Вертолет, 2004 № 3

На войне как на войне…

Ми-24

В феврале 2004 года исполнилось 15 лет со дня вывода советских войск из Афганистана. Война, длившаяся десять лет, стала самой тяжелой для нашей армии после Великой Отечественной войны. За прошедшие годы написано об афганских событиях немало, однако до сих пор эта война остается одной из самых «закрытых». Особенно там, где речь может идти о причинах потерь, которые понесла наша армия в живой силе и технике. Своими размышлениями на эту тему делится с читателями журнала участник войны в Афганистане, начальник группы вооружения вертолетов майор Александр Артюх.

Работая над статьей, я разговаривал со многими участниками афганской войны. Высказывались разные мнения по поводу наших потерь. Немало было людей, которые говорили, что писать об этом не нужно. Почему не нужно? Ведь потери были, и переписать историю по своему желанию мы не можем. Я сам участник афганской войны и считаю, что имею право высказать свое мнение, в том числе и по поводу так называемых «небоевых потерь». Это не наше «завоевание», это проблема всех воевавших и воюющих армий. Большинство вылетов английских истребителей на перехват немецких дирижаблей в Первую мировую войну заканчивалось аварией при ночных посадках по возвращении с задания. Лучший ас всех времен и народов Эрик Хартман начал свою боевую карьеру с того, что разбил на взлете вертолет, который ему поручили перегнать на фронт. И таких примеров можно назвать множество. На мой взгляд, выражение «небоевые потери» — в корне неверное. На войне не бывает небоевых потерь, все боевые. Только причины у них разные.

За 10 лет войны в Афганистане боевой опыт получили почти все летчики фронтовой авиации и многие экипажи дальней авиации. Летчики 40-й армии выполнили почти миллион боевых вылетов. Боевые потери составили 107 самолетов и 333 вертолета.

Основная тяжесть воздушной работы легла на плечи летчиков армейской авиации. Вертолет стал одним из символов афганской войны. Он решал задачи в огромном диапазоне: от ударов по противнику до доставки продовольствия и горючего. Большинство потерь тоже приходилось на долю вертолетчиков. Каждый год в среднем 30–40 экипажей не возвращалось с боевых вылетов. За десять лет было немало сделано для защиты вертолетов и экипажей, выработаны новые тактические приемы, накоплен огромный опыт. Но и противник не стоял на месте, пройдя путь от дедовских «Буров» до ЗГУ (зенитно-горные установки) и ПЗРК (переносные зенитно-ракетные комплексы), от неумения стрелять по воздушным целям до грамотно организованных укрепрайонов с системой оповещения, засадами.

И все же в чем причина высоких потерь в армейской авиации? Боевые действия происходили з горно-пустынной местности, при высоких температурах, что было непривычно для большинства летчиков, да и сами боевые вылеты были не похожи на то, чему их учили в Союзе. Уже первый год войны показал большие просчеты в подготовке экипажей. Так, например, эскадрилья Ми-8 60-го ОСАП за 1980 год потеряла 6 вертолетов: из них только один был сбит, остальные разбиты при посадке. Наибольшее количество аварий вертолетов приходится на взлеты и посадки на высокогорных площадках. Вот только несколько дат: 25 июня 1981 года, 20 июня 1985 года и 11 августа 1987 года. Посадка и взлет с высокогорных запыленных площадок при высоких температурах является, пожалуй, самой сложной частью полета. Вот что пишет об этом Герой Советского Союза летчик-испытатель В.П. Колошенко: «Двигатели, сжигая огромное количество керосина и выбрасывая раскаленные газы, раскручивают несущий винт. Чем больше сжигается керосина, тем быстрее вращается винт. Он отбрасывает вниз горячий воздух и перемешивает его с раскаленными газами. Эта смесь воздуха и газа растекается в стороны, а затем поднимается вверх и вновь устремляется вниз… Вокруг вертолета образуется настолько плотная пелена, что еще до взлета машина оказывается в нисходящем потоке воздуха, смешанного с пылью и газами. Подняться вертикально вверх вертолет с тяжелым грузом не может, для этого не достаточно его лошадиных сил. Взлет и посадку на заснеженную или пыльную площадку может выполнить только летчик высшего класса, как говорят, летчик от Бога».

Но в Афганистан приходили летчики из обычных частей, и уровень их подготовки был явно недостаточен. С каждым годом доля опытных летчиков, участвующих в боевых операциях, снижалась. Почти нормой стала вторая командировка в Афганистан. Из-за малочисленности армейской авиации бывали случаи и третьего «заезда». Именно из-за нехватки летчиков в середине 80-х годов Сызранское ВАУЛ сделало несколько выпусков летчиков-прапорщиков по ускоренной программе, пополнялась армейская авиация и за счет летчиков, подготовленных в ДОСААФ (надо сказать, что профессиональный уровень их был достаточно высоким). В армии все больше становилось командиров экипажей — летчиков III класса. Две-три недели подготовки непосредственно на месте изменить ситуацию в корне не могли. Кроме того, инструкторский состав на базах в Афганистане боевого опыта практически не имел.

В 1980 году посадкам на высокогорных площадках обучали только командиров звеньев. Через четыре года в Кандагаре при подготовке эскадрильи Ми-8 для замены этим сложным посадкам обучали командиров звеньев и старших летчиков. Но война идет по своим законам, и задачи одинаковой сложности приходилось решать всем: опытных пилотам и «третьеклассникам». Учиться приходилось в боевых вылетах.

Подполковник Сергей Новиков, кавалер орденов боевого Красного Знамени и Красной Звезды, дважды побывал в Афганистане. В 1984 году он вместе с группой летчиков прибыл по замене в Кандагар из Забайкалья. Ему, как и другим молодым командирам экипажей, достался вертолет Ми-8Т, сильно уступавший по мощности новому Ми-8МТ. Новиков вспоминал, что привыкать к жаркому климату юга Афганистана было очень нелегко.

Уже через месяц пришлось осваивать посадку на запыленную площадку. В соответствии с заданием пара вертолетов вылетела на «точку» забрать раненого. Ведущий вертолет приземлился на площадке, после чего выяснилось, что раненого привезут через час. Новиков, который пилотировал ведомый, все это время находиться в воздухе не мог, не хватило бы топлива, а уйти на базу, оставив ведущего одного, тоже было нельзя. И Новиков принял решение садиться. Перед самой посадкой облако пыли закрыло землю, но вертолет все же удалось посадить. При осмотре места посадки летчики заметили, что левое колесо шасси остановилось всего в нескольких сантиметрах от артиллерийской гильзы, врытой для обозначения границы площадки. Чуть в сторону — колесо разорвало бы о гильзу и вертолет перевернулся бы. Первая же посадка на высокогорную площадку едва не закончилась аварией.

Второй случай произошел з октябре 1984 года в ходе Паншерской операции. В Кабуле были собраны вертолеты со всего Афганистана. Ми-8 выполняли по несколько вылетов в день с десантом на борту. В первом полете старший лейтенант Новиков, высадив десант, на взлете резко взял на себя «шаг-газ». Вертолет, оторвавшись от площадки, потерял обороты, «посыпался» вниз и приводнился в реку Паншер. И на этот раз судьба хранила экипаж. Река была неглубокой (вода доходила только до низа кабины) и имела ровное, без больших камней и ям, дно. Набрав обороты, уже осторожно «вынув» машину из воды, Новиков полетел в Кабул. Все это время ведущий постоянно запрашивал ведомого в эфире. Старлей не отвечал, потому что боялся взыскания за свое «купание». В итоге получил взбучку и за это. Третий случай, едва не приведший к катастрофе, произошел с Новиковым уже в самом конце его командировки в Афганистан. При посадке в пустыне Регистан несущий винт вертолета ударил по балке, пробив в ней солидную дыру. Пришлось пересадить спецназовцев в другой вертолет и своим ходом, лететь в Лашкаргах, а это около 20 минут полета! Вот так молодые летчики набирались опыта, становились настоящими асами. Сергею Новикову повезло, но многим эта наука стоила жизни. Экипаж вертолета Ми-8Т капитана Харина погиб при взлете на первое боевое задание 9 апреля 1980 года. Летчик не справился с управлением, и вертолет упал на землю. 7 июля 1987 года после взлета капитан Булатов не справился с управлением и столкнулся с землей. Погиб экипаж и 11 пассажиров — демобилизованные бойцы спецназа.

Слишком дорогой ценой давалась наука! В первый год 181-й ОВП в Куздузе потерял шесть вертолетов Ми-24Д — все они разбились в горах. Иногда в заключениях комиссий по разбору аварий было написано: «Ошибка экипажа». Да, летчик, разбивший вертолет, виноват. Но, как правило, он летает так, как его учили. Главная причина, видимо, кроется в самой системе подготовки летчиков, и прежде всего военных.

В мирное время у военных летчиков налет гораздо меньше, чех у гражданских он составляет около 100 часов, плюс строгие рамки инструкций, ограничения в режимах полетов, однообразные учебные задания. Главной особенности вертолета — его «умению» садиться и взлетать с площадок ограниченных размеров обучали и обучают явно недостаточно. 22 апреля 1987 года экипаж Ми-24 50-го ОСАП смог сесть на площадку Суруби только с третьего раза. Но ведь под огнем противника или в случае вынужденной посадки даже второй попытки не будет.

Однако трагический афганский опыт не заставил высокие инстанции как-то изменить систему подготовки летчиков. Курс боевой подготовки предусматривает обучение посадкам, на площадку ограниченных размеров., но обычно это только место на аэродроме, обозначенное флажками. Да и то на освоение такой посадки отводится только несколько полетов. Зато до последнего времени оставалось обучение бомбометанию, хотя уже к 1987 году в Афганистане с вертолета не бомбили. Усилившиеся ПВО душманов оставляли вертолетам мало шансов уцелеть. Зачем, спрашивается, тратить время, ресурсы вертолетов и керосин на то, что не пригодится?

Ми-8МТВ

…В боевых действиях 41-я ОBЗ миротворческих сил в Таджикистане не участвовала. Но потеряла в авариях с 1994 по 2000 гг. больше десятка вертолетов. Все они случились на взлетах и посадках. В.П. Колошенко в свое время написал письмо командующему ВВС П.С. Кутахову с предложением своих методик полетов в сложных климатических условиях. Ему ответили, что в услугах гражданских лиц не нуждаются. К сожалению, часто оказывался невостребованным и огромный опыт летчиков, прошедших Афганистан.

Истинные причины гибели вертолетов и экипажей во время войны з Афганистане не всегда указывались в выводах комиссий. Во-первых, из стремления не порочить память членов экипажа, во-вторых, часто командирам было невыгодно указывать истинные причины потерь: тогда сразу стали бы видны их просчеты и ошибки в подготовке экипажей и организации боевых вылетов. Укрывательство истинных причин потерь, конечно, не шло на пользу делу.

Однако даже опытные летчики, прошедшие Афганистан дважды, допускали ошибки, приводившие к потерям и катастрофам. Так, 15 сентября 1987 года при высадке десанта вертолет, пилотируемый подполковником Зенковым, потерял обороты, покатился по склону и загорелся. В живых остались только командир, борттехник и 6 из 13 десантников. За два-три года между командировками снижалась «натренированность» пилотирования в сложных условиях. Не всегда летчик возвращался на прежнее место службы, а условия разных районов Афганистана сильно различались: высокогорье в центральной и северной части, тропики в Джелалабаде, пустыни на юге и западе.

Часто плохую службу играла и переоценка некоторыми опытными летчиками своих возможностей. Так, в мае 1987 года в Шаджое капитан Олейников опустился на недопустимую высоту и срубил прибор наведения Ми-24 о скалу. Аналогичный случай произошел также в Газни…

Об одном случае переоценки своих возможностей и возможностей техники рассказал С. Новиков. В 1994 году он уже после двух афганских командировок и академии служил в составе миротворческих сил в Таджикистане. Экипаж под его командованием выполнял рейс на высокогорную точку Верхний Ванч. В вертолет набилось много пассажиров, был явный перегруз. Но Новиков, посчитав, что с этой ситуацией он вполне справится, начал взлет. Ми-8 МТБ «не тянул» и на разбеге несколько раз сильно ударился передней стойкой. Экипаж даже решил, что передняя стойка подломана. Оторвав все же вертолет от земли, командир тут же «бросил» машину вниз, в ущелье, чтобы набрать скорость — афганский прием. Перейдя в горизонтальный полет в низу ущелья, почти у самой реки Ванч, летчик неожиданно увидел перед собой линию электропередачи. Мгновенно среагировав, Новиков «перескочил» препятствие, благо, скорость у вертолета уже была. Сели нормально, и на этот раз опыт помог избежать тяжелых последствии. Но этот случай показывает, насколько высока должна быть ответственность командира за принятое решение.

…При подготовке экипажей к боевым вылетам в Афганистане практически отсутствовала психологическая подготовка. Даже очень хорошо подготовленный экипаж может растеряться в боевых условиях. Люди по-разному реагируют на опасность, каждый по-своему переживает стресс. И винить человека в этом нельзя. Другое дело, что нужна помощь профессионального психолога. Старший лейтенант С. Соловьев, борттехник Ми-24, передал свой вертолет другому борттехнику, а через несколько часов вертолет был сбит и борттехник погиб. На Соловьева это так сильно подействовало, что некоторое время он не мог летать. Однажды начальнику ТЭЧ звена пришлось его даже ударить, чтобы заставить сесть в вертолет. Соловьев сумел победить страх, перешел на Ми-8, много летал в горячих точках. Но кто знает, чего это ему стоило.

Практиковавшаяся всю афганскую компанию методика замены летчиков целыми эскадрильями тоже имела свои слабые стороны. Обычно из прежнего состава оставались самые опытные экипажи, которые в течение двух недель передавали опыт новичкам. Но, конечно, это очень маленький срок, и всех тонкостей показать невозможно. Вот что пишет в своем дневнике А. Маслов, оператор Ми-24, о сопровождении вертолета Ми-8 с вновь прибывшим экипажем: «С этими глаз да глаз, то им пост покажи, то ветер подскажи. Водишь их, как слепых котят, то туда повернешь, ту туда запретишь лететь..». Один из таких вылетов едва не закончился трагически. 26 сентября 1987 года Ми-24 капитана В. Плеханова и ст. лейтенанта Маслова сопровождал на посты Ми-8. При заходе на посадку на 27-й пост Ми-8 и Ми-24 не увидели друг друга на встречных курсах. Разошлись в считанных метрах.

Возможно, целесообразнее было производить замену звеньями, тогда общий уровень эскадрилий не менялся бы. Зимой 1986 года 239-я ОВЭ в самом начале своей работы в районе Гудалеканай потеряла сразу два Ми-24. Пара Ми-24 сопровождала Ми-8 с десантом. Более мощные Ми-8МТ легко перескочили горный хребет, а Ми-24 не хватило мощности. Они упали на склон, к счастью, экипажи не пострадали. Через три месяца новый состав эскадрильи практически в том же месте и по той же причине потерял еще два вертолета Ми-24, но экипажи погибли. Видимо, «заменщики» были слабо информированы о работе своих предшественников.

Подвеска лопастей вертолета Mи-8MTB-2 после ремонта

В немалой степени на уровень потерь влияли ошибки руководства при организации боевых вылетов, подборе экипажей и их подготовке. Не все командиры оказались способными правильно оценивать ситуацию и принимать решения. Генерал-лейтенант В. Шканакин в своем докладе з 1987 году прямо обвиняет командиров полков и эскадрилий в больших потерях. 21 апреля 1987 года 280-й ОВП в Кандагаре участвовал в операции по разблокированию одного афганского гарнизона. На удалении 20 км от аэродрома столкнулись два вертолета Ми-8. Спастись удалось только штурманам и двум десантникам из десяти. Несмотря на потерю двух вертолетов, операция продолжалась. На подходе к цели был сбит вертолет Ми-24. После этой потери операция была свернута. Этот случай показал большие просчеты з подготовке всей операции.

Еще один случай. Два вертолета Ми-8 и пара Ми-24 239-й ОВЭ со спецназом на борту выполняли воздушную разведку и досмотр караванов. Был замечен мотоциклист, для досмотра была высажена группа спецназа. Вертолеты ушли на ближайшую посадочную площадку, однако скоро вылетели обратно, поскольку по группе был открыт огонь из гранатометов. Ведущий вертолет Ми-8 на подходе к цели заметил окоп с гранатометчиком. Летчик успел сманеврировать, и граната ударила в створки грузовой кабины. Высота была минимальной, экипаж произвел посадку недалеко от наших бойцов. Ведомый вертолет под огнем душманов приземлился рядом и, взяв на борт 20 десантников, начал взлет. Летчику не хватило опыта и хладнокровия в этой сложной ситуации. Едва оторвавшись от земли, вертолет рухнул в речку. Высота была небольшая, и никто не пострадал. Вывез всех на своем вертолете майор Майданов. За этот подвиг он получил звание Героя Советского Союза. Позже выяснилось, что вертолет с группой спецназа приземлился у кишлака, где располагалась школа гранатометчиков. Разведотделы располагали такой информацией, но до экипажей она доведена не была!

… В авиации нет мелочей, и работа каждой службы влияет на выполнение боевых задач и безопасность полетов. Условия жизни, питание личного состава во время афганской компании оставались всегда большой проблемой. И не только афганской. 0 людях у нас всегда думали в последнюю очередь. Все это не могло не влиять на безопасность полетов. Налет летчиков армейской авиации превышал годовую норму в 2–3 раза. Экипажах приходилось выполнять в иные дни по 6–8 вылетов. Вот запись в дневнике оператора Ми-24 Маслова от 30 мая 1987 года: «Из кабины выходишь — комбез хоть выжимай, мокрый о? пота. Охлаждаться нечем, вентилятор гонит горячий воздух, а кондиционер не включаем, так как мощности забирает много». Неудивительно, что в таких условиях экипажи допускали ошибки. Так, 10 июня 1987 года Ми-24 50-го ОСАП сел на аэродром прямо на днище: экипаж под командованием капитана Плеханова забыл выпустить шасси (это был уже третий вылет вертолета). Спасло то, что скорость была небольшой, и летчик успел поднять вертолет и выпустить шасси.

Напряженная работа требовала полноценного отдыха. Но если в крупных гарнизонах в Кабуле, Баграме удавалось наладить более-менее сносный быт, то в небольших гарнизонах об этом могли только мечтать. Экипажи 50-го ОАСП в ГЪрдезе жили в примитивном сарае, именуемом летным домиком. Летом в нем была невыносимая жара, зимой ветер продувал со всех сторон. Каждый гарнизон имел свои проблемы быта, причем их решение оставалось задачей самого летного состава. Стиральные машины, телевизоры и прочие блага цивилизации все, кто ехал в командировку в Афганистан, везли с собой. Когда командующий ВВС 40-й армии Д. Романюк прилетел весной 1988 года в Шаджой, летчики просили выдать новое обмундирование, аргументируя свою просьбу тем, что комбинезоны очень износились и обувь разбила. Ответ был по-генеральски краток: умейте беречь военное имущество!

Ежедневная напряженная боевая работа сильно влияла на морально-психологическое состояние людей. Стрессы, как обычно, снимали одним доступным способом — алкоголем. Случались и аварии по причине злоупотребления спиртным. Но точное их количество установить невозможно. По понятным причинам, их старались замять. 17 апреля 1987 года пять экипажей перегоняли новые Ми-24 из Кандагара в Кабул с промежуточной посадкой в Газни. Просидев целый день в ожидании вылета, некоторые экипажи «употребили» за встречу. Вечером это закончилось аварией двух вертолетов, упавших в конце полосы сразу после взлета…

Конечно, в таком состоянии летать категорически нельзя, это преступление. И все же на этом вопросе хотелось бы остановиться поподробнее, эта проблема вообще как бы «выпала» из истории афганских событий. В армейской авиации официально существовал сухой закон. Однако, с одной стороны, алкоголь как бы был запрещен, а с другой, остались наши традиции отмечать праздники, дни рождения, награждения, поминки по погибшим. Боевые ордена, конечно, тоже бросали не в кружку с чаем. Как было уже сказано, профессионально психологическую помощь никто не оказывал, несмотря на огромные нервные перегрузки и постоянный стресс. Штурман Ми-8 Дмитрий Богодяж вспоминает, что когда их эвакуировали с места падения вертолета и привезли на аэродром, в первую очередь всем налили водки для снятия стресса. Усталость накапливалась катастрофически, употребление алкоголя становилось для некоторых серьезной проблемой. Вот еще одна запись из дневника А. Маслова от 27 апреля 1987 года: «Нервы у ребят начинают сдавать, некоторые срываются в «штопор». Главное, не уйти в это дело». Запись сделана через 4 месяца после прибытия в Афганистан, а в среднем военная командировка длилась год.

Все, о чем я говорил выше, сильно влияло на количество потерь в Афганистане.

Ми-24

…Немалые потери несет армейская авиация в ходе войны на Северном Кавказе, которая тоже длится уже без малого 10 лет. Но сейчас все усугубляется постоянным снижением налета, а следовательно, натренированности летчиков. По официальной информации командования, пилоты набирают необходимый налет в боевых вылетах. При остром дефиците керосина и запасных частей решить проблемы могли бы тренажеры. Современные технологии позволяют создавать отличные симуляторы. Но простая нехватка денег не позволяет оснастить боевые части современными тренажерами, хотя эта экономия оборачивается новыми потерями экипажей и вертолетов.

«Оглядываться назад нам следует только ради извлечения уроков из прошлых ошибок и пользы из дорого купленного опыта», — сказал кто-то умный. Хорошо бы нам всегда следовать этому совету.

Александр Артюх

СОБЫТИЕ