Венец. Эпизод третий

Глава 16

— Подозреваемых у него нет, — закончил домовой свой доклад. — Только вот эти странности. А так, говорит, уже пару лет новых людей в его окружении не появлялось. Не на кого грешить.

Василич выглядел довольным. И больше ни капли не стеснялся нелюдей. Наоборот, смотрел вокруг орлом, ну, небольшим таким. Причины у него для этого были веские. Именно он добыл пусть и косвенное, но подтверждение того, что наши подозрения имели под собой основание. Его сведения мы сейчас и обсуждали, собравшись в гостиной штаб-квартиры.

Формально дело убийцы девушек, ради которого мы приехали в Керчь, можно было считать закрытым. Главный подозреваемый, на которого указывало практически всё, погиб при попытке к бегству. Запретный артефакт, являющийся орудием преступлений, покоится где-то на дне Черного моря. Его ищут, конечно, но надежды на удачу мало — там, где затонула яхта, глубина была около полутора километров.

Но в Секции никто не верил в то, что венценосец и Немировский — один и тот же человек. Слишком уж много говорило о том, что его подставили. Конечно, человек он был не безгрешный, и, быть может, погиб за свои делишки вполне справедливо, но для нас это не имело никакого значения. Мы должны были найти настоящего убийцу, изъять артефакт или хотя бы убедиться в том, что он уничтожен. Пока ни одной из этих целей мы не достигли.

Поэтому я отправил Василича пообщаться с домовым, живущим при усадьбе Немировского. После смерти криминального главы города тамошнего перевертыша ждало выселение из дома и, как следствие, развоплощение. В отличие от моего порученца, не все из их рода умеют встроиться в современное общество. Так что кроме служебной задачи, Василич имел еще и личную — спасти родича.

Да и свидетелем Третьяк Жданович мог оказаться очень полезным. Метаморфы, при доме живущие, они же очень многое замечают, будучи при этом совершенно неприметными. Мог хозяин при гостях рисоваться, да и сказать при нем что-то. Или иным каким образом указать нам путь. Как показала ночная встреча — ставка эта и сыграла.

— Подытожим, — я кивком поблагодарил перевертыша и поднялся с кресла. — Шесть месяцев назад, по словам этого Жданыча, наш клиент стал периодически вести себя странно. Порой замолкал посреди разговора, а когда вновь открывал рот, менял решение, объясняя это тем, что передумал. Прогуливаясь по поместью, останавливался и долгое время стоял без движения. Начал больше перепоручать задачи своим заместителям, хотя раньше был помешан на контроле. Ничего не напоминает?

— Венец, — качнул мощной головой орк. — Получается, что он уже полгода под венцом ходит? А заметил это только домовой.

— И этому может быть только одно объяснение, — сказал я. — Под воздействием запретного артефакта оказался не только Горын, но и большая часть его ближнего круга. Только так его странности могли оставаться незамеченными, даже если проявлялись они в среде хорошо его знающих людей. К тому же вспомним, как он бежал на яхте. Не один, а с несколькими верными людьми, которых, в общем-то, не обязательно было с собой брать.

В принципе, выводы я озвучивал довольно очевидные, но и опустить их тоже не выходило. Нужно было, чтобы все понимали, как именно нас использовали. И хорошенько разозлились. Потому что спускать такое с рук нельзя ни в коем случае. И так ходят слухи, что екатеринодарская секция мышей не ловит, не хватало еще, чтобы нас в прямом содействии преступникам обвиняли.

— Это же кем надо быть, чтобы целый бандитский клан под контроль, словно марионеток, взять? — то ли удивился, то ли восхитился гном. — Да еще и крутить ими полгода?

— Очень умелым психологом, — Кэйтлин оторвалась от телефона, оглядела всех по очереди, чуть смутилась. — Что? Я бы смогла, например.

— Нет, — с едва обозначенной улыбкой сказала ей Шар’Амалайя. — У тебя бы нервы сдали к концу первой недели.

С тех пор, как эльфка сделалась наставницей попаданки, она не упускала случая в какой-нибудь мелочи ее поддеть. Вероятно, был в этом какой-то наставнический этикет. Традиция, овеянная веками.

— Тем не менее, у кого-то нервов хватило, — я прошелся по гостиной, задумчиво постукивая себя пальцем по подбородку. — Но вот что интересно — подставляя Горына, этот «кто-то» собирался одновременно избавиться и от части его людей. Зачем?

— Месть, — твердо произнесла Кэйтлин. — У нас дома книжка такая есть, «Граф Монте-Кристо», так вот там мужик двадцать лет месть своим врагам готовил. Одного разорил, второго заставил самоубийством жизнь покончить, третьего… черт, не помню уже. Но не суть. Основной мотив — месть. Надо искать среди тех, кому Немировский причинил боль. Ой…

Тут она сообразила, что мы говорим о работорговце, много лет сознательно и целенаправленно причинявшем боль другим людям. Пусть не сам, не своими руками, но намеренно.

— Принимается, — тем не менее произнес я, хотя в предложенную Кэйтлин версию верил меньше всего.

Слишком театрально и драматично бы это вышло, окажись такая версия правдой. Вроде канадского комикса: мальчик, чью сестру похитили и продали в рабство люди Горына много лет назад, вырос и решил отомстить. Случайно (первое «не верю!») ему в руки попадает древний артефакт, позволяющий управлять людьми, стоит только получить капельку их крови. Затем наш мститель находит возможность разжиться кровью Горына и его ближнего круга (второе «не верю!») и подчиняет их своей воле. Вместо того, чтобы заставить их покончить с собой, предварительно принудив признаться во всех грехах на камеру, он устраивает сложную многоходовку, в результате которой его обидчики становятся подозреваемыми в серии убийств.

Сериал, вроде тех, что так любит Кэйтлин, из этого можно было бы сделать неплохой, но я бы такой смотреть не стал. Потому, как — ну чушь же!

— Конкуренты, — высказался гном.

Я кивнул и ему. Эта версия была правдоподобнее мести, но тоже не идеальной. Матерые преступники, у которых могли быть претензии к затянувшемуся правлению Горына, не стали бы трубить на весь мир о том, что им в руки попал столь мощный артефакт. Они могли бы, конечно, с его помощью извести Немировского и все его окружение, но вот девчонок убивать им смысла не было.

— Сам-то что думаешь? — Шар’Амалайя высказываться не стала, справедливо рассудив, что раз уж в штате имеется следователь, то ему и карты в руки.

— Захват власти изнутри группировки, — не стал я тянуть с интригой. — Кто-то из ближнего круга Горына. Кто-то, у кого была возможность получить кровь каждого ближника для венца, кто-то, кто знал обо всех планах лидера, и кто-то всегда остающийся в тени. Если я прав, то в скором времени этот кто-то начнет прибирать упавшую власть к рукам.

— Если это так, зачем он вместе с Горыном отправил на смерть несколько его людей? — уточнил Годрох. — Они ему как раз пригодились бы при «восшествии на престол».

— Для убедительности? — пожал я плечами. — Не смог добыть образцы их крови? Я не знаю. Но версия мне кажется самой правдоподобной.

— Только вот Жданыч ни на кого не указал, — неожиданно ввязался в спор домовой. — А новых людей в окружении Горына не появлялось уже пару лет. Это что же, полтора года наш злыдень сиднем сидел, а потом вдруг — раз, и решил стать самым главным?

Закончив говорить, Василич, словно бы испугавшись своей смелости, отступил на пару шагов, демонстрируя желание скрыться за креслом Кэйтлин. Я решил его немного подбодрить, все-таки публичные выступления никогда не были коньком порученца-перевертыша.

— Венца не было? — предположил я. — Пока нашел, пока разобрался, как им пользоваться…

Самому мне это важным не казалось. Ну, правда, мало ли почему началось все полгода назад? Причин может быть миллион, и пытаться угадать, какая из них верна — это все равно, что тыкать пальцем в небо.

— Если Антон прав, в ближайшее время в организации Немировского начнутся большие перемены, — произнесла эльфка. — И тот, кто оставался в тени все это время, будет вынужден выйти на свет.

Верное замечание. Теперь он не сможет долго прятаться, иначе в дело вступят уже настоящие, а не гипотетические конкуренты. И все активы Горына растащат моментально. Счет пойдет на дни, и наш венценосец не может этого не понимать. Конечно, можно предположить, что он поставит вместо себя марионетку, но какой тогда был смысл уничтожать предыдущую — самого Игоря Немировского?

— Значит, будем наблюдать, — кивнул я. — Установим слежку за всеми кандидатами на роль нового главы этого, скажем так, синдиката. Кто-то из них вполне может оказаться нашим подозреваемым. Филиппов же вроде нам передавал наработки полиции по его ближнему кругу?

— Да, у меня, — поднял руку Ноб.

— Ну тогда давайте распределять цели. Местных же не будем привлекать?

Вопрос этот я задал не случайно. Если уж у венценосца хватило терпения создать сеть своих людей внутри преступной организации, он мог и в полиции заиметь пару осведомителей. Обращаться к ним, значит, рассказывать ему о наших планах.

— Нет, — произнесла Амалайя. — Сами справимся.

На том и решили. Обступили рабочее место Ноба и принялись тасовать объективки на окружение Горына. Всего кандидатур оказалось четверо, еще трое погибли вместе с Немировским на яхте.

Первым и самым очевидным подозреваемым был Андрей Наумов — правая рука главы синдиката. Довольно пожилой мужчина, на внешности которого жизнь поставила столько меток, что встретившись с ним лицом к лицу, никто бы не ошибся в роде его деятельности. Сутулый, седой, вместо одного глаза бельмо. На лице множество мелких шрамов и один крупный, через лоб. На правой руке отсутствуют три пальца, начиная с мизинца, на левой — нет большого.

Наумов только последние пять лет не занимался откровенным криминалом. А до этого побывал практически во всех сибирских трудовых лагерях. Сидел за грабежи, убийства, работорговлю, похищения — просто пробы негде было ставить на этом человеке. Выйдя на волю последний раз, он прибился к Немировскому, и с тех пор ни в чем замечен не был. Был у него кем-то вроде приживалы — старого опытного вора, который передает знания молодому поколению.

Почему я считал его самым очевидным подозреваемым? Просто это было очень в духе матерых уголовников — откусить по локоть кормящую руку. «Все или ничего» было их жизненным кредо. Его не устраивала роль правой руки, он был умен, хитер и жесток. И он не попал на отходящую от частного причала яхту. Как по мне — достаточно оснований, чтобы его подозревать.

Вторым шел племянник Горына, некий Николай Аверьянов. Совсем молодой человек, обладающий довольно приятной внешностью, никогда не скажешь, что бандит. Несколько лет назад пришедший к родственнику после смерти матери и приставленный к делу, за это время он успел подняться в бандитской иерархии до самого верха, служил кем-то вроде личного порученца. Многие считали, что дядька именно ему дело оставит, так что ему вроде было и незачем родича со света сживать, но вдруг решил не ждать?

Третий был юристом Горына. И его финансистом заодно. Классический книжный червь: дорогая частная школа, затем не менее дорогой Парижский университет. Вращался исключительно в высшем свете — до одной махинации с ценными бумагами. После этого на годик пропал, скорее всего, скрывался от кредиторов за пределами империи, а потом вдруг появился в окружении Немировского. Подозреваю, служил он ему не столько за совесть, сколько за страх, откуда мог и мотив нарисоваться.

Ну и четвертый — наименее вероятный, но все же подозреваемый. Петр Никитин. Почему наименее вероятный? Потому, что он был громилой. Немолодым уже, но все же громилой. При Горыне он выполнял функцию начальника его службы охраны, но больше тянул на личного телохранителя, поскольку лишь на это у него и хватало мозгов. Бывший борец-вольник, председатель керченского ветеранского союза атлетов, в общем — такой себе кандидат на захват власти. К тому же в полицейской объективке про него писалось, что был он предан своему хозяину, как пес.

Я взял на себя слежку за Наумовым, Амалайя за племянником, Годро за финансистом, ну а Нобу достался Никитин. Кэйтлин, естественно, прикрепили к эльфке, хотя она отчего-то считала, что должна работать со мной.

Гном выдал нам всем, даже магам, «шмелей» и «шутихи». Первые были техно-магическими устройствами для слежки, причем магическим в нем был только источник энергии, позволявший маленькому шпиону работать часами. В остальном же — мощная камера, микрофон и беспроводное подключение к Сети, через которую данные передавались наблюдателю. А, еще движитель был магическим, поскольку ни крыльев, ни винта у «шмеля» не имелось, но летать он при этом мог прекрасно.

«Шутихи» являлись безвредными, но очень шумными взрывными устройствами, работающими в диапазонах, которые человеческое ухо не воспринимало. И хотя основным назначением артефактов являлось выведение из строя людей, еще они могли приводить в негодность технические и техно-магические приборы.

— Не факт, но может сработать, если кто-то вдруг под венец попадет, — пояснил Ноб. — О венцах мало что известно доподлинно, даже на каких принципах они работают. Все-таки сплав магии трех рас. Даже мы об этом забыть успели.

Мне отдельно был вручен и боевой артефакт — уже знакомый «баньши», правда, не в таком изящном исполнении, как у Тсах’Лариенн — тот был сделан в виде тюбика помады. Мой же выглядел как кольцо на два пальца сразу, с массивной печаткой, исписанной гномьими символами. Активатор располагался на внутренней части кольца, что было не в пример удобнее, чем на прошлом.

Под конец гном расщедрился и положил передо мной еще и кулон, в который было вмонтировано заклинание щита. Простенького, на одну-две пули буквально, который активировался самостоятельно.

— А то ты вечно все проблемы на себя тянешь. — пояснил он, ухмыляясь.

На том, в общем-то, совещание закончили, и все отправились «в поля». В переносном смысле, понятное дело — никто же не собирался таскаться по улицам за подозреваемыми, не 19 век на дворе. Я, например, собирался засесть в кофейне неподалеку от жилья Наумова, а когда он пройдет мимо — была у него привычка прогуливаться по утрам — повесить над ним «шмеля». А потом уже следовать за предположительным венценосцем, обеспечивая связь шпиона с моим коммуникатором. Коллеги тоже намеревались действовать похожим образом, разве что возможностями обладали более широкими.

— Кэйт, пошли! — требовательно окликнула ученицу эльфка, стоя в дверях. — Хватит уже в коммуникаторе висеть! Потом почитаешь!

— Бегу-бегу, — проговорила девушка, не прекращая что-то отстукивать на экране, видимо, в поисковике. Закончив, подняла какой-то отсутствующий взгляд, виновато улыбнулась и снова повторила. — Бегу!

Я дождался, пока они выйдут, и тут же приблизился к гному, который все еще сидел за мониторами, настраивая своего «шмеля».

— Учетную запись для Сети ты же Кэйт настраивал? — спросил я у него.

— Ну да, — механически отозвался Ноб. — Протокол же. А что?

— Можем посмотреть, что она искала последнее? — как-то мне очень не понравился этот ее сделавшийся на какие-то секунды отсутствующим взгляд. — Вот прямо сейчас?

— Зачем? — недоумевающе нахмурился Ноб.

Я выразительно на него посмотрел, мол, не задавай глупых вопросов. Все еще не понимая меня, он открыл рот и выдал:

— Частная жизнь сотрудников, Антон. Основания должны быть.

— Ноб. Она была под венцом, — я закатил глаза.

Годро, тоже задержавшийся в гостиной, приблизился к нам.

— Ты думаешь?..

— Просто давайте посмотрим!

Гном кивнул и быстро ввел данные для входа в учетку Кэйтлин. У всех, кто хотел подключиться к Сети в империи, должна была быть такая. В том числе из-за этой меры безопасности — одна учетка — один человек — Россию во всем мире считали страной, в которой не соблюдаются права людей на свободу информации. Императорская семья на мнение мира традиционно поплевывала и продолжала гнуть свою линию.

— Последние поисковые запросы были час назад, — сообщил он. — Мода. Сериалы. Книги. Ничего такого.

— Сообщения глянь, — подсказал Годро.

— Да вы что, серьезно? — возмутился Ноб.

— Проверь, — надавил я.

— С кем ей тут кроме нас переписываться… — фразу гном не закончил, поскольку к этому времени на его экране появились последние отправленные девушкой сообщения. Ответ на вопрос от анонимного отправителя.

«Когда уезжаете?»

«Не уезжаем. Продолжаем искать убийцу».