Веселие Руси

Райская жизнь и вечное блаженство

Шел я как-то тихой красноярской улицей и вдруг услышал чудное пенье. Чудный пресветлый голосок кому-то райскую жизнь обещал и вечное блаженство.

А мне солнцем сильно голову напекло, вот я и присел в тенечке отдохнуть. Присел и совершеннейшим образом заслушался. Певунье соловей подпевал, тополиный листок источал клейкий сок, а по моей руке ползла, готовясь взлететь, божья коровка.

Закончилось чудное пенье, улетела божья коровка, а из высокого окошка деревянного дома высунулась сильно накрашенная куколка.

— Уж вы так славно поете, певунья моя, — льстиво сказал я. — Прямо исключительно с душой поете. Прямо, как Каруза!

— Правда?! Неужели это правда!? — куколка забила в ладоши. — Недаром мне многие говорили, что я вылитая эстрадная певица Лариса Мондрус.

— Успокойтесь! Мондрус давно уехала в Израиль, радость моя. Она там нынче работает в ночных кабаках, о чем мы можем прочесть в газете «Известия». А вы поете, как Каруза, любовь моя. Вам сходу надо на большую сцену.

— А разве вы не поможете мне туда попасть? Разве вы меня теперь туда не устроите?

— Нет, ангел. На сегодняшний день у меня нету связей с большой сценой. На сегодняшний день у меня совершенно нету связей с ней.

— Но ведь вы — антрепренер, — не сдавалась певунья. — Ведь вы, антрепренеры, все можете, если, конечно, захочете.

И она кокетливо повела выщипанной бровью, а я ей сказал, опустив голову:

— К сожалению, я всего лишь скромный товаровед магазина № 15. Могу вас туда устроить сторожихой с последующим обучением на курсах продавцов продовольственных товаров. За все время обучения выплачивается стипендия до сорока рублей в месяц.

Певунья залилась слезами.

— Ах, не надо! Ах, продавщица продовольственных товаров я и сейчас есть! Ах, когда же придет этот… как его антрепренер?! Придет и введет меня в мир искусства!

И она всхлипывала, а я стоял под окошком и бормотал:

— Ждите, ждите! Пойте, пойте!

И она твердила сквозь слезы:

— Жду, жду! Пою, пою!

И соловей, глядя острым глазом, чирикал:

— Жьду, жьди! Пьой, пьой!

И не соловей, а воробей — вот он кто оказался при ближайшем рассмотрении. Я пустил в него за это мелким камнем, но не попал и отправился восвояси.

Напоследок я послал певунье воздушный поцелуй, а она мне не ответила, скотина. Ах, стало быть не мне, не мне обещал райскую жизнь и вечное блаженство ее чудный пресветлый голосок.