Вертолёт, 2005 № 04

Из опыта летной работы

В.П. Колошенко в вертолете Ми-6

Василий Петрович Колошенко в особом представлении не нуждается. Он — живая история советского и российского вертолетостроения, человек-легенда, знакомство с которым для любого вертолетчика — большая честь и удача. Летчик-испытатель, Герой Советского Союза В.П. Колошенко повидал на своем летном веку немало. Две его книги воспоминаний под названием «Ангел-спаситель» читаются взахлеб, и не только потому, что насыщены удивительными событиями и фактами, но и потому, что очень хорошо написаны. Убедиться в этом можно, прочитав материал, который Колошенко любезно предоставил для публикации нашему журналу.

С началом конструкторских разработок, создания и применения вертолетов в армии и народном хозяйстве возникло множество вопросов. И один из главных: как действовать при отказавших в полете двигателях, чтобы сохранить жизни пассажиров и экипажа вертолета, имея в распоряжении всего несколько секунд?

Вначале хочу обратить внимание читателей на одну из особенностей всех вертолетов: висит ли вертолет у земли без груза или с максимальным грузом, летит ли на максимальной скорости у земли или на большой высоте — несущий винт должен вращаться с постоянной скоростью. Скажу об этом по-другому: допустим, несущий винт конкретного вертолета рассчитан на вращение три оборота в секунду. И независимо от загрузки вертолета, независимо от скорости и высоты полета вертолета и даже при выключенных в полете двигателях и снижении на самовращении несущего винта винт должен вращаться в ту же сторону со скоростью три оборота в секунду. Увеличение оборотов недопустимо, так как приводит к перенапряжению лопастей, шарниров подвески лопастей несущего и рулевого винтов, трансмиссий. Достаточно сказать, что каждая лопасть вертолета типа Ми-8 развивает центробежную силу до 20000 кг, а лопасть Ми-6 — около 100000 кг. Уменьшение оборотов несущего винта также недопустимо, так как приведет к уменьшению его КПД, следовательно, к уменьшению подъемной силы несущего винта и увеличению вертикальной скорости снижения на самовращении. И как следствие — неуправляемое падение вертолета.

В случае отказа двигателя (двигателей) в полете вертолетчику проще всего перевести несущий винт на самовращение, установить рекомендуемую инструкцией скорость и выполнять посадку по-самолетному, с пробегом по земле. Но для этого необходима хоть в несколько раз меньшая, чем самолету, но довольно длинная и относительно ровная площадка. А если таковой не окажется, посадка может закончиться таким же трагическим исходом, как и для самолета.

Я много летал за Полярным кругом на самолетах и вертолетах различных типов, участвовал в расследовании причин катастроф, видел «результаты» посадок самолетов и вертолетов по-самолетному на лес, на заболоченную местность, в горах. Страшное это зрелище.

А нельзя ли, используя кинетическую энергию несущего винта, закончить снижение вертолета вертикальным приземлением и вертикальной посадкой?

В полете двигатели вращают несущий и рулевой винты. А что вращает несущий винт в том же направлении и с прежней скоростью при выключенных в полете двигателях? Попробуем приблизиться к пониманию происходящего при снижении вертолета на «самовращении» несущего винта (слово «самовращение» я взял в кавычки для того, чтобы обратить ваше внимание на то, что несущий винт — не «вечный двигатель», не сам он вращается, его вращает потенциальная энергия, приобретенная при подъеме массы всего вертолета на высоту).

Двигатели самолета, преобразуя тепловую энергию керосина в кинетическую и потенциальную, ускоряют разбег и взлет, подъем и полет самолета на больших высотах, на значительных скоростях. И самолет из Москвы до Владивостока доставит нас за считанные часы. А в случае отказа двигателей в полете, расходуя потенциальную энергию многотонной массы, поднятой на высоту, опускаясь на планировании, самолет может пролететь значительное расстояние. Но самолет не может летать на маленьких скоростях, и его летчик вынужден приземлять воздушное судно на довольно большой скорости, продолжать уменьшение скорости после посадки, преобразуя кинетическую энергию самолета в тепловую.

Двигатели вертолета, преобразуя тепловую энергию керосина в кинетическую, раскручивают несущий и рулевой винты. Несущий винт поднимает вертолет, ускоряет его движение вперед и вверх. При этом вся масса вертолета приобретает кинетическую и потенциальную энергию. Таким образом, в полете за счет своей массы, поднятой на высоту, вертолет имеет большое количество потенциальной энергии, а за счет скорости полета и вращения винтов — и кинетической энергии. И чем выше и быстрее летит вертолет, чем больше его вес, тем больше он имеет кинетической и потенциальной энергии. В случае отказа двигателей в полете эта огромная потенциальная и кинетическая энергия (при неправильном ее расходовании — при посадке «по-самолетному» на пересеченную местность) может привести к трагическим последствиям, к катастрофе. Если же летчик своевременно переведет несущий винт на самовращение, то, расходуя потенциальную энергию массы машины на преодоление сопротивления вращению лопастей несущего винта и всего вертолета (винт будет вращаться в ту же сторону с прежней скоростью), вертолет продолжит полет с постепенным снижением.

Летчик, снижаясь на авторотации, выполнит необходимые предпосадочные действия и закончит полет совершенно безопасной вертикальной посадкой. Закончит полет практически с нулевыми поступательной и вертикальной скоростями.

Это может выглядеть примерно так. При отказе двигателей в полете летчик, опуская рычаг «шаг-газ», переводит несущий винт на меньшие установочные углы — на такие углы атаки лопастей, при которых винт будет продолжать вращаться в ту же сторону с прежней скоростью (помните? — три оборота в секунду).

Затихли шумы от двигателей и редукторов, уменьшились шумы от несущего и рулевого винтов. Вертолет хорошо управляем и по желанию летчика может снижаться в любом направлении, на любой из желаемых скоростей. Вертикальная скорость снижения (в зависимости от скорости полета, полетного веса и типа вертолета) колеблется в пределах от 5 до 35 метров в секунду. Допустим, что при планировании на наивыгоднейшей скорости вертолет имеет качество примерно 5, а это значит, что с высоты 1 километр вертолет может пролететь примерно 5 километров, соответственно с высоты 200 метров — 1 километр. Если летчик снижается с высоты 200 метров с вертикальной скоростью 10 метров в секунду, в его распоряжении 20 секунд. За это время надо установить рекомендуемую инструкцией скорость полета (примерно 50-100 км/ч), развернуть вертолет против ветра, выбрать место для приземления, рассчитать траекторию и скорость полета так, чтобы приземлиться на выбранной площадке.

На высоте примерно 20–40 метров летчик увеличит тангаж — поднимет нос вертолета на 20–40°. При этом заметно увеличатся обороты несущего винта, вертолет начнет замедлять поступательную и вертикальную скорости. На высоте около 10–20 метров летчик начнет поднимать рычаг «шаг-газ» — увеличивать углы атаки лопастей и уменьшать тангаж с таким расчетом, чтобы к моменту касания колесами земли вертолет был в горизонтальном положении, без кренов и скольжений, а поступательная и вертикальная скорости по отношению к земле равнялись бы нулю. Если летчик успел и сумел сделать весь комплекс эволюций вертолетом в соответствии с условиями полета, то вертолет мягко коснется земли одновременно всеми колесами шасси. Посадка будет настолько мягкой, что пассажиры даже не почувствуют ее. После посадки летчик установит ручку управления в нейтральное положение и немедленно, но плавно опустит рычаг «шаг-газ» вниз до упора, чтобы не допустить удара лопастями по хвостовой балке вертолета.

Конечно, у вертолетов разных типов разные соотношения кинетической энергии несущего винта и общей массы вертолета, а значит, и разные методы посадок с выключенными в полете двигателями. Чем больше кинетической энергии винта по отношению к массе всего вертолета, тем проще закончить полет вертикальной посадкой. Даже у одного и того же вертолета в зависимости от его загрузки, от температуры и барометрического давления, от скорости и направления ветра изменяются и все параметры посадок. Самой простой посадкой, видимо, будет посадка вертолета на самовращении винта, если двигатели выключились на высоте более 300 метров. После перевода несущего винта на самовращение у летчика будет достаточно времени для того, чтобы определить направление и скорость ветра, развернуть вертолет ему навстречу, определить траекторию снижения вертолета, выбрать площадку для посадки, сгруппироваться для выполнения посадки вертолета. Посадка будет сложной, если двигатели вдруг выключатся на высоте менее 50 метров при полете над горной, пересеченной местностью в жаркое время года при сильном попутном ветре.

Одна из тысяч посадок вертолета Ми-4 в Антарктиде

Одним словом, если пилот вертолета при отказе двигателей умеет применить методику посадки с нулевой поступательной и вертикальной скоростями (опробованную Е.Ф. Альковым, о котором журнал «Вертолет» писал в прошлом номере), то он посадит вертолет и в аварийной ситуации без малейших поломок практически на любую площадку. Сохранит жизни экипажа и пассажиров.

Подчеркну, что именно в возможности вертикальной посадки вертолетов с отказавшими в полете двигателями и кроется большая, чем на самолетах, безопасность полетов: все самолеты могут приземляться только с большими скоростями и на специальную площадку. Вертолет с отказавшими в полете двигателями может приземлиться вертикально практически везде.

После того, как мною были разработаны и испытаны новые методики посадок с выключенными в полете двигателями на вертолетах Ми-6, Ми-8, Ми-10 и Ми-10К (с максимальными загрузками и предельными центровками), я предложил Михаилу Леонтьевичу Милю рекомендовать начальникам летных подразделений МАП, ВВС и Аэрофлота научить летчиков заканчивать полеты вертикальными посадками при выключенных двигателях. При таких посадках не возникает неприятных вибраций и шумов (которые возникают перед приземлением вертолетов с работающими двигателями), не успевают поднять пыль или снег, затрудняющие выполнение посадок.

Выслушав меня, Михаил Леонтьевич внимательно посмотрел мне в глаза, чуть улыбнулся и ответил:

— Давайте будем переходить от простого к сложному. Сначала надо научить всех вертолетчиков ВВС и Аэрофлота более простым посадкам с выключенными двигателями — приземлять вертолеты по-самолетному, с пробегом по земле. Только после этого мы сможем вернуться к рассмотрению Ваших предложений.

Конечно, Миль был прав: многие вертолетчики в совершенстве не владели даже более простыми методами посадок вертолетов с выключенными двигателями по-самолетному, а вертикальное приземление доступно летчикам, имеющим более высокую квалификацию.

Михаил Леонтьевич Миль кинетическую энергию несущего винта вертолета называл «живой силой винта». Чем больше живой силы винта по отношению к общей массе вертолета, тем легче посадить вертолет на самовращении несущего винта. Следовательно, чем меньше полетный вес вертолета, тем проще его посадить на самовращении винта практически без пробега.

При обучении летчиков-испытателей Московского, Казанского и Ростовского вертолетных заводов, которые ранее выполняли посадки вертолетов с выключенными в полете двигателями по-самолетному, требовалось от 20 до 40 полетов. Каждый полет продолжался от трех до шести минут. Тем из летчиков, кто быстро и хорошо выполнял посадки при выключении двигателей в горизонтальном полете на высоте 200 метров, я выключал двигатели на высоте 100, затем 50 и 30 метров, демонстрировал возможности посадок вертолета в экстремальных условиях. Овладев этой методикой, в экстремальных условиях можно безаварийно посадить вертолет, летевший на высоте 10 и даже 5 метров. Кинетическая энергия вертолета и живая сила несущего винта — спасительная энергия, научившись использовать которую, летчик чувствует себя более уверенно в любых, даже самых сложных условиях полета. Всем известны случаи аварий и катастроф вертолетов при отказе двигателей в полете из-за того, что летчики не были обучены посадкам на самовращении винта. Но мне известны и случаи, когда опытные летчики, не выполнившие ни одного тренировочного полета с посадкой по-самолетному, при отказавшем в полете двигателе приземляли вертолет Ми-4 на пересеченную местность практически вертикально. Умели сохранить и вертолет, и жизни экипажа и пассажиров.

Был и у меня случай в Антарктиде. При полете над горами на высоте около ста метров вдруг, освободившись от вращения винта, «взревел» двигатель. Я выключил двигатель, перевел несущий винт на самовращение и удачно посадил вертолет среди огромных камней. Все произошло так неожиданно и быстро, что я не запомнил своих действий: на какой высоте и на сколько градусов, с каким темпом я увеличил тангаж, на какой высоте начал поднимать рычаг «шаг-газ», увеличивать углы атаки лопастей. Вот уж воистину: хочешь жить, умей вертеться. При той вынужденной посадке я сумел посадить вертолет практически без пробега. Правда, это произошло в 1957 году, а к тому времени я летал на самолетах, а затем и на вертолетах в течение более пятнадцати лет.

Впоследствии, выполняя испытательные полеты и обучая летчиков, я выполнил больше 1000 посадок на самовращении несущего винта. Конечно, каждая посадка имела свои особенности и сложности, но радовала и возможностью практически вертикального приземления.

На вертолетах, как известно, двух одинаковых полетов не бывает. Как нельзя дважды войти в одну и ту же воду, так и на вертолете нельзя дважды взлететь или приземлиться в одной и той же воздушной массе. Все течет, все изменяется.

После завершения испытаний с выключенными в полетах двигателями и вертикальными посадками я написал письмо командующему ВВС с предложением обучить этому методу нескольких летчиков строевых частей, но получил отказ: «Летчики ВВС не нуждаются в помощи гражданских летчиков.». Не знал, наверное, командующий, что пилоты гражданской авиации и летчики-испытатели Министерства авиационной промышленности ежегодно, выполняя транспортные или испытательные полеты, проводили в воздухе в несколько раз больше времени, чем летчики ВВС. Если летчики строевых частей налетывали в год около 100–150 часов, то пилоты гражданской авиации — до 1000, а иногда и больше. А техника пилотирования, как известно, совершенствуется в полетах.

Вы спросите меня, а как сейчас, в 2005 году, обстоят дела с тренировками и обучением вертолетчиков? Внедрены ли в практику методики посадок на самовращении несущего винта вертолета? Все ли вертолетчики обучены снижениям и вертикальным приземлениям при выключенных в полете двигателях? Посадкам на заснеженные или пыльные площадки?

И я отвечу: сейчас стало много хуже. Нет денег не только на обучение полетам по более совершенным методикам, нет денег даже на полеты по спасению терпящих бедствие. Уникальнейшие разработки методов полетов на вертолетах, добытые трудом и риском лучшими летчиками прежних поколений, остаются невостребованными. Лучшие, опытнейшие летчики во время так называемых «перестроек», «реформ» и «демократических преобразований» ушли с летной работы по сокращению штатов. Оставшиеся летчики вертолетов летают только от случая к случаю, теряют свою квалификацию, а это приводит к авариям и катастрофам.

М.Л. Миль поздравляет командира экипажа Ми-10К В.П. Колошенко с установлением новых рекордов, 1965 г.

Неужели методики, разработанные старшими поколениями вертолетчиков, так и останутся невостребованными? Ведь если бы все вертолетчики были обучены этому методу посадок, сколько экипажей вертолетов не потерпели бы аварий и катастроф! Сколько жизней людей и вертолетов было бы сохранено!

Конечно же, каждый уважающий себя и своих подчиненных командир летного подразделения, ВВС и Аэрофлота, должен добиваться, чтобы все летчики вверенного ему подразделения в совершенстве владели искусством пилотирования вертолетов. И каждый летчик — командир экипажа вертолета, уважающий себя, экипаж и пассажиров, должен владеть всеми видами сложных полетов и посадок на вертолетах всех типов. Ведь главное — безопасность полетов.

Счастливых вам полетов и мягких посадок, дорогие коллеги-вертолетчики!

Кстати, о посадках на самовращении несущего винта тяжелых вертолетов Ми-26 для журнала «Вертолет» (№ 2 и 3 за 2005 год) хорошую статью написал заслуженный летчик-испытатель СССР, Герой Советского Союза Г.Р. Карапетян.

В заключение хочу познакомить вас с выдержкой из статьи в «Московском комсомольце» от 17 марта 2005 года под названием «Караул. Первым делом мы угробим вертолеты».

«Однажды журналисты поинтересовались у Министра обороны Иванова, почему в служебную командировку за 1000 км он отправляется на машине, а не летит на вертолете. Сергей Борисович ответил, что, мол, ненадежная это техника — вертолеты. Тезис главы военного ведомства вроде бы подтвердился на прошлой неделе в Чечне, где упал Ми-8, принадлежащий погранслужбе. Погибли 15 человек. Вертолет шел низко, чтобы не сбили, и зацепился за провода ЛЭП. Дело заведено по статье «Нарушение правил полетов и подготовки к ним». Довольно точная формулировка, особенно «подготовка к ним». Кто стоит за такой «подготовкой», мы узнаём, только когда случаются подобные трагедии. Это люди, которые ремонтируют технику, учат летчиков, руководят полетами. А еще те, кто бюджетные крохи, выделенные на авиацию, предпочитает отправлять в собственные карманы. И те, кто проводит бездумные разрушительные реформы. Этих, сколько бы ни билось вертолетов, никто и никогда не признает виновными. Скорее все свалят на летчиков, старую технику, создав в конце концов миф об ошибках конструкторов и невостребованных технических решениях. И лучшие в мире вертолеты постепенно станут превращаться в ненадежные».

Как говорится, без комментариев.

Ми-10К вытаскивает из болота самолет Ил-2

Из своего летного опыта знаю, насколько сложно подобрать площадку для посадки вертолета в горной, лесной или болотистой местности летом. Но во много раз труднее подбирать площадки в тайге, лесотундре, тундре и во льдах зимой, когда все покрыто пушистым снегом. При недостаточной освещенности очень трудно определять неровности и наклоны посадочных площадок, их размеры и прочность. Известны случаи, когда летчики ошибались в подборе площадок, известно также, чем такие посадки заканчивались.

Особенно опасно (даже днем!) опускаться на площадку, ограниченную со всех сторон горами или лесом. Снег на такие площадки опускается вертикально и долго не слеживается. При посадке нисходящим потоком воздуха от несущего винта поднимаются снежные вихри, они окутывают вертолет, и летчик теряет ориентацию в пространстве. Если он не успеет или не сможет из-за перегруженности вертолета вертикально подняться вверх — быть беде. Еще опаснее, когда под снегом образуется тонкая корка льда (такое случается в оттепель). Летчик зависает над выбранной площадкой и спокойно опускает вертолет все ниже и ниже, его бдительность притупляется, потому что под вертолетом нет снежных вихрей. Но вдруг хрупкий лед ломается, и снова снежная пелена окутывает машину. Как известно, на вертолете одинаковых полетов не бывает. Каждый, особенно полет ночью, требует мудрой предусмотрительности, смекалки и очень осторожной смелости.

Когда в начале 60-х были изобретены системы ночного видения, нам — летчикам- испытателям МВЗ им. М.Л. Миля было поручено определить, можно ли с их помощью подбирать площадки для посадок вертолетов в темное время суток и ночью. Моему экипажу на вертолете Ми-10 доверили испытания и стационарной СНВ (экран, установленный в кабине), и индивидуальной (очки ночного видения).

Вертолет Ми-10, созданный на базе Ми-6, отличается от него более узким фюзеляжем, установленным на четыре длинные амортстойки — шасси. Это сделано для того, чтобы под фюзеляжем можно было расположить платформу для перевозки крупногабаритных и тяжелых грузов. За счет длинных стоек шасси фюзеляж и кабина пилотов находятся на уровне второго этажа здания, а лопасти несущего и рулевого винтов — еще выше. С одной стороны, это хорошо: проще сохранить лопасти при посадках в ущельях или на холмистую и горную местность, но с другой стороны, из-за высоко расположенного центра тяжести вертолет трудно посадить на наклонные площадки и на местность с мягкой или болотистой поверхностью. Поэтому так важно еще с воздуха определить «качество» площадки.

Ошибиться с выбором площадки для посадки может любой, даже самый опытный, летчик. Вот только один из примеров. Летчик-испытатель МВЗ Петр Андреевич Ануфриев имел большой налет на самолетах и вертолетах, ему доверяли выполнение самых сложных испытаний, в том числе и на тяжелых вертолетах. Однажды, в полете на Ми-10, приборы «доложили» о неисправности двигателя. Ануфриев принял решение посадить вертолет и разобраться с двигателем на земле. Выбрал площадку, приземлился, но место оказалось болотистым, шасси вертолета начали погружаться в почву. Ануфриев решил перелететь на другое место. В полете неисправный двигатель взорвался, и начался пожар. В результате аварии погибли замечательные люди, один из самых опытных экипажей МВЗ. Живым остался только штурман Семен Клепиков.

Но вернемся к системам ночного видения. Мы встретились с инженерами — разработчиками этой системы. Ознакомились с ее возможностями, а также с теми «неожиданностями», с которыми можем встретиться в полете. В частности, оказалось, что при включенной СНВ любая вспышка света на местности (свет автомобильных фар, фонари дорожного освещения и др.) даст такое яркое свечение экрана, что летчики на некоторое время просто ослепнут. Такие же недостатки были и у СНВ индивидуального пользования.

Соблюдая правила безопасности полетов, я должен был отказаться от испытаний и сказал об этом разработчикам СНВ. В ответ услышал, что нас ни в коем случае не вынуждают летать, просят только выдать документальное подтверждение непригодности систем для использования на вертолетах. Вопрос летать или не летать, как выяснилось, разработчиков системы не волновал вообще.

Хорошенькое дело: нам предлагали собственными руками «убить» только что народившееся дитя! Нет, мы в этом участвовать не хотели. Вертолетчикам нужны надежно и безопасно работающие системы ночного видения. Они необходимы и в армии, и в ВВС, и на флоте. И мы решили не выдавать никакого заключения заводу — изготовителю систем до тех пор, пока не выполним несколько ночных полетов, в процессе которых внимательно изучим возможности СНВ, их положительные и отрицательные стороны. И только потом сделаем официальное заключение о работе нового оборудования.

По карте в районе Средне-Русской возвышенности нашли территорию для полетов, максимально удаленную от железных и шоссейных дорог, административных центров и даже маленьких поселков. Дождались по-настоящему осенней погоды с низкой плотной облачностью и приступили к испытаниям.

Вылетали во Владимирскую область с аэропорта в Люберцах. Примерили очки ночного видения и окружающие предметы предстали перед нами даже не в чернобелом, а в каком-то желто-белом цвете, да еще и недостаточно четко. Даже с близкого расстояния трудно было рассмотреть друг друга, еще труднее было определить расстояние до наблюдаемых объектов.

Экипаж занял свои места в вертолете. Запустили двигатели, включили стационарную систему ночного видения. На телевизионном экране, расположенном в кабине пилотов ниже приборной доски, увидели плоское желто-белое, расплывчатое изображение вертолетов, стоящих на стоянке. Изображение на экране не давало ни малейшего представления о расстоянии до этих вертолетов и об их истинных размерах. Может быть, не стоит рисковать, и, не выполнив ни одного полета, написать заключение о непригодности и опасности этих систем? — подумалось сразу. Разработки СНВ будут поручены другим конструкторским бюро, которые начнут все с нуля. Нет, мы будем летать и сделаем все возможное для того, чтобы СНВ в скорейшем времени были усовершенствованы и стали надежными помощниками вертолетчикам (и не только вертолетчикам) при полетах в темное время суток и ночью.

Уменьшив до предела освещение приборов, выключив СНВ, мы взлетели. Высота нижней кромки сплошной плотной облачности достигала 120–140 метров, а в некоторых местах еще ниже. Горизонт еле-еле просматривался. Даже кратковременное попадание в приспущенную нижнюю кромку облачности опасно. Во-первых, полностью теряется видимость земли и горизонта, а желание снизиться, чтобы выйти из облачности, может привести к столкновению с деревьями, растущими на возвышенностях. Но все-таки, если нам не удастся избежать попадания в облачность, мы будем вынуждены подняться на безопасную высоту и возвратиться на свой аэродром.

Штурман Владимир Журавлев пытается вести детальное визуальное наблюдение, докладывает мне об опознанных ориентирах. Вот мы летим над местностью, где не видно ни одного огонька.

— Включить систему ночного видения!

Я наклонился вперед настолько, чтобы экран СНВ не попал в поле моего зрения, не ослепил меня. Второй летчик стал регулировать освещенность экрана. Чтобы подобрать площадку для посадки, уменьшил скорость полета до ста километров в час, стал искать место, свободное от деревьев. Иногда мельком поглядывал на экран системы ночного видения. Попадались большие и маленькие участки без деревьев, но чем больше прогалина, тем больше вероятность того, что это заболоченное место или болото. Но подходящая площадка все же нашлась. Я уменьшил скорость, развернул вертолет против ветра, и машина стала медленно приближаться к месту посадки. Выключили систему ночного видения, осмотрели площадку в свете фар: да, кажется, можно садиться. Снизились еще, коснулись сначала передним правым, затем и передним левым колесом поверхности земли — значит, площадка имеет наклон. Но поскольку вертолет не изменил своего положения — площадка с твердой поверхностью. Выключили фары. Медленно, осторожно опустил рычаг «шаг-газ».

В.П. Колошенко у вертолета-гиганта В-12 в музее ВВС в Монино, 2004 г.

— Включить систему ночного видения!

На экране высветилось неконтрастное, желтоватое, плоское изображение участка леса, находящегося впереди вертолета. Хорошо видны стволы деревьев и крупные ветки, но расстояние до них определить невозможно. Выключаем СНВ. Очевидно, что, пользуясь этой системой, невозможно подобрать площадку для посадки вертолета.

Темная ночь окутала вертолет. Медленно, очень медленно мы начинаем различать окружающие вертолет деревья. Выходим из машины. После шума двигателей, редукторов, лопастей винтов и яркого света фар оказываемся в темноте, среди оглушающей тишины и густого леса.

Надеваем индивидуальные очки ночного видения: все вокруг кажется плоским. И опять трудно определить расстояние до предметов. Но есть и плюс: оказывается, в очках идти ночью легче, поскольку хорошо видно землю и силуэты людей. Следующие полеты мы выполняли зимой, когда все было покрыто снегом. Ночи уже не были такими темными, как осенью, и СНВ причиняли нам меньше неудобств, хотя снежные вихри заставляли напрягать внимание.

После окончания испытаний систем ночного видения мы написали, что, несмотря на существенные недостатки, у СНВ есть положительные качества. Предложили экран системы установить так, чтобы им мог пользоваться только правый летчик. При таком расположении левый летчик — командир экипажа пилотировал бы вертолет, осматривая местность визуально, а правый помогал бы ему, наблюдая за местностью на экране телевизора. В таком варианте в случае вспышки света на земле только правый летчик может быть ослеплен экраном телевизора, а командир может продолжать управлять вертолетом.

Мы попросили также ускорить устранение недостатков, выявленных в испытательных полетах. Выразили надежду, что в скором времени получим такие системы ночного видения, с которыми будет нестрашно летать и садиться даже в самую темную ночь.

Ю Б И Л Е Й