(служебная)

"Работая головой на тренировке можно не только обеспечить себе будущее, но и наломать два-три центнера кирпичей",

из методички "Военная подготовка бойца ВДВ"


Медленно прихожу в себя. Удар по голове всегда имеет довольно неприятные последствия в будущем. Под потолком помигивает маленькая засиженная пси-мухами лампочка. Вернее, она не мигает. Это у меня периодически пропадает зрение. М-да, здорово меня приложили при аресте. Да еще… А что, собственно, произошло?

Напряженно роюсь в памяти, почти физически ощущаю, как с шорохом сухих страниц ворочаются извилины.

Сначала вспоминаю, как меня вывели на допрос из карцера куда-то к младшему военному следователю. Дальше мне удалось бежать, припечатать парочку сосунков, позорящих гордое звание оборотней-кадетов. Затем, помнится, бегу по лестнице, врываюсь в спальню Гарра.

Что же за этим? Обнаженная Измаэль. Интересно, но все же я только скользнул по ней взглядом. Какой-то небритый смертный с серебряным гаечным ключом, застыл у разбитого окна. Далее… О! Тощее горлышко самого старшего следователя ПОпрУНа. Пальцы сдавливают потную шейку, потом слегка бью недоноска. Потом… Фамильный демон мне под хвост! Подлец во всем сознался и я даже записал его откровения на украденный у хват-прапора мозгомпьютер! Дела поправляются, несомненно попра…

Стоп. Ведь на моих глазах произошло убийство. Окровавленное тело самстарследа упало около шкафа, только зеркало блеснуло. А потом исчез убийца. И в тот же миг завизжала Измаэль.

"Убийца! Он убил моего мужа!"

И палец, ярко раскрашенный разноцветным лаком. Он указывает меня, дрожа от негодования.

Десяток солдат пинают меня ногами… Сворачиваюсь в тугой комок, наполненный болью и горечью отбитой печени. И темнота…

Помню только, что меня выносят из спального дома офицеров. И вдруг вспыхивает сильнейшее пламя. Комната на третьем этаже, с выбитым окном, выплевывает густые языки огня, дышит ядовитым черным дымом. Выпрыгивает обнаженное тело грудастой девицы.

Я оглушен и едва соображаю, но понимаю, что не дам ей упасть. Вырываюсь из цепких рук охранников и стремлюсь к падающей женщине. Хватаю ее в самый последний момент.

Она благодарно улыбается и дарит мне поцелуй. В тот же миг понимаю, что передо мной – Измаэль.

"Проклятье!"

Кричу и выпускаю суккубу из рук. Она сочно грохается спиной на магасфальт.

И финал. Тяжелая рукоять "Карателя" с треском опускается на мой затылок. Прямо у основания черепа. Наступает болезненная темнота, испещренная кровавыми пятнами ужаса.

К моим преступлениям добавилось еще и убийство вышестоящего начальника. Теперь меня точно казнят…


Некоторое время лежу с закрытыми глазами и пытаюсь остановить головокружение. Итак, мне уже не отвертеться. Только слепой судья не увидит в моих действиях преступного смысла. Только глухой не расслышит показаний бесчисленных свидетелей-кадетов, которые видели, как я всячески угрожаю и избиваю самого старшего следователя Гарра. Только немой не захочет сообщить Трибуналу чего-нибудь особо ядовитого и не в мою пользу. Наконец, только идиот сможет утверждать, что это не я убил этого проклятого Георгия.

Дело дрянь, причем похуже еще не бывало. Но что я буду за оперативник, который впадает в депрессию и вешает нос? Лучше построю парочку планов побега.

С трудом разлепляю один глаз и смотрю на маленькое, не больше спичечного коробка, окошко. Сквозь него лениво просачивается первоутренняя прохлада, озаренная синеватой дымкой солнца. С улицы привычно пахнет солью и сладковатыми выделениями менталь-медуз – заносит со стороны Черного озера. Невидимая набережная здоровается со мной пронзительными зазываниями одинокой уличной торговки. Они-то меня и разбудили.

– Свеженькие баарбуусы! – орет лоточница. Ее пронзительный голос вовсю стучит меня по висками.

– Чтоб тебе провалиться, трудоголичка! – шепчу разбитыми губами. – Ни в кабинете, ни в камере от тебя спасения нету!

Я нахожусь в узком каменном мешке. Вонючий прямоугольник, три метра на два, даже нормально не повернешься, учитывая ширину моих плеч. Очередная камера для преступников. Видимо, это уже моя карма на ближайшие… Эх, и сколько де мне здесь сидеть?

– И где же дверь? – интересуюсь вслух.

Действительно, выходом здесь и не пахнет. По всей видимости, к делу подключили кого-нибудь из дежурных магов. Трезво рассуждая, новый глава КуСаМлОф, пришедший взамен убиенному Гарру, приказал замуровать вход ко мне с помощью колдовства. Теперь мне точно не выбраться из этой колдетонной дыры.

Расступись, каменюка, прошу – расступись,

Обнажись, покажи мне убийцу…

У меня нет сил прислушиваться к заклинанию. Потому постанываю от неприятных ощущений в треснутых ребрах и меланхолично теряю сознание.

К действительности меня приводит старенький Высший Маг. Он не стесняясь втирает мне в рожу какую-то дурно пахнущую смесь.

– Горациам, – молю старика. – Неужели я настолько преступен, что меня присудили к натираниям дерьмом?

– Помолчал бы, – отвечает с улыбкой мой старый знакомый.

Горациам Васильевич Гамлетов, главный маг Курсов Самых Младших Офицеров, знаком со мной давно. Примерно лет триста знаем друг друга, если быть точным. Он еще помнит меня зеленым тридцатилетним пареньком, наивно полагающим, что Большой Мир вертится вокруг него.

– Зачем такую гадость втираешь? – стенаю и пытаюсь отползти. Впрочем, это мне не удается, по причине крайней "избитости" организма.

– Лучше бы сказал "спасибо", – назидательно отвечает старик. – Это волшебные докторские мази. Через полчаса будешь бегать и прыгать по плацу. Как раньше.

– Это когда меня укусила тигриная оса? – улыбаюсь. Чувствую, как пекут губы, а челюсть заело на полдороги к усмешке.

– Тогда ты летал, а не бегал, – Горациам поеживается и кутается в шерстяную мантию волшебника. – Противный утренний холод. И не зябко тебе?

– Нет, меня согревают преступные мысли, – бормочу и облегченно вздыхаю. Втертая в ребра и лицо колдовская мазь облегчает боль. Кроме того начинает работать регенерация. Не пройдет и получаса, как я действительно смогу неплохо бегать. И, желательно, чтобы в это время я на всех парах убегал от тюремщиков. Плевать уже на эту проклятую работу в Управлении! Надоело! Ты им преступников лови, жизнью своей рискуй… А они тебя – в застенки.

– Ты убил Гарра? – участливо справляется старик. – Или тебя в очередной раз подставили? Помнится, когда ты еще утирал сопли рукавом и украдкой покуривал сушеные апельсиновые семена Хаоса за казармой…

– Да-да, – киваю и утверждаюсь в том, что затылок почти не ноет. – Меня подставили, как и в тот раз.

– Тогда тебе свезло. Получил всего лишь восемьдесят ударов резиновой палкой по заду.

– Ага, а настоящий дилер семечек счастливо демобилизировался через неделю после этого. Мне же на ближайшие полгода стало трудно ходить. К тому же многие начали считать меня наркоторговцем.

– Забудь, – улыбается старик. В камере одиноко поблескивают два его золотых зуба. – Честный человек никогда не обращает внимания на дрянную репутацию. Но в этот раз тебе может и не повезти.

– Буду надеяться на лучшее. Говорят, что все наши многочисленные и зачастую бесполезные боги никогда не дадут свершиться несправедливому правосудию.

– Это так лишь говорят, – лукаво прищуривается стеклянный глаз, окруженный коричневыми морщинами. – На самом деле все не так… Впрочем, да что я тебе говорю? Ты ведь работаешь в Управлении. Знаешь, каким образом подшиваются дела для неугодных.

Поскрипываю шейными позвонками в кивке. Лично я никогда не брал участия в подобных мероприятиях, когда на кристально-чистого оборотня вешают всевозможные преступления. И это делается, в основном, только из-за стремления перевыполнить план по раскрытым делам. Но подобная практика вовсю распространена среди других оперативников. Потому мне ли не знать, что творится за стенами ГУпНИКИСа?

– Идем? – старик предлагает мне руку и помогает подняться на ноги. – Ты ведь не собираешься отлеживаться в этих пенатах, пока дело не дойдет до Трибунала Девятнадцати?

– Ни за что! Не поможешь мне сбежать? – вдруг задаю прямой вопрос. Мне терять больше нечего. Потеря звания и репутации, разгромленный фамильный замок, подозрение в нескольких убийствах и еще нелестное клеймо государственного преступника.

– Извини, – разводит он руками. – Мне до пенсии всего шестьсот сорок лет осталось. Так что…

– Ты бы и раньше не помог, – пытаюсь достучаться до совести Горациама. – Ты всегда был излишне трусоват. Даже в разведку сначала парней посылал, а потом уже свою Ментальную Сущность.

– Такова, понимаешь, житуха. Кому-то суждено гибнуть под свистом арбалетных болтов. А кое-кому желательно дослужиться до законной пенсии.

– Трус! – гордо поднимаю голову и прохожу в отверстие в колдетоне.

Меня встречает целая толпа "поклонников". Тысяча с чем-то кадетов, одетых в полное обмундирование. У каждого в руках мерцает активированный "Каратель". Большинство солдат смотрят на меня с интересом и уважением. Это настоящая честь – убить командира. В мирных условиях, конечно. К тому же, учитывая, что командир этот слыл приличным засранцем.

Некоторые парни хмуро наблюдают за моим променадом. Это вчерашние охранники спального дома для офицеров. Они не сумели препятствовать моему проникновению в комнату Гарра. Потому, большинство из них сегодня окажется на гауптвахте или на строительных работах дачи какого-нибудь хват-полковника.

Передо мной простирается обширный плац, по обеим сторонам забитый военными. В самом его конца, прямо напротив моей камеры, возвышается виселица на колдетонной подушке. Раньше в КуСаМлОф таких новшеств не наблюдалось. Не удивлюсь, если это идея покойного Гарра. У подножия виселицы потрескивает невысокий колдовской костер. Это означает, что после повешения меня еще и сожгут. Так что плакали мои надежды на мощные шейные позвонки, мускулатуру и регенерацию.

– Салют преступнику! – командует хват-прапор Жмуть, опуская "Каратель" к земле.

Остальные служащие Курсов проделывают то же самое. Шелестят магические клинки, грозно гудит разреженный первоутренний воздух. Сотни полуторников и рапир унижающе падаю под углом сорок пять градусов к тротуару.

Подобное "унижение" должно бы вызывать у "преступников" чувство стыда. Мол, героев приветствуют поднятыми клинками, а тебе, подлецу, указывают направление пешей прогулки. То есть, катись-ка ты себе на Нижние Круги – туда тебе дорога.

Стараясь не смотреть никому в глаза и всем своим видом указывая, что имел я их в виду, медленно шагаю вдоль шеренги. Тупо пялюсь перед собой. Наблюдаю, как на меня, точно в страшном сне, наползает громада виселицы. Огонь насмешливо потрескивает у самых ног. Носки казенных сапог-полуботинок ощутимо нагреваются.

– Мне зачитать приговор? – говорит хват-подполковник Верть.

Медведоборотень возвышается на колдетонном помосте. Презрительно опустил на меня пылающий взор и старается пробурить во мне дыру своим взглядом.

– Обязательно, – отодвигаю исполнение приговора.

Краем взгляда вижу, что с другой стороны от виселицы стоит многочисленный строй молоденьких кадетов. Эквитей выглядит среди них, будто седой сорняк посреди толпы незабудок. Кажется, король прослезился. Неужели я так понравился старичку? Нет, скорее он страстно убивается о судьбе своей дочери. Бедная Харишша, даже дня не прожила в счастливом браке. Моя красавица-некромант! Даже не думал, что когда-нибудь стану называть красивую девушку "своей". Вот это дожил… Впрочем, всем свое время: когда-то женился, когда-то умрешь. Это взаимодополняющие элементы жизни, эх…

– Андреиласкасс харр Зубарев, бывший хват-майор и руководитель Департамента по по Отлову Лидеров Организованной Геройской Преступности и Отбившихся от Рядовой Общественности Героев…

На этих словах кто-то из шеренги присвистывает. По правде сказать, я пользуюсь некоторой популярностью среди тех, кто желает служить не Добру, а соблюдать Баланс между им и темной стороной. Несколько солдат стиха отдают мне честь. Это заставляет меня улыбнуться и едва не пустить слезу признательности. Но проходит миг, и я уже возвращаю себе каменно-хмурое лицо. Никто не увидит какой-либо эмоции на моей физиономии.

Хват-подполковник читает заунывный список всех моих званий и свершений. Перечисляет несколько особо важных заданий, победно завершенных Департаментом под моим руководством. Затем принимается поносить меня последними словами. Я узнаю весь перечень порицаний и злостных преступлений, совершенных мною с детства и до сего времени. Меня считают и безнравственным нарушителем дисциплины. Ах да – тот случай, когда вся наша рота ушла в самоволку на красочные пастбища борделей. Кроме того меня уличают в некоторых связях с преступниками. Напоминают, что я предположительно стал причиной нападения фриссов на Валибур. Убийство Гарра приписывают к тому "геройству".

– После поражения фриссов, – вещает Верть, проклятый мышоборотень, – Зубарев, несомненно, испугался справедливого суда. Узнав, что его делом занимается глубокоуважаемый Георгий Гаррович, он начал строить преступные планы.

Конечно-конечно, я готовил убийство самстарследа еще в те времена, как находился в мире под номером 1114/53. Что за бред он несет, эта мышиная крыса?!

– Сейчас пока не доказано, однако проверяется следующая версия, – монотонно бубнит Верть, читая с бумажки. – Чтобы не быть заподозренным в убийстве, принудительно отставной хват-майор попросил большую денежную ссуду у Главного Кредитного Инспектора Валибура, Амрулла харр Гобсекаффа, и сделать заказ в Гильдии Смертоносцев. На имя Андреиласкасса есть зарегистрированный счет в ГиСе. Также к делу добавлена расписка с указанием суммы, идентичной выставленному Гильдией счету. В ней упоминается фамилия харр Зубарева, найдена в руке сиятельного Инспектора.

Вот это новость! Впрочем, чего тут удивляться? Налицо все факты подставы. Причем старался не кто иной, а самый старший следователь Гарр. Он подсунул мне улику! Ведь когда я увидел окаменевшее тело Гобсекаффа, никакой бумаги у него не имелось, пустые окровавленные кулаки. Чистой воды и белыми нитками шитое дело. Впрочем, как понимаю, этот факт никого не волнует.

– Главный Кредитный Инспектор, – продолжает этот проклятый хват-подполковник, – отказался предоставить столь значительную ссуду. Потому он был убит преступным Зубаревым. Причем самым страшным образом – через окаменение и разбиванием затвердевшей плоти тупым тяжелым предметом.

Да я бы финансисту шею сломал одним только пальцем! Зачем бы мне избивать его какими-то "тяжелыми предметами"? Думаю, об этом следствие ничего не подумало.

– Когда не удалось получить желаемое, а следовательно, нанять профессионального убийцу, хват-майор задумал преступный план.

Ух ты! Хотите узнать о себе много нового? Идите в суд и плюхнитесь на лаву подсудимых. Вам столько всего расскажут!

– Подговорив своего сообщника (а, надо отметить, связь между ними уточняется), Вельзевулона Петровича Чердеговского, Зубарев отправился на Курсы Самых Младших Офицеров, которыми еще до вчерашнего дня командовал почивший в мире Гарр. Также проверяется версия насчет того, не был ли сам хват-генерал Чердеговский замешан в нападении фриссов на Валибур.

Как излагает, скотина! Как красиво рассказывает. Ему бы не в форме под виселицей торчать, а на дебатах в Мэрии. Хотя, судя по тому, как Верть расхаживает по подиуму, можно спокойно утверждать, что именно в Мэрию он и метит. Кроме того мне нравится направление речей мышоборотня. Я только полночи пролежал в темнице, а эта сволочь уже целое криминальное дело составила. Да еще Вельзевулона сюда приписал, юродивый.

– Оказавшись на Курсах, харр Зубарев действовал решительно и безапелляционно…

Гляди, крыска знает даже такие сложные слова! Точно прямая дорога в политику. Пусть там с него три шкуры спустят, с глупого военного.

– Забыв об осторожности и здравом смысле, бывший хват-майор атаковал самого старшего следователя Гарра. Впрочем, попытка убийства не удалась. Коварному плану помешал славный хват-прапор Жуть, не растерявшийся и атаковавший противника…

Вот оно как. Значит я потерял самоконтроль и действовал без доли здравого смысла. Хотя, с другой стороны примерно так и было. И далось мне бросаться на Гарра в присутствии десятков подчиненных? Мог бы и подумать, что меня заложат в последствии. Эх, кто думает задницей, всегда получает сто проблем на глупую голову.

– В связи с этим предлагаю наградить Жмутя Федоровича медалью "За спасение начальства", – продолжает хват-подполковник.

Поворачиваюсь и вижу под виселицей хмурого хват-прапора. Кажется, он не слишком доволен медалью. По глазам читается, что он лучше пошел бы во внеочередное увольнение или довольствовался небольшой денежной премией. Кому нужны ничего не стоящие железяки на грудь?

– Будучи под стражей, Зубарев подкупил младшего следователя Иоганна Мишлевича Вертя и…

Глазенки мышоборотня вылезают из орбит. До него медленно доходит смысл прочитанного. Ведь только что, при всем честном народе, он самолично обвинил себя в связях с преступником, который убил командира КуСаМлОф! Подозреваю, кто-то из подчиненных очень недолюбливает Вертя и решил над ним поиздеваться.

Среди кадетов поднимается неодобрительный гул. В насмешливых выкриках Иоганну Мишлевичу обещают тепленькое местечко на виселице рядышком со мной.

– Простите, тут получилась опечатка, – притворно покашливает хват-подполковник. – Пропустим этот абзац.

При этом яростно пылающие глаза Вертя ищут в толпе хитреца-адъютанта, служащего ротным писцом. Писаки среди солдат не найди – множество голов. К тому же, думаю, этот красавец давно успел смыться в самоволку. Ведь подобные шуточки никогда не прощаются в армии.

– Вырвавшись из рук конвоиров и воспользовавшись замешательством в рядах охранников спального дома для офицеров… – злобный взгляд младшего следователя красноречиво сообщает солдатам, что повинность писца полностью обрушится на их бедные головы. – Зубарев ворвался в комнату семейства Гарров. Бедная Измаэлитантолинатл так описывает это происшествие…

Смотрю на грудастую особу в изысканном шелковом одеянии. На шее у нее золотистое боа, на рыжей головушке гнездится маленькая белая шапочка. Женщина выглядит сногсшибательно, и если бы не была такой моральной уродиной, я мог бы почувствовать к ней некоторое влечение. Сейчас же у меня насчет нее другие планы – разорвать в клочья дрянную бабу! Пускай последует за своим муженьком. Кроме того, по словам хват-подполковника, именно эта дрянь подвела меня к пьедесталу виселицы.

– "Он ворвался к нам, выбив дверь. Створка ударилась в окно и выбила стекло. Я сперва даже удивилась, возлежа на кровати, а не очередной ли это магический вихрь? Схвативши моего дорогого мужа за горло, Зубарев начал его всячески избивать. Раздробил Гаррчику кисть руки, обезобразил лицо, выколол глаз. А потом… потом он ударил самого старшего следователя по голове громадным разводным ключом. Муж ударился о стенной шкаф и больше не дышал… Когда солдаты вывели хват-майора из комнаты, он ухитрился бросить на пол какую-то баночку. Я догадалась, что в ней находится какая-то зажигательная смесь, но не успела ничего предпринять. Вспыхнуло колдовское пламя, загорелись ковры и портьеры. Мне пришлось выпрыгнуть в окно. Также сообщаю, что свидетельства о том, якобы харр Зубарев спас мне жизнь, поймав на лету, – совершенно ложные. Наоборот, хват-майор ударил меня оземь, причинив немалый ущерб моему замечательному телу", – рассказывает глубокоуважаемая госпожа Гарр.

Вот же б… Баба недоношенная! Я ей спас никчемную жизнь, а она мне яму роет. Наверное, таковы все женщины. Исключением является только моя Харишша. Но она, кстати говоря, некромант, да еще и оборотень. Такие женщинами никогда не бывают. Моя любимая жена, эх…

– В комнате убитого найден серебряный разводной ключ. На нем не обнаружили отпечатков пальцев бывшего хват-майора. Но полагаем, что во всем замешано пламя, которое дотла сожгло квартиру самого старшего следователя. Хочу добавить, что на сегодня, ровно на три часа второобедия, – громко оглашает мышоборотень, – назначены похороны сиятельного Георгия Гарровича Гарра. Торжественное сожжение произойдет в малой часовне имени Священного Расписания для офицеров. Приглашены все присутствующие!

Кадеты издают длительный стон. Еще бы, ведь время между часом первообедия и четырьмя часами второобедника положено им как здоровый солдатский сон.

– И тут Гарр успел нас…ть, – вздыхает кто-то из шеренги. – Даже после смерти нагадил.

Его поддерживают утвердительным гулом.

Улыбаюсь. Мне как стоградусным бальзамом на душу – самстарследа не уважали и ненавидели.

– Учитывая многочисленные улики и показания, – хват-подполковник Верть потрясает увесистой пачкой документов и ляп-фотографий, – Андреиласкасс харр Зубарев признается виновным в совершенном в мирное время военном преступлении. Властью, данной мне государством Валибура и его народом, повелеваю.

Над площадью вьется тяжелая пауза. Посвистывает ветер, над горизонтом поднимается второе солнце. Горячие лучи ударяются в Следящий Колокол, и стенки левитирующего строения начинают безбожно сиять. Плац внезапно расцвечивается всеми оттенками оранжевого и зеленого цвета.

Начинаю понимать, что это – мой последний день в этом мире. Что же, великие боги, божки и недобожества, берите меня к себе. А то уже сил нет…

– Привести приговор к исполнению! – командует писклявый голос мышоборотня. – Повесить государственного преступника!

Откуда-то издали доносится рокот барабанов. Интересно, это начал играть кадетский оркестр? Или мне уже чудятся звуки Страшного Судилища?

Кто-то подталкивает меня в спину. Приходится ступить дрожащей ногой на колдетонную ступеньку подиума. Затем еще на одну, потом еще. Пока я преодолеваю четыре невысоких ступени, кажется, проходит целая вечность.

Шершавая петля, щедро покрашенная люто ненавидимой мною, серебряной краской, слабо покачивается в воздухе. Вблизи она напоминает широкое заднепроходное отверстие. Довольно знаковый конец моей никчемной жизни. Что же, все там будем, рано или поздно.

Звуки барабанов усиливаются, когда мне на плечи ложится тяжелый узел. Веревка холодит и покалывает серебром. Нахожу в себе силы, чтобы не зажмуриться.

– Мешок на голову одевать? – спрашивает шакалоборотень в звании хват-лейтенанта.

– Себе на голову одень, – сплевываю на колдетон. – Контрацептив подштопанный!

– Ладно, – пожимает плечами палач. – Я по доброму спросил. Не хочу, чтобы твои глазенки вывалились прежде времени. Еще покатятся к ногами молодых кадетов, напугают кого-нибудь.

– Иди ты, – добавляю еще несколько затейливых выражений. – И друзей позови!

– У тебя есть последнее желание, Зубарев? – спрашивает хват-подполковник. – Государство дарует такое право даже самым закостенелым преступникам.

– Конечно есть! – улыбаюсь во весь рот. – Хочу, чтобы тебя отымел хват-прапор Жуть!

– Лично я не против, – тактично предлагает свои услуги Жмуть Федорович. Он просто сияет от восторга. Не каждый день получаешь такое счастье – трахнуть своего начальника, а не наоборот.

В глазах младшего следователя читается сомнение. Ведь желание умирающего – закон, если верить Священному Расписанию. Кроме того, возможно, мышоборотень проповедует нестандартную ориентацию…

– Желай что-то другое, – видимо, хват-подполковник решает, что подобный финт не слишком поспособствует популярности и политическому росту.

– Тогда сигару мне, – пожимаю плечами и чувствую тяжесть серебряной веревки.

Кто-то бросает мне раскуренный черут. Сую сигару в зубы и несколько раз глубоко затягиваюсь. Вспоминаю, что не курил уже демонски длительное время. Хотя, нет. В ресторане мне удалось немного покурить.

Стараюсь как можно больше растянуть удовольствие. Смотрю на искрящиеся горы Хаоса, на темную гладь Черного озера, виднеющуюся за стеной КуСаМлОф. Пытаюсь разглядеть закопченные шпили моего замка. Но не могу увидеть их за туманной дымкой. К тому же обзор закрывает неправдоподобно большая громада Башни Управления.

Второутрие. За стенами бушует городская жизнь. Просыпаются многочисленные клерки, банковские служащие, полицейские, вампиры и прочие ненужные для города существа. На мостовые взбираются крокодилоборотни, исполняющие роль общественных урн. Набережная гудит от выкриков портовых грузчиков и торговок. Гудят тягловые киты, тянут по озеру тяжелые грузы из далеких провинций. Матерятся извозчики, открывает работу Большой Рынок. Оттуда сразу же доносятся выкрики торгашей: "Па-а-а-ахлав-а-а в-а-альшебы-ны-ая. Недора-га!" и "Силюший, дарагой, купи козочку дыля пилотских утэх!". Проклятые эмигранты из запада! Понаезжало тут, понимаешь…

Пахнет утренней свежестью и прохладой. Ноздри трепещут и неземных ароматов горького шоколада и подгорелой картошки – заносит из фабрики сладостей и близлежащей солдатской столовой.

– Долго еще?

Вопрос выводит меня из размышлений. Замечаю, что курить практически не осталось, у меня в руках маленький окурок сигары.

– Сейчас, – дрожащими пальцами сбиваю пепел с дымящегося обрубка черута.

Выбрасываю сигару только тогда, когда нервные окончания свидетельствуют об ожоге. Стараюсь попасть в лысую макушку хват-прапора. Но попадаю только ему в грудь. Жуть ругается и оттирает китель от налипшего пепла.

– Привести приговор в…

– Я не дам тебе умереть! – выкрикивает вдруг Эквитей и бросается вперед.

Парочка охранников отлетают в стороны, будто мелкие соринки. Но королю не справиться с тренированными оборотнями. Куда там обычному человеку до нас? Его быстренько укладывают головой в колдетон и кто-то наступает ему на спину.

– Не переживай, правитель, – стараюсь добавить до горечи в голосе хоть капельку оптимизма. – Встретимся на той стороне. Там, говорят, довольно тепло и к тому же почти все друзья уже там…

– Бедная Харишша, – причитает монарх, отплевываясь от колдетонной крошки. Это подтверждает мою догадку о том, что он больше печется о судьбе своей новообретенной дочери, чем обо мне.

Тяжело вздыхаю и вижу, как ладонь шакалоборотня ложится на рукоятку механизма. Сейчас будет короткий щелчок. Плиты подо мной резко упадут вниз, и через миг мое тело уже вовсю будет болтаться в утробе глубокой ямы.

– Стоять! – хриплый рык настолько громок, что палач зажимает уши.

Подозреваю, голос кричащего был специально усилен магией. И это колдовство предназначалось только для клочковатой шакальей шкурки.

– Что такое? – недовольно спрашивает хват-подполковник.

Я тоже поворачиваюсь и едва сдерживаю отпавшую нижнюю челюсть. На такое зрелище даже перед смертью стоит посмотреть!

Здоровенный тягач пыхтит изо всех сил, паруя смердящим чесночным дымом. За фитильгрузовиком медленно передвигается каменная глыба, окруженная обломками стен. Если присмотреться, можно увидеть зеленый ковер на полу, несколько магиартин и даже круглый стол с удобными креслами. Невероятно, но к виселице приближается целая комната. Кажется, ее выдернули из колдетонного основания и обрушили крышу, вместе с несколькими стенами. И все же я узнаю этот кабинет!

Победно улыбаюсь и даже на некоторое время забываю о своем приговоре. Ведь передо мной появился не кто иной, как сам Вельзевулон Петрович, высший демон и руководитель всего Управления!

– Что вы тут делаете, мальцы? – грозно спрашивает треугольный рот. Между острыми рогами то и дело пробегают молнии. – Кто посмел казнить потенциального преступника без разрешения законного командования и Мэра Дамнтудеса? Разве вы не знаете, что казнь должна быть санкционирована кем-либо из Двойного Отдела?

– Исполнение приговора производится по приказу старшего преподавателя фехтования, досточтимого Дрыхла Постовича Помойникова, – смутившись, отвечает хват-подполковник из-под ладони, которую положил себе на макушку. Следом за ним отдают честь и все кадеты.

– Старый недобрый Дрыхл сегодня арестован, – с видимым удовлетворением произносит Чердеговский. – Недавно какой-то неизвестный разграбил один бордель. В руинах нашли документы, утверждающие, будто Помойников является хозяином "Ветки вишни, суки черешни". Как известно, должностное лицо не имеет права владеть частной собственностью, которая приносит доход более чем десять тысяч валлов в год.

Отличное известие! Значит, повесить меня они не имеют права. Да я готов немедленно расцеловать Вельзевулона. Пусть только мне развяжут руки и горло освободят от петли.

– Так что ваш паскудный Дрыхл – самый обыкновенный преступник.

– Освободите его, – печальный полустон мышоборотня звучит для меня как райская музыка. – И поместите под стражу до официального разрешения от смертоборотня Дамнтудеса.

А вот последняя фраза меня не слишком радует. Скорее – наоборот, я погружаюсь в глубокую самосозерцательную депрессию. Жизнь – дерьмо, а все мы мухи. Хочешь не хочешь, а жрать приходится – призвание у нас такое.

– Не спеши, сынок, – с этими словами хват-генерал достает из нагрудного кармана громадную сигару. Неспешно прикуривает от молнии с рогов, выдыхает сизые туманы дыма.

– Дозвольте обратиться, глубокоуважаемый? – просит Верть дежурной фразой.

– Ну? – дым клубится над головой демона, ореолом кружится у макушки и висков. – Обратиться дозволяю.

– Перед вами опасный преступник, признанный государственным…

– А к тому же он еще и герой Валибура, – продолжает Вельзевулон вместо хват-подполковника. – Потому никто, кроме Трибунала Девятнадцати Демонов не имеет права судить этого оборотня.

Ощущаю, что сейчас завалюсь в счастливый обморок. Когда еще услышишь столько приятных новостей?

– Но…

– Еще одно возражение, – грозно говорит Чердеговский, – и можешь забыть о службе в Мэрии, малыш.

"Малыш" благоразумно затыкается и внимает словам хват-генерала.

– Кто обвиняет Зубарева? – интересуется Вельзевулон Петрович.

– Сиятельная госпожа Измаэлитантолинатл… – неуверенно отвечает мышоборотень.

– Вот как? – шесть зрачков пытливо рассматривают внезапно поникшую суккубу. – И что она говорит?

– Что бывший хват-майор убил ее мужа, – хват-подполковнику приходится еще раз зачитывать свидетельства Измаэли. – Вот.

– Полагаю, ни для кого не будет секретом, что именно вдова Гарр официально считается владелицей развлекательного пансионата "Ветки вишни, суки черешни". – Чердеговский сегодня на высоте. Ему уже давненько не приходилось выходить на люди. Не могу поверить, что он прибыл на Курсы лично – только чтобы спасти своего глупого подчиненного. Считаю, теперь я у него в неоплатном долгу. – Это ставит под сомнения некоторые слова глубокоуважаемой. Любой, замеченный в преступных связях, не пользуется доверием честных граждан. Кажется, именно так написано в Священном Расписании?

Мышоборотень и палач синхронно кивают. Каждый знает эти слова. "Нет веры преступнику, иже преступен он. Но нет более веры тому, кто знается с ним. Ибо самый страшный враг – кто притворяется верным своей стране, скрытно занимаясь злодеяниями".

– Кстати, – демон вдруг повышает голос. – А вы уверены, что именно харр Зубарев убил вашего командира?

– Так говорит госпожа… – не успевает закончить Верть.

– Это лживые свидетельства, которые были тщательно проверены сегодня ночью, – перебивает Вельзевулон. – Как минимум двое кадетов видели, что в спальню Гарров через разбитое окно проник какой-то мужчина. Полагаю, можно не думать о нем, как о любовнике Измаэли. Только олигофрен полезет за любовью к женщине в присутствии мужа! Кроме того не исключаю тот факт, что Зубарева искусно подставила эта госпожа. Вполне вероятно, что все оказалось подстроено. Все знали, насколько хват-майор (демон говорит о моем звании, ка будто я до сих пор на службе) ненавидит Гарра. Что мешало сиятельной суккубе убить муженька руками любовника и очернить не слишком популярного в народе пантероборотня?

Народ, среди которого я не "слишком популярен", пожимает плечами. Никто не задумывался над подобными фактами.

– Если же окно было разбито неизвестным, тотчас можем засомневаться в речи госпожи Гарр. Ведь она заявила, что стекло разбилось от удара выбитой двери.

Над площадью реет задумчивая тишина. Слышно лишь потрескивание кителей и поясов – все учащенно дышат. Да и я сам чувствую, будто решаю какой-нибудь детектив.

– А раз мы уличили девушку в одной невинной лжи… – Чердеговский улыбается сквозь облако приторно пахнущего дыма.

– Освободите харр Зубарева, – ослабевшим голосом командует хват-подполковник. – Судя по всему, он не виноват.

– А теперь, – заявляет Вельзевулон Петрович, когда я стою под виселицей и бросаю на него признательные взгляды, – еще один маленький нюанс. Впрочем… не будем об этом.

– Дозвольте обратиться, глубокоуважаемый хват-генерал? – спрашиваю демона.

– Обратиться дозволяю, – кивает Чердеговский. – Говори, мой мальчик. Тебе, вероятно, будет приятно узнать, что Мэр Дамнтудес вернул тебе звание и даже слегка повысил оклад. Но не прельщайся, потому как придется хорошенько отработать.

Вот это да! Что сегодня за день такой? Сплошь да рядом позитив. И от смерти спасли, и звание вернули. Хвала Вельзевулону, самому гуманному начальнику на свете!

– Что вы хотели сказать, глубокоуважаемый шеф?

– Гарр… – неопределенно не то бормочет, не то сообщает он. – Впрочем, тебе самому необходимо добраться до сути. Назначаю тебя самоследом расследования по убийству Гарра Георгия Гарровича. И пока не укажешь мне убийцу – на пост можешь не возвращаться. Понял!?

Демон угрожающе заворачивает глазами. Но я уже столько сегодня пережил, что не обращаю на это внимания.

Чесночный тягач медленно поворачивается и тащит кабинет Вельзевулона за собой. Чердеговский прощально помахивает когтистой лапой и отдаляется. Лучи обоих светил играют на полуразрушенных стенах "мобильной комнаты". Над транспортом вьются густые клубы седого дыма. Это выглядит как древний гномий паровоз. Только не хватает стука магиталлических колес и поскрипывания колдетонных шпал.

– Следовательно, – дарю мышоборотню очаровательную улыбку, – теперь я – самый главный в этом помойнике.

– Чего? – недопонимает хват-подполковник. – Я выше по званию!

– Ты – конторская крыса с видами в политику, – улыбаюсь настолько широко, что клинит и постреливает в челюстях. – Даже пороху не нюхал, не говоря уже о миллиметре стали меж ребер. Если бы ты читал устав, то знал бы, что боевой командир всегда выше на голову любого тиловика. К тому же, меня назначили главой расследования убийства, произошедшего на Курсах Самых Младших Офицеров. Это означает, что внутренний периметр закрыт от этой секунды. Всем, даже пси-мухам, запрещается покидать территорию КуСаМлОф. Под страхом расстрела из "Карателей" на месте. Без суда и следствия. А потом уже найдем, чего бы приписать этому жалкому трупику, пожелавшему ослушаться приказа. Либо нашьем убийство Гарра, либо обыкновенную самоволку.

– Но так же нельзя… – шепчет мышоборотень. Палач испуганно подтверждает его слова мелкими кивками.

– Мне – можно, – многозначительно поигрываю бровями. – Я ведь слегка государственный преступник.

Помогаю королю подняться с земля. Выглядит он не так уж и плохо – видимо дедовщина не успела добраться вчера до его казармы. Синяков на седой головушке не наблюдается, как и шишек, гуль и кровоподтеков. Жить будет – его всего лишь попинали кованными железом армейскими ботинками.

– Идем, – счастливо говорю Эквитею. – Распутаем это мерзкое дело.

На ходу прицепляю свои клыки на погоны. Отобрал их у нерасторопного хват-подполковника. Все, я вернул свои клыки! Я опять хват-майор и почти уже на должности начальника Департамента по Отлову Лидеров Организованной Геройской Преступности и Отбившихся от Рядовой Общественности Героев. Дело осталось за малым – поймать настоящего преступника. А там пусть хоть трава растет. Но я наивно верю в тот момент, что справедливость восторжествует. Рано или поздно…

– Господин хват-майор, – тощий кадет настолько часто дышит, что кажется, будто он трясется с видом разгулявшейся стиральной магмашины.

– "Дозвольте обратиться, глубокоуважаемый", – напоминаю сопляку.

– Дозвольте, ага, – с парня валит горячий пот. Он испаряется на холодном второутреннем воздухе, окружает парнишку серым ореолом. – У меня донесение для вышестоящего начальства!

– Показывай.

– Вот, – в руки мне ложится маленький клочок бумаги, пописанный "только руководству, живому или мертвому!

Пробегаюсь глазами по темно-синим полоскам предложений. Глаза у меня выкатываются на лоб и долгое время не возвращаются обратно.

– ЭТО ВИДЕЛ ВЕРТЬ? – самый изо всех своих страшных командирских голосов спрашиваю кадета.

– Видел.

– Когда?!

– Вчера вечером – через полчаса после убийства коман… бывшего командира базы.

– Так-так, – рассеяно похлопываю бумажкой по запястью, на котором до сих пор красуется мозгомпьютер Жутя.

– Чего там? – вопрошает монарх. Он косится мне через плечо и знакомится с содержимым записки. Вспоминаю, что вместе с разговорным языком, мой сломанный мозгомпьютер также научил Эквитея письменному.

– Разойтись! – командую солдату. – Будет тебе увольнение вне очереди, сынок!

Тот, донельзя довольный, удаляется. Он почти бежит и бормочет про себя. Но все же удается расслышать молодежное "Вот это везуха!".

– Я чего-то недопонимаю…

– Да что тут понимать?! – набрасываюсь на короля. – Перед тобой донесение от Бамазапа, Башни магической защиты периметра. Вчера ночью зарегистрировали три трансляционных прыжка с территории Курсов, и все они были произведены с помещения спальни Гарра! Два исходящих и один входящий. Вот только неизвестно в какой последовательности, поскольку все произошло в считанные секунды.

Кратко рассказываю Эквитею о происшествиях прошлой ночи. А также о том, что была совершена только трансляция. Ведь при мне телепортировался только мужик, убивший самстарследа.

– Еще два прыжка, – размышляю вслух. – Вероятно, этот смертный чего-нибудь забыл и потому вернулся. Он поджег квартиру и переместился обратно. Могу объяснить только таким образом.

Потираю ноющий затылок и с ужасом нащупываю знакомую вещицу. Натужно закряхтев, вытаскиваю из шеи длинную иглу. Такая же, тонкая и едва заметная, как предыдущий подарок, обнаруженный в моем фамильном замке.

– Что это такое? – вопрос короля остается без ответа. Потому что я и сам ничего не понимаю. Кто сунул мне эту штуку? И когда? Неужели еще в тюрьме? Ведь предыдущую иголку для создания ментальных галлюцинаций я извлек с левой стороны затылка. А та, которую достал в замке, находилась справа.

Что за наваждение такое? Кто-то внушил мне какие-нибудь лживые видения или даже воспоминания!

– Не знаю пока, – медленно отвечаю монарху. – Но в скором времени узнаю.

Мы направляемся обратно в спальный дом офицеров. Я хочу освежить впечатления. К тому же необходимо поговорить с одной овдовелой паршивицей.

Каждый шаг, который приближает меня к ее спальне добавляет делу еще немного туманности. Впрочем, некоторые догадки имеются.

Оба солнца парят над Валибуром. Сквозь толстый слой магического смога и дыма, исторгаемого многочисленными мастерскими, пробиваются теплые лучи. Слабый ветер приносит запах моря и едва ощутимый привкус свежей крови.

Отчего-то я уверен, что сегодня, поближе к ночи, прольется чья-нибудь кровь. Моя ли, чужая – не знаю. Но хваленая интуиция боевого оборотня никогда меня не подводила.


____________________

Продолжение следует…

Автор по-прежнему благодарен за комментарии и оценки. Есть желание помочь финансово – номера кошельков ВебМани опубликованы в "Информации о владельце раздела".

Загрузка...