Великие авантюры и приключения в мире искусств. 100 историй, поразивших мир

Барон Генрих Тиссен хозяйским жестом распахнул дверь небольшой выставочной залы, пропуская своего спутника, писателя Мориса Леблана: «Вот смотрите, мой друг!» Леблан удивленно уставился на разбитое стекло изящной витрины: «Типичная кража! И что похитили?» Барон недоуменно развел руками: «В том-то и загадка, что ничего!»

Странная кража на парижской выставке

Тонкие пальцы барона с нежностью вынули из разбитой витрины маленькую вещицу: снизу золотая коробочка для табака, а поверх нее изящная фигурка лежащей собачки-мопса. «Смотрите, какая работа – настоящий мейсенский фарфор середины XVIII века. Таких вещиц в мире почти не сохранилось. Устроители выставки «1910: 200 лет мейсенского фарфора» упросили меня предоставить ее для показа, уверяя, что это совершенно безопасно: центр Парижа, знаменитый дом на углу Итальянского бульвара и Шоссе-д’Антен, где некогда жили и композитор Россини, и писатель Дюма-сын. Публика, мол, повалит валом. Вот и повалила!..»

Леблан внимательно оглядел табакерку. Вещица прелестнейшая, сразу видно, образец настоящего искусства. Умели же старинные мастера делать шедевры, которые, между прочим, предназначались не для любования, а для обыденного пользования! Одно слово – ручная работа, не то что фабричные изделия, которыми полны магазины и лавчонки начала нынешнего ХХ века.

«Но зачем вы позвали меня, месье барон? – недоуменно осведомился он. – Я же писатель. Вам следовало бы обратиться в префектуру полиции!» Худощавый барон, фыркнув, выпрямился и стал, кажется, еще тоньше и выше ростом. «Конечно, устроители выставки позвали полицию! Пришли двое полицейских, оглядели разбитое стекло витрины и поинтересовались: что пропало? Когда узнали, что ничего, тут же ушли. Еще и ворчали, что по случаям мелкого хулиганства они дел не заводят».

«Но возможно, и вправду кто-то случайно разбил стекло», – протянул Леблан. «Нет, мой друг! Взгляните на золотое основание табакерки. Ее явно пытались открыть, и весьма грубо. Вот царапина!» – «Но зачем вообще ее открывать? Выходит, в ней что-то искали?» – «Вот в этом вы и должны помочь мне разобраться! – Барон в нетерпении стукнул тростью по полу. – Вы писатель, автор самых модных ныне детективных романов. Ваш герой Арсен Люпен – блестящий аристократ и удачливейший вор. У вас развитое воображение и дедуктивный строй ума. Вот и решите мою задачу – раскройте таинственное происшествие с табакеркой!»

Морис Леблан озабоченно заморгал: к чему клонит этот любитель антиквариата? Литература – одно, а реальные происшествия – совсем другое. Тем более какое-то странное дело о разбитой витрине. Конечно, Генрих Тиссен привык повелевать, ведь он любимый сын Августа Тиссена, которого ныне именуют не иначе как немецким «стальным королем». Такие уверены, что весь мир вертится вокруг них. Генрих даже аристократический титул себе приобрел – женился четыре года назад, в 1906-м, на венгерской баронессе Маргит Фрейен Борнемисса. А поскольку та была последней представительницей старинного рода, сам император Австро-Венгрии Франц-Иосиф в качестве приданого даровал титул ее мужу. Так что теперь он гордо именуется бароном Тиссен-Борнемисса.

Писатель гордо вскинул голову. В самом деле, он совершенно не обязан угождать прихотям новоявленного аристократа. Да и вообще, прошли те времена, когда он, голодный и нищий, готов был зарабатывать на хлеб любым путем. Трудился на фабрике в Руане, потом, перебравшись в Париж, строчил статейки в бульварные газетенки. Подвизался на театральных подмостках, пытался писать романы под «натурализм Золя», под «психологизм Флобера». Но все его опусы проваливались, не принося ни морального, ни материального удовлетворения. В конце концов Леблан стал обозревателем криминальной хроники в газете «Фигаро» и вдруг понял: это золотая жила.

Пять лет назад, в 1905-м, он уговорил известного издателя Пьера Лафита напечатать рассказ «Арест Арсена Люпена». Ловкий, красивый и обаятельный герой, эдакий современный Робин Гуд, успешно ворующий у богачей и обводящий вокруг пальца тупых полицейских, понравился читателям. А когда в 1907 году появился роман «Арсен Люпен – благородный грабитель», Морис Леблан проснулся знаменитым. Так почему же теперь он вдруг должен выполнять поручения какого-то богатого коллекционера?!

«Но неужели вас не привлекает загадка? – донесся до него соблазняющий голос барона. – Ясно ведь, что здесь тайна! Полиция никогда не докопается до нее. Только вы с вашим проницательным умом сможете решить такую задачку!» – «Но я…» – начал было Леблан. Однако барон перебил его: «Ваш издатель, месье Лафит, пообещал, что вы постараетесь разобраться!»

Леблан скрипнул зубами. Да уж, против воли издателя не пойдешь! Пять лет назад не искушенный в книжных делах Морис подписал с ним контракт на десять лет: все права на книги начинающего писателя принадлежат Лафиту, автору же выплачивается фиксированный гонорар. Разве мог он тогда знать, что станет знаменитым? Да на одних потиражных он уже нажил бы состояние! Но теперь остается только локти кусать и во всем потакать издателю, ожидая, что тот заплатит гонорар побольше. Глупейшая ситуация! Но разве искать хулигана, разбившего витрину, умнее? Но, видно, придется.

«Я не прошу вас ловить того, кто разбил витрину, – снова донесся до Леблана ласково-искушающий голос барона. – Я прошу вас помочь мне понять: почему он сделал это? Вы станете моим консультантом. Конечно, я понимаю, что ваше время дорого, но я не постою за расходами». Тиссен вынул из роскошного тугого бумажника пачку хрустящих купюр. Морис сглотнул – да это же сумма чуть ли не двух его книжных гонораров. «После раскрытия тайны вы получите еще столько же. К тому же узнаете историю реального преступления в мире искусств, с которым так часто сталкивается ваш Арсен Люпен на страницах романов. Подскажите мне, как мог бы ваш герой, с чего надо начать расследование?»

Загадка фарфоровых мопсов

Писатель обреченно вздохнул: угораздило же его вляпаться в эту историю. Впрочем, вдруг она окажется интересной? Тогда можно было бы вставить ее в одну из книг. Ведь загадочные и таинственные сюжеты всегда привлекают читателей. «Ну, прежде всего, – промямлил Леблан, – хотелось бы понять: чем уникальна именно эта табакерка, почему вор ищет что-то в ней?»

Барон победно блеснул глазами и улыбнулся, укладывая фарфоровую фигурку в специальный прочный футляр: «Пойдемте со мной в гостиницу, и я расскажу вам историю табакерки!»

В гостинице, находившейся неподалеку, барон Тиссен занимал огромные апартаменты из трех комнат, обставленные антиквариатом с той нарочитой небрежностью, которая стоит дороже самой безумной роскоши. Широким жестом хозяин предложил гостю на выбор коробки гаванских сигар и напитки из бара, а сам начал рассказ:

«Впервые о табакерке с мопсом упоминается во французских хрониках времен королевы-отравительницы Екатерины Медичи. Она страдала приступами жестокой мигрени, и придворный лекарь Жан Нико предложил нетрадиционное лечение – нюханье табака, растертого в порошок. В то время табак, недавно привезенный из Америки, считался растением неведомым и даже ядовитым. Но Медичи нюхательный табак помог. И она решила поделиться новым «лекарством» с одной из своих фрейлин. И так уж случилось, что бедная девушка в ту же ночь почувствовала себя крайне плохо, а к утру умерла. По дворцу поползли слухи, что королева, которую и так все боялись до одури, отравила бедняжку!»

«Так, может, вор искал в табакерке старинный яд?» – ахнул Леблан. «Нет, она пуста! – Барон ловко распахнул золотые створки. – Да и эта табакерка – не та, которую носила с собой Екатерина Медичи. Та была точно такая же, но привезенная из далекого Китая. Во времена Медичи европейцы еще не умели изготавливать фарфор. Только в начале XVIII века, то есть ровно двести лет назад, известный алхимик Иоганн Фридрих Бетгер смог раскрыть секрет изготовления «белого золота». И курфюрст Саксонский повелел создать в старинном замке городка Мейсен первую в Европе фарфоровую мануфактуру. Все производство проходило в атмосфере строжайшей тайны – за разглашение рецепта фарфора полагалась казнь не только предателя, но и всей его семьи. Так вот одной из первых фигурок, созданных в Мейсене, и стала копия табакерки Екатерины Медичи. Саксонские мастера доказали, что их фарфор ничуть не хуже китайского».

Писатель слушал барона, открыв рот от изумления. Он-то всегда думал, что современные миллионеры – чистые неучи. Действительно, зачем им обременять мозги образованием, когда они в любой момент могут нанять себе учителей, консультантов, помощников. Но этот 35-летний сынок «стального короля» обладал настоящей эрудицией. Факты и сведения сыпались из него, как из заправской энциклопедии. Впервые в жизни Леблан услышал, что самыми многочисленными покупателями «белого золота» с конца 1730-х годов были масоны. Когда в 1738 году папа римский запретил католикам вступать в братства «вольных каменщиков», масоны стали объединяться в тайные ложи. Но для того, чтобы узнавать «своих», им понадобился секретный знак, вот они и сделали мейсенские фигурки с мопсом своеобразным паролем. И маленькая табакерка идеально подошла для такой роли. Она помещалась в кармане, и ее можно было вынуть в любой момент, не вызывая подозрений у посторонних.

«Так, может, здесь какая-то масонская тайна и в табакерке могло быть зашифрованное послание?» – встрепенулся создатель Арсена Люпена. «Нет, мой друг! – покачал головой барон. – У собачек, предназначенных для масонов, были масонские символы на ошейнике. У моей же собачки там выгравирована надпись Toujours Fidele, то есть «Всегда верна». Говорят, правда, что похожую табакерку купил в середине XVIII века русский посланник в Саксонии и впоследствии преподнес императрице Екатерине II. Рассказывают даже совершенно невероятную историю о том, что императрица в пику всяким мужским «братствам» создала при своем дворе в Петербурге женский орден. Дамы, которые входили в него, собирались раз в месяц и обсуждали насущные проблемы общества. Представляете, друг мой: под покровом ночи красавицы в старинных одеждах, с драгоценностями на глубоких декольте тайно пробираются в малый салон императрицы и при входе каждая предъявляет вот такую собачку».

«Роскошный сюжет! – Леблан залпом осушил рюмку коньяка. – Однако вы сказали, что русская императрица получила только одну собачку. Откуда же взялись другие?» – «О, русские – мастера на все руки! Через три десятилетия после Бетгера они тоже раскрыли секрет изготовления фарфора. Ну а уж по мейсенскому образцу на Императорской фарфоровой мануфактуре можно было изготовить любые фигурки». – «Но тогда мир должен быть наводнен подобными табакерками!» Барон Тиссен философски прикрыл глаза: «Увы, за полтора столетия все теряется, бьется, пропадает. Тем, чего обычно бывает много, никто не дорожит. Когда полгода назад решили устроить выставку, посвященную мейсенскому фарфору, нашлась только одна подлинная табакерка с мопсом – у меня. Правда, организаторы сообщили, что якобы сохранилась еще парочка экземпляров в небольших частных коллекциях, но на их хозяев так и не смогли выйти».

«Однако, – писатель нервно побарабанил пальцами по инкрустированной поверхности стола, – все эти превосходные истории нам мало что дают. Ведь они не об этой конкретной табакерке, а о ее, так сказать, сестрах-близняшках. А что вы знаете именно о ней?» – «Мой отец говорил, что эта табакерка, изготовленная в 1756 году, некогда принадлежала курфюрсту Саксонии и королю Польши Августу III». Леблан откинулся на спинку кресла: «Что ж – отсюда и начнем!» – «Что?» – не понял барон. «Поиски! Конечно, мой герой Арсен Люпен опросил бы каких-нибудь высокопоставленных родственников по монаршей линии, чтобы узнать семейные предания об Августе III. Но у меня таковых родственников не имеется, так что я пойду в библиотеку и полистаю старинные фолианты – в те времена придворные обожали писать мемуары».

Секретный подарок курфюрста

Неделю писатель просидел на шатких стульях библиотек Сорбонны, Лувра, Версаля. Наконец ему попались записки некоего барона Неймана, подвизавшегося при саксонском дворе. И сведения, содержащиеся в них, оказались столь интересны, что Леблан без предупреждения пожаловал ранним утром в гостиничный номер барона Тиссена.

«Послушайте! – заявил он с порога. – Я натолкнулся на весьма любопытную историю. Оказывается, Август III летом 1756 года пожаловал в Мейсен и решил приобрести подарок своей августейшей супруге. Жену свою, принцессу Марию-Йозефу из знаменитого дома Габсбургов, он обожал, прожил с ней больше сорока лет и нажил аж пятнадцать детей. Но когда курфюрсту было уже под шестьдесят, что-то в их жизни разладилось и он стал заглядываться на одну из молоденьких фрейлин по имени Кристина. Ну, словом, седина в бороду – бес в ребро. И вот, покупая жене в Мейсене табакерку с фарфоровой собачкой, Август решил приобрести такую же и для своей любовницы. А там как раз весьма удачно только что сделали небольшую партию таких вещиц. Но если для супруги курфюрст взял обычную табакерку, то в той, которая предназначалась любовнице, приказал сделать «секрет» и отослать подарок нарочным. Правда, как сообщает саксонский барон Нейман, до возлюбленной курфюрста Августа табакерка так и не дошла: нарочного ограбили по дороге. Вот я и думаю: если в табакерке было секретное отделение, значит, Август в него что-то положил. Какой-то тайный подарок, чтобы, если, не дай бог, табакерка попадет к жене, та ничего особого не нашла. Правда, это пока только мои домыслы…» – вздохнул писатель.

Но тут вдруг дверь гостиной распахнулась, и на пороге возник взволнованный секретарь барона Тиссена: «Ваша светлость, мне только что позвонили устроители выставки. Какое странное происшествие! Оказывается, в небольшом частном музее где-то в Богемии злоумышленник точно так же разбил витрину, но экспонат не тронул, только выбросил на пол. И знаете, что это был за экспонат? Такая же табакерка с мопсом, как и ваша!» – «Значит, мы на правильном пути! – воодушевленно воскликнул Леблан. – В «секрете» одной из табакерок что-то есть. И вор ищет это!»

Взволнованный барон Тиссен вскочил с кресла: «Кажется, я даже знаю, что он ищет!» Через полминуты он уже выходил из своей спальни с журналом, свернутым в рулон. «Пару недель назад Британский музей опубликовал «Хронику особых находок Хабахталя». Сейчас найду!»

Барон начал лихорадочно листать журнал. Секретарь же, повернувшись к писателю, быстро зашептал, объясняя: «Хабахталь – это рудник в Альпах, где добывают изумруды. Говорят, что именно из этих мест был уникальный изумруд размером с голубиное яйцо, который принадлежал еще римскому императору Нерону. А в соборе Зальцбурга до сих пор выставлен огромный камень, найденный в XVII веке. В наше время Хабахтальский рудник находится в концессии у англичан. Вот они и издали «Хронику особых находок».

И тут Тиссен наконец-то нашел нужную страницу: «Вот! Здесь говорится, что весной 1756 года хабахтальские старатели нашли огромный изумруд, и австрийская императрица Мария-Терезия приказала отослать его своему союзнику курфюрсту Августу III в знак августейшей привязанности. Послы должны были вручить камень лично курфюрсту. А тот в это время находился в Мейсене, куда они и отправились». – «Ну а Август, получив изумруд, положил его в качестве подарка в тайное отделение табакерки, такой же, как ваша! – подытожил писатель. – Сколько, вы говорили, барон, осталось этих табакерок в наше время?» – «Три. Но две вор уже обыскал! Остается третья. Но где она? Может, устроители этой парижской выставки знают? Свяжитесь с ними еще раз, Пауль!» – приказал Тиссен секретарю.

Молодой человек кивнул и кинулся выполнять приказание, а барон достал из сейфа свою табакерку. Вдвоем с писателем они еще раз тщательно осмотрели фигурку и пришли к единому выводу: секретное отделение должно было находиться к теле самой собачки – недаром фигурка была полой. Если и вправду в третьей табакерке найдется изумруд, тогда вор станет богачом. Изумруды же – самые дорогие камни в мире!

Но ни подтвердить, ни опровергнуть выводы своего расследования писатель и коллекционер пока не могли. К тому же имя владельца третьей табакерки никто не знал. Так что оставалось одно – ждать.

Прошло три месяца. Выставка в Париже закрылась. Барон Тиссен-Борнемисса увез свою табакерку с собачкой домой в Будапешт. Писатель Леблан уже успел настрочить очередную книгу о похождениях благородного вора Арсена Люпена, не забыв рассказать в ней о похищении старинных драгоценностей. Но однажды в его квартире на Монмартре раздался телефонный звонок. Взволнованный голос барона Тиссена произнес: «Я в Париже. В той же гостинице на Итальянском бульваре. Приходите сейчас же!» И Морис Леблан понял – расследование продолжается.

Барон встретил его с газетой в руке: «Вот недавний номер «Нью-Йорк таймс». Здесь рассказывается о том, как местный фабрикант по фамилии Моррис решил продать доставшуюся ему в наследство коллекцию старинных фарфоровых фигурок. В искусстве он ровным счетом ничего не смыслил, но самоуверенно утверждал, что среди его вещиц находится табакерка с мопсом, которой якобы владела сама Екатерина Медичи. Именно по этой рекламе его и нашел мой секретарь. Но нашел и злоумышленник. Наше предупреждение опоздало: вор ударил мистера Морриса по голове, забрал табакерку и разбил фарфоровую фигурку». Писатель ахнул: «Неужели нашел изумруд?» – «Не исключено. Во всяком случае, в осколках фарфора обнаружилась секретная пружинка. Очухавшийся мистер Моррис сильно оцарапался о нее, пытаясь склеить осколки. Оказалось, посредством пружинки фигурка просто приподнималась над самой золотой табакеркой». – «Значит, мы были правы! Жаль только, что «секрет» нашелся не в нашей собачке! – И писатель, налив себе коньяку, залпом осушил рюмку. – Остается только следить, не всплывет ли изумруд. Вор же будет пытаться его продать».

Леблан оказался прав. Через год на ювелирном аукционе в Амстердаме частному лицу, пожелавшему остаться неизвестным, был продан неизвестный доселе большой изумруд. Продавец заявил, что это старинная семейная драгоценность, и в доказательство предъявил бумагу, из которой значилось, что его предок, барон Нейман, за верную службу был награжден сим камнем саксонским курфюрстом и польским королем Августом III.

«Но вы же можете доказать, что этот «потомок» – банальный вор, укравший изумруд из табакерки мистера Морриса! – возмущенно написал Леблан Тиссену-Борнемиссе. – Это мне, писателю, никто не поверит. Все свалят на творческое воображение. Но вы же – уважаемый промышленник!»

Однако промышленник не стал ввязываться ни в какие разбирательства. Тем более что и объявившийся Нейман, и проданный им изумруд испарились, как будто и не существовали вовсе. К тому же барона больше привлекали иные сокровища – картины старых мастеров. Генрих Тиссен-Борнемисса сполна отдался страсти художественного коллекционирования, особенно после того, как унаследовал отцовский бизнес в Германии. Но при этом он никогда не расставался со своей старинной золотой табакеркой с фарфоровой собачкой, уверяя всех, что это его талисман. В 1932 году, предчувствуя наступление в Германии «нового порядка», барон вывез ее вместе со всей коллекцией в нейтральную Швейцарию, на свою виллу Фаворита близ Лугано. Ну а после Второй мировой войны коллекцию значительно преумножил его сын – барон Ханс Генрих Тиссен-Борнемисса, которому по наследству перешел и отцовский талисман – приносящая удачу старинная табакерка с мопсом. Огромное собрание, ставшее самой большой и самой ценной во всем мире частной художественной коллекцией, в которой представлены шедевры Рембрандта, Дюрера, Хальса, Ван Дейка, Гольбейна, Моне, Ван Гога и других великих мастеров, открыли для публичного посещения. После того как в 1985 году Ханс Генрих в пятый раз женился – на сей раз на испанской красавице Кармен Сервере, носившей в прошлом титул «мисс Испания», он перевез свою коллекцию на Пиренейский полуостров. А в 1992 году продал Испанскому государству за 330 миллионов долларов, что, впрочем, составляет едва ли пятую часть ее реальной стоимости. Ныне «Собрание Тиссен-Борнемисса» занимает большой старинный трехэтажный особняк в центре Мадрида, недалеко от великого музея Прадо.