Ветер в ивах

Глава 3 Дикий лес

Крот давно мечтал познакомиться не только с Жабом, но и с Барсуком. По всему чувствовалось, что он важная персона и, несмотря на то что чурается общества, имеет большое влияние на жителей реки. Однако каждый раз, стоило Кроту заикнуться Крысу о своём желании, как у того находилась какая-нибудь отговорка.

– Не беспокойся, – говорил обычно приятель, – Барсук ещё объявится, и тогда я тебя ему представлю. Он отличный парень, но принимать его надо таким, каков он есть, и знакомиться тогда, когда он сам пожелает.

– Может, пригласить его на обед или ещё что-нибудь придумать? – предложил Крот.

– Он не придёт, потому что терпеть не может всякие сборища.

– Тогда, может, нам самим отправиться к нему с визитом?

– А вот это ему уже точно придётся не по нраву! – заверил приятеля Крыс. – Он очень застенчивый и обидчивый: даже я никогда не захожу к нему домой, хотя знаком с ним давно. Кроме того, это невозможно, совершенно невозможно, потому что Барсук живёт в самой чаще Дикого леса.

– Ну и что, – гнул своё Крот. – Ты же сам говорил, что Дикий лес вовсе не страшен.

– Верно, говорил, – пошёл на попятную Крыс. – Но не идти же туда прямо сейчас. Давай как-нибудь потом. Это далеко, Барсука может не оказаться дома, да и, в конце концов, возможно, он сам уже направляется сюда, так что просто наберись терпения.

Кроту пришлось согласиться, однако Барсук так и не появился, а каждый день приносил свои радости. Однажды, когда от лета остались одни воспоминания, холод и слякоть загнали друзей в нору, а вспучившаяся от дождей река проносилась мимо окон с такой скоростью, что и подумать было страшно о том, чтобы плавать на лодке, Крот опять вернулся к мыслям об одиноком сером Барсуке, что живёт отшельником в чаще Дикого леса.

Зимой Крыс ложился рано и вставал поздно, а то короткое время, что не спал, сочинял стихи или занимался домашним хозяйством. Разумеется, к ним часто заглядывали другие зверушки, чтобы поболтать, рассказать что-нибудь забавное, вспомнить радости прошедшего лета.

Сейчас, оглядываясь назад, лето можно было читать словно книгу с многочисленными и красочными иллюстрациями. На берегу реки разворачивался настоящий карнавал, участники которого по очереди сменяли друг друга. Шествие возглавлял пурпурный вербейник, потряхивая роскошными кудрями и вглядываясь в зеркало реки, откуда ему улыбалось собственное отражение. От вербейника не отставал иван-чай, нежный и задумчивый, словно розовое облако на закате. Окопник, поигрывая красно-белыми цветами, полз вперёд, чтобы занять своё место в процессии, и, наконец, однажды утром, когда на сцену робко вышел застенчивый шиповник, всем стало понятно, что наступил долгожданный июнь. Казалось, его приход возвестили величавыми аккордами струнные инструменты, перед тем как заиграть гавот[3].

Но все ждали ещё какого-то героя: пастушка, который будет резвиться с нимфами; рыцаря, по которому вздыхают дамы, глядя в окно; принца, который поцелуем разбудит спящую принцессу по имени Лето. И лишь тогда, когда весёлая душистая таволга в янтарном наряде милостиво заняла своё место в общей группе, летнее представление началось.

Ах что это было за представление! Сонные зверьки, свернувшись в своих норках, вспоминали под стук ветра и шум дождя о тех предрассветных часах, когда белый туман низко стелился над водой, а они ныряли в воду и затем быстро бежали по берегу, а тем временем земля, воздух и вода преображались: внезапно их обнимало солнце, серое становилось золотым, и всё вокруг расцветало разными красками. Вспоминали они и сладкий сон в полуденный зной, когда в густую траву тонкими нитями проникало солнце, катание на лодке и купание, прогулки по пыльным тропинкам и золотистым полям и, наконец, долгие прохладные вечера, когда завязывались знакомства, возникала дружба, строились дерзкие планы на следующий день. И вот теперь, короткими зимними днями, зверушкам было что вспомнить, собравшись возле огонька.

Но Кроту всё же приходилось проводить довольно много времени в одиночестве, и вот однажды, когда Крыс попеременно то клевал носом у огня, то бормотал какие-то строчки, которые никак не желали рифмоваться, он решил в одиночку исследовать Дикий лес и, если повезёт, свести знакомство с Барсуком.

День, когда Крот выскользнул из тёплой гостиной на улицу, выдался хоть и холодным, но безветренным, а по стального цвета небу плыли тёплые облака. Все вокруг было голым, лишённые листьев деревья не радовали глаз, и Кроту пришло в голову, что никогда ещё прежде ему не доводилось видеть окрестности в их первозданности, как этим зимнем днём, когда природа в ежегодном сонном покое как будто сбросила с себя все одежды. Просеки, лощины, овраги и другие укромные места, которые летом, укрытые зеленью, так и манили исследовать их тайны, сейчас трогательно выставляли напоказ все свои секреты и словно просили не обращать внимания на их теперешнее жалкое состояние до тех пор, пока не смогут вновь облачиться в яркие маскарадные костюмы, чтобы дурачиться и водить всех за нос, как и прежде. Их было немного жаль, но к этой жалости примешивалась радость, даже веселье. Крот был счастлив осознать, что полюбил этот пейзаж неприукрашенным, суровым, лишённым пышного убранства. Ему не нужен был сейчас тёплый клевер и луговая трава, по которой пробегали волны, а густые живые изгороди и пышное убранство берёз и вязов казалось чем-то неуместным.

С лёгкой душой направился он к Дикому лесу, который вызывающе чернел впереди, словно риф посреди безмятежной глади южного моря.

Сначала Кроту было совсем не страшно. Трещали под его лапами сучья, когда он перебирался через стволы упавших деревьев, замёрзшие грибы на пнях казались забавными штуковинами, и он порой даже вздрагивал, принимая их за что-то знакомое. Было весело и интересно. Так шёл он и шёл, но постепенно лес становился всё темнее и темнее, деревья подступали всё ближе и ближе, а звериные норки зияли вокруг словно беззубые пасти.

Вокруг стояла мёртвая тишина, и с необыкновенной быстротой его начала обступать темнота – свет уходил словно вода в песок.

Затем из кромешной тьмы стали появляться горящие как уголья глаза на страшных оскаленных мордах.

Ему показалось, что первую он увидел у себя за плечом – клинообразную злую, выглядывающую из норы. Когда Крот обернулся, морда исчезла.

Крот ускорил шаг, уговаривая себя не давать волю воображению, которое могло далеко его завести. Он прошёл одну нору, другую – и вот она, вот: маленькая узкая мордочка с сердитыми глазками на мгновение сверкнула в норе и исчезла. Крот хотел было остановиться, но заставил себя идти дальше. И в каждой норе, а их тут были сотни, возникала чья-то морда, смотревшая на него со злобным оскалом.

«Надо просто поскорее уйти подальше от этих нор, – подумал Крот, – и морды исчезнут». Свернув с тропинки, он стал углубляться в чащу леса, когда раздался свист, негромкий и тонкий, где-то позади. В ужасе Крот ускорил шаг, однако почти сразу же точно такой же свист послышался впереди и заставил его остановиться и повернуть назад. Пока он топтался в нерешительности, свист раздавался уже с обеих сторон, отовсюду, буквально наполнив весь лес, до самых дальних уголков. Все вокруг, кто бы они ни были, насторожились и притихли, а бедный Крот был один, безоружный, вдали от всех, кто мог бы помочь, да ещё приближалась ночь.

И тут послышалось странное шуршание.

Поначалу Крот подумал, что так, почти бесшумно, с деревьев падают листья, однако звук нарастал и в нём уже можно было различить не что иное, как топот маленьких лап. Слышался он где-то вдалеке, но сзади или спереди – непонятно: вроде сзади. Или спереди? Кажется, отовсюду. Топот нарастал, множился. Крот, наклоняясь то в одну, то в другую сторону, с тревогой вслушивался в странные звуки, раздававшиеся всё ближе и ближе. Пока он стоял так, обратившись в слух, прямо на него из-за деревьев вылетел Кролик. Крот думал, что он либо замедлит бег, либо свернёт в сторону, но не тут-то было: едва не сбив его с лап, зверёк промчался мимо, злобно сверкнул глазами и прошипел: «Убирайся отсюда, болван, подобру-поздорову!»

Топот все нарастал и, наконец, стал похож на удары дождевых капель по сухому ковру из листьев, расстеленному вокруг. Казалось, что весь лес теперь пришёл в движение, догоняя, преследуя, загоняя кого-то или что-то неведомое. Объятый ужасом, Крот тоже бросился бежать, сам не зная куда, и так бежал, спотыкался, падал, перепрыгивал через что-то, от чего-то увёртывался, пока, наконец, не забился в глубокое дупло в старой берёзе. Вроде есть крыша над головой, да и место укромное и, вероятно, безопасное… Выбившись из сил, Крот смог лишь зарыться поглубже в сухие листья, нападавшие в дупло, в надежде, что на какое-то время опасность миновала. Лёжа в дупле и пытаясь отдышаться, с замиранием сердца вслушиваясь в свист и топот снаружи, бедняга наконец понял, что ждало здесь маленьких обитателей полей и лугов, от чего Крыс тщетно старался его уберечь, – ужас Дикого леса!

А в это время Крыс клевал носом у камина, в тепле и уюте. Тетрадь с незаконченными стихами соскользнула у него с колен, голова запрокинулась, рот открылся. Во сне он бродил по травянистым берегам сказочных рек. От треснувшего в камине уголька Крыс вздрогнул и проснулся. Взглянув на вспыхнувший язычок пламени и вспомнив, на чём его сморил сон, он поднял с пола листок со стихами, с минуту поразмышлял, но, так ничего и не придумав, принялся оглядываться в поисках Крота, который мог бы подсказать нужную рифму.

Однако приятеля рядом не было.

Некоторое время Крыс сидел, прислушиваясь: дом словно вымер, – затем, несколько раз окликнув Крота, но так и не получив ответа, встал и вышел в прихожую.

Шапочки Крота на привычном месте не было, галоши, которые всегда стояли возле стойки для зонтов, тоже отсутствовали.

Крыс вышел из дому и принялся тщательно осматривать грязную лужайку в надежде обнаружить следы друга. И они нашлись. Пупырышки на подошвах новых галош Крота, купленных к зиме, не успели стереться и отчётливо отпечатались в грязи. Следы вели прямиком к Дикому лесу.

Помрачневший Крыс с минуту стоял, глубоко задумавшись, затем вернулся в дом, опоясался ремнём с парой пистолетов, прихватил увесистую дубинку, стоявшую в углу прихожей, и быстрым шагом двинулся вслед за другом.

Уже смеркалось, когда Крыс подошёл к опушке леса и отважно шагнул под кроны деревьев, озабоченно озираясь вокруг в поисках хоть каких-то следов приятеля. То тут, то там из норок высовывались злые мордочки, но тут же скрывались при виде отважного зверька с пистолетами за поясом и страшной дубиной в лапах. Свист и топот, преследовавшие его поначалу, стихли где-то вдали, и вокруг воцарилась мёртвая тишина. Крыс решительно прошагал через весь лес к его дальней опушке, затем двинулся в обратном направлении, уже не разбирая дороги, осматривая каждый куст и бодро выкрикивая:

– Крот, а Крот, ты где? Это я, старина Крыс!

Он терпеливо бродил по лесу больше часа, пока наконец, к великой своей радости, не услышал тоненький жалобный писк. Двигаясь в темноте на звук, Крыс оказался у ствола старой берёзы, из дупла которой раздался слабый голос:

– Крыс! Неужели это ты?

Крыс вполз в дупло и обнаружил там обессилевшего и всё ещё дрожавшего от страха Крота.

– О, Крыс! – пропищал тот. – Как же я испугался – ты и представить себе не можешь!

– Почему же – представляю, и даже очень хорошо, – возразил Крыс. – Напрасно ты пошёл в лес, да ещё один. Ведь я, как мог, старался тебя предостеречь. Мы, береговые жители, предпочитаем здесь не появляться. Если уж другого выхода нет, то по крайней мере не ходим поодиночке, а хотя бы вдвоём. Кроме того, здесь много чего необходимо знать. Я имею в виду пароли, знаки, присловья, которые действуют в определённый момент, стихи, которые нужно повторять, уловки и трюки, которые следует использовать. Ещё в кармане должны лежать некоторые растения. Всё это несложно, но знать необходимо, если ты маленький или попал в беду. Вот если бы на твоём месте оказался Барсук или Выдр, тогда другое дело.

– Наверняка храбрый мистер Жаб не испугался бы прийти сюда, – предположил Крот.

– Старина Жаб? – Крыс от души расхохотался. – Да он и носа не сунет в лес в одиночку, хоть ты его озолоти. Никогда в жизни.

Крота подбодрил беззаботный смех Крыса, а также вид дубинки и блестящих пистолетов, он перестал дрожать и стал понемногу приходить в себя.

– А сейчас, – помолчав, продолжил Крыс, – нам нужно собраться с силами и идти домой, пока ещё хоть что-то видно. Ты понимаешь, что оставаться на ночь здесь нельзя: слишком холодно.

– Дорогой Крыс, – взмолился бедный Крот, – прости, но я очень устал. Давай побудем здесь ещё чуть-чуть. Мне нужно набраться сил, чтобы дойти до дома.

– Хорошо, – согласился добродушный Крыс. – Тем более что всё равно уже стемнело, а луны пока нет.

Крот устроился поудобнее в сухой листве, вытянул лапки и тотчас забылся тревожным сном, а Крыс набросал на себя листьев для тепла, улёгся и принялся терпеливо ждать, сжимая в лапах пистолеты.

Когда наконец Крот проснулся, отдохнувший, в хорошем расположении духа, Крыс сказал:

– Надо выглянуть наружу и, если всё спокойно, отправляться поскорее восвояси.

Крыс высунул голову из дупла, и до Крота донеслось:

– Ого-го. Вот тебе и раз!..

– Что случилось?

– Случился снег, – коротко ответил Крыс. – Вернее, снегопад, и неслабый.

Крот, тоже выглянув наружу, увидел, что лес, казавшийся совсем недавно таким зловещим, совершенно преобразился. Норы, дупла, лужи, ямы и прочие тёмные препятствия, угрожавшие путнику, на глазах исчезали под блестящим снежным ковром, который было жаль пачкать грязными подошвами. В воздухе порхали красивые снежинки, легонько покалывая щёки, а тёмные стволы деревьев выглядели так, словно подсвечивались снизу.

– Что ж, ничего не поделаешь, – произнёс Крыс после некоторого раздумья. – Всё равно нужно отправляться, а там – будь что будет. Плохо, что я представления не имею, где мы сейчас находимся: под снегом всё изменилось до неузнаваемости.

Кроту тоже казалось, что это совершенно другой лес, но делать нечего: друзья храбро отправились в путь, выбрав направление, которое обоим представлялось наиболее верным. Шагая бок о бок, они с энтузиазмом притворились, что узнают по неким приметам то дерево, мрачно и молчаливо взиравшее на них, то «ту самую» поляну, просеку или тропинку, где нужно сворачивать, посреди монотонного заснеженного пространства.

Спустя час, а может два – друзья потеряли счёт времени, – отчаявшиеся, уставшие, безнадёжно заблудившиеся, они уселись на поваленное дерево перевести дух и решить, что делать дальше. Лапки у них ныли от усталости, болела, казалось, каждая косточка. Они несколько раз проваливались в ямы и вымокли насквозь. Снега навалило уже столько, что пробираться стало почти невозможно, а деревья между тем будто смыкались вокруг них и всё больше походили на братьев-близнецов. Казалось, что у леса нет ни начала, ни конца и, что хуже всего, отсюда нет выхода.

– Нечего тут рассиживаться, – пробурчал Крыс. – Давай всё же попытаемся отыскать дорогу. Ужасно холодно, да и снег идёт не переставая. Скоро столько навалит, что идти будет невозможно.

Приятель молчал, совсем отчаявшись и пав духом, поэтому Крыс заговорил снова:

– Знаешь, что мне пришло в голову? Там, впереди, похоже, какая-то лощина, где земля неровная и бугристая. Можно поискать там убежище: пещеру или нору, – где сухо и куда не попадает снег и не задувает ветер. Передохнём, а потом снова попытаемся отыскать дорогу, а то мы оба совершенно вымотались. Глядишь, снег перестанет или ещё что-нибудь произойдёт.

Они опять поднялись на лапы и побрели в лощину в поисках сухого укрытия, которое защитило бы от пронизывающего ветра и метели. Друзья ползали среди кочек, как вдруг Крот споткнулся и с криком упал мордочкой вперёд. С трудом выбравшись из сугроба, он уселся на снег, обхватил заднюю лапу двумя передними и принялся причитать:

– О, моя лапа! Наверное, я её сломал…

– Ах ты, бедняга! – всполошился Крыс. – Похоже, сегодня не твой день. Давай посмотрим, что там у тебя.

Опустившись на колени, он осторожно ощупал Крота и констатировал:

– Ты порезался. У меня есть носовой платок, сейчас перевяжу.

– Должно быть, я поранился о скрытую под снегом ветку или пень, – грустно заключил Крот. – О господи!

– Нет, это вряд ли: слишком уж ровный порез, – заметил Крыс, внимательно осматривая лапу. – Об ветку или пень так не поранишься. Скорее всего это было что-то железное. Странно!

Он задумался, а затем принялся осматривать кочки вокруг.

– Да какая разница, обо что я порезался! – воскликнул несчастный Крот. – Болеть-то меньше не будет.

Однако Крыс, аккуратно перевязав другу лапу, принялся рыться в снегу всеми четырьмя лапами. Крот же нетерпеливо взирал на его работу, время от времени взывая:

– Ну ладно уже, Крыс! Может, хватит?

Наконец раздался победный крик, и Крыс пустился в пляс.

– Что ты там нашёл, Крыс? – поинтересовался Крот, осторожно придерживая пораненную лапу.

– Иди сюда и посмотри сам, – предложил Крыс, страшно довольный.

Крот доковылял до ямы и, внимательно рассмотрев находку, в некотором недоумении изрёк:

– Ну и что тут такого? Я такие штуковины и раньше видел много раз. Вспомнил: она называется «дверная скоба»! Ничего особенного! С чего это ты пустился в пляс?

– А ты не понимаешь, что это значит, глупое животное? – в негодовании воскликнул Крыс.

– А что тут понимать? – удивился Крот. – Просто-напросто кто-то по легкомыслию и забывчивости оставил дверную скобу посреди Дикого леса, а я о неё споткнулся. Весьма неосмотрительно с его стороны. Когда отсюда выберусь, обязательно выясню, кто это сделал, и пожалуюсь кому следует. Я это так не оставлю!

– О господи боже мой! – в отчаянии от бестолковости друга едва не взвыл Крыс. – Хватит пререкаться, давай копать!

Он вновь принялся за работу, да так, что снег полетел во все стороны, и через некоторое время его усилия были вознаграждены: взору друзей предстал сильно потрёпанный коврик для ног.

– Ну, что я тебе говорил! – торжествуя, воскликнул Крыс.

– Да, собственно, ничего, – пожал плечами Крот. – Судя по всему, ты нашёл ещё один предмет домашней утвари, до такой степени изношенный, что его выбросили, и это сделало тебя совершенно счастливым. Если хочешь, спляши вокруг него, и давай уже заканчивать с этим. Может, продолжим путь и не будем тратить время на всякую ерунду? Какая польза от этого коврика? Под ним можно спать? Или на нём, как на санках, мы доберёмся до дома, несносный ты грызун?

– Тебе действительно этот коврик ни о чём не говорит? – не выдержав, выкрикнул Крыс.

– Знаешь, довольно валять дурака, – не скрывая раздражения, парировал Крот. – Где это видано, чтобы коврик кому-то что-то сказал? Коврики этого не умеют, они по другой части: каждый знает своё место.

– Слушай, ты, тупоголовое создание! – вышел из себя Крыс. – Раз не способен соображать, просто копай молча. Это наш последний шанс не замёрзнуть до смерти!

Крыс набросился на очередную снежную горку, вонзая в неё свою дубинку и яростно работая лапами. Крот тоже нехотя принялся рыться в снегу, но, по правде сказать, скорее для того, чтобы угодить Крысу, за голову которого всерьёз начал опасаться.

Минут через десять дубинка Крыса обо что-то ударилась. Крыс ещё немного покопался в снегу, потом позвал на помощь Крота, и приятели принялись энергично раскапывать снег вдвоём, пока перед удивлённым Кротом не предстал результат их работы.

В сугробе обнаружилась небольшая дверца тёмно-зелёного цвета, сбоку которой свисал колокольчик, а под ним красовалась медная табличка с выбитой большими буквами надписью, которую друзья легко смогли прочесть при свете луны: «мистер Барсук».

Удивлённый и обрадованный, Крот рухнул в снег и принялся – в раскаянии тараторить:

– Крыс! Ты просто гений! Как всё сложил кирпичик к кирпичику в своей мудрой голове. Стоило взглянуть на рану, и сразу же ты сделал правильный вывод: дверная скоба, – а затем нашёл эту самую скобу. И здесь бы остановиться, но нет: тебя это не удовлетворило, твой ум продолжал работать. «Если есть скоба – значит, должна быть и дверь, а перед ней – коврик, – сказал ты себе. – И его нужно найти!» И разумеется, нашёл: ведь ты такой умный. Раньше я о таких способностях только в книжках читал.

Тебе нужно туда, где твой талант оценят по достоинству, а ты пропадаешь здесь, с нами. Имей я такую голову, как у тебя, Крыс…

– Если не имеешь, – перебил его Крыс сердито, – то, наверное, собираешься всю ночь сидеть в снегу и болтать. Давай поднимайся и дёргай что есть сил за верёвку звонка, а я буду стучать!

Крыс принялся колотить в дверь дубинкой, а Крот, схватившись за верёвку звонка и повиснув на ней, раскачиваться. Прошло немало времени, прежде чем приятели услышали, как где-то в глубине им ответили.