Ветер

Событие сорок первое

— Есть два пути, — сидящий у костра мужчина в старенькой, местами зашитой и даже с заплатами на локтях холщовой рубахе, махнул рукой на юг, вдоль водной глади, — Здесь по морю, а у вас есть шхуна, вы говорили, можно за полдня добраться до Сан-Франциско, а там наезженная дорога до Сакраменто, не поручусь, но слышал, что даже дилижансы почтовые и пассажирские ходят. Миль семьдесят на северо-запад до городка Вальехо, который сейчас столица нашего штата, а дальше прямая дорога до Сакраменто.

Дондук глянул на карту и прочертив ногтем линию, показал собеседнику.

— Да, эта дорога. И есть вторая. Она может в милях и короче, но безлюдная, через горы и каньоны. Сначала до реки Славянки на юг, потом вдоль неё, ну и дальше до Санта-Розы, опять до Вальехо, и на Сакраменто.

— Славянка. Там есть поселения? — карта была так себе, и реки никакой на ней не было.

— Извините, господин офицер, я в картах не силён. Отсюда на юг вдоль побережья миль десять. Дорога хорошая. Да, там есть поселения. Раньше наши жили, теперь эти. Но не запустили. Сады так даже увеличили. Хорошее место, — Игнатий — крещёный алеут обвёл рукой пустынный почти берег, — не то что тут.

Сотник Дондук сунул карту в планшет, выданный князем Болоховским всем десятникам и сотнику калмыков, пошевелил палочкой полешки в костре под котелком и продолжил расспросы «языка». Он с тремя своими ребятами прибыл сюда на разведку. Алеут Игнатий не в курсе, но именно в устье реки Славянки в порту Румянцева и стоят три их корабля. Все три окрестные ранчо, которые русские называют «ранча» расположенные на реке Славянка сейчас заняты моряками и переселенцами, которые восемь месяцев толком не ступали на твёрдую землю. Народу много, больше шестисот человек. При всём желании в ранчи не влезли, разбили палатки на берегу и у реки, да и все опустевшие к весне сараи и кошары всякие заняли.

Дондук, к которому на земле военная власть перешла от капитана фон Коха, выставил вверх по реке и вокруг всех трёх ранчо дозоры, а сам с тремя людьми десятника Бурула, который там остался за старшего, конфисковав у арендаторов четыре лошади поспешил в Форт-Росс. Сразу в крепость они не полезли, расположились у довольно крутого спуска к океану и небольшой бухте от ворот крепости. Вскоре увидели человека, спускающегося по этой тропе к воде, и понаблюдали за ним. Мужик оказался рыбаком, но Дондук его остановил, когда тот в лодку собирался садиться, отправил рыбачить двоих калмыков, а сам за три серебряных рубля получал сейчас на почти чистом русском языке информацию о крепости и её окрестностях от одного из алеутов прибывших сюда из Ново-Архангельска, да так и не вернувшегося назад. Здесь женился Игнатий на местной женщине из племени кашайа-помо. У них трое детей, зачем куда-то уезжать? Жить здесь можно. Плохо только что православный священник — отец Евлампий помер недавно, а из Ново-Архангельска прислать другого не спешат.

Ранчи эти, кстати, довольно большие. В самом большом Уиллоу-Крик (англ. Willow Creek) переводится как «Ивовый ручей» двенадцать больших домов, мельница, кожевенная мастерская, и десяток больших сараев под хранение продуктов. От него же идёт приличная дорога к порту Румянцева, два других поселения поменьше в Севастополе семь домов и несколько огромных кошар, а также кузница и, как и в Ивовом ручье, кожевенная мастерская. В «ранча Костромитинова», или село Костромитиновское, там есть часовня небольшая, восемь домов, так же есть кузня и огромный, на 8 акров, фруктовый сад. Акр — это 0, 4 десятины примерно, получается больше трёх десятин (гектар) сад занимает. Там же есть виноградник площадью в половину акра. И по словам Игнатия рядом с самим Фортом-Росс есть ещё один виноградник, и он даже побольше, как бы, и не на два акра.

— А кто тут главный, Игнатий? Эти ранчи подчиняются Форту-Росс? — ответы Дондук частично зал на те вопросы, что задавал алеуту, специально их вставлял, чтобы проверить правдивость рыбака.

— Вилька Белый.

— Кто? — сотник постарался скрыть улыбку, а ещё говорят, что русские все имена иностранные коверкают, а вот алеут тоже всё переиначил.

— Вильям Бенитц (William Benitz), он арендует все земли тут, а потом сам по кусочкам их в аренду сдаёт. Так-то скряга ещё тот. Сквалыга. У него двое подручных в форте и пастухи ещё, чуть не семь сотен лошадей у него. А коров да быков с телятями и не счесть — десять стад, а в каждом больше десяти десятков.

— Семья есть у него? — князь Болоховский дал строгий приказ, этого Бенитца убить так, чтобы это посчитали несчастным случаем.

— Не. Жёнка померла лет пять как… А то и шесть. А сын? А так он на приисках сгинул. Помню горевал тогда Вилька. А дочь в прошлом году помёрла, змея укусила. Сейчас с девкой какой-то гулящей живёт, Алиской кличут. Вроде в борделях в Сакраменто нашёл. Бесстыжая девка, часовню нашу хочет разобрать. Ходит выменем трясёт, вся нараспашку, тьфу, пропасть.

Вскоре приплыли на лодке рыбаки, которые проверяли поставленные Игнатием утром сети. Ну, не сверхприбыль, но на уху четверым хватило и ещё десяток крупных, по два фута примерно рыбин разведчики помогли рыбаку до ворот форта донести. После чего растворились в ночи.

Что ж, нужно проследить с утра за Вилькой Былым и помочь ему упасть с лошади. Жены и детей нет и это хорошо, зачем себе карму лишними смертями портить.

Событие сорок второе

— Сегодня отправляемся, — закончил рассказ Дондук.

— Сам поедешь? — фон Кох ткнул пальцем в лицо сотника, — Глаза вон, ввалились. Сколько уже не спишь?

— На корабле отосплюсь. Джону Саттеру нужно нанести визит как можно быстрее. Кто поедет из… Нужен человек владеющий английским с европейской внешностью. Сначала нужно попробовать всё урегулировать по закону и по-хорошему. Всё документы о выкупе долга у РАК князем Болоховским у меня есть. Но это Америка. Тут, как они выражаются, «цветных» за людей не считают. Нужен белый. И нужен образованный. Главное, чтобы акцент был минимален, — сотник оглядел руководителей их «пиратского братства».

— Так я и поеду с тобой, — Леонтий Фролов, присланный князем Болоховским, чтобы управлять хозяйством в Форте-Росс привстал с лавки, что установили в большом командном шатре перед столом, — мне тут управлять. Кроме всего прочего нужно мне глянуть на товары, продукты и цены в Сан-Франциско и Сакраменто. Да и вообще понять, как тут люди живут. В чём нуждаются, а чего в избытке?

— Хорошо, Леонтий Васильевич. Правильно. А с английским у вас как? — фон Штольц спросил это по-английски.

— Учил. Но не было практики давно…

— Не пойдёт. Сразу видно, что не англичанин, сильный акцент. Я тоже поеду. Уж у меня-то точно нет акцента, — просиял разрубленной пополам физиономией капитан Ирби. Повязка с глаза при этом опять сползла, страшную дыру на всеобщее обозрение открывая.

— А тебя, Пауль, там никто не может узнать? — фон Кох головой дёрнул, подбородком на конфузию указывая, — Приметная внешность.

— Странная у нас компания, — хмыкну капитан второго ранга, — кого ни взять, а все с изъяном.

— Нет, это же другой край света. Я в этих водах не был никогда.

— Решено. Поедет Леонтий Васильевич, Пауль, Дондук и… — Владимир Фёдорович решил прения прекратить. Всё одно идеального кандидата не найти. Ну, и не в бой же идут, а через суд вернуть эти земли. Ликвидация же Саттера — это крайняя мере, и Дондук со своими калмыками с этим сам справится.

— Собирайтесь. Нужно опередить новости, что Вильям Бенитц упал с лошади и сломал себе шею. Пошлёт же кто-нибудь Саттеру эту весть. Если сушей, то дня четыре. Мы за три должны добраться. Может и зря паникую, но лучше, чтобы нас не связали с этим происшествием.

На этом совещание не закончилось. Чуть состав сменился, ушли Дондук, Фролов и капитан Ирби, а на их место пришли Говинд — старший у индусов, и Сид Али Куирет — старший над чёртовой дюжиной берберов-контрабандистов, согласившихся повоевать с англичанами пару тройку лет.

— Мастер Говинд, твои соплеменника насколько искусные корабелы? — спросил индийца фон Кох, вновь за старшего пока оставшийся.

— Я их знаю не дольше вашего. Но раз их наняли строить большие корабли, то, наверное, они умеют это делать, — индиец сначала пожал плечами, но закончил вполне уверенно.

— Такое предложение у меня. До Форта-Росс тут больше десяти миль по не очень хорошей дороге. В одном месте, как рассказал сотник Дондук, она там по ущелью виляет туда-сюда. Так что, если верфь будет здесь, то и жильё вам нужно здесь строить. Первым делом налаживайте пилораму. Насколько я понял, она приводилась в действие от ветряной мельницы. Сложная какая-то конструкция.

— Разберемся, — спокойно кивнул Говинд.

— Тоже так думаю. Вот, вместе с берберами и начинайте её восстанавливать. И одновременно пройдитесь по окрестностям, нужно посмотреть, что здесь с лесом. Нужно в первую очередь вам дома построить. Крепость городить думаю не надо, а вот пару смотровых вышек по дороге на Сан-Франциско и со стороны, где дорога на юг уходит, поставить надо. С севера Форт-Росс и оттуда нападения ждать не нужно, а с востока и юга вышки наблюдательные поставим, саженей на пятнадцать.

— Корабли строят из сухого леса, — напомнил о себе молчавший всё время Сид Али Куирет.

— Я знаю. Нам пока особо постройкой судов и не надо заниматься. Сначала жильё. А там для бараков в крайнем случае и сырой лес пойдёт. Сядет за год, можно снова дома перебрать. И строить уже окончательно. А до зимы нужно хоть стены с крышами возвести. Не знаю, насколько тут суровые зимы, но те огромные дома из бруса, что мы видели в Севастополе говорят о том, что лучше здесь такой дом зимой иметь, чем не иметь.

— Хорошо. А чьи здесь леса? — вот, не отнять, правильный вопрос задал Говинд.

— Не знаю. Но надеюсь, через неделю станут нашими. Пока походите посмотрите, где можно лес валить, чтобы потом на это не отвлекаться. Насколько я понимаю, лошадей тут в избытке, и доставить срубленные деревья до лесопилки не составит труда.

— Всё понятно. А что с едой? — опять обозначил своё присутствие Сид Али Куирет.

— Расспрошенные жители Севастополя говорят, что в Сакраменто пшеница и кукуруза есть, и они не дороги. Там на фермах получают хорошие урожаи, даже куда-то продают пшеницу, отправляя кораблями по реке. Кроме того, завтра с кораблей снимем несколько шлюпок и достанем сети. У нас целая деревня ирландских рыбаков с собой, они сейчас, кстати, придут на совет. Прокормимся.

Событие сорок третье

Дела у Джона Саттера-старшего шли из рук вон плохо. Всё что он создавал в течении двадцати лет рухнуло, всё уничтожено. А сотни квадратных миль земли, которые по документам вроде бы принадлежат ему и должны приносить огромную прибыль, ведь именно на его землях нашли золото, приносят ему только убытки. Если отрешиться от воспоминаний и понять, что надежды — это не лучшая пища, то он попросту нищий.

Золото, во всё виновато золото. Не найди его…

В 1848 году в соответствии с Договором Гваделупе-Идальго Калифорния была аннексирована Соединёнными штатами. Это вроде бы ничего не поменяло для Джона Саттера, он продолжал строить свою Новую Гельвецию. Весною 1847 года Саттер отправил помощника Джеймса Маршалла, который должен был построить лесопилку в предгорьях Сьерра в городе Колома. В январе 1848 года Маршалл обнаружил чешуйки золота на земле на месте новой мельницы Саттера. Информация об этом открытии распространилась как лесной пожар. Когда новости достигли Сан-Франциско, поток возбуждённых до крайности старателей начал продвигаться на север, в долину Сакраменто, и к середине года так называемые «Аргонавты» наводнили владения Саттера в поисках золота. Прибытие аргонавтов в регион подорвало всё хозяйство Саттера, поскольку старатели вырезали его стада скота, изгнали местных коренных американцев, лояльных Саттеру, и разделили Новую Гельвецию друг между другом без согласия хозяина. Разочарованный тем, что стало с его владениями, Саттер назначил своего сына главой компании и удалился в построенное чуть раньше ранчо в индейской деревне Хок и назвал его «Hock Farm».

Дела у сына шли всё хуже и хуже и старшему Саттеру пришлось вернуться и начать строить город Сакраменто, вкладывая туда последние деньги. Но бог от него отвернулся. В январе 1850 года крупное наводнение сначала затопило город, а потом и вовсе смыло большую его часть, дома были деревянные и выстроены без фундамента. Дожди пропитали землю, на которой был построен Сакраменто, и реки Американ и Сакраменто, на слиянии которых построен город, вышли из берегов одновременно.

Ущерб для Саттера и всего города был значительным, потому что товары, размещенные на пристанях и складах на берегу реки не были закреплены и их смыло наводнением.

В марте наводнение повторилось и товары, главное — продукты завезённые Саттером, опять смыло. В апреле того же года в городе произошел первый крупный пожар. Второй пожар случился в ноябре и уничтожил ряд коммерческих заведений Саттера в городе, в том числе все игорные. Потом последовало ещё одно не менее серьёзное несчастье. В октябре 1850 года в порт прибыл речной пароход «Новый Свет», который доставил известие о вступлении Калифорнии в Союз. И на нём же в Сакраменто завезли холеру. Началась эпидемии, в результате которой за три недели погибло от 800 до 1000 человек, в том числе от четверти до половины врачей города. Почти восемьдесят процентов населения бежало.

Только разобрались с холерой и начали восстанавливать город как начался бунт скваттеров. Скваттеры хотели отобрать землю Саттера, пытались найти лазейки в законе, которые позволили бы им заявить права на землю, как на общественную и сделать недействительными его права на землю и тех спекулянтов, которые купили у него землю. Восстание подавили, но часть земель была всё же по суду отобрана у Джона Саттера. К 1852 году Новая Гельвеция Саттера полностью разрушилась, а форт-Саттера был заброшен. Сам он поселился в небольшом домике на пристани и пытался наладить ловлю речной рыбы и её копчение и засолку для дальнейшей продажи старателям.

Пятого мая 1852 года к нему в дверь постучали.

Швейцарец пил кофе и крикнул слуге метису Вильяму, чтобы тот посмотрел кто там. Слуга исчез за дверью и вместо него вошёл высокий, но тощий человек с чёрной бородой, чёрной нашлёпкой на глазу и страшным шрамом через всё лицо. Он оглядел седевшего на стуле Саттера оценивающим таким взглядом и посторонился, пропуская молодого человека. Русые волосы, отсутствие волос на лице, чуть курносый нос и синие, даже васильковые глаза. Располагающая такая внешность. Вот только глаза васильковые добродушия не распространяли. Холодом и властностью от них веяло, а ещё умом. За этими двумя европейцами вошли три азиата. Что это не индейцы понятно сразу, возможно алеуты, как те, что остались после ухода русских из Форта-Росс. Эти азиаты как-то незаметно проникли в комнату и даже за спиною у Джона оказались.

— Чем могу, — Саттер оглядел двух европейцев и выбрал страшного, — помочь вам, сэр.

— Себе помоги, — скривился человек со шрамом. Повязка сползла с глаза и приоткрыла дыру в глазнице. Жуткое зрелище.

— Джентльмены? — стал подниматься Джон, но тут рука хлопнула его по плечу, и он опять оказался на стуле.

— Я представляю человека, который выкупил у Русско-Американской компании ваш долг в размере тридцати семи тысяч пятисот рублей.

— Я… — начал было Саттер, но рука из-за спины снова хлопнула его по плечу.

— Есть два варианта. Вы, господин Саттер, оплачиваете долг и неустойку за одиннадцать лет по десять процентов в год, плюс все судебные издержки моего нанимателя. В сумме с учетом моего и моей команды плавания сюда — это сто восемьдесят тысяч фунтов стерлингов.

— Я… — попытался встать Джон.

— Сидеть, — с явно заметным акцентом сказал азиат за спиной. Этот молодой тоже говорил с сильным акцентом, немецким что ли. Рычащим.

— Второй вариант. Мы сейчас вызываем сюда юриста, возвращаем вам те тринадцать тысяч рублей, на которые вы поставили пшеницы и кукурузы в Ново-Архангельск, в счёт сделки и считаем сделку аннулированной. Форт-Росс и все прилегающие земли переходят моему нанимателю.

— Тринадцать тысяч? — Саттер внутренне напрягся, его мозг искал выход и вдруг словно озарение сверкнуло, — Господа, а что, если к форту-Росс я добавлю форт-Саттер и ранчо в бывшей индейской деревне Хок, оно называется «Hock Farm». И за всё за это сто тысяч долларов. — Это точно русские дурачки, только они могли полмира проплыть, чтобы потребовать тридцать тысяч своих рублей. Копейки сущие.

— Есть карта? — ну вот, точно русские идиоты и акцент не немецкий, а русский. Идиоты.

— Конечно, господа. Зовём нотариуса? — Саттер произносил это, скрестив пальцы, боясь спугнуть удачу. Земли-то не его, по факту, пусть теперь эти русские попытаются выгнать оттуда скваттеров.

— Зовём.