеждения. Увидят слабость – воспользуются, в благородство играть никто не будет. Это же война.

С другой стороны, всех пленников скорее всего будет ждать ещё более ужасная участь, чем смерть. Германская и Российская империи разошлись не на шутку, пропаганда с обеих сторон распаляет гнев и ненависть в сердцах. Пленными никто не обменивается, их либо пытают до смерти, после чего разбираются в куче ненадёжной информации, либо отправляют в трудовые лагеря. Иногда пленных вообще не берут.

Такое жестокое обращение командования погружает солдат в пучину безысходности. И вот уже бедный мужик подрывает себя гранатой, но не потому что он герой и желает умереть за Кайзера или Государя, а потому что выбора нет. Сдашься и всё, считай попадёшь в ад. Ведь даже если ты не видел, что делают твои враги с пленными, то ты видел, как поступают твои товарищи с пленными врагами. Получался порочный круг.

И ведь ничего не сделаешь, даже если представить, что скажем Российская Империя начнёт обходиться с пленниками по-человечески, то на следующей дней простые русские мужики и отдавших приказ офицеров вздёрнут, и пленников, в отместку за своих товарищей. Хотя само предположение такого события уже вызывало смех, ведь для командования нет ничего лучше солдат, которые даже под страхом смерти не будут сдаваться в плен. Удобно.

– Так что это в каком-то смысле милосердие, – Кристина подвела итог моих размышлений. – Всё равно он сдохнет, а так хоть долго мучатся не будет.

– Саш, чего ждёшь? – раздался уставший голос подошедшего Смоленко. – Давай быстрее, битва не закончилась. Нужно ещё нашим помочь, там в порту штыковая резня началась. Немцев дохрена ещё, а основные силы на лодках вынуждены плыть. Ещё и чёртова придурка Морозова ранили. Быстрее, Саш! БЫСТРЕЕ!!!

Внимание моё переключилось на коменданта, который в короткой, но насыщенной магической дуэли со Смоленко тоже растерял все силы, поэтому его и удалось взять живым. Статный, седовласый офицер, хищный взгляд и непоколебимый нрав гордого орла Кайзера.

– Русская свинья, – на немецком произнёс комендант и плюнул мне кровью в лицо, за что сразу получил прикладом в висок.

– Падаль бесовская, – рыкнул Смоленко, также говоря на немецком. – Заживо тебя бы сжёг… Впрочем, если мой друг не решится прикончить тебя, то…

Я же закончил размышлять и принял тяжёлое решение. Идеалы, убеждения, принципы… все мы такие удивительно правильные, пока жизнь не прижмёт и не заставит сделать выбор. Сегодня бьёшь себе в грудь и гордо заявляешь: «Никогда не убью человека! Жизнь это святое!». Завтра жмёшь на курок пистолета, пуская пулю в лоб ублюдка, позарившегося на твою семью.

Хреновый принцип был, да? Наверное, ты теперь слабохарактерный, бесхребетный отброс, который в полёте переобувается? Нет, просто розовые очки наконец-то снял, попутно перестроив своё изначально наивное и глупое мировоззрение. Хотя какие-то мрази наверняка попробуют вызвать у тебя чувство стыда за это. Как хорошо что мне на них плевать.

И в следующее мгновение Кристина пробила плечо, разрубив подключичную артерию и слегка коснувшись сердца. Затем началось жестокое и беспощадное противостояние с комендантом. Речь о поединке воли, которой старому офицеру было не занимать. Он давил меня, в какой-то момент даже был опасно близок к моему сознанию, ведь сам обряд подразумевает создание моста между двумя душами.

Я держался, затем подключилась и Кристина. Мы подались где-то минуты три, не меньше, при этом что у моего врага не было запасов магической энергии. Будь он на пике своих сил, то процесс затянулся бы ещё в несколько раз. А может и вовсе мне бы пришлось его убить, оборвав связь и попутно повредив себе ментальное тело.

– Ох, проклятье… – после долгой борьбы произнёс я, пока Кристина начала выпивать кровь из пленника.

– Ну? Узнал что-то полезное? – тут же на меня накинулся Смоленко.

– Дай мне время…

Сознание ещё оставалось спутанным, нужно было время, чтобы разложить всё по полочкам, отделить свою память от чужой. Кроме того, большая часть информации оказалась повреждена. Имелась какая-то обрывочная информации о слабой родовой технике одарённого, что-то про конфликт с командованием, проблемы с количеством снарядов… очень ярко выделялись последние минуты жизни, бой, вызов огня на себя…

– Дерьмо… – внезапно я наткнулся на очень важный кусок памяти. – Это капкан! ЛОВУШКА!!!

– Что?! Какая ловушка?! – тут же опешил Смоленко. – Мы взяли форт. Да, бой ещё идёт, много потерь, но наши уже высадились в порту, прорываются. Какая ловушка?!

– Нужно отступать, уводить солдат!

– НЕМЦЫ ДРОГНУЛИ!!! ОНИ БЕГУТ!!! ХА-ХА-ХА!!! – русские солдаты уже радовались победе.

– Почему нужно уводить солдат?! Скажи, бляха! – снова заорал Смоленко, который не на шутку перепугался.

Я же в шоке выбежал наружу, пытаясь успокоить спутанное сознание. Память напоминает мозаику, мной же были вырваны немногие детали, которые даже не соединялись друг с другом. Мозг пытался обработать эти данные, провести логическую цепочку, рационально всё упорядочить, но он просто не мог. Ведь сама природа полученных знаний уже противоестественно, она не рациональна.

Это сводило с ума и причиняло ментальную боль. Вопросы звучали в разуме один за другим, а ответов всё не было. Зависнув в неопределенности, я забрался на крышу, взглядом ища ту самую ловушку. Нужен ответ, необходима недостающая деталь, должно появиться понимание и прийти осознание.

– Ты что творишь?! – наружу выбежал и Смоленко, вместе с другими солдатами. – Про остальных пленных забыл?!

– Может мне показалось или я неправильно воспринял информацию? – спросил я сам себя, не видя ничего странного: немцы действительно бегут, наши захватывают всю косу, подвозят орудия.

– Спускайся! А то ещё из корабля прилетит!

Я слез с крыши, но дурное предчувствие всё ещё меня не покидало. В поглощённом сознании коменданта точно была отчаливая уверенность в нашей скорой кончине. Что-то должно произойти.

– Да что с тобой такое? – спросил Смоленко. – У тебя крыша поехала из-за магической отдачи?

– Немцы точно что-то подготовили для нас.

– Конкретика, Саш, нужна конкретика.

– Я не могу сформулировать, однако моё чутьё вопит об опасности.

– Может ему покурить дать? – усмехнулся один из солдат, но тут же заткнулся, когда на него зыркнул командир.

– Саш, – Смоленко оставался серьёзным и крайне настороженным. – Что не так?

– Угроза. Страх. Смерть. Ловушка. Бойня. Переломный момент. Кайзеровская ставка, – я вслух повторил основные тезисы, что были разорваны в поединке воли. – Полковник явно что-то знал, скорее всего немцы подготовили какой-то план. Он умирал с уверенностью в нашем скором крахе.

– Думай, Саш, думай.

Ответ будто вертелся у меня на языке, казалось, вот-вот паззл сложится. Раз за разом я прокручивал чужую память, анализировал, соединял, дополнял и строил наиболее вероятные цепочки. Но последняя деталь тут же ускользала, прямо как память о сне при пробуждении. Такое противное чувство.

– Это касается Кёнигсберга? Или они готовят контратаку на востоке? Может австрийцы что-то задумали? Готовят прорыв? – предполагал Смоленко, пытаясь мне помочь, но он больше отвлекал.

– Пиллау наш! Командир, мы победили! – в центр двора прибежал радостный Миша. – А ещё у Серёги дар пробудился! Ещё один талант в роте теперь! Правда ему сначала нужно пережить эту ночь, осколками его знатно потрепало, но с магическими лекарствами… А что вы такие серьёзные?

– Корабли… – внезапно на меня снизошло озарение. – Корабли не стреляют!

– Чёрт подери, – тут же опомнился Смоленко и вместе мы побежали на к бастиону.

Вся Данцигская бухта вдруг исчезла, буквально не было видно и метра воды, хотя расстояние небольшое. И всё из-за внезапно появившегося тумана, который становился всё плотнее и начинал поглощать Кёнигсберг, форт Пиллау и всю песчаную косу, продвигаясь даже к заливу.

– Это магия… – первым общую догадку озвучил Смоленко. – Кто-то явно наслал заклинание.

Глава 15

– Разведка не видит передвижения их морского флота, – недовольно произнёс Смоленко. – Чёртов туман ослепил нас!

Мы находились в полевом штабе Пиллау и обсуждали текущее положение дел. Неестественный туман окутал всю прибрежную линию от Кёнигсберга до аж Данцига. Из-за этого наступательные действия на некоторых направлениях оказались приостановлены. Ведь в любой момент туман может исчезнуть, после чего на горизонте окажутся немецкие корабли, собранные в одном месте для тотального уничтожения скопления врага.

Однако командование продолжало высадку и сбор штурмового кулака для нападения на Кёнигсберг с песчаной косы, на которой располагался форт Пиллау. Это существенно напрягало и меня, и Смоленко, и Оболенского, и некоторых смышлёных солдат. На мои предупреждения о ловушке генералы прореагировали сухим ответом «принято к сведенью».

– Тебе нужно поглотить других пленных, – снова выдал Смоленко.

– Я не стану этого делать.

– Почему?

– В этом нет смысла. К тому же они простые солдаты.

– А-а-а, опять заводишь эту шарманку… Тогда я расстреляю всех пленных. Они всё равно умрут, но ты не замараешь ручки. Хотя, знаешь, нет, лучше я их сожгу заживо, потренируюсь на живых мишенях. Сам захочешь подарить им лёгкую смерть.

– Насилие ради насилия? От тебя другого я и не ожидал.

– На что это ты намекаешь?

– Сколько уже крови невинных на твоих руках?

– Я убиваю только врагов!

– Как тогда в Алленштейне? Не знал, что твои враги – это дети и старики. Повезло, что я вовремя тебя образумил.

– Ха-ха-ха, – озлобленно засмеялся Смоленко. – Хочешь вывести меня на эмоции?

– Хочу сказать, что у тебя явно имеются проблемы с контролем агрессии. Это часто мешает.

– Я твой капитан, Александр. Могу за такие слова и под трибунал тебя отдать. Или сразу на месте приговор вынести.

– ХВАТИТ!!! – внезапно рявкнул Дмитрий Морозов, ударив кулаком по столу. – Остудите пыл. Совсем не о том думаете. Поручик, вы понимаете, что существует пусть и маленькая, но вероятность наличия у солдат необходимой нам информации?

– Понимаю, – спокойно ответил я, переведя взгляд на молодого дворянина.

– Есть какие-то объективные причины вашего нежелания провести обряд?

– Каждый такой обряд сильно нагружает моё сознание, а после засоряет разум. Кроме того у простых солдат чаще всего в центре внимания стоят не стратегические и даже не тактически планы, а нечто личное: семья, вера, любовь к Государю. Даже если он где-то там что-то слышал краем уха, проходя мимо двух офицеров, то эта информация от меня ускользнёт.

– Понятно. Что касается пленных… – Дмитрий Морозов перевёл взгляд на Смоленко. – Я запрещаю вам устраивать беспредел.

– Ха-ха-ха, да мне плевать на твои запреты, малец, – усмехнулся Смоленко, который определенно точно не кривил душой. – Никакого обмена пленными не будет, как и отпускать никто их не станет. Они же сразу возьмут винтовки в руки, как только…

– Пленные отправятся на земли моего рода, где будут работать на благо нашей державы.

– А-а-а, вот оно что… опять дворяне наживаются на чужом горе. Ничего нового.

– Дворяне, в отличие от тебя, нацелены на результат, на победу. В расстрелах пленных на месте нет никакого смысла. Это глупо, нерационально, жестоко. И, как верно подметил ваш поручик, это бессмысленное насилие ради насилия. В этом нет пользы для нашей Державы и Государя. Значит на это не нужно тратить время.

– От твоих уложенных волос пользы тоже немного, блондинчик.

Оболенский же продолжал молчать, покуривая сигару. Также поступали и другие члены ставки ударного кулака Пиллау. К слову, полковника недавно повысили. И пусть его звание пока что официально не утверждено, однако Самсонов уже распорядился и теперь Оболенский командовал целым полком, почти две тысячи солдат и офицеров уже находились под его командованием.

Однако Оболенский слушал каждого, пусть и не подавал виду. Каждое сказанное слово находило отклик внутри его сознания, помогало направлять поток размышлений в нужную сторону. Кроме того здесь присутствовал молодняк, который себя и проявлял в таких перепалках.

Хладнокровность и сдержанность Морозова была отмечена, как и неудержимый нрав Смоленко. Последний вряд ли когда-нибудь сможет получить звание повыше и останется командиром роты. А вот дворянин скорее всего сделает скачок по карьерной лестнице, но позже. Всё же для получения звания нужно не только отличиться, но и пройти отбор по таким критериям как «стаж» и «возраст». Морозов же юн, назначишь его генералом, так вся ставка по одному месту пойдёт, потому что седовласые командиры не станут слушать мальца, годящегося им аж в правнуки.

– Нужно отменять операцию по штурму! – снова воскликнул я. – Просто людей угробите! Немец что-то готовит.

– Немец ВСЕГДА что-то готовит! – тут же закричал и Смоленко. – Но наше неожиданное нападение всегда выбивает его из колеи.

– Согласен с поручиком, – добавил Морозов. – Наш главнокомандующий дал чёткие указания продолжать блокаду Кёнигсберга. Не нужно идти на поводу у Ренненкампфа и биться головой об эшелонированную линию укреплений.

– Самсонов также ожидает от нас действий по ситуации, – верно заметил один из офицеров. – Мы захватили Пиллау с гораздо меньшими потерями, чем ожидалось. Этот ресурс нужно использовать.

– Или оставить его для лучшей ситуации, – заметил адъютант Оболенского. – Война будет долгой.

– Люди не ресурс, – внезапно для себя выдал я, не успев даже подумать.

– Уважаемый поручик, посетите нашего полевого инженера и проверьте выполнение указаний ставки.

– Так точно.

Тут же меня культурно попросили покинуть штаб. Ляпнул дурость, так ещё и встрял в диалог высших офицеров. Такого себе даже Смоленко не позволял, за очень редким исключением. Да и плевать, всё равно толку от меня на этом совете нет. Ничего в стратегии не понимаю, образования офицерского у меня нет, да и вообще… я же просто убийца.

– Зато какой! – тут же ободряюще заметила Кристина. – А лидерские качества и навыки управления можно потом развить, как раз войну выиграем и в академию отправимся. Там-то и пригодится твоя игра на скрипке. Оденешь гимнастёрку, китель, медаль повесишь и всё, бабы будут сами просить о встрече, чтобы ты им на скрипке поиграл. А на деле, как ты сам понимаешь, дело будет совсем не в скрипке, это просто предлог. Понимаешь? Гарем будем собирать, Саш, гарем. Сразу несколько наследников заделаешь, а потом уже выберешь кому меня отдать. Всё же первый сын – всегда дегенерат или как там говорится? Это я к тому, что навыков в воспитании у тебя тоже нет и скорее всего своих первых детей ты запорешь. Но не переживай…

– Да ну тебя, чушь опять порешь, – я отмахнулся и достал трофейный портсигар, после чего закурил.

И уже немного расслабившись, вошёл в арсенал, переделанный под мастерскую. Большую часть оружия и снарядов уже вывезли. Немец готовился держать тут оборону на протяжении минимум недели, накопил снаряжения и ресурсов, но не ожидал прорыва.

А может и ожидал, но хочет, чтобы мы поверили в себя и разбились об укрепления Кёнигсберга. Всё же многие солдаты гарнизона Пиллау успели сбежать. Потери же снова не на нашей стороне. Понятное дело мы наступаем, но даже в этом контексте приходится платить слишком огромную цену.

Поэтому Самсонов и говорил подождать, не наступать, но Ренненкампфу очень нужна победа, он рвётся, а оставленные генералы первой армии, видя действия главнокомандующего второй армии вынуждены поддерживать безумные идеи. Потому что если часть уйдёт в глухую оборону, а остальные продолжат атаку… будет только хуже. Ну а основные силы вдоль Кёнигсберга – это силы второй армии. Всё же Самсонов ещё и на востоке фронт держит.

– Тяжело… тяжело… – пробурчал я.

– Совсем-совсем тяжело? – спросила Алёна, завидя меня в её мастерской. – Скоро полегче станет, командованию очень понравилась идея по созданию дробовиков. Переделаем старые ружья под новый патрон и немцам в траншее…

Алёна провела пальцем по шее. Да уж, даже всего лишь один боец с дробовиком в траншее может устроить сущее безумие. Подобное изобретение даже пострашнее паровых танков, ведь дробовик куда дешевле и легче в производстве. Эффективность на ближней дистанции же в разы будет куда выше чем у винтовки со штыком. И совсем скоро Кайзер будет хвататься за волосы, когда его пехоту начнут превращать в фарш.

– Так-с, снимай свой экзоскелет. Руку тоже давай. Будем улучшать. Я тут подумала… энергетический контур морально и технически устарел, пора менять.

– Как скажешь. А твои инновационные и прорывные идеи точно безопасны? Может по учебнику лучше…

– Саша, этим учебникам, как и нашим генералам по сто лет. Условно, конечно, но прогресс двигается семимильными шагами после промышленной революции. Мир стремительно меняется и будет наращивать темпы с каждым годом. И либо мы меняемся вместе с ним, либо… – Алёна кивнула в сторону учебников, которыми подпирала стол. – Будем воевать конницей против паровых танков. Культю протягиваем, пожалуйста. Нужно рунический обруч поставить. Будет больно. Очень больно. Но оно того стоит.

Я протянул руку, пропустив мимо ушей слова про боль, всё же не сахарный, однако в следующую секунду непроизвольно вскочил со стула.

– Мне тебя ремнями привязать? Где-то тут было специально кресло, но… мне лень его искать, да и ты парень крепкий. Давай терпи.

– Просто как-то неожиданно было.

– Ну так… – Алёна потрясла странным прибором, который напоминал паяльник. – Прямо по нервам бьёт, попутно ещё и твой личный ментальный контур слегка меняется.

– Ага, понял.

Дальше я уже сдерживался, чтобы не мешать Алёне работать. Было очень больно, пару раз из глаз чуть ли не искры летели, но ничего страшного, бывало и хуже.

А вот что действительно было интересно, так это изменения моего ментального контура. В моём мире его изменения занимали года медитаций желательно под чётким надзором мудрого наставника. Алёна же делала это прямо сейчас, быстро и довольно качественно, пусть и с болью.

– Кукуха не едет? – спросила меня юная мастерица с золотыми руками и светлой головой.

– Нет.

– Если начнёшь сознание терять, то скажи. Необязательно за один подход делать.

– Нормально, продолжаем.

И снова я стиснул зубы. К слову, контур ментального тела очень напоминает нервную систему. Кроме того ментальный контур прочно связан и с остальной начинкой физического тела. Поэтому от магического эха и можно неожиданно умереть. Условный Самсонов катаклизм создаст, а тебя накроет волной, ментальное тело расщепится и всё. Смерть.

Так ещё и возможно крайне мучительная смерть. Если слишком слабый –умрёшь мгновенно, считай, повезло. Недостаточно сильный, чтобы выдержать магическое эхо и недостаточно слабый чтобы умереть сразу? Ну, будешь умирать долго. Внешне последствия магических ран напоминают сильное облучение. Организм буквально начинает разваливаться, кожа лоскутами отрывается, сосуды лопаются, органы отказывают – тело просто перестаёт работать.

Всё из-за прочной связи ментального и физического тела. Сломай что-то одно, поломается и второе. К слову, это касается и улучшений. Те же физические возможности повышаются как раз за счёт развития ментального тела.

– Отлично, – через несколько часов радостно объявила Алёна, после чего сняла гогглы и вытерла пот с лица. – А ты действительно крепкий. За один раз управились. На прошлой неделе ко мне капитан один приходил, так пришлось с ним на семь дней делить. При этом никаких критических изменений, как в твоём случае, делать не требовалось.

– Критических?

– Ну, у тебя же ментальное тело свежее. Пришлось подправить его. Ну да ладно, давай скорее, примеряй новый протез!

Через минуту я уже изучал свою обновку. Алёна многое поменяла, доработала и встроила мне небольшую пушку вместо локтя. Это конечно не мортира, но калибр куда крупнее, пороха больше, картечи тоже. Правда выстрел будет только один, потом ручная перезарядка. А ещё…

– А руку не оторвёт? – неуверенно спросил я, чувствуя, что протез вышел намного тяжелее прошлого.

– Не должно?

– Это был вопрос?

– Если хочешь, могу молитву написать.

– Боже…

– Да ладно, ты крепкий же. Выдержишь, – обнадёживающе заявила Алёна и хлопнула меня по плечу, а после добавила: – Наверное.

Я смотрел в её голубые глаза и не мог отвести взгляда. Признаться, мой взгляд и вовсе стал стеклянным, ведь воображение уже показывало как мне оторвёт руку в самый неудобный момент. Алёна же продолжала улыбаться, оптимизм из неё прямо так и лучился. Конечно же, это же не ей с протеза стрелять.

– Их лица были так близки друг другу… он чувствовал её дыхание, приятный запах парфюма и теплоту рук, – Кристина тоже думала о своём, правда зачем-то транслировала свои мысли в мой разум. – Затем пальцами Александр коснулся её шеи, медленно провёл руку выше, пальцы утопали в золотых волосах, а затем началась жёсткая…

– А молитва поможет? – спросил я, выйдя из ступора.

– Ну… может быть да, но скорее всего нет. Ничего не хочу сказать, с нами Бог, все дела, но как бы… солдат спасают хирурги, а войны выигрывает оружие. Но и эффект самовнушения списывать со счетов не стоит. Если это придаст тебе уверенности, то…

– Ты буквально только что сказала мне, что Бога нет и молитва бесполезна. Как оно теперь придаст мне уверенности?

– А что я должна была тебе соврать и сказать, что Бог тебе поможет?! Никто тебе не поможет, кроме тебя самого! Ну и меня, вернее моих лучших изобретений! – Алёна вдруг схватила листок со стола и протянула мне. – Передай Оболенскому, попроси его до Самсонова достучаться. Я придумала как увеличить эффективность взрывчатки на десять процентов! Целых десять! Это конечно в теории, но ты же понимаешь… десять процентов!

– Если мне не оторвёт руку, то может быть передам.

– А вдруг ты это… ну того… передай заранее, а?

– Это будет означать, что твоё изобретение – дерьмо. И как вообще понимать твоё это «ну того»?

– Солдатами не рождаются, солдатами умирают. А на этой войне… нет, это уже не война, а бойня. Никогда ещё мир не был так близок, чтобы захлебнуться в крови.

– Я не умру.

– Мне тоже хочется в это верить, Саш. Но… я привыкла полагаться на цифры, на статистику. И она сейчас играет против нас.

– Будто бы я и сам этого не знаю. В таких случаях, кстати, удачи желают.

А затем я просто встал и вышел. Нет, меня слова не обидели, да и Алёна явно не со зла такое говорит. Однако разве был какой-то смысл говорить эту правду вслух?

– Она просто слишком искренняя и прямая. Ещё не научилась врать, потому что не понимает, что шаг влево, шаг вправо и правда уже может кого-то обидеть.

– Я на неё не обиделся. Просто не хочу портить себе настроение. Нужна небольшая передышка между всеми этими бойнями и мясорубками. А это нагнетание... нахрен оно мне сдалось?

– Если бы ты её просто поцеловал, то скорее всего диалог бы пошёл в другое русло. Вернее, диалога бы вообще не было. И передышка выдалась бы что надо…

– Я не хочу слушать твою пошлятину, дай мне побыть наедине с собой.

И выйдя наружу, я выдохнул, после чего переместился к бастиону. Хотел на морскую гладь посмотреть, но из-за тумана не было ничего видно. Дурное предчувствие всё ещё никуда не делось. Это меня бесило, злило и очень сильно напрягало. Постоянное ощущение, что вот-вот откуда-то придётся удар, а я даже не могу понять откуда!

Это сильно выматывало. Такое ощущение, что бой не закончился после захвата форта и я до сих пор сражаюсь за жизнь. А ведь психике тоже нужно отдыхать, у меня впереди ещё куча боёв.

– Смотри какую трубку нашёл в доме губернатора, – рядом вдруг оказался Миша, который протянул мне офицерскую трубку, уже забитую табаком. – Покури.

– Благодарю.

Я принял подарок и в который раз затянулся. В прошлом мире вообще никогда не курил, ни трубок, ни кальянов, ни сигарет, вообще ничего. А здесь каждый второй, если не первый, курит. В штабе так и вовсе постоянная дымовая завеса.

Многие солдаты, которые до попадания на фронт табак не переносили, начинали курить, потому что иначе было невозможно. Ты не сможешь долго сидеть и дышать табачным дымом, если сам не курильщик. Ну а рядовая солдатня даже просто под влиянием окружения начинала курить, чтобы не выделяться и не слушать насмешки от сослуживцев.

Так мы и стояли, смотря в туман. Миша ничего не говорил, я тоже молчал. Но слова были и не нужны, ведь оба мы думали примерно об одном. Усталость, достижение собственных целей, бесящее прикосновение костлявой, неуверенные мысли о том, а что если всё не получится… На меня давила гигантская ответственность, ведь если я умру и Кристина попадёт не в те руки и тогда… об этом даже думать не хочется. Как и об прерывании рода на мне. В меня столько сил вбухано, столько знаний несу с собой...

– Как тихо, да? Туман даже звуки заглушает. А ещё он почему-то начал двигаться…

Медленно туман отступал от берега, становился ниже, плотность его понижалась и вдруг у меня выпала трубка из рук. Немецкий флот уже вышел на позиции, как же это было очевидно! Но почему-то тогда командование продолжало и продолжает высадку? Тут же уже столько пехоты!

– Твою же мать… да это же сам Кайзер! – воскликнул Миша, после чего грохот бессчётного числа орудий заглушил все остальные звуки.

Глава 16

– Кайзер?! – у меня чуть волосы дыбом не встали. – Император Германии?! Собственной персоной?! Ты уверен?!

Шок, страх, бескрайнее напряжение. Это если полковники некоторые со мной наравне могут драться, до генералы вообще наверное машины смерти, главнокомандующие армиями – воплощение катаклизмов, а лидер державы и глава, как правило, сильнейшего рода страны… Наверное похожие чувства испытывают простые смертные солдаты, когда без барьеров идут в штыковую атаку на пулемёты, танки и одарённых.

– Что?! Нет конечно! – уже на ходу кричал Миша, ведь обстрел становился всё насыщеннее: нужно было прятаться.

– А что…

– Линейный корабль, «Кайзер», гордость немецкого флота. Одна из.

– Твою же мать!

Снаряды разрывались везде и повсюду, перемалывая пехоту. Если у нас, в форте, ещё было где прятаться, то прямо сейчас порт и всё поселение Пиллау равнялось с землёй. Здания разрушались, людей разрывало на части, фарш, кишки, пламя и свистящая сталь, а немцы даже не собирались останавливаться, как и экономить снаряды.

– А я говорил, я же мать вашу говорил! Ловушка!

Цитадель Пиллау же тем временем разрывалась на куски. Дрожала земля, в краткие промежутки между грохотом звучали крики агоний, в порту разгорался пожар из-за зажигательных снарядов.

В какой-то момент меня охватила злость. Я же предупреждал их, но меня никто не слушал. Всё равно продолжали переброску сил, целых три полка находятся здесь, а может уже и четыре. В результате вместо подготовки ударного кулака просто умрут тысячи солдат.

– Что-то… что-то не так. Концентрация магия в воздухе резко увеличилась, – вдруг заявила Кристина.

И неожиданно я тоже почувствовал изменения в мироздании. Более того, даже физический мир менялся, у меня во рту появился странный металлический привкус, слегка встали дыбом волосы на руках, а ещё чутьё забило тревогу. Простых смертных солдат и вовсе начало трясти, будто их поразила паническая атака. Затем раздался гул двигателей.

– Бипланы! – воскликнул один из солдат, после чего прямо в наш бастион прилетел снаряд, вызвавший обрушение стены.

Меня откинуло к стене, контузило, но не убило. Барьеры замерцали, затем потухли, но тут же Кристина подключила свои резервы, чтобы меня не убил второй лихой снаряд. А то с такой интенсивностью обстрела и в одно место может прилететь дважды.

– Чёрт, экзоскелет сразу отрубился… – буркнул я, после чего послал сигнал по каналу и сбросил предохранители, наладив прямой ментальный контакт с костюмом.

Вообще, напрямую энергоканалы в броню не подключались, потому что есть риск повреждения сознания в момент разрушения магического контура костюма. Поэтому существовали предохранители, которые в случае чего брали на себя всю нагрузку и перегорали. Довольно полезно, многие офицеры как раз благодаря им и выживали даже при прямом попадании по ним и артиллерии.

– Миша? Ах, контуженный, но хоть живой… – я взял своего потерянного товарища и начал тащить его в сторону, поглубже в коридор бастиона. – Прочь с дороги! Раненый!

В бастионах же и без того было людно, однако спорить со мной никто не стал. Сплочённость в армии среди солдат была на высоком уровне. Оно и понятно, вместе в штыковую шли, рыли траншеи, ели, а многие порой и умирали тоже вместе, от таких вот обстрелов. Поэтому и товарищей тащили до последнего, рискуя своей жизнью и порой её отдавая. Эта уверенность много стоит.

Тем временем бипланы уже пикировали на кайзеровский флот. Сбрасывались бомбы, гремели выстрелы пулемётов. Самолёты пылали и загорались, торпеды падали в воду, после чего били по днищам кораблей, обходя броню под ватерлинией. А затем загудела «Екатерина», ознаменовав начало штурма укреплений Кёнигсберга.

Быстро морской флот переключился на воздушную цель. Гремели вспышки, разрывалась броня и вот уже барьеры флагмана воздушных сил погасли, после чего начала плавиться толстая броня. Но бой продолжался и одним за другим гореть начинали уже линкоры. Во многом благодаря пилотам бипланов, которых было очень много. И даже будучи подбитыми, они не катапультировались, а шли на таран, метя в командные мостики грозных линкоров и крейсеров.

Бойня, мясорубка, ад на земле и воде. Пыла вся морская гладь, ведь магическое топливо было очень сложно потушить. Но битва только началась, и Российская Империя разыграла свой новый козырь. В бой вступил главнокомандующий первой армией, Павел Карлович фон Ренненкампф.

За считанные секунды погода сошла с ума, ветер сбивал с ног здоровых мужиков, волны начали бить о борта кораблей и меняли свою траекторию снаряды. Вражеские залпы уходили в сторону, а союзные выстрелы, наоборот, ускорялись. Смерчи появлялись одним за другим в Данцигской бухте. Одним за другим на дно шли корабли, но «Кайзер» и его экипаж не сдавались, продолжая отчаянную борьбу.

– Он слишком силён, – в ужасе произнесла Кристина, пока ветер срывал крыши с домов. – Но ты представь, что будет если мы его сожрём!

– СОЛДАТЫ!!! – внезапно сквозь хаос творящегося безумства прорвался голос Оболенского, усиленный магией. – ПРИГОТОВИТСЯ К АТАКЕ!!!

На некоторое время все в Пиллау впали в ступор. Снаружи сущий ад, в которой никто не хотел идти.

– Чего стоим?! Слышали приказ! ВПЕРЁД!!! – тут же закричал я, словив себя на мысли, что становлюсь похожим на Смоленко.

То же делали и другие командиры, своим примером воодушевляя сомневающихся и грозным видом заставляя выполнять приказ трусливых. Выжившие отправлялись прямо к траншеям, перед Кёнигсбергом. Туда же направляли и всё ещё прибывающие силы.

Немцы хотели устроить ловушку, но сами попались в капкан Ренненкампфа, который намеренно сконцентрировал свежее мясо в одном месте. Затем и вовсе главнокомандующий тайно покинул свою армию, после чего вместе с «Екатериной» решил ударить в самое неожиданное место. Вместе с этим встал и вопрос о местонахождении Самсонова, который теперь может быть где угодно, как и Гинденбург.

– Серёга?! – в траншее я вдруг увидел старого знакомого. – А ты разве не должен быть в госпитале?

Мой товарищ мало того что стоял вполне живой, так ещё в экзоскелет уже, пусть и максимально упрощённым. А ещё у него имелся очень странный прибор на животе.

– Подлатали, но желудок знатно покрошило… – мрачно заметил Сергей, постучав кулаком по латунному щитку на насосе. – Пойду первым. Наступление будет тяжёлым, у нас даже бронетехники в этот раз нет. Благо хоть воздушный флот с воздуха поддержит наше наступление.

– ПРЯМОЕ ПОПАДАНИЕ!!! ВЫ ВИДЕЛИ?! – закричал кто-то из солдат. – С «Екатерины» прямо в траншею немца прилетело!

– Это правда, это хорошо, – тут же оскалилась Кристина, почувствовавшая кровь врагов.

Багровый туман уже начал укутывать поле боя. Столько трупов и столько крови, разойтись здесь можно не на шутку.

Затем в траншею прыгнул уже и Оболенский, приземлившись недалеко от меня. Он окинул взглядом солдат, после чего сделал последнюю затяжку, выбросил окурок сигары, достал свисток и начал набирать воздух в грудь. Через пол минуты по полю боя пронёсся пронзительный свист, усиленный магией воздуха.

Все солдаты тут же начали взбираться по лестницам, чтобы помчаться в бой. Застрочили пулемёты, ещё интенсивней стали обстрелы артиллерии с обеих сторон. Пока Ренненкампф разбирался с морским флотом, пылающая в агонии «Екатерина» продолжала вести огонь по Кёнигсбергу. Повреждения становились всё ужаснее, полой с неба падали куски металла. Оставалось надеяться, что командование осознаёт все риски и последствиями потери флагмана воздушно-военного имперского флота.

И вперёд побежали солдаты, ревя во всю глотку, словно безумцы. Не отставал и я, пользуясь собственной мобильность. Благодаря экзоскелету мне удалось быстрее всех добраться к вражеским траншеям, после чего я метнул Кристину в одного из солдат.

Клинок пробил голову насквозь, после чего моё духовное оружие попытался взять другой немец, однако в то же мгновение как чужая рука схватила Кристину кровавый плющ пронзил конечность. За считанные мгновения были испиты оба солдата.

А я тем временем пробежал последние метры и на полной скорости протаранил бойца, размозжив тому черепушку. Затем протезом перехватил штык ещё одного бойца, и второй рукой размозжил ему лицо, вогнав носовую кость в мозг.

Закричали другие солдаты, но в то же мгновения я послал сигнал на протез и прогремел выстрел. В клочья оказалась разорвана плоть, ошмётки одежды с кровавой дымкой поднялись в воздух, после чего продолжилась зачистка траншее.

Кристина вернулась в руку, тут же начав поглощать кровь. Я бежал вперёд, резал и убивал, пока за мной продолжали тянуться багровые реки.

– С тобой точно не нужно делиться? – облизываясь, спросила Кристина, забирающая всю силу себе.

– Нет, на барьеры мне хватает энергии. Да и по нам пока что почти не стреляют.

– Это я и хотела услышать.

И в следующее мгновение меч в моей руке начал подвергаться метаморфозам. Клинок становился длиннее, лезвие искривилось, появились зубья. Каждый удар теперь наносил жуткие рваные раны, но и крови теперь проливалось куда больше.

Я уже почти не отвлекался на Кристину, просто сконцентрировался на бое. С текущей силой моего духовного оружия, она вполне спокойно выпивала одного врага за другим и без долгого прямого контакта. Порой зубья клинка и вовсе отваливались, после чего вокруг трупов начинал разрастаться кровавый плющ.

Жуткое растение обвивало тела, полностью высасывало всю кровь, после чего передавало силу самой Кристине. Затем растение исчезало, растворяясь столь же стремительно, как и появилось.

– На нас смотрит пушка, – Кристина говорила тихо, но голос её теперь занимал большую часть сознания.

Артиллерийское орудие, семьдесят пять миллиметров, примитивное и старое, но всё ещё крайне опасное. Оно сделало залп, но в то же мгновение я ушёл в сторону. Я не смотрел ни на артиллеристов, ни на их орудие, вообще не знал, что оно стоит на втором эшелоне обороны. Однако это всё видела Кристина, после чего показала мне образ, позволив быстро среагировать.

– ЗА МНОЙ!!! – раздался крик офицера и тут же его разорвал этот снаряд.

Но покрытые кровью и внутренностями солдатами не остановились, а наоборот с ещё большим рвением и жестокостью рванули в штыковой бой. Адреналин уже наполнил сердца каждого солдата, никто не думал о том как бы выжить, остался только ты и твой враг, которого нужно убить любой ценой. Животные инстинкты брали вверх и вот уже вой человеческий становится неотличим от звериного. Каждый ловил пулю или осколок с отвагой в сердце, но умирал с ужасом в душе, под симфонический оркестр войны.

– Оберст, сильный враг, воодушевляет солдат! – снова дала команду Кристина и перед моим взором оказался второй эшелон обороны, где храбрый офицер готовил солдат к контратаке.

Без тени сомнений я выскочил из траншеи и рванул в сторону второго эшелона. Загрохотал пулемёт, но из-за моих непредсказуемых движений стрелок не успевал нормально прицелится. К тому же точной стрельбе мешает отдача, в результате большая часть выстрелов уходила в молоко, а те немногие попадания смогли лишь нагреть мой экзоскелет.

– За Кай…

И резко оберст развернулся, попутно подставляя свою саблю. Схлестнулись клинки, но оружие моего врага выдержало, ведь также напитывалось энергией и являлось артефактом. С одного удара Кристина не смогла расколоть клинок, но это и не требовалось.

Кровавая вспышка, меч исчез из моих рук, после чего кисть прошла дальше и мои пальцы сомкнулись на глотке оберста. Экзоскелет мешал сдавить шею немца, моим пароприводам не хватало мощностей. Зато на кончиках пальцев начала воплощаться Кристина. Кровавый плющ вошёл прямо в шею, сломав один из позвонков.

Мощный рывок на себя и вместе с плющом я вырвал колючий плющ, вместе с фрагментами внутренностей и спинного мозга. Крови почти не было, по понятным причинам, впрочем, менее жутким зрелище от этого не становилось. У некоторых рядовых оружие выпало из рук.

В следующее мгновение Кристина снова стала мечом, кровавая жатва продолжилась. Все, кто не пал ниц, попутно бросив оружие – умирали. Может безоружных я и не убиваю, но то дело в тылу, в относительно спокойном окружении, здесь же…

Если у меня или у Кристины имелось хоть малейшее сомнение в том, что противник сдался, то он тут же отправлялся на тот свет. А сомнений было много, ведь некоторые бросив оружие уже тянулись за финкой.

Конечно, вряд ли кто-то из простых смертных солдат мог бы убить меня ножом, но это ничего не меняло. Он может меня отвлечь, это время, а в бою счёт идёт на доли мгновений. Ведь в твою сторону уже кто-то метнул гранату.

– Как много мы убили, но мне всё мало… – прошептала Кристина, уже предвкушая будущее сражение за город.

Я же взял небольшую передышку, остановившись в полевом штабе второго эшелона обороны. Вокруг находились одни трупы, реками ко мне текла кровь. Со стороны это выглядело особенно жутко, все солдаты едва завидев неестественно двигающуюся кровь теряли дар речи и бежали.

Признаться, я немного увлёкся. Позволил азарту боя взять верх и в результате хлещущий адреналин начал менять сознание. А это очень опасно, настоящий убийца не должен позволять эмоциям брать верх. Это касается и солдат, воинов, да даже спортсменов, тех же боксёров, которым порой голову сносит и потом они нижний пропускают. Разум обязан быть чистым.

– ЕКАТЕРИНА ПАДАЕТ!!! – снаружи раздался крик.

Как жаль, что всем плевать на мои проблемы с адреналином.

Глава 17

Гигантский флагман имперского военно-воздушного флота медленно накренялся, устремляясь к земле. «Екатерина» гудела и скрипела, будто вот-вот развалиться на куски. Но продолжали работать орудия, вылетали с палуб последние бипланы и продолжалось наступление.

Я же продолжал идти вперёд, устраивая мясорубку и отправляя в ад десятки врагов. Заполнялись трупами траншеи, плавилась земля, то и дело остатки магического топлива разливались повсюду, но не сломлен ещё дух солдат. Русские не побегут, как и немцы будут драться до последнего вздоха за свой город. Бойня может быть закончена лишь после тотального уничтожения одной из сторон.

И затем земля задрожала. «Екатерина» пыталась замедлить ход, выровнять полёт, но в конечном результате не смогла избежать жёсткого столкновения с землёй. Крейсер упал прямо на город, подмяв под себя здания, пехоту и технику. И сразу же после этого пар начал распространяться повсюду, ведь продолжали работать мощные турбины. Видимость упала, а значит настало время штыкового боя.

– Это нам на руку, а то пулемётчики уже достали, – произнесла Кристина, пока за моей спиной разрастался плющ.

Пятьдесят метров траншеи были поглощены, а алое растение уходило даже вглубь блиндажей. С рывком выкачивалась кровь из трупов, пульсировали багровые стебли, и, кажется, стало слышно сердцебиение Кристины.

В ужасе я осознавал масштаб бойни. Мировая Война, жестокая и беспощадная, это не локальные конфликты моей Родины, здесь десятки тысяч умирали за день, а может и больше. И это только восточный фронт, а ведь нечто подобное происходит и на западе. Также и Российская Империя южнее прямо сейчас вела войну с австрийцами, ещё дальше находилась Османская Империя.

– На нас смотрят, Саш, – довольно спокойно произнесла Кристина.

В этот раз угрозы не было, поэтому я просто обернулся. Позади меня, в траншеях находились солдаты. Они смотрели на меня, уставшие, злые, но несломленные.

– Для них ты герой, – добавила Кристина, пока солдаты молча чего-то ждали. – Живая легенда, которую запомнят на века.

Первые линии обороны были пройдены, но впереди нас ждали суровые городские бои. Танки снова гудели вдали и стали слышно лязги гусениц. В каждом здании будут враги, за каждый двор придётся проливать кровь. Настоящий ад ещё впереди.

– БРАТЬЯ, ВПЕРЁД! – завопил я во всю глотку, поднимая Кристину. – ЗА МНОЙ!!!

И первым помчался в атаку, пока багровый туман накрывал поле боя, объединяясь с паровой завесой.

Позади меня тут же зазвучали боевые кличи, после чего пехота рванула вперёд. Но несмотря на дым и туман, пулемётчики продолжали стрелять даже вслепую. Солдаты же было много, то и дело кого-то находила шальная пуля. Продолжала работать и артиллерия.

Я же шёл в атаку в первых рядах, концентрируясь на уничтожении пулемётных точек. Словно кровавая молния влетал в здания, устраивая мясорубку и затем перемещался по крышам к другим домам. Чем больше крови проливалось, тем большую силу получала Кристина. Вместе с этим росла и моя сила. С каждой секундой боя врагу становилось всё труднее нанести мне хоть какой-то вред.

– Танк! На улице, слева!

И на полной скорости я резко изменил направление, после чего уже спрыгнул прямо на танк. Два удара и пулемёты разрублены, кровавый плющ же начал разрастаться прямо из клинка. Кристина проходила через все щели, быстро высосала экипаж, после чего паровая машина остановилась.

– Снайпер, на башне часовни.

Я повернулся в сторону часовни и тут же получил пулю прямо во фронтальный щит. Экзоскелет выдал небольшую порцию пара, а затем на меня с крыши спрыгнули двое немецких дворня. Оба с саблями, они действовали под прикрытием взвода пехоты с лёгкими пулемётами. Грохотало оружие, со звоном падали гильзы, вот уже двое кайзеровцев атаковали меня в один момент с двух сторон.

Первый находился справа, его атаку я даже не стал блокировать и вот сабля уже стукнулась о насыщенный магией барьер. В этот же момент лёгким и хлёстким ударом Кристина разрывает плоть и разрубает рёбра вместе с бронёй, оставляя ужасную рану. Острые зубья в последний момент покрылись мощной аурой, которая и позволила преодолеть всю защиту, начиная с барьеров и заканчивая сталью с костями.

Во второго же немца я выстрелил в упор из протеза. Его фронтальный барьер разрядился, после чего кровавый плющ пронзил тело очередной жертвы. В багровом тумане к этому времени задохнулись и остальные солдаты.

– В прошлый раз было сложнее, хотя те… каких их там…

– Изенбурги, – подсказал я, наблюдая за тем как первый солдат с жуткой раной продолжал цепляться за жизнь и не терял сознание.

– Да, точно. Они вроде посильнее этих были. Впрочем, плевать.

– Это верно.

– Далеко же ты от нас оторвался, Саш, – ко мне вдруг подбежал Оболенский, у которого в зубах как всегда находилась сигара. – Спешишь куда-то?

– Вырезаю пулемётчиков и танки.

– Да, я видел. Но ты слишком далеко от нас не уходи.

– Почему?

– Потому что сюрпризы немцев не закончились. А ещё… – Оболенский сделал затяжку и выбросил окурок, начав доставать новую сигару. – Нужно взять их восточную крепость.

– Вы довольно сильный одарённый, неужели без меня справится не можете?

– Это крепость Изенбургов. Она очень хорошо укреплена, а ещё там куча одарённых. Простую пехоту перемалывают в фарш сотнями.

– Выдвигаюсь.

Оболенский улыбнулся, но этого я уже не видел, ведь направился к восточной крепости. Наши армии входили в Кёнигсберг, однако некоторые места, как крепость Изенбургов, становились костью в горле. Приходилось их изолировать, тратить на это силы и опасаться возможной контратаки.

– У-у-у… а крепость действительно хорошо укреплена, – произнесла Кристина.

В этот момент и я почувствовал огромную магическую энергию. А ещё вооружение гарнизона сильно отличалось от привычного оружия обычной регулярной армии. Мало того что каждый солдат обладал экзоскелетом, так ещё и вооружены они энергетическим оружием, которое прожигает стальные бронепластины насквозь.

Угрозу представляло и дуговое оружие. Электрические разряды концентрировались на катушках и при приближении врагов молния превращала тех в угольки.

– У меня есть гениальный план! – воскликнула Кристина. – Давай попробуем!

Идея транслировалась прямо в мой разум, однако… прямо скажем, план не выглядел особо надёжным. Однако постепенно вокруг крепости собирались союзники. Часть из них сидела прямо под моим домом, ожидая команды к атаке. Если он попробует штурмовать крепость Изенбургов, то точно все умрут. Придётся обменивать живую силу на энергетические запасы гарнизона, пока не удастся разрядить системы защиты. Не очень выгодно.

– О, Саша! – внезапно снизу меня окликнул Ваня. – Серёга, смотри, я же говорил, что он живой!

– Верно, – хмуро ответил ещё один мой товарищ, лицо которого с момента нашей прошлой встречи стало болезненно белым: он умирал из-за раны в животе, пока экзоскелет и дар оттягивали неизбежное.

– Ну что? Идём? – спросила меня Кристина.

– Давай попробуем.

Я немного спустился к краю крыши, чтобы взять разгон, а затем на полной скорости, ломая черепицу под ногами и гудя сервоприводами совершил прыжок, сломав крышу. В этот же момент крепость начал окутывать багровый туман, в спину мне ударил ветер Оболенского, да и плющ Кристины начал обвивать одну из стен, дабы я смог зацепиться.

Но стоило мне только приблизиться к крепости, как тут же заработали катушки и меня парализовал мощный разряд. Огромная энергия, в том числе магическая, проходила через моё тело, однако моё духовное оружие начало меняться, зацикливая заряд. Вся сила высасывалась из запасов крепости, катушки начали перегреваться и через считанные они отключились.

– А теперь осталось лишь высвободить…

Договорить Кристина не успела и прогремел чудовищной силы взрыв, который развалил стену и отбросил меня на метров двести. Попутно я ещё столкнулся со зданием, помяв свой вышедший из строя экзоскелет.

– Твою мать… – пробурчал я, попытавшись встать, но тут же упал обратно. – Отличный план Кристина, я не чувствую свою тела.

– Сейчас, секундочку. – Плющ начал обвиваться вокруг моего тела, помогая восстанавливать внутренние раны. – Ничего непоправимого.

– План был тем ещё дерьмом.

– Ну кто же знал, что так получится? Но согласись прикольно вышло.

В этот момент я закрыл глаза и частично отключился. Разумом покинул физическое тело, над регенерацией которого трудилась Кристина. Моё же внимание оказалось переключено на исцеление личного ментального контура, который ещё после переноса оказался уничтожен на девяносто пять процентов.

Хотя это было не совсем исцеление, скорее полный снос и перестройка, на которую уходила куча энергии. Благо Кристина успела нажраться, так что энергии пока что плюс-минус хватало.

– За рейх! Не посрамим память отцов! – в бреши стены уже перегруппировались немцы.

– Твою же мать… сколько же их там? И все, сука, в броне… – мне был слышен и голос Вани, готовившегося к атаке. – Серёг, у тебя энергия кончается. Эй, ты меня слышишь? Капитан, у нас Серёга…

– Я в сознании, в сознании… – с огромными усилиями Сергей прорвался сквозь пелену боли. – Где мы?

– Чёрт, мы в Кёнигсберге. Тебе нужно к лекарю.

Сергей молча осматривал других солдат. Он не мог вспомнить ни одного лица, даже память о Ване куда-то исчезла. Смоленко тем временем воодушевлял солдат своей речью, пока другие союзники подтаскивали пулемёты.

– Мы на войне, да?

– Сергей, ты чего? – с истеричной усмешкой спросил Ваня, сжимавший винтовку в руках, да так сильно, что костяшки побелели.

– Я… я ничего не помню… – тихо произнёс Сергей, доставая гранату. – Но я уберу всех кто стоит перед нами.

– В БОЙ!!! ГРЫЗИТЕ ИМ ГЛОТКИ!!! – завопил Смоленко, который никогда не использовал свисток. – ЗАСТАВЬТЕ ЗАХЛЕБНУТЬСЯ НЕМЦА В КРОВИ!!! ДАЖЕ В АДУ НЕ ЗАБЫВАЙТЕ, КТО ВАШ ВРАГ!!!

И первым вперёд бросился Сергей, пароприводы которого быстро начали перегреваться. Он использовал максимум своих возможностей. Страха внутри него не было, там вообще мало что осталось из-за терзающей разум боли. Всё как в тумане, лишь обрывочные воспоминания о доме всплывали перед глазами.

Сверкали пули, молнии тут же разрядили барьер, плоть Сергея загорелась, но он продолжал бежать. Пароприводы двигали превращённые в решето ноги, левая рука прикрывала лицо, нагрудная пластина покрывалась вмятинами и всё больше крови стекало по правой руке, в которой находилась граната без чеки.

Взрыв, осколки полетели во все стороны, затем рванул и экзоскелет.

– СДОХНИ!!! – с отчаянным воплем в брешь после взрыва запрыгнул слегка контуженный Ваня, пробивая штыком живот врага.

Бой за крепость Изенбургов уже начался, а я ещё не мог подняться.

– Чего лежишь? – надо мной склонился Оболенский, который уже достал шприц и ввёл мне инертно-рубидиевого раствора, попутно щедро насытив его магией. – Вставай.

– Секунду…

– Никакой секунды. Вставай прямо сейчас, – полковник схватил меня за руку и заставил подняться на ноги. – Мне нужна твоя помощь в убийстве Изенбурга старшего. Он очень опасен.

И в этот момент позади Оболенского мелькнули искры, а затем вспышка, грохот и на месте Оболенского оказался кайзеровец с сабли которого капала кровь.

– Да, я очень опасен, мой старый друг, вернее уже враг, – произнёс Изенбург Старший, решивший не прятаться в крепости. – Не ожидал от вашей империи такого подлого нападения. Впрочем, разгромим и вас, и французов, и криворылых англичан.

Оболенский ничего не отвечал и продолжал лежать на земле. Половина его тела оказалась выжжена разрядом молний, даже кости почернели. Моё же тело всё ещё оставалось парализованным.

– О, а про тебя я тоже слышал. Это ты убил моих единственных наследников? – тяжёлый взгляд главы рода Изенбургских лёг на меня. – Наверное они были слабее, но ты забрал у меня самое дорогое.

И с этими словами кайзеровец вонзил мне саблю в грудь, пробив бронепластины и кровавый плющ на своём пути.

Глава 18

– Какого хрена? – удивлённо пробурчал Изенбург старший.

Сабля пробила броню, но стукнулась о удивительно прочные рёбра. Кровавый плющ уже соединился с моим телом, обвил кости и из-за грудная клетка напоминала кирасу. Кристаллизовавшаяся кровь служила дополнительной бронёй.

Я же резко вскинул левую руку, но вместо выстрела прогремел взрыв. Заряжать ствол было нечем, поэтому была использована взрывчатка. Изенбурга в то же мгновение сбило с ног, как и меня ударная волна впечатала в землю.

Взрыв был направленным, однако всё равно лицо моё оказалось обожжено, кожа слезла, обнажился череп. Однако на эти мелочи мне плевать, главное что кровеносная система цела, ведь сосуды благодаря плющу стали также удивительно прочными и эластичными. Кроме того, после ран они тут же тромбировались и исцелялись.

– Ну ты и засранец, – я уже поднимался на ноги.

– Не то слово, – согласился Оболенский, который ещё пока что лежал, но уже поменял сигару и вколол себе инертно-рубидиевого раствора.

Даже с чудовищными ранами способны выживать одарённые, что сейчас и демонстрировал каждый из нас.

Я тут же сделал рывок вперёд и резким выпадом выколол глаз Изенбург. Тот стал двигаться чуть медленнее, ведь тоже исцелял раны из-за выстрела в упор. Его ответный удар вспорол мне бедро. Кровь выплеснулась на землю, но тут же рана затянулась.

Постепенно наш темп вырастал, вот уже и Кристина начала со свистом разрезать воздух, сталкиваясь с саблей кайзеровца. Но сверкнули глаза моего врага и очередная молния сорвалась с его левой руки. Разряд угодил в моё сердце и из-за этого оно перестало биться. Однако даже без этого кровь разгонялась по венам и артериями благодаря помощи Кристины.

Новый удар, парирование, наши мечи высекают искры, удар с ноги в корпус, но изо рта Изенбурга вышло лишь немного воздуха. Сразу же после этого плющ пытается вонзиться в энергетический ранец моего врага, но сыпется вовсю сторону искры и энергетические поле просто растворяет чужую магию.

Снова наши клинки, резко Кристина исчезла из моих рук, после чего стала острым кортиком. Удар и моё оружие оказывается в бедре, но в ту же секунду следует контратака Изенбурга. Он намерено принял удар, а его сабля уже понеслась к моей шее.

В последний момент успеваю подставить свою культю. Лезвие стукнулось о прочную кость, но не смогло её прорубить.

– Я не могу пить его кровь! Она чем-то отравлена! – воскликнула Кристина, после чего я тут же вырвал её из ноги врага.

Сукин сын явно подготовился к бою, выяснив обо мне всю имеющуюся информацию. В моём прошлом мире некоторые враги тоже выпивали различную гадость, которая меняла состав крови и мешала поглощению. Этого следовало ожидать.

И снова Изенбург занёс свою саблю, но в последний момент исчез в молниях. Я очень удивился такой скорости, однако затем был вынужден парировать удар Оболенского. Полковник собирался вонзить свою шашку в спину немца, но не успел. Остановить атаку даже не смог, из-за чего чуть было не прибил меня.

– Какой подлый удар! – воскликнул Изенбург, уже доставший пистолет. – Другого от вас и не ждал!

И загремели выстрелы, энергетические разряды оставили небольшие воронки, но благо мне, как и моему союзнику, удалось быстро перегруппироваться.

За считанные мгновения я забрался на крышу и тут же продолжил теснить Изенбурга, перетягивая его внимание на себя. Сверкала Кристина, гудели пароприводы, к атакам я подключал и ноги, ведь в экзоскелеты удары становились невообразимо сильными.

Но каждый раз мой враг был будто на шаг впереди. Он легко отступал, отпрыгивал, делал крайне лёгкие пируэты, попутно делая контратаки саблей. Ему явно нравилось играть вторую роль, а вот на мне прибавлялось ран. Никак не удавалось его прижать.

И снова подловил момент Оболенский, однако его действия предсказывали порывы ветра. Лёгкий ветерок скользнул даже по мне, а Изенбург и вовсе почувствовал чужое присутствие за спиной ещё раньше.

Снова он переместился, но в этот раз не так далеко, на метр влево. Полковник же опять не успел остановить атаку, а я был вынужден парировать Кристиной летящую к паху саблю. А как только Кристина столкнулась с лезвием сабли, то сразу же мне в левый барьер прилетело из энергетического пистолета.

При чём в этот раз Изенбург накопил заряд, поэтому попадание разорвало защиту и сбросило меня с крыши. Сам же пистолет раскалился и отправился обратно в кобуру, после чего немец переключился на Оболенского.

– Почему он такой быстрый?! Это нечестно! – тут же возмутилась Кристина.

В следующее мгновение с крыши был брошен и Оболенский, которому досталось ещё больше. Полковник весь был покрыт кровью, из экзоскелета выходил раскалённый пар, а сам он, казалось, стоит лишь благодаря сервоприводам.

Изенбург же продолжил атаку, собираясь обезглавить заклятого врага, как вдруг Оболенский резко покинул свою броню, делая рывок в сторону и подгоняя себя ветром. А затем прогремел взрыв, сдетонировал экзоскелет, укутав дымом кайзеровца.

– Умно, – раздался голос Изенбурга, который выдержал взрыв. – Но это вам не поможет.

В какой-то момент я осознал, что союзников вокруг больше нет. Бой в крепости ещё шёл, однако немцы провели контратаку и смогли отбить нас на несколько кварталов назад. Работало и элитные подразделения рода Изенбургских, которые уже смыкали вокруг нас кольцо.

Ситуация становилась всё хуже.

– Есть у меня идейка… – неуверенно произнесла Кристина.

– Нет, я могу не выдержать.

– Да выбора что-то особо нет. Нас вот-вот убьют. Тем более крови я выпила достаточно.

Я понимал, что Кристина хотела сделать. Очередной её фокус, последствия которого могут оказаться хуже смерти. Однако девяносто пять процентов моего ментального тела повреждено. Поэтому нельзя даже предположить, как пройдёт воссоздание очередной техники. С другой стороны, мы действительно можем вот-вот умереть.

Изенбург уже направлялся к Оболенскому, чтобы обезглавить своего врага. Этого допустить было нельзя, ведь тогда я останусь один на один с крайне сильным врагом. Конечно, мы и до этого с полковником не смогли дать достойного боя, но может быть старый вояка ещё что-то выкинет? Тем более враг стал ко мне спиной.

И пока плющ разрастался вокруг улицы, создавая очертания небольшой арены, я уже рванул к Изенбургу. Но и в этот раз мой враг оказался к этому готов. Отвлёкшись от Оболенского, он атаковал меня на упреждение с разворота. Кристина вовремя переместилась для блока, однако столкновение вышло крайне жёстким. Кроме того, мне не удалось принять достаточно твёрдой стойки, ведь я двигался, вернее уже летел кубарем по улице.

И в этот момент ветер сошёл с ума. Мощные потоки стихии рвались по всем улицам, разгоняя мой багровый туман и принося ещё больше пара. Также раздувалось и пожарище, уже горящие дома сгорали дотла, а не тронутые пламенем постройки загорались. Солдаты валились с ног, даже бойцы в экзоскелетах теряли равновесие.

Кроме того, ветер подхватывал различные обломки, камни, да даже песок разгонялся до опасной скорости и мог поцарапать кожу, а при попадании в глаза – лишить зрения. Досталось и плющу, который разлетелся на кусочки. Изенбург же продолжал идти против ветра, прикрывая лицо левой рукой и уже занося саблю.

Оболенский же… внезапно я осознал, что это не он создал заклинание. Однако полковник не боялся и улыбался во все окровавленные зубы. И в какой-то момент один из обломков врезался прямо в Изенбурга, сбив того с ног.

Но добивать его я не бросился, как и Оболенский концентрировал всю силу на барьерах, попутно меняя направления воздуха в небольшом радиусе вокруг себя. Порой ветер подхватывал даже арматуру, поэтому высовываться было небезопасно.

– Ну и где ваш Гинденбург?! – надо всем городом прогремел развесёлый голос Ренненкампфа, который и создал очередной катаклизм.

А затем началась вторая фаза наступления. Ведь «Екатерина» не упала, она совершила экстренную посадку прямо на Кёнигсберг, высадив десант в сердце обороны врага, попутно раздавив его укрепления.

– Саша! – крикнул Оболенский, после чего метнул в мою сторону свою шашку.

Ему пришлось бросать с большим упреждением из-за безумного ветра, но всё же и сам полковник являлся магом воздуха. А затем Оболенский исчез с улицы, просто сбежал или тактически отступил, хотя может он отправился звать на помощь? Чёрт его знает.

– Кристина, заменяй мою руку, – отдал я приказ, попутно поднимаясь на ноги и выходя из укрытия.

Ветер постепенно слабел, успокаивался, контр атака немцев оказалась прервана, а русские уже перегруппировались и следующая волна солдат побежала на укрепления.

Мою же левую руку обвил кровавый плющ, вокруг которого постепенно кристаллизовалась кровь. Из-за отсутствия конечности мой потенциал существенно понижался, однако теперь в правой руке сжималась артефактная шашка Оболенского, которая легко выдерживала столкновения с оружием Изенбурга. Значит у Кристины появились свободные силы, поэтому она и стала когтем на левой руке.

Изенбург также поднимался на ноги, высвобождаясь из заклинившего экзоскелета.

– О, сам Ренненкампф лично явился на поле боя, – усмехнулся глава влиятельного рода Изенбургов. – Какой же он дурак, ха-ха-ха… Я до последнего не верил, что наш план сработает.

И в этот момент в небе засверкали молнии, грянул гром и катаклизм начал усиливаться.

– Ты знал, что меня учил сам Гинденбург? – продолжал говорить мой враг. – Он один из лучших дуэлистов всего мира, а Ренненкампф ещё и после стычки с нашим флотом вымотался. Сегодня в Российской Империи станет на одного Великого меньше.

И Изенбург вскинул пистолет, делая сразу три выстрела. Раскололся мой коготь на левой руке, после чего навстречу молниям вылетели кристальные шипы плюща. И вот уже мы одновременно сократили дистанцию, скрещивая клинки.

Сверкала моя шашка, сияла молниями сабля, но затем вокруг нас начали падать тела. Оболенский не сбежал, он вырезал солдат и приносил мне пищу. Кристина же сразу создавала плющ и высасывала врагов досуха. Полковник устраивал бойню, помогая мне по мере возможностей.

Тут же Изенбург попытался разорвать дистанцию, но у него сил лишь убывали. Он не мог быстро пополнить свои силы за чужой счёт, к тому же и экзоскелета у него более не было. Я же усиливал натиск, то и дело используя свой коготь, заменивший мне протез.

Сначала одна царапина появилась на теле Изенбурга, затем вторая, вот уже удалось оставить жуткую рану на плече. Кроме того, плющ продолжал плеваться шипами, которые вонзались в плоть и причиняли боль соизмеримую с раскалёнными иглами.

Позади же пылала крепость, в которой Смоленко устроил огненный ад. Пленных рота не брала, убивая всех на месте и мстя за павших товарищей. Только победа, никакой пощады врагу.

– Ты убил моих детей… – ослабевшим голосом произнёс Изенбург и упал на колено: лишь ненависть к врагу не давала ему сдаться.

– Не надо было отправлять их на войну, дурак, – без сожаления или сомнений ответил я.

И вонзил коготь прямо в пасть Изенбурга, после чего лезвие резко раскрылось внутри и взорвало черепушку.

– Как жаль, что его кровь отравлена… он был силён, – с сожалением произнесла Кристина, глядя за растекающейся лужей под поверженным врагом.

А затем снова грянул гром и прямо в центр Кёнигсберга ударила молния, после чего по всему поле боя прошло магическое эхо.

– Саша! – раздался голос Оболенского, который сбросил мне с крыши унтера: я лишь подставил коготь, на который тут же напоролось тело одарённого.

– Благодарю!

– Нам нужно в центр! Гинденбург начал сражаться с Ренненкампфу и наш главнокомандующий точно в одиночку не справится!

– А Самсонов где?!

– Да откуда мне знать?! Наша задача сделать всё зависящее от нас! Вперёд!

Глава 19

– Сдохни, сдохни, СДОХНИ!!! – во всю глотку орал Смоленко, ногой меся голову немецкого офицера.

Противник уже не двигался, но каждый новый удар становился всё сильнее, продавливая шлем, под которым хрустел череп. Медленно вытекала кровь, гудели пароприводы, а очередной удар окончательно промял шлем после чего наружу вывалился мозг. Голова немца начала превращаться фарш.

– Капитан! – на башню поднялся раненый Оболенский, половина тела которого всё ещё оставалась покрытая жуткими ранами, под которыми виднелись кости. – Нужно пробиться к «Екатерине», сколько у вас людей?

– А? Людей? – Смоленский отвлёкся от трупа немца, напоследок харкнув на изуродованное тело. – Да, как обычно, человек пятьдесят осталось. Что по срокам?

– Прямо сейчас.

– Просто отлично. ЭЙ, ПАРНИ, ВЫ СЛЫШАЛИ?! – снова проревел Смоленский, уже начав спускаться с башни по лестнице, оставляя за собой кучу раскалённого пара. – МЫ ЕЩЁ НЕ ВСЕХ В АД ОТПРАВИЛИ, БЫСТРО ПОСТРОИЛИСЬ ВО ВНУТРЕННЕМ ДВОРЕ!!!

Оболенский же тем временем взял на себя командование остатками сразу двух батальонов, часть людей была оставлена для обороны, но большинство оказалось в новом штурмовом кулаке. Остро встал вопрос с командирами, которых не хватало. Слишком хорошо работали элитные подразделения кайзеровцев. О ту же крепость Изенбургов многие обломали свои штыки и зубы, перед моим появлением.

К слову, обо мне. Я к этому времени продолжал устраивать бойню, накапливая силы и в который раз удивляясь собственной немощности. В прошлом мире целые армии крушил, а тут в какой-то потолок вдруг начал биться головой. И не получается его преодолеть, всё из-за ментального тела, которое служит планкой потенциал. Кроме того, в процессе выяснились и другие неприятные детали.

– Кристина, у тебя кровь идёт… – произнёс я, глядя на свой меч.

– Я выпила слишком много, не могу удерживать такой объём. Всё из-за переноса.

Кажется, не только мои раны оказались слишком критичными. И ведь одной только энергией вопрос не решить. Нужно время, нужны знания, реагенты и артефакты, чтобы исправить последствия переноса. Тогда, быть может, за годик-другой удастся минимизировать последствия повреждений ментального тела и выйти на уровень до переноса. А может и нет, всё же неизвестно какие подводные камни окажутся на моём пути.

Однако вот с Кристиной вопрос обстоял иначе. Она раньше в принципе никогда не ломалась. И как её чинить? Идей даже близко нет, мне хотелось верить в то, что кровь поможет ей справиться с ранами, но это не особо помогает.

Моё духовное оружие напоминало сейчас сосуд с дырой, можно конечно влить огромное количество крови, но всё равно она будет вытекать, а сама кровь ментальную дыру не заделает. И ведь пока что нет даже хотя бы теоретического плана как помочь ей восстановиться. Это пугало.

– Нужно прорываться к Ренненкампфу, – я поставил новую цель, после чего забрался на башню часовни, дабы оценить ситуацию на поле боя.

Из-за смога, пара и погодных катаклизмов Кёнигсберг накрыл мрак. Кроме того, по полю боя распространялась мгла, в том числе багровая, моя. А ведь где-то там, над плотными тучами сейчас сияет солнце. Но никто его не видел, да и некогда было на небеса смотреть. Весь город пылал, захлёбывался в крови, шла война и в бой бросали последние резервы, даже потери среди элитных подразделений зашкаливали. Ставки в один момент стали очень высоки.

И вдруг моё чутьё завопило об опасности, но было поздно.

Из неоткуда на меня выскочил враг. Даже Кристина не заметила противника, он также не издавал звуков, не отсвечивал магической аурой из-за чего и оставался невидимым.

Первый клинок полоснул меня по шее, вскрыл сонную артерию, но не разрубил шейные позвонки, в последний момент покрывшиеся багровой бронёй. Затем второй удар полоснул меня по бедру, где также оказалась вскрыта артерия. Кровь потоком хлестнула на крышу, вылилось прилично, ведь давление в данный момент у меня в разы выше смертной нормы.

Я тут же отпрыгнул, пусть и недостаточно быстро, разорвал дистанцию и перегруппировался уже на земле.

Тем временем кровотечение остановилось, плющ быстро заменил повреждённые участки кровеносной системы собой. Мне удалось не сдохнуть, это хорошо, но необходимо ещё увидеть врага. Впрочем, эффект неожиданности спал и мне вполне удалось это сделать.

Противник оказался противницей, при чём с довольно красивым и элегантным, в кой-то мере хищным лицом. Высокие сапоги, брюки, китель с серебряными пуговицами, сверху кожаный плащ нараспашку, перчатки. Чёрная форма очень шла ей, ещё бы фуражку и образ стал бы синонимом слова эстетика, однако офицером она не являлась, как и каких-то гербов не было видно. Должно быть ещё одно юное безродное дарование, отправленное на самоубийственное задание.

В обеих руках же она сжимала два тесака, не мясницких, более длинных, но тоже тяжёлых и отлично подходящих для рубящих ударов. Разумеется экзоскелет, самой лёгкой модели из всех ранее видимых мной. Всего в её броне было по минимуму, даже энергетический ранец особо не выделялся за спиной, напоминая скорее не ранец, а какую-нибудь дамскую сумочку.

– Ты умрёшь, чтобы не умерла я, – голос у моей противницы оказался стальным и холодным, жаль только ни слова не понятно.

А затем она исчезла. При чём если Оболенский просто двигался очень быстро, благодаря магии ветра, Изенбург превращался в молнию, а я покрывал себя тенями и иллюзиями, то вот она именно что-то буквально исчезла. Пух, и её уже нет в мироздании, после чего удар сердца и она снова атакует меня со спины.

Но в этот раз я находился в полной концентрации и даже не смотря на какую-то телепортацию смог парировать удар саблей Оболенского. Второй же тесак оказался принят на жёсткий блок багровым когтем.

– Она быстрая, но Изенбург был сильнее, – ухмыльнулась Кристина и сразу же ноги противницы оказались объяты шипастым плющом. – Ой! Какая она дерзкая!

Вдруг противница смогла вырваться, снова совершив некое подобие фазового прыжка. Подобную технику я видел лишь один раз, в прошлом мире, после чего одарённого разорвали из автоматического гранатомёта. Всё же такие прыжки сильно ограниченные в дальности, а ещё очень энергозатраны. Поэтому при накрывании широкой области, он сбежать скорее всего не сможет. Появится в десяти метрах левее или правее, но осколки всё равно его догонят.

К тому же противница оказалась не очень опытной. Она делала фазовый сдвиг в момент движения, поэтому шипастый плющ оставил на её ногах рваные раны, даже слегка задел сухожилия. Я тут же атаковал, наивно рассчитывая что на второй прыжок у неё не хватит сил, однако одарённые в этом мире снова меня удивили.

Моя противница опять исчезла, после чего появилась за спиной и двумя ударами нанесла критические повреждения моему энергоранцу.

– Упс, – хихикнула Кристина, видимо находя подобное забавным: ну подумаешь меня убьёт нахрен. – А ты сам виноват, снова забыл, что маги в этом мире на голову выше одарённых из прошлого мира.

Я мгновенно активировал седьмой энергоканал и сбросил с себя броню, совершая новый натиск, пока за мной спиной ранец начал плавится. К счастью, он не взорвался. А Кристину я игнорировал, не обращая внимания на её некультурное поведение. Она порой бывала и более токсичной, такой у неё характер. Дерьмовый.

– Какие мы ранимые стали, – продолжала говорить Кристина, при чём делая это под руку, что очень раздражало, бесило. – А ещё вызывало сильные эмоции, которые ты направишь против врага.

И вот это замечание чуть мне крышу не снесло. У меня тут и так бой, а она меня отвлекает! И ведь знает, что я в принципе не люблю, когда люди много говорят, так ещё и момент такой важный, когда нужна полная концентрация. И ведь я не могу просто начать её полностью игнорировать, ведь она может в любой момент дать ценную информацию. В результате отвлекаюсь от своей главной задачи на её болтовню не о чём.

Но справедливости ради мой следующий удар оказался куда более быстрым и яростным. Противница наивно подставила только один тесак, попутно делая контратаку вторым, но это стало её роковой ошибкой. Кристина просто снесла оружие на своём пути, попутно оставив огромный скол, а после оставила на плече жуткую рану.

– Во, вот это кровь, я понимаю. Без всяких ваших отрав, – тут же Кристина облизнулась, однако полный контроль над телом взять не смогла. – Ещё парочку ударов, и она наша. Если хочешь, то я скорее всего смогу её парализовать…

Я даже не стал спрашивать с какой стати парализовать врага, которого нужно убить. Но скорее всего Кристина как обычно думала о чём-то своём, о чём-то ужасно пошлом и развращённом, прямо как её натура.

Следующий мой удар выбил второй тесак из рук, затем я подрезал сухожилия, ударом ноги опрокинул противницу, а затем…

– Искра, буря, безумие, любовь с первого взгляда.

Вонзил клинок в грудь противницы, стукнувшись остриём о сердце. Она знает неизвестный мне язык, это уже достаточная причина для поглощения. К тому же отходняк от прошлого поглощения закончился, можно попробовать провести обряд снова.

Однако внезапно моя магия наткнулась на барьер. Мощный магический контур покрывал всё ментальное тело моей противницы. Тянущаяся тьма текла по мечу, но не могла пробиться через крайне странную защиту.

– Быстрее-быстрее, хочу её выпить! – подгоняла Кристина, плющ которой уже готов был вонзиться прямо в шею добычи.

– Странно, она вроде сопротивляется, а вроде и нет… – пробурчал я, слегка двинув клинком.

– Как это?

– Ну вот так.

При поглощении коменданта явно чувствовалось активное и крайне волевое сопротивление. Он боролся до последнего, а когда понял, что вот-вот сдохнет, то решил напоследок нанести мне максимальный вред. Из-за ментальной отдачи нашей стычки у меня даже слегка кукуха поехала, так ещё и часть сознания коменданта сдохла, лишив меня конкретной информации о ловушке.

Однако в этом случае… Моя противница будто не желала жить. Что-то очень сильно её подавляло. И всё же оставался мощный ментальный контур, который пробить было очень непросто. Но поднапрягшись я направил ещё больше сил, буквально пробуривая одну брешь за другой. Можно было и забить, только вот стало невероятно сильным моё любопытство.

Поэтому я решил идти до конца.

– Твою же мать… – за мгновение ко мне пришло осознание.

А затем взрыв, сначала ментальная буря, после уже взрыв в физическом мире, который откинул меня и мою противницу.

– Какого?! – удивлённо воскликнула Кристина. – Что она сделала?!

– Она ничего не сделала! Сука, ей мозги промыли и чары какие-то наложили! А я случайно активировал защитный механизм! Вот до чего доводит любопытство, нужно было просто её убить. Ох… Кристина, вправь мне нижние рёбра обратно.

Однако на этом сюрпризы не закончились. Моя противница вдруг встала, ошалевшим взглядом окинула поле боя, а затем сбежала! Представляете?! Что тут удивительного? Во-первых, она должна была после такого ментального взрыва сдохнуть и душой, и телом, но видимо почти вся магическая отдача легла почему-то на меня. Во-вторых, я буквально её спас, сняв чужие чары, а она меня тут бросила с жуткими ранами! Ну хоть не стала добивать и на там спасибо.

– Боже, Саша, ну чего ты разнылся?

– Я не ною, у меня просто рёбра покрошились и мне больно! Что не поглощение кого-то, то обязательно какая-то херня происходит!

– Повезёт в другой раз. Найдёшь себе ещё красоток для гарема.

– Да не в этом дело, Кристина! Нужно было просто башку её отрубить и всё.

– А как же гуманность? Ты же сам сказал, что она с промытыми мозгами была. Так ты, получается, в таком случае сделал доброе дело.

– Рёбра мне вправь, пожалуйста.

– Сейчас…

И кровь начала кристаллизоваться, расширяться подобно льду, попутно леча переломы. Процесс этот длился где-то минуту, на протяжении которой я проходил через аттракцион незабываемых ощущений. Нервы же никуда не делись, более того, они обнажены до предела, ведь при регенерации первым делом восстанавливалась нервная система. Всё тело будто горело, только стальная воля позволяла мне не сойти с ума от боли.

– Вот и всё, как новенький, – довольно произнесла Кристина, скрепив кристаллизовавшей обломки моих костей. – Скоро срастётся, а пока так пускай будет.

– Спасибо.

– Всегда пожалуйста.

Эмоции мои поутихли, всё же на самом деле Кристина была права. Я сделал доброе дело, это хорошо. А то что всё так получилось… Ну и хрен с ним, набрался опыта, теперь знаю больше, в следующий раз на такую ловушку не поведусь. Или поведусь, но во второй раз грабли же бьют не так больно. Одни плюсы, как не посмотри. Ну, не считая того, что я чуть не сдох.

– Я вот тут подумала, а ведь она реально могла бы стать второй твоей женой в гареме. После Алёны. А может и первой, там уж как ты бы решил. Устроили бы… не знаю, бои в грязи? Победившая становится первой. Или, скажем, кулинарный поединок… О, точно, видел какие у неё губки были? Как думаешь, насколько приятно может она сделать своим…

Я молча достал портсигар из-за пазухи, выудил самокрутку, поджёг и закурил, стараясь не слушать очередную пошлятину. Пока что решил не вставать, лучше будет немного отдохнуть, исцелить раны, врагов вроде пока что не было. Только вон наши в атаку бежали.

– А-А-А, ЗА ГОСУДАРЯ!!! – внезапно во внутренний двор, где я лежал вбежал взвод солдат, во главе с вопящим Мишей. – У-у-ух бляха… Сколько тут трупов. О, Саша! Ты?! Живой?!

– Да-да, ща докурю и это… к Ренненкампфу будем пробиваться. Вы пока перезарядитесь, гранаты к броскам приготовьте, а то в доме через улицу кайзеровцы сидят.

– Все слышали?! Занимайте этот дом и крышу, закидайте ублюдков через улицу гранатами, чтобы суки на ударной волне по частям к Кайзеру отправились! – Миша отдал команду, а затем подошёл ко мне, на ходу доставая бикс с чёрным орлом на крышке. – Трофей, мы пока сюда пробивались завалили одного офицера. Я вот с собой взял его лекарства, так… мне просто интерно-рубидиевый раствор тебе ввести, да? Ввожу. Полегче стало?

– Ага, спасибо. Давай ещё две ампулы, всё вводи.

– А ты не откинешься от передоза? У Серёги проблемы с печенью от десяти миллилитров начались. Кстати, ты нашу роту не видел? А то я пока от контузии в себя приходил походу самое интересное пропустил. Как там Серёга? Тоже уже небось валит немцев пачками, как ты?

– Серёга? – Я достал вторую самокрутку и снова закурил. – Нет его больше.

– Как нет? Он же одарённым стал…

– Не помог ему дар.

Миша замолчал, в тишине продолжая вводить мне лекарство прямо в вены.

– Странно, да? – вводя последнюю дозу спросил меня Миша. – Вроде война, смерть здесь норма, но как же она неожиданно приходит… Неужто подождать, дрянь костлявая, не могла? У него же семья осталась, матушка одна, брат младший. Кто о них теперь позаботится?

И вдруг над нами раздался гул самолёта. Немецкий биплан с горящими крыльями и разорванным хвостом устремлялся к земле, двигаясь к нашему двору. Пилот даже не пытался выпрыгнуть и попробовать раскрыть покрытый пылающим топливом парашют, он просто вёл свой самолёт на врага, прямо на нас.

В последний момент его повело и он столкнулся с наблюдательной башней, где на меня недавно напала сбежавшая одарённая. Грохот, лязг, взрыв, по инерции самолёт продолжал двигаться вперёд, над моей головой пролетел кусок винта, а вслед за горящим металлом уже падала башня, готовая загрести под собой и меня, и Мишу.

Глава 20

– МИША, ВЫЛАЗЬ ТВОЮ МАТЬ!!! НЕ ТОРМОЗИ!!! – заорал я, буквально на себе держа упавшую на нас башню.

На меня давили тяжеленные обломки, кроме того, повсюду разливалось магическое топливо, так ещё и здание, у которого я переводил дух, также начало рушится, при чём в мою сторону.

– А ты как? Нет, я тебя…

– ПИЗДУЙ, МИША!!! – вновь заорал я, вкладывая в голос волю.

Я бы и так успел сбежать, но нахожусь здесь как раз из-за товарища, который бы не успел уйти. И кажется Миша наконец-то смекнул, что свою задницу я как-нибудь спасу и сам, а вот он является в данном случае балластом.

– Плющ разрастается, немного времени тебе выиграю. А ещё я съела нескольких наших. Один заживо сгорел, второму обломком голову размозжило. Думаю, ничего страшного же нет?

Я ничего не отвечал, лишь молча стиснул зубы и не позволял обломкам придавить выползающего Мишу. И как только он оказался в относительной безопасности, я тут же убрал левую руку и рванул наружу. Некоторое время плющ держал обломки, а затем растворился и с грохотом половина башни обвалилась.

– Ну ты кабан, нет, скорее уже медведь, – с уважением произнёс Миша. – Спасибо.

– Потом любезностями будем обмениваться. Нашим помоги, затем за мной в атаку идите. Нам нужно прорваться к Ренненкампфу, попутно соединившись со Смоленко и Оболенским.

– Понял, принял, действую.

– И не сдохни там!

На это Миша уже ничего не ответил, ведь пошёл помогать раненым внутри дома, где разгорался пожар.

Я же вихрем преодолел улицу и устроил мясорубку внутри дома. Как хорошо, что там не оказалось одарённых. Без магии враги вообще не могли противостоять кровавому плющу. Они пытались рубить стебли штыками, стреляли в них, какой-то эффект был от гранат, но в целом любое сопротивление было бесполезным.

– Кроме огня, – протянула Кристина, заметив новую цель. – Там огнемётчик и он очень злой. В ближним бой с ним вступать не советую. А то если он взорвётся, то там и бак рванёт, и экзоскелет.

Я и не собирался резать мечом врага, просто подошёл к станковому пулемёту. В голове зазвучала ухмылка Кристины, которая тут же заменила коготь наподобие руки, дабы я мог попрочнее ухватится за оружие. Плющ тем временем уже отсоединил «тело» пулемёта от щита, колёс и прочих не нужных мне деталей. Особо резко я не двигался, а то коробка с патронами не очень надёжно закреплена. А затем поднялся на крышу.

– ЖРИТЕ СВИНЕЦ!!! ХА-ХА-ХА!!! – сразу же засмеялась Кристина, с наслаждением наблюдающая за тем как солдат разрывают пули.

Пулемёт весил добрых двадцать килограмм, довольно много, но русские пулемёты ещё больше весели. К слову, если вы подумали, что больший вес означает большую эффективность, то тут я вас расстрою. Из-за десяти процентов разницы в массе снабжение доставит на фронт на один пулемёт меньше. А ещё металл не бесконечный, да и в принципе солдатам эту бандурину же потом таскать.

Впрочем, русский «Максим» оставался всё ещё лучшим пулемётом, не считая веса. Дальность выше на порядок, как и скорострельность. При желании с него можно самолёты сбивать, конструкция позволяла высоко задирать ствол.

Но немецкий аппарат тоже оказался неплох, правда стрелять было очень неудобно, потому что оружие для такого использования не предназначена. Но постепенно вторая рука подстраивала форму, также помогал поддерживать оружие и плющ.

В принципе получалось неплохо, а лучшим доказательством эффективности служили падающие на землю трупы. Последним сдох огнемётчик, ведь пришлось разрядить его барьеры, но затем взорвался и он, оставив воронку и расплескав горючие по периметру.

– А вот и эти монстры… – произнесла Кристина, когда я в который раз занял высоту.

Сам Гинденбург и Ренненкампф, главнокомандующие армиями своих держав, вокруг них распростёрлась пустошь на сто метров в диаметре. Не было ни тел, ни руин, столь сильно эхо их сражения. Каждая атака преодолевала звуковой барьер, любая эмоция становилась катаклизмом, но не было пара, что очень странно, ведь оба монстра сражались в экзоскелетах. Видимо там использовался иной тип охлаждения.

– Есть план? – поинтересовалась Кристина.

– Да, создавай Арену Крови.

– О, сразу так, ну ладно…

И как только я отдал приказ, то сразу же рванул в сторону «Екатерины», которая продолжала сражаться. Гремели её могучие орудия, обстреливалась пехота и в полном окружении десант ещё умудрялся идти в прорыв к союзникам, попутно создавая котлы немцев.

Однако им явно не помешает помощь. Мои силы довольно сильно ограничены, а в бой уже вступили и генералы. Многие из них ведут дивизии в бой по разным направлениям, сражаясь с лучшими немецкими силами. Пока что вступление в сражение с генералом для меня являлось неоправданным риском. Поэтому основное внимание концентрировалось в других местах.

Устраивая резню, я развязывал руки взводам, ротам, даже батальонам, которые после сокрушительного разгрома противника получали тактическое преимущество. И вот уже на одном участке образовывался прорыв, наши заходили во фланг немцев, продолжая наращивать преимущество. По всюду же продолжала течь кровь, образовывая полукруг вокруг сражения двух главнокомандующих.

В какой-то момент я уже перестал обращать внимание на отряд обычной регулярной пехоты. Плющ делал всё сам, пронзал сердца и поднимал тела в воздух, после чего разрастался. Кристиной же я убивал всяких оберстов.

Сотня трупов, две, три, счёт быстро перешёл за тысячи убитых мной. Но этого было мало, слишком мало. Поэтому жатва продолжилась.

И в какой-то момент немцы начали отступать к окраинам города. Также у берегов уже стояли лодки и корабли, занимающиеся эвакуацией. Часть морского флота тоже каким-то образом умудрилась пережить катаклизм и прикрывала отход немецких сил. Простых солдат бросили выигрывать время, в то время как элитные подразделения и офицерский состав отступали.

Простых мужиков в стране ещё хватало, можно поставить под ружьё сотни тысяч, даже миллионы, а вот одарённые, тем более обученные, являются фактически невосполнимыми потерями. Обучение их занимает года, а качественное обучение порой подразумевает десятки лет, на протяжении которых вкладывается время, ресурсы и деньги.

Русские продолжали наступление, однако наступление и без того было тяжёлым, та же командная ставка уже выдохлась, многие вернулись в штаб. Обе стороны выдохлись и активно действовали очень немногие подразделения. Однако дожать отступающих не получалось. Быть может если бы «Екатерина» смогла взлететь, то… а какая разница, если она не могла этого сделать?

Впрочем, это было и неважно.

– Арене нужно больше крови… – прошептала Кристина, всё внимание которой оказалось сконцентрировано на одном заклинании. – Сделай что-нибудь.

– Поручик Александр! – внезапно меня окликнул Дмитрий Морозов, находящийся на крыше соседнего дома: его отряд тоже любил занимать высоту. – Это же ваш плющ?!

– Верно.

– Мы можем чем-то помочь? – сразу дворянин перешёл к делу.

– Нужна кровь, как можно больше крови. Добивайте остатки врагов, несите их к границе плюща. Передайте это всем остальным.

– Принято.

И тут же люди Морозова, как и он сам, отправились разносить указание. Признаться, я представлял себе дворян надменными, горделивыми и ужасно невыносимыми. Однако конкретно этот дворянин вёл себя на удивление… нормально. Возможно дело в том, что он военный, а значит нацелен на результат. Наверняка где-нибудь в тылу ещё остались те самые дворяне, которые с безродными даже говорить не станут. Возможно они есть и в армии, просто мне ещё не довелось с ними встретиться.

Тем временем я направился к главному сражению. Как уже говорилось, сильные одарённые особенное уровня главнокомандующих армий являются важнейшим стратегическим ресурсом. Они сродни той же «Екатерине», столь же не заменимы.

Поэтому смерть Ренненкампфа может обернуться огромными бедами для Российской Империи, как и смерть Гинденбурга ударит по боеспособности армии Германской Империи. Не будет ошибкой заявить, что даже потеря морских линкоров, всех вместе, не столь страшна как смерть главнокомандующего.

Такая же аналогия с «Екатериной», хотя тут уже спорный момент, потому что воздушный крейсер имеет куда большую ценность. Впрочем, «Екатерина» не уничтожена, просто совершила неожиданную посадку. Но на ремонт её явно уйдёт уйма ресурсов.

В любом случае, Ренненкампфу нужна была помощь и от финального сражения зависит судьба фронта. Потому что Кёнигсберг то можно сказать мы уже взяли, но его же нужно удержать.

Сам Ренненкампф сражался не один, ему активно помогали элитные подразделения. Однако к текущему часу от них мало что осталось. Гинденбург не тратил свои силы на создание катаклизмов, кроме того он оказался на голову выше нашего главнокомандующего первой армией.

Прямо на моих глазах только что ещё одного генерала серьёзно ранили. Молния сбила его с ног, в миг расплавила экзоскелет и раскалённый метал начал расплавлять уже плоть. Сразу же атака Гинденбурга продолжилась, но на его пути появился вымотанный и уставший Ренненкампф, за спиной которого сёстры милосердия уже схватили тело и быстро эвакуировали раненого с поля боя.

– Мне придётся отойти, сам понимаешь, – произнесла Кристина, после чего растворилась, оставив меня без руки, с одной лишь покрывшейся зазубринами шашка Оболенского.

Плющ же продолжал расти, он уже стал выше зданий. Поднимался всё выше багровый туман. Однако заклинание ещё не законченно. Более того, у Кристины появились свои планы, вполне мне понятные. Поэтому и спорить с ней я не стал.

– Александр, – рядом со мной оказалась неизвестная одарённая, о которой нельзя было сказать ничего конкретного, кроме наличия очень мощных маскировочных чар. – Вы собираетесь присоединиться к бою?

– Мне нужно оружие. А также кровь. Я уже…

– С кровью мы работаем. Что касается оружия… – одарённая послала едва заметный сигнал, после чего прямо в крышу рядом со мной, вонзился прилетевший невесть откуда обоюдоострый прямой меч. – Этот артефакт подойдёт? Вы пользуетесь в основном мечами.

– Да, подойдёт.

Я взял клинок, в котором ощутил огромную силу. Не такую большую как в Кристине, но шашка Оболенского на фоне этого артефакта выглядела игрушкой. Кроме того, у меча имелся свой личный магический контур, а значит мне не придётся подпитывать его личной энергией. Главное теперь, чтобы он не сломался после первого удара.

И не дожидаясь личного приглашения я тут же рванул к Гинденбургу. Вражеский главнокомандующий стоял ко мне спиной, отражал двумя саблями атаки сразу пятерых противников, попутно посылая в ещё троих молнии. Настоящий монстр в лучшем экзоскелете.

Моё же тело было покрыто маскирующими чарами, двигался я также стремительно, смотрел сквозь цель, но всё это оказалось бесполезно, ведь ещё за пятьдесят метров меня словно тараном снесла молния, превратив всю кожу в пепел.

– Повоевал, твою мать… – только и мелькнула в сознании мысль.

Глава 21

– Он вернулся в сознание, вводите двойную дозу катинона.

– Какого…

Я попытался встать, но не смог, потому что тело меня не особо слушалось. К тому же меня за плечи держала сестра милосердия в экзоскелете, пока другие целительницы доставили меня с того света. Это конечно метафора, ведь я бы всё равно не умер, но всё же раны оказались серьёзные. Но спасибо им, чтобы Кристине не пришлось вмешиваться.

– Адаптогены?

– Вводи прямо в сердце. Он выдержит.

И в следующее мгновение в меня со всей дури вонзили толстый шприц, который прошёл через грудную клетку и вонзился в сердце. Затем пару раз моё сердце пропустило удары, вроде даже ненадолго остановилось, но через паузу возобновило работу. Всё же я одарённый.

Меня напичкивали всеми возможными лекарствами.

– Почему не использовал барьер? – кто именно задал вопрос было непонятно.

– Я использовал, но что-то… не помогло.

– Его нулевым полем поразило, – пояснил один из инженеров, который уже начал присоединять ко мне протез.

– Я не видела, чтобы Гинденбург успел его создать.

– По всей видимости он уже размялся.

И вдруг раздался жуткий гул, все металлические объекты задрожали, волосы встали дыбом, а затем электрическая дуга снесла третий этаж дома, в котором я валялся. Сразу же начался пожар, но хуже всего было то, что двух элитных одарённых разорвало атакой Гинденбурга.

– Он слишком силён, Ренненкампфу нужно отступать. Если умрёт он…

– Ренненкампф никогда в жизни не отступит. Он слишком горд и тщеславен, поэтому будет драться до последнего. Ему нужна победа любой ценой, даже ценой собственной жизни. Даже Самсонов не смог его переубедить.

– Самсонов вмешается?

– Нет. У него другой план. Его нет в Кёнигсберге.

– Дерьмо. Эй, Александр, не отрубайтесь! Введите ему ещё инертно-рубидиевого раствора.

– Я не отрубаюсь, просто концентрируюсь на регенерации.

– Ментальными каналами пошевелите, вот так… – инженер начал калибровку протеза.

– Насколько рационально снова закидывать его в мясорубку? Он же опять так отъедет?

– Разменять его на запасы энергии Гинденбурга не ошибка.

– Согласен.

– Саша, сейчас будет очень больно! – вдруг произнёс инженер, после чего вонзил мне в грудь странный прибор.

Я захотел закричать, но не смог. Иглы тут же пронзили моё сердце, после чего в кровь начало вводится неизвестное вещество, отвергаемое моим организмом. Кроме того иглы поразили ещё и лёгкие, пройдя сквозь них и теперь каждый вдох причинял боль.

– Какого… – мне даже говорить было тяжеловато.

– Должно помочь против молний.

– Вставай, – затем одна из целительниц резко подняла меня за руку. – Второй раунд.

Я хотел было что-то спросить, но в следующее мгновение все одарённые вокруг меня исчезли. Работы у них хватало, однако даже их быстрая и решительная помощь не могла перевесить силу Гинденбурга, которого всё никак не могли загасить даже толпой. Ещё и Самсонов по всей видимости не явится.

Да и в принципе плевать. Всю свою жизнь я мог полагаться только на себя и Кристину. С самого первого дня жизнь дала мне предельно понятный намёк – в первую очередь ты сам должен помогать себе, а не ждать чуда.

Мои барьеры начали стремительно перестраиваться. За время проведённое вне тела я успел проанализировать атаку Гинденбурга. Может ментальное тело у меня и разорвано после переноса, как и энергетические запасы по этой же причины очень существенно уступают моим врагам, однако мастерство и знания никуда не делись.

Барьеры меняли свою структуру и предназначение, становясь скорее громоотводом, нежели щитом от пуль или меча. Да, это сделает меня уязвимым против ряда атак, но здесь стоит вопрос как бы не сдохнуть в первую же секунду.

– ГИНДЕНБУРГ!!! – заорал я вовсю глотку, намеренно привлекая к себе внимание.

Получилось так себе, однако мой рёв был сигналом больше союзникам. А затем я рванул вперёд, да так быстро, что мой старт оставил небольшую воронку. В крови моей текли лекарства, в том числе магическое, насыщенные энергией. Сердце колотилось с чудовищной скоростью, некоторые сосуды даже лопались, но тут же восстанавливались. Я дошёл до предела своих текущих возможностей.

Гинденбург же продолжал сражаться в меньшинстве. Своим боем здесь он выигрывал время для союзников, а ещё явно планировал убить Ренненкампфа, который отдал слишком много сил для уничтожения немецкого флота.

Движения главнокомандующего немецкой армией оставались куда быстрее моих, при чём в разы, но зато нас здесь больше. Вижу атаку трёх союзников, предсказываю ответные действия врага, нахожу брешь и атакую в неё.

Гинденбург также легко просчитал всё, но толку от этого немного.

Моя неожиданная прыть удивила его, пока он парировал атаки с флангов, я уже приближался. Отвлечься на меня же он не мог, ведь иначе пропустит удар от одного из элитных одарённых. Кроме того, напор усилил и Ренненкампф.

Гинденбург снова создал вихрь молний, попытался отогнать противников, но экзоскелеты заземлили разряд. Я же почувствовал боль, восстановившаяся плоть снова загорелась, однако большую часть урона поглотил странный раствор в венах, который ушёл в нагрудную приблудину, которая до сих пор пронзала меня иглами.

Атака, быстрее скорости звука пролетел мой клинок, а затем я резко отступил и оказался ошеломлён увиденным. Идеальная атака, нанесённая артефактным оружием, с большим трудом смогла прорезать броню, но даже не коснулась кожи. Ни одной капли крови не удалось пролить, а моё лезвие уже затупилось. Благо меч двухлезвийный. Хватит ещё на одну такую смешную атаку.

Гинденбург же вдруг присел, после чего скрестил над головой свои грозные сабли. Вспышка, молнии полетели во все стороны, часть элитных солдат парализовало, ещё часть попадала, у одного остановилось сердце, и он тут же отступил в тыл. Только Ренненкампф продолжал уверенно стоять на ногах.

Столкнулись сабли с сияющей даже во мраке и мгле шашкой, а затем Ренненкампф лишился глаза и указательной пальца ведущей руки. Теперь уже Гинденбург перехватил инициативу и собирался прикончить заклятого врага. Только в этот момент я и понял о истинной ловушке. Германская Империя решила заманить главнокомандующего первой российской армией, прекрасно зная его слабые стороны.

И вот уже шашка разлетается на тысячи осколков, после чего главнокомандующий падает. С крыш льётся свинцовый дождь, но барьеры Гинденбурга легко отражали шквал пуль и даже энергетического оружие не делает особой погоды. Он был слишком силён и несмотря на долгое сражение запасы его энергии убавились лишь на половину.

Однако Гинденбург совершил ошибку, забыв про меня. Я достал ещё один свой козырь, понимая, что сейчас нужно идти ва-банк. Ментальный штопор, моя уникальная техника, поразила сознание несомненно волевого врага. Однако на секунду Гинденбургу всё же оказался дезориентирован, после чего начался поединок воли.

Несмотря на то, что даже в этом мире магов с ментальными способностями было очень мало, каждый одарённый закалял свой разум беспощадными тренировками. Сила воли не только позволяла защищаться от ментальных атак, но и открывала невиданные возможности по подчинению метафизических законов природы.

Поэтому Гинденбург смог быстро адаптироваться, он перестроился и начал серьёзный отпор. Вот уже моё сознание начало разрываться, не выдерживая отголоска чужого могущества, однако мой враг тратил на меня время. Драгоценное время и не менее важное внимание.

– ОГОНЬ!!! – закричал артиллерист и тяжёлое оружие сделало выстрел по недвижимой цели.

Гинденбург прикрылся рукой, приняв атаку на броню и барьер, но отъехал лишь на пару метров. После чего взмахнул саблями и новой схватке сразу с тремя противниками вскрыл глотку ещё одному элитному одарённому. Ренненкампф немного отступил, отряд поддержки уже вкладывал ему в руки новое оружие, а также вводил лекарства, попутно меня энергоблоки в экзоскелете.

– Вам нужно отступить, – в который раз ему давали очень умный совет.

– Я не подведу своего Государя, – жёстко ответил Ренненкампф, заряжая артефактный меч силой воздуха.

И сразу же Ренненкампф рванул вперёд, собирая вокруг себя последнюю энергию. Все силы были брошены в атаку, к которой Гинденбург был готов. Сверкнула молния, раздался странный хлопок, после чего магическое эхо на мгновение оглушило всех, даже меня. Более того, в этот момент около сотни простых смертных солдат погибло от разрыва сердца из-за слишком близкого нахождения к эпицентру столкновения заклинаний.

В животе Ренненкампфа оказалась сабля, разряд которой обжёг внутренние органы. Вторая сабля же прорубила плечо, часть рёбер и дошла до всё ещё бьющегося сердца. Ужас объял сердца всех солдат Российской Империи, однако вдруг изо рта Гинденбурга потекла кровь. Ренненкампф взорвал лёгкие своего врага.

Сразу же Гинденбург разорвал дистанцию. Даже без лёгких, он продолжал сражаться. Кроме того раны его относительно быстро исцелялись. Однако такая атака существенно подкосила боеспособность одного из вернейших сынов Германской Империи. Вильгельм Второй никогда не сомневался в Пауле фон Гинденбурге.

И вот уже контратака русских элитных одарённых захлебнулась. Да, Гинденбург отступал, но за каждый шаг назад он брал взамен кровь врагов. Погибали храбрые воины, которым не хватало помощи их главнокомандующего. Но Ренненкампф больше не боец, его бы хотя бы вытащить, однако почувствовать кровь Гинденбург начал сражаться ещё яростнее и беспощаднее. Его молнии разрывали поле боя, не давая отрядам поддержки подобраться к Ренненкампфу.

И вот очередное тело падает на землю, после чего остатки вынуждены отступить.

– Пауль Людвиг Ганс Антон фон Бенекендорф унд фон Гинденбург! Запомните это имя! – прокричал Гиндебург после чего рванул вперёд, дабы добить Ренненкампфа.

И в этот момент я увидел идеальную возможность. Паззл сложился, всё сражение уже просчитано, осталось лишь закончить партию. Взмах меча, подсекаю вторым лезвием ногу Гинденбурга, после чего навязываю бой и отвлекаю его на себя.

Гинденбург контратакует, но не попадает. Одна секунда, две, ему ничего не остаётся как взяться за меня вплотную.

– Ты как заноза, – прорычал он, готовясь к атаке.

Как вдруг по всему Кёнигсбергу пронёсся полный наслаждения и блаженства голос:

– Наконец-то… – расслаблено и удовлетворённого произнесла Кристина, после чего плющ закончил создание купола Кровавой Арены.

Глава 22

– Это он создал? – спросил Смоленко, остановившись перед стеной из кровавого плюща.

– Да, кто же ещё, – спокойно ответил Оболенский, после чего выпустил из носа дым: он курил сигару взатяг.

Бой с Гинденбургом продолжался, как и сражения на севере. Немцы постепенно отступали, по воде вывозят личный состав. Прижать их не получалось из-за пушечного мяса и нехватки сил. Слишком много солдат полегло при штурме Кёнигсберга.

– Если этот придурок Ренненкампф сдохнет там, то всё будет напрасно, – почесав подбородок произнёс Смоленко. – А если не сдохнет, то его всё равно прибьёт Рузский. Это же надо умудриться просрать «Екатерину»… Так ещё и чуть ли не всю первую армию здесь положил. Его точно отстранят от командования, как и его генералов.

– Там видно будет, сейчас меня волнует другое… – ответил Оболенский и тяжело выдохнул, после чего повернулся к солдатам.

Вымотанные, покрытые кровью, гарью и потом мужики, прошедшие через самый настоящий ад. Хотя нет, в аду наверняка было не так хреново, как здесь. Для многих смерть уже кажется избавлением, но сдаваться ещё рано и они стоят. Будут стоять пока им не прикажут отдохнуть.

Это не изнеженные немцы, французы или британцы, которые вечно в центре внимания ставят себя и личный комфорт. Когда у француза кончается вино, то он начинает бунтовать и может на штыки командира поднять, а русский в принципе не пьёт и рад даже обычному чаю. Когда у британца заканчиваются патроны или накрывается одним местом снабжение, то он сдаётся. Русскому же плевать, у него ещё штык есть. Когда в траншее из-за дождя воды уже по колено, то немец начинает возмущаться отсутствию насосов, а русский уже привык использовать свою каску для вычерпывания.

Понятное дело, что всё это нюансы и в той же Германской Империи есть патриоты, которые будут готовы воевать до последнего солдата и жрать даже крыс, но тут речь скорее о другом. Ведь такие случаи – исключения. А в армии Российской Империи сдохнуть, но сделать – норма. Нужно вытащить товарища из-под артобстрела? Солдат полезет, наплевав на свою жизнь. Вернее не так, свою жизнь он тоже ценит, но жизнь товарища – выше. Нет вина, пива или кофе? Так никогда и не было, подумаешь велика беда. Взяли в окружение? Просто отлично, теперь можно атаковать во все стороны, только бы огонь на себя вызвать.

Вроде и звучит как-то грустно, а с другой стороны, такие солдаты и выигрывают войны. Которые просто делают, молча, без споров, рвут глотки врагам. А если ещё и тыл не подкачает, то так это вообще непобедимая армия. Ну и командование тоже должно планку держать, к младшим офицерам претензии редко бывают, они со своими людьми на фронте всегда, всё понимают, а вот старшее командование порой нужно в чувство приводить.

Оболенский очень хотел дать отдохнуть солдатам, но сражение за Кёнигсберг продолжается. И каждый ещё способен внести свой вклад.

– За Веру, Царя и Отечество! Отдайте свою кровь! – Оболенский отдал новый приказ и первым разрезал ножом свой запястье.

Сразу же плющ почувствовал кровь, которая не успела упасть на землю и была вмиг поглощена.

Также поступил и Смоленко, а затем все начали подходить к краю Кровавой Арены, отдавая силы в угоду кровавой богине. Кто-то проливал немного, других, как Мишу, приходилось осаживать, а то мужики в себя поверили и забыли, что кровь у них не бесконечная. Также поступали и другие подразделения, приказы которым доносили люди Морозова и прочие отряды особого назначения.

– Больше… только больше… – голос Кристины начинал звучать в разуме каждого, а её сила всё возрастала.

Я же подвергся беспощадному натиску Гинденбурга. Затупленный клинок моего меча покрывался ужасными зазубринами, но ещё держался. Однако с каждым мгновением приближался момент, когда оружие треснет и сломается. И вот уже мой враг начинает заряжать очередной удар магией, создавая вокруг себя шаровые молнии.

Я почувствовал смерть. А затем сердце Кровавой Арены впервые ударилось. Эхо первой пульсации услышали все, после чего под куполом образовался кокон. Кровь залилась потоками, жуткий кокон начал раскрываться и из него вдруг показалась прекрасная как сама смерть девушка. Кристина наконец-то смогла вернуть себе тело.

И в последний момент перед столкновением моего меча и сабли Гинденбурга, она тут же воссоздала мне новое оружие. Сама же Кристина в человеческом облике переместилась мне за спину.

Глаза её горели багровым огнём, чёрные волосы длинными волнами простирались до поясницы, а тело без преувеличения обладало идеальной фигурой, такой какой видела себя сам Кристина. С учётом её самооценки она видела себя самой прекрасной женщиной во всех мирах, не меньше. А затем прямо из крови начала создаваться и одежда, прикрывая знойную кожу и прелестные формы.

– Как тебя зовут? – поинтересовался Гинденбург, резко отпустив назад и молниями взорвав рой алых шипов.

– Александр.

– Прекрасное имя, я тебя запомню, Александр.

– Я тебя тоже, Пауль.

И Гинденбург улыбнулся, даже усмехнулся, после чего поправил усы. А в следующую секунду он тут же напал, став быстрее звука. Схлестнулись наши клинки, после чего в моменте в моей второй руке появился второй меч. Не спала и Кристина, находящаяся за моей спиной, тут же пославшая прямо в голову Гинденбурга багровое копьё. Сама в бой она не вступала, играя роль ангела-хранителя.

Однако даже со всей силой Кристины у меня не было решавшего преимущества. Кроме того, во рту стал появляться металлический привкус. Моё тело в таком темпе долго не выдержит, слишком большая нагрузка. Так ещё и молнии Гинденбурга начали поджигать плющ. Он боролся со всей ареной, сущий монстр.

– Хм… признаться, я разочарован, – произнёс Гинденбург. – Неужели Рузский не решил явиться лично? Мне казалось, хотя бы Самсонов удостоит меня личным присутствием. А тут только один Ренненкампф и горстка старых генералов, время которых давно прошло. Некоторые из них ещё с низким императором сражались.

И снова Гинденбург рванул к главнокомандующему первой армией, тем самым провоцируя меня. В последний момент он резко изменил направление движения, чем почти застал меня врасплох. Ключевое слово «почти».