- Господин председатель, почему члены Большого совета ничего не знают о существе дела? - вдруг перебил моложавый, упитанный господин, считавшийся в рядах партии самым серьезным конкурентом Эдди на пост председателя.
- Позже я готов ответить на любые вопросы, но сейчас время не терпит! выкрикнул главный фаци. - Мы можем остаться с носом!
- Почему мы должны остаться с носом, если все происходит за нашей спиной! - заупрямился конкурент. Но на него зашикали, затопали ногами.
- Господа! - продолжал говорить Эдди. - В экспедиции участвует наш представитель. Кроме того, я контролировал личную переписку лейтенанта, руководившего работами. Вчера вечером он отправил письмо, в котором сообщал, что завтра они приступают к извлечению трех обнаруженных в горной пещере ящиков.
- А представитель нашей партии? - не удержался кто-то из членов совета.
- К сожалению, от него пока еще нет известий. Я созвал вас, так как считаю, что надо срочно мобилизовать всех наших местных партийных функционеров...
* * *
Мюнхаузен рвал и метал. Так хорошо начавшееся дело дало трещину. Вот уже почти месяц в семи километрах от Эзельлоха, на маленьком горном озере, он держал вдову господина Икса и представителя ФНП. Для них были поставлены уютные домики с видом на озеро. Солдаты катали гостей на лодках и устраивали прогулки на близлежащие склоны, делая вид, что старательно ищут таинственную пещеру. Контрразведка снабдила вдову отличным поваром и молоденьким солдатиком по имени Мари-ус. Служивый терпел все прихоти госпожи и даже пытался разыгрывать роль влюбленного, так как ему было обещано сократить за это срок службы на целый год. .Что касается фациста, то он довольствовался ящиком свежего пива и легкомысленными журналами, которые доставлялись ему ежедневно.
А в это время фон Наин и два взвода солдат лихорадочно шарили в Ослиной дыре - Эзельлохе.
И вот когда Мюнхаузен наконец получил долгожданную шифровку и пригласил начальника контрразведки присутствовать при завершении операции, фацисты вдруг показали зубы...
К полудню на шоссе, проходившем вблизи ущелья, показались пузатые автобусы. Из открытых окон торчали древки знамен, неслись песни. Вслед за автобусами прикатили передвижные буфеты. И скоро склоны гор кишели подвыпившими активистами ФНП, радиорупоры с крыш автобусов извергали военные марши, а ветер, будто радуясь неожиданному развлечению, весело трепал полотнища флагов и вымпелов.
Бурый от злости Мюнхаузен нетерпеливо ерзал в машине, медленно ползшей по асфальту, - на шоссе было людно, как на бойкой городской улице. Машина осторожно пробиралась сквозь толпу людей, горланивших песни. На пеньках стояли ораторы, выкрикивали лозунги, произносили речи. Многие, увидев в автомобиле военных, вытягивались по стойке "смирно" и вскидывали руки в фацистском приветствии. Генералам ничего не оставалось, как раскланиваться.
- Сейчас они еще заставят вас произнести речь, - огорченно вздохнув, сказал Мюнхаузен.
- Только благодаря вам! - отрезал начальник контрразведки. - Дело особой государственной важности превратилось в веселый предвыборный пикник. А если нам отменить сегодня подъем ящиков?
Мюнхаузен отрицательно покачал головой.
- Лейтенанту было приказано приступить к подъему клада с восьми утра.
- К чему такая спешка?
- Я не могу вечно развлекать вдову и политикана! - раздраженно объяснил начальник отдела "Е". - И так уже чуть ли не месяц играем в этот балаган!
Машина вдруг остановилась. Дверцу открыл сам председатель ФНП. Вид у него был дружелюбный и чуть озабоченный, как у хозяина дома, который наконец дождался дорогих гостей.
- Добрый день, господа! - Эдди громко приветствовал военных. - Мы без вас не начинаем!..
- Здравствуйте, господин председатель, - кисло ответил Мюнхаузен. - Я вижу, вы обошлись без приглашения.
- Ну зачем же вас затруднять! - Едва удерживая смех, фацист подмигнул своему окружению. - Мы же партнеры на равных! Как говорят англичане фифти-фифти... У вас два взвода, а у меня дивизия! Вы лучше скажите, господин генерал, что случилось с моим представителем? Надеюсь, он еще жив?
- Он вместе с вдовой отдыхает поблизости. Я им там поставил небольшой спектакль из жизни кладоискателей, - объяснил Мюнхаузен. Скрывать не было смысла.
- Вы умница, мой дорогой генерал! - неожиданно обрадовался Эдди. - Этак мы с вами можем выиграть целых восемь процентов! Вдова пусть продолжает там поиски... Ах, если бы у меня были такие помощники, как генерал фон Нойгаузен!
- То вы бы давно уже стали президентом республики! - улыбнувшись, подсказал начальник контрразведки. Непомерно длинный, худой, он смотрел на Эдди несколько свысока.
- Нет, господин генерал! У нас в государстве этой должности не было бы! Эдди говорил громко, так, чтобы люди, окружавшие их, слышали каждое его слово. - Я бы начал с конституции! Она нуждается в серьезном хирургическом вмешательстве! Стране нашей нужна одна мощная рука, один фюрер!..
Фацисты подняли восторженный рев...
Через четверть часа, после окончания переговоров в закрытой автомашине, радиорупоры принялись настойчиво созывать пассажиров в автобусы. Начальник контрразведки, Мюнхаузен и председатель ФНП с двумя своими приближенными направились в лес.
Мюнхаузен шел впереди. Он уверенно вывел экскурсантов на тропу, спускавшуюся в ущелье. Вдруг кусты впереди зашевелились, и из-за них выбрался лейтенант фон Наин. Выглядел он растерянно и в то же время радостно - он явно ликовал по поводу приезда начальства. В руке лейтенант опасливо держал большой черный пистолет, - В чем дело, лейтенант? - забеспокоился Мюнхаузен.
- Мой генерал, разрешите доложить! Ввиду неожиданного появления штатских со знаменами и выпивкой во вверенном мне районе я приказал занять на тропе оборону! Мы готовы были сражаться до последнего патрона!
- Моим людям была дана команда не заходить в пределы зоны работ. Председатель Эдди был недоволен.
- Армия - всегда армия! - Мюнхаузен одобрительно похлопал фон Наина по плечу. - Снимайте оборону, лейтенант. Стрельбы не будет...
Фон Наин вытащил свисток и пронзительно свистнул. Один за другим из кустарника на тропу стали вылезать испуганные солдаты.
ГЛАВА 11,
продолжающая рассказ о дне, когда господин Гуго показал, на что он способен
Жизнь в лесу была очаровательна. Господин Гуго просыпался очень рано. Стараясь не разбудить свою команду, он осторожно выползал из палатки, усаживался на пень и долго любовался пробуждавшейся природой.
В восемь неожиданно яростно звенел будильник. Один из гангстеров, зевая и чертыхаясь, отправлялся в деревню за молоком. Господин Гуго с удовольствием слушал, как в утреннем лесу, постепенно затихая, монотонно позвякивала крышка бидона.
Парень возвращался через час. К этому времени у палатки уже бойко шипела газовая плитка. При виде яичницы с ветчиной у руководителя операции "Ван-Гог" разгорался аппетит. Подчиненные не отставали. Шестеро молодых искусствоведов, завтракавших на лесной поляне, поглощали уйму сыра, сосисок, масла и джема. Раза два в неделю бригадиру Тому, выполнявшему по совместительству обязанности интенданта, приходилось взгромождаться на велосипед и катить за припасами в ближайший городок.
Однажды Том вернулся в лагерь намного раньше, чем обычно. Он рассказал, что его подбросил на грузовике солдат, доставлявший продовольствие группе Рыжика.
- У тебя хватило ума не говорить, что мы за ними следим? - поинтересовался молодой шеф.
- Хватило. Я молчал. Болтал только он. Говорил, что в ущелье два взвода выполняют особое задание... Намекал, что в пещере, где они ковыряются, куча золота. Кажется, у нас будет неплохой улов.
- Накаркаешь! - рассердился шеф. - Что он еще рассказывал?
- Да ничего больше. Сказал только, что лейтенант, который ими командует, служит в контрразведке...
- В контрразведке?
- Ну да, - равнодушно подтвердил гангстер. Господин Гуго не на шутку струхнул. Он хорошо понимал, что в планы фирмы "Дженерал арт" вовсе не входит знакомство с этим любознательным учреждением. Без сомнения, мистер Джек категорически запретил бы операцию, если бы знал, что тут подняла возню контрразведка.
С другой стороны, возвращаться с пустыми руками? Наскоро прикинув, во сколько обошлось фирме его увлечение живописью, Гуго испугался еще больше. Хозяин не раз говорил, что каждый имеет право на творческие неудачи, но только за свой собственный счет.
"У них - спецзадание, и у меня - спецзадание, - обрывая лепестки ромашки, утешал себя начинающий деятель. - В конце концов, поймает нас полиция или поймает контрразведка, большой разницы нет".
Он загадал: если выйдет "чет", все окончится благополучно. Ромашка не подвела.
А на следующий день сомневаться и тем более размышлять было некогда. Пришло время действовать.
Часов в десять утра на дне ущелья началась беготня. Солдаты, бросив работу в пещере, собрались вокруг Рыжика. В бинокль господин Гуго хорошо видел, как лейтенант, размахивая руками, показывал на склоны гор. Вскоре военные, прихватив автоматы, начали подниматься по тропе. Они медленно, помогая друг другу, карабкались вверх. В лагере на берегу речушки остался только один солдат. Он вытащил из палатки полевую радиостанцию и, напялив наушники, уселся возле нее.
- Похоже, пожаловали конкуренты, - вдруг сказал Том, тоже лежавший рядом с биноклем в руках.
- Сам вижу, - отозвался Гуго. Не понимая, что происходит, он сосредоточенно разглядывал людей, забравшихся на ближние вершины. Некоторые подошли так близко, что их можно было хорошо рассмотреть и без помощи бинокля.
- Какая несправедливость! - огорченно заявил Том. - Мы тут ждем целый месяц, а они пожаловали на готовенькое!
- Костра не разжигать, - приказал шеф. - Предупреди ребят. Сходи к шоссе, посмотри, что там...
Бригадир быстро уполз.
Господин Гуго лежал на животе и сильно волновался. Тщательно продуманный план начал шататься. Никто не мог предвидеть появления в горах этих типов. Похоже было, что и для Рыжика все это тоже было крайне неожиданным. Его солдаты явно занимали оборону. А штатские медленно расползались по горам, подступавшим к ущелью. Временами ветер доносил обрывки маршей. Казалось, вовсю шумело радио.
Минут через сорок вернулся возбужденный Том.
- Шеф, что на шоссе творится! - еще издали закричал он. - Митинг или демонстрация! Ничего не понять! Машин видимо-невидимо!
- Полиция есть?
- Полиции не видно. Шеф, не лучше ли нам смотаться? Временно, конечно?
- А ты заранее не бойся! - оборвал шеф. - Лежи и смотри!
Наблюдательный пункт сотрудников фирмы "Дженерал арт" располагался на одной из горных макушек, довольно далеко от Эзельлоха. Но зато отсюда хорошо просматривались окрестности. Кроме того, от шоссе к лагерю искусствоведов вела вполне сносная дорога. Она была необходима для завершения операции "Ван-Гог".
К середине дня экскурсанты неожиданно оставили ущелье в покое. Они как-то сразу исчезли. Господин Гуго, не выпускавший бинокля, видел, как через некоторое время в свой лагерь вернулись солдаты. Рыжик шел последним. Перед ним боязливо и неумело спускались по тропе трое в штатском и даже, кажется, два генерала.
- Начальство приехало, - не удержавшись, заметил Том.
- Представь, я тоже догадался, - ехидно ответил Гуго. Непредвиденные обстоятельства подорвали его уверенность, и молодого шефа все раздражало.
А солдаты внизу стали двигаться необыкновенно энергично. Длинной гусеницей их строй вполз в черную зияющую дыру в скале.
- Чтоб мне лопнуть, если они сейчас не потащат из пещеры сокровища! Бригадир взволнованно дышал шефу прямо в ухо.
- Подожди лопаться! Пошли ребят прибрать. Чтоб никаких следов.
- Палатку снимать?
- Успеем.
Господин Гуго видел, как телефонист, оставшийся у входа в пещеру, время от времени подбегал с докладом к начальству. Генералы и штатские господа нетерпеливо расхаживали по каменистой площадке. Наконец из дыры в скале вылез перепачканный Рыжик.
- Снимать палатку! - почему-то шепотом скомандовал Гуго. - Приготовить кран!
Гангстеры побежали выполнять приказания, и скоро в густом молодом ельнике что-то заворчало, затарахтело. На дорогу, ломая ветки, неуклюже выбрался яркий желто-красный автокран.
А из Эзельлоха тем временем выбирались первые солдаты. Стараясь рассмотреть, что они тащат, руководитель операции "Ван-Гог" прижал бинокль так сильно, что стало больно бровям.
- Всем по местам! Велосипед и я остаемся здесь! Том, проверь рацию! Прием не выключать.
Гангстеры мигом облепили кран, и он, неторопливо переваливаясь на ухабах, поехал по лесной дороге. Последним на подножку прыгнул Том. Он держал небольшую красную коробочку с блестящим прутиком антенны.
Такую же коробочку вытащил из кармана и господин Гуго. Нажав кнопку, он поднес рацию ко рту.
- Раз, два, три! Как слышно?
- Отлично! - отозвался по радио бригадир. - На месте мы будем ждать вашей команды.
Кран отъехал довольно далеко, как вдруг господин Гуго вскочил и бросился следом.
- Олухи! - орал он во все горло. - Идиоты! А форма, форма, разрази вас господь!
Но мотор крана гудел добросовестно, заглушая вопли руководителя операции. Искусствоведы недоуменно глядели на своего предводителя, нелепо скакавшего по дороге.
- Форма! - наконец догадавшись, заревел Гуго в микрофон.
Том понял и застучал по кабине. Автокран остановился. Парни попрыгали на землю и стали срывать с себя рубашки и брюки. Притащив из лагеря здоровый тюк, бригадир выдал каждому гангстеру комплект солдатского обмундирования. Сам он и водитель машины нарядились в оранжевые жилеты и шлемы, в каких обычно щеголяют дорожные рабочие.
Убедившись, что маскарад окончен, господин Гуго вернулся на свой наблюдательный пункт. Автокран снова взвыл мотором и двинулся к выезду на шоссе...
* * *
Из показаний лейтенанта фон Наина
"...Мы извлекли из пещеры Эзельлох три металлических контейнера. Два весом около двухсот килограммов каждый. Третий - меньшего размера, плоский.
Из ущелья на шоссе ведет единственная тропа, по которой с трудом проходят двое, а в ряде мест можно пройти только по одному. Поэтому я разделил солдат на три группы и расставил их вдоль трассы подъема. Каждая группа, одолев свой участок, возвращалась за следующим ящиком. Я замыкал эвакуацию..."
* * *
Из протокола допроса ефрейтора Зингера
Ефрейтор Зингер. Мы относили ящик до поворота тропы, оставляли его и шли за следующим.
Генерал фон Нойгаузен. Сколько ящиков перенесли ваши люди?
Ефрейтор Зингер. Три. Два больших. Один поменьше.
Генерал фон Нойгаузен. Три?
Ефрейтор Зингер. Так точно, три.
* * *
Из протокола допроса рядового Поппена
Рядовой Поппен. На шоссе мы доставили два ящика,
Генерал фон Нойгаузен. Ты не врешь? Два? А не три?
Рядовой Поппен. Никак нет, господин генерал! Их было два!..
* * *
Из протокола осмотра места происшествия
"...На местности в 74 метрах от выхода тропы на шоссе (асфальт с кюветами, стандарт второй категории) обнаружены сколы камней, поломка кустарника, царапины на коре деревьев, свидетельствующие о том, что тяжелый предмет перемещался волоком. На почве, на коре деревьев найдены следы серой краски, такой же, как и на предметах №,№ 1 и 3, извлеченных из пещеры.
Экспертизой не установлено, с помощью каких технических средств перемещался похищенный контейнер.
Использование какого-либо транспортного средства в данной местности исключено (скалистый грунт, обрывистый уклон от 50 до 75°)..
На тропе обнаружены отпечатки двух пар солдатских бутс, отличающиеся от следов обуви группы лейтенанта фон Наина (фотоснимки прилагаются). Экспертиза не допускает возможности, чтобы двое людей, даже необыкновенно физически развитых, могли бы переместить контейнер в данных условиях и за столь короткий отрезок времени (как показали свидетели - не более 10 минут)...
Экспертиза считает, что грабители использовали новейшие технические средства и достижения, пока еще не известные отечественной науке и полицейской практике..."
* * *
Из стенограммы сообщения господина Гуго рабочему совещанию руководителей фирмы "Дженерал арт"
"...Убедившись, что отряд фон Наина приступил к подъему ящиков, я сообщил по радио об этом своей бригаде. Все, кроме водителя автокрана, отправились к тропе. Метрах в восьмидесяти от шоссе тропа делает крутой поворот. Прошу, господа, посмотреть на карту.
Здесь мы и наметили засаду. Двоим из бригады поручалась доставка клада. Остальные с оружием обеспечивали прикрытие.
Увидев с наблюдательного пункта, что солдаты поднимают к шоссе три ящика, я принял решение овладеть вторым и третьим, пропустив беспрепятственно первый. Если бы мы начали с первого, да еще подняли стрельбу, военные наверняка прекратили бы транспортировку и стали бы нас преследовать. Численностью они намного превосходили нас: два взвода солдат и лейтенант. Плюс группа начальства, включая двух генералов.
Когда солдаты, поднимавшие второй ящик - меньшего размера, чем остальные, - приблизились к месту засады, я предупредил Тома, с которым держал постоянную радиосвязь. Обстоятельства сложились очень выгодно. Солдаты дотащили ящик до поворота тропы и, бросив его, стали спускаться за следующим. А группа солдат, которая должна была тащить ящик дальше, еще не вернулась с шоссе. Они продолжали возиться с самым первым. Мои ребята спокойно обвязали груз тросом, прицепленным к крану. Том передал по радио команду водителю, и тот поехал по шоссе, волоча ящик вверх по склону. Если попадался валун или какое-нибудь препятствие, Том тотчас сообщал водителю. И тот или останавливал машину, или подавал назад. Ребятам оставалось лишь приподнять вручную и миновать препятствие...
Я благодарен нашему научному отделу за то, что им был предложен столь простой и надежный способ..."
* * *
- Понимаете, шеф, было очень легко, - говорил бригадир Том, стараясь не встречаться с холодным, презрительным взглядом хозяина. - Кран здорово тащил. Мы даже все цеплялись за трос и сами поднимались, как на лифте. А если что, я ему по радио говорил. А когда он дотащил до кювета, то вернулся и поднял ящик своим краном на платформу.
На лбу гангстера медленно проступали капельки пота. Но он не решался их смахнуть.
- Шеф, вы не подумайте... Мы хотели вернуться за вторым ящиком, но тут приехал грузовик с солдатами. Я сразу понял, что надо смываться, мы ведь были в двух шагах.
Кривой Джек молчал, недоверчиво, выжидающе. И Том сразу заторопился, зачастил словами:
- Ей-богу, шеф! Где кончалась тропа, там же машины стояли, фургон! Там и грузовик остановился. Солдаты высыпали, целая рота, наверное! Шеф, честно говорю - мы не струсили, а просто глупо было с ними связываться. Ребята могут подтвердить. Они бы нас перестреляли, как цыплят. Тогда бы у нас и одного ящика не было!
- Ну! - подстегнул хозяин.
- Ну я и сказал... - Тут голос гангстера совсем сник. - Мы сели на кран и уехали, не дожидаясь команды молодого шефа.
Том опустил голову.
- Штраф пятьсот монет!
Так, с опущенной головой, бригадир и покинул кабинет великого человека.
Вечернее солнце, случайно прорвавшись сквозь тучи, спешило попрощаться с городом. Его косые лучи, проскочив в открытое окно кабинета, упирались в стену где-то вверху, чуть ли не у потолка. Но спуститься к полу они уже не могли: не хватало силенок.
А на полу, на аккуратно разложенных листах картона, у ног Кривого Джека лежал серый, местами тронутый ржавчиной металлический контейнер. Своим скромным канцелярским видом он походил на обычный банковский сейф, опрокинутый на спину. Только вместо блестящей ручки на его крышке выделялись массивные гайки.
ГЛАВА 12,
просто скандальная
Причины государственных скандалов, в отличие от семейных, как правило, бывают известны всем, и в первую очередь тем, кому знать о них совершенно не нужно. Но на этот раз скандал был из ряда вон выходящим. Ходили невероятные слухи, что председатель ФНП неожиданно и громогласно, причем в выражениях, которые неприлично даже повторять, отозвался о порядках, установленных в контрразведке. Все обычно хорошо осведомленные лица, хотя ничего толком и не знали, все же перешептывались по углам. На репортеров было жалко смотреть они сбились с ног, носясь по столице. Даже посольство одной заокеанской державы, всегда хорошо информированное обо всем на свете, на этот раз могло поделиться лишь своими догадками. Но из-за плотно закрытых дверей кабинета статс-секретаря не доносилось ни звука.
В самом деле, в кабинете росла гнетущая тишина. Когда она стала совсем невыносимой, высокопоставленный чиновник вопросительно посмотрел на начальника контрразведки. Тот сидел, сердито уставившись в одну точку, плотно сжав губы.
- Ну-с, - выразительно промолвил статс-секретарь. Начальник контрразведки скосил глаза на генерала фон Нойгаузена, но руководитель отдела "Е" упорно делал вид, что оказался здесь совершенно случайно и что все дело к нему никакого отношения не имеет. Мюнхаузен безразлично разглядывал зеркальный паркет и уж конечно не собирался вступать в объяснения.
- Я уже выслушал господина председателя Национальной партии Фатерланда. Чиновник повернулся к Эдди, сидевшему с таким видом, будто сейчас вскочит и бросится на контрразведчиков с кулаками. - Теперь я хочу послушать вас, господин генерал.
Но главный контрразведчик по-прежнему молчал. Тогда высокое должностное лицо нетерпеливо постучало карандашом по столу. В тишине прозвучала словно короткая пулеметная очередь.
- Господин статс-секретарь, считайте, что произошел несчастный случай, наконец выдавал начальник контрразведки. - Считайте, что кто-то из нас проходил мимо стройки и сверху на голову ему упал кирпич.
- В таком случае кирпич упал на голову генералу фон Нойгаузену! - уточнил чиновник. Мюнхаузен вздрогнул.
- Не совсем так, - промямлил худой генерал, пытаясь защитить начальника отдела "Е". - Кирпич задел и голову уважаемого господина председателя ФНП. По нашему соглашению половина клада принадлежала его партии.
- Вот это меня и интересует прежде всего. - Очки статс-секретаря недовольно блеснули. - Кражами пусть занимается уголовная полиция, если контрразведка сама не в состоянии уберечь свое хозяйство! Но почему вы без нашего ведома вступаете в соглашение с ФНП? Что за сомнительная страсть к сокровищам? Разве у вас мало других забот! Авантюризм! Притом безответственный!
И тут Мюнхаузен вдруг вскочил. Его лицо покрылось пятнами. Выпятив подбородок, генерал до неприличия громко заявил:
- Уважаемый господин! При всем моем преклонении перед дисциплиной считаю долгом объявить: деятельность контрразведки - удел избранных! Это вам не речи перед избирателями!
Опешивший сановник даже чуть подался назад в своем огромном кресле. А начальник контрразведки встал, как бы заслоняя генерала фон Нойгаузена от последствий, которые должны были неизбежно возникнуть после подобного заявления.
- Господин статс-секретарь, прошу принять мою отставку! - так же громко, выглянув из-за спины своего начальника, закончил неудачливый руководитель отдела "Е".
- Ну и ну! - удивленно проворчал Эдди. Злоба на его физиономии сменилась выражением явного сочувствия контрразведчикам, попавшим в беду. Он порывался что-то сказать, но военные уже не обращали на него никакого внимания.
- Господин фон Нойгаузен, - торжественно и угрожающе проговорил властный человек, сидевший за столом. - После этой неуместной выходки ваша просьба об отставке, я полагаю, будет немедленно удовлетворена!
- Э, господа! - настойчиво вмешался фацист. Он даже встал и примиряюще протянул руки - одну к руководящему лицу, другую - к Мюнхаузену. - Господа, такая спешка никуда не годится! Специалистов, подобных генералу фон Нойгаузену, надо еще поискать. Об отставке и речи быть не может!
- Позвольте, уважаемый! - Чиновник тоже встал и оперся руками о свой необъятный стол. - Позвольте, как это понимать? Не более чем полчаса назад вы с пеной у рта...
- Без пены! - убеждающе вставил политик.
- ...Вы пришли ко мне с требованием вмешаться! Вы грозили поднять на ноги всю свою партию! Вы, наконец, жаловались!
- Было, - скромно согласился председатель Эдди. Статс-секретарю вдруг показалось, что этот политический деятель ему подмигнул.
- Мне думается, у себя в ведомстве мы сами наведем порядок! Без посторонних советов! - категорически закончил руководитель.
- Я пришел сюда, - принялся объяснять фацист, - так как был уверен, что генерал фон Нойгаузен ведет двойную игру. Хищение одного из этих ящиков представилось мне инсценировкой, свойственной характеру учреждения, в котором он служит. Я говорю в самом уважительном и почтительном смысле. Как любишь, так и целуешь, как любил указывать мой дед...
- Вы убедились, что нет никакой инсценировки? - быстро спросил начальник контрразведки.
- Да, господа, убедился. Я думаю, генерала фон Нойгаузена обскакали так же, как и меня. Что поделаешь, в этой сфере общественной деятельности, как на ипподроме: кто кого...
- Так ищите третьего! - в сердцах подсказал статс-секретарь. - Кто еще был заинтересован? Кто третий?
Не сговариваясь, Эдди и Мюнхаузен уставились друг на друга. Фацист даже подался к двери,
- Спасибо за добрый совет! - Он вдруг, признательно прижав руки к груди, заулыбался. - Господин статс-секретарь, как всегда, подсказал мудрый ход! Мы с генералом немедленно принимаем меры!
И председатель националистов Фатерланда торопливо, увлекая за собой Мюнхаузена, вышел из кабинета.
- Пинкертоны! - довольно громко, не пряча иронии, сказал вслед им чиновник.
Эдди уже на пороге досадливо махнул рукой и подтолкнул генерала: не стоит, мол, обращать внимания...
* * *
Госпожа Икс проснулась в ужасе. Глубокой ночью в ее походной спальне загрохотали стулья, вспыхнул свет. Придя в себя, вдова поняла, что к ней ворвались председатель Эдди и этот хитрый старик из контрразведки.
Сухонькая старуха в пижаме, в ночном чепчике, из-под которого робко вылезали жидкие, бесцветные прядки волос, сжавшаяся в уголке железной армейской койки, напоминала испуганного взъерошенного воробья. Но она на удивление быстро успокоилась и даже удобней уселась, подоткнув под спину подушку.
- Мариус! - неожиданно звонко крикнула старуха. В комнату немедленно заглянул полураздетый белобрысый солдатик с ботинками в руках. Казалось, он наготове стоял за дверью и ждал, когда его позовут.
- Мариус! Выведи этих господ! Пусть, прежде чем войти, постучат!
Солдатик вежливо повел своими ботинками в сторону двери, как бы приглашая незваных гостей покинуть помещение, но, наткнувшись на тяжелый, властный взгляд генерала, замер.
- Вон! - скорее выдохнул, чем произнес контрразведчик.
Мариус исчез так же быстро, как и появился. Дверь за ним осторожно и тихо закрылась.
Эдди бесцеремонно, не скинув плаща, уселся на край кровати. Упершись руками в скомканное одеяло, он придвинул к вдове искаженное злобой лицо и, присвистывая, прошипел:
- Мадам, вам это так не пройдет!
- Забавно, - тотчас ответила старуха. Она уже совсем пришла в себя. Потянувшись, достала с пола пачку сигарет. Склонилась еще ниже, пытаясь схватить валявшуюся зажигалку.
Эдди машинально нагнулся и подал ей золоченую коробочку.
- Мерси. Так что же случилось? - Вдова спокойно щелкнула зажигалкой и пустила к потолку струйку дыма. - Я жду, господа...
Эдди и Мюнхаузен обменялись взглядами, как бы приглашая один другого начать.
Начал фацист:
- Мадам, я не намерен говорить долго! Или вы возвращаете третий ящик и мы производим раздел согласно договоренности...
- Третий ящик? Любопытно.
- Или! - вдруг заорал фюрер. Вдова испуганно отпрянула. Спокойствие и самообладание вмиг покинули ее.
- Мальчишка! Свинья! - взвизгнула она. - Ты сначала объясни, что за третий ящик!
Мюнхаузен, холодно посмотрев на вдову, произнес:
- Собирайтесь, сударыня. Мы допросим вас в контрразведке.
- Да что же это! - закричала старуха. - Я же, наконец, принадлежу к высшему кругу!
- Ваш супруг умел допрашивать людей любого круга, - заметил генерал. - Мы тоже умеем. Даю вам пять минут.
- Господа, но я же не виновата, что ваши люди ничего здесь не могут найти! При чем тут я?
- Мы давно нашли! - прикрикнул Эдди. - И найдем все до последнего пфеннига!
- Нашли? - медленно повторила вдова, как бы взвешивая про себя каждую букву этого короткого слова. - Значит, вы уже что-то нашли?
Лицо ее, только что расплывавшееся сетью пугливых морщинок, собралось в суховато-властную маску. Она решительно встала с кровати, откинув розовое одеяло на оторопевшего от неожиданности политика.
- От этой свиньи всего можно ожидать! - Старуха ткнула пальцем в фациста. - Но вы, генерал! Где ваша офицерская честь! Я теперь все поняла! Вы провели меня, как девчонку!..
Заложив руки за спину, вдова в своей легкой, расшитой нежными цветочками пижаме бойко зашагала по небольшой спальне. Три шага к двери, три обратно. Ее босые ноги энергично зашлепали по линолеуму.
- Вот что, господа, - решила фрау Икс, сдергивая со спинки стула пестрые шелковые тряпки, - я еду с вами куда угодно! Хоть в контрразведку, хоть к самому черту! Вы заварили кашу, вам ее и расхлебывать!..
* * *
Гайки поддавались с трудом. Мистер Джек, господин Гуго и другие видные сотрудники фирмы "Дженерал арт" терпеливо ждали, пока здоровенный старик по кличке "Ребенок" орудовал разводным ключом.
Ребенок был специалистом высшей квалификации. Если бы за умение вскрывать замки и взламывать сейфы присваивались звания, он, без сомнения, ходил бы в докторах. Старика приглашали на самые ответственные операции. Кроме того, по личной просьбе Кривого Джека он вел занятия с молодежью. Читать лекции старый взлом-шик так и не научился, но зато ловко и достаточно наглядно разбирал любые замки, демонстрируя их устройство и толково показывая технологию своих приемов.
Можно биться об заклад, что во всякой солидной технической энциклопедии есть статья об изобретателе замка, но не найдется и строчки о самородке, который первым разгадал чужую потаенную мысль, воплотившуюся в металл, и элегантным движением отмычки освободил ее от железных оков. Это ли не сражение умов, когда одна технически одаренная личность создает хромированное чудо, напичканное множеством секретов, а другая - еще более одаренная - в несколько минут превращает это чудо в утиль? Чем, кроме как вдохновением, можно объяснить, что замки, к созданию которых привлекаются видные математики, механики, психологи и прочие эрудиты, безропотно поддаются деятелям, по большей части не имеющим никакой научной подготовки, если не считать общего образования, приобретенного в местах заключения?
Покряхтев, старик отвинтил гайки, удерживавшие крышку ящика. Затем он снял небольшую блестящую пробку, которая примостилась сбоку, и внимательно осмотрел обнажившуюся замочную скважину.
- Дешевка. Старье, - сказал он шефу, пренебрежительно кивнув на ящик. - А я думал, какая-нибудь занятная штука...
Порывшись в своем саквояже, Ребенок достал затейливо изогнутую лапку и всунул ее в замочное отверстие. Повертел, задумчиво глядя куда-то сквозь стену. И вдруг в ящике звонко щелкнуло.
- Еще не все, - сообщил в пространство Ребенок и снова полез в саквояж.
В маленькое зеркальце с лампочкой, похожее на то, которым орудуют зубные врачи, старик осмотрел внутренности замка, затем снова взялся за лапку и уверенно ее повернул. Послышалось неохотное клацанье.
- Тоже мне тайна! - подытожил Ребенок и стал собирать инструменты.
Крышку поднял сам Кривой Джек. Внутри ящика оказался аккуратно заклеенный резиновый мешок. Господин Гуго подскочил и помог шефу вытащить его наружу. Мешок тяжело шлепнулся на ковер...
ГЛАВА 13,
приятная для госпожи Икс, страшная для лейтенанта фон Наина, последняя для генерала фон Нойгаузена
Давно известно, что даже самые дальновидные люди не гарантированы от близорукости. Если бы Мюнхаузен в спешке не забыл о незаметном солдатике по имени Мариус, то без особого труда он стер бы его в порошок. Но, выставив Мариуса за дверь, опытный контрразведчик совершил роковую ошибку.
Как только скрылись во тьме красные огоньки лимузина, увозившего фрау Икс, Марнус, помянув черта и не отпрашиваясь у взводного, поплелся в ближайший городок. Идти было трудно - до рассвета оставался еще добрый час. Бутсы то и дело цеплялись за корни, ветки внезапно шлепали по голове. В темном лесу кто-то страшно ухал, охал, ахал, вздыхал, сопел, шевелился и даже выл. Мариус пугался, но шел.
Он выполнял строжайший приказ госпожи. Солдатик превосходно помнил все, что нужно было сделать. Забыть он не мог: макушкой Мариус все время ощущал жесткую, свернутую аккуратным квадратиком тысячемарковую бумажку, спрятанную под клеенчатой подкладкой форменного картузика. Вдова обещала еще одну такую же, когда дело будет сделано. Эта дама совершенно не знала цену деньгам! За тысячу, пожалуй, можно было купить отличную корову...
Военные лагеря обычно возводят в безлюдных местах, во всяком случае там, где поблизости нет телефона. По-видимому, считается, что телефон может существенно облегчить жизнь разведчика. Повертевшись вокруг лагеря, любой даже начинающий шпион может без труда снять трубку и передать все сведения куда ему заблагорассудится. Такая предосторожность в наше время, разумеется, излишняя. Скорее, она стала традицией - ведь телефон давно уже дедушка...
Радиотехника, оптика, электроника, потеснив романтику, пришли на помощь рыцарям плаща и кинжала. Впрочем, и плащи без особого спора уступили место солидным пиджакам с Пикадилли, а кинжалы безропотно спасовали перед бесшумными ракетными пистолетами и отравленными шипами, выскакивающими из каблуков и жилетных карманов. Вообще податься теперь в шпионы без основательного технического багажа невозможно - лазер щупает оконные стекла, подслушивая разговоры; микрофоны и передатчики прячутся в серьгах, цветах и часах; фотоаппараты скрываются в зажигалках и пуговицах, а телевизионные камеры - в бюстгальтерах...
Узнав о последнем достижении технической мысли от лейтенанта, проводившего еженедельную беседу на тему "Шпион - рядом", Мариус был не на шутку потрясен. Дня два-три он ходил раздумывая, а потом остановил взводного:
- Господин лейтенант, какого же размера должен быть лифчик, чтобы в нем уместилась телевизионная камера?
- Осел, - разъяснил лейтенант, - вся соль в том, что бюстгальтер на глаз нельзя отличить от обычного!
- А на ощупь? - продолжал любопытствовать Мариус.
Этого взводный не знал: девиц, оснащенных телевидением, ему еще встречать не приходилось...
И вот такого вдумчивого, любознательного солдата генерал фон Нойгаузен проглядел!
До городка Мариус добрался, когда уже совсем рассвело.
Узкие улочки были пусты, ставни чистеньких домиков плотно закрыты, и только кое-где на черепичных крышах торчали коты, молчаливо, но внимательно следившие, как солдат протопал к телефонной будке, опустил в автомат несколько монет, снял трубку, подул в нее и, припоминая номер, медленно завертел диск.
Ждал Мариус довольно долго. Дождавшись наконец, когда сонный баритон недовольно спросил, что за идиот звонит в такое время, солдат сказал:
- Это не идиот, а рядовой четвертой спецроты первого батальона третьего моторизованного полка Мариус! Вам просила позвонить госпожа Икс. Ее ночью забрали и увезли...
- Кто забрал? Куда увезли? - вдруг всполошился обладатель баритона.
Мариус подробно рассказал о ночном происшествии.
- И больше ты ничего не знаешь? - продолжал допрашивать баритон.
- Ничего, - признался солдатик.
- Слушай, парень, я тебя обязательно разыщу, и за этот звонок ты получишь пятьсот монет...
В трубке раздались короткие гудки. Мариус осторожно вышел из будки. Он обалдело осмотрел сонную улицу, но поделиться ошеломляющей новостью было не с кем: не рассказывать же котам, сидевшим на крышах, что люди окончательно сходят с ума - швыряются сотенными бумажками, словно никелевыми монетками!
Тысяча уже есть, еще тысячу обещала госпожа, и этот баритон - еще пятьсот! Бог мой, две верных коровы и, быть может, даже коза в придачу! Знающие люди поговаривали, что в Гольштейне козы сильно подешевели...
Ночной звонок солдата четвертой спецроты первого батальона третьего моторизованного полка породил в столице цепную реакцию телефонных звонков. В семейных и прочих спальнях начинался переполох. Вскакивали с постелей лидеры оппозиции, продирали глаза журналисты, просыпались работники радио и телевидения. Спали только чины контрразведки. И они поплатились за это.
Ранним утром вся оппозиционная пресса обрушила на голову читателя сенсацию года. Как оказалось, контрразведка вот уже месяц держала в заточении госпожу Икс - вдову бывшего рейхсминистра, человека, одно упоминание имени которого годами приводило людей в необычайный трепет! Ее арест, как стало известно из заслуживающих доверия источников, был связан с поиском баснословных сокровищ, надежно укрытых во времена третьего рейха. Газеты печатали огромные фотографии вдовы, подробно расписывали благообразный образ жизни, который она вела уже четверть века, прошедшие после безвременной кончины ее супруга. Кончины ли? Появились полные намеков сообщения о таинственном письме, которое якобы получила недавно госпожа Икс...
"Газета нации" опоздала с выходом на два часа. Но зато в ней появились кое-какие достоверные подробности и даже была напечатана фотография двух ящиков, найденных в горах.
Мюнхаузен, как только увидел газету, сразу же позвонил председателю Эдди.
- Милейший, как это понимать? - спросил он, стараясь сдерживаться. Похоже, вы собираетесь выйти из игры?
- Это уж точно, генерал, - безмятежно согласился Эдди. - Каждый в таких случаях платит из своего кармана. На этот раз, старина, боюсь, придется платить вам.
- Это почему?
- Да потому, что вы еще не успели потрясти вдову, как она уже спихнула вас в отставку. Помните наш разговор у статс-секретаря? Думаю, он непременно воспользуется ситуацией. Ошибка, генерал: надо было сначала обрезать всю паутину, а потом уже брать вдову. Кроме нее некому было спускать с поводка прессу. Моя "Газета нации" была вынуждена присоединиться к общему ходу. Да, дружище, вряд ли я сумею вас выручить...
- Я не прошу о помощи!
- Вам виднее, - ответил Эдди. - Советую, генерал, отправить эту вонючую жабу домой. И не вздумайте кому-либо рассказывать о нашем с вами соглашении...
- Это угроза? - вскипел контрразведчик.
- Это совет.
- А если я?..
- Если вы им не воспользуетесь, я непременно вспомню об одном майоре, носившем в годы второй мировой войны фамилию, которая вам хорошо известна. И служил этот майор тогда...
- Где служил? - шепотом переспросил генерал.
- ...А служил он в зондеркоманде в русском городе Смоленске... И его давно уже ищут заинтересованные лица...
- Своих продаешь, прохвост! - захрипел Мюнхаузен.
- Приходится, - вздохнул фацист. - Чего не сделаешь ради политики... Вы слышите меня, генерал?
Но генерал фон Нойгаузен уже ничего не слышал: минутой позже на боевом посту, за письменным столом в отделе "Е", он скончался от острой сердечной недостаточности...
Когда два дюжих санитара пронесли на прогнувшихся носилках пухлое генеральское тело, прикрытое простыней, фон Наину стало страшно. Какая-то непонятная назойливая мыслишка забилась в висках. Она стучалась, но никак не могла стать выпуклой и отчетливой. Рыжий лейтенант поспешно укрылся за надежной дверью своего тихого кабинетика. Сняв китель и прилежно повесив его на спинку стула, он вытащил свою верную бритву.
Скоро лейтенант понял: его испугало то, что в этих опасных стенах он остался совсем беззащитным. За генеральской спиной было покойно. Старик мог накричать, мог даже выгнать из кабинета, но через некоторое время успокаивался, и над отделом "Е" снова светило мирное уютное солнце. Что будет теперь?
Вдруг противно запахло паленым. Бритва истерично затрещала и смолкла. Лейтенант оторопело уставился на нее. Надежный и преданный "Браун" скис...
Весь день фон Наина не покидало дурное предчувствие. Все у него валилось из рук. Скверное настроение неотвратимо заползало в душу.
До вечера произошло немало событий - радостных для госпожи Икс и печальных для председателя Эдди.
Статс-секретарь лично принес вдове извинения и отправил ее домой на своей машине. Фрау Икс торжествующе проехала по городу в сопровождении трескучего эскорта мотоциклистов и, миновав чугунную ограду своего особняка, попала в шумную толпу словно взбесившихся репортеров. Хорошо еще, что по дороге водитель машины вдруг, не оборачиваясь, протянул ей толстую пачку банкнот и передал несколько советов председателя ФНП. На гранитных ступенях у входа в дом, где состоялась пресс-конференция, советы Эдди весьма пригодились.
Во всех вечерних выпусках газет были напечатаны подробные интервью с вдовой бывшего рейхсминистра. Старушка оказалась довольно разговорчивой. Но сколько фон Наин ни вчитывался в сырые газетные строчки, он ни разу не нашел даже упоминания о фацистской партии. Вообще по словам вдовы выходило, что, получив письмо с того света, она сразу же передала все дело контрразведке, обратившись лично к генералу фон Нойгаузену, которого так некстати подвело сердце ("Все мы ходим под богом", - разъяснила госпожа Икс корреспондентам). Ее пребывание в горах было вовсе не арестом, а любезным приглашением генерала фон Нойгаузена, человека достойного и милого, стремившегося в меру своих сил оградить пожилую даму от любителей сенсаций. ("От вас ведь невозможно скрыться, господа! - непринужденно объявила вдова газетчикам. - Разве только под землей, в Эзсльлохе!")
Но настырные репортеры снова и снова сводили допрос к сокровищам пещеры.
- Господа, уверяю вас, руководители третьего рейха были не настолько глупы, чтобы закапывать золото в землю! - не раз настойчиво повторила госпожа Икс.
Примирившись с тем, что от старухи в лиловом парике больше ничего не добиться, представители прессы ринулись на штурм контрразведки...
* * *
Фон Наин весь вечер провел у невесты.
Маленькое гнездышко Лотты было отгорожено от остального беспокойного мира уютными стенами в гладких вишневых обоях. Мягкие, обитые блеклой тканью пуфики, туалетный столик с зеркалом, низкая тахта - все убранство комнаты клонило к безмятежному отдыху. А уж плетеное соломенное кресло-качалка, стоявшее в углу, и вовсе звало вздремнуть или по крайней мере часок-другой провести за бездумным вязаньем.
Фон Наин мерно покачивался в кресле и, листая вечерние газеты, курил сигарету за сигаретой.
- Зачем так печалиться? - утешала Лотта. - Был генерал, нет генерала. У каждого своя судьба... Ты даже не притронулся к кофе.
- Лотхен, это очень скверная история, поверь мне.
- А нам-то что?
- А то, что все началось из-за этого проклятого Ван-Гога!
- Если бы не Ван-Гог, - резонно заметила переводчица, - у нас дело бы не дошло до поцелуев.
- А у меня бритва сломалась, - задумчиво сообщил лейтенант.
- Подумаешь, беда! Я подарю тебе другую.
- Это очень плохая примета, - не слушая ее, проговорил жених.
- Какой ты у меня пугливый зайчиш... - Лотта не успела закончить.
Раздался резкий, властный звонок. Молодые люди замерли. Звонок повторился. На этот раз он был еще более нетерпеливым и настойчивым.
Лотта нерешительно открыла дверь. В проеме стоял высокий парень в белом полицейском шлеме.
- Квартира профессора?
- Его нет дома, - вместо Лотты ответил фон Наин, заслоняя подругу.
- Знаем. Он будет через час, не раньше, - заявил парень и вдруг втиснулся в переднюю.
За ним так же внезапно и быстро вошли еще трое - два таких же мощных парня в шлемах и пожилой человечек в дешевом пестром пальто и черном потертом котелке, сдвинутом на затылок. Этот тип очень походил на сыщика.
- Полиция? - довольно спокойно поинтересовался лейтенант.
- Почти. - Пожилой уверенно направился в комнату Лотты.
Фон Наин и девушка невольно двинулись за ним. Парни вошли следом. Двое встали у дверей. Третий подошел к окну и старательно задернул штору. А человек в котелке непринужденно уселся.
- Как в кино, - попробовал пошутить фон Наин. - Только, господа налетчики, у нас маловато денег. Не стоило возиться из-за такой мелочи...
Он потянулся к заднему карману брюк, но штатский властно остановил:
- Оставьте свой пистолет в покое, господин фон Наин! А что касается денег - они у вас будут.
Он порылся в кармане пальто, вытащил пачку бумажек и небрежно протянул ее Лотте:
- Держите, фрейлейн. Это наш подарок к свадьбе. Лотта растерянно взяла деньги и, не зная, как поступить, осторожно положила банкноты на стол.
- Не стесняйтесь. - Человек в котелке чуть улыбнулся. - Вы честно заслужили эти деньги.
- Что это значит, Лотта? - стараясь казаться строгим, спросил будущий муж.
- Не будем терять времени, - вместо девушки ответил шпик. - Национальная партия Фатерланда благодарит вас, господин фон Наин, и вас, госпожа Шмидт, за услугу, оказанную нашему общему делу! Мне поручил передать вам благодарность сам председатель Эдди.
Тут штатский вдруг вскочил и рявкнул:
- Хайль, Эдди!
- Хайль! - складно поддержали парни.
- Простите, уважаемый господин, но здесь какое-то недоразумение, неуверенно возразил рыжий лейтенант.
- Фрейлейн Лотта, - перебил владелец пестрого пальто, - покажите, пожалуйста, открытки, которые вы получали от господина лейтенанта, когда он отдыхал в горах. Впрочем, не трудитесь. Я припоминаю, что в моем кармане есть их превосходные фотокопии. Господин лейтенант, надеюсь, вы не забыли, какой именно срок каторжных работ вам был обещан за разглашение государственной тайны? Шесть открыток. По два года, скажем, за каждую...
Лейтенант тяжело опустился на стул, потешно хватая воздух широко открытым ртом. Парни враз загоготали. Улыбнулся и человек, похожий на филера.
- Вы можете спать спокойно, - продолжал он, не позаботившись стереть с лица улыбку. - Мы, фаци, умеем хранить тайны. Но, разумеется, за особую плату. Сейчас вы оба мне дадите подписку.
Штатский расстегнул пальто и бережно извлек из' внутреннего кармана пиджака два аккуратно сложенных листка бумаги.
- Фрейлейн Лотта будет дважды в месяц составлять для нас сводку о деятельности отдела "А", в котором она служит. А вы, господин лейтенант, кроме такой же сводки о работе отдела "Е" будете выполнять отдельные поручения нашей партии.
- Я не уверен, оставят ли меня вообще на службе после этой истории, - тихо проговорил фон Наин.
- Не беспокойтесь. О вашей карьере мы позаботимся. У вас теперь более могущественные друзья, чем эта старая перечница фон Нойгаузен, хотя и он кое-чего стоил в прошлом.
Штатский встал. Фон Наин тоже быстро поднялся.
- И еще. Фрейлейн Лотта будет ежемесячно получать от нас пятьсот марок. Вы, лейтенант, - тысячу. Полагаю, для молодой семьи это не так уж плохо...
- Рад стараться! - неожиданно для самого себя выпалил молодой контрразведчик.
- Подписывайте обязательства, ребята, и дело с концом! - совсем уже по-отечески закончил пожилой и даже похлопал лейтенанта по спине. - Не робей. С нами не пропадешь.
Фон Наин и Лотта, не глядя друг на друга, молча подписали листки.
А еще через полчаса домой возвратился профессор Шмидт. Он дрожал от возмущения: без всяких оснований дорожная полиция остановила машину и заставила его свернуть в полицейский участок. Старика продержали там чуть ли не час, якобы для проверки водительских прав.
- Эти подлецы даже не извинились! - негодовал папаша Шмидт. - В жизни больше не сяду за руль! Лотта, бери машину, если ты в состоянии ездить, когда по углам стоят такие скоты!..
Старый "фольксваген" профессора отчаянно дымил, скрипел, стучал проржавевшими дверцами, но все-таки довольно бойко передвигался. Так благодаря хорошим связям председателя Эдди с дорожной полицией молодые фон Наины в этот день обзавелись и собственным автомобилем...
- Нескладный день, - поздно ночью, облачаясь в пижаму, подвел итог председатель ФНП. - Нойгаузен, к сожалению, поспешил улизнуть, а старик понимал толк в делах. Скромность этой паршивой вдовы обошлась в тридцать тысяч. Фон Наин и его девчонка - тоже не слишком ценное приобретение... А главное, каждый потерянный день сокращает надежды отыскать этот проклятый ящик, который кто-то увел из-под самого носа...
Эдди принял таблетки, но сон все равно не приходил почти до самого утра.
ГЛАВА 14,
доказывающая, что умные люди иногда бывают полезны
У каждого человека есть свои слабости. У целых народов - тоже. Упаковка была превосходной. Она впечатляла добротностью, тщательностью, продуманностью...
Начальник контрразведки, наблюдая, как молодые сотрудники потрошили железные коробки Эзельлоха, подумал почему-то именно об этом.
Упаковка действительно была основательной. Она поддавалась с трудом. Военные пыхтели, вспарывая тугую резину мешков. Нетерпеливые взгляды начальства и собственное любопытство подстегивали суетливых лейтенантов. Наконец мешки сдались. Ковер в одном из помещений отдела "Е" укрыли книги, папки, целлулоидные пакеты, набитые бумагами. По полу раскатились коробки с кинопленкой.
Генерал, возглавлявший контрразведывательную службу, оглядел весь этот беспорядок и приказал молодому полковнику, заменившему Мюнхаузена:
- Разобраться. Доложить. Никаких сообщений в прессу.
Полковник, все еще не поверивший в свое назначение, так глуповато и радостно улыбнулся, что генерал поспешил уйти.
- Будет сделано, господин генерал! - выкрикнул ему вслед оплошавший начальник.
Отдел "Е" целый день разбирал бумажную кучу. Роскошно изданные книги дополнялись подлинными документами, грампластинками с записями речей, фотоальбомами. Кинопленка запечатлела кадры парадов и военных побед.
Фон Наин вместе с другими сотрудниками старательно шелестел листами, тиснутыми на замечательной, прочнейшей бумаге. Настроение у него было великолепным: человек в черном котелке оказался деловым малым. Утром, как только небритый фон Наин представился новому начальству, полковник встал из-за стола, вышел навстречу, крепко пожал руку рыжему лейтенанту и произнес:
- Рад, что мы с вами разделяем одни идеалы! Уверен, хорошо сработаемся!
Собственно, фон Наин пока никаких идеалов не разделял, но сработаться ему очень хотелось. С удовольствием обозрев широкую - раза в два шире, чем у покойного Мюнхаузена, - спину полковника, повернувшего обратно к столу, и мигом представив, как удивительно хорошо и удобно будет жить за такой могучей спиной, лейтенант бодро заявил:
- Буду искренне счастлив, господин полковник! Когда сотрудники отдела "Е" составили себе ясное представление о сокровищах Ослиной дыры, начальник отдела подозвал рыжего лейтенанта:
- Подготовьте короткие точные справки о найденных документах. Печатать в трех экземплярах: генералу, мне и один экземпляр оставьте себе. Пригодится.
Фон Наину показалось, что последнее слово полковник произнес особенно многозначительно. Поразмыслив, он решил, что пора начинать служить умному человеку в котелке.
* * *
Из служебной записки лейтенанта фон Наина
"...В двух контейнерах содержалось 385 килограммов 125 граммов документов.
250 килограммов ровно посвящены истории национал-социализма, в том числе:
великая роль вождей.... 112 кг.
возникновение НСДАП.... 26 кг.
борьба за чистоту расы... 12 кг.
внешняя политика рейха...12 кг.
социальные реформы....... 2 кг.
военные походы:
война с Францией........32 кг.
война в Центральной Европе..... 25 кг.
война с Великобританией и США.... 13 кг.
Африканская кампания....... 4 кг. 200 г.
Южная Европа.............. 2 кг. 400 г.
Северная Европа... 1 кг. 200 г.
война с Россией............ 200 граммов.
Итого: 250 кг.
В силу общеизвестности фактов, получивших подробное и достойное освещение в исторической и мемуарной литературе, а также в школьных учебниках, указанные документы представляют интерес лишь как шедевры издательского дела, поражающие качеством бумаги, переплетов и чрезвычайно высокой техникой печати.
Подлежат передаче в один из общенациональных музеев либо в государственную библиотеку как памятники национальной культуры.
Фильмы и грампластинки, несомненно, представляют интерес для телевидения...
Документы второго контейнера (135 килограммов 125 граммов) посвящены кадрам НСДАП. Это списки членов национал-социалистской партии с указанием года рождения, социального положения, краткого послужного перечня, состава семьи, домашнего адреса и номера телефона.
Учитывая, что за период с весны 1945 года, когда было произведено погребение документов, домашние адреса и телефоны в ряде случаев изменились, а также учитывая, что принадлежность к национал-социалистской партии в настоящее время не является компрометирующими или секретными данными, указанные документы подлежат хранению в архиве с выдачей копий заинтересованным лицам в установленном порядке..."
Кончив печатать, фон Наин вдруг вспомнил о толстой черной папке, которую положил на стул, чтобы было удобней сидеть за пишущей машинкой. "Черт побери! - с досадой подумал лейтенант. - Теперь придется перепечатывать всю справку".
Он вытащил папку из-под собственного зада и внимательно ее осмотрел. В скромном коленкоровом переплете, собственно, она ничем не отличалась от обычных канцелярских папок. Разве лишь толщиной.
У лейтенанта даже мелькнула было шальная мысль - сунуть ее куда-нибудь подальше, тогда не пришлось бы снова горбиться над пишущей машинкой. Но тут фон Наин заметил, что тесемки папки скреплены сургучной печатью, а на обложке в правом верхнем углу тиснута мелкая белая надпись: "Вскрыть особо доверенным лицам".
К таковым рыжий контрразведчик себя не причислял и решил отнести черный том к полковнику. Тот, не раздумывая, сорвал печать. Причем сделал это так неаккуратно, что оборвал тесемки. Раскрыв переплет, полковник мельком взглянул на первый лист и сразу переменился в лице. Глаза его округлились, а рот расползся в радостной улыбке.
- Лейтенант, это!.. Это ведь!.. Начальник отдела никак не мог завершить фразу и только указывал пальцем в убористый шрифт заглавия. Фон Наин почтительно склонился и проследил за руководящим пальцем. На первой странице в центре было четко выстукано на машинке:
"Совершенно сверхсекретно. ЛОРЕЛЕЯ
Наилучшие походные рационы для всех родов войск
(С учетом опыта кампаний 1939 - 1944 гг.)"
Фон Наин осторожно произнес:
- Господин полковник, это, кажется, что-то насчет питания?
- Это опыт отцов! - тревожно и восхищенно выпалил новый начальник отдела. - Опыт отцов, помноженный на отвагу детей, - таким мне лично представляется наше с тобой будущее!
Полковник восторженно хлопнул по бумажной стопке, и над ней взметнулось густое пыльное облачко.
Контрразведчики долго листали странички, напечатанные на тонкой папиросной бумаге. Перед фон Найном мелькали названия разделов - "куры", "масло", "яйца"... То и дело попадались графики, старательно вычерченные на кальке черной тушью. Лейтенант добросовестно разглядывал однообразные скучные строчки и никак не мог сообразить, почему это его начальник выглядит как именинник.
- Люди думали! Люди предвидели! - будто отвечая на его мысли, торжественно произнес полковник. - Вы не представляете, лейтенант, какой это бесценный документ!
Он встал и бережно взял папку под мышку.
- Иду к руководству. Только ради одной этой папки стоило копаться в Эзельлохе!..
Фон Наин проводил начальника до широкой пустынном лестницы. Он видел, как полковник торопливо, перепрыгивая ступени, начал подниматься. И вдруг он споткнулся, его высокая здоровая фигура качнулась, и папка выскользнула на лестницу. Черный том скатился чуть ли не к ногам фон Наина, в метре от него ударился о чугунную решетку перил, на миг задержался на самом краю и быстро нырнул вниз. Бумажные листки, словно истомившись в четвертьвековой неволе, радостно вспорхнули, а ветерок, гулявший по бесконечным коридорам, весело закружил их, медленно рассыпая по ступеням, по лестничным площадкам, выдувая в раскрытые окна.
Свесив голову, фон Наин довольно долго следил за несуразной кончиной "Лорелеи". От этого занятия его оторвал странный сухой щелчок. Лейтенант посмотрел вверх.
Полковник все еще стоял на площадке. Он глядел в распахнутое окно и медленно, нерешительно подносил к своему виску пистолет. В три прыжка фон Наин очутился рядом с ним. В этот момент он больше всего боялся, что опоздает, и снова лишится начальника, и снова в отделе "Е" ему, фон Наину, станет страшно и неуютно...
- Не смейте, господин полковник! Это безумие!
- А моя офицерская честь! - слабо сопротивлялся полковник, отдавая свой пистолет.
- Да никто об этой дурацкой жратве и знать не будет! - горячо шептал фон Наин. - Понадобится - составят новое меню! Подумайте сами, ну долго ли нашим военным составить меню?
- Не долго, - тихо согласился полковник, позволяя увести себя с площадки.
- Ну вот видите! - убеждал лейтенант. - К тому же всякий там маргарин в компетенцию нашего отдела не входит! У нас совсем другой профиль! К чему нам вмешиваться! Сочтут, что мы выскочки, лезем не в свое дело...
- Да, этого допустить нельзя, - откликнулся начальник отдела.
Лейтенант довел полковника до кабинета и бросился вниз, на первый этаж. В холле дежурный солдат, ругаясь, лениво орудовал метлой. Остатки "Лорелеи" постепенно исчезали в урне. Фон Наин сунул служивому десять марок, и тот, перестав ворчать, живо взялся за дело. Скоро уже ничего не напоминало о трагедии, которая только что чуть было не произошла на лестнице между третьим и четвертым этажами.
Когда лейтенант вернулся к начальнику отдела, тот писал какую-то бумагу. Закончив, он размашисто подписался и посмотрел на своего рыжего подчиненного. "Неужели он писал завещание?" - снова испугался фон Наин. Ему ужасно не хотелось расставаться с новым руводителем, у которого была такая замечательная, такая выдающаяся спина!
- Ну что? - как ни в чем не бывало поинтересовался полковник.
- Все в порядке, господин полковник! Последние листки я лично запихал в урну. Мусор вывозят и сжигают ежедневно.
- Отлично. Лейтенант, как я успел заметить, вы умный человек. Поэтому... Тут полковник придвинул к себе листок, который подписал минуту назад. - Вот приказ о вашем назначении моим личным помощником. Кроме того, я буду ходатайствовать о досрочном присвоении вам звания обер-лейтенанта за находчивость и расторопность, проявленные как в пещере, так и в стенах нашего ведомства.
- Рад стараться, господин полковник! - воодушевленно ответил фон Наин.
"Лорелея" была сочинена не напрасно...
* * *
Окно на чердаке смотрело куда-то вверх. Сквозь него виднелся лоскуток черно-серого нового неба. Господин Гуго, которого еще утром называли молодым шефом, сидел на дощатом полу и, задрав голову, неотступно глядел в оконце. "Под какой несчастливой звездой я родился? - печально размышлял он. Наверное, даже не под звездой, а под потухшим квазаром..."
Зажигать свет он боялся. Бывший молодой шеф знал, что у дома сейчас болтаются двое парней, ни на минуту не вынимавших рук из карманов. Они неотвязно таскались за ним весь день и теперь, видимо, внимательно, терпеливо, со знанием дела изучали окна, стараясь установить, за которым из них прячется их подопечный. Подъезд у дома один. Незаметно уйти не удастся...
Молодой господин, ерзая по пыльному полу, пачкал свой дорогой костюм. В темноте он пытался разглядеть циферблат часов, поднося их к самому носу. Страх загнал его на этот чердак, в душную комнатушку - обитель старого друга, удивительно доброго и всегда подвыпившего студента католического университета, которого в "Мольберте" с давних времен называли Сократом. Сократу давно уже было за тридцать, но он постоянно торчал в университетских аудиториях, и не было никаких признаков того, что он вообще когда-либо завершит свое образование. Пропустив рюмочку-другую, будущий теолог раскрывал какой-нибудь на редкость толстый том и, не обращая внимания на окружающих, блаженно окунался в море печатных строк. Устраивался он обычно в самых неподходящих местах - мог застыть с книгой на краешке эстрады, и саксофонисты, выводившие над его головой немыслимые рулады, нисколько ему не мешали. Мог забраться на маленькую табуретку у стойки, любители коктейлей и пива его поминутно толкали, болтали над ухом, смеялись, обменивались анекдотами, но Сократ невозмутимо переворачивал страницу за страницей. Самые красивые девушки "Мольберта" на пари пытались увлечь вечного студента, неизменно облаченного в затертую замшевую куртку, над которой возвышалась пышная черная шевелюра. Сократ улыбался, смущался, неуклюже дарил гвоздички, но дальше дело не шло. Красавицы одна за другой проигрывали пари. В баре "Мольберт" Сократа любили: у него можно было переночевать, одолжить немного денег, а главное - с ним можно было посоветоваться. Умный человек заметен даже в пивной.
Поняв, что срочно нуждается в добром совете, господин Гуго, не петляя, отправился к дому друга-Часа три бывший руководитель операции "Ван-Гог" сидел на полу и настороженно прислушивался к голосам и шагам, доносившимся с лестницы. Когда внизу, на четвертом этаже, грохала дверца лифта, он вздрагивал и крепче сжимал рукоятку своего "вальтера": страх не покидал весь день.
Стоило Гуго закрыть глаза, как прямо перед его носом возникала сухая жесткая физиономия Кривого Джека, долго и сумрачно разглядывавшего добычу.
- Это не Ван-Гог! - наконец объявил хозяин, и его глаз воткнулся прямо в лицо молодого шефа. - Это политика! Неверная штука.
Приговор главы фирмы "Дженерал арт" был окончательным и обжалованию не подлежал.
- Подсчитать все расходы по операции, - услышал Гуго и вспотел. Возместить убыток полностью, до цента. Даю два дня.
Почитатель Ван-Гога вышел из кабинета хозяина, держась за стену. Он уже знал, в какую сумму влетела фирме предложенная им прогулка в горы...
Сократ вернулся около полуночи. Обнаружив у себя гостя, к тому же еще сидевшего на грязном полу, он совсем не удивился.
- Шакал, да я тебя не видел несколько веков! - сообщил Сократ и бросил на стол небольшой сверток. - Хочешь ливерной колбасы? Жаль, выпить нечего.
- Есть, - сразу же его обрадовал гость. На сердце у Гуго стало немного легче: уже давно никто не называл его Шакалом - простым симпатичным прозвищем, напоминавшим добрые длинные вечера в баре "Мольберт". Он вытащил из кармана плоскую фляжку с красной печатью, свисавшей на золотом шнурке.
- Бог мой! - восхитился богослов-недоучка. - В жизни не пил такого доброго коньяка!
- Франция, - равнодушно объявил Шакал. - Сократ, нужен штопор и нужна твоя голова...
Друзья проговорили всю ночь. Квадратик неба за окном побледнел, стал серо-сизым, предвещая, что утро оповестит о своем приходе привычным дождем. Когда в стекло застучали первые капли, умный Сократ дал толковый совет...
- Но я же ни черта не соображаю в политике, - сомневался Шакал.
- Это такая политика, что ничего и не надо соображать. Запомни три основных правила и будешь болтать не хуже других. Первое - наведем порядок всюду! Понял?
- Понял, - как эхо отозвался гость. - Наведем порядок...
Сократ взял опустевший флакон и попытался выдоить из него еще несколько капель.
- Второе - даешь исторические границы тысячелетнего рейха! Понял?
- Понял. Реванш, значит.
- О реванше пока помалкивай. Немодное слово.
- Кто же нам добровольно отдаст на Востоке земли, если мы не полезем в драку? Сколько осла ни причесывай, все равно уши будут торчать.
- Не имеет значения, - веско объяснил хозяин чердака. - Тверди, что это не осел, а кошка. Тверди одно и то же - в конце концов поверят, что он мяукает.
- Кто мяукает?
- Осел.
- Осел - это я. - Бывший студент малодушно вздохнул. - Ввязался в тухлое дело.
- Это еще неизвестно. У нас обычно вонючее дело - самое прибыльное. Так вот, третье, - продолжал учить Сократ, - Восточной Германии не было и нет. Понял?
- Как нет?
- Вот так. Нет ее, республики. Не вижу, не слышу, не говорю...
- Бред какой-то! Кто в это поверит?
- Ложь должна быть чудовищной, чтобы в нее поверили, - нудно, будто читая надоевшую лекцию, заговорил богослов. - Эту историческую фразу ты должен знать наизусть. Ее произнес сам Адольф Первый.
- Ну! - только и сумел ответить Шакал. - Слушай, друг, у тебя нет какой-нибудь подсобной литературы? Я бы посидел, подзубрил.
- Макулатуру дома не держу. Иди к ближайшему киоску, там тебе за десять марок отвалят вагон бумаги.
- Так дешево?
- За такие идеи дорого не возьмешь...
А над городом серьезно занимался рассвет первого из двух дней, щедро отпущенных мистером Джеком господину Гуго.
ГЛАВА 15,
подтверждающая проницательность инспектора Шулера
Дед председателя Эдди не раз говаривал, что предусмотрительность - родная сестра разума. Поэтому его внук вышел из своей огромной черной машины только тогда, когда убедился, что охрана успела выскочить из второго автомобиля, затормозившего следом. Появляться на улицах без единомышленников было бы легкомысленно: нередко из толпы зевак в председателя ФНП летели гнилые помидоры и яйца, а то и более увесистые предметы.
Эдди деловито прошагал по дорожке, уложенной каменными плитами, и скрылся в подъезде. Вдова госпо дина рейхсминистра встретила его у широкой лестницы, которая вела на второй этаж - во внутренние покои. Видимо, она не была расположена к длинной беседе. В черном платье, украшенном лишь массивной золотой цепью, с высоко взбитыми волосами, вдова старалась выглядеть надменно и величаво, как и следует знатной даме в подобных ситуациях: после нескольких униженных фраз по телефону мерзавец приполз на коленях. Правда, это было некоторым преувеличением - Эдди протопал к лестнице уверенно и даже нахально.
"Надулась старая жаба", - про себя отметил озабоченный фацист, но все же изобразил достаточно непринужденную улыбку.
- Свинья! - с непреклонной уверенностью заявила вдова. - Вас вообще не стоило подпускать близко к приличному дому!
- Признаю, сударыня, что наша последняя встреча была не из приятных. Но поймите, я был убежден, что кража третьего ящика - ваших рук дело.
- Свинья! - смачно с явным удовольствием повторила госпожа Икс. - Подлец! Мужлан! Вытащить даму раздетой из постели! Да если бы мой муж был жив!
Эдди едва сдерживал нараставшее желание размахнуться и влепить этой нарумяненной дуре хорошую затрещину. По всей вероятности, хозяйка дома поняла его неустойчивое душевное состояние и вовремя сменила тон.
- Что оказалось в тех двух ящиках? - спокойно продолжала она, делая вид, что все сказанное ранее лишь померещилось гостю.
Фацист, заставил себя остыть, молча протянул старухе листок, сочиненный лейтенантом фон Найном. Вдова, прочитав, долго держала его в руках.
- Этих паяцев больше всего заботило, как их оценят потомки! Роль вождей сто двенадцать килограммов! Да они все вместе и на фунт не потянут! Но, господин председатель, систему я знала хорошо. Сначала - идеи, потом - кадры, потом...
- ...финансы, - подсказал Эдди.
- Совершенно верно. Убеждена, третий ящик, который вы проморгали, - это главное. За ним и надо было лезть в пещеру.
- Проморгал не я. Проморгала контрразведка, - пояснил политик. - Старик фон Нойгаузен пытался шарить за моей спиной, так же как и за вашей.
Эдди подробно рассказал, как ему удалось в самый последний момент схватить покойника за руку. Он дал вдове посмотреть фотокопии открыток фон Наина.
- Нежный мальчик, - совершенно непоследовательно заметила хозяйка дома, прочитав послания Лотте Шмидт. - Так кто же, по-вашему, украл?
- Если бы я знал! - Эдди показал госпоже Икс свой мощный волосатый кулак.
- Это вы умеете, - не удержалась вдова.
- Я приехал, чтобы еще раз предупредить вас...
- Не трудитесь. Я уезжаю.
- Уезжаете? - Фацист несколько растерялся. - Куда это вы уезжаете?
- На отдых. - Фрау Икс не скрывала иронии. - Когда все разыщете, не забудьте о моих восьми процентах.
- Минус тридцать тысяч, которые вы уже получили в машине, - деловито вставил фаци номер один. - Но помните, мадам, любое упоминание об интересе моей партии к этому делу мы будем рассматривать как предательство идей национал-социализма со всеми вытекающими последствиями!
- Не угрожайте!
Не слушая, Эдди продолжал:
- Репутация ФНП должна быть чиста, как салфетка в начале банкета! Избиратели должны помнить, что между нацистами и фацистами есть существенная разница!..
- В одну букву! - успела заметить вдова.
- Шутить вы изволите, когда бундестаг окажется в кармане моего пиджака! А пока придется придержать язык!
- Боюсь до того времени вы смените не один пиджак.
- Надо будет, сменим пиджак! - Эдди входил в раж. - А надо будет - наденем шинель! Мы все наденем шинели! Придет время, и мы наведем порядок! Мы взбодрим наш древний народ! Европа еще услышит, как мы умеем чеканить шаг!..
Фрау Икс щекотнули приятные, укутанные дымкой воспоминания. Такие же хрипящие истеричные голоса, вздымавшие смерчи зловещих слов. И, конечно, восторженно оравшие толпы. И тревожный зов барабанов. И флаги, бившиеся на ветру, как паруса, готовые унести в бессмертие. И четкий, словно ход гигантских часов Истории, солдатский шаг, от которого содрогались оконные стекла и иностранные послы... Все это было уже тысячу раз, тысячи дней назад...
"Этот нахал, громила, подонок, в сущности, неплохой малый, - неожиданно подумала вдова. - Ему, разумеется, недостает воспитания, хороших манер, но мыслит он правильно. В конце концов, и у надежды нации могут быть свои небольшие слабости..."
И как бы в подтверждение этой трезвой мысли суровый тевтонский дух разом слинял с физиономии председателя Эдди - будто по ней провели губкой. Уголки рта растерянно опустились. Подбородок, только что торчавший, как взведенный курок, безвольно обвис. Глаза, секундой раньше полыхавшие одержимым огнем, потухли. На костер Нибелунгов полили из чайника, он зашипел и угас...
- Что это? - вдова растерялась.
- Это что? - проговорил вслед за ней фюрер. Он пристально смотрел на стену, на которой висело небольшое полотно, заключенное в раму черного дерева.
- Это она? - неуверенно произнес фацист, продолжая разглядывать мрачный пейзаж с чудным ветвистым деревом. - Это та самая картина? Эту картину ваш муж пометил в своем каталоге именем Ван-Гога?
- Таково было желание автора, - пояснила вдова. - Одно время фюрер пробовал себя в манере этого древнего голландца.
- Француза, - машинально поправил Эдди.
- Не имеет значения: неарийца. Что вас так озадачило, господин председатель? Подарок фюрера - наша семейная реликвия. Я храню ее как память о...
- Сударыня, я, кажется, понял, где надо искать третий ящик! - оборвал ее новый фюрер...
* * *
Инспектор криминальной полиции Шулер принадлежал к числу тех, кто все знает заранее. По крайней мере он был в этом уверен, Инспектор был весьма популярен среди уголовников и репортеров полицейской хроники, В надежде склевать крохи сенсаций газетчики осаждали инспектора просьбами вместе пообедать либо посидеть в баре. Уголовники, напротив, по возможности избегали личного знакомства с Шулером.
Инспектор был проницателен даже в молодости. Как только началась война с Россией, он добровольно от" правился служить во Францию и просидел в Париже все трудное время. После второй мировой войны у него нашлись кое-какие делишки в Испании, а через несколько лет он спокойно вернулся на родину и снова посвятил себя борьбе за социальный прогресс.
Боролся он с помощью проституток, сутенеров, мелких воришек, карточных шулеров и прочих людишек, осведомленных обо всем на свете, кроме одного - как наладить собственную жизнь.
Низенький, лысый, необычайно подвижный, с лицом, на котором, как на экране, четко и непрерывно отражались все порывы сложной полицейской натуры, инспектор Шулер часами безбоязненно шатался по пивным, притонам, гостиницам, пользовавшимся самой нелестной репутацией. Перекинувшись несколькими словами с одним, с другим, с пятым, с десятым, кого угостив кружкой пива, а кого припугнув, он всегда был в курсе.
Поэтому, когда в полицейском комиссариате к нему заглянул господин в пестром пальто и черном котелке, инспектор тотчас расплылся в торжествующей улыбке,
- Мальчишки! - довольно хохотнул Шулер. - Куда им без нас, стариков?
Господин в котелке молча снял пальто и основательно уселся, дав понять, что разговор будет длинным.
- Привет от самого фюрера Эдди! - внушительно произнес он. - Дело особой политической важности.
- Без полиции нет политики, - мудро заметил инспектор.
- Фюрер вне себя от этой истории.
- А что, собственно, он рассчитывал найти в горах? - Детектив отразил на своем лице сложный душевный коктейль, в котором неподдельное любопытство сочеталось с пренебрежительной иронической ухмылкой: мол, все ваши секреты у меня на ладошке.
- Ты уже знаешь? - удивился человек в котелке, - Ну, чистый Рейнеке-лис! Фюрер надеется отыскать ключики к тому самому домику...
Он показал на нижнюю часть карты, закрывавшей всю стену от пола до потолка.
- Представляешь, насколько благоприятный исход укрепит положение ФНП и самого Эдди!
- Представляю. - Инспектор тоже глянул на карту. - Домик тот на прочном запоре. Всю жизнь мы с тобой варим бульон, а другие его лопают.
- Э!.. - Владелец котелка даже махнул рукой. - Нашел о чем говорить! Тот, кто жирно обедает, рано или поздно кончает виселицей.
- Да, а мы с тобой все еще у костра, - задумчиво согласился Шулер. Может, ты и прав. Поварам хоть навар остается.
Лицо полицейского снова преобразилось. Теперь оно информировало о полной готовности вылететь из комиссариата, как дротик, пущенный умелой рукой.
Истеричные телефонные звонки, чьи-то головы, то и дело просовывавшиеся в дверь, лихорадочный треск пишущих машинок, рев сирен, врывавшийся время от времени в открытое окно, привычные голоса полицейского управления - все это не мешало инспектору Шулеру мыслить. После минут сорока негромкого разговора, получив ответы на все волновавшие его вопросы, детектив приобрел необычайно покойный, даже умиротворенный вид.
- А вот теперь следует поработать и головой, - сообщил он приятелю. Фюрер считает, что вся штука в картине. Допустим. Почему же он пришел к такому выводу? Потому, что контрразведка, заинтересовавшись каталогом, ничего еще не знала о письме господина рейхсминистра. Логично? Логично. Так... Фюрер предполагает, что сведения о картине Ван-Гога выползли из стен контрразведки. Допустим. Но какой болван решит, что наши военные станут заниматься живописью? Да будь там спрятана вся Дрезденская галерея, они не полезли бы в пещеру! Так? Так. А тут один Ван-Гог, да к тому же еще Адольф...
- Проще всего отвергнуть версию, - заметил человек без пальто, но в котелке. - А как ее проверить?
- Проверим обязательно. Хотя лично я пока... - Шулер не закончил. По старой полицейской привычке он не торопился сообщать свое мнение. - Не мешает, нам проследить путь этого альбомчика...
ГЛАВА 16,
о том, как господин Гуго полдня занимался коммерцией
Общеизвестно, что ва-банк играют либо неудачники, которым нечего терять, либо шулера, знающие, когда сорвать куш. Нормальные люди предпочитают выигрывать осмотрительно. Поэтому господин Гуго весь первый день, предоставленный ему мистером Джеком, посвятил собственной персоне, стараясь обеспечить ее безопасность.
Прежде всего он побывал в банке и на всякий случай распорядился переправить в Штаты свой личный вклад, ощутимо возросший за время службы в "Дженерал арт". Молодой деятель полагал, что Кривой Джек еще не скоро решится вернуться к семейному очагу и за океаном можно будет не страшиться нежелательной встречи. Затем господин Гуго посетил два совсем уж мрачных притона, пошептался с подозрительными типами, и через несколько часов в его карманах очутилась пачка авиационных билетов на разные межконтинентальные рейсы следующего дня, а за желтым "фордом" парней из "Дженерал арт", словно на привязи колесившим за машиной молодого шефа, незаметно увязалось еще два автомобиля. Поглядывая в зеркальце и замечая на поворотах провожавший его эскорт, господин Гуго успокоенно откидывался на спинку сиденья: люди, с которыми он связался, отличались безупречной деловой репутацией и за умеренную плату могли свернуть шею кому угодно, хоть самому мистеру Джеку.
К вечеру бывший молодой шеф счел себя вполне подготовленным для встречи с хозяином. Решительно войдя к одноглазому, молодой деятель коротко поздоровался. Кривой Джек нахмурился и промолчал.
- Шеф, хочу завтра с утра начать, - сообщил Гуго. - Я наметил четыре кандидатуры - подряд по алфавиту. К концу дня станет ясно, чего теперь стоят бумаги Эзельлоха.
- А если они ничего не стоят?
Гуго был готов к этому вопросу.
- Шеф, я намерен покрыть все убытки операции "Ван-Гог", - воодушевленно заявил он.
- Похвально.
Хозяин снова одарил посетителя тяжелым взглядом. И снова господин Гуго посмотрел честно и преданно...
В промышленном банке Гуго без труда отыскал кабинет советника Абеса. Иоганна Абеса знали все. Менялись канцлеры, приходили и уходили министры, рождались и умирали предвыборные лозунги, вспыхивали и гасли политические сенсации, а до тихого кабинета на втором этаже доносился лишь приглушенный шум всей этой борьбы, которая безостановочно велась внизу. Сам советник был наверху - в святая святых, в точке, где происходили интимные встречи государственных заказов с предложениями фабрикантов. Советник был мудрым сводником. Он хорошо знал, какие свидания принесут здоровое потомство, которое обернется сделками со многими нулями, а в каких случаях зачатия не произойдет...
Не мудрено, что проникнуть в кабинет такого знатока было нелегко. Но отдел информации "Дженерал арт", все еще по инерции работавший на главу операции "Ван-Гог", понимал толк в делах - он сообщил, что по утрам, с восьми до девяти, когда в банке почти никого не было, Иоганн Абес прилежно изучал почту.
В четверть девятого господин Гуго рывком распахнул дверь. Он до мелочей продумал все дело и ясно представлял, как сейчас старик растерянно обмякнет и быстро поднимет лапки. Расчет, дерзость и молодость возьмут верх.
- Хайль Гитлер! - с порога рявкнул Гуго, подняв руку в нацистском приветствии.
Старик, сидевший за столом, удивленно качнул лысой, похожей на желтоватое яйцо головой.
. - Хайль! - негромко и привычно произнес он.
- Господин оберштурмфюрер, пришло наше время! - не давая опомниться, выпалил Гуго.
- Это мне известно, - спокойно и даже не без насмешки ответил советник Абес. - Ну и что?
Искатель сокровищ Эзельлоха уже понял, что этого типа нелегко будет вышибить из седла. Лихая кавалерийская атака ничего не дала. Надо было приступать к планомерней осаде,
Гуго неторопливо и молча прошел к столу, поставил на него свой черный портфель, не спеша расстегнул медные пряжки и достал пухлую книгу. Раскрыв том на одной из первых страниц, он положил его перед советником:
- Господин Абес, как вы думаете, что это такое?
- Если не врут глаза - старая телефонная книга.
- Не совсем. Обратите внимание на подчеркнутые фамилии.
В тесной колонке фамилий абонентов, напечатанных очень мелким шрифтом, первой явственно была подчеркнута фамилия "Абес".
- Это вы? - спросил молодой коммерсант. Старик внимательно посмотрел, прочитал.
- Я, - охотно подтвердил он. - В те времена я жил в Берлине. Чудесная была квартирка... Уж не хотите ли вы, молодой человек, сказать, что за мной до сих пор числится должок за телефон?
- Вот именно - должок. Но не за пользование телефоном! - резко и сухо ответил Гуго.
Ему не нравилась беспечная усмешка старика. По-видимому, весь разговор казался советнику Абесу весьма занятным.
- Бог мой, да за всю свою длинную жизнь я наделал столько долгов, что, если собрать их все вместе, получится солидное состояние! - Желтоголовый мечтательно потянулся. - Жаль, нельзя этого сделать.
- Почему?
- Потому что своих долгов я стараюсь не возвращать. Запомните, юноша, этот неплохой жизненный принцип.
Внутри у Гуго заворочалось беспокойство. Разговор получался совсем не таким, каким он ожидал.
- Так вот, господин Абес... - Парень на мгновение запнулся, не решаясь выложить козырь. - Эта книга является списком членов "Кружка СС", и первым в этом списке значитесь вы.
- Я горжусь этим! - после небольшой паузы несколько возвышенно проговорил старик. - Я рад, что современная молодежь знает и помнит историю!
Гуго молчал, соображая, как вести себя дальше.
- Скажите, уважаемый господин, а вы не думали, что этот факт мог бы помешать вашей карьере? - осторожно поинтересовался начинающий коммерсант.
Старый советник изумленно заскреб лысину.
- Где вы росли, юноша? В оранжерее? Служба в войсках СС - рекомендация, лучше которой трудно придумать!
Вдруг Абес насторожился. Его рука начала выбивать по столу затейливую дробь.
- А вы, часом, не из левых крикунов?
- Никак нет! - поспешно успокоил его Гуго. - Я по деловому вопросу.
Он порылся в своем портфеле и достал плотный картонный листок, напоминавший игральную карту.
- Прошу ознакомиться, господин Абес. В сорок четвертом году вам была вручена крупная сумма в американских долларах. На этой карточке - ваша подпись, подтверждающая согласие немедленно вернуть заем, как только это потребуется делу национал-социализма...
- Помню, помню, - закивал старик, с любопытством разглядывая карточку. - А какая там была сумма?
- Переверните.
Старик послушно посмотрел на оборот листка.
- Четыре тысячи! Ну и мелочь! Гуго недоуменно привстал со стула.
- Да за это время я сунул в партийную кассу раз в двадцать больше! Поговорите с фюрером Эдди. Впрочем, я сам ему позвоню.
Гуго встал. Было ясно, что из этого кабинета не удастся вынести ни одной монеты.
- Не трудитесь, - сказал молодой деятель. - Напротив, мы будем просить вас, чтобы эта наша встреча осталась в тайне.
- Не возражаю, - суховато согласился банковский туз и склонил свою лысую голову над бумагами, дав понять, что разговор считает закончившимся.
Гуго показалось, что в холодных глазах старика внезапно мелькнуло подозрение...
От промышленного банка до суда было рукой подать. Господин Гуго, забыв о назойливых парнях из "Дженерал арт", забыв о своей охране, медленно перешел улицу и поплелся по тротуару, наталкиваясь на удивленных прохожих.
В тихом, словно дремлющем здании суда он несколько приободрился. В приемной пришлось ждать - судья Асманн вот-вот должен был появиться. Разглядывая деловитых судейских, робких просителей, жавшихся V. стенам, говорливых адвокатов, полушепотом перебрасывавшихся анекдотами и сплетнями, Гуго обдумывал предстоящую беседу. В конце концов он решил, что с юристом, наверняка привыкшим к длинным, заумным разговорам, нужно, наоборот, говорить коротко, в духе приказа. Никаких общих фраз. Только суть...
Наконец судья Асманн, чопорный старец, смотревший поверх голов, медленно и торжественно проследовал в свой кабинет. Гуго, не ожидая, быстро пошел за ним. Дряхлый, полусогнутый секретарь метнулся было ему навстречу, но дорогой костюм и крупный камень на галстучной булавке, по всей вероятности, его смутили.
- По личному делу, - процедил Гуго и уверенно прошел мимо отступившего чиновника.
Самым ужасным было то, что судья Асманн ничуть не удивился, увидев картонку со своей подписью.
- Я ждал, что когда-нибудь ко мне придут за отчетом, - удовлетворенно, даже с некоторой радостью заявил судья. - Этот долг тяготит меня уже много лет.
Старец поднялся, подошел к пузатому сейфу, занимавшему весь угол, открыл дверцу и долго копался в бумагах. Обладатель странной телефонной книги обреченно ждал. Та готовность, с которой невозмутимый законник признал свой долг, безошибочно свидетельствовала - опять неудача.
Наконец судья вытащил из сейфа клеенчатую тетрадь и вернулся к своему столу. Гуго без особого интереса слушал ровный старческий голос.
- Я получил в январе месяце семнадцатого числа одна тысяча девятьсот сорок пятого года от гауптштурмфюрера Брюкке сумму в размере двенадцати тысяч долларов, - рассказывал судья, заглядывая в свою тетрадь. - Большая часть, а именно девять тысяч пятьсот долларов, мною была предоставлена видным чинам СС, которым позже необходимо было срочно покинуть родину. Я вручал каждому по триста долларов плюс по двести долларов на приобретение новых документов. Расписки, разумеется, у меня имеются. Так, шестнадцатого июля я снабдил средствами штандартенфюрера Меца, двадцать шестого июля - оберштурмбанфюрера Клюге, двадцать седьмого июля...
- Господин судья, куда девались три с половиной тысячи? - хмуро перебил Гуго.
- В январе сорок шестого года я открыл юридическую контору. У меня хранятся счета на аренду помещения, на приобретение мебели и канцелярских принадлежностей. Есть квитанции об уплате за отопление и электричество. Вот документ о регистрационном сборе... - Асманн монотонно скрипел, и господину Гуго даже"в какую-то минуту захотелось спать. - Всего мною было истрачено около пяти тысяч, если все считать в долларах, другими словами, в это дело я вложил часть своих гонораров.
Гуго насторожился.
- При чем тут ваша юридическая деятельность, господин судья? Меня интересует, куда девались деньги?
- Извольте выслушать. Моя контора существовала два года. За это время я оказал помощь в качестве адвоката шестидесяти семи лицам, проходившим в качестве обвиняемых в процессах в период так называемой "денацификации"...
Голос судьи звучал ровно, словно мелкий серый дождь, начавший сыпать за окном. Гуго сожалел, что далеко оставил машину.
- Я добился, что с пятидесяти девяти лиц обвинения в совершении военных и политических преступлений были сняты. Разумеется, я не хочу приписать все заслуги только себе. Следует признать, что суды в американском и английском секторах оккупационной зоны проявляли благожелательное понимание к нашему толкованию юридических обстоятельств и всецело способствовали правовой деятельности защитников...
Гуго тем временем уже обдумывал, как ему быстрее добраться до серой коробки концерна Аксшпрунгера, видневшейся в узком окне. Это лишь казалось, что она поднималась за соседним домом. На самом деле до нее лежали целые кварталы, рассеченные сложным переплетением улиц.
- У меня имеются благодарные отзывы многих лиц, занимающих ныне видное положение, - бубнил судья, перелистывая страницы тетради. - Все они единодушно подчеркивают мою положительную роль в деле восстановления правового режима и законности. Таким образом, деятельность моей юридической конторы с привлечением части средств, полученных мною ранее от гауптштурмфюрера Брюкке, можно признать фактором положительным, способствовавшим...
- Но гонорары вы все-таки получали? - на всякий случай вставил Гуго. - И, наверное, неплохие?
- Разумеется, юридическая помощь, которую я оказывал, клиентурой оплачивалась, но строго по таксе, принятой в судебных инстанциях. Могу заверить, что ни одно расследование не сможет представить факты, которые бы свидетельствовали о моей корыстной заинтересованности. Я действовал во имя идейных побуждений. Больше того, в восьми случаях, когда мне не удалось отстоять интересы подзащитных, я отказался от вознаграждения. Но это были чрезвычайно сложные казусы, решавшиеся под сильным давлением русских юристов, требовавших выдачи указанных лиц, которые во время военной кампании на Востоке...
Господин Гуго не выдержал, схватил свой портфель и выскочил из кабинета.
К зданию газетного концерна незадачливый почитатель Ван-Гога добрался в самых расстроенных чувствах. Стрелки часов уже шагнули к полудню, а радоваться пока было нечему. Кое-как приткнув свой "порше" к тротуару, Гуго поспешил к широкому стеклянному подъезду. В вестибюле его сразу кто-то толкнул, кто-то наступил на ногу, а кто-то, проносясь мимо, мазнул мокрыми фотографиями...
В шумном, бурлившем издательстве обладатель черного портфеля долго бегал по этажам, разыскивая главу концерна. Герр Аксшпрунгер был вездесущ. Его одновременно видели в редакции женского еженедельника, у телетайпов биржи, на встрече с английскими парламентариями, в лифте и еще бог знает где. Наконец, какая-то девица, спешившая мимо со свежими газетными полосами, сердобольно кивнула на вход в кафетерий.
- Бегите скорее. Шеф пьет кофе!
В кафетерии Гуго сразу увидел хозяина газет и журналов. Тот стоял, держа в руках чашку, а вокруг него, как на пресс-конференции, толпились сотрудники с блокнотами. Наскоро прихлебывая кофе, герр Аксшпрунгер быстро раздавал наставления и указания.
Гуго пристально его осмотрел. Шустрый, вертлявый, в белой рубашке, перекрещенной яркими голубыми помочами, с распущенным узлом галстука, с бусинками пота на длинной, бледной физиономии, Аксшпрунгер был сравнительно молод и напоминал бегуна, только что сошедшего с дистанции. Он тяжело дышал и порывался бежать дальше, но со всех сторон к нему летели все новые вопросы. Едва в кольце осаждавших наметился просвет, герр Аксшпрунгер сунул кому-то чашку и бросился из кафетерия. Но Гуго его опередил - газетный босс с разбегу ткнулся в длинного парня.
- Что еще? - спросил он.
- У меня в портфеле список членов "Кружка СС"! - быстро и негромко сказал Гуго.
- Не пойдет! - не задумываясь, решил Аксшпрунгер. - Ничего интересного для печати.
- Я и не собираюсь его публиковать. В этом списке значитесь вы.
- Не я, а мой отец. Мне, к сожалению, по молодости послужить не пришлось. Все?
- Нет, не все! Ваш отец должен нам девять тысяч фунтов! Есть его расписка!
Аксшпрунгеру уже удалось обойти Гуго, и он торопливо двинулся по коридору, продолжая разговор на ходу. Не позже чем через три минуты господин, пытавшийся выгодно сбыть бумаги Эзельлоха, уразумел, что все Национальное движение Фатерланда само находится в неоплатном долгу перед герром Аксшпрунгером. Он издает двенадцать газет и четыре журнала для фацистской партии, не считая бесчисленных переизданий книг видных деятелей третьего рейха.
- А если взять общее настроение всех моих изданий, фильмов, то еще неизвестно, кто кому мостит дорогу. Они мне или я им. Скорее, мы вместе строим шоссе в будущее, - закончил герр Аксшпрунгер, и Гуго остался перед захлопнувшейся дверью.
Неожиданно перед ним снова появилось лицо босса.
- Автограф отца можете оставить себе на память, - сообщил он. - А фюреру Эдди скажите, чтобы он больше не смел отрывать меня по таким пустякам.
На этот раз герр Аксшпрунгер исчез окончательно...
А еще через час господин Гуго очутился на аллее ухоженного парка. Кустарник, подстриженный в виде шаров и кубов, ограждал дорожку с обеих сторон и вел прямо к белоснежному особняку барона Аусвурфа. Опустив плечи, ежась в неясном предчувствии, занявшийся коммерцией Гуго медленно брел, уставившись под ноги на мелкий речной песок. Сейчас окажется, что барон отдыхает в Швейцарии или отправился на корриду в Мексику.
Кусты в двух шагах от него вдруг шевельнулись, и на дорожке возник сам мистер Джек. За его спиной торчало двое огромных верзил!
- Пора домой, - заявил гангстер своему провинившемуся сотруднику. - Будем подводить итоги.
- Но день еще не кончился, - попятившись, пробормотал Гуго. - Я хотел еще навестить барона Аусвурфа...
- Не трудитесь. Барон утром отбыл в Лозанну.
- Я машину оставил за воротами. - Парень отступил еще на шаг.
- Не валяй дурака, - провозгласил один из охранников. - Иди вперед и не вздумай смыться...
ГЛАВА 17,
которая целиком посвящена бурной деятельности инспектора Шулера
Папаша Шмидт в старом халате, испачканном красками, чувствовал себя возвышенно и удобно. От мольберта он оторвался с превеликим неудовольствием: ему казалось - вот-вот, и прозрачная, нежная тень крупных виноградных ягод, так и светившихся матовой кожицей, покорится кисти и застынет на полотне. Работа над натюрмортом близилась к концу.
- Папа, к тебе пришли! - громче повторила Лотта. Она стояла у входа в комнату. За ее спиной виднелся приветливо улыбавшийся господин.
Профессор удивленно посмотрел на посетителя - он определенно не был с ним знаком.
- Вы из музея? - на всякий случай спросил старик.
- Я из полиции, - жизнерадостно представился гость. - Инспектор Шулер.
Бодрый, низенький человек вежливо снял шляпу, его лысина глянцевито блеснула под люстрой, засвидетельствовав солидность и добропорядочность.
- Уважаемый господин профессор, мы знаем вас как образцового гражданина и очень рассчитываем на вашу помощь.
Узенькие седые бровки старого Шмидта согнулись изумленными дужками.
- На мою помощь? Что я должен сделать?
- Ничего.
Полицейский поискал глазами, куда бы сесть. Старик с досадой усадил инспектора - ему хотелось как можно быстрее окончить разговор. А незваный гость принялся бесцеремонно разглядывать комнату, он вовсе не спешил приступить к беседе.
- Не лучше ли вам, любезнейший, поговорить с моей дочерью? - предложил хозяин. - Я абсолютно уверен, что ничем не могу помочь полиции. Кроме того, я совершенно не располагаю свободным временем.
- С фрейлейн Лоттой я уже говорил, - сообщил Шулер и показал на незаконченный, стоявший на мольберте холст. - Скажите, профессор, вы помните картину из каталога, который вам приносил лейтенант фон Наин?
- Не картину, а репродукцию картины! - сухо поправил художник. - Картины я не видел и считаю, что не много потерял.
- Возможно, - безразлично согласился инспектор, Он продолжал вертеться, старательно ощупывая взглядом обстановку, стены, письменный стол с разбросанными на нем книгами, мохнатыми от бесчисленных закладок. - Этот альбом находился у вас два дня. Он лежал на этом столе?
Профессор кивнул.
- Так. А не припомните, кто у вас бывал в те дни?
- Дома я никого и никогда не принимаю, - сухо ответил старик.
Но Шулер не обратил на намек никакого внимания, Он разглядывал небольшую потемневшую от времени картину, занимавшую узкий простенок между окнами.
- А у вас ничего не пропадало в последнее время? Старый Шмидт с достоинством поднялся. Он был крайне раздражен этим настойчивым допросом.
- У меня приличный дом! - резко сказал он. - Вы явно попали не по адресу! Кроме того, у меня нечего красть. Разве только честь.
- Ну, в наше время за честью в чужую квартиру не полезут, - успокоил полицейский. - Есть вещи подороже... Скажите, профессор, а вот эта штука, например, сколько стоит?
Он показал на картину.
- Если полиция начала интересоваться живописью, могу дать пояснения. Шмидт иронически улыбнулся. - Как вы изволили выразиться, "эта штука" сравнительно недорога. Но это подлинник - это настоящий Гольбейн!
Художник повернулся к полотну.
- Гольбейна, уважаемый, вы легко отличите, если обратите внимание на... Тут старик умолк.
- На что я должен обратить внимание? - рассеянно поинтересовался инспектор. Он уже взялся было за подлокотники кресла, собираясь встать и оставить в покое этого интеллигентного идиота, у которого ни на пфенниг не было уважения к полиции.
- Это не Гольбейн! - вдруг тоненько и нелепо вскрикнул папаша Шмидт. - Это не он! Послушайте, что это значит?
Профессор проворно взобрался на стул и потянулся к картине. Но полицейский стремительно вскочил и схватил его за руку.
- Стойте! Пальцы!
- Какие пальцы? - Старик, стоя на стуле, ошарашенно смотрел на низенького инспектора, лицо которого теперь уже пылало охотничьим азартом.
- Преступника! - закончил Шулер и потянул профессора за рукав. - Слезайте, я сам.
Осторожно, придерживая картину за уголки рамы, инспектор снял ее со стены, спрыгнул со стула и подошел к окну. Профессор, привстав на носки, рассматривал полотно из-за его спины.
- Вы только посмотрите, это же не масло! - всхлипнул старик. - Это же ужасная копия!
- Это замечательная копия! Это шедевр!
- Вы с ума сошли! Где мой Гольбейн?
- Не говорите ерунды, - прервал полицейский, любовно разглядывая фальшивку. - Гольбейна можно увидеть в каждом музее! А где вы увидите такую фотопечать? А стереоскопический эффект мазков? Это же чудо! Гениально!
Профессор с ужасом отодвинулся от страшной подделки.
- Я уверен, это не наша работа! - радовался Шулер. - Это настоящий импорт!
Папаша Шмидт сжал руками виски и, шатаясь, побрел к дивану...
* * *
Ганс Гольбейн быстро привел детектива к дверям фирмы "Дженерал арт". После визита к профессору Шмидту инспектор сразу же навестил бар "Мольберт". Потолкавшись среди знающих людей, он еще раз с удовольствием убедился в собственной проницательности: подделка, вне всяких сомнений, была изготовлена за границей. Такая печать требовала серьезного оборудования, специальной бумаги, чрезвычайно высокой квалификации исполнителей. Столь сложное производство не было смысла создавать на голом месте. Гораздо проще ввозить в страну готовую продукцию. Шулер понимал, что нити скорее всего приведут в Штаты или в Японию.
Инспектор снова и снова обдумывал цепочку. Контрразведка - каталог Шмидт... Если допустить, что КТО-ТО видел каталог у этого поганого старика? Даже сфотографировал. КТО? ТОТ, КТО интересовался Гольбейном. Это логично. Так. Но что ЕМУ мог сообщить каталог? Ничего,
Но если признать, что этот КТО-ТО каким-то образом узнал о неизвестном Ван-Гоге из каталога? Что ОН сделает в этом случае? ОН пойдет по следам альбома в надежде, что эти следы приведут его к ценной картине.
Так. Куда ЕГО привел альбом? В контрразведку. Тут - стоп!
Нормальный вор не станет связываться с контрразведкой. Ну, а если не нормальный? КТО может решить, что наших военных интересуют картины?..
В этой части рассуждении инспектор всякий раз спотыкался. Снова и снова он приходил к перекрестку, откуда, собственно, следовало начинать поиск. Если принять, что перекресток надо переходить, как переходят все обычные граждане по пешеходным дорожкам, ничего не получалось. А если пересечь его напрямик, нарушая все правила уличного движения?
После нелегкой умственной работы полицейский убедил себя, что следить за контрразведкой мог только ТОТ, КТО совершенно не знает военных. Значит, либо это отчаянный мальчишка-идеалист, воспитанный в современных сумасбродных традициях, либо это иностранец, далекий от национального духа.
Иностранец плюс иностранное происхождение копии Гольбейна?.. Инспектор почувствовал, что разгадка очень близка и проста. Посоветовавшись с коллегами из Интерпола, он пришел к выводу, что фирма "Дженерал арт" могла бы удовлетворить его любопытство.
Но, просидев ночь над секретной информацией о деятельности этой процветающей фирмы, детектив не на шутку расстроился. "Дженерал арт" оказалась фирмой-айсбергом с довольно небольшой надводной частью. Огромная туша, скрывавшаяся в жуткой мутной глубине, без труда раздавила бы не только самого инспектора, но, пожалуй, и весь комиссариат, если бы он проявил излишний интерес к сгинувшему Гольбейну. Чутье безошибочно подсказывало Шулеру, что по обе стороны океана масса видных людей сделала бы все возможное, чтобы затянуть следствие, утопить его в неожиданных перестановках внутри полицейского аппарата, таинственных исчезновениях свидетелей, туманных экспертизах, колких газетных статьях и прочих недоразумениях, которые самым неблагоприятным образом отражаются на карьере. И уж наверняка, путаясь в таком деле, вместо заслуженной пенсии можно получить шиш, а то и пулю в живот...
Не зря Интерпол тянул, изучал, анализировал. В любом цивилизованном демократическом государстве такую фирму, как "Дженерал арт", можно было тронуть, только вооружившись многотомным досье, накопленным за долгие годы, и заручившись согласием самых высоких полицейских инстанций...
"Вот время, - сам себе сочувствовал Шулер, - не поймешь, то ли этот мистер Джек зачеркивает законы, то ли он их пишет. В третьем рейхе даже преступники вели себя прилично и уж, во всяком случае, не объединялись в концерны..."
В конце концов инспектор пришел к выводу: надо было прежде отбросить все лишнее. Не имело значения пока, каким образом гангстеры узнали о Ван-Гоге. Это раз. Не стоило изучать, как они проследили за экспедицией фон Наина. Это два. Не надо было вдаваться в подробности, как им удалось совершить похищение. Это три.
Главное - убедиться, что фирма "Дженерал арт" проявляла интерес к пещере Эзельлох. Тогда можно было быть уверенным в том, что ящик, который интересовал фюрера Эдди, находится в руках мистера Джека...
Едва рассвело, инспектор с группой сотрудников вылетел в Баварию: председатель ФНП очень торопил. Он опасался, что "товар" покинет пределы страны.
В помощь полиции были подняты на ноги местные активисты Национальной партии Фатерланда. Шулер начал как полководец - с подробной карты. Окруженный советниками, он тщательно изучил окрестности ущелья и обвел карандашом несколько близлежащих селений.
- Прежде всего желудок, - пояснил детектив свои действия. - Это самый верный путь к истине.
И в самом деле, уже часа через четыре в одном из городков, забытых богом и туристами, полицейские обнаружили важную улику. Владелец маленькой лавочки, едва ли не единственной во всем городке, когда ему предъявили пачку фотографий, любезно предоставленных Шулеру коллегами из Интерпола, уверенно опознал парня, который два-три раза в неделю брал у него продукты.
- Жрал он за пятерых! - сообщил торговец, чрезвычайно довольный, что сумел оказать содействие самой столичной полиции.
Инспектор ликовал: на обороте фотографии было указано, что этот тип из "Дженерал арт" достаточно хорошо известен полицейской общественности.
А к вечеру фацисты приволокли к машине Шулера древнюю бабку, которая чуть ли не месяц продавала молоко странному юнцу, который и по-человечески говорить не умел.
- Придет утром, буркнет "ду-ду" и хоть бы слово прибавил, - рассказывала словоохотливая старушка. - А бидон всегда грязный, так и воняет...
Полицейские долго ломали голову над тем, что значит "ду-ду".
- Может быть, это "хау-ду-ю-ду"? - робко предположил самый молодой сыщик-практикант.
- Во-во! - обрадовалась молочница. - Я же говорю - "ду-ду"!
У инспектора Шулера не оставалось никаких сомнений: в горах побывали представители фирмы "Дженерал арт". Поэтому, добравшись ночью до комиссариата, он поднял телефонную трубку и посоветовал фюреру Эдди ни в коем случае не начинать войну с мистером Джеком.
ГЛАВА 18,
убеждающая в том, что кружка пива и стакан томатного сока были выпиты не напрасно
Кривой Джек недвижно сидел за столом. Он внимательно слушал сердце - оно стучало ровно, четко, но, казалось, ему было холодно: все оно сжалось в комок. "Видимо, то же самое ощущает ягуар, - подумал Джек, - собравшись броситься с ветки на плечи идущего внизу человека. Или позвонки его извечного двуногого врага сладостно хрупнут, или тот изловчится, вывернется, выхватит нож и..."
- Без четверти, - негромко напомнила Китти, робко заглянув в кабинет. Усталая синева легла под глазами девушки.
Накануне, не выпуская изо рта сигареты, Джек допоздна прошагал по комнате. Он думал. А Китти, закутавшись в мохнатый плед, всю ночь просидела на краешке софы, сжавшись в комочек, боясь шевельнуться, боясь помешать своему господину.
Около четырех Джек с удовольствием потянулся и вымолвил:
- Детка, надо немного вздремнуть. День будет тяжелым.
- А если бежать? - решилась спросить Китти.
- Бежать? - Глава фирмы удивленно присвистнул. - Да кто же бежит от хорошего бизнеса?
Он с размаху опустился на жалобно охнувшую софу, блаженно вытянулся и закрыл свой единственный глаз. А Китти еще долго сидела. Ей мерещились страшные картины погонь, перестрелок. Угроза нависла над этой тихой уютной квартиркой, над ее красным "фиатиком", над новым норковым манто, соблазнительно высовывавшим рукав из неплотно закрытого шкафа...
К полудню площадь Неизвестного святого приобрела свой обычный ленивый вид. Изредка проходили старушки с благообразными, хорошо воспитанными собаками. По магазинчикам бродили иностранцы, увешанные фотоаппаратами и кинокамерами. Не внося оживления, медленно катили рассыльные на велосипедах...
Хозяин крохотного кафе, выдвинувшего несколько столиков прямо на тротуар, старый итальянец с унылым носом-сливой, мирно дремал за стойкой. Когда стенные часы начали простуженно бить двенадцать, старик приоткрыл глаза и в первый момент даже не понял, что в его заведении изменилось. За столиками молча сидели парни с перебитыми носами, со шрамами на грубых, решительных лицах, настороженно разглядывая друг друга.
- Пива! - наконец потребовал один из парней.
- Виски с содовой! - сейчас же заявили за другим столиком.
С итальянца мигом слетела дремота. "Две банды гангстеров!" - сразу же понял хозяин кафе и сделал вид, что ничего не понимает.
Мимо кафе неторопливо проехал полицейский автомобильчик с ослепительно мигавшей лампой на крыше. Парни проводили машину задумчивыми взглядами.
Расставив кружки с пивом и стаканчики виски, хозяин снова нырнул за стойку и принялся быстро прятать под прилавок посуду, бутылки, фужеры.
Вдруг к кафе почти одновременно подкатили два черных неимоверно длинных лимузина. Такие автомобили итальянец видел лишь по телевидению, когда показывали встречи королей, президентов, премьер-министров и миссис Жаклин Онассис. Опомнившись, старик согнулся и шустро заковылял к столику в центре, который парни предусмотрительно оставили свободным. Крышка стола и без того была чистой, но хозяин кафе стал тщательно натирать ее полотенцем.
Сначала за столик уверенно и прочно уселся высокий худощавый господин в превосходном серебристом костюме, безбожно измятом, будто в нем валялись всю ночь, Бесстрастная физиономия господина была перечеркнута черной, закрывавшей глаз лентой.
- Томатный сок! - приказал одноглазый.
- Пива! - добавил другой господин.
Его округлое лицо с редкими, тщательно приклеенными ко лбу волосами показалось старику на удивление знакомым. Итальянец никак не мог вспомнить, где это он видел эту самодовольную холеную рожу. Так и не вспомнив, он решил, что фото этого типа, наверное, не раз печаталось в газетах с подписью: "Государственный преступник. Указавшему местонахождение - 1000 марок..."
Глава фирмы "Дженерал арт" и председатель Национальной партии Фатерланда осмотрели друг друга и, по всей видимости, остались осмотром довольны. Эдди даже улыбнулся и кивнул на парней, деловито разгонявших зевак:
- Кажется, мы немного перестарались.
- Что поделаешь, обычные формальности при первом знакомстве, - ответил Кривой Джек. Глаз его тоже заметно потеплел.
- Кстати, мои ребята из охраны додумались до того, что затащили на какую-то крышу пулемет, - совсем уж непринужденно объявил фацист, - Но, я думаю, мы обойдемся без него.
- Придется, - довольно добродушно откликнулся гангстер. - Вашего пулеметчика мы уже стащили вниз, а вместо него оставили на крыше своих парней.
- Очень мило, - Эдди нахмурился и посмотрел на пустынную площадь. - Если не возражаете, сейчас подъедет мой консультант, и мы начнем...
У тротуара притормозил полицейский автомобиль. Из него чуть ли не на ходу выскочил инспектор Шулер и быстро засеменил к столику, за которым восседал председатель Эдди. Парни вежливо расступились, но сразу же сомкнули непробиваемое кольцо за спиной полицейского.
- Ваш консультант служит в полиции? - не проявляя беспокойства, осведомился владелец фирмы.
- Уверяю вас, несмотря на это, он очень приличный человек!
Кривой Джек не стал спорить.
- Разрешите? - Шулер присел к столику, - Извините за опоздание, мистер Джек, но виноваты ваши ребята, Они ни за что не хотели слезать с крыши. Пулеметик мы ваш пока задержали. И прошу, давайте поговорим тихо, вежливо, без эмоций: все въезды на площадь перекрыты полицейскими машинами и поэтому...
- Не имеет значения. Мы это предусмотрели. Ваши машины под прицелом наших пушек.
- Пушек? Вот это да! - Шулер изумленно закрутил головой. - Как же я проглядел, мистер Джек, если не секрет?
- Они в фургонах газовой компании, - охотно объяснил гангстер. Откидываем заднюю дверь и бьем прямой наводкой. На учебных стрельбах эффектно получалось.
Эдди начал смеяться. Его живот долго колыхался, раскачивая столик. Шулер удивленно смотрел на развеселившегося фюрера.
- Господа, - сквозь смех проговорил политик, - да перед этим свиданием нам надо было провести маневры! Представляете, какой был бы переполох! У меня есть знакомства, я бы мог достать несколько танков новой модели. Вы, наверное, слышали - "леопард"?.. Но, мистер Джек, лучше все-таки договориться. Поймите, вы в чужой стране. Ваша фирма обложена со всех сторон. Мои охранные отряды только ждут сигнала.
- Полиция тоже, - прибавил инспектор.
- Мистер Джек, ну к чему вам политика? - продолжал мягко уговаривать Эдди. Он весь светился желанием мирно поболтать за кружкой пива. - Верните нам, пожалуйста, бумаги Ослиной дыры, и мы знать ничего не будем о фирме "Дженерал арт". Вы же, наконец, коммерсант.
- Справедливо, - согласился Кривой Джек, и глаз его выразил глубокое сожаление. - Я не намерен заниматься политикой. Но меня вынуждают обстоятельства. Я потерпел убыток. А эти бумажки из пещеры, как мне кажется, сулят неплохой доход. Какой настоящий коммерсант позволит себе равнодушно пройти мимо?
- Доход? - переспросил фацист. - Вы уверены?
- Позвольте, я тоже приглашу своего консультанта. Он разъяснит, в чем дело.
Инспектор Шулер завертелся на стуле, отыскивая глазами консультанта среди парней, удивительно похожих друг на друга. Но мистер Джек посмотрел на свой автомобиль.
Сейчас же дверца машины раскрылась, и из нее будто бы вытолкнули долговязого молодого человека. Когда этот господин, пошатываясь, приблизился, стало ясно, что он -основательно избит. Все лицо его покрывали ссадины, а один глаз утонул в большом синяке.
- Я вижу, вы уже получили исчерпывающую консультацию, - со знанием дела осмотрев консультанта, заметил политический деятель. - А мы теперь стараемся лица не портить. Очень хороший эффект дают уши. Как следует жмешь ниже ушей и...
- Некогда было, - неохотно ответил коммерсант. - Господин Гуго собирался переменить местожительство. Кроме того, он совсем некстати подружился с полицией. А такая дружба, извините меня, господин полицейский, не всегда украшает репутацию молодого человека...
- Шеф, клянусь, я не имел никаких дел с полицией, - упрямо заверил Гуго.
- Мистер Джек, по-видимому, этот ваш консультант говорит правду. К вам меня привел Гольбейн, - пояснил Шулер. - Вы так огорчили старика Шмидта, что, боюсь, он окажется в больнице.