Венеция.net

12

Поэт Луиджи Грото, удобно устроившись в кресле, молчал. Его друг Якопо, тоже ни слова не говоря, раскрыл только что купленную книгу. В поисках нужного места он быстро перевернул несколько страниц, пробегая глазами первые строчки и намеренно пропуская многие абзацы.

— Ты сказал, что хочешь меня о чем-то расспросить, я весь внимание, — проговорил наконец Луиджи.

— Не знаю, с чего начать, — признался Якопо. — Я ищу конкретный эпизод Четвертого крестового похода и…

Его друг, оживившись, не дал ему договорить:

— Если ты не знаешь, с чего начать, давай я стану рассказывать тебе об этом славном периоде нашей истории, а ты пока будешь искать нужное место.

Якопо поблагодарил друга. Тот, слегка откашлявшись, глубоко вздохнул и начал свой рассказ:

— Во времена, когда мои глаза еще исправно мне служили, я прочел много книг о Четвертом крестовом походе. Если память мне не изменяет, первые крестоносцы, отправляясь из Франции, желали добраться до Египта. Но для этого им нужен был флот, и они обратились за помощью к богатой Венецианской республике, которой тогда правил великий дож Энрико Дандоло. Посовещавшись с Большим советом, он согласился предоставить венецианские корабли крестоносцам за сумму в восемьдесят тысяч серебряных марок. Не имея возможности собрать всю сумму целиком, крестоносцы были вынуждены согласиться на то, чтобы сам дож возглавил поход. Надо сказать, Египет в ту пору мало интересовал Венецию, и престарелый Энрико Дандоло решил, что лучше направить войска к Константинополю. 17 июля 1203 года этот город оказался в руках венецианцев. Уже позже крестоносцы в течение двух дней предавали город огню и мечу, грабили дворцы, оскверняли православные церкви и иконы, разоряли дома, насиловали женщин, девушек, монахинь…

— Вот, нашел! Место, где говорится о разграблении Константинополя. Хочешь, прочитаю?

— Читай, я с удовольствием послушаю.

— Так вот, значит, что рассказывает хронист Жоффруа де Виллардуэн: «Каждый выставил гарнизон из своих людей и охранял свои сокровища. И другие люди, рассеявшиеся по городу, немало поживились; и добыча была столь велика, что никто не смог бы ее сосчитать: серебро и золото, посуда, драгоценные камни, атласы, шелковые одежды и всякие дорогие, невиданные прежде вещи».

— Автор не уточняет, какие именно сокровища?

Якопо несколько раз переворачивал страницы, забегая вперед и возвращаясь назад, и разочарованно сказал:

— Нет, он называет какие-то вещи, но о том, что я ищу, здесь ни слова.

— В таком случае ты правильно сделал, что обратился ко мне. Если твоя книга не дает ответа на твой вопрос, его даст простой поэт.

Луиджи Грото надолго замолчал. Медленно проводя рукой по волосам, он усиленно напрягал свою память:

— Самых ценных сокровищ, привезенных из Константинополя, было пять: это прежде всего бронзовая квадрига, что стоит на фасаде собора Святого Марка, затем икона Богоматери Никопеи, она находится внутри этого священного здания, а также мощи святого Георгия и святого Иоанна Крестителя.

— А пятое сокровище? — с тревогой спросил Якопо.

— Видишь ли, пятое сокровище, привезенное венецианцами из Константинополя в 1204 году, несомненно, было для них наиболее ценным. Вот почему никто не знает, где оно теперь. Единственное, в чем можно быть уверенным, это что оно не покидало пределов Венеции. Нельзя и помыслить, чтобы такой набожный город, к тому же на протяжении трех веков обладающий самой мощной армией на Востоке и на Западе, утратил такое сокровище. А это…

Луиджи Грото перешел на шепот.

— Это… три гвоздя из Креста, на котором был распят Иисус Христос.

Якопо на минуту задумался, потом вполголоса произнес:

— Так вот, значит, что представляет собой это сокровище… Как по-твоему, может ли быть тайна его местонахождения где-нибудь записана?

— Думаю, это возможно; вряд ли такой секрет доверили бы человеческой памяти. Да, резонно предположить, что тайна местонахождения гвоздей Христа записана в тщательно спрятанном документе, который хранится в Венеции.

— Луиджи… — в нерешительности проговорил Якопо, — кажется, с недавнего времени я знаю точное место, где находится этот документ, хотя я и не могу его прочитать.

— Берегись, Якопо, ты человек любопытный, но тебе не следует пытаться узнать об этом больше. Это сокровище так ценно для тех, кто им владеет, что они, без сомнения, заставят молчать всякого, кто к нему приблизится, и так обстоит дело уже более трех веков. Эти сторожа готовы видеть в любом приезжающем в город иностранце шпиона на службе чужеземных сил, жаждущих завладеть когда-то привезенным из Константинополя сокровищем. Много крови, наверное, уже пролилось ради сохранения этой тайны, и очень возможно, что много еще прольется.

— Спасибо тебе, Луиджи, за твои столь ценные познания и за предостережение. Не волнуйся, я не стану пытаться узнать больше. Но боюсь, другие не будут так благоразумны, как я. А теперь я должен с тобой проститься, меня ждет работа в Скуоле.