Везунчик (СИ)

2

Очнулся я с небольшой головной болью и понял, что лежу на кровати. Также сразу ощутил дискомфорт на сгибе правой руки. Когда-то мне делали операцию и я сразу понял, что это катетер. Ещё я ощутил на голове повязку, в районе лба. Мыслей было всего две: "где я?" и "где моя дочь?".

И хоть я проснулся, но сон всё еще словно был передо мной, я был очень им удивлен. Или не сном? В этот раз он был очень долгим, гораздо дольше, чем обычно. Впервые за всё время этих снов я добрался до кафеля. Ещё никогда такого не было. На руках я до сих пор чувствовался холод кафеля. Но сон опять не дошёл до конца, хоть я и добрался до капсулы. Или не я?

Кто же был во сне? Я? Или все же это мой брат Алексей? Руки-то точно были его во сне. Если никто мне не рассказывал как именно брат вёл себя в пожаре, то почему я во снах видел всё время одно и тоже? Почему я уверен, что так и было в реальности? А что сейчас в реальности?

Открыв глаза, я попытался осмотреть помещение. Каждое движение головой вызывало в ней боль. Слева и справа от меня были кушетки около которых стояли системы, но людей на них не было. Я лежал на средней кушетке и был в палате совершено один. Окно было справа от меня, но до половины было заклеено белой непрозрачной пленкой и я со своего положения видел только облака за окном. "Встать мне или не встать?", — пробежала мысль, но слабость во всем теле, повязка на лбу и катетер в руке были точно против того, чтобы я встал. Я был в неизвестности и это меня сильно пугало. Осталось только ждать прихода врача или кого ещё, чтобы понять что происходит, а главное ответить на вопрос, где моя дочь, где моя веселушка Лиза?

Шло время, а никого не было. Я все же решил вставать, но сначала глазами поискал часы. Часов нигде не было. Сам я давно не носил часы, а время смотрел на мобильном телефоне. Но где он сейчас я тоже не знал. И одежды сейчас на мне не было. И я не видел, чтобы моя одежда была где-нибудь в визуальном доступе. Скорее всего она висела в шкафу, но где точно я не знал. Я поискал кнопку вызова медсестры, но голова заболела так сильно, когда я начал вертеть ею, что я отказался от дальнейших поисков.

"Надо же как получилось?", — мелькнула мысль, — "Как всё удивительно совпало в один момент. Мой шаг, практически не глядя, приступ и открытие двери".

Других мыслей у меня пока не было и я решил всё же найти кнопку вызова медсестры и узнать о дочери, как в палату вошёл мужчина в белоголубом халате.

— А! Вы очнулись, молодой человек, — произнёс он. Его голос так и искрился юмором, но мне было не до шуток. Я не очень понимал, где я нахожусь и сколько времени прошло.

— Меня зовут Виктор Александрович и я буду вас лечить, — добавил врач и снова улыбнулся. Мне эта улыбка совсем не понравилась. Какой-то странный врач и улыбка странная.

— Где моя дочь? — спросил я сразу. Этот вопрос больше всего меня волновал. Всё таки ребёнку всего четыре года. Вдруг, она испугалась или что ещё.

— О, не беспокойтесь. У нас здесь есть детская игровая комната как раз на такие случаи, — усмехнулся он, — Вы без сознания около 4 часов, находитесь в больнице при вашей поликлинике, жена уже к вам едет. И с работы звонил какой то Пётр, мы ему всё рассказали.

— Спасибо, — сказал я и немного успокоился. Лиза в безопасности, Ната уже едет ко мне, да и на работе тоже в курсе. Доктор — молодец сразу ответил на все мои вопросы. Я почувствовал, как мне стало сразу лучше. И голова сразу успокоилась и перестала болеть. Только улыбка врача немного бесила, но после хороших новостей я был готов не обращать на неё внимания.

— Мы подозреваем у вас трещину в лобной кости. Сейчас ваши снимки посмотрят специалисты и скажут точные данные, — продолжил он, — Как ваше состояние сейчас? Что нибудь болит?

Я прислушался к себе. Ничего не болело. Ушла та боль, что появилась как только я очнулся и даже ушло постоянное головное напряжение. Чудо просто. Может и зря я не ходил в больницу и поликлинику, если они так здорово лечат. Хотя нет. Только что же болело.

— Если бы был мозг, то наверное болел бы, а так я в норме, — сказал я. Виктор Александрович усмехнулся: Я поморщился. Почему то эта его жизнерадостность задевала меня, хотя точную причину я сказать не мог. Было что-то в его улыбке не то, но что — я понять не мог.

— Ну раз вы шутите, значит всё будет хорошо. Сейчас я схожу за вашими анализами и снова приду к вам. А потом, вы же хотите увидеть свою дочь?

Я кивнул головой, словно провоцируя ту боль, что раньше была, но в ответ была лишь звенящая пустота. Никакой боли. Доктор ушел, закрыв за собой дверь палаты и оставил меня одного. "Всё, в следующий раз сразу иду в больницу" — пришла запоздалая мысль. И сразу же вместе с этой мыслью в палате появилась моя жена Ната.

— Ну почему ты не мог справится с такой простой задачей? — она начала с порога сразу меня отчитывать, — Один раз в жизни попросила сходить в поликлинику и то из этого цирк устроил. Где наша дочь? Что молчишь?

Удивительные существа женщины. Между её двух вопросов и муха бы пролететь не успела, плюс её напор на меня был такой стремительный, что я просто растерялся. Да и не ждал я её вот так сразу после врача. Я только что успокоился и расслабился, а тут приключилась Ната.

— Не знаю, где-то в детской комнате, — ответил я.

— Ах ты ещё не знаешь, — сказала она, при этом она не устраивала истерики. Её голос был спокоен. Спокойный такой ледяной голос.

— Это надо было узнать в первую очередь, — продолжила говорить она, — . Моя дочь сейчас неизвестно где и неизвестно с кем, а ты тут лежишь полёживаешь. Да у меня из-за тебя серьезное совещание сорвалось. В телефон свой уперся — вот и в дверь попал. Надо же быть таким зависимым от гаджетов! Тысячу раз тебе говорила об этом и вот он результат.

С этими словами она развернулась и вышла за дверь. Я даже не успел ничего сказать. Я вообще в эту секунду даже забыл как дышать. Да и что я мог ответить ей? Что я только что очнулся, что не смотрел в телефон, когда влетел в дверь, что это вообще не моя вина, а той многодетной, что так дверь толкнула? Что это приступ виноват. Интересно, той многодетной что-нибудь будет за это происшествие? Хотя за что? Это же случайно все вышло. Какое-то фатальное стечение обстоятельств. Даже без приступа трудно увернуться от резко открывающейся двери, а у меня всё так красиво совпало. Комбо!

Мысли снова вернулись к Нате. Судя по её поведению, она ответа и не ждала от меня. Сама сделала все выводы и не дала времени хоть на какое то оправдание. По факту она во всем была права. Реально цирк. Сходил в поликлинику.

Ната, Ната, когда же я упустил тот момент, когда ушла любовь. Была ли эта любовь вообще? Действительно я такой растяпа, что не достоин такой женщины. Ведь я по сути действительно не справился с простым заданием — отвести ребенка в поликлинику и возможно даже мог допустить катастрофу. Моя Лиза такая егоза, что всегда бежит впереди меня и в этом случае должна была быть вместо меня у двери. От этой мысли сердце пропустило удар. Я даже не знаю, чтобы со мной случилось, если бы пострадала моя Лиза. Я действительно виноват. Не доглядел, не продумал, не предвидел. В мыслях еще и еще прогонял этот момент и никак не мог вспомнить почему я оказался около двери первым. Я же точно помнил, что Лиза крутилась около моего стула и потянула меня в сторону двери так, что я едва не упал, но где она была в тот момент, когда я шёл к двери, я не знал. Странно, что во время удара о дверь Лиза оказалась сзади меня. Я точно помню её крик за спиной. Она же кричала "Папа!"

Я прогнал эту картину в голове ещё раз и ещё, но так ничего не уяснил для себя. Вот Лиза меня тянет к двери на выход за руку, а я ещё смотрю на врача, вот я разворачиваюсь и чуть не падаю, вот я удерживаю в руке документы и зачем-то опускаю голову, чтобы посмотреть на эти самые документы в моей руке, а вот я уже шагаю к двери, дверь летит на меня, открываясь, а Лизы впереди нет. Её голос почему-то сзади. И рука моя почему-то свободна и не занята её ладонью. Не смотря на весь мой приступ, я точно был уверен в том, что дверь Лизе не повредила. Прогнав всю картину произошедшего ещё пару раз, я спокойно вздохнул. Хорошо, что она не пострадала. Повезло, что так всё сложилось, хотя не понятно куда она делась, если была впереди.

А потом мысли вернулись к Нате и на глазах сами по себе навернулись слезы. "Чёрт,"- мелькнула мысль, — "А я действительно тряпка, просто тряпка, а не мужик". Я уже хотел унестись мыслями в ту нашу первую встречу с Наташей, как дверь открылась и в палату зашли два доктора. Один из них был Виктор Александрович. Он держал какую то папку в руках и что то показывал своему коллеге. Тот лишь мельком взглянул на меня и снова посмотрел в папку. В этот момент почему то я вспомнил о матери. Как-то я упустил из виду, что она тоже волнуется за меня. Но скорее всего, Ната ей уже все сказала. Я представил как Ната ей подала всю эту ситуацию и скривился. Странно, что мать не пришла ко мне первой. Или Ната просто не сообщила ей, что со мной произошло? Такое тоже могло быть и скорее всего мама не знает что со мной.

— Видишь, — сказал Виктор Александрович, тыкая куда то в папку. Второй молча кивнул. И я обратил внимание на этих докторов. Они не смотрели на меня, а внимательно изучали несколько листов бумаги. Я сразу предположил, что это мои анализы и судя по лицам докторов, хорошего в них было мало.

— И вот это тоже, — Виктор Александрович снова что-то показал в папке. Оба доктора уставились туда. При этом я обратил внимание, что у Виктора Александровича отсутствовала его улыбка, да и второй врач был мрачноват. Он перевернул страницу в папке и сказал:

— Нужно точно всё проверить, нужны анализы. Что там со страховкой?

— Да я жене звонил, сказала привезёт. Она вроде уже даже здесь.

— Значит не стоит ждать, давай сейчас, у нас же никого там нет, — сказал второй. Виктор Александрович кивнул ему в ответ и тут оба доктора наконец-то посмотрели на меня каким то тревожным взглядом, в котором явно читался какой то вопрос. У меня от этого взгляда засосало под ложечкой и те две слезинки от Наты, что еще не успели до конца выступить, моментально просохли. Стало немного страшно.

— Такс, молодой человек, — обратился ко мне Виктор Александрович, — Сейчас вам сделают дополнительные анализы. Не стоит волноваться, они входят в вашу страховку.

Оказалось, что кушетка, на которой я лежал, легко перевозится вместе с системой и оба доктора: Виктор Александрович спереди и второй сзади, вывезли меня в коридор. Путь мой по коридору я даже не попытался запомнить. На языке вертелся вопрос, но я не стал его задавать, а наоборот весь обратился в слух: вдруг врачи между собой начнут разговаривать про меня, но они меня разочаровали и всю дорогу молчали.

Сами анализы я запомнил плохо: меня крутили и вертели, засовывали куда-то в аппарат МРТ, если я правильно понял, при этом оба врача поднимали меня на руках и даже не просили самого передвигаться. Меня это очень сильно насторожило. Я уже перестал предполагать что же там могли у меня найти и на что сейчас проверяют а хотел быстрее увидеть мою дочь и все-таки поговорить с женой, объяснить ей, что это случайное стечение обстоятельств. И конечно нужно было сообщить матери, пока Ната не сказала ей свою версию событий.

Пока у меня брали анализы я только об этом и думал. Но больше всего меня волновала Ната. Как ей объяснить то невероятное, что произошло, если я сам ещё не понимал как такое случилось. Я представлял, что ей скажу, но слова подбирались с трудом и история никак не становилась правдоподобной. Я настолько погрузился в этот процесс, что пропустил момент, когда снова оказался в палате вместе с Виктором Александровичем. Второго доктора уже не было.

— Ну-с, молодой человек, а теперь расскажите мне, как давно вас преследуют головные боли и потери памяти, — обратился он ко мне, внимательно глядя мне в глаза. Улыбки на его лице не было. Наконец-то он перестал меня раздражать ею. В самую первую секунду я хотел что-то соврать, не сказать ему про свои проблемы, но это было только в самую первую секунду, потом я не выдержал. Я всё рассказал Виктору Александровичу, стараясь не упустить ни одной подробности. Он начал задавать вопросы, а я отвечал и чем больше, я отвечал, тем сильнее мне становилось страшно. Я уже сам начал понимать, что у меня какие-то проблемы с головой, причем они начались раньше, чем я думал. Когда я закончил говорить, Виктор Александрович задумчиво почесал свой подбородок, а потом сказал:

— Тогда у меня для вас две новости: одна хорошая, другая плохая. С какой начать?

— С плохой конечно же, — ответил я и почувствовал как горло вдруг пересохло. Жутко захотелось пить.

— У вас рак головного мозга, последняя стадия.

В палате повисла тишина. Я еще раз повторил про себя эту фразу. Сердце пропустило удар при этом, но страха почему-то не было. Была абсолютная тишина внутри меня.

— А какая же хорошая? — выдавил я из себя, приговаривая в уме слово "рак".

Свой голос я словно услышал со стороны, будто это не я сказал эту фразу, а кто-то другой.

— Вы давно уже должны были умереть, — сказал Виктор Александрович, — У вас уникальный случай — повреждены избирательные части мозга, что позволяет вам при больших повреждениях жить и при этом находиться в здравом уме, а главное памяти. Я честно говоря, не помню больше таких случаев в своей практике. Можете мне рассказать, что было вчера? Как вы провели вчерашний день в подробностях?

Я рассказал ему, стараясь вспомнить всё, что было вчера, а он внимательно выслушал меня, после чего он сказал:

— Видите, вы отлично всё помните, что было вчера, да и ваша речь говорит о том, что с вами вроде всё в порядке, но анализы….

При этом он похлопал по папке, что лежала у его ы руках и продолжил:

— Я дважды их снял, потому что первый раз просто не поверил в них и посчитал, что это просто ошибка или какой то сбой, но они повторились.

В палате повисла зловещая тишина. Я конечно понимал, что голова у меня болит не просто так, но такого диагноза я точно не ждал. Ну в крайнем случае мигрень, но не рак же головного мозга.

— Доктор, а сколько у меня времени? — прошептал я. Услышав мой вопрос, Виктор Александрович встал и стал расхаживать из стороны в сторону по палате.

— А нет у вас времени, — сказал он, — Я бы конечно посмотрел как ваша болезнь прогрессирует, но боюсь не успею уже..

В палате снова повисла тишина. Я никак не мог сообразить, что же мне делать дальше со всем этим. Диагноз звучал фантастически и внутри себя я не принимал его.

‐ А могу я увидеть свою жену и дочь? ‐ спросил я. Я всегда был очен эмоционален, но сейчас внутри меня была пустота. И я абсолютно не переживал, что не попал на работу, хотя там тоже ожидалось важное совещание с моим участием. И это при моей гипер ответственности.

‐ Они уже покинули больницу и забрали ваши вещи, ‐ сказал Виктор Александрович, ‐ В том числе они забрали ваш мобильный телефон и ваши документы, включая кошелёк. Ваша жена обещала прийти завтра утром, но увы не уточнила время своего визита.

После этой фразы доктор внимательно посмотрел на меня и я сразу понял какой вопрос мне сейчас следует задать.

‐ А у меня есть время до утра?

Доктор пожал плечами и вдруг сказал:

‐ Знаете, она мне оставила свой номер. Я ей позвоню сейчас и объясню ситуацию. Я думаю, как врач, я смогу её позвать к вам. Ваша жена ещё не знала диагноз, когда к вам пришла. Все это очень неожиданно. Может это её как-то развернет в вашу сторону.

Я почувствовал как покраснел. Похоже Виктор Александрович слышал, как Ната отчитывала меня или просто после общения с Натой сделал выводы и мгновенно понял, как Ната относится ко мне и той ситуации, в которую я попал.

— Сейчас я попробую связаться с ней, вы подождите.

Он вышел из палаты, а у меня вдруг появилась мысль, что Ната не придёт. Не сейчас, не завтра, она вообще не придёт. Это предчувствие было настолько ярким, что я понял, что это правда. Мысль о том, что я могу больше не увидеть свою дочь Лизу испугала меня и я попытался встать с кровати. Удивительно, но мне легко удалось сесть на кровати, а потом я спокойно встал, придерживаясь за стену. Единственное, что мне мешало ‐ это повязка на лице, катетер уже убрали. Ни головокружения, ни слабости, ни головной боли я не чувствовал. Верить в такой страшный диагноз не хотелось.

"Мне нужно позвонить Нате, хотя бы с Лизой поговорить. И наконец маме набрать", ‐ мелькнула мысль и с нею я попробовал пройтись вдоль стены, держась за неё. Получилось настолько здорово, что на третьем шаге я убрал руки от стены. Я не торопился, ожидая от своего организма любого подвоха, но подвоха не было. Однако, мне не суждено было добраться до двери ‐ когда до неё осталось всего два шага ‐ она распахнулась и в палату зашёл Виктор Александрович. Он очень сильно удивился, когда увидел меня и мне даже показалось, что он испугался.

‐ Молодой человек, что вы творите? ‐ сказал он, ‐ Быстро в кровать. Вам что, одного приключения было мало? Ни в коем случае не вставайте. Для интимных дел на вас памперс одет. Нужно было кнопку вызова медсестры нажать. Зачем вы встали?

— Я хотел позво… — начал было я, а потом вдруг вспомнил, что телефон мой унесла Ната по словам доктора. Интересно, как я хотел пообщаться с Лизой и мамой без телефона.

Доктор помог мне дойти до кушетки, хотя помощь мне была не нужна и уложил меня на неё. Тут я понял, что на мне надет взрослый памперс и почувствовал как краснею. " Только этого мне не хватало" — мелькнула у меня мысль.

‐ Я говорил с вашей женой, ‐ сказал Виктор Александрович. Он теперь встал около кушетки и зачем то держал мою руку, проверяя пульс. Я промолчал. Я чётко понял, что он сейчас скажет.

‐ Она не придёт сейчас, она занята, ‐ сказал он, но при этом отвёл взгляд от меня и стал рассматривать стену, — Я конечно всё ей объяснил и про диагноз тоже, но мне кажется, она не поверила мне. Зато дала мне номер вашей матери, я все очень подробно ей рассказал. Про то что случилось с вами и про ваш диагноз и скоро она будет тут.

‐ Да ладно, доктор, я понимаю, ‐ сказал я. Значит Ната вообще не звонила моей матери. В палате повисло молчание. Я немного успокоился. Не нужно было самому все рассказывать маме. С этим доктор отлично мне помог.

‐ Может вам ещё нужно кого предупредить? Друзей ваших или приятелей каких либо? Любовницу? ‐ спросил он, пытаясь шутить, и тут же сам добавил: ‐ А у вас и телефона то сейчас нет. Вы помните номера наизусть? Напоминаю, что ваше начальство в курсе событий.

Я покачал головой. Единственный номер телефона, который я знал ‐ это был телефонный номер жены. Остальные были записаны в контактах на телефоне и я никогда их не учил. Даже телефон мамы. Так что я остался сейчас без связи с миром. Одна была надежда, что Ната может мне вернуть телефон или я смогу выйти в интернет с другого устройства. Потом я вспомнил, что мне это ничего не даст. Я был человеком скрытным и не участвовал в разных социальных сетях. Так что моих записей там точно никто не ждал.

Плохо, что Ната не разобралась в ситуации и странно, что она проигнорировала мой диагноз. Может она не поверила в него. Так я и сам в него не верю, с учётом того, что сейчас моя голова вообще не болит. Но как ей всё объяснить? Успею ли я? Я задумался.

Я боялся. Боялся выглядеть перед ней слабым, боялся показать, что мне от нее нужно что-то. Я не хотел ей звонить. С другой стороны я на неё злился. Как можно вот так вести себя по отношению к своему мужу? Неужели ей не сказали как на самом деле дверь нашла меня? Почему она не позвонила моей матери сразу? Что она сказала доктору на мой диагноз?

Пока я размышлял, доктор стоял около меня и тоже думал о чем то своём.

— Доктор, — какие есть варианты? — с надеждой спросил я. Виктор Александрович пожал плечами:

— Я не знаю. В настоящий момент времени ваше самочувствие уж больно хорошее для вашего диагноза. Я бы сделал дополнительные исследования вас в таком состоянии. Ваш мозг, как я уже говорил, поврежден раком уникальным образом. Было бы здорово вас посмотреть в динамике, как болезнь развивалась, но…

Он замолчал и виновато развел руками. И тут снова у него мелькнула его улыбка. Почему-то она мне сразу бросилась мне в глаза. Было что-то в ней такое, что бесило меня. Я вздохнул глубоко и даже закрыл глаза, чтобы успокоиться.

— Но времени нет, — закончил я фразу за него, не открывая глаза. В палате воцарилось молчание. В моей голове не было ни одной мысли. Ближайшая смерть не воспринималась мной. Никак. Единственное, что меня беспокоило, это как позвонить Нате и я решился.

— Виктор Александрович, можете мне дать свой телефон, я хочу поговорить со своей женой Натой. Может она не совсем правильно поняла что со мной произошло.

— Могу, — спокойно ответил он, — Но мой телефон в ординаторской, я за ним схожу.

С этими словами он оставил меня одного.

Только недавно, на работе, я мечтал остаться вот так один, отдохнуть от суеты жизни, от подработок, да просто поваляться на кровати. Можно сказать, моя мечта сбылась. Мечта идиота.

Я ушел мыслями в себя и снова закрыл глаза. И неожиданно заснул.