Весь Буало-Нарсежак в одном томе

Жизнь и творчество Буало-Нарсежака

Под двойной фамилией — Буало-Нарсежак — выпускали свои книги соавторы — Пьер Буало (1906–1989) и Тома Нарсежак (род. в 1908). В истории мировой литературы это далеко не единственный случай совместного творчества. Достаточно вспомнить братьев Гримм, братьев Гонкур, Ильфа и Петрова и т. д. Бросается в глаза, что обычно работали вдвоем или родственники, или очень близкие по духу люди. Занимались они этим с молодых лет и приобретали известность только в соавторстве. Однако совсем иначе сложился писательский союз Пьера Буало и Тома Нарсежака. Когда они объединили свои усилия, им перевалило за сорок, и оба к этому времени были уже известными писателями, отмеченными высшими премиями в области детективной литературы. Весь их жизненный опыт и среда, в которой они выросли, резко различались. И даже внешне и по характеру они представляли собой полную противоположность. Пьер Буало — подвижный, сухощавый, нервозный, а Тома Нарсежак — полный, солидный, степенный. И тем не менее, каждый по-своему, собственным путем, шли они постепенно навстречу друг другу, чтобы, объединившись, подарить читателям интересного, яркого писателя — Буало-Нарсежака, который откроет новую главу в истории детективного жанра, создаст «полицейский роман» без «полицейского», но со значительной дозой психологического анализа.

Из-под пера Буало-Нарсежака выйдет совсем особый вид художественной прозы — детективный психологический роман, что принесет соавторам огромный успех и поставит их имена в один ряд с Конан Дойлом, Агатой Кристи и Жоржем Сименоном.

А до 1947 года они не были даже знакомы. И каждый жил своей, обособленной от другого жизнью. Кажется удивительным, что они вообще смогли встретиться. В их биографиях не было никаких точек соприкосновения.

Пьер Буало родился в Париже, в семье служащего среднего достатка. Его отец заведовал отделом в морском агентстве. С детских лет будущий писатель увлекается детективной литературой, упивается приключениями «Ника Картера — великого американского сыщика», читает взахлеб книги о хитроумном «воре-джентльмене» Арсене Люпене, созданном Морисом Лебланом, и восхищается блистательным детективным талантом юного репортера Рультабия — героя книг Гастона Леру. По настоянию родителей, да и по собственной склонности, Пьер Буало поступает в коммерческое училище (нечто вроде торгового техникума) и, окончив его в 1923 году, становится служащим в коммерческом отделе одной из парижских фабрик, где успешно работает, продвигается по служебной лестнице. Но страсть к детективным произведениям с возрастом не проходит. В 1924 году она получает дополнительную и обильную пищу. Издательство «Альбер Пигасс» начинает выпускать книжную серию «Маска», в которой публикуются только детективы. Эти недорогие, компактные, изданные в мягкой желтой обложке книжки выходят и по сей день.

Пьер Буало открывает этот приятный для него источник чтения, вернувшись после службы в армии. Первым произведением, которое он обнаружил в серии «Маска», был знаменитый роман Агаты Кристи «Убийство Роджера Эккройда», который произвел сильное впечатление на будущего писателя.

Вместе с успехом книг Агаты Кристи во Францию пришла из Англии в конце 20-х годов мода на «роман-загадку», в котором сыщик или частный детектив блестяще разгадывает сложную, запутанную тайну преступления. Вместе с ним ломает голову и читатель. В некоторых журналах стали публиковать небольшие детективные рассказы-загадки, которые должны были отгадать сами читатели. Правильный ответ давался в следующем номере. Составлением таких текстов занимался и молодой Жорж Сименон, набивая себе руку, прежде чем приступить к созданию книг о комиссаре Мегрэ.

В 1929 году был опубликован объемистый, солидный труд ученого Режи Мессака «Детективный роман и научная мысль», в котором впервые проводился серьезный, глубокий анализ происхождения и развития жанра и прослеживалась его внутренняя связь с «научной мыслью», что поднимало престиж и значение детективной литературы.

Альбер Пигасс учредил в 1930 г. Гран-при за лучший приключенческий роман года. Первым лауреатом этой премии стал Пьер Вери — автор романа «Завещание Базиля Крукса».

В 1931–1934 годах выходят с огромным успехом 19 книг Жоржа Сименона о комиссаре Мегрэ, создаются в разных издательствах по образцу «Маски» еще несколько серий, специализирующихся на выпуске как переводных, так и французских «романов-загадок», резко возрастает интерес к детективной литературе, увеличивается число ее читателей.

Молодой торговый служащий Пьер Буало тоже решает сочинять «полицейские» романы и новеллы. После работы вечерами и ночами он пишет. Не сразу у него получается, но после двух лет неудач в 1934 году ему все же удалось опубликовать свой первый роман «Камень, который дрожит», где действует сыщик Андре Брюнель — главный персонаж ранних романов Буало. Книга привлекла внимание читателей. После первого успеха в нескольких журналах печатают его рассказы, один за другим выходят еще два романа. Воодушевленный удачей, он бросает службу, чтобы заниматься только литературным трудом.

В 1938 году за свой четвертый роман «Отдых Вакха» Пьер Буало получает Гран-при за лучший приключенческий роман, то есть высшую тогда награду в этой области литературы. Теперь он может позволить себе жениться и купить квартиру. Его женой стала юная секретарша из редакции одного из журналов, где он печатался. Он счастливо проживет с ней до самой смерти. А в купленной в 1939 году квартире он будет жить до 1982 года, пока не переселится доживать на берег моря по состоянию здоровья.

Однако Пьер Буало незадолго до войны понял, что одних гонораров недостаточно, чтобы содержать семью, и поступил работать администратором в ночное кабаре (принадлежащее его кузине), но предприятие вскоре разорилось, и летом 1939 года, к моменту начала войны, он оказался без работы. Мобилизованный в первые же дни войны, Пьер Буало попадает в 1940 году со своей ротой в плен и находится в немецком лагере для военнопленных до конца 1942 года. Там он тяжело заболевает, и его отправляют умирать на родину. Но в Париже он излечивается, поступает работать в благотворительную организацию «Национальная помощь», которая оказывала содействие обездоленным, и в первую очередь жертвам войны. В 1944 году она получит название «Французская взаимопомощь» и будет серьезно заниматься бывшими заключенными гитлеровских лагерей. Этот горестный и страшный опыт отразится впоследствии в книгах Буало-Нарсежака. После войны Пьер Буало возвращается к литературной деятельности, публикует еще несколько романов и новелл и к концу 40-х годов, к моменту встречи с будущими соавтором, становится одним из самых известных авторов «полицейского романа».

Подлинное имя Тома Нарсежака — Пьер Эро. В отличие от Пьера Буало — коренного парижанина, он провинциал, родился в городе Рошфор-сюр-Мер (департамент Шарант-Маритим) в богатой буржуазной семье, где были и судовладельцы, и торговцы оружием. В его роду насчитывалось немало моряков, и сам он мечтал служить на флоте, плавать по морям. Но тяжелое заболевание ноги, которое он перенес в возрасте 11 лет, подорвало его здоровье. После операции нога была, спасена, но осталась поврежденной. Спортом он больше заниматься не мог. Мечты о море пришлось оставить. Мальчик старательно и увлеченно учится.

В 1926 году он заканчивает лицей и блестяще сдает экзамены на степень бакалавра (что дает право поступления без экзаменов в университет). У юного Пьера Эро выявились ярко выраженные гуманитарные склонности, и он выбрал сложную профессию — решил стать философом. Философия как предмет преподается в выпускных классах французских лицеев. Для ее преподавания требуются специалисты высокой квалификации, обладающие солидной гуманитарной и научной подготовкой.

Будущий писатель учился с 1926 по 1930 год в университете города Пуатье. По окончании он получил диплом преподавателя литературы и истории и стал работать в лицее города Ванн, где женился в 1930 году на молодой преподавательнице, своей коллеге. Этот брак продлится до 1967 года и закончится разводом. У них родятся две дочери.

Но для того, чтобы получить место преподавателя философии, Пьеру Эро нужно было иметь еще два диплома. Без отрыва от работы он сдает необходимые для этого экзамены в университете Бордо в 1931 и 1932 годах. Теперь он мог на законном основании преподавать философию. Но в 1933 году его призывают на военную службу (кончилась отсрочка, которая была ему предоставлена на время обучения в университете и сдачи всех экзаменов). Хотя он не был годен к строевой, он все же отслужил положенный срок в хозяйственном подразделении артиллерийской части, расположенной, к счастью, в том же городе Ванн, где жила его жена и только что родившаяся дочь.

Пьер Эро, вернувшись после военной службы, берет отпуск по состоянию здоровья и только в 1937 году приступает наконец к работе в качестве преподавателя философии в лицее города Труа. Через два года он переводится в Орийяк (департамент Канталь). Едва он с семьей перебрался в этот уютный тихий провинциальный городок, как грянула война, и незадачливый философ снова оказался в армии, на этот раз писарем в медчасти.

Во время так называемой «странной войны» 1939–1940 гг. в течение многих месяцев не было никаких боев, и молодой писарь имел немало свободного времени. От нечего делать он принялся сочинять «полицейский роман». Почему он выбрал именно этот жанр? Совсем не потому, что очень любил его. Конечно, он в детстве пережил увлечение и Рультабием, и Арсеном Люпеном, а став взрослым, почитывал иногда модные «романы-загадки», но, в отличие от Пьера Буало, он получил солидное гуманитарное образование, прочел гораздо больше книг и имел, естественно, иные, чем его будущий соавтор, литературные пристрастия. Его, несомненно, привлекала скорее классическая художественная и философская литература, чем детективная.

За «полицейский роман» он принялся с сугубо практической целью. Дело в том, что Пьер Эро, как и многие преподаватели философии, освоил так много ученых трактатов, что в своей речи невольно стал злоупотреблять научной терминологией и тяжеловесными, сложными фразами. Чтобы отучиться от этой вредной для педагога привычки и приобрести навык выражать свои мысли просто и доступно, он решил сочинить несколько образцов детективной прозы, рассчитанной на самого неискушенного читателя. Это занятие было для него своеобразным стилистическим упражнением. Ему удалось написать 12 глав романа «Полуночный убийца», выдержанного в стиле традиции «романа-загадки». Ему очень понравилось это занятие. Но когда выяснилось, что не хватает в стране учителей для старших, выпускных классов, Пьера Эро в марте 1940 года отозвали из армии, и он вернулся в Орийяк, где снова стал преподавать в лицее. Там он работал и в годы оккупации.

Первое послевоенное лето он провел с семьей в деревне у родителей жены. Там не было ни книг, ни библиотеки, и скучающий философ снова занялся сочинением детективных историй, дабы еще раз поупражняться в умении просто и доходчиво выражать свои мысли. Он написал несколько новелл, точно воспроизводя манеру письма известных авторов детективного жанра — Мориса Леблана, Конан Дойла, Агаты Кристи, Жоржа Сименона. Он с удивлением обнаружил у себя незаурядный литературный талант. Эти рассказы, а также написанный им в армии роман он предложил одному издателю, который охотно напечатал их. Пьер Эро не хотел, чтобы его ученики и коллеги знали, чем занимается в свободное время солидный и уважаемый преподаватель философии, поэтому он и опубликовал свои произведения под псевдонимом. В детстве он любил подолгу сидеть на берегу речки и ловить рыбу. Его любимое место для рыбалки находилось между городком Нарсежак и деревней Сен-Тома. В честь этих названий, дорогих его сердцу, он и выбрал себе псевдоним — Тома Нарсежак.

Эти первые чуть иронические тексты понравились читателям, и издатель попросил Тома Нарсежака еще что-нибудь написать для него. Ободренный успехом, начинающий автор создает еще один роман — «Полиция на лестнице», который выходит все в том же 1946 году, как и две предыдущие книги. Этот год можно считать годом рождения писателя Тома Нарсежака.

Тем временем он продолжает свою педагогическую карьеру и переводится из маленького Орийяка в крупный город Нант, где будет работать до самого выхода на пенсию в 1968 году. Под именем Тома Нарсежака он завязывает знакомства в литературно-издательском мире, сближается с группой молодых писателей (в том числе с будущим членом Французской академии Жаком Лораном), внимательно начинает следить за новинками детективной литературы, где происходили тогда коренные перемены.

В 40-е годы стала снижаться популярность «романа-загадки» английского типа, в моду вошел возникший в США в 30-е годы «черный роман», называемый также «триллер» (от англ. thriller — вызывающий дрожь) или «крутой детектив». Разгадка тайны преступления и образ детектива отступают в нем на задний план. Центральное место занимает описание того, что ранее было простым фоном действия, то есть обстановки, в которой оно развертывается. Авторы триллеров (американские романисты Чендлер, Хэммет и др.) показывают жестокость, насилие, цинизм и безнравственность, которые стали характерными приметами современной социальной действительности. Преступление обретает смысл своего рода «визитной карточки» общества, преступного по своей природе. В 40-е годы этот тип романа расширяет сферу своего влияния. Возникают его английские и французские варианты. Каналом активного его проникновения во Францию становится так называемая «Черная серия», созданная в 1945 году в издательстве «Галлимар» предприимчивым дельцом Марселем Дюамелем. К 90-м годам вышло более двух тысяч названий в одинаковой черной обложке. Книги этой серии — главным образом переводные — оказали огромное влияние на развитие французской детективной литературы, способствовали появлению французских триллеров о приключениях гангстеров и полицейских, шпионов и работников спецслужб.

В романах «Черной серии» качественно меняется образ детектива-расследователя. Он предстает или в виде одиночки-идеалиста, своеобразной «белой вороны» в «черном» мире, или выступает в роли мускулистого супермена, наделенного наглостью и напором, прекрасно умеющего стрелять и драться. А нередко автор вообще обходится без специалиста-сыщика. Его роль выполняет один из героев романа, а то и сам читатель вместе с автором.

Тома Нарсежак, как человек научного склада, серьезно анализирует происходящие в детективной литературе процессы, излагает свои мысли в обширном очерке «„Эстетика“ полицейского романа» (1947) и пишет еще два романа, которые ему заказало издательство.

Пьер Буало прочитал эссе Тома Нарсежака о «полицейском романе», с удовольствием обнаружил в нем очень положительный отзыв на свои книги и поразился, что автор совершенно так же, как и он, оценивает состояние современной детективной литературы. Набравшись смелости, Буало написал письмо Нарсежаку, тот ему ответил. Так в 1947 году между ними завязалась оживленная переписка. Увиделись они впервые только 13 июня 1948 года (в тринадцать часов!) на торжественном обеде в честь вручения 13-го (!) по счету «Гран-при за лучший приключенческий роман». Лауреатом стал Тома Нарсежак за свой четвертый роман «Смерть путешествует». По традиции на обед приглашаются все предшествующие лауреаты, в их числе оказался и Пьер Буало, удостоенный этой награды в 1938 году.

Едва закончив обедать, они удалились вдвоем на террасу и там, попивая минеральную воду, стали высказывать друг другу свои соображения о том, что же нужно сделать, чтобы поднять уровень детективного жанра. Вот в этой беседе и возникла у них мысль написать вместе детективное произведение, чтобы наглядно показать, как можно видоизменить «полицейский роман».

Четыре года после принятого решения они не приступали к его выполнению, ибо были заняты собственным творчеством. Тома Нарсежак написал в 1949 году новеллу «Вампир», которая имела шумный успех, еще один роман, несколько пьес для радио и яростный памфлет против триллеров «Конец одного блефа» — очерк об американском «полицейском черном романе». Этот памфлет вызвал гневную отповедь со стороны создателя «Черной серии» Марселя Дюамеля, что имело значительный резонанс в прессе и привлекло внимание к Нарсежаку и к его книгам.

Буало тем временем публикует последний роман из серии о сыщике Андре Брюнеле «Свидание в Пасси» (1951) и несколько рассказов. Тома Нарсежак все более уверенно выступает как исследователь современной детективной литературы и выпускает книгу «Феномен Сименона» (1950) — фактически первый серьезный анализ творчества этого самого читаемого автора детективной прозы.

Что же касается их совместной работы, то поначалу дело шло медленно и не очень успешно. В 1951 году им удалось написать и напечатать в журнале «Ревю де Де Монд» небольшой роман «Призрачная охота». Однако первый опыт показался им недостаточно убедительным. В нем не была раскрыта глубина их замысла. Они подписали его псевдонимом «Алэн Буккареж» (сложная анаграмма из букв их фамилий).

Но соавторы-новаторы не сложили оружие и все-таки сумели в конце концов осуществить свое намерение — создать именно тот тип романа, который задумали тогда, 13 июня 1948 года, в их послеобеденной беседе на террасе. Так в 1952 г. появился роман, впервые подписанный двойной фамилией — Буало-Нарсежак, он был озаглавлен «Та, которой не стало». Это произведение настолько отличалось от принятых норм и критериев «полицейского» и «черного» романов, что не могло войти ни в одну из специальных детективных серий (типа «Маска» или «Черная серия» и др.). Все отвергали рукопись соавторов. Только издательство «Деноель» на свой страх и риск решилось опубликовать эту странную, ни на что не похожую книгу. Издательство не пожалело о своей смелости, потому что роман «Та, которой не стало» вызвал огромный интерес у читателей и в критике, был переведен на 18 языков мира, стал основой для знаменитого фильма Клузо «Дьяволицы», был инсценирован для театра и для радиопостановки.

Именно этот роман возвестил миру о рождении нового оригинального писателя Буало-Нарсежака. Начиная с этого момента, то есть с 1952 года, они стали постоянно, до конца своих дней, работать только вместе. Тандем Буало-Нарсежак тронулся в путь.

Так что же они задумали? В чем состояло их новаторство?

По словам Пьера Буало, они «просто пытались найти пути излечения от недуга, поразившего жанр, который, едва освободившись от склероза традиционного „романа-загадки“, принялся биться в эпилептическом припадке „черного романа“» (журнал «Реалите» март 1956). Это значит, что оба писателя одинаково критически оценивали и «роман-загадку» и триллер. Ни в «желтой», ни в «черной» сериях они не видели того главного, чем ценна литература, — боли за Человека, волнения за судьбу героя книги. Интеллектуально-игровой детектив апеллировал только к мозгу, а авантюрно-приключенческий, в его «черном» варианте, — к инстинктам, зачастую самым низменным. Но ни тот ни другой не затрагивали сердца и души. По мнению Буало и Нарсежака, единственный персонаж детективного произведения, который мог бы взволновать читателя, затронуть его чувства, — это жертва преступления. Но при условии, конечно, что это живой человек, а не мертвая «кукла». Чтобы вывести на первый план именно этот персонаж, обычно убиваемый в самом начале, соавторы буквально вывернули наизнанку привычные структуры детективного повествования. Они отказались и от персонажа детектива — полицейского или сыщика, и от всех юридических и полицейских атрибутов детективного расследования (отпечатки пальцев, следы и т. д.), оставаясь при этом и рамках детективного жанра. Преступление, тайну которого должно раскрыть их произведение, как бы пропускается через восприятие и чувства жертвы, показанной поэтому до или во время его свершения, а не после, как это принято, то есть пока она еще жива и остро ощущает, что с ней происходит.

Буало и Нарсежак следующим образом объясняют смысл своей реформы: «Мы поставили перед собой цель создать новую форму романа, в котором нашли бы свое место и загадка и тревога, то есть сохранить то хорошее, что есть в классическом „полицейском романе“, и ввести туда кое-что новое из „черных романов“. А главное — мы хотели гуманизировать „роман-загадку“, сделать из него просто роман. А это означало, что нужно было превратить персонажей-марионеток в живых людей, раскрыть как можно точнее их внутренний мир» (журнал «Мистер-мэгазин», декабрь 1970 г.).

Буало-Нарсежак стали изображать человека, попавшего в запутанное, казалось бы, необъяснимое положение, что заставляет его думать о вмешательстве каких-то таинственных непостижимых сил и переживать страшные минуты ужаса. Но эта загадочность постепенно получает логическое объяснение: речь идет об изощренных кознях преступника, который создает фальшивые инсценировки. А за ними скрываются низменный расчет, готовность совершить любую подлость, вплоть до убийства. К концу раскрывается все загадочное и непостижимое, восстанавливается причинная связь событий. Но человеку от этого не легче. Побеждают силы зла, нередко гибнет и жертва, как ей положено. Этот прием позволил авторам передать с особой убедительностью трагическое состояние человека, оказавшегося в беде, в безысходном положении. Писатели используют сложную сюжетную конструкцию, чтобы показать хитроумное построение системы «ловушек», которую создает для улавливания жертвы преступник, как правило, не какой-нибудь гангстер или профессиональный уголовник, а вроде бы вполне «приличное», уважаемое лицо — нотариус, бизнесмен, светская дама, архитектор и т. п. Мотив их действий чаще всего — корысть.

Для создания таких детективных произведений нового типа нужно было, чтобы соединились в единое целое умение сочинить запутанную, сложную интригу с искусством раскрывать психологию персонажей. Одним из этих качеств блестяще владел Буало, а другим — виртуозно Нарсежак. Они прекрасно дополняли друг друга.

Работали писатели очень согласованно, хотя и жили в разных городах. Начинали работу над текстом они с обязательной личной встречи, на которой обсуждали замысел и канву. Затем Пьер Буало, с его изобретательным умом и природной склонностью к математической точности, тщательно разрабатывал сложную «инженерию» сюжетных детективных ходов и поворотов, а Тома Нарсежак — гуманитарий по образованию и талантливый стилист — занимался психологическим насыщением характеристик действующих лиц, придавая тексту литературную завершенность.

Конечно, то, что один находился в Париже, а другой в Нанте, имело свои неудобства. Спорные вопросы и отдельные детали они старались обговаривать по телефону, но в те годы связь была далеко не безупречной и поэтому им приходилось порой посылать телеграммы, например, такого содержания: «Револьвер непрактичен. Лучше использовать яд». Напуганные почтовые работники сообщали в полицию. И тогда приходил полицейский инспектор и дотошно выяснял у консьержки, кто такой и чем занимается Пьер Буало. И только когда авторы стали знаменитыми, то всем, в том числе и полиции, стало известно, кто же эти два чудака, обменивающиеся столь странными телеграммами. Пришла эта известность к ним сразу же с первых совместных книг.

В романе «Та, которой не стало» Буало и Нарсежак старались показать «товар лицом», они хотели как можно более наглядно и убедительно представить свое новое понимание природы жанра.

Как было задумано, они сместили прежде всего акценты и приоритеты. В центр повествования был поставлен персонаж-жертва, но сложность сюжета состояла в том, что он сам участвовал в убийстве своей жены. Это преступление совершается прямо на глазах у читателя, который видит, кто и почему убил. Нет вроде бы никакой тайны. Но на самом деле показанное в романе убийство было лишь инсценировкой и завязкой подлинного, хитроумно замышленного преступления, тайна которого и лежит в основе произведения.

Дальнейшие события разворачиваются таким образом, что все происходящее кажется невероятным, страшным, почти фантастическим. Роль детектива, который пытается разобраться в пугающих его непонятных явлениях, выполняет будущая жертва. Этот персонаж анализирует, размышляет, то есть делает то, что положено сыщику. Но он не одерживает победы, а погибает (как и подобает жертве).

В отличие от традиционного «полицейского романа», преступление здесь хотя и раскрывается в конце книги, но остается безнаказанным.

Торжествует зло, победы справедливости не ощущается. Это подрывает один из главных устоев жанра, возникшего в XIX веке, как отражение мечты о торжестве добра над злом. Сложные инсценировки, которыми пользуется преступник (в данном случае преступница), свидетельствуют об особой изощренности действий современного «злодея». В его арсенале, в отличие от преступника былых времен, уже не только яд, нож или пуля, но и тщательно продуманная система лжи и обманов, направленная на то, чтобы как можно больнее воздействовать на психику человека и довести его до гибели.

Читателя потрясает в этом романе не столько само убийство (в литературе описывали и более кровавые случаи), сколько невероятное хладнокровие и деловитая расчетливость, которые проявляет преступница, фабрикуя смертоносную «ловушку» для заманивания и уничтожения жертвы. Это преступление эпохи, полной деградации человеческих отношений, когда потеряла былую ценность и значимость человеческая личность, когда рухнули сдерживающие центры и моральные табу.

Своим первым совместным романом Буало и Нарсежак продемонстрировали намерение приблизить детектив к живой современной жизни. Они стремились вывести детективный жанр на новую орбиту, подключить его к импульсам и тревогам литературы середины XX века, то есть поднять до уровня серьезной психологической прозы.

По своей сути, по содержанию произведение остается детективным: в нем изображено преступление и раскрывается постепенно его жгучая тайна. Но по форме изложения, по представленным в тексте ситуациям, в которые попадают его персонажи, по общему тону повествования оно выглядит характерным образцом модной в 40-50-е годы так называемой «экзистенциалистской» литературы. Название происходит от слова «экзистенциализм», ключевого термина доктрины философа и писателя Жан-Поля Сартра, который в своих книгах, написанных в самые страшные военные годы, доказывал, что человек — это трагический, одинокий «экзистант», брошенный в пучину чудовищного, враждебного для него бытия. Он ничем не защищен (нет больше никакой спасительной идеологии или веры), кроме собственного внутреннего мира, и обречен быть «свободным», то есть не скованным никакими заранее выработанными оценками, ориентирами, установками. Но он только тогда сохраняет свою человеческую сущность, свое «лицо», когда сознательно выбирает свой путь, принимает самостоятельное решение, даже не веря в успех, «со смертью в душе».

На страницах французских книг и на сценах театров появилось в конце 40-х — начале 50-х годов немало персонажей, оказавшихся в мучительной, безысходной, экстремальной ситуации. Они пытаются как-то действовать, не остаются пассивными, но все равно гибнут.

Хотя в романах Буало-Нарсежака воспроизводится абсолютно точно и атмосфера и образы произведений экзистенциалистской прозы, но есть весьма существенное различие. Представленные в их текстах «экзистентные» абсурдности и невыносимые кошмары — всего лишь умелые инсценировки, созданные преступником, чтобы сбить с толку будущую жертву или ввести в заблуждение свидетеля, замести следы — словом, тайна преступления прикидывается здесь тайной бытия. Соавторы как бы популяризируют, делают более доступными для широкого читателя глубокие и сложные философско-психологические идеи и образы «большой и серьезной» литературы, при этом оставаясь в рамках детективного жанра.

Второе совместное произведение писателей «Лица во тьме» (1953) может служить почти хрестоматийным примером экзистенциалистского подхода к изображению личности: стремясь подчеркнуть беспомощность и обреченность индивида, оказавшегося в потоке губительного существования, они сделали главного героя слепым, то есть неспособным увидеть и понять окружающий его мир. Этот образ воспринимали как своего рода символ современного человека, не ведающего о том, в какую чудовищную и страшную «ловушку» он попал. Но, как и подобает персонажу экзистенциалистского произведения, он борется, несмотря на явную безнадежность этого занятия. Он не сдается и этим сохраняет себя как личность, хотя и обречен на гибель. Действие романа развивается внешне совершенно в духе философии Сартра. Но губительные для него обстоятельства, которые кажутся ему непостижимыми и почти фантастическими, были искусственно созданы беспощадными, хладнокровными негодяями, желающими отобрать у него богатство.

Таким образом с философских высот читателя возвращают на грешную землю. Однако у него остается ощущение, что он, читая этот роман, приобщился к чему-то очень значительному.

Эта способность станет одной из отличительных черт прозы Буало-Нарсежака, которые умело придают детективному повествованию особую подсветку, так что кажется, будто это не просто распутывание преступления, а что-то несравненно более возвышенное и таинственное.

В романе «Лица во тьме» наглядно проступает еще одна важнейшая особенность их совместного творчества — это углубленный психологизм, который был не нужен ни в «романе-загадке», ни в триллере. В данном случае глубокое проникновение в психологию диктовалось, в частности, тем, что главный персонаж, лишившись зрения, мог воспринимать мир только через звуки, запахи и путем физического соприкосновения с предметом. Поэтому все, что происходило, пропускалось через его ощущения и восприятие. Потому-то и авторы должны были создавать развернутое и углубленное изображение его внутреннего мира.

Подобное описание душевного состояния личности, находящейся в крайне сложной экстремальной ситуации, становится непременным компонентом всех последующих произведений Буало-Нарсежака Им больше не нужно для этого придумывать образ слепого. Не менее развернутой психологической характеристикой снабжают они и вполне зрячих людей, но как бы «ослепленных» коварными и изощренными уловками преступника. Раскрытие чувств и переживаний жертвы становится канвой детективного действия. Психология тем самым участвует в раскрытии тайны преступления, помогает ее разгадать. А детективная история выполняет роль своеобразного катализатора, способствующего выявлению трагедии личности. Психологический анализ и детективный сюжет сливаются в единое органичное целое, образуя новую разновидность жанра — психологический детектив.

В романах Буало-Нарсежака меняется по сравнению с их предшественниками сам принцип воздействия на читателя. Если старый «роман-загадка» — от Эдгара По до Агаты Кристи — привлекал блистательной логикой и аналитическим умом великого детектива, а триллер из «Черной серии» держал в напряжении бурным развитием действия и кровавыми сценами, то романы Буало-Нарсежака поражают умелым сочетанием таинственности с психологизмом, создающих атмосферу взволнованного и тревожного ожидания, особой напряженности, которая стала характерной приметой многих детективов 50-х годов и получила в критической литературе название — suspense («сюспанс» по-французски, «сэспенс» — по-английски), что означает художественный текст или фильм, способный вызвать чувство тревоги, ожидания беды.

«Сюспанс» не был изобретением соавторов. Он встречался в фильмах знаменитого американского режиссера Хичкока и в некоторых романах (главным образом американских). Во Франции появилась даже серия, названная, в отличие от «Черной», «Мертвенно-бледная» (série blême), а также серия «Сюспанс», в которых печатались произведения этого направления.

Буало и Нарсежак коренным образом видоизменили этот прием, вдохнули в него новую жизнь. Если у американских писателей и режиссеров (и у некоторых французских) ощущение напряженности достигалось чисто внешними, давящими извне на персонажей явлениями и обстоятельствами и было показано нагнетание кошмаров и ужасов, пугающих читателя, то Буало и Нарсежак стали передавать это ощущение тревожной напряженности исключительно через изображение внутреннего мира героя, путем описания его чувств и переживаний в трудную для него минуту. «Сюспанс» достигался средствами психологического анализа. Такой подход делал использование этого приема более убедительным, более человечным и придавал особо привлекательные черты созданному ими жанру — психологическому детективу, который вскоре стал доминировать во французской детективной прозе. Под несомненным влиянием Буало-Нарсежака детективно-психологический роман обогатился в 50-80-е годы интересными и яркими авторами — такими, как Фредерик Дар, Себастьян Жапризо, Юбер Монтейе, Жан Альмира, Ж.-Ф. Коатмер, Луи К. Тома.

К достоинствам романов Буало-Нарсежака относятся также убедительная достоверность и правдивость эпизодов и зарисовок реальной действительности, которые находят отражение в их текстах. В ряде произведений запечатлен их жизненный опыт военной поры. Уже во втором романе его главный персонаж ослеп от того, что наткнулся во дворе на снаряд, оставшийся с войны, а в третьем, озаглавленном «Из царства мертвых» (1954), прекрасно передана обстановка лета 1940 года накануне разгрома Франции и бегства из Парижа, а также показано, как жила страна сразу после войны. В четвертом романе «Волчицы» (1955) действие развертывается в тревожной и напряженной атмосфере оккупированного немцами Лиона, где по ночам гремят выстрелы и царит страх, что усиливает ощущение анормальности и чудовищности происходящего. И даже по прошествии многих лет они будут еще не раз возвращаться к страшному военному времени. Так, в романе «Трагедия ошибок» (1962) речь идет о том, как скрывается от возмездия бывший эсэсовец, военный преступник. Выследившим его антифашистам он ловко подсовывает «жертву» — тихого и скромного музыканта, немного похожего на него. Этот несчастный станет запоздалой жертвой войны.

Воспоминания о годах оккупации, которые они пережили, не покидают писателей даже 22 года спустя. Так, в романе «Проказа» (1976) с необыкновенной четкостью воспроизводится тягостная, гнетущая обстановка, в которой находились жители оккупированного городка в глубине Франции, наподобие тихого Орийяка, в котором преподавал тогда будущий Тома Нарсежак.

Живая жизнь, конкретные приметы времени, точность в воссоздании фона действия — все это свидетельствует о том, что детективные истории, которые рассказывают Буало и Нарсежак, развертываются не в искусственной, придуманной среде, а органично вписываются в конкретную реальную действительность. Поэтому каждая из их книг дает яркое представление о тех или иных современных французских реалиях. Так, в романе «Замок спящей красавицы» (1956) действие перенесено в глухую сельскую провинцию, почти отрезанную от остального мира, а в романе «Инженер слишком любил цифры» (1958), напротив, представлен ультрасовременный завод и возникает тема опасности ядерного взрыва. Нравы создателей модных музыкальных шлягеров показаны в романе «С сердцем не в ладу» (1959) и мир телевидения раскрывается в романе «Убийство на расстоянии» (1968). В некоторых книгах развернуто представлены оригинальные, очень характерные приметы жизни французского общества 60-70-х годов. Так, действие романа «Морские ворота» (1969) происходит в одном из столь типичных для сегодняшней Франции роскошных зданий на берегу моря, построенных для отдыха богачей. Зимой эти здания обычно пустуют. С их строительством связано немало громких скандалов. Пожалуй, наиболее сгущены характерные черты времени в романе «Операция „Примула“» (1973), где речь идет о молодежном гошистском движении и терроризме, а также с репортерской точностью воспроизведена поездка по маршруту Ницца — Париж 31 июля — 1 августа, когда тянутся навстречу друг другу два потока — одни едут на юг отдыхать, другие возвращаются в столицу. На дорогах творится немыслимое столпотворение. Эти реальные эпизоды усиливали детективную напряженность.

И все же сила, цельность и реалистическая убедительность творчества Буало-Нарсежака — не только в этих, даже очень конкретных и достоверных деталях, а прежде всего в том, что они, подобно чуткому сейсмографу, уловили и показали в своих произведениях главное зло нашего времени — циничное манипулирование личностью. Это явление вызвало яростное возмущение многих писателей, социологов, так называемого «общества потребления», когда манипулирование личностью стало экономической необходимостью, без которой не могут действовать механизмы обеспечения прибыли, основанные на оболванивании людей, на превращении человека в «раба вещей» путем умелой и искусной обработки умов и душ, нацеленной на создание массового психоза потребительства.

Буало и Нарсежак не писали прямо и непосредственно на эту экономическую, по сути дела, тему, но, разоблачая обращение с человеком как с материалом для воздействия в корыстных целях, они по-своему раскрывали антигуманистический смысл всей системы социальных и идеологических «ловушек», столь характерных для современной эпохи. Отметив уже в 50-е годы пагубность и бесчеловечность безжалостного манипулирования человеческой психикой, они подробно описали его технику и приемы в своих произведениях 60-70-х годов. В частности, в романах «Трагедия ошибок» (1962), «Жертвы» (1964), «Разгадка шарады — человек» (1965), «Смерть сказала: может быть» (1967), «Морские ворота» (1969), «Белая горячка» (1969), «Жизнь вдребезги» (1972), в сборнике новелл «Хитросплетения» (1971).

Буало и Нарсежак сумели раскрыть перед читателями чувства личности, остро ощутившей на себе, как ужасен мир, где индивид перестает быть человеком, а нормой жизни становится холодная, жестокая бесчеловечность, ставшая обыденным явлением, необходимым для нормального функционирования общества. Такое точное попадание в болевую точку современности, умноженное на великолепное, отточенное мастерство построения детективного повествования с острыми ситуациями и эффектными сценами, привлекло к романам Буало-Нарсежака миллионы читателей.

Их известность особенно возросла после того, как ряд произведений этих писателей были экранизированы — такие, как «Та, которой не стало», «Волчицы», «Из царства мертвых» (по этому роману был сделан знаменитый фильм «Холодный пот»), «Лица во тьме», «Трагедия ошибок» и другие.

Книги Буало-Нарсежака стали переиздаваться, выходить в массовых сериях, переводиться на многие языки. Соавторы быстро обрели всемирную славу.

Но, пожалуй, больше всего известности им принесли радиопостановки и телевизионные фильмы, которые ввели их произведения буквально в каждый дом. Если на экранах кинотеатров прошло за сорок лет 14 фильмов по книгам Буало-Нарсежака, то за это же время было поставлено 37 радиопьес и 25 телевизионных фильмов. Следует отметить, что некоторые из них были написаны соавторами специально для телевидения. Например, огромным успехом пользовались их многосерийные телефильмы (12–13 серий): «Уцелевшие» (1965), «„Голубой экспресс“ делает 13 остановок» (1966) и «Маликан, отец и сын» (1967).

Не ограничиваясь художественным творчеством, Буало и Нарсежак продолжают размышлять над судьбами детективного жанра, стремятся теоретически осмыслить его историю… В 1964 году они публикуют очерк «Полицейский роман», который станет классическим трудом, своеобразной «лоцманской картой» в море детективной литературы. Книга будет несколько раз переиздаваться и дополняться. В 1975 году Тома Нарсежак публикует еще одну книгу о детективном жанре: «Полицейский роман — машина для чтения», где углубляет и развивает свои прежние наблюдения.

Биографии обоих писателей после 1952 года, то есть с начала их совместной работы, фактически сливаются с их творчеством. Их имена часто мелькают в газетах и в других средствах массовой информации. Они получают всевозможные премии, часто и охотно дают интервью, встречаются с читателями и напряженно работают.

Из событий личной жизни можно отметить лишь то, что в 1967 году Тома Нарсежак разводится, год спустя уходит на пенсию и из Нанта переезжает на юг, в Ниццу, где вступает в новый брак. А Пьер Буало в 1982 году покидает Париж и поселяется в Болье-сюр-Мер, где живет до самой смерти.

Но, несмотря на оглушительный успех их книг, соавторы не ограничиваются достигнутым. Они постоянно ищут, как бы соотносят свое творчество с реальными проблемами и потребностями жизни.

С середины 70-х годов в их книгах несколько меняется тональность и смещаются акценты. Они фактически почти отказываются от детективного поиска, раскрывающего тайну. В 1978 году Буало и Нарсежак заявили в одном из интервью, что они стали писать в «новой манере», в которой от «детективности остается только привкус» «Мы выкинули флакон, сохранив запах» — так образно определили они происходящую в их творчестве перемену. Тревожная напряженность («сюспанс»), присущая их сюжетам, теперь достигается не таинственными хитросплетениями поступков коварного и безжалостного преступника, а внутренним состоянием самих жертв, попавших в силу обстоятельств в мучительную, трудную, невыносимую ситуацию. Персонаж-жертва своими собственными действиями, продиктованными страхом, тревогой, попытками вырваться, сам себе создает безысходное положение, загоняет себя в тупик, полностью запутывается и оказывается в конце концов косвенной (а то и прямой) причиной преступления, от которого гибнет.

В связи с этим новым подходом возрастает роль и объем психологического анализа. Детективные повороты сюжета и обострение ситуации кажутся лишь подсобным средством, помогающим обнажить, высветить незаметные в нормальной обстановке качества личности. Поэтому если прежде романы Буало-Нарсежака можно было назвать детективными со значительной долей психологизма, то теперь к ним больше подходило определение — психологические романы с элементами детектива.

Заметное погружение во внутренний мир персонажей, акцентирование внимания на раскрытии их душевного состояния стало еще одним свидетельством необычайной чуткости соавторов, способных точно и вовремя откликаться на требования времени. В 70-80-е годы во французской литературе развернулся процесс своеобразной «реабилитации» личности, что явилось реакцией на попытки «обесчеловечивания» художественного текста, которые предпринимались в годы господства (60-е гг. и начало 70-х гг.) так называемого «нового романа», отрицавшего приоритет человеческого начала в литературе. На первый план в творчестве писателей Франции вышла теперь тема любви, брака, семьи, межличностных отношений. Перемены в прозе Буало-Нарсежака соответствовали новым тенденциям.

Упрощение детективного начала в романе и углубление психологического анализа наиболее заметно проявились в таких книгах, как «В тисках» (1975), «Проказа» (1976), «Шалый возраст» (1977), «На склоне лет» (1978), «Неприкасаемые» (1980), «Конечная остановка» (1980), «Тетя» (1982), «Последний трюк каскадера» (1984).

Чутко уловили и по-своему отразили Буало и Нарсежак еще одно модное веяние последних десятилетий, которое получило название «стиль ретро», то есть стремление воскресить в памяти различные явления жизни культуры прошлого. С этой целью соавторы обратились к образцам классического детектива былых времен и написали несколько романов о «джентльмене-грабителе» Арсене Люпене, созданном в начале века очень популярным тогда писателем Марселем Лебланом. Они как бы оживили и продолжили серию о приключениях этого любимого французскими подростками литературного героя, очень точно и талантливо воспроизвели стиль и манеру создателя Арсена Люпена. Это «воскрешение» Марселя Леблана имело огромный успех, по некоторым романам были сделаны телефильмы.

В том же «стиле ретро» был написан Буало и Нарсежаком цикл увлекательных книг для детей среднего школьного возраста. В них действует мальчик по прозвищу Без Козыря, который лихо раскрывает преступления в духе сыщиков из старых книг. Так соавторы вошли и в число популярных детских писателей.

В 1989 году умирает Пьер Буало. Их последним совместным произведением стал роман «Я была привидением» (1989), Тома Нарсежак заканчивал работу над текстом сразу после смерти друга и потому в ней к обычному детективно-психологическому сюжету добавилась волнующая тема — ощущения человека в момент умирания.

Франция откликнулась на уход Пьера Буало развернутыми некрологами, специальным номером журнала «813» (печатного органа создателей детективов), посвященным покойнику. А три месяца спустя в ознаменование памяти о Пьере Буало по одному из каналов парижского телевидения показали фильм по его раннему роману «Отдых Вакха», тому самому, который был удостоен премии в 1938 году.

Оставшись один, Тома Нарсежак продолжает выпускать книги под именем Буало-Нарсежак, («Супружеская любовь» (1989), «Ловкость рук» (1991), «С того света» (1992) и др.). Ему удается «держать марку», сохранить то ценное, что было достигнуто соавторами за 40 лет совместной работы, и прежде всего — подлинную человечность, продиктованную беспокойством и тревогой за судьбу личности в современном дегуманизированном мире. В свое время Пьер Буало так определил главную черту их книг: «Если бы нужно было приклеить ярлык к нашим романам, то я бы назвал их просто — гуманистическими». Трудно подобрать более точную оценку творчества Буало-Нарсежака.

Ю. Уваров