Верю — не верю

Глава 1. «Жив!»

Электричка прошумела, казалось, совсем рядом. Но Лёша прекрасно представлял, как обманчивы звуки в лесу. До железки могло быть и несколько километров. Интересно, куда они попали, на какую ветку, какую станцию? Станция, ветка, железка… Лёша сто лет не думал этих слов.

— Лёша, а у вас хорошо, лес красивый, — сказала Ива.

Добрая она всё-таки! Или делает вид, что не замечает пакета из-под чипсов, банки из-под колы? Нет, делает вид — это не про Иву. Она этого не умеет. Притворяться не умеет, врать не умеет. А надо уметь? Обязательно надо. Иначе здесь нельзя. Он попробует ей объяснить…

— Ива… — не откладывая дела в долгий ящик, начал Лёша первый урок вранья, но продолжить не успел — Ива схватила его за руку.

— Ты слышал?

— Что?

— Тихо!.. Слышишь, кричат?..

Они замерли. Сначала Лёша не слышал ничего, кроме ветра в осинах. Но потом стало казаться… Нет, не может быть. Это от напряженного вслушивания у него начались галлюцинации! Но у Ивы — у Ивы тоже галлюцинации?..

— Ты слышишь, слышишь?.. — почти беззвучно шептала Ива.

Да, он слышал. Теперь никаких сомнений не было. Это кричали его имя.

— Что же ты молчишь! Отвечай, тебя зовут, зовут!!

— Да может, не меня, — с трудом проговорил Лёша. Во рту враз пересохло, сердце забухало…

— Мало ли тут Лёш, у нас… Не меня же ищут столько времени…

— А кого же?!

Ива махнула рукой и вдруг завопила пронзительно:

— Он здеееееесь!.. Сюдаааааааа!

Лёша сел на землю. Почему в самые главные моменты у него всегда отказывают силы? Еще уснуть сейчас не хватает!

К ним приближались, быстро приближались. Слышно было, как ветки хлещут по одежде. Но первой выскочила из-за деревьев собака, отчаянно махавшая толстым коротким хвостом. Уставилась на Лёшу с Ивой и залилась истошным лаем.

Секунду спустя вслед за собакой прибежал человек. И справа показался еще один. И двое слева. И сзади еще подбегали.

— Алексей? — спросил первый прибежавший. — Никитин Алексей?

— Да… — выговорил Лёша и всё-таки поднялся с земли.

— Спокойно! Так, держись! Лучше сядь снова. Девочка, помоги ему! Давно ты его нашла?.. Боже мой, это невероятно… — человек бросился к Лёше, сел рядом с ним на листья, прожигая его глазами. — Ты Никитин Алексей, 12 лет? Ты жив?! Что болит?

— Ничего не болит…

Наконец подбежали остальные: две девушки, еще трое мужчин, — всего шестеро. Собака — седьмая. Наконец-то замолчала… Уши заложило от ее лая.

— Ты Алексей? Никитин? Невероятно! Не может быть! Жив!.. Что у тебя болит? Ты можешь двигаться? Да звоните же!! Господи, звоните же им скорее!!

Кто-то уже выхватил сотовый, искал имя. Кто-то достал из рюкзачка термос, кто-то расстилал пенку…

— Только чая! Только теплого чая, больше ничего! Маша, убери, ради бога, свой шоколад!.. Он около месяца неизвестно что ел! Он истощен, он сидит с трудом! У кого бульон был?

Людей лихорадило, голоса дрожали. Одна девушка зарыдала в голос, но было не до нее… Человек, дозвонившийся по сотовому, говорил кому-то нарочито спокойным голосом, чтобы не сорваться в крик: «Группа Игоря Лисовского. Мы нашли его. Да, точно. Да, он. Жив. Да, жив. Точно, жив. Женя, жив, тебе говорю!! Не знаю пока. Подгоняйте, там посмотрим. Я перезвоню».

Лёша совсем растерялся. Нет, он, конечно, сообразил, что это люди из поиска, из службы спасения, что его искали всё время, пока он был в Нашгороде. Вон, на спинах синих курток написано белыми буквами «ПОИСК». И штаны с белыми полосами-отражателями — спецодежда. Его искали около месяца. И дальше искали бы, пока не нашли или его, или… хоть что-нибудь.

Лёша так измучился от переживаний, что молча сидел и глотал чай из термоса. Хотя пить совсем не хотелось, тем более эти забытые уже липтонские пакетики.

— Почему это истощен? — раздался звонкий сердитый голос.

Синие куртки расступились, и Лёша наконец снова увидел Иву. Почему-то спасатели сразу определили, что Ива не нуждается в их помощи и их чае, и вообще как-то забыли про нее на время.

— Ничего он не истощен! Он хорошо питался у нас. И вкусно, — с вызовом повторила она.

Бедная Ива! Почти каждый день печь всякие штучки, придумывать для гостя самые аппетитные блюда и услышать, что он в итоге истощен!

Спасатели смотрели на Иву и постепенно воспринимали ее слова. К тому же, первая лихорадка чудесного нахождения спадала. Человек, который первым прибежал вслед за собакой, снова повернулся к Леше, взял его за плечи, похлопал по спине, ощупал сквозь рукава куртки руки…

— Парень, ты есть хочешь? — спросил он.

— Нет пока, — честно ответил Лёша и смущенно поставил дымящуюся крышку от термоса на землю.

— Еще месяцок можешь поголодать? — нервно хохотнул кто-то.

— Антон, помолчи… Может, он в шоке…

Один из мужчин нагнулся к Лёше, вгляделся в лицо.

— Да он абсолютно нормален, ребята! Никакого истощения! Абсолютно здоровый пацан! Слушай, а ты точно Алексей Никитин?

— Да он уже сказал ведь!.. — вскинулась Ива и осеклась. Вспомнила, наверное, тот разговор про документы. Всё время надо доказывать, что ты — это ты. Здесь просто слова ничего не подтверждают.

— Погоди, девочка… Миш, у тебя было с собой объявление с фоткой. Давай сюда.

— Да зачем вам объявление! — не сдержалась Ива. — Вы маме его позвоните! Она по голосу узнает!

Верно! Лёша затрясся. Звоните маме! Ну??

— Ну что, звонить? — негромко спросил один из спасателей, с сотовым в руке. — А если не он… Представляешь? Помнишь, один раз ошиблись уже? Игорь, я сомневаюсь… Не похоже, что он месяц в лесу жил…

— Звони, Макс, — сказал человек, который прибежал первым. — Звони, я беру на себя, если что…

— Я Лёша, честное слово. Звоните, — попросил Лёша.

Ива смотрела на спасателей во все глаза.

— Да я-то позвоню, — сказал Макс, — только у меня батарея садится, отключиться может в любой момент…

— А номер-то у мамы какой? — встрял тот, который предлагал еще месяцок поголодать, — Антон.

Лёшу захлестнуло жаром. Номера мамы он никогда не помнил. Мама и мама. Мама звонит, вызвать маму… Не знает он номера. Не поверят. Ему не поверят! Он поднялся и в ужасе уставился на Антона.

— Ну, а как зовут-то ее, знаешь? — спросил Игорь.

— Ольга! Ольга Алексеевна Никитина! — выкрикнул Лёша и не выдержал — зарыдал.

— Спокойно, парень, спокойно… Набирай, — кивнул Игорь Максу. — Подумаешь, я свой собственный номер забываю… Ты сам-то помнишь трубки родителей, балда?

Антон открыл рот и задумался.

— Еще один такой вопрос пострадавшему — уйдешь из нашей группы, — сказал Игорь, глядя на собаку.

— Ольга Алексеевна! — воскликнул Макс.

Дозвонился. Все притихли, Лёша спешно вытирал слезы, готовился говорить.

— Ольга Алексеевна, это поисковая группа Лисовского, Макс.

«Да говори же, что нашли! Черт с ней, чья группа!» — мысленно заорал Лёша.

— Ольга Алексеевна… — Макс боялся сообщать главное, это чувствовалось. — Мы тут рядом с Лебедевкой…

— Ма-ма!! — взвыл Лёша.

— Лёша нашелся! — закричала Ива, подскочив к Максу.

Макс крутанулся вместе с телефоном, уворачиваясь от Ивы.

— Да, нашли, Ольга Алексеевна, — сердито заговорил он. — Живой. Целый. Да, клянусь вам! Давайте я передам трубку Михаилу, нашему доктору…

Лёша вырвал телефон. Он успел услышать мамин голос: «… мне вашего доктора! Лёшу дайте!», успел сказать:

— Мама! Мама, это я! Я! Мама, ты мне веришь? Мамочка, это я…

И отключился вместо спасательского телефона. Опять, как в тот раз, в Нашгороде.

А что тут удивительного?

В себя он пришел от того, что собака тыкалась носом ему в щёку. Открыл глаза, увидел верхушки осин и облака. Он лежал на расстеленной пенке. Рядом на корточках сидел доктор Михаил и пытался отогнать собаку.

— О, ты вернулся! — весело сказал доктор. — Слушай, хватит уже маму пугать. Как она только выдерживает… Ну что, какие ощущения?

— Нормальные, — искренне сказал Лёша. — Совсем нормальные.

— Не врешь? — спросил Антон. — Встанешь — снова не грохнешься?

Лёша задумался, по нашгородской привычке давать наиболее точный ответ, и четко сказал:

— Не знаю, но скорее всего — нет. Это только один раз бывает.

— Ха, — сказал Антон. — Лимит на обмороки?

— Ну я же вам говорила, он так переходы из мира в мир переносит, — раздался голос Ивы. — Индивидуальная реакция. Немного подержится, потом отключается, потом приходит в себя — и потом всё в порядке. В нашем мире то же самое было! На самом деле!

«Ох ты, — ужаснулся Лёша, — она уже успела про другой мир тут наговорить! Что они подумают?»

По лицам поисковиков было видно — что. Свихнулась девочка, в игрушки компьютерные переиграла. Но это уже не их забота. Их забота — домой найденного мальчика отвезти.

— Идти можешь? Или на носилках тебя вынести? — спросил Игорь.

— Могу, — подумав, ответил Лёша. — А куда идти, на станцию?

— Зачем на станцию, тут машина недалеко. Довезем прямо до дверей квартиры. А тебе куда, девочка?

— Она со мной, — быстро ответил за Иву Лёша. — Она моя… родственница.

Ива хотела что-то сказать, но Лёша умоляюще схватил ее за руку. Только молчи, Ива, сейчас пока просто молчи! Потом разберемся… Ива подумала и медленно кивнула.

— Ну, пускай будет родственница, — разрешил Игорь. — Лишь бы ее потом искать не начали.

«Начали, да не там, — подумал Лёша. — Вас не касается, где».

Машину спасателей по дороге в город перехватила машина родителей Лёши. Они примчались с соседнего шоссе, были с еще одним отрядом в другом квадрате. Они тоже участвовали в поисках.

А что тут удивительного? Ничего.

Глава 2. Дни рождения

Было пять часов вечера того же дня. Хотя Лёше и не верилось, что это всё тот же день…

К пяти часам вечера в квартиру Лёшиных родителей набилось столько народу, что пришлось брать стулья у соседей.

Каждый приходивший говорил:

— Ничего, я не помешаю? Наверное, некстати, да? Но все-таки такой день, 16-е сентября…

И мама каждого обнимала, а папа долго тряс пришедшему руку и говорил, что 16 сентября — это потрясающий день… Пришедшего затаскивали в квартиру, а очередной пакет с продуктами волокли на кухню.

Приехали бабушка с дедушкой, мамина сестра тетя Люда с маленькой Галюшей, Елена Николаевна из школы, братья Маковы, Володька с Василием, тоже прибежали, соседи тетя Катя и дядя Олег пришли сначала без стульев, потом ушли, потом пришли со стульями и тетей Капой. В тетю Капу папа тут же налил воды и воткнул в розетку. Стол из кухни уже вынесли, поэтому тетя Капа стояла прямо на полу и закипала от возмущения и электричества.

— Если… если сейчас опять раздастся звонок, — непривычно тонким голосом говорила мама, то ли смеясь, то ли жалуясь, — то дверь можно совсем не закрывать и располагаться на лестничной площадке!

— Нет, нет! — верещал Володька как резаный. — Нет, сразу через дорогу — в парк, на берег!

— Да, на берег, нас ждет корабль! — подхватывал Василий, и по-пиратски щурил глаз, и палил из пистолета по акулам.

— Лёша, нас ждет корабль? — спросила Ива тихонько у Лёши.

Чтобы не попасть впросак, она потихоньку уточняла всё время, что сейчас сказали: то, что есть, или то, чего нет.

— Нет, не ждет, — так же тихо ответил Лёша и улыбнулся. Ничего, скоро научится различать правду, вранье, шутку и выдумку! Но Ива так не считала… Пока у нее голова шла кругом.

— Вася, помогай, — стонала Елена Николаевна под грузом тарелок, коробки с вилками и масленки.

— Я помогу, Елена Николаевна! — подскочил Лёша.

— Куда! Кыш, к маме быстро! Ни на шаг от нее не отходить! Брысь отсюда! — попыталась махнуть на него рукой Елена Николаевна и уронила масленку. — Всем стоять, на полу масло!

Эта угроза произвела совсем обратное действие: все хлынули в коридор, и если бы не Ива, кусок масла был бы мгновенно размазан по полу.

— Куда положить, Ольга Алексеевна? — протянула Ива бледно-желтый брусок Лёшиной маме.

— Давай на тарелочку пока, сейчас я его обрежу… Спасибо, моя дорогая, спасибо, моя умница! — у Ольги Алексеевны на глазах выступили слезы. Вероятно, масло здесь на весь золота, предположила Ива…

— Лёха, ну-ка, давай диван двинем! — скомандовал папа.

Они взялись за спинку дивана с двух сторон.

— Так, поехали влево! — скомандовал папа.

Они двинули диван влево и перегородили подход к окну.

— Нет, так не очень, давай, Лёха, немного наискосок его…

Передвинули наискосок.

— Нет, так тоже не годится, давай-ка на меня! Ага, вот!

Диван встал на прежнее место.

— Отлично! Вот здесь пусть и стоит! Не устал? Ну-ка, дай руку… О, сила!

Лёша так и не понял, зачем они потревожили диван, но папа… если папа сиял, то какая разница?..

Пока никто ни о чем не расспрашивал. Пока все просто наслаждались тем, что Лёша сидит вместе с ними за наскоро накрытым столом, что он пьет чай и ест бутерброд с колбасой, что он здесь… И девочка Ива такая милая, только похожа на иностранку, хоть и говорит по-русски очень неплохо. Вот и хорошо! Вот и славно! А вопросы потом…

— Лёха, ну рассказывай давай, где ты был? — не выдержал Володька. Василий тут же закивал и замычал набитым ртом, в знак солидарности с вопросом.

— Ребятки, ну пусть он поест, — сказала бабушка, — мы можем подождать еще немножко… правда?

Володька и Василий замотали головами и всем своим видом дали понять, что не могут больше ждать ни секунды!

— Погодите, я скажу! — встал папа.

Все замолчали.

— Я хочу сказать, друзья мои, что… — папа остановился и повернулся к маме. — Что ты сказала, Оль?

Мама молчала и улыбалась, прикрыв глаза. Под ресницами блестело.

— Алексей, — сказал папа. — Мы все… Ты очень… А, что ты говоришь, дед?

— Да молчу я! — засмеялся дед. — Эх, Боря, не оратор ты сейчас. Дай я скажу. С днем рождения тебя, Алеша! Спасибо тебе за праздник!

Все разом загалдели, Елена Николаевна захлопала, тетя Люда подхватила Галюшу и крикнула ей прямо в ухо: «Лёшка нашелся!»… А Володька вдруг грохнул специально принесенную хлопушку и обсыпал всех конфетти.

День рождения! Точно, у него сегодня день рождения, 16 сентября, он же забыл совсем! Вот это совпадение!..

— Ива, я родился сегодня, 16 сентября, — шепнул он ей. Ива вдруг подмигнула ему.

— Лёша, хочешь потрясающую новость? У меня сегодня тоже день рождения… Вот так.

И она развела руками.

— Потрясающая новость! — завопил Лёша, всех перекрикивая. — У Ивы тоже день рождения сегодня!

На секунду восстановилась тишина, а потом… Ну как дружно высказать свое безоговорочное одобрение? Аплодисментами. И все зааплодировали.

— А ты не врешь? — весело выкрикнул Володька, но Ива, по счастью, его не расслышала.

— Ах, ребятки, ну и праздник… Вот только подарков-то нет, — вздыхала бабушка. — Мы о подарках, Лешенька, и не думали, ты уж не сердись… Мы ведь сегодня утром еще не знали, где ты…

И только Лёша хотел что-то сказать, типа «Да какие там подарки, о чем ты, бабуля, я дома, это самый лучший подарок!», как его опередила Ива.

— Сегодня утром мы были в Нашгороде, — просто и ясно сказала она. — Две наших подруги сегодня разбились.

Сказала и как будто отключила в комнате звук. Будто провод перерезала.

— Насмерть? — прошептала мама.

Ива покачала головой.

— Мы пока не знаем…

— Ой, Лёшенька, какой ужас… Где, ты сказала, дорогая?

— В Нашгороде, — повторила Ива погромче.

— Это где же — Нашгород? — спросила бабушка и повернулась к деду. — Это в какой же области?

Дедушка пожал плечами.

— В Вашгороде разбился кто-то, а в нашем городе сегодня день рождения! — сердито сказал Володька. — И не один, кажется. И вообще, или всё уже рассказывайте, или давайте праздновать спокойно!

Все вопросительно посмотрели на Лёшиных родителей. Мама обняла сына, сидевшего справа от нее.

— Алёшенька, ты смотри сам. Если хочешь, расскажи, что с тобой… — она взглянула на Иву, — с вами произошло. Мы, конечно, все ждем, мы чего только не передумали за это время…

— Что тебя на органы украли! — брякнул Василий и тут же получил от Лёшиного папы подзатыльник.

— Но, если ты сейчас устал или говорить не хочешь, то и…

— Да чего там тянуть, — вдруг сказала Ива. — Всё равно надо решение как можно скорее принимать. Мне же тоже у вас как-то устраиваться надо! В школу идти… Неизвестно ведь, сколько я здесь пробуду до возвращения. Может, тоже месяц.

Володька уронил вилку на брюки Василию, Василий пролил чай Володьке в тарелку. Галюша опять захлопала, ей понравилось хлопать.

— Ну, в общем, так, — без всякой подготовки, как это и принято в Нашгороде, начала Ива. — Лёшу я нашла на лодочной станции 17 августа, он спал на столе.

Василий удовлетворенно кивнул. Ему пока всё было понятно. На столе можно спать без проблем.

— А станция-то где находилась? Далеко от Рощинска?

— В другом мире. Лёша в другой мир перескочил, — спокойно объяснила Ива. — А я в то утро решила на лодке поплавать, я люблю, когда туман на реке…

Теперь удовлетворенно кивнул Володька. Ему тоже было всё понятно: ненормальная девица.

— Ива, погоди, я сам, — взял слово Лёша. Он не мог смотреть на ухмыляющиеся физиономии друзей, недоуменные лица родителей и откровенно испуганные глаза тети Люды. Дали бы ей возможность — позвонила бы в скорую помощь, вызвала бы бригаду психиатров!

— Значит, так. Слушайте меня все. Перед вами сидит человек, который никогда не врет, — излишне торжественно начал Лёша, смутился и тут же разозлился на себя. Никто не говорил, что будет легко! А делать из Ивы сумасшедшую он никому не даст, даже своим близким!

— Да, никогда не врет! — повторил он и покраснел.

— Правнучка барона Мюнхгаузена? — с невинным видом спросил Василий.

— Нет, — ответила Ива. — Мой прадедушка — Дуб.

— Я так и думал, — улыбнулся Василий во весь рот.

— Правда? Но откуда ты мог знать? — расцвела в ответ Ива.

— А догадался, — Василий аж засветился совсем лучезарной улыбкой. — Елена Николаевна, можно передать кетчуп?

— Вот видишь, Лёша, а ты боялся, что над нами будут смеяться! — весело сказала Ива. — А у тебя такие друзья хорошие! И семья!

Лёша буквально пылал, от щеки хоть свечку зажигай.

— Я прошу вас, — снова попытался он объяснить, — я прошу хотя бы не перебивать. А не перебивать глупыми замечаниями я прошу лично Ваську! Пообещайте, что не скажете ни слова, пока мы с Ивой не расскажем вам всё!

— Клянемся! — дружно гаркнули Володька и Василий.

А дедушка положил руку на коробку шоколадных конфет и кивнул, изо всех сил сделав серьезное выражение лица.

— Ну, пожалуйста! — повернулся Лёша к родителям. — Мама, я прошу тебя! Можете относиться к этому как небылке… то есть сказке! Но дослушайте!

— Конечно, Алёшенька, ты, главное, не волнуйся…

— Лёша, да что ты, в самом деле, нервничаешь? — удивилась Ива. — Все слушают нас, никто не смеется, все нам верят.

Лёша только вздохнул. Но отступать было некуда. Он взял Иву за руку для храбрости. Начали!

Глава 3. Вечер небылок

Рассказывали они больше часа. Можно было бы уложиться и в полчаса, но молчаливые поначалу слушатели не сдержали своих клятв. Вопросы так и посыпались.

— Погоди, погоди, — первым прервал рассказчиков папа. — Нет лжи ни под каким видом? А как же коммерческие тайны? Как же они с конкуренцией борются там? То есть пришел конкурент к тебе на завод, все твои идеи разузнал, у себя применил, а ты ему и помешать не можешь?!

— Ну, точно я не знаю про конкуренцию, — растерялась Ива. — Но, если вы не хотите, чтобы ваши идеи применялись без вас, вы просто говорите, чтобы этого не делали…

— И что, послушаются?

— Ну, да… Понимаете, вот приходит человек на завод, просит технику показать, а вы его спрашиваете: «Тебе для чего?». Если он говорит, что хочет у себя такую же поставить, вы с ним договариваетесь, условия оговариваете…

— А если он говорит: «Просто так хочу посмотреть?» — живо встряла в разговор тетя Люда.

— Ну, значит, никаких условий оговаривать не нужно… — улыбнулась Ива. Она не понимала, в чем загвоздка-то?

— А вот ты говоришь, контролеров у вас нет, все сами проезд оплачивают, — сказала бабушка.

— Ну, да, сами, им же ехать надо, они и платят. А кто не платит, тот берет задание какое-нибудь. На лодочных станциях всегда можно такие бумажки с заданиями взять у распорядителей. Там написано, где, когда и что надо сделать.

— А кто следит за тем, что ты взял бумажку?

— Никто… Можешь сам взять, можешь у распорядителя.

— Класс! — подпрыгнул Володька. — Ух, я бы там покатался на педальной лодке!

— Это очень приятно, — кивнула Ива. — Я очень люблю такие прогулки. Особенно вечером, на закате.

— А вы знаете, — задумчиво сказала бабушка. — А ведь у нас тоже были в автобусах, в трамваях такие кассы для самообслуживания… Сам монетку кидаешь, сам ручку крутишь, берешь билеты сколько тебе надо… И никто рядом не стоит и не смотрит, сколько ты монет бросил и сколько билетов открутил… Ведь было, точно!

— Ой, я помню! — вдруг обрадовалась мама. — Я еще маленькая была! Мне так нравилось крутить эту ручку! Я становилась рядом с кассой и всем говорила: «Вы бросайте монетки, а я вам билет сама выкручу!»

— Представляю, как ты раздражала некоторых пассажиров своим контролем, — засмеялся папа и поцеловал маму в нос.

— Нет, ну что ты, все улыбались! Я же не деньги считала, а билетики крутила… Действительно, было такое! На честное слово расчет был!

— А сейчас, сейчас есть такие кассы? Ты видела? — Леше почему-то это показалось необычайно важным. «Скажи, что есть, мамочка!»

— Нет, Алеша, я давно таких не встречала, — ответила мама и как-то погрустнела.

— Я недавно видела! — спасла положение Елена Николаевна. — Я видела такой аппаратик в трамвае! Старый вагончик, снимать не стали. А у дверей на выходе — такой пластмассовый коричневый карманчик для использованных билетов. Человек проехал сколько надо, вышел, а билетик в этот карманчик бросил.

— А другой тут же вошел и вытащил чужой билетик, если не дурак, — подсказал Василий.

— А вот и нет, не вытаскивали! — разволновалась бабушка. — Свои покупали! Продолжай, голубка, не слушай этих оболтусов, — кивнула она Иве.

Спасение доктора, поставившего неверный диагноз, вызвало у слушателей новые отклики.

— Если бы у нас все доктора, которые болезнь сразу не разглядели, в пропасть прыгали, лечить было бы некому! — решительно сказала тетя Люда. — Правильно, Лёшка, ты ему всё сказал! Молодчина! Сообразил ведь, какие слова подобрать. В такой момент не каждый с мыслями соберется и скажет то, что надо. Ох, представить жутко… Нет, воля ваша, а есть что-то в этих спрыгиваниях… что-то слабовольное! Пусть живет, пусть сам мучается, но других лечит! Ишь, жить они не могут! А жена, а ребенок?.. Нет уж, ты давай живи и о своей ошибке другим рассказывай! А то идут они к обрыву…

— Их совесть ведет, — сказала бабушка.

— Что же это за совесть такая странная? Перед умершей девочкой она есть, а перед живыми — нету? — возмутилась тетя Люда.

— Не совесть их ведет, а обыкновенная боль, — сказал дедушка.

— Да что вы перебиваете! Алеша, давай дальше, — попросила мама.

— Шпарь, Лёха! — сказал Володька.

Рассказ продолжался. Поступление Лёши в школу Нашгорода очень обрадовало взрослых.

— Молодец, умница, — гордилась мама. — Боря, ты только вдумайся: сам, по собственной воле, без всякого принуждения пошел в школу! Ведь его никто не заставлял! Мог бы отговориться незнакомой программой, психологическим состоянием, а он пошел тест сдавать!

— Да, Лёха, удивил… Совсем тебе там крышу снесло, — посочувствовал Володька.

— Алешенька, даже если это и сказка, то такая замечательная! — мама снова обняла сына.

Теперь погрустнела Елена Николаевна.

— В третий класс, говоришь? — задумчиво проговорила она. — А мог бы и вообще во второй пойти после нашей школы… Сейчас учителям дадут в нагрузку блоги вести, дневники электронные заполнять, которые всё равно никто из родителей не смотрит, вообще времени на уроки не останется… А какой смысл в этих дневниках?.. Если ученик рассказывает дома всё как есть, так он и без дневника рассказывает. А если врет и выкручивается, так и здесь выкрутится. Только поколение хакеров воспитаем…

— Елена Николаевна, я вам так благодарен за литературу, — искренне сказал Лёше своей любимой учительнице. — Мне так ваши уроки пригодились! Вы знаете, кем я там был?

— Самым лучшим в мире небылочником! — восторженно провозгласила Ива.

— То есть рассказчиком, — объяснил Лёша. — Я даже Шекспира пересказывал…

— Воображаю, — проворчала Елена Николаевна, однако же покраснела от удовольствия.

— О, мы так плакали, когда Джульетта ударила себя в грудь кинжалом!..

Елена Николаевна тоже всхлипнула и выбрала для Лёши крупное красное яблоко.

— Спасибо, ребятки мои… Лёша, я, кстати, принесла список литературы на седьмой класс, не забудь взять… Вася, Вова, у вас есть список?

— Есть! — по-военному четко ответили мальчишки и в изнеможении откинулись на спинки стульев. Вспомнили размер списка, наверное…

Теперь Лёша приближался к самому страшному месту. Ива помогала ему изо всех сил.

— И вот я наврал, что летать умею… — запинался Лёша. — Думал, повеселюсь для души, раз они всему верят…

— Ну да! — поддакнул Василий, еще не знающий конца истории. — Если они такие доверчивые раззявы… Ой, Ива, я в хорошем смысле… Так чего не пошутить! Летать — это неплохо ты придумал, но, прости, Лёха, вяло как-то… И про театр тоже скучно. Подумаешь — театр! Я бы уж соврал так соврал! Что я трансформер или оборотень, ночью бегаю по улицам и нападаю на одиноких прохожих… Или что я человек-паук, прихожу на помощь тогда, когда нет никаких шансов на спасение! Или…

— Да заткнись ты, Васька, — хмуро сказал Лёша. — Дурак, ты дослушай…

И они с Ивой досказали всё до конца.

В комнате замолчали. Только Галюша напевала какие-то свои одноразовые песенки, которые моментально забывала, и сердито замычала, когда тетя Люда стиснула ее в объятьях слишком сильно.

— М-да… — сказал наконец папа.

— Больше ничего и не скажешь… — согласился дедушка.

Мама прижала руки к груди и смотрела на сына так, словно Лёша опять потерялся…

— Слушай, но как же?.. — заговорил дядя Олег. — Я что-то не понимаю… Они учились в четвертом классе Нашгорода, да?

Лёша кивнул.

— Они уже проходили физику, ты говорил?

Лёша снова кивнул.

— Хорошо учились? — продолжал дядя Олег.

— Довольно хорошо, — сказала Ива, — только отвлекались на уроках часто.

— Ну вот, значит, должны были понимать, что нельзя, никак нельзя человеку лечь на воздух!

— Да, но они думали, что раз Лёша смог это сделать… Они поверили, понимаете. Даже не то чтобы поверили… Они приняли это как данность, как то, что есть на самом деле… У них не было никаких сомнений, ведь им так рассказали.

— Это ужасно, — тихо сказала тетя Катя. — Но… Лёша, ты переживаешь, это понятно, но… Ты не виноват, мне кажется…

Лёша поднял глаза на соседку. «Он смотрит на нее, как тот врач у обрыва, — подумала Ива. — Сейчас она его будет спасать».

— Да, не виноват. Бедный ребенок… Бедные девочки… Это был несчастный случай. Ты ведь не мог себе представить, что они захотят повторить твой полет.

Лёша затряс головой.

— Вот. А кто бы из нас такое себе представил! Это абсурд! А кто бы из нас мог наплести про себя всякой ерунды, вполне безобидной, не всерьез?

— Да кто угодно, — мрачно поддержал жену дядя Олег.

— Это страшный несчастный случай, вот что тебе надо понять, — закончила тетя Катя.

— А про остальное ты уже понял… — тихо добавила бабушка.

Глава 4. Что дальше?

Рассказы закончились. Теперь Лёша ждал главного приговора: поверили, что это было на самом деле, или думают, что они с Ивой чокнулись.

— Ну что? — прервал он общее обдумывание этого вопроса. — Что вы нам скажете? Вы верите?

— Верим, — сказала бабушка.

— И правильно делаете! — хором ответили Володька и Василий, вспомнив старое телешоу «Верите ли вы?..»

Все на них зашикали, а Ива просияла.

— Гулливеру хорошо было, — задумчиво произнес дядя Олег. — Побывал в стране лилипутов, прихватил оттуда в носовом платке овец и коров живых, вот вам и доказательства…

— А может, ты тоже прихватил оттуда что-нибудь такое, примечательное? — обрадовался Володька.

— Да что я оттуда прихватил бы? Там всё как у нас, понимаешь? Оладьи там, варенье малиновое! Собаки, коты… И люди такие же, только не врут никогда. Вот, Иву прихватил, — мрачно добавил Лёша. — Ива, не сердись, это шутка. Просто Володька такой болван, что…

— Слушай, а ты правда за всю жизнь нисколечки ни разу не соврала? — оживился Василий. — Неужели это возможно?

— Да она просто не знает, что это такое — вранье! — в который раз попытался втолковать друзьям Лёша.

— Не знает, говоришь?.. Ну ничего, узнает! Это не физика, дело-то простое… Научим, не жалко! — засмеялись мальчишки.

— Лучше бы вы у нее не врать научились, — вздохнула бабушка.

Лёша показал друзьям кулак.

— Попробуйте только шутки свои шутить! Говорю вам, человек не отличает правду от вранья. Это…

— Это смертельно опасно для человека, — закончила мама его мысль. — Я согласна.

Ива всё это время что-то обдумывала, шевелила губами, как будто стих вспоминала, и вдруг выскочила из-за стола.

— Есть! — крикнула она. — Есть из нашего мира доказательство! Я прихватила!

И побежала в коридор, где лежал на вешалке ее салатный беретик. Вытащила из него пучок перьев и вернулась в комнату.

— Вот! — торжествующе показала она всем мягкие красивые перья.

Галюша потянулась к этим необычным светлым лепесткам, но тетя Люда шлепнула ее по ручке и сказала: «Фу, Галюша, нельзя, кака!»

— Почему кака? — удивилась Ива. — Это перья наших семи сов, они обронили их, когда слетели в туман с обрыва. Держи, Галюша, это не кака. Мама ошиблась.

Володька скривился и хотел что-то сказать, но Лёша наступил ему на ногу. А тетя Люда взяла Галюшу на руки, поднялась и сказала сестре:

— Ну, Олечка, поздно уже, мы домой поехали.

— Да, да, Ольга Алексеевна, нам всем пора уже идти… — засобиралась и Елена Николаевна. — Завтра пятница, как-никак рабочий день. Это у вас отпуск…

Тут Елена Николаевна сообразила, по какому поводу взят у Лёшиных родителей отпуск, смутилась и совсем заторопилась.

— Вася, Вова, завтра увидимся, домашнее задание спрошу обязательно!

— Ну Елена Николаевна… — заныли оба.

— Спрошу, я вас честно предупреждаю! А ты, Лёша, можешь только с понедельника прийти, я директору уже сказала, она не возражает…

— А Ива когда может прийти? — немедленно спросил Лёша.

— Ива?.. А… Иве надо сначала определиться, в какой класс ее зачислять… справки надо из поликлиники, надо медосмотр пройти…

— Я здорова, — успокоительно сказала Ива. — Я вообще очень редко болею. Если только перекупаюсь.

— Да, но без справки… и вообще — у тебя же никаких документов…

— Да зачем документы, вот же я сама, — улыбнулась Ива. Ей всё не верилось, что человек без документов не считается. Она этого просто не могла понять. Ведь документы всё равно составляются со слов людей! Ну, самые-самые первые документы, они всё равно со слов записаны!

— Вы, ребятки, до понедельника отдохните, а я поговорю в школе… Ты, Ива, давай вникай в нашу обстановку, адаптируйся…

— Я могу для Ивы сделать любую справку, я в поликлинике работаю, — предложила тетя Катя.

— Катюша, это замечательно! Сделай, дорогая моя, на всякий случай. Пригодятся, — обрадовалась Лёшина мама.

— Но это же ненастоящая справка будет, — удивилась Ива. — Какой же в ней смысл?

— Ах, этого мы тебе не объясним, — махнула рукой тетя Катя.

Ива беспомощно оглянулась на Лёшу. «Бедная, — подумал Лёша. — Ничего-то не понимает. Ей у нас хуже, чем иностранцу. Тому хоть перевести можно…»

Глава 5. Первый урок вранья

На следующий день Лёша проснулся от того, что мама его крепко обнимает и целует, а папа стоит рядом и громко шепчет: «Ну, убедилась, дурочка? Живой, здоровый, спит себе. Дай отдохнуть человеку!»

Конечно, Лёша моментально открыл глаза и тоже крепко обнял маму.

Потом они завтракали. Бабушка с дедушкой остались ночевать, и поэтому на завтрак были фирменные бабушкины французские гренки с сахаром.

За едой никаких волнующих тем: про другие миры, про пришельцев, про семь сов — не обсуждали. Обсуждали планы на день.

— Мама, я думаю, нам с Ивой надо погулять по городу. Погода отличная, я пока свободен. Покажу теперь наш город.

Мама забеспокоилась, посмотрела на папу.

— Иди, Лёш. Идите погуляйте, — мужественно сказал папа. — Только телефон с собой возьми. Ты его зарядил, кстати?

— Зарядил… Пап, можно Иве тоже телефон? У нас есть какие-то старые, даже с симками…

— Ага, правильно говоришь. Обязательно надо Иве тоже. Ты уж всё покажи, объясни… А мы в свои мобильники Иву запишем.

Отличные всё-таки у Лёши родители! И бабушка с дедушкой! А уж гренки… Объеденье!

— Пойдем сначала в парк? — предложил Лёша. — Он не такой огромный, как ваш, и скульптур там нет, и легенд я не знаю про него никаких, но там тихо, народу сейчас мало, это прекрасное место, чтобы провести первый урок.

— Какой урок? — спросила Ива, ласково вытирая платком свою синюю птичку.

Лёша вздохнул и ответил:

— Урок вранья.

Они пришли в парк, свернули с центральной аллеи на боковую узкую дорожку и постепенно забрались совсем в лес. Парк был всё-таки довольно большой, и скоро не стало даже слышно шума машин. Только птичий щебет. Золотая осень еще не наступила, деревья зеленые. Совсем лето — красота!

— Лёша, ты здесь грибы собирал? — спросила Ива и оглянулась вокруг. Может быть, пыталась найти ту заброшенную ракетную базу, которая в другом мире становится лодочной станцией? Ага, сейчас, ракетная база в черте города!

— Нет, конечно, я на электричке ехал около часа, потом пешком шел… Значит так, Ива, слушай меня внимательно!

Ива послушно положила свистульку в карман, чтобы не отвлекаться, приоткрыла рот и даже глаза округлила, как она всегда делала, когда Лёша рассказывал небылки.

— Ты не должна…

Фу-ты, чего ж она не должна-то? И что должна? И вообще, помни, Лёха, чего бы ты сейчас не произнес, она поверит безоговорочно, как верит в то, что земля внизу, а небо вверху! Формулируй очень аккуратно, понял?!

— Ты должна… во всем советоваться со мной. Понимаешь, я буду у тебя переводчиком. Кто-нибудь сказал что-нибудь, ты сразу ко мне. А я уже разберусь, что он тебе сказал — правду, ложь, а может, просто пошутил. Ясно?

Ива кивнула.

— Лёша, а ты долго учился различать правду и ложь?

— Да я… я совсем не учился. У нас это как-то само собой получается. Мы почти всегда понимаем, врет человек или нет.

— А что, когда врут, какой-то знак делают?

— Знак? Да нет… Краснеют иногда. И то перестали. Я, например, ни разу не видел, чтобы человек от вранья покраснел… А, знаешь, иногда что делают? Пальцы крестиком держат, вот так… Это значит, что человек хоть и врет, но ему за это ничего не будет.

— А если не держит пальцы крестиком, то что ему будет?

— Да тоже ничего… но его тогда должна, по идее, мучить совесть.

— Скрещенные пальцы избавляют от мук совести??

— Слушай, ну это просто такая традиция, как примета… — Лёша почувствовал, что запутался. Он всегда запутывался, когда начинал объяснять Иве порядки своего мира. Видимо, не так-то хорошо в них сам разбирался… Но другого учителя у Ивы всё равно не было.

— Короче, без моего разрешения вообще ничего тут не делай! Никому не отвечай и никому не доверяй! И даже мне тоже…

«Ужас, ну и указания! Нет, так нельзя говорить. Так я ее совсем заморочу!»

— Давай потренируемся! — осенило его. На практике всегда легче объяснять.

— Давай, — согласилась растерянная Ива. — А как?

— Вот смотри, ты приходишь в наш класс. К тебе тут же с вопросами: «Девочка! Как тебя зовут?»

— Уже Ива, — скромно и гордо ответила Ива, — хотя мне всего одиннадцать лет…

— Неправильный ответ! — вскричал Лёша. — Что значит «уже»? Ты пойми, у нас имена не меняют, имя дается на всю жизнь!

— А у нас меняют!

— А где это у вас?

— В другом мире, сам знаешь!

— Я-то знаю. А однокласснички мои смеяться над тобой начнут, сумасшедшей называть! До учителей дойдет! Она из другого мира! Зачем нам эти трудности? Тебе надо научиться немного недоговаривать, хотя бы так: «Меня зовут Ива». И точка. И никаких Ромашек. Ясно?

Ива вздохнула.

— Надо, Ивушка, так надо. Теперь дальше. Следующий вопрос: «А ты откуда к нам приехала?»

— Из Нашгорода, — как можно короче ответила Ива.

— А это где? — продолжал изображать любопытных одноклассников Лёша.

— Это в другом мире… Нет, так нельзя, да? Это далеко… Это очень далеко — так пойдет?

— Так, уже лучше. Теперь я тебя спрошу: Ива (как хорошо, что дерево ты себе такое подходящее выбрала, с именем совпадает!), а где твои родные?

— Остались на родине! — быстро сообразила Ива.

— Ага! А ты почему сюда одна приехала, без них?

— А я… А я к другу в гости приехала, посмотреть, как он живет!

— Умница! А где мы с тобой подружились?

— В Нашгороде, ты у нас на каникулах был.

— Годится. Теперь надо тебе фамилию подобрать. У нас у всех фамилии есть, а тебе нельзя выделяться, так? Сейчас мы тебе придумаем что-нибудь такое…

— Нейтральное? — подхватила Ива.

— Ну, ты на лету ловишь! Я не сомневался, ты же лучшая ученица в классе. Давай по отцу дадим тебе фамилию? Тополева. Нравится?

— Нравится, — прошептала Ива. — Или по маме: Ольховская…

Лёша взял Иву за руку и ласково сказал:

— Ольховскую лучше не брать, Ива… Понимаешь, такое смешное совпадение, но у нас уже есть Ольховская. Кстати, ее зовут Инна. А она такая противная девчонка… Я бы не хотел, чтобы вы были с ней хоть в чем-то похожи.

— Вряд ли ее маму зовут Ольха. Значит, пусть она выберет себе другую фамилию.

— Она этого не сделает, — вздохнул Леша. — Она так записана во всех документах.

— Я буду Ольховской! — твердо сказала Ива, и глаза ее стали похожи на два блестящих камушка. — Какая разница, кто еще носит такую фамилию? Я из-за этого не выберу себе другую маму!

— Ну смотри, — отступил Лёша. — Ну, пусть будет Ольховская.

Первый урок можно было заканчивать. О начале уже договорились. А дальше видно будет.

— Ну что, теперь пойдем праздновать? — сменил тему Лёша.

— Что праздновать?

— Как что? Лично я собираюсь отпраздновать — твой день рождения!

— А я — твой! — Ива засмеялась.

Как приятно было слышать ее смех! Лёша давно подозревал: если у человека остаются силы смеяться, значит, прорвемся!

И они пошли к ближайшей станции метро. В конце концов, Ива прибыла в такой город! Надо уже начинать его показывать!

Вечером, переполненные впечатлениями, они сидели на кухне и болтали ногами. Когда ты очень взбудоражен, то болтать ногами получается автоматически.

Уворачиваясь от ног, родители пытались напоить их чаем.

— Это такая красота! Такая красота! И людей столько, ну очень много людей! И такие дома красивые! А тот шар, послушайте, ну это поразительно, он же вращается, я его сама одной рукой крутила!.. И мосты!.. И высоко так!..

Ива явно захлебывалась от впечатлений. Впрочем, Лёша рассказывал о прогулке не лучше гостьи.

— Ну, мы сначала к лошадям. Потом так дворами, дворами — и на площадь. Голуби, конечно, заразы, всё впечатление портят, надо что-то придумать, неудобно гостей приводить прямо… Ну, потом мы дальше и туда, туда — к нему…

— И потом на реку! Ох, что за вид! Так бы и ходила весь день!

— Ма, у меня ноги отваливаются… Ива — такой ходок, вы не представляете! Меня, ориентировщика, загоняла еще в Нашгороде. А здесь-то места побольше, я здесь совсем помру за ней бегать! А если еще и пригороды смотреть будем!.. — Лёша в притворном ужасе закатил глаза и рухнул на пол.

— Ой, ориентировщик, скажите пожалуйста! — хохотала Ива. — А кто не мог сообразить, в какой стороне «Аврора»! Кто дорогу спрашивал?

Тут Лёша поднялся с пола и смеяться перестал.

— Я спрашивал, я. И не надо было мне мешать всякими вопросами!

— Какими вопросами, Алешенька? — как можно серьезней поинтересовалась мама.

— Ольга Алексеевна, я только спросила того человека, не врет ли он, и попросила показать документ, что нам надо идти по набережной до поворота… А… а почему вы все смеетесь?

Папа проговорил, давясь от смеха:

— По-моему, Ива ухватила суть нашего мира — держать ухо востро!

И, подняв указательный палец, произнес страшным шепотом:

— Главное — документы проверять!

Ива серьезно кивнула и тут же захохотала вместе со всеми. А потом сбегала в коридор, достала из кармана куртки синюю птичку и посвистела в неё немного. Просто так…

Глава 6. На чужой сторонушке…

Лёша и Ива шли в школу. Сегодня был дебют.

— Ты боишься? — спросил Лёша.

— Напугал кота сосиской…

— Молодец, правильно. А я боюсь.

— А я вот думаю знаешь что? Я не понимаю, почему тебе тринадцать лет, мне одиннадцать, я в четвертом классе, а ты в седьмом. Ведь у нас два года разница! Ты в шестом должен быть. Или я — в пятом.

— Да, по идее — так. Но, понимаешь…

— Лёша, это уже просто счет, математика! Что тут-то можно было намудрить?

— Подумаешь — математика… Будто ее и перемудрить нельзя. Просто наш третий класс пошел сразу в пятый. Мы четвертый класс пропустили. Ясно?

— Ого, — уважительно протянула Ива. — Вы такие умные? Целый класс?

— Да нет, класс у нас обыкновенный. Такая программа была. Мы через один год перескочили.

Ива затрясла головой.

— Почему так всё чуднО у вас…

— Эй, на корабле! Кок не требуется? — окликнули их.

Ива застыла и вцепилась в Лёшу. Похоже, она была готова оказаться на палубе…

— Не бойся, это Васька с Володькой! Это у них такая привычка… Всюду им корабли кажутся.

Ива обернулась. К ним подходили Володька и Василий, «два оболтуса», как называла их Лёшина бабушка, «две мои печали неутолимые», как называла их Елена Николаевна, «66 несчастьев», как называли их родители… Два друга, два брата, два лучших Лёшиных товарища… Короче, Володька и Василий.

— Безумству храбрых поем мы реквием, — приветствовал Лёшу и Иву Володька. — Чего такие мужественные? Идете биться с общественным мнением? Не дрейфь, всё путем будет! Клянусь Ивиным прадедушкой! Нас четверо…

— … пока еще мы вместе! — подхватил Василий.

— Но дело есть, и это дело чести! — исполнили они уже вдвоем. — Всё путем, Ива!

— Всё путем, — улыбнулась Ива.

Лёше стало немного легче. Братья Маковы за них.

В классе новенькая! Это новость всегда будоражит всех: и одноклассников новенькой, и учителей новенькой, и директора школы, и саму новенькую, конечно. И стоит ей появиться в классе, как все устремляются к ней, если не бегом, то хотя бы взглядом.

Но только не в этот раз. В этот раз все устремились к старенькому Лёше. К Лёшке все рванули со своих мест, все окружили его (ну, и Иву, конечно, раз рядом стояла), все поздравляли его, хотели пожать ему руку, хлопнуть по плечу, дернуть за ухо и даже укусить от избытка чувств. Лёшка нашелся! Лёха вернулся в класс! Хитрый Лёха, он просто закосил первое сентября, оттянулся где-то лишних две недельки! Ха-ха, Лёха, мы тебя раскусили! Ну ты заставил попереживать! Тут такое было! А девчонки-то ревели! Чего-чего, а ну повтори! Ревели-ревели, особенно Лидка Сомова! Ага, а парни что, хохотали, скажешь? Ой, Лёха, ну, Лёха!.. Нашелся, ты смотри! Ну, здорОво, Никитин, чтоб ты пропал!

Так получилось, что весь первый удар встречи Лёша взял на себя. Перед уроками новенькую как следует рассмотреть и расспросить не успели. А после первого урока она уже и не совсем новенькая будет, вроде… Уже один урок вместе отсидели…

А первый урок в понедельник — литература. Елена Николаевна, которая была и классным руководителем седьмого «Б», поздравила при всех Лёшу с возвращением, коротко представила классу новую ученицу Иву Ольховскую, посадила ее рядом с Лешей и велела всем открыть дневники.

— Есть новости. Во-первых, в четверг в 18.00 родительское собрание. Пиши, Устюгов, без твоих родителей и собрание не собрание… Маковы, у вас опять один дневник на двоих? Ох, вы две мои печали неутолимые… Ладно, некогда. Следующая новость. Ребята, нужны номера для концерта ко дню учителя. От нашего класса просили выделить поющих. Кто у нас поющие?

— Ольховская! — ответили несколько голосов.

Ива вскочила с места. Услышала свою фамилию и моментально встала, как тренировал ее Лёша. Тут же грохнул смех. Ива обернулась испуганно и увидела, как поднимается еще одна девочка, золотоволосая, с грацией ленивой кошки.

— Ах да, у нас теперь две Ольховских, — улыбнулась Елена Николаевна. — Ну, ничего, девочки. Может быть, вы споете дуэтом, как знать.

Ленивая кошка фыркнула и села.

— На перемене подойдете ко мне. А сейчас — домашнее задание. Все готовы?

— Все, — сказали два человека.

— Нет, как же все? — удивилась такой нелепости Ива. — Я же не готова.

— А откуда мы знаем, готова ты или нет? — парировали с нескольких сторон.

— Так зачем же вы говорите, что все готовы, если вы за всех не знаете? — еще больше удивилась Ива.

— Нет, вы слышали!.. — зашипела кошка Ольховская.

— Тихо! Если бы вы знали, сколько времени у себя крадете! — так искренне воскликнула Елена Николаевна, что все притихли. — Ива, ты, конечно, можешь пока не отвечать домашнего задания, послушай ответы других. Итак, пословицы и поговорки о родине и доме. Родина — это то, что мы носим в сердце, даже если уехали за тридевять земель. Родная сторона всегда тянет к себе, и нет на земле места лучше родного дома. Уезжая в дальний путь, люди в старину брали с собой немного родной земли в тряпице. Родная земля давала силу богатырям, помните? Или просто на память что-нибудь из родного дома брали, чтобы не забывать о нем на чужбине. Так как же говорит наш народ о родной земле и родном доме? Кто что нашел? Пожалуйста, Сомова.

— Не красна изба углами, а красна пирогами! — выпалила Сомова, и Ива согнулась над партой, будто ее ударили.

— Так, хорошо. Еще кто?

— Дома и стены помогают…

— Каждой птице свое гнездо нравится!

— О том кукушка и кукует, что своего гнезда нет!

— Где родной край, там и рай.

— На чужой сторонушке рад своей воронушке!

— Дома всё споро, а вчуже житье хуже, — выстрелил кто-то совсем рядом, Ива вздрогнула. Лёше показалось, что она плачет.

— Так, очень хорошо. Маковы, вы что скажете?

Встал Володька.

— А я тоже про пироги нашел, Елена Николаевна.

— А Василий? Василий, ты что нашел?

— И я тоже… про них… Мы с Володькой это… поделились пирогами… по-братски.

Ученики засмеялись. Впрочем, Елена Николаевна тоже улыбнулась.

— Ну, а если бы ты оказался на чужбине, Володя Маков, как ты думаешь, тосковал бы ты по родной стороне? И какими словами ты свою тоску выразил бы? Попробуй, это интересно. Может быть, ты сейчас нам придумаешь новую пословицу, и она попадет в сокровищницу народного творчества!

— Елена Николаевна! — отчаянно выкрикнул с места Леша. — Можно Иве выйти?

— Да, конечно… — тут же разрешила Елена Николаевна и вдруг сообразила, какая тема пришлась на первый урок для этой девочки. — И ты тоже… тоже можешь с ней выйти, Лёша.

Дверь за ними закрылась. В классе раздались смешки.

— Что ты сказал, Устюгов? А ты что принес сегодня на урок, поделись с нами!

Здоровенный Устюгов поднялся над партой.

— Ну, пожалуйста, мы ждем. Пословицы о доме ты нашел какие-нибудь?

Не в силах ответить «нет», Устюгов кивнул.

— Какие же?

Василий Маков бросил перед ним записку со спасительным ответом.

— Мо-я… — прочитал Устюгов.

— Дальше!

— …ха-та с кра-ю…

— Можешь не продолжать, Николай. То, что ты ничего не знаешь, и так всем известно, — вздохнула Елена Николаевна. — Садись.

Ива всё плакала и не могла успокоиться.

— Поплачь, — говорил Лёша. — Ты с самого нашего прыжка ни разу не плакала. Ты самый настоящий герой! Я не знаю такого другого героя. Ты самая смелая девчонка, ты самая лучшая, самая красивая, самая веселая… Ты плачь, плачь. Ты же Ива. Ива должна быть иногда плакучей…

Он бормотал всякую ерунду, чтобы только звучал его голос. И всхлипывания стали затихать.

— Я придумала, — последний раз всхлипнула Ива.

— Что ты придумала, плакса-вакса моя?

— Пословицу…

— Вот и умница. Добавишь в наш мир немного мудрости народной. Пойдем, всем расскажешь.

— Нет, я пока тебе скажу, как мы договаривались, да? Слушай. Если трудно одной, значит дом не родной. Если рядом друг — край родной вокруг. Тебе нравится?

— А то! Блеск! Просто как из учебника выучила! Пойдем Елене Николаевне расскажем! Елена Николаевна!.. — распахнул Лёша дверь класса.

И не расслышал он тихий Ивин вопрос:

— Лёша, я ведь вернусь домой?..

На перемену Ива ушла с первой пятеркой. По литературе! Это было грандиозно.

Одноклассники хотели наконец с ней поближе познакомиться.

Как хорошо, что они с Ивой прорепетировали заранее. С вопросами одноклассников угадали абсолютно. И Ива уже знала, что отвечать. Да и Лёша был рядом. Между прочим, Володька и Василий Маковы тоже были рядом. Болтали они, конечно, без умолку, над шутками долго не раздумывали, но чувствовали, как только могут чувствовать настоящие друзья, что Лёше очень важна эта девочка, важно, чтобы она училась в их классе, важно, чтобы с ней было всё в порядке. И они встали рядом. Ну, с шутками, конечно, и разными подколками. А вы что, хотите, чтобы Володька и Василий рядом были, а подколок не было? Так не бывает.

Если новый ученик в классе — мальчик, то главное внимание к нему — со стороны девочек. Если новый ученик — девочка, главное внимание к ней — со всех сторон. Особенно если ее фамилия совпадает с фамилией первой красавицы в классе. И имя почти совпадает. И петь она собирается в день учителя! Ничего себе заявка на победу! Тут надо иметь ангельский характер, чтобы дружелюбно принять такую новенькую тёзку. А Инна Ольховская ангельским характером не отличалась.

— Салют, малышка! — подошла она к Иве. — Говорят, ты у Никитина живешь?

— Да, — ответила Ива. — Он мой друг. А ты мне друг?

Володька и Василий переглянулись, они не знали о таком простом способе, каким в Нашгороде выясняли отношения.

Инна Ольховская опешила.

— Нос не дорос, — всё же ответила она, но без вызова. Иве в этом ответе почудилось даже сожаление.

— Ну что ты, — поспешила успокоить она эту самокритичную девочку. — У тебя вполне оформившийся нос. Или ты хочешь, чтобы он дорос до каких-то определенных размеров?

— До той стенки, — сообщил Иве Василий. Инну он как будто и не замечал.

Глаза у Ивы привычно округлились от удивления. До чего странное желание!

— Но это невозможно, — покачала она головой.

— Ну, она попытается, — поддержал беседу Володька. — Попытка не пытка.

— Заткнитесь! — крикнула наконец Инна, тряхнув золотым хвостом. — И заткните эту малявку! Мелочь белобрысая! Чего смотришь — глаза выскочат! Пришла в чужой класс, так веди себя прилично! Не то быстро манерам обучу!

— Напугала ежа… — шепотом подсказал Лёша.

— Напугала ежа кактусом, — без выражения, но громко повторила Ива. — А неприлично ведешь себя ты.

Народ вокруг ахнул. Златовласку впервые одернули, а ей и ответить нечего!

Прозвенел звонок.

Глава 7. Странный предмет — ОБЖ

Ива стала учиться в Лешином классе. По трем предметам ей была нужна самая скорая помощь: литература, история и английский язык. Лёша был спец по литературе, Василий — по английскому (в дальнем плавании язык пригодится — рассуждал он), а по истории спецом не был никто, и все четверо, поддерживая друг друга, выгребали как-то к историческому берегу.

А один предмет показался Иве до крайности забавным: ОБЖ.

Учитель Анатолий Сергеевич был артист по натуре. Свои уроки он любил «иллюстрировать» живыми сценками, причем сам играл роль то коварных мошенников, то наглых злодеев, то безруких ротозеев… Он поджигал, обманывал, устраивал случайные бытовые аварии, вламывался в квартиру и давился косточкой от сливы. Понарошку, разумеется. А ученики всё за ним тушили, обесточивали, не разговаривали с незнакомыми проходимцами, спасали от удушения и не открывали никому дверь. Уроки пролетали как единый миг!

Анатолий Сергеевич вызвал Иву на второй день. Ему как раз не хватало нового человека, неподготовленного. Чем больше ошибок наделает новичок, тем лучше. Наглядный пример, что может получиться, если не учить ОБЖ. Очень поучительно.

— Ну-с, Ива Ольховская, очень хорошо. Иди сюда. Сейчас мы с тобой сыграем сценку…

— Но я не знаю роли, Анатолий Сергеевич, я…

— А не надо ничего знать. Давай будем действовать так, как ты действуешь в жизни. Ведь экстремальные ситуации происходят неожиданно, нас никто не спрашивает, учили мы урок или нет, правильно? Вот представь себе, ты идешь по улице по своим делам. Давай, иди.

Ива послушно зашагала от двери к шкафу.

— Девочка, подожди, пожалуйста! — вдруг закричал Анатолий Сергеевич.

Ива остановилась.

— Перрвая ошибка! — с торжественностью камердинера доложил классу учитель. — Не надо останавливаться на крик незнакомого! Надо идти куда шла. Не поворачивайся даже. Может, ты глухая!

— Как лиса? — обрадовалась Ива, вспомнив сказку «Колобок».

— Как сова, — поправил Иву учитель. — Но что сделано, то сделано. Ты остановилась. Играем дальше.

Он подошел к Иве и ласково спросил:

— Девочка, где улица Петра Лаврова? Я что-то заблудился, первый раз в этом районе.

— Я не знаю, — честно ответила Ива.

— Опять ошибка! — возвестил классу учитель. — Лучше вообще ничего не отвечать.

— Но как же я промолчу, когда меня спрашивают? Должна же я отреагировать!

— Ну, можешь просто пожать плечами, если тебе так хочется отреагировать. Любое твое слово — это повод для продолжения разговора!

— Ну и пусть будет продолжение… Ничего плохого ведь не происходит! Я думала, он хулиганить будет, — к месту вспомнила Ива подходящее слово, — а он просто дорогу спрашивает.

— Вот на это преступник и рассчитывает! — обрадовался Анатолий Сергеевич. — Смотрите, что будет дальше.

— Девочка, — превратился он снова в незнакомого негодяя. — А ты сама на какой улице живешь?

— На… не помню… — огорчилась Ива. — Я недавно сюда переехала.

— Хороший вариант, — одобрил Анатолий Сергеевич. — Теперь — внимание.

Он сделал опять нужную физиономию, простодушную и приветливую.

— Значит, и ты здесь новичок. Выходит, мы оба с тобой новички! — и засмеялся так добродушно.

— Оба новички, — улыбнулась Ива.

— Послушай, новичок, ты такой славный человечек.

— Ты тоже симпатичный человек. Ты мне друг? — вдруг спросила Ива.

— Еще одна оши… Что ты сказала? — удивился учитель. — Какая странная реплика. Друг… И потом, почему на «ты»? Взрослым надо говорить «вы».

— Почему? — удивилась Ива. — Ведь взрослого человека не стало больше от того, что он взрослый, он так и остался в единственном числе.

— Но ты не из-за числа говоришь ему «вы», — терпеливо объяснил Анатолий Сергеевич. — Ты говоришь ему «вы» из уважения. Понятно?

— Нет, — помотала головой Ива. — Я ничего про него не знаю, почему я должна его уважать? А конкретно этот человек еще и преступник. Ему и «ты» говорить много…

В классе одобрительно засмеялись. Урок явно выходил за рамки школьной программы.

— Ты погоди, ты меня не сбивай… — растерялся Анатолий Сергеевич. — Ты спросила, друг ли я тебе? Продолжаем.

Он отвернулся на секунду для перевоплощения и снова повернулся, расцветая в улыбке: — Конечно, друг! И в знак нашей дружбы я провожу тебя домой, хорошо?

— Хорошо, — согласилась Ива.

— Нет, плохо! Очень плохо!

— А что же тут плохого? — удивилась Ива.

— Да пойми, он ведь узнает, где ты живешь!

— Ну, вообще-то я не здесь живу… Здесь я в гостях.

— Прекрасно. Наведешь грабителя на чужую квартиру, а сама домой уедешь. Нет, Ива… Ольховская? Да, так вот что я тебе скажу, Ива Ольховская: ты должна быть всё время настороже: на улице, в транспорте, в магазине, а особенно — когда к дому подходишь и когда дверь в квартиру открываешь. Ты — первый кандидат на нападение, ты своим доверчивым поведением прямо-таки провоцируешь преступников! Осторожнее надо быть, бдительнее, поняла?

Лёша задержал дыхание.

— Не поняла… — прошептала Ива. Лёша с шумом выдохнул.

— Никитин, не устраивай сквозняк! Так чего ты не поняла, гостья из края Доверчивых? — Анатолий Сергеевич был не только актером в душе, он был еще и лириком.

— Не поняла, как отличить обманщика от честного человека… Ведь если человек добрый и хочет подружиться, то я его обижу своим «правильным» поведением.

Класс в изумлении замолчал. Стали даже подниматься руки, как будто это Ива была учителем и задала всем вопрос.

— Ты вот что, ты садись пока, Ива Ольховская… Спасибо тебе за выступление, это было поучительно. Продолжаем. Новая тема урока…

Глава 8. С ума сойти!

Из школы шли вчетвером.

— Да у вруна на лице написано, что он врун! Врун и прохиндей! Тут и знать ничего не надо! Чего ты не понимаешь, я не понимаю! — размахивал сумкой Володька. — Вон, смотри, видишь — плакатище висит!

— Вижу, — кивнула слегка ошарашенная Ива. На разделительной полосе действительно был установлен здоровенный баннер: сияла улыбкой красавица в строительной каске и комбинезоне, в руках у нее был рулон обоев, а сверху шла надпись «Ремонт — это праздник! Суперцены! Суперкачество!»

— Ну, как ты думаешь, это действительно суперцены и суперкачество?

Ива задумалась. Она любили логические задачи, хорошо с ними справлялась, хотела справиться и на этот раз..

— Она не обращается ни к кому конкретно, потому что не знает, кто увидит этот плакат. Она не может ни у кого ничего выведать, она не может пойти ни к кому домой, чтобы обокрасть… Она говорит правду! Верно? Ведь у нее нет причин врать? — Ива почти с мольбой смотрела на мальчишек.

— Ива, да это же рек-ла-ма! — Василий показал красавице язык. — Реклама вообще всегда врет!

— Я… я не знаю… Я запуталась совершенно! Врут все и всегда, для каких-то целей и без причины, просто так… — Ива чуть не плакала.

— Ребятки, не подскажете, где тут почта? — обратилась к ним молодая женщина.

Ива шарахнулась от нее в сторону и вцепилась в Лёшу.

— Я в этом районе недавно, только переехали, еще плохо ориентируюсь, — ласково улыбнулась женщина. — Вы не поможете мне?

Все четверо молчали. Леша и братья Маковы молчали, потому что вспоминали, в какой стороне почта, они последний раз там были сто лет назад, с родителями. Ива молчала, не зная, как правильно вести себя с этой женщиной. Если это обманщица, которая хочет втереться в доверие, надо проигнорировать ее, а еще лучше — поднять крик, как учил сегодня Анатолий Сергеевич. А если это обыкновенная гражданка, то крик поднимать не надо… Но как узнать? Ива решила этот вопрос очень просто.

— Скажите, а вы обыкновенная гражданка или преступница?

— Что? — немедленно подняла крик женщина. — Да как вам не стыдно! Хулиганы какие! Негодяи маленькие! Да что из вас вырастет… Бандиты!

— Мы как раз не бандиты, вы ошиблись, — попыталась втолковать Ива этой всё напутавшей женщине. Ну почему разговор так неудачно складывается? Да как же они живут здесь! Сами путаются, других путают…

— Ива, успокойся, пойдем… — шепнул Лёша.

— Простите нас, мы не помним, где почта, — извинились Володька и Василий. — Мы нечаянно…

— Вот родителям-то наказание такие детки! — прокричала женщина им вдогонку.

— Ну что я сделала не так? Что? — сквозь слезы говорила Ива. — Я ведь не назвала ее преступницей! Я только спросила, кто она на самом деле! Как иначе я могу это узнать?

— Да пойми ты, глупенькая, — успокаивал ее Лёша, — ни один преступник всё равно не скажет тебе, что он преступник. А обычный человек возмутится, услышав такое предположение…

— Но почему, почему?!

— Да потому что врать — плохо! Все хотят, чтобы их считали честными, — сказал Володька.

— Ребята, я с ума сойду, — пробормотала Ива. — Никто не хочет, чтобы его считали обманщиком, и сам в то же время никому не верит, всегда начеку, всегда ждет подвоха… От людей, от плакатов, от новостей, даже от прогноза погоды, хотя уж, казалось бы, ничего достоверней быть не может… Что же здесь на самом деле? Вот этот дом — на самом деле? В нем живут — на самом деле? Эта клумба — на самом деле с цветами? Или цветы — тоже обман? Вы со мной дружите на самом деле? Лёша, ты на самом деле? А я на самом деле?..

— Истерика, — шепнул Володька Василию. — Чего и следовало ожидать. Лёха, тащи ее домой. Теплый чай, можно ванну, никакого телевизора, никакого компьютера. Можно почитать русские народные сказки перед сном.

— В русских сказках тоже врут, — вздохнул Лёша. — Я ей учебник по зоологии почитаю.

Глава 9. Правдивый голос

По школе быстро разнесся слух, что Лёша Никитин привел в класс ученицу, которая не врет и всем верит.

Поначалу это прикалывало. Практически все классы, от первоклашек до выпускников, изощрялись в остроумии.

— Ива, я ногу сломал!! Что ты смотришь? Видишь, как мне больно! Тащи меня в медпункт, мне должны гипс наложить!.. — корчился на полу остряк, заранее предвкушая цирк. Сейчас эта хилая девчонка потащит его к врачу!

— Нет, что ты! Я не должна тебя никуда тащить, — мгновенно реагировала Ива. — Ты лежи — не шевелись! Я сейчас за помощью сбегаю, тебе шину примотают и на носилки положат, тогда можно будет куда-то тебя нести… Бедняга!

И неслась Ива Ольховская стрелой в медицинский кабинет, звала врача, поднимала тревогу, сзывала учителей… Остряк же, давясь от смеха, прятался в туалете от своих спасателей, а заодно от Никитина и братьев Маковых, которые, похоже, горели желанием не вылечить больного, а совсем наоборот — покалечить…

Иве сообщали, что в школе пожар и надо спасать ценные классные журналы из учительской, что в столовой бесплатно раздают пирожные «Наполеон» (то, что это любимые Ивины пирожные, тоже как-то стало известно…), что на математике сегодня отвечать не надо, а надо только повторять последние слова учителя, ведь сегодня вторник, а по вторникам все так делают! У кого с фантазией совсем плохо было, кричали новенькой «У тебя вся спина белая!» или «У тебя шнурки развязаны!». Просили, разумеется, денег в долг под честное слово, называясь чужими фамилиями… Хорошо, что Лёша, предвидя такое поведение своих соотечественников, деньги на завтраки носил при себе, Ива их вообще в руки не брала. Но уже дважды он хватал Иву за руку, когда она хотела отдать неизвестно кому мобильный телефон…

Лёша, Володька и Василий стояли стеной и старались не подпускать к Иве шутников. Шутники пытались обойти заслон и пробиться к новенькой, потому что такой уникальный случай поприкалываться упускать было нельзя. Обстановка накалялась и становилась приближенной к боевой…

— Учебники спрятали, на партах остались только листочки и пеналы!

Класс недоуменно, а потом и возмущенно загудел.

— Нечего гудеть! Я на прошлом уроке предупреждала о зачете! — Нина Валерьевна постучала линейкой по доске. — Кто не слышал — не мои проблемы! Меньше шуметь надо на уроке!

— Нина Валерьевна, вы не говорили!..

— Нина Валерьевна, никто не слышал…

— Мы же не готовились к зачету…

— Мы бы хоть формулы повторили…

— Нина Валерьевна, честное слово, вы не сказали ничего на прошлом уроке!..

— Честное слово? — усмехнулась учительница математики. — Кто бы говорил про честное слово! Знаю я ваше честное слово! Никому верить не… Ива Ольховская! Говорила я на прошлом уроке, что сегодня будет зачет?

Гудение моментально прекратилось, все смотрели на Иву и ждали ее слова.

— Нет, Нина Валерьевна, про зачет ты не говорила, — спокойно ответила Ива, подписывая листочек.

— Вы, а не ты, во-первых… Неужели не говорила? Хм, склероз… Я была уверена, что сказала… Но раз Ива Ольховская утверждает… Ива, ты не могла ошибиться?

— Нет, никакой ошибки, Нина Валерьевна. Класс указывать?

Нина Валерьевна прошлась вдоль доски, повертела с любопытством линейку, заглянула в журнал…

— Достали учебники, — с достоинством приказала она. — Зачет переносится на четверг.

Никогда еще класс не занимался математикой в таком приподнятом настроении!

Седьмой «Б» оценил ситуацию и сделал вывод.

На следующей перемене первый же остряк, который полез к Иве с розыгрышем, получил в лоб уже не от Лёши Никитина и не от братьев Маковых, а от Устюгова. И Устюгов умеет быть благодарным!

— Да не трогал я твой рюкзак!

— А куда же он делся?

— Да я только что в класс зашел, я на перемене вообще в столовой был!

— Ага, сейчас!

— Да что ты… Ну, пожалуйста, можешь Иву спросить!

— Ива! Ольховская! Мишка на перемене в классе был?

— Нет, он только что из столовой пришел, мы вместе по лестнице поднимались.

— Ну, а я что тебе говорю?..

— Ну, извини, Мишка… А кто же мой рюкзак тогда спрятал?..

— Я не знаю, я в столовой был.

— Да понял я уже, понял…

— Ну что ты врёшь, что ты мой учебник не брал, когда тебя Ива видела у моей парты?

— Ябеда твоя Ива…

— Не ябеда, а врать не умеет. Чего пристал к человеку? Лучше учебник верни, урок скоро.

— Да на свой учебник… Врать не умеет… Чего там уметь-то?!

К Иве стали прибегать из других классов за советом. Неизвестно почему, но человек, всегда говорящий правду, вдруг стал в глазах обычных школьников экспертом по всем вопросам.

— Ива, мне идет эта прическа?

— Нет, Таня, мне кажется, что не идет. У тебя уши слегка оттопырены, их лучше закрыть, а ты все волосы наверх забрала.

Ну кто еще скажет такие чудовищные правдивые слова? Подруга пожалеет, а враги тоже не откроют глаза, пусть Танька ходит уродиной!

— Спасибо, Ива! — и Таня решительно вытаскивает заколки и освобождает волосы. Русые пряди немедленно рассыпаются по плечам. — Так лучше?

— Мне кажется, что лучше, — вдумчиво отвечает Ива. Она никогда не торопится с ответом по таким важным вопросам. И это добавляет ей авторитетности.

В школе появился свой правдивый голос. А не всякая школа может этим похвастаться…

Глава 10. Две Ольховских

Лёша получал последние указания от Елены Николаевны.

— Вот деньги на цветы, не потеряй, Никитин. Если будет чек, принеси, я родительскому комитету отдам. Покупай красивые цветы, но долгоиграющие. Чтобы не на следующий день выбрасывать. Розы не бери, умоляю тебя! Розы надо уметь выбрать, это далеко не каждый взрослый сделает! А вот георгины — это хорошо. Или хризантемы. Пышно, нарядно, торжественно, а стоят они целый месяц… Ну, я надеюсь на тебя, Лёша. До рынка одна остановка, не потеряешься?

Лёша фыркнул, отметая такое предположение, и выскочил из класса. За дверью его ждали Володька и Василий.

— А Ива где?

— Мы думали, вы вместе с Еленой беседуете…

— Пошли вниз, она в гардеробе, наверное.

Но в гардеробе Ивы не было. Зато была Инна.

— Ольховская! Ольховскую не видела? — крикнул ей Василий.

— Видела, — пропела Инна, накручивая на палец золотой локон. — В зеркале.

— Иву, говорят тебе, не видела? Ее у класса нет, — подошел Лёша.

— А чего ей у класса делать? Уроки-то кончились. Она домой пошла, репетировать. Завтра ведь концерт… — протянула Ира в своей кошачьей манере.

— Домой?.. Без нас?.. — не понял Лёша.

— А на фига вы ей сдались? Тоже мне, няньки! Она девочка большая, может и без провожатых дойти! Надоели вы ей, ясное дело! Таскаетесь, как хвосты! Она, может, одна погулять хочет… Или с кем-нибудь другим…

Лёша не дослушал, выскочил на улицу. Володька успел погрозить Ире кулаком и выскочил вслед за Лёшей. А Василий успел шепнуть ядовито-ласково:

— Не завидуй…

И тоже вышел.

— Было бы чему! — рявкнула им вслед Инна совсем не по-кошачьи. А зачем изображать кошку перед самой собой? С собой наедине можно наконец быть собой.

— Ну вот куда теперь? — запаниковал Лёша. — Где она? Это Ольховская накрутила, зараза ядовитая! Куда она ее отправила, что сказала? Черт, мы даже не спросили толком…

— Да не волнуйся, она бы всё равно не сказала, какую гадость устроила. Она Иве только по фамилии тезка, а так — абсолютный антоним. Правду говорит по большим праздникам, и то не всю…

Однако и братья Маковы тоже растерялись.

— Телефон! Звонить же ей надо! — схватился Лёша за мобильник.

— Так звони, балда!

— Тормоз, Лёха! Я бы уже тридцать раз позвонил!..

Лёша взмахнул по-дирижерски рукой, призывая друзей к молчанию. Гудки…

— Алло-у, — протянула трубка голосом Инны Ольховской. — Это Никитин? Я так и поняла. Тут высветилось «Алешенька»… — трубка захихикала.

Конечно, высветилось. Это же мамин старый мобильник. Могло высветиться что угодно, вплоть до «мой котенок».

— Ольховская, откуда у тебя телефон Ивы? — как можно спокойнее спросил Лёша. — Украла, что ли?

— Больно надо красть всякое старье, — промурлыкала трубка. — Я его подобрала, подружка твоя стремительная уронила. Так торопилась от вас убежать, что не заметила…

— Врет, — шепнул Володька, ловивший каждое слово. — Спроси, куда она пошла.

— А я знаю, что ли! — раздраженно ответила трубка, тоже ловившая каждое слово. — Сказала, домой поедет, к родителям. Сказала, ну вас всех!

И отсоединилась.

— Нет, ну зараза какая! Ну что за радость такая в классе у нас! Чтоб нам жизнь медом не казалась! — на разные голоса загалдели Маковы.

— Надо объявить розыск, — сказал побелевший Лёша. — Надо разбиться на группы. Надо поделить район на квадраты. Она не могла далеко уйти.

— А уехать могла, — безжалостно оборвал его Володька.

— Побежали, чего стоим!

— Так куда?..

— Ну, домой сначала, к тебе!

— Вместе?

— Ну, сначала вместе!

А Ива в это время тоже получала последние указания перед концертом. Она только что исполнила песню для учителей, которую всегда пели у нее в школе по торжественным случаям: на первое сентября, в новый год, в день рождения учителя… Иве эта песня очень нравилась: мелодичная такая, красивая.

— Хорошо, Ольховская, ты прекрасно поешь. Только… Понимаешь… — организатор концерта Люда Малинина, отвечающая за внеклассную работу, не знала, как бы поделикатнее выразиться. Мелодия была отменная — но слова абсолютно нехудожественные. Как будто текст писал пятиклассник и по заданию. Неинтересный текст, не творческий.

— Вам, наверное, какие-нибудь слова непонятны? — участливо спросила Ива. — Всё-таки эта песня из нашего мира, а у вас свои слова…

— Да-да, вот слова как раз не очень… понятны, — кивнула Люда. Ива понимающе вздохнула: бедняжки, как они отстали в развитии, такой простой текст не понимают.

— А ты знаешь что-нибудь еще? Что-нибудь из бардовской песни? — с надеждой спросила Люда. Ива и в самом деле прекрасно пела, ее выступление могло стать фурором на концерте. И Люде почет: открыла темную лошадку, разглядела талант.

— Из бар-довской? — по слогам выговорила Ива. — А что это за песня?

— О, ну это Окуджава, Никитины, Иващенко и Васильев, Михаил Щербаков… — стала перечислять Люда, она была знатоком в этой области. — Александр Дольский, Евгений Клячкин, Городницкий, Кукин, Вероника Долина, Галич, наконец… Хотя нет, Галич будет неуместен, пожалуй, — притормозила Люда. — Да ты что, впервые слышишь эти имена? Ну ты даешь… Ты много потеряла!

Как страстный любитель бардов, Люда искренне жалела тех, кто был не в курсе дела. Впрочем, это свойственно всем любителям, будь то любители футбола или фарфоровой посуды, кошек или фотографии… Всегда им кажется, что в мире нет интереснее того предмета, которым они увлечены.

— Я вот сейчас дам тебе послушать! — воодушевилась Люда и достала наушники. — У меня целый плеер бардов! Начнем с Окуджавы!

Один наушник она взяла себе, второй дала Иве, нажала кнопочку и с восторгом уставилась на новенькую. Ловила по выражению лица — понравится или нет.

Иве очень понравилось. Она слушала «Грузинскую песню» и слегка покачивалась.

— Это очень красивая песня, — сказала она. — Хотите, я ее спою?

— Но ты же не успеешь выучить…

— Пожалуй, я уже ее запомнила, — задумчиво проговорила Ива и мягко, по-окуджавски, копируя его интонацию, спела песню от начала до конца без единой запинки.

— Ай, молодец… — прошептала Люда. — Ай, какая же я молодец! Ива, ты находка для нашего концерта! Ты любую песню так запомнить можешь?

— Только если она мне понравится.

— Ну да, ну да, разумеется… Ива, я тебе сейчас дам еще одну песенку послушать…

— Нет, Люда, я больше не могу задерживаться, меня Лёша ждет.

— Ой, велика птица! Подождет.

— Нет, он волноваться будет. Значит, я завтра «Виноградную косточку…» спою?

— Подумаешь, волноваться… Да, хорошо, пусть будет «Виноградная косточка». А ты не постесняешься ее петь? Там всё-таки слова такие… взрослые.

— Хорошие слова. Чего стесняться? Это если плохие слова, то их произносить неудобно. До свидания, Люда.

Ива вышла из кабинета и спустилась в гардероб.

Ольховская Инна всё еще стояла у зеркала.

— Приветики, — увидела она Иву. — Своих ищешь? А они домой смотались.

— Как домой?.. И меня не подождали?

— А почему они должны тебя всё время ждать? Вот тоже, навязалась…

— Я не навязывалась. Мы друзья и любим друг друга, — просто сказала Ива.

— Ой, не могу! Любят! Какая наивная! Да Никитин каждый месяц в кого-нибудь влюблен. А Маковы вообще никого не любят по определению, они только притворяются, чтобы потом поиздеваться… Это же уроды! А ты им поверила. Ты лучше мне верь. Я всё-таки твоя тезка…

Инна достала блеск для губ и стала подкрашиваться.

— Зачем ты красишь губы? — спросила Ива.

— Чтобы блестели, — сквозь зубы ответила Инна этой ненормальной. — А ресницы крашу, чтоб чернели. А веки — чтоб синели. А волосы…

Инна запнулась. То, что она подкрашивает волосы, было страшной тайной. Такого золотого оттенка от природы у нее не было, волосы были, по ее собственному выражению, «средней блёклости», приходилось ухищряться и делать вид, что она природная златовласка…

— Ты и волосы красишь? — округлила глаза Ива.

— Не твое дело! Иди отсюда, мышь несчастная!

Заиграл мобильник.

— Ой, это Лёша звонит! — узнала Ива мелодию и расстегнула рюкзак. — Куда же я его…

— Держи, припадочная! — бросила Инна телефон на скамейку. — Забывать не надо! Скажи спасибо, что я нашла, а не ворюга какой-нибудь…

— Спасибо! Вот я растяпа! Спасибо, Инночка!.. Алё! Алё! Лёша? Да, я здесь, я в школе! Да, стою на месте… Нет, никуда не ухожу. Да, всё в порядке! Да, жду. Я с Ирой тут…

Хлопнула входная дверь. Инна Ольховская ушла не прощаясь.

Глава 11. Песня без фальши

— Ольга Алексеевна, а зачем надо красить губы, ресницы, веки и волосы? — спросила за ужином Ива.

— Ну, моя дорогая, тебе ни за чем не надо, — улыбнулась Лёшина мама. — У тебя чудные глазки, прелестный цвет волос, ты замечательно выглядишь!

— А те, кто красится…

— Они хотят стать красивее, чем они есть на самом деле, вот и всё.

— Бедная Инна Ольховская… Она считает себя некрасивой, — Ива задумчиво размешивала чай. — Интересно, какой у нее на самом деле цвет волос?

— А что, она и волосы красит? — усмехнулся Лёша. — Ах, златовласка…

— Ива, дорогая, что ты будешь завтра петь? — спросила мама. — Может быть, порепетируешь? А мы с папой послушаем.

— И я послушаю! — устроился Лёша на диванчике.

— Хорошо, — согласилась Ива. — И вы мне скажете, как вам нравится мое пение. Я волнуюсь немного…

И Ива спела про виноградную косточку. Слово в слово, нота в ноту. Лёша закрыл глаза и закачался в такт музыке.

— Солнышко, как же ты хорошо поешь, — восхищенно вздохнула мама. — И тебе очень идет петь Окуджаву, и особенно его «Грузинскую песню»… Слушай, у меня есть чудесный палантин! Ну-ка… Сейчас мы из тебя такую грузинку сделаем!

— Золотоволосую грузинку! — засмеялся Лёша. — Ива-то волосы красить не будет… Будет такой, как на самом деле! Ива, как ты поешь! Просто закачаешься от твоего голоса! Завтра будет триумф!

И действительно — был большой успех. Уж на что братья Маковы не любили бардовские напевы, обзывали их нуднятиной и скукотой, и то заслушались, когда Ивин голос поплыл по актовому залу. Даже Устюгов закачался в такт песне…

— Потрясающе, — сказал Володька.

— Потому что не фальшиво, — ответил Василий.

— Ива фальшиво петь не может, — догадался Володька. — Она же врать не умеет.

— А Инна Ольховская может! Она же врать отлично умеет. Так облажалась в конце!

— Да ладно, бывает… — сказал снисходительный Володька.

— Ага, бывает. Только так и бывает у коварных личностей, которые чужие мобильники не отдают и волосы красят, — согласился еще более снисходительный Василий.

— Ну, а куда же ей деваться, если златовлаской быть хочется, а природа не расстаралась, — проявляя чудеса снисходительности, вздохнул Володька.

— Это вы о ком? Для кого природа не расстаралась? — подсела к братьям Лида Сомова.

— Ну всё, теперь пойдут разговоры, — посмотрел на брата Василий. — Была у человека тайна, а теперь нету…

— Тайна?

— У кого тайна?

— Да что за тайна-то?

— Да разве теперь это тайна…

Инна Ольховская подошла к Иве и вылила ей на палантин Ольги Алексеевны апельсиновый сок из пакетика.

— От благодарных слушателей, — прошипела она.

— Ты что, чокнулась?? — вскинулся Лёша.

Сидящие рядом одноклассницы протянули Иве бумажные платочки, стали помогать вытирать сладкие пятна…

— Не надо на нее кричать, — тихо сказала Лёше Ива. — Она и так переживает, что некрасивая…

— Что?? — взревела общепризнанная красавица всей седьмой параллели.

— А у тебя свое лицо очень симпатичное, — поспешила уверить ее Ива. — Так что тебе не нужно его закрашивать.

И добавила новое слово, к которому уже стала привыкать:

— Правда-правда.

— Да, Инночка, ты, в общем, ничего, — ободряюще хлопнул по плечу оторопевшую Ольховскую Василий. — Можешь не скрывать свою физиономию под косметикой. Мы потерпим.

Инна всё никак не могла придумать достаточно едкую реплику для ответа… Сомова украдкой вытерла губы салфеткой. На салфетке остался след блеска для губ. Сама же перед концертом клянчила у Ольховской! Предательница!

— Уроды! Все уроды! — выкрикнула Инна. — Я… я запомню! Вы… вы у меня еще узнаете!..

И убежала. Ива посмотрела ей вслед, она переживала за эту бедную девочку, которая почему-то стесняется своего настоящего лица и настоящего цвета волос…

— Мобильники проверьте, — как бы между прочим заметил Василий.

— Перестань, Маков… Добрее надо быть, — неожиданно для всех пробасил Устюгов. — Она пакет забыла, пойду догоню.

И тоже вышел из актового зала, оставив всех свидетелей этой сцены в глубоком и поучительном ауте.

— Лёша, что такое первое апреля? Ну, кроме того, что это просто число?

— Ого, Ива, а почему такой вопрос? До первого апреля еще дожить надо.

— А я у тебя книжку в шкафу увидела, сборник стихов и рассказов, называется «Первое апреля. Прикольные истории».

— Ну, это такой день, когда все друг друга обманывают.

— Лёша!.. Но у вас и так все друг друга обманывают! Зачем для этого выделять отдельный день?

— Ну, потому что первого апреля обманывать принято… первого апреля это считается весело, и ничего тебе за обман не будет, все только посмеются… — Лёша, как всегда, начал запутываться в объяснениях. Каждый младенец знает, что такое первое апреля. Попробуйте сами объяснить такие очевидные вещи совершенно с нуля, еще посмотрим, что у вас получится…

— А когда вы обманываете в любой другой день, это разве не принято?

— Ива, понимаешь, вообще-то, в нашем мире тоже считается, что врать нехорошо.

Ива округлила глаза.

— Лёша… Я никогда не привыкну к этим странным правилам. Я еще понимаю, если бы вы сделали не день вранья, а день повсеместной правды…

— Хм… Хорошая идея, — улыбнулся Лёша. — Только, боюсь, что многие этот день не пережили бы. И смеха в этот день было бы немного.

— Почему? Что плохого в правде?

— Правда — это хорошо, не расстраивайся… только не все хотят ее слышать, и не всем она нужна. И знаешь, это странно, но правда может быть хуже вранья. Да-да, такое может быть… Мне никак не найти пример, чтобы ты меня поняла. Но я чувствую, что это может быть так.

— Как всё сложно у вас… Но мне нравится ваш мир, Лёша. И песни очень красивые. Хочешь, я тебе спою?

— Спой! — Лёша уселся на диван и закрыл глаза. Ивино пение он любил слушать с закрытыми глазами, слегка покачиваясь. Ну и что? Она же любила слушать сказки, сидя на полу…

Глава 12. Братья Маковы падают в обморок

Время шло и шло. Уже была середина октября. Скоро месяц, как Ива жила у Никитиных, ходила в школу, осваивалась в новом мире, училась жить по новым правилам и учила других правилам своим. Говорить правду в школе стало модно. К Иве кидались в спорных случаях, как к третейскому судье или контрольным весам на рынке… В школе стало спокойнее, уютнее. Это было замечательно, но…

Но как вернуться домой? Почему-то Ива думала, что это произойдет само собой, как произошло у Леши. И пройдет не больше месяца, как она вернется в Нашгород… Она так в это верила, что не искала никаких решений для возвращения. И потом, Лёша сказал ей, что она обязательно вернется.

Но как, когда? В любой момент? Она успеет со всеми попрощаться? Или это произойдет внезапно? И какие должны быть условия? Ах. Бук, как Иве не хватало твоего совета, твоих рассуждений! И как же трудно ждать неизвестно чего и неизвестно когда!

В глазах у Ивы появилась постоянная готовность к расставанию и встрече. Лёша это видел, не мог не видеть. И тоже заразился этим ожиданием. Но как он будет без Ивы? Этого он уже не представлял.

— В поход пойдут самые достойные! Всё-таки это поход по местам боевой славы, — объявила Елена Николаевна. — Кто готов себя испытать?

Взметнулись руки. Испытать себя хотели все, даже Инна Ольховская. Кстати, она стала меньше краситься и шипеть. И наконец стал виден настоящий цвет ее волос — светло-русый.

— Ребята, это будет не просто прогулка, сразу предупреждаю. Это лес, это болота, это пересеченная местность. Спросите у Никитина, он как раз там попытался пропасть как-то, и ему это почти удалось.

Ученики засмеялись.

— Ну вот, не пропал же! И потом он один был, а мы всем классом…

— Что всем классом? Сгинете? Вот спасибо! Избавить меня от классного руководства захотели? Это, конечно, очень мило с вашей стороны…

Опять смех. Сегодня определенно была нерабочая обстановка в классе. И ощущение какого-то праздника. Елена Николаевна улыбнулась.

— Итак, это поездка на целый день. С собой надо взять еду, непромокаемую обувь, теплую, удобную одежду, которая не боится грязи. Белые джинсы надевать не рекомендуется. Надеюсь, в гардеробе наших героических модниц найдутся гламурные резиновые сапоги или трекинговые ботинки?

— Найдутся! — уверенно ответил за всех модниц в классе Володька. — С розовыми шнурками.

— У самого у тебя розовые шнурки! — дернула его за рукав Лида Сомова. — А у меня штормовочный костюм, гортекс, между прочим, и не розовый, а красно-серый!

— Тоже ничего, — благосклонно кивнул Володька.

— Пойдет с вами Анатолий Сергеевич. Я не могу отменить уроки, у меня две контрольных в девятых классах. Так что справитесь без меня. Надеюсь, места боевой славы не пострадают от вашего нашествия. Анатолия Сергеевича слушаться беспрекословно. Это не последний поход в этом году, советую заработать себе достойную репутацию для весенних выездов… Там вообще планируется Крым…

Класс приглушенно и восторженно зашумел: «Ух ты, Крым! Море!..» И тут же все зашикали друг на друга и всем своим видом показали готовность слушаться беспрекословно с этой секунды кого угодно.

— Ну вот, считайте, что это будет проверка на выносливость, послушание и вообще, можно ли пойти с вами в разведку. Итак, кто идет, прошу ко мне в очередь, будем составлять список. А остальные — завтра на занятия. Четверг никто не отменял.

Записался почти весь класс. Ощущение праздника нарастало.

— Алешенька, ты мне обещаешь, что всё будет в порядке? — в двадцатый раз спрашивала мама. Ах, не пускать бы его ни в какой лес, тем более в тот район, прочесанный до последнего кустика в тот страшный месяц, — она про него слышать не может! Но… но как же не пустить? Не маменькин сынок. И не один идет, с классом, с учителем.

— Мама, к восьми вечера будем дома, клянусь тебе! — в двадцатый раз терпеливо отвечал Лёша.

— Ольга Алексеевна, всё будет в порядке! — вторила Ива. Да она и была в этом уверена на сто процентов.

И, бледная от жутких фантазий, Ольга Алексеевна, ругая себя последней идиоткой, пошла собирать детям еду на завтра.

— Ну что, все на месте? — оглядел участников похода Анатолий Сергеевич. — Приятная организованность. Ни одного опоздания! Тогда вперед, на остановку. Электричка через полчаса. Времени с запасом, но не стоит тормозить.

Сплоченная группа дружно двинулась к трамвайной остановке.

Лёша всегда любил ждать электричку. Любил в утренних сумерках высматривать головную фару первого вагона, прислушиваться к пению потревоженных проводов, высматривать знакомых среди людей, спешащих на платформу. Лёша любил уезжать из города.

Сейчас он смотрел, как Иве понравится всё то, что нравилось ему. Ива вертела головой во все стороны, как синичка. Ей было очень любопытно и весело.

— Долго нам ехать? — щебетала она. — До какой станции? Куда мы отправимся? Мы просто по лесу будем гулять или что-то искать? А костер мы будем разводить? А…

— Ива, Ива, — посмеивался Анатолий Сергеевич. — Боюсь, у тебя больше вопросов, чем у меня ответов! Сядем в вагон — я покажу карту. Пойдем по дотам, должны отыскать пять штук…

— Анатолий Сергеевич, а что такое доты? — спросил кто-то.

— Это долговременная огневая точка, балда! — ответил за учителя Василий Маков. — Бетонный бункер, маленькая неприступная крепость в лесу, хорошо вооруженная и замаскированная. Правильно я говорю, Анатолий Сергеевич?

— Абсолютно правильно, Вася… О, поезд подходит. Организованно садимся. Девочки — вперед!

Расселись по шесть человек. К неразлучной четверке — Лёша, Ива и братья Маковы — присоединился Николай Устюгов и… Инна Ольховская. Причем сама к ним села, никто не уговаривал.

Усевшись, Инна первым делом достала бумажный платочек и стала чистить ботинки.

— Все ноги оттоптали, — пожаловалась она. — Что за люди…

— Грубияны, — в тон ей поддакнул Володька. — Никакого уважения к светло-коричневой замше. Надеюсь, в лесу тебе повезет больше. Там уже расстелили от дота к доту ковровую дорожку и поставили караул с вениками — листики сметать.

Ива прыснула. Володькина картинка была уморительная.

— Знаешь, Володя, я не понимаю, что ты ко мне всё цепляешься, — неожиданно миролюбиво ответила Инна. — Лес лесом. Конечно, ботинки там запачкаются, кто же спорит. Особенно если в болото влезем. Но в городе можно было бы на ноги не наступать…

— А то, — растерялся Володька и посмотрел на брата. Василий развел руками, дескать, «я пас, выкручивайся сам».

— Я никому на ноги не наступаю, — поддержал беседу Устюгов. — Я считаю, что это некультурно — на ноги наступать.

Володька хотел что-то сказать, но упал в обморок от культурности Устюгова. Василий тоже немедленно закатил глаза. Инна и Ива уже хохотали в голос.

Праздник продолжался и не заканчивался!

Глава 13. Способ поднять настроение

— До первого дота полтора километра! Алексей! Никитин, ау! Ты у нас главный ориентировщик и специалист по заблуждениям! Сможешь азимут взять?

— Сейчас возьмем! — Лёша засучил рукава.

День был теплый, градусов пятнадцать, щедрый подарок от осени. Синее небо, нарисованные неподвижные облачка, пышный ковер из листьев под ногами, пронизанный солнцем лес… Золотая осень, одним словом. Только не та, замурзанная толпами туристов в каком-нибудь парке, пропитанная бензинными парами от припаркованных машин и химическими запахами от мангалов, а свежая, лесная, от которой слегка кружится голова…

— Ива, у тебя голова не кружится? — спросил Лёша.

У Ивы не кружилась голова. Что она, свежим воздухом не дышала? В Нашгороде и уезжать для этого никуда не надо, открыл окно — и дыши.

И всё-таки Ива была благодарным гостем леса.

— Лёша, как красиво! Лёша, смотри, какой лист яркий! Лёша, смотри, лисички!.. Последние, наверное.

Эти восторги грели ему душу. Он и сам бы прыгал вокруг каждой симпатичной елочки или рябинки, но стеснялся. Хорошо, что Ива ликовала за двоих.

— Нам туда, Анатолий Сергеевич! — показал Лёша направление. — Но предупреждаю, там ручей, придется форсировать.

Это предложение было горячо одобрено всеми участниками, только Инна с сожалением глянула на свои ботиночки.

— А я тебя перенести могу, — смущенно шепнул Устюгов. То есть это ему так показалось, что он шепнул. Услышали-то его абсолютно все. Девочки тут же назвали его Коленькой и могучим богатырем и определили очередь перетаскивания их через ручей. Огромный Устюгов не возражал.

— Что ты там высматриваешь? — спросил Лёша.

Уже вечерело. Они дошли до последнего запланированного дота. Всё было по плану, Лёша замечательно брал азимуты и ни разу не завел отряд неизвестно куда.

Последний дот был запрятан в елках и осинах, крыша была едва видна, вся заросла мхом, даже несколько березок умудрились прорасти на бетоне. Со стороны дот запросто можно было принять за холмик. Но у этого холмика был вход.

В последний раз семиклассники и учитель достали фонари и ринулись внутрь, надеясь обнаружить что-то интересное. А Ива осталась стоять на заросшей крыше и не отрываясь смотрела вверх, на верхушки осин. В правой руке она сжимала свистульку.

— Что ты там высматриваешь, Ива?

— Лёша, нас где-то здесь нашли?

— Кажется… — подумав, ответил Лёша и вдруг задохнулся от непонятного предчувствия. «Свистульку взяла с собой», — отметил он, и ему стало очень тоскливо.

Он подошел к ней, заглянул в глаза.

— Над нами только небо, Ива.

— Я знаю, Лёша. Но… смотри.

Она показала вниз. На бетонной крыше лежали мягкие светло-серые перья. Точно такие же, совиные.

— Они были здесь, да?

Лёша ничего не ответил. «Ну зачем ей уходить? — подумал он. — Разве ей плохо с нами? Я всегда рядом, и Маковы, и Устюгов, и даже Ольховская человеком становится в последнее время… Разве ей плохо с нами? Эх, не обманывай себя, Алексей Борисович… Дело не в том, что Иве плохо здесь, а в том, что тебе будет плохо без нее. Эгоист ты, Алексей Борисович, с чем тебя и поздравляю!»

Настроение совсем испортилось. А был такой замечательный день, и он еще не закончился! Надо срочно что-то придумывать!

— Лёха, я одну штуку придумал, — очень вовремя отвел Лёшу в сторону Василий. — Я это место и без карты знаю. Тут недалеко еще один дот есть, там подвальный этаж такой — обалдеешь! Мне знакомые ребята рассказывали. Там даже крутятся кое-какие штурвалы…

— Да не штурвалы, балда! — присоединился к ним Володька. — Совсем на своих кораблях помешался, везде у тебя штурвалы… А там обыкновенные ручки и рычаги. Пойдем, Лёха? Недалеко!

— Хорошо-хорошо, пойдем, только Анатолия Сергеевича предупредить надо…

— Да не надо! Они еще полчаса там торчать будут! Девчонки бабочку ночную нашли, думают, что это Мертвая голова, теперь пока ее все не перефотографируют, они оттуда не вылезут. Двадцать человек на одну бабочку! Ну, пока вылезут, то да сё, уже и на электричку пора будет идти… А мы быстренько — хоп, и назад! А если сказать, так не отпустит одних, Лёха… Скажет, что поздно уже, не успеем. А мы успеем! Да не дрейфь, я отвечаю! Ребята рассказывали…

Кто знает, если бы Лёша не старался так заглушить в себе подступающую тоску, не поддался бы он на Васькину провокацию. Но тоска набросилась так остервенело, что Леша не мог бороться с ней в одиночку. Уж лучше с друзьями вместе в авантюру ввязаться какую-нибудь!

— Только Иву берем обязательно! — вдруг выкрикнул он, вспомнив про синюю свистульку и совиные перья.

Володька с Василием впервые за все время поморщились при упоминании об Иве.

— Лёха, может, сами по-быстрому смотаемся… Ива, конечно, свой человек, но… не стормозит?

— Кто, Ива?? — Лёша расхохотался. — Ты вспомни, как она на физре тебя на кроссе сделала!

— Да нет, я не в смысле физухи… Она нам, конечно, в беге фору даст, не вопрос. А вот насчет того, что мы без спроса идем… И потом скажет ведь Анатолию, куда ходили. Я не в упрек, ты не подумай, я понимаю, она устроена так…

— Я без Ивы не пойду! — твердо сказал Лёша.

— Всё! — поднял руки вверх сдающийся Василий. — Всё, я понял. Идем вчетвером. Только сейчас и быстро. Пока ночная бабочка не устала притворяться Мёртвой головой. И пока не стемнело.

Глава 14. Ольховская — молодец

Не так уж и близко оказался этот соседний дот. Василий вначале поплутал немного.

— Он на краю этого болотца, точно совершенно, я отвечаю! — упрямо твердил он.

Володька называл брата Сусаниным и пытался говорить с ним по-польски, вспоминая всякие словечки из любимого фильма «Ва-банк». Лёша нервничал. Ива была задумчива и всю дорогу молчала.

Наконец сквозь ветки ельника она увидели бетонного ветерана. Дот действительно был выдающийся, имел какую-то специальную пристройку, внутри был чистый, выметенный, на стенах что-то выбито, даже красная звезда была видна над входом. Теперь, когда их было всего четверо, а не целая толпа, время охотнее поддавалось воображению… В тишине можно было представить, как стреляют по бронебойной двери, как плющатся пули о металл, вот и вмятины, кстати… Как окружают солдат, закрывшихся в бетонной крепости, подходят враги, сжимают кольцо, как шуршат литья у них под ногами и ломаются ветки…

Зашуршали листья и хрустнула ветка.

Ива ойкнула, мальчишки вздрогнули. Василий машинально шагнул за бронированную дверь.

— Кто там? — громко спросил Лёша. Володька поднял с земли кусок железной арматурины.

— Ребята, спокойно, это я, — раздалось из-за елок, и к доту вышла… Инна Ольховская. Ее хвост блестел в вечернем солнце остатками позолоты.

— Выследила? — без досады, скорее, с удивлением спросил Володька.

— Выследила, — честно призналась Инна. — Простите, мне было так интересно, куда вы собрались… И еще хотелось, чтобы вы меня не заметили, как я за вами иду. Тогда меня можно в разведку брать, правильно?

И она довольно улыбнулась.

— Мы в разведку не собираемся, — буркнул Василий. — Ладно, пошли скорее внутрь, а то хватятся еще…

— Не хватятся, — гордо сказала Ольховская.

— Почему это не хватятся?

— Меня благодарите! — сияла Инна. — Я поняла, что вы что-то еще хотите посмотреть, а времени мало остается… Вот я и сказала Анатолию Сергеевичу, что пока все были в доте, тебе, Никитин, из дома позвонили и попросили быстрее на электричку бежать. До ближайшей электрички полчаса, если по азимуту через поле, то можно успеть. Но времени ни секунды терять было нельзя, а братья Маковы и Ива с тобой побежали, проводить, мало ли что. Анатолий Сергеевич поворчал, но поверил, кажется… А я сказала, что вас догоню, что у меня срочный разговор есть с Ивой. Вот как ловко всё придумала! Вы рады? Теперь у нас целый вечер, и торопиться никуда не надо! Ну, разве я не молодец?

— Ну ты… ну ты не разведчик, ты шпион какой-то! — воскликнул оторопевший Лёша. Инна Ольховская приняла это за комплимент и засмеялась.

— Чего смеешься, балда? — рассердился Володька. — А как мы теперь на станцию придем вместе с классом? Мы уже ехать давно должны по твоей версии!

— А, фигня, — махнула рукой Ольховская. — Скажем, что не успели, вот и всё! Ну парни, ну я думала, вы обрадуетесь! Я вам бесконтрольное время организовала, а вы ворчите, как зануды! Пойдем лучше дот осматривать!

— У тебя хоть фонарь есть, организатор? — хмуро спросил Лёша.

— А я рядом с тобой пойду, ты мне своим посветишь, — резонно ответила беспечная Ольховская.

Нет, вообще, идея была не такой уж и плохой, какой показалась сначала. Теперь можно было не спешить, обследовать все колодцы, все переходы… Где-то были лестницы, где-то скобы, вбитые в стену, где-то спускались на руках, помогая друг другу. У одного узкого и глубокого колодца Володька сказал, что сейчас даст урок каминного лазанья, и в самом деле очень ловко, как паук, спустился в темноту, упираясь в стенки колодца ладонями, ступнями и спиной. Стали пробовать остальные, Володька всех важно поправлял и поощрял, каждого наградил орденом за мужество (орденами были найденные внизу пустые гильзы, целая горсть) и, когда последний участник спустился вниз, сообщил, что спуститься вниз может каждый дурак, а вот залезть каминным лазаньем наверх — совсем другое дело… В общем, было весело, интересно и чуть-чуть жутко. Настоящее приключение. Нет, всё-таки ловко Инна Ольховская придумала историю с этим звонком из дома.

— Молодец, — в конце концов сказал ей справедливый Володька. — Держи еще один орден, за смекалку. Смотри, как порохом пахнет, красота.

Инна поморщилась от «красоты», но фонарь светил в пол, и Володька ничего не заметил.

— Народ, еще один коридор! — громким шепотом восхищался Василий. Орать здесь казалось неуместным, хотелось сохранить очарование таинственности.

— Ой, мальчики, а вдруг мы найдем скелеты солдат… — добавила остроты и таинственности Инна.

— Это будет очень интересно, — искренне сказала Ива. — Редко когда удается посмотреть на настоящие скелеты. Я, например, ни разу не видела, а так хочется узнать, как ты устроен…

— А ты на флюорографию сходи. Или на кладбище ночью, — добродушно посоветовала Ольховская…

Короче, когда они выбрались на поверхность, были уже густые сумерки. В лесу темнеет рано, особенно осенью. И было очень прохладно. Можно сказать, холодно.

— Ого, ничего себе мы там полазали… — поежился Василий. Ну, теперь ноги в руки и на станцию. Недолго и замерзнуть. Я флисовку не взял, дурак, день-то теплый был.

— А я взял, — как бы между прочим заметил Володька. — Вечером заморозки обещали, возможно с осадками. Прогноз слушать надо.

— Чего ж не сказал! — вскинулся Василий. — Тоже мне, брат называется!

— Да я не нарочно, чего ты… Я думал, ты сам сообразишь. Не хотел тебя обижать лишним контролем! — ловко парировал брат. — Да не дрейфь, капитан! Сейчас на станции будем! Лёха, веди нас, звезда наша путеводная!

Лёша хотел что-то сказать, но передумал, покрутился на месте, зачем-то поискал восходящую луну, не нашел ее за облаками и решительно шагнул в сторону елок.

— Разве мы оттуда пришли? — спросила Ива.

— Не отвлекай его! — шикнул Володька. — Главное — выбрать направление и не сворачивать! А Лёха, он самый крутой из нас ориентировщик! Через полчаса будем на станции. Эх, хоть бы там киоск работал с шоколадками!

— А я бы пирожков срубал, — причмокнул Василий. — С капустой.

— Фу, с капустой, — поморщилась Ольховская. — С яблоком еще можно съесть… или сырную булочку…

Лёша шагал в сгущающуюся темноту, широко и уверенно. Разговоры за спиной его успокаивали. Пусть болтают, меньше мешать будут советами…

Володька с Василием весело переговаривались, расширяя ассортимент киоска на станции. Лучи фонарей прыгали по стволам. Настоящее приключение. Ай да Ольховская Инна! Вот тебе и замша! Молодец!

Глава 15. Опять двадцать пять

Полчаса прошло, а то и больше. Ни станционных фонарей, ни вообще каких-нибудь просветов. Сколько они уже идут от дота? Часы у Лёши были только на телефоне… Телефон! Маме надо позвонить! Опять двадцать пять, ну почему он такой тормоз! А вдруг Анатолий Сергеевич позвонит узнать, как доехали его ученики? Да что значит вдруг! Не вдруг, а обязательно позвонит, он же за них отвечает. Надо его опередить, пока мама не разволновалась… Что такое?.. Опять аккумулятор сел? Слушайте, ну два раза на одни и те же грабли — это уже не смешно! Ладно, у них тут пять телефонов, по счастью…

— Ребята, у меня мобильник сел, а надо маме позвонить. Володька, у тебя есть номер моей мамы?

— Кажись, нету… Вась, у тебя?

— Не помню, сейчас гляну…

— Так у меня же есть! — засмеялась Ива, протягивая телефон. — Лёша, ты что, нервничаешь?

— Да нет, с чего ты взяла… Елки! И у тебя батарея села!

— Э… — протянул Володька. — Лёша, ты будешь смеяться, но у меня тоже мобила села… Чего это она, а?

— И у меня, вот умора, — вертел в руках телефон Василий. — Ольховская, будешь нашей последней надеждой?

— Как всегда! — хмыкнула Инна. — Эх вы, туристы-ориентировщики… Аккумуляторы надо нормальные иметь, которые от холода не садятся! Что бы вы без меня дела… Ой.

— Только не говори, что у тебя тоже сел телефон!

— У меня не сел телефон! — по старинке зашипела Ольховская. — У меня аккумулятор заряд больше недели держит!

— Ну так?..

— Только я его, кажется, потеряла… В доте, кажется. Когда мы лазали.

— Прелестно, — пресным голосом сказал Володька. — Значит, мы все попали в аномальную зону, где садятся и пропадают мобильники. Ясно! Последний дот был заминирован! Мы все облучены! Мы все умрем!

Василий засмеялся, чтобы поддержать шутку, и оказался в одиночестве.

— Мне холодно, — пожаловалась Ольховская. — У меня бадлон тоненький и ветровка однослойная.

Инка взмахнула рукавами, чтобы всем показать, как легко она одета. Ветровка зашуршала, как полиэтилен.

— Минус, что ли? — прислушался к шуршанию Володька.

— Народ, смотрите! — выкрикнул Василий. — На свет смотрите!

В луче фонаря падали снежинки…

— Прелестно, — еще раз бесцветно восхитился Володька. — Лёша, ты спички взял?

— Забыл…

— Балда!

— А ты сам взял?

— Нет, и я балда, — согласился справедливый Володька. — Но ты больше меня балда, потому что на ошибках своих ни фига не учишься! Народ, идем дальше. Надо двигаться, а то замерзнем. Перепад температур — страшное дело, мне отец рассказывал. И при минус два можно замерзнуть насмерть, если днем было плюс пятнадцать. Пошли!

— Что ты пугаешь! — застонала Инна. — Идти так идти, никто же против! Лёша, идем?

Лёша осматривался, шарил фонарем по зарослям.

— Лёша, — спокойно и твердо спросила Ива. — Ты знаешь, куда идти?

Было две секунды паузы, не больше.

— Знаю, конечно. Что вы как маленькие. Володька, дай свою флисовку Ольховской. Ива, возьму мою куртку.

— Мне не холодно, — еще спокойнее сказала Ива.

— Ну и молодчина. А сейчас вообще согреемся. Сейчас подъем будет. Пошли!

Шли поначалу спокойно. Обсуждали, почему сели все телефоны.

— Говорю вам, в доте было что-то такое запрятано! Может, с войны еще! Может, там магнитное поле какое-нибудь, ну… я не знаю… — развивал идею Володька. — Может, радиация в реакцию вступила…

— Ой, чушь какая! — веселилась Ольховская. — Слушать тошно, Маков! Два тебе по физике! Просто холодно стало, ниже нуля, вот они и сели. Ты попробуй подышать на него и включить.

— Сама попробуй, — брыкался Володька. — Вдруг он заразный теперь, а я на него дышать буду! Может, его выбросить надо.

— Выброси, выброси! Только скажи куда, я подберу! — хихикала Инна. — Ой, умора, заразный… Как бы мне от вас маковским тупизмом не заразиться…

Ива не вмешивалась в разговор. Во-первых, она ничего не понимала в мобильных телефонах. Во-вторых, ее беспокоил Лёша. Он по-прежнему шагал впереди, но уже не так уверенно и все вглядывался в верхушки деревьев. Будто искал чего-то.

— Лёша, ты ищешь ориентир? — догадалась Ива.

— Просека должна быть, — с деланным спокойствием ответил он. — Еще не дошли, наверное.

Прошло еще сколько-то времени. Беспечное щебетание Ольховской и подколки Маковых стихли. Теперь шли в молчании, и с каждым шагом молчание становилось всё напряженней.

— Ива, послушай… — Лёша ускорил шаг и немного оторвался от остальной группки, Ива не отставала. — Я не могу тебе врать. Я не знаю, куда идти. Мы заблудились. Идиотизм, конечно, но это так.

Ива тихонько охнула.

— Тихо, я прошу тебя, тихо. Если я скажу им, что не знаю дороги, они могут всё бросить и остановиться. А этого делать ни в коем случае нельзя. Надо двигаться. А чтобы двигаться, нужна цель, понимаешь?

Ива кивнула.

— Ива… Я попрошу тебя еще об одной вещи… Когда они засомневаются в том, что я знаю дорогу, когда запаникуют и остановятся, поддержи меня… Ну, скажи, что я знаю дорогу, что мы с тобой в этих местах вместе ходили, что есть недалеко другая станция, что мы к ней придем скоро… Я тебя прошу! Они тебе поверят, когда уже не будут верить мне!

— Лёша, но… это же обман? Разве не лучше…

Ива споткнулась о камень и чуть не полетела носом в землю. Лёша вовремя подхватил ее под руку.

— Обман, да, обман! Но он нужен, всем нам нужен, чтобы не замерзнуть! — горячо зашептал он ей прямо в ухо.

А сам подумал: «Наконец-то я нашел пример нужного, полезного вранья! Жаль, Бук меня не слышит…»

Глава 16. Ива учится врать

— Я устала! — внезапно сказала Ольховская и вновь показалась Иве похожей на кошку, только теперь на капризную, которую сняли с теплого подоконника и вынесли во двор на мокрую траву. Инна даже снег стряхнула с Володькиной флисовки с такой же брезгливостью, с какой кошка трясет лапками.

— Лёша, Никитин, ну долго еще? Мы уже полночи идем! Где твоя станция? — капризность в голосе Инны росла на глазах.

— Ольховская спеклась, — констатировал Володька. — Тоже мне — разведчица!

«Это он нарочно ее дразнит, — подумала Ива, — чтобы у нее от злости сил прибавилось».

Неожиданно Инну поддержал Василий.

— И я устал! Мы и так целый день отшагали по этим местам боевой славы! И я бы вовсе не хотел тут пасть! Чтобы потом кто-нибудь ходил по местам моей боевой славы…

— Не бойся, не пойдут, — не удержался от подколки брат. — В тебе слишком мало героического. Вот если бы здесь Устюгов пал…

— Хватит ерунду всякую нести! — почти взвизгнула Инна. — Я замерзла, я голодная, я ботинки промочила, я с ног валюсь! Я хочу знать, далеко нам еще идти или нет! Никитин, ты можешь сказать честно — сколько?

— Конечно, могу, Инна, не надо кричать…

Лёша хотел, чтобы его голос звучал уверенно, но получилось наоборот — как-то жалобно. Братья Маковы вместе посмотрели на своего друга.

— Эй, Лёха! — хором сказали они.

— Чего? — вяло отозвался Лёша.

— Ты знаешь дорогу? Да или нет? — резко спросил Володька.

Лёша не спешил отвечать. Нашгородская привычка не врать изживалась с трудом.

У Ольховской застучали зубы. То ли от холода, то ли от страха, а скорее всего, от того и другого.

Василий с размаху сел прямо на землю.

— Всё! Ни шагу не сделаю! Я вам не солдат. Я руку ушиб, между прочим, в колодце вашем дурацком. Всё, отдых!

В вашем дурацком колодце! Нет, вы слышали! Как будто это не Васькина идея была — еще к одному доту сбегать! Будто это Лёша их туда потащил!

Рядом с Василием плюхнулся Володька. Инна села на тонкое согнутое дугой дерево, вытянула ноги и застонала.

— Народ, надо идти, — умолял Лёша. — Замерзнем!

— Не замерзнем, — с наслаждением потянулся Володька. — Пять минут посидим, ничего нам не будет.

— Даже если десять минут посидим, ничего не сделается, — поддакнул Василий и прислонился к брату. — Лёха, не стой. Дай ногам отдых…

Ольховская сидела молча, закрыв глаза, только тряслась всем телом. Деревце ходило ходуном. Инна уже не стряхивала с себя снег. Она втянула голову в плечи, нахохлилась, а снег укрывал ее, словно птицу на ветке…

Плотная темнота и плотная тишина окружили их. Да и есть ли где-то эта станция, электрички, шоссе, машины, город… Может, давно ничего нет. Давным-давно нет, осталась только тьма. И куда ни пойдешь, из нее не выйти, она разлилась везде, везде, всё затопила, всё утопила… Так надо ли дергаться, бежать, кричать?.. Мм, отстань, Лёха, не тяни за рукав… Столько снега на нем было, такой слой толстый, теплый, а ты всё стряхнул… Теперь ждать, когда новый слой нападает… Что ты, Никитин, суетишься… Сейчас поспим и поплывем дальше. Якорь надежный, в море не унесет, опасности нет. Я капитан, я отвечаю…

— Васька! Володька! Инна! Да вставайте же! — заорал Лёша и пнул ногой согнутое деревце. Инну, словно сонную птицу, стряхнуло на землю, в снег и листья. Не открывая глаз, она подползла к братьям Маковым, прислонилась к ним и осталась так сидеть.

— Вставайте!! Я… я знаю, куда идти! Я узнал места! Я клянусь, здесь совсем рядом! Инна, рядом, честное слово!!

— Врешь ты всё, — без всякого выражения пробормотал Володька. — Ты заблудился. Ну и ладно…

— Слушай, ты! Маков… цвет! — вспомнил Лёша самое обидное для братьев прозвище. — Я не вру, не вру!

— Врёшь, — улыбнулся Василий и устроился поудобнее. — Не качай корабль… Все мы врем, когда нам надо…

— Зато я не вру! — вдруг звонко произнесла Ива. — А я только что слышала шум поезда. И свет промелькнул! Вон там!

Ее ясный голос, такой нефальшивый, такой искренний, дошел до засыпающих ребят. Маковы открыли глаза, встряхнулись. Поднялись, придерживая Инну, чтобы не свалилась совсем на землю.

— Ива, ты свет видела?

— Да! — твердо сказала Ива. — Вон там! Может, это огни станции!

— Тогда мы совсем близко? — с натугой сообразил Володька. И брат согласно закивал.

— Инна, вставай! — радостно рявкнул Володька. — Ива поезд слышала! Мы рядом! Вставай, разведчик! Тебя дома ждут!

Вдвоем с братом они рывком поставили Ольховскую на ноги. Отпустили, снова удержали. Ольховская на ногах не стояла. Она спала.

— Ну-ка, подержи ее, — деловито сказал Василий, встал перед Инной и вдруг быстро-быстро надавал ей пощечин. Володька чуть руки не разжал от неожиданности. Зато подействовало.

— Ты что, Маков, взбесился? — мявкнула Инна, разом просыпаясь. — Да я тебе сейчас… Пусти, урод! — это уже Володьке. — Я ему сейчас шею сверну!

— Правильно, — одобрил Володька, — только потом. А то последняя электричка уйдет!

— Да какая электричка…

— Ива слышала поезд!

— Ива, да? Ты слышала?

— Да, да, да! — отчаянно первый раз в жизни врала Ива.

— Сууупер, — протянула Ольховская. — Так чего же мы стоим?! Побежали! Куда бежать?

— За мной! — сорвавшимся от радости голосом скомандовал Лёша. — За мной, бегом!

И они побежали.

А через некоторое время они действительно увидели огни… Мельтешащие, движущиеся, кажется, им навстречу. И голоса, зовущие голоса.

— Э-э-э-эй!!! — закричали они все вместе. — Э-э-э-эй!!

«У меня дежа вю, — подумал Лёша. — Сейчас к нам выскочит собака».

И выскочила собака. Та самая. И опять залилась истошным лаем. Ну, а что, а если у нее такая работа?

Инна завизжала. Маковы заулюлюлюкали. Ива засмеялась. Лёша чуть не разревелся. Группа Игоря Лисовского! Что-то они сейчас скажут…

— Нет, ну ты издеваешься, Никитин! — хохотал Антон. — Ты это, смени программу! Сколько можно тебя искать! Нашу группу скоро можно будет называть «Поисковая группа по спасению Алексея Никитина»! Так точнее будет! И работа постоянная обеспечена…

— Антон, ну хватит уже, — говорил Игорь. — Лучше думай, как согреть их. Костер разводить будем?

— Да нам не холодно… — сказала Инна. Она совсем запыхалась, ведь они столько времени бежали по лесу.

— Им не холодно! — пуще прежнего развеселился Антон. — Да, да, помню! Они не голодные и не замерзшие! Чего мы вообще им жить не даем! Находим все время!..

— Это пока не холодно, — сказал Инне Лисовский. — Скоро остынешь — закоченеешь.

— Так пошли на станцию, — не поняла проблемы Инна. — Это ведь рядом? Ива поезд слышала…

— Ну и слух у вашей Ивы, — покачал головой Игорь. — До железной дороги километров десять. И поезда уже не ходят в такое время. Часа два ночи. Товарняк разве что…

— Как? — не поняла опять Инна. — Но ведь Ива сказала… Ива! Ты же… Ты что — соврала??

Ива пожала плечами и вдруг подмигнула.

— Наш человек!! — завопили братья Маковы. — Ур-ра! Заработало!!

— И ты туда же… Да кому же верить-то тогда?.. — обескуражено вздохнула Инна.

— Зато не загнулись! — прыгали Володька и Василий вокруг Ивы. — Зато нашлись!

Глава 17. Вопросы, ответы и большая тайна

Костер трещал. Такой большой, славный костер, как раз на семерых. Около него было жарко, как в хорошо натопленной комнате. Выйдешь из круга света — как на улицу, сразу в холод.

— Тут дорога лесная недалеко. Скоро Михаил на своем «Патриоте» подъедет. Помнишь Михаила, Алексей? Доктор наш.

Лёша кивнул. Он почти засыпал. Как только маме дозвонился, так и в сон потянуло.

— А влезем мы все в машину? — спросила Инна.

— Да, тесновато будет. Нас семеро, плюс Михаил, плюс Лайма… Придется на коленях друг у друга сидеть. Ничего, влезем.

— Я, чур, Лайму на колени беру! — Василий потрепал лежащую рядом с ним собаку за ухо. Лайма зевнула — тоже устала. — У, псина! Классная собаченция! Когда не лает…

Ива и Лёша сидели вместе, прижавшись друг к другу.

— Спасибо, — шепнул Лёша, стряхивая сон. Есть вещи, которые надо говорить сразу, а не после перерыва. — Спасибо тебе, Ива. Ты… я люблю тебя, Ива.

— Честно? — улыбнулась Ива. — Никому теперь нельзя верить…

За их спиной раздался легкий шорох. Лайма вскочила.

— Ого, глядите! — показал Антон на дерево. — Сова! Ей-богу, сова! Огромная какая! Ничего себе! И уселась, главное!

Ива и Лёша обернулись. Прямо на Иву смотрела большая светло-серая сова. Глаза у нее были круглые, как блюдца, и широко открытые.

Ива поднялась, вышла из натопленной «комнаты», подошла к дереву. Сова слетела пониже, села как раз напротив ее лица…

— Берегись, клюнет!.. — крикнул было Василий, но Лёша так шикнул на него, что Маков заткнулся.

Очень хотелось втащить Иву обратно в освещенный круг, оставить рядом с собой, не отпускать! Но сова была главнее костра, главнее Лёши.

Круглые совиные глаза смотрели на Иву очень внимательно. Птица переступила с лапы на лапу, распушилась.

— Непременно сейчас? — тихо спросила Ива.

Сова моргнула.

— Значит, можно в любое время? — обрадовалась Ива.

Они говорили друг с другом, хоть сова не произносила ни слова! О, мудрый Бук, ты и это угадал!

Птица моргнула и гукнула, будто ответила утвердительно.

— Э, люди, а чего вообще происходит? — прошептал Антон, но Лисовский двинул его по ноге кулаком. Все опять застыли.

— Нет, не потеряла. Всегда при мне, — Ива достала из кармана свистульку синей нашгородской глины, подаренную Буком, лучшим другом, и показала сове. Та кивнула.

— Кла-а-асс! Ни за что бы не поверил, если б рассказали… — опять не выдержал Антон и сам зажал себе рот.

— Там… всё в порядке?

Лёша угадал ее вопрос, он тоже думал о Васильках. Сова кивнула! Браво, доктор!

— А ты можешь там передать, что со мной тоже всё в порядке?

Пауза.

— Уже знают? От кого?! Ничего себе… А он-то откуда знает? — голос у Ивы зазвенел от восторга.

Сова приподняла крылья. Лёша мог поклясться, что она пожала плечами.

— И как мне вернуться?

Желтые глаза смотрят не отрываясь.

— Всего-то? Как хорошо, какой простой, оказывается, способ! — засмеялась Ива. — Я тогда немножко еще побуду здесь, ладно? Скоро конец четверти…

— А потом Новый год, — подсказал одними губами Володька.

— Отпрашивайся до Крыма, — зашептал Василий. — На море съездить надо!

В братьев полетела шишка, пущенная Инной. Она беззвучно скроила зверское лицо. Маковы замолчали.

— Нет, мне тут даже нравится, — продолжала Ива разговор с совой. — Тут даже интересно, знаешь… Конечно, я скучаю. Я очень рада тебе! На чужой сторонушке рад знакомой совушке! — кстати вспомнила она свой первый урок литературы. — Я вернусь, но потом. Здесь еще столько всего… Столько вопросов! Ну, ты меня понимаешь, да?

Сова наклонилась к Иве и… честное слово, вот все свидетели, легонько коснулась клювом ее лба!

— Поцеловала… — охнула Ольховская.

Взмахнув мягкими крыльями, сова бесшумно снялась и улетела. Ива вернулась в «комнату» костра.

— Ну?? — хором гаркнули все, кроме Лёши.

Ива молчала и улыбалась.

— Ну же! — подпрыгнул на месте Василий, наступив брату на руку.

— Я остаюсь с вами… пока, — выговорила она наконец. — Про остальное не скажу никому, только Лёше.

— Чего это только Лёше! — возмутились братья. — Он нас вообще чуть не угробил всех, Сусанин! И вообще, мы теперь одна команда! Всем говори, а то нечестно!

— Ну, вы мне объясняйте, что честно, а что нечестно! — совсем развеселилась Ива и ловко увернулась от шишки, брошенной на этот раз Володькой.

— Это наша тайна, не понятно, что ли? — заслонил Иву Лёша. — Вас не касается.

И, совершенно счастливый, показал всем язык.

Из темноты послышался шум двигателя, загудел клаксон «Патриота». Можно было ехать домой.