Верхом по Темной Тропе

10

Пеннивелл не спала и, когда я вошел, принесла чашку кофе.

— Эм спит, — сказала она, — наверстывает упущенное.

Она внимательно смотрела на меня. Я выглядел уставшим. Поймав лошадь, решил, что не нужно скрывать следы «Эмпти», поэтому поехал прямо по тропе через главные ворота Ранчо.

— Похоже, вы побывали у них, — прокомментировала она. — Как говорит Эм, я хмурюсь.

Объясняя, что произошло, я добавил:

— По-моему, Дакетт заметил меня, когда я въезжал, и устроил засаду возле лошади. Кто-то из фланнеровских парней увидел меня в городе — как я входил или выходил из лавки — и обогнал меня, решив сначала угнать лошадь, а потом заняться мною.

— Но вы ведь застрелили Дакетта?

— Только стрелял в него. Судя по звуку, пуля попала в винтовку. Вряд ли я его ранил, однако он чуть не прошил меня насквозь. Этот человек умеет стрелять, и притом быстро!

— Может, он отучит вас шляться по ночам. Подождите, пока они сами не придут.

— Я не умею ждать. По мне лучше начать самому и показать, что у каждой палки есть два конца.

— Думаете, этого достаточно?

— Ну, — протянул я, — кажется, теперь они дважды подумают, прежде чем выходить на улицу. Они знают, что я тоже за ними охочусь, а это может внести беспокойство.

Прошло два длинных, медленных дня. Я съездил в горы, застрелил лося и привез свежего мяса. Побывал и на лугах, захватив с собою клеймо, поймал и заклеймил пару годовалых бычков.

Здесь долго никто не работал, и теперь вокруг паслось столько неклейменных бычков, что ранчо превратилось в мечту скотокрада. Я решил возить клеймо постоянно.

Иоганн Дакетт не походил на парня, который позволил бы стрелять в себя за просто так. Я знал, что мы еще встретимся — в присутствии Фланнера или без него, и также догадывался, что он устроит мне засаду. От него всего можно ждать, в том числе выстрела в спину, поэтому предпочитал ездить по низинам и опушкам рощ. Я не имел понятия, как и откуда последует нападение.

Тем не менее хотелось еще раз наведаться в Сиваш. Эм дежурила, когда увидела едущего к нам всадника. Она повернулась ко мне:

— Логан? Что ты о нем думаешь?

Он ехал по дороге шагом, направляясь к воротам. В бинокль я увидел, что незнакомец сидит на усталом гнедом. Это был маленький человек в узкополой шляпе, пестрой рубашке и жилетке. По отблеску солнца я понял, что он в очках. На нем висел шестизарядник, и была винтовка в чехле.

Подъехав к воротам, всадник вдруг пришпорил гнедого, и будь я проклят, если тот не перепорхнул через ворота из шести досок пяти футов высотой и сделал это как бы между прочим, особенно не стараясь.

Эм подхватила свой «Шарпс», и ее старое ружье бухнуло, брызнув пылью прямо у ног лошади.

А всадник только высоко поднял шляпу и низко поклонился. Но не остановился.

Я поправил кольт и вышел вперед. Он был один, и я рассчитывал с ним справиться, кем бы он ни был.

Незнакомец шагом подъехал футов на пятьдесят, натянул поводья и оглядел дом. Глядел долго, потом опустил глаза на меня. Один глаз у него был покрыт белой пленкой, и, похоже, им он не видел.

— Вы, вероятно, Логан Сакетт? Я приехал присоединиться к вам.

— Зачем?

Человек улыбнулся:

— Ходят слухи, что вас собираются выгнать. Фланнер вербует наемников. Меня зовут Альбани Фулбрик, и мои предки тысячу лет дрались не на той стороне, что нужно. Не вижу причины изменять традиции.

— Вы можете драться?

— Любым оружием… без исключения.

— Ладно, время ужинать. Входите, садитесь за стол, там и поговорим.

Это был странный человек со странным именем, но чем-то он мне понравился. За столом у него обнаружилась способность уминать еду за обе щеки и в больших количествах, хотя он был на треть меньше меня.

— Как вас угораздило получить такое имя? — спросил я его.

— Имя зависит от того, с какой стороны на него посмотреть. Мое имя кажется смешным вам, ваше смешно мне. Сакетт… вы когда-нибудь вслушивались в эти звуки? Подумайте над этим, мой друг.

Он потянулся за говядиной.

— Возьмем мое имя. Мои предки с обеих сторон пришли из Нормандии с Вильгельмом Завоевателем. Один из них был оруженосцем у сэра Хью де Мальбисса, а второй служил у Робера де Бью.

Каждый из них не имел ничего, кроме крепких рук и желания ими пользоваться. Один был из рода Альбани, другой из рода Фулбрик, и вы найдете их имена в книге Страшного суда. Это были смелые люди, и мы, их потомки, гордимся, что не запятнали славных имен.

— Они были рыцари? — спросила Пеннивелл.

— Нет, не рыцари. В перерыве между войнами они были простыми людьми — кузнецами и тому подобное. Один из них осел в Йоркшире вместе с сэром Хью, второй ушел в Шотландию. А один из нашей семьи помог впоследствии посадить на трон Шотландии Брюса, хотя ни тому, ни другому это на пользу не пошло.

Я ничего не знал об иностранных войнах и о других землях вообще, и если разговор идет не о лошадях, коровах, бизонах или оружии, мне трудно за ним уследить. Но в голосе Альбани звучала какая-то магическая нота. Мне нравилось его слушать. Имена для меня ничего не значили, совершенно ничего.

— Я слышала эти имена, — сказала Эм. — Тэлон о них говорил. Его семья родом из Франции, и по всем меркам задиристый был род: они строили корабли и плавали на них по белу свету, чаще всего пиратами. Это чудо, что их всех не перевешали.

— А со скотом вы умеете работать? — спросил я.

— Да, умею. С лассо могу посоревноваться с любым, и конь у меня приучен. Я отработаю и еду, и любую плату.

Лошадь, на которой я приехал, с виду ничего не стоит. Но это только с виду. Мы с ней побывали в разных переделках, а иногда и вместе воевали. Если я заарканю какое-нибудь животное, она с ним справится, пусть даже с бизоном.

Сидя на коне, я не побоюсь заарканить техасский торнадо и перевязать его тоже. Он будет прыгать по скалам там, куда не доберется горный баран. Однажды, когда меня продырявили из винчестера, он нес меня по снегу пятнадцать миль, а потом стучал копытом по крыльцу, пока хозяева не вышли и не сняли меня.

Можете называть меня хоть псом, сэр, но если вы плохо отзоветесь о моем коне, я влеплю вам пулю.

— Никогда плохо не отзываюсь о лошадях, — сказал я искренне. — Мне приходилось ездить на таких, да и у нас на «Эмпти» есть похожие.

Если Альбани хорошо управлялся с едой, то еще лучше он управлялся с работой. Мы за одно утро отловили и заклеймили четырнадцать бычков, очистили от оползня родник и съездили на верхние луга проверить траву. Он хорошо пользовался инструментами, но я все-таки был настороже. Он не сказал о себе почти ничего, только распространялся про своих предков, которые пришли… не помню откуда. Я никогда не слыхал о Нормандии, пока Пеннивелл, она много читает, не сказала, что это во Франции, а нормандцев раньше звали северными людьми или викингами и что они селились там, где находили хорошую местность. Ну, это я еще могу понять. Большинство из нас, кто пришел на Запад, хотели то же самое.

Оказалось, что Эл — так мы стали его называть — хорошо чинил изгороди. И за следующие несколько дней мы где нужно подтянули проволоку, заменили несколько прогнивших столбов и заклеймили несколько десятков голов. Он работал в Монтане и в обеих Дакотах, а пришел на запад из Иллинойса, где работал на строительстве железной дороги.

От Майло Тэлона известий не было, и я целыми ночами гадал, что может предпринять Фланнер. За завтраком мы с Эм поговорили об этом, а Эл внес свою долю. В результате я вывел пару, приученную к тягловой упряжке, впряг их в плуг и пропахал двенадцать противопожарных борозд чуть пониже вершины холма, отделяющего нас от города. Эл сделал то же самое с другой стороны. Это заняло несколько дней.

В лесах позади дома мы объездили каждую тропинку, кое-где нашли поваленные деревья, кое-где свалили сами, чтобы устроить завалы, непроходимые для всадника, а иногда и для пешего. В завалах устроили лазы, знали о них только мы. Это было похоже на лабиринты. Если человек знал дорогу в завалах, то мог проехать достаточно быстро, а если нет, то лучше пусть не пробует: все равно не проберется.

Больше всего в доме боялись пожара. Мы расставили бочки возле амбара и барака и наполнили их водой. К тому же заготовили и навялили много мяса на случай новой осады.

На третью ночь я проснулся от звенящего крика. Кто-то стучал в дверь и вопил «Пожар!» Я схватил шляпу и брюки, натянув первую на уши и второпях залезая во вторые. Забил ноги в сапоги, схватил оружейный пояс и рванул в дверь.

Весь горизонт был объят пламенем. Огонь на хорошей скорости летел на нас. Я кинулся к корралю и услышал стук копыт. Это в бешеной скачке мимо меня промчался Эл Фулбрик. Он был в кальсонах с пристегнутым оружейным поясом, размахивал винтовкой и орал, как индеец команчи. В седле перед ним высилась куча старых мешков и лопата.

В пару секунд я оседлал чалого, схватил несколько мешков из кучи в углу, на ходу прихватил лопату и умчался вслед за Элом.

Мы подскакали к нашей противопожарной полосе за несколько минут до огня. Можете мне поверить, если бы не полоса, пожар смел бы нас с лица земли, но поскольку она пролегала по нашей стороне холма, Фланнер даже не подумал о ней.

Мы спешились и, оставив лошадей в стороне, стали мешками сбивать пламя. Еще некоторое время продолжали бороться с огнем, затем отошли и разожгли встречный пожар, который выжег траву до нашей полосы и дал нам дополнительные пятьдесят футов.

На сторону ранчо перелетело всего несколько искр, но мы сбили огонь и закидали его землей.

Пеннивелл и Эм работали рядом. Вдруг я повернулся:

— Дом! Они уже в доме!

Мы на бегу вспрыгнули в седла — Эм не хуже остальных — и рванули вниз по склону.

Когда подъехали к задней двери, около передней уже сгрудились несколько человек. Эм вбежала первой, я за ней, а Эл свернул в боковую комнату.

Там стояли Лен Спайви, Меттьюз и еще кто-кто. Лен усмехался:

— Теперь вы у нас в кармане! Джейк знал, что делал.

Все держали в руках револьверы, их было восемь, нас — двое. Кое-что они предугадали, что-то — нет. Например, Эмили Тэлон.

— Карман-то у вас дырявый! — и она спустила на них всех собак… только это были не собаки, а пули из тяжелого кольта.

Бандиты оцепенели. Они были уверены, что неприятностей надо ждать от меня, поэтому не обращали внимания на женщин. И не подозревали, на что способна Эм.

А она просто подняла револьвер и выстрелила. В этот момент из двери спальни выпрыгнул Эл Фулбрик с ружьем, а мой шестизарядник каким-то образом оказался у меня в руке и во весь голос поддержал их.

Нам помогло оцепенение противников. Не зная до конца, что за женщина Эм Тэлон, они не ждали такого расклада. Первый выстрел Эм попал в стоящего ближе всех Меттьюза, отбросил и развернул его. Меттьюз выстрелил, но пуля вошла в пол, потому что он уже падал, а Эл добавил ему из двухстволки.

Меттьюз упал, еще один человек сполз на пол, цепляясь за дверной косяк, а Лен Спайви бросился в дверь, чуть не сломав себе шею.

Мы выбежали за ними. Один было повернулся, чтобы выстрелить на бегу, но моя пуля прошлась ему вдоль ключицы. Он пошатнулся и вскрикнул, я увидел, как пуля прорезала рубашку, и послал вторую прямо в грудь.

Они оставили своих. Меттьюз лежал и умирал. Человек, цеплявшийся за косяк, получил заряд дроби с расстояния двенадцати футов и скончался на месте. Третий лежал на траве перед дверью.

Как и было задумано, они выманили нас пожаром, но не приняли в расчет Эмили Тэлон.

Я, может быть, и сдержался бы из-за страха, что в перестрелке пострадают женщины, но у Эм и в мыслях не было сдерживаться. У Пеннивелл тоже. Она выстрелила дважды. Я потом видел, как она перезаряжала. Бледная как смерть, дрожащими пальцами затолкала два патрона в револьвер и была готова драться опять.

Черт возьми, вот это женщины!