Ветеран или Мародер 2

Глава 24 Пьяный дебош

Особая благодарность Валера1980, Сергей Медведев, Radegor, vvl66, Мозие, ProbeDocSame, Владимир, Govald! Только семь человек, Великолепная Семерка! Которые на данный момент смогли поддержать мой проект. Книга прошла свою середину и близится к завершению, потому помощь всегда бесценна! Стираются города, время в песок стирает огромные статуи из гранита и лишь над книгами время не властно! Пройдут сотни лет, а имена этих благородных людей останутся на страницах моих книг…

Понятное дело, что с женой я легко помирился. Нас связывало нечто большее, чем просто любовь, привязанность и взаимное уважение. Для жителей 21 века понять будет сложно, но в середине 20-го века было такое понятие, как семья, когда общие дети, такое просто цементировало брак! Но даже просто «штамп» в паспорте означал многое, подать на развод в СССР, практически признать себя непригодным для брака мужчиной или непригодной для брака женщиной. Да и при наличие денежных ресурсов, если их использовать грамотно, а не строить из себя цыганского барона, как делал для примера один бездарный, но очень богатый режиссер в 21 веке в мое время можно очень многое.

Только люди, что не имеют вкуса и ощущение прекрасного обвешивают себя золотом и побрякушками, ибо за этим ничего просто нет. Сними с них золото и ничего не остается. Ибо и человека-то то нет, так пустышка за красочной ширмой. Слава всем Богам создавши это мироздание я никогда цыганским бароном не был и с чего это устроил клоунаду и цирк потеряв чувство меры не знаю, наверное счастье от рождение сына, да успехи в моем деле наложилось все на постоянный стресс вот мой мозг и подсознание выдали нечто безумное. Это понимала и моя Анечка, ведь она не первый год жила со мной рядом, знала, что я далеко не сорока, что любит все блестящее.

Потому было дано распоряжение и транспорт киностудии крайне быстро доставил всех ближайших друзей и родню к нам домой. Опять же Анечка была против няни и кормилицы, но в целом мы от прислуги не отказывались. Потому обратившись в ресторан и отправив туда Андрея на машине очень быстро были получены продукты (готовые блюда) и накрыт стол еще до визита гостей. Да и мне было чем заняться с молодой женой, пока ожидали толпы оголодавших, но счастливых друзей и родственников.

Анечка заявила…

— Так Степан, я устала, а за тобой есть вина, потому меня не для кого нет в течение часа!

— Даже для меня? Немного растерялся я…

— Даже для тебя, тем более на тебе дети!

— Э… А ты куда? Куда ты собралась? Опешил я от такого перфоманса…

— В нашу замечательную ванну, знаешь, как я скучала за нашей милой и уютной ванной?

— Так что же у вас даже помыться было негде в роддоме?

Но Анечка оставила мой вопрос без ответа и убежала в ванную комнату, она так спешила, что раздеваться начала еще в нашем довольно не маленьком коридоре ее путь напоминал, дорожку той девочки из сказки, что сыпала хлебные крошки, с той лишь разницей, что были разбросаны шмотки.

Не знаю, что уж она там делала, но заиграл наш домашний магнитофон, который стоял специально в ванной комнате, дабы наслаждаясь водными процедурами слушать музыку. Мы конечно не семья цыганских баронов, но могли себе позволить несколько магнитофонов в том числе обожали классическую музыку. Повторяю не знаю, чего там делала моя красавица жена, но только лишь раздавалось музыка и звук воды, а уже приехал Андрей и привез продукты. Надеюсь она там не утонула или чем она там занимается? Решила намыться на три года вперед?

Ибо явились друзья, которых вместе с моей мамой и братом, а так же тещей привез автобус киностудии и мне стало полегче. Ибо накрывать стол на всю эту ораву втроем: я Андрей и моя домработница, было не очень-то и просто, а Анечка все продолжала намываться. Похоже действительно были проблемы с душем или чего оно там обычно в роддоме бывает? Как-то не рожал не разу за две свои жизни, вот не пришлось…

Раздались первые тосты и здравницы. Учитывая, что оей красавицы жены пока еще не было все внимание и лесть доставались мне и моему сынишке. Которому в общем-то было по фиг! Ибо он мирно дрых в своей кроватке. Учитывая тот факт, что прибыли не только лишь старые друзья поздравить меня со столь замечательным событием, но и новые Иван Владимирович Соловьев вывел меня на балкон покурить…

Да лично я не курил, да и выходить на балкон зимой то еще удовольствие, особенно с учетом того факта, что в «сталинках» балконы не стеклили, ну не принято сейчас такое. Опять же огромный плюс состоял в том, что балкон маленький! Потому мы вполне себе остались 1 на 1 и могли пообщаться с глазу на глаз.

— Да Степан, ну ты выдал… Сказал Соловьев, кутаясь зябко в шинель, что была накинута у него на плечах, было слегка прохладно после тепла комнаты.

— Ничего от нашей доблестной милиции не скроешь… Уже доложили? Пошутил я в ответ.

— А то как же! Не напрасно свой хлеб едим, но ты знаешь, что не делается оно к лучшему. Ответил генерал.

— Да я бы не сказал… Хотя я и не был курящим, посмотрел на Соловьева и так мне захотелось затянуться…

— Можно папироску? Попросил я у него…

— Ты же не куришь? Удивленно вскинул бровь генерал, но протянул пачку ловким ударом пальца заставив одну из папиров «выскочить» в мою сторону из пачки.

— Закуришь тут… Ответил я и вытащил папиросу, с благодарностью кивнул прикуривая от спички любезно зажженной Соловьевым…

— Что прилетело «по шапке» от жены? Сочувственно поинтересовался Иван Владимирович.

— Есть такая буква. Ответил я словами Сидоренко, нашего бессменного ведущего программы «Поле чудес».

— А ты знаешь, твоя выходка нам чрезвычайно полезна! Если бы ты ее не устроил, мне бы пришлось тебя попросить сотворить нечто подобное. И генерал покрутил открытой ладонью из стороны в сторону, как бы показывая, что сотворить нужно было нечто «особенное»…

— Интересно, как моя ссора с женой может быть полезна?

— Вот точно еще и ссора с женой! Подтвердил свои слова Иван Владимирович…

— Может я совсем одичал на своем телевидении, но откровенно не понимаю о чем речь!

— Ну вот сам подумай ты персона публичная, уже весь Ленинград знает, что ты выступил «барином» и про баб в кокошниках и дирижабль летающий над городом не заметить просто не могли, опять же разбрасывал деньги, словно купец третьей гильдии в запое…

— Да сам об этом думал, но я ведь не мало хорошего людям делаю, простят…

— Простят конечно, да уже простили, скорее смеются на чудачествами молодого папашки у которого от части крышу сорвало, да Анечку твою хвалят, заметили, что ей твой цирк не понравился…

— Да она видом не показывала, что недовольна, как могли заметить?

— Она может и не показывала, но популярная артистка, да и в роддоме ее медперсонал обожает! Вот оттуда думаю и слухи, что твоя Анна Васильевна против всего этого, что учудил муженек, играя в цыганского барона.

— Да стыдно мне Иван Владимирович, все я понял!

— Все, да не все…

— Договаривайте, что-то я вас снова не понимаю.

— По версии города Ленинград ты с женой в ссоре, а цирк ты учудил не просто так, ты же хороший мужик, уважаемый! Говорят от счастья рождения сына в запое, вот и чудишь!

— А пьяному русский народ многое прощает, тем более если повод такой серьезный как рождение сына. Продолжил я за Соловьева мысль.

— Верно! Это только по УК пьяный при преступлении отягощающее обстоятельство, а для русского народа все обвинения и вины снимает, ибо что с него взять пьяненький был.

— Вы меня порадовали товарищ генерал, с женой помирился и репутацию почти отмыл…

— Вот с женой тебе надо продолжить ссору, во всяком случае для посторонних. Выдал Соловьев.

— Не понял? Я вас конечно уважаю, но за свою Анечку…

— Не горячись Степан — это необходимо в интересах страны и советского народа!

— Как советский народ может быть заинтересован в моей ссоре с женой? Вань ты че плетешь?

— Послушай внимательно и реши, плету я Степан Кузьмич или прав…

Версия событий от генерала НКВД

Ты очень ждал рождения сына, как впрочем многие мужики в нашей стране ждут. Это легко поймут и примут. Когда ты узнал, что у тебя прибавление в семействе стал отмечать с друзьями, но увлекся, друзья-то ничего, а ты выпал в запой. Причем данный факт все фронтовики легко примут и поймут, как впрочем и их жены, сколько уже счастливых папашек по всей стране так в запой уходили…

Затем, как совсем не бедный человек в Советском Союзе, просто потерял берега, стал сорить деньгами. Пригнал этих самых баб в кокошниках, оркестр, дирижабль. Если тебе не жалко для ветеранов войны оплачивать протезы, финансировать детские дома и устроить пионер лагерь на берегу Каспийского моря и полностью его содержать, пожалуй ты и для любимого сынишки ничего не пожалеешь. Оно кто-то осудит, но в целом поймут, молодой «батя» на почве запоя слегка кукухой поехал от радости…

Далее твоя жена, которая очень популярная артистка в СССР, любима миллионами, настоящая советская женщина! Ей вот такое вот все, очень не понравилось она не жена цыганского барона или не жена купчишки третьей гильдии в запое. Понятно у вас скандал и разлад в семье. Ты как человек не бедный на почве ссоры с женой-красавицей продолжаешь запой и чудишь…

Возможно будут даже выступления по твоему телеканалу мы над этим поработаем, есть у меня неплохо разбирающиеся в психологии сотрудники, напомню мы хоть и милиция, но не так давно принадлежали к «наркомату» (речь про НКВД), напишем вам красивую историю примирения. Весь СССР умилиться, а женщины просто будут рыдать от счастья. Пойми ты ведь тоже, как говорят на Западе — Звезда! Тебя обожают миллионы женщин Советского Союза и за вашей парой и историей отношений и ссоры будут следить…

Потому твой дирижабль, ну очень уж в тему. Ты психуешь и пьяный улетаешь в путешествие. Посетишь море, а главное Москву! Там ты и встретишься с Василием Иосифовичем Сталиным. Ну забухаете понятное дело на борту твоего «пепелаца», но главное порешаете основные вопросы по нашему контр-заговору против заговорщиков. Не привлекая внимания Хрущева…

— Ибо лучше всего спрятать положив на самом виду. Высказался я дослушав версию будущих событий генерала НКВД.

— Верно, откуда у тебя азы оперативной работы? Удивился Соловьев…

— Это не у меня, Конон Дойль наш писал в Шерлоке Холмсе…

— Писатели порой умные вещи пишут, хоть и не всегда. Согласился Иван Владимирович…

— И когда начнем?

— Да прямо сейчас! Возвращаемся в комнату, ты начинаешь заливать активно за воротник, знаю ты можешь не первый год встречаем в бане…

— Анечке не понравится…

— Еще бы ей понравилось, нажираешься до скотского состояния и берешь машину, посты ГАИ предупреждены, тебя не остановят…

— Убьюсь…

— Все мы солдаты на этой войне, все мы рискуем…

— Уезжаю на аэродром киностудии?

— Верно!

— Очень не хочется…

— А в атаку тебе хотелось вставать на пулеметы? Надо Степа! Надо!

Мда… Представление удалось выше всяких похвал, тут даже сам Станиславский кричал бы «верю» и аплодировал стоя! Я проснулся в каюте люкс на борту моего дирижабля Ленинград — голова просто хотела взорваться! Из маленького подвесного холодильника, который размерами и весом больше напоминал шкафчик (все для экономии веса) достал пакет льда и приложил к башке.

Чуть полегчало, но не намного… Как говорил Михаил Афанасьевич Булгаков, устами одного из своих отнюдь не положительных героев, подобное лечат подобным. Из холодильника же достал бутылочку беленькой. Налил в рюмку, зачем-то понюхал. Идиот! Еле сдержал позывы к рвоте. Меня почти выворачивало от запаха алкоголя, прямо дичайшее отравление, давно я до такого состояния не надирался.

Пересилил себя и влил рюмку в рот. Подождал когда полегчает… Снял трубку внутреннего телефона.

— Капитан, где мы? Связавшись с рубкой управления задал вопрос.

— Москва Степан Кузьмич…

— Понятно… Я положил трубку и откинулся на кровать мне было плохо.

В голове мелькали обрывки прошлого вечера, причем яркими кусками. Вот я вливаю в себя очередную порцию водки. Моя любящая и терпеливая Анечка, которая мне практически никогда не возражает говорит…

— Степан, любимый может хватит?

— Заткнись баба! Кто хозяин в семье? Распустились тут без меня!

Вновь обрыв воспоминаний. Вот мы стоим на лестничной площадке, я курю сигару и громко матерюсь. Меня пытаются успокоить Тарас с Николаем.

— Да я для нее все! Хочешь шубы, хочешь золотые украшения ты на мою квартиру посмотри у нас даже прислуга есть!

— Степа тебе надо поспать. Возражает Николай…

— Нет ты мне скажи, откуда я ее вынул? С нищей помойки! Да я ее из коммуналки достал!

— Степан ты не прав. Влезает в разговор даже Тарас.

— Все же этими руками заработал! Да я ее знаменитой сделал, дам коленом под зад и на мороз!

— Друг тебе надо поспать. Снова успокаивает Николай Пац.

— А сука!

И я лезу в драку, меня скручивают и куда-то волокут, наверное в спальню… Снова обрыв воспоминаний…

Вот я стою в коридоре и громко матерюсь в руках парабеллум и ключи от автомобиля.

— Не нужен вам Степка? Я уйду, найду дом, где меня примут и обогреют!

— Я им то я им се, да артель создай, да кооператив, да сделай богатыми да знаменитыми, а меня коленом под зад!

— Вы так да? Вы меня предали?

— А я вас друзьями считал!

— Я тебя ваще любил женщина!

Пока я это все высказываю немая сцена, Анечка рыдает и ничего не говорит, друзьям похоже в шоке и уже не знают, что сказать.

Мда — это я «мощно задвинул» под ствол брать друзей и родню, силен ты Степан, когда надо в дебош и обнажить самые черные струнки своей души! Похоже, как бы не старались психологи из НКВДешников придумать романтическую историю примирения, но брак у меня уже развалился, нет у меня жены, да и детей судя по моему поведению и куче свидетелей мне не отсудить при разводе.

Теперь у меня судя по всему даже друзей нет… Так сказать все положил на алтарь Родины… Раздался звонок телефона внутренней связи…

— Алло… Ответил я подняв трубку.

— Степан Кузьмич к вам генерал Василий, просит разрешения подняться на борт корабля.

— Гостям мы всегда рады, подготовьте зал ресторана, генералу передайте, что ждем, пусть поднимается.

Мда… Мы похоже даже не сели, так и висим в воздухе, надеюсь хоть не высоко Васе лезть по веревочной лестнице…

Воспоминания выдали, что звонил из своего рабочего кабинета на аэродроме киностудии Василию истерично кричал в трубку, что меня все предали. Что у меня больше нет жены и друзей. Говорил он один у меня остался и просил о встрече.

Уверен, если бы не украденные мной песни, что считаются якобы моими и популярность в СССР сравнимая с популярностью, которая будет у Владимира Высоцкого, хрен бы Василий Иосифович Сталин поехал на аэродром утешать, пусть и достаточно богатого в СССР алкаша. Фактически мы шли вабанк разыгрывая все имеющиеся карты! Иначе было нельзя, на карту поставлены наши жизни и поражение в политической борьбе означает одно — смерть! Причем как нашу, так и всей страны и миллионов людей.

Как же жалко черт возьми! Ведь я до сих пор люблю свою жену, люблю своих друзей. Все потеряно! Да цель великая, но какая великая цена заплачена за достижение этой самой Великой Цели.

Страдать было некогда! Привел себя в порядок используя умывальник в моей каюте. Привел в порядок одежду и отправился в салон ресторана на моем дирижабле. Похоже мы все же не высоко над землей. Ибо Василий в красивой парадной форме уже сидел за столиком и делал заказ официанту. Однако увидев меня встал и раскинул руки показывая, что желает меня обнять…

— Ну ты дал брат! Восхищенно произнес он…

— Эх Вася ты еще всего не знаешь.

— Это смотря о чем… Про парабеллум или твои пьяные гонки с ГАИ по ночному Ленинграду?

— Про пистолет-то откуда знаешь?

— Обижаешь! Я же генерал у меня своя служба безопасности есть…

Мда у Василия Сталина все же есть своя служба безопасности, значит будет проще! Значит мои жертвы не были напрасны. Да я потерял семью и друзей, но зато мы спасем СССР и миллионы жизней. Враг будет разбит, Победа будет за нами!