Видение Нагуаля

И по сей день сновидение кажется человеку явлением таинственным. И Типы восприятия во время сна со сновидениями слишком разнообразны, чтобы судить о них однозначно. Сны бывают яркими и тусклыми, осмысленными и пустыми, цветными и черно-белыми. Более того, сны могут быть «вещими», наделять знаниями, могут вводить в заблуждение или принимать форму откровенной фантастики.

До того как Карлос Кастанеда опубликовал свои сообщения о толтекской дисциплине, никто не рассматривал сновидение как способ восприятия — со своим типом внимания, со своими специфическими искажениями и тем комплексом проблем, который свойственен любому режиму восприятия внешнего мира. Естествоиспытатели склонялись к тому, что сновидение по природе своей бессмысленно и только отражает некие психофизиологические процессы в организме сновидца. К этому, по сути, сводятся идеи, например, Хобсона и Маккарли (1977) о том, что образы сновидения — всего лишь интерпретация беспорядочных разрядов нервной энергии, накопившейся в клетках нижнего мозга, или популярные среди психоаналитиков взгляды на сновидение как образную разрядку накопившихся психических напряжений в области бессознательного, исполняющую роль естественной психогигиены. Иные исследователи приписывали снам творческую функцию. Их точка зрения, в общем, сводится к тому, что в процессе сновидения накопленная информация рассортировывается, организуется определенным образом, благодаря чему во сне становятся явными некоторые скрытые закономерности или взаимосвязи. Таким образом в сновидении разрешаются проблемы, поставленные наяву.

Мистический взгляд на сновидение был всегда почти что прямо противоположным. Здесь, наоборот, полагали, что именно в сновидении "душа освобождается от телесных покровов" и хотя бы мельком имеет возможность взглянуть на истинное положение дел в царстве потустороннего, Царстве Истины. Утонченные метафизики находили в сновидении путь к "мистическому союзу с бытием", "воспоминание своей истинной природы", а ориенталисты искали здесь тропинку к Нирване или самадхи.

И тот и другой подход до сих пор остается только домыслами, гипотезами и надеждами.

Зато с древнейших времен известна связь между идеями сна и смерти. М. Элиаде упоминает, что в греческой мифологии Сон и Смерть, Гипнос и Танатос — два брата-близнеца. Конечно, Элиаде говорит о мифологии, но дело в том, что подобная мифология ведет свое начало из самой бездны времен, с тех самых пор, как человеческий тональ приобрел свои первичные очертания.

Во сне мы всегда покидаем мир привычного восприятия и реагирования, во сне умирает наше эго, и об этом не мог не догадываться примитивный человек на заре цивилизации, когда еще само слово эго было невозможным.

Мы знаем, что толтекское знание дает объяснительную модель для такого положения дел. Точка сборки в сновидении смещается, а вместе с ней смещается весь комплекс привычных реакций, идей, представлений о себе — дневное «я» словно бы умирает. И страх смерти — главный консервирующий сигнал тоналя — прекращает сновидение, не позволяет ему стать осознанным, не дает ему превратиться в полноценный режим восприятия. Любой "выход из тела" обычного человека пугает, любая осознанность сна страшит его, потому что там он не находит целого комплекса привычных черт самого себя. С одной стороны, ему как воспринимающей единице открыто слишком много, с другой — от него как от стереотипного существа, к которому он привык за долгие жизни в социуме, осталось слишком мало.

Какое дело нам до мифов тысячелетней давности! Смерть предстает всякий раз ощутимо и явно, и для этого не надо изучать антропологию — достаточно войти в осознанное сновидение. Хотя история человеческого отношения к сновидению дает богатую пищу для размышлений.

С одной стороны, Высшая Сила (как бы ее ни называли представители разных религий) дает человеку шанс «пробудиться», обрести знание, память, бессмертие и свободу. С другой — сам факт "пробуждения во сне" отравлен фундаментальным страхом смерти. Ибо что есть "пробуждение во сне"? Для нашего тоналя это, помимо всего перечисленного выше, "освобождение от физического тела". Иными словами, переход в мир иной, в обитель мертвых — пусть блаженных и знающих, но уже не живых в том смысле, как мы привыкли это понимать. Вот корень иллюзии. Вот — основная преграда, бессознательное препятствие, построенное нами самими, чтобы удержать себя в рамках монотонного мира. Одна часть нашей психики все время норовит «сбежать», «освободиться», зато другая — темная, тяжелая и инертная — стремится пребывать в покое: она ищет лекарства и упражнения, панацеи любого рода, лишь бы сохранить тело в нынешнем его виде — как можно дольше, желательно вечно.

Вокруг этой темы разворачивается целая драма, куда более серьезная и напряженная, чем любые изыски нашего — в общем-то, довольно примитивного — воображения. Авторы романов ужасов и кровавой беллетристики содрогнулись бы, проникнув в эту вечно потаенную и завораживающе-убийственную область.

Человек мечется между двумя бессознательными страстями — он не хочет умирать и он не хочет жить. Обычный сон всегда дарит нам временное, сиюминутное разрешение этого безумного конфликта.

Ночная греза — это хитрая тропинка, по которой можно хоть пару минут погулять почти каждую ночь, испытывая удовлетворение от невозможного состояния не-жизни и не-смерти. Недаром люди, которым, долгие годы в силу физиологических расстройств не снятся сны, которые они способны запомнить, жалуются на нескончаемое утомление, на общую затрудненность как физической, так и психологической жизни.

Выражаясь метафорически, сон — это ангел смерти, который в последнюю секунду пожалел нас и не убил насовсем. Он оставил нам память о своих призрачных, промежуточных царствах, где нет ничего и есть все, а потом удалился до следующего сновидения.

Миф требует от нас хотя бы иногда воздерживаться от сна. Вспомните историю Гильгамеша, который не добился бессмертия только потому, что не смог бодрствовать шесть дней и шесть ночей. Таких примеров антропологи могут привести огромное множество. Оставаться бодрствующим, пишет Элиаде — знаток всемирной мифологии и мировых религий, — значит "обладать в полной мере своим сознанием, присутствовать в мире духа".

Но что это означает на самом деле?

Опираясь на толтекское знание, мы вправе предположить, что человек был от века обеспокоен не проблемой сна как такового, а проблемой "утраты осознанности". Изначально сон для высших млекопитающих был простой реакцией на смену дня и ночи, и единственной его функцией было — восстановление сил и пребывание в состоянии "естественного анабиоза", пока не взойдет Солнце, чтобы начать новый день, содержанием которого была охота на других живых существ, или поедание растительности, или размножение. Иными словами, это был вынужденный «простой» организма. Ночь — не лучшее время для биологической активности существ, имеющих развитую нервную систему. Однако есть и другие существа, для которых ночь — время активности и охоты. Системой охраны спящего животного, судя по всему, и было состояние сновидения. То есть, с одной стороны, животное спит и сохраняет (восстанавливает) силы, с другой — оно достаточно бдительно, чтобы быстро отреагировать на изменение среды или приближение естественного врага.

Легко догадаться, что речь идет о простом, природном смещении точки сборки. Большая часть восприятия сфокусирована на внутреннем состоянии организма, но какая-то (пусть очень малая) — одновременно следит за тем, что происходит вокруг.

Думаю, только для человека сновидение ассоциируется со смертью. Просто потому, что только человек обладает ярко выраженным дневным «я» и всерьез беспокоится о его сохранности (ведь он социален, от него ждут определенного поведения, у него есть о6раз себя — куда деться от этой маски!). Человек, утративший свое "социальное лицо", — мертвый человек.

Обратная, «высокая» сторона этого же по сути процесса — переход н чуть ли не сверхчеловеческое состояние. По крайней мере в то состояние, где возможна связь с духами, силами, магическое управление обстоятельствами и внешней природой. Это «сновидение» шаманов. Они не «умирают» для своего социума, они становятся над ним. Фактически, эти люди — правители своего племени, народа, этноса. Но и здесь мы находим специфическую символику "социальной смерти" — практически во всех культурах Земли шаманы (или жрецы), принимая решения за свой народ и управляя им, ничего не требуют для себя. Они выше — и этим все сказано.

Царь, возжелавший больше дани или больше наложниц, ни у кого не вызовет удивления. Он — человек мира, воплощенная материальная власть. Он хочет войны — будет война. И т. д.

Шаман (или жрец) стоит так высоко, что не имеет права требовать от своего народа материальных благ. Он — воплощенная не-земная Сила, он не-социален в общепринятом понимании. Потому что он вошел, в сновидение полностью, а значит, перестал быть социальным существом. Он — всего лишь ретранслятор, ему прощаются ошибки в интерпретациях, но не прощаются претензии на реальную власть и реальное, богатство.

Судьба толтекского сновидящего во многом повторяет судьбу шамана, священника, жреца. Несмотря на то, что организация социума за последние тысячелетия радикально изменилась, он остается по ту сторону мира. Соплеменники бессознательно полагают, что ему и без того, слишком много дано — жизнь после жизни, знание выше любого рационализма, власть над непостижимыми аспектами бытия. Он — живой мертвец, он — победивший смерть. Сновидящий бодрствует и сохраняет свое сознание там, где обычный человек впадает в паралич и беспамятство.

Путь сновидящего — постепенный переход из одного состояний бытия в другое. Каждый переход (в глазах «нормальных» людей) — смерть. А сновидец продолжает жить и даже рассказывать о своих по хождениях в областях, недоступных «живому», т. е. стереотипному, социальному существу.

Толтекская мыслительная парадигма внятно разъясняет, почему сновидцу становятся доступны иные миры, иные способности и силы, почему он обретает знание, для которого цивилизация "нашего мир даже не сочинила слов. (Во-первых, само явление осознанного сновидения нарушает нормальное "описание мира", во-вторых, оно никогда н становилось массовым настолько, чтобы эту призрачную, переменчивую область оформлять человеческим языком.).

Современная нейрофизиология в процессе изучения сновидений от века считавшихся царством невербализуемых образов, попыталась было решить вопрос механистически. После того как была обнаружена функциональная асимметрия головного мозга, сновидения автоматически приписали бурной деятельности правого полушария. Это казалось логичным — действительно, наяву доминирует левое (вербальнологическое) полушарие, во сне — правое (наглядно-образное).

Однако все оказалось не так просто.

Например, Кастанеда сообщает, что во время сновидения точка сборки погружается вглубь и влево — выходит, что энергетическое тело человека зеркально отражает активность физического или Кастанеда нафантазировал. Однако уже во второй половине 90-х годоов (т. е. намного позже, чем были написаны все основные кастанедовские труды) выяснилось, что именно левое полушарие ответственно за проникновение сновидящего в осознанное сновидение.

Так, В. Л. Голубев и Е. А. Корабельникова, исследуя психофизиологию сна, относительно недавно подтвердили это положение в клинических условиях. В частности, они сообщили следующее:

"Проблема межполушарных взаимодействий во сне до настоящего времени остается дискутабельной. Целью нашей работы являлось исследование особенностей характера сновидений у здоровых и у больных при невротических расстройствах в зависимости от профиля межполушарной асимметрии. Обследованы 78 больных с невротическими расстройствами и 25 здоровых с использованием клинического и параклинического методов исследования, методики исследования профиля межполушарной асимметрии, метода экспертной оценки сновидений.

Отличительными особенностями сновидений здоровых испытуемых с преимущественно левым профилем асимметрии являются их большая яркость, информационность, образность и эмоциональность. Специфическими чертами сновидений испытуемых с преимущественно левым профилем асимметрии, общими как для здоровых, так и для больных с невротическими расстройствами, по нашим данным, являются также меньшая представленность фактора новизны и частое возникновение редких феноменов, таких, как симптом "уже виденного в бодрствовании", реалистичность, «смешанные» (накладывающиеся) сновидения, продолжение сновидения при повторном засыпании, частая смена лиц и места действия. К другим особенностям сновидений испытуемых с левым профилем асимметрии, которые выявляются только при неврозах, относится достоверно большая представленность феноменов люцидности (осознанности) и "сновидения в сновидении". Полученные результаты, с одной стороны, могут указывать на сохранение функциональной специфики полушарий во время сна, с другой — дают основание для предположения о различном вкладе правого и левого полушария в организацию сновиденческого процесса".

Нас, конечно, в первую очередь интересует феномен «люцидности» (осознанности). Смещение психоэнергетической активности влево во время осознанного сновидения, очевидно, должно иметь место постоянно. По сути, это вторжение тоналя с его вербально-логическим аппаратом, его инвентаризационным списком в области, где прежде пребывали только аморфные и не запоминаемые впечатления.

С точки зрения толтекского знания, это почти то же самое, что сказать "точка сборки сместилась влево". Ибо что, как не точка сборк, превращает бессмысленный поток неопределенных впечатлений «картинку», в целостный мир, с которым можно работать, где действия последовательны и запоминаемы, где вы можете узнать объект, запомнить его, а потом назвать или описать?

Европейский подход к осознанным сновидениям сосредоточился на этом уровне. Все техники, которые предлагают нашему читателю европейские или американские исследователи осознанных сновидений построены на простейшем принципе переноса контроля и улучшении памяти. Благодаря этим методам можно «летать» и запоминать свои приключения. Практически никто не рассматривает сновидение как энергетическое состояние, имеющее основной целью укрепление и развитие реальных силовых взаимосвязей с теми областями восприятия, которые могут открыться в сновидении.

В. Громов ("Осознанные сновидения") рассматривает сновидение именно с этой типичной для европейского ума точки зрения:

"Что бы вы ни делали в состоянии бодрствования, ваш мозг активно обрабатывает сенсорную информацию, поступающую из окружающего мира.

Наряду с информацией, заложенной в вашей памяти, она являет сырьем для строительства модели мира. Эта модель точно отражает ваши взаимоотношения с ним до тех пор, пока вы активно бодрствуете.

При пассивном бодрствовании внимание перемещается с внешней информации на внутреннюю. Ваше мышление до известной степени обретает независимость от внешних воздействий, мысли начинают блуждать, и вы как бы спите наяву. Какая-то часть вашего мозга моделирует не реальный, окружающий вас мир, а мир потенциальный. В то же время имеющаяся у вас упрощенная модель внешнего мира в любо время (например, при возникновении опасности) может переключить на себя ваше внимание.

Во время сна из внешнего мира поступает так мало сенсорной информации, что вы перестаете его сознательно моделировать. Когда спящий мозг активизируется в достаточной степени, в вашем сознании возникает модель мира, которая обычно не зависит от происходящего вокруг вас. Мы называем это сном. Спящий мозг не всегда создает подробную модель мира. Иногда кажется, что он лишь пытается сосредоточиться и почти не действует. Различия в психической активности во время сна в значительной степени зависят 6~,состояния мозга спящего".

Конечно, если мы учтем, что спящий мозг при моделировании сновидческого пространства на 98–99 % опирается на собственные идеи, не встречающие подкрепления в виде сенсорных сигналов снаружи, то перед нами действительно предстает довольно убогая картина.

И все же — даже у самого неопытного сновидца остается 1–2 процента реальных сигналов извне, которые могут указать путь к более эффективному восприятию в осознанном сновидении.

Начинается все, безусловно, с пробуждения внимания сновидения во сне. Это — лишь начало. Однако европейцы сосредоточились именно на этом аспекте. Дальнейшее их просто не интересовало. Погруженность в психоаналитическую концепцию сновидения сделало европейско-американских исследователей пассивными и безвольными — интересующая их «пробужденность» ограничивалась навыками внимательного наблюдения и качественного запоминания продукции собственного бессознательного.

С энергетической точки зрения точка сборки начинает функционировать в новой позиции более-менее полноценно, если сохранит связь возбужденных осознанием эманаций с тем районом кокона, где она находилась изначально. Иными словами, должна сохраниться преемственность осознаваемых гештальтов восприятия между первым вниманием и вниманием сновидения.

Толтекская техника добивается этого эффекта "осознанием момента засыпания" — это непосредственный способ, он прямо направлен на Удержание энергетической активности в определенной зоне энергетического тела.

Европейцы находят такой способ, видимо, слишком абстрактным и трудоемким. Поскольку их не интересует конечная цель толтекской дисциплины — слияние первого и второго внимания, — они прибегают к различным способом «воспоминания» про то, что в данный момент видят сон. Например, уже упомянутый Громов, ссылаясь на О.Фокса, предлагает непрерывно проводить «тестирование» воспринимаемой реальности:

"Одним из аспектов умственной деятельности является "тестирование реальности" для определения того, откуда мы получаем информацию: из внутреннего или из внешнего мира. Оливер Фокс, назвавший эту систему оценки "критическим даром", считает, что во время обычного сна она «спит». По его мнению, этот дар — главное условие для: достижения осознанности во сне.

Необходимо разбудить, — пишет Фокс, — критический дар, в основном бездействующий во сне, и тогда станут проявляться различные степени активности. Предположим, что во сне я оказался в кафе. За соседним столиком сидит леди очень приятной наружности, за исключением того, что у нее четыре глаза. Примеры степеней активности критического дара в данном случае следующие:

1. В обычном сновидении я вообще не обратил бы внимания на этот казус. Но пробуждающийся критический дар дает мне почувствовать, что с этой леди что-то не так. Внезапно я понимаю, что именно: "Конечно же, ведь у нее четыре глаза!"

2. Во сне я испытываю легкое удивление: "Как странно, у этой девушки четыре глаза! Это ей не идет". Но тут же я могу заметить: "Бедняжка, она сломала нос! Как это произошло?"

3. Критический дар пробуждается еще более, и четыре глаза теперь воспринимаются как аномалия. Однако должных выводов еще не делается. Я восклицаю: "Ничего себе!", а затем разубеждаю себя: "Должно; быть, в городе какое-то необычное шоу или цирк". Таким образом, я нахожусь на грани понимания причин происходящего, но не могу сделать решающий шаг.

4. Мой критический дар полностью проснулся, и это объяснение меня уже не удовлетворяет. Я продолжаю цепочку своих умозаключений "Но таких номеров никогда не было! Женщина с четырьмя глазами это невозможно! Это сон!"

Задача состоит в том, чтобы активизировать критический дар непосредственно перед сном, с тем чтобы во сне он помог объяснить или иную странную ситуацию.

Недавно Поль Толи, основываясь на результатах десятилетних исследований с участием свыше двухсот испытуемых, разработал несколько техник вхождения в осознанное сновидение. Он считает, что одним из эффективных методов достижения осознанности (особенно у начинающих) является выработка критического отношения к состоянию своего сознания.

Этого можно достичь, задавая себе в состоянии бодрствования вопрос "Сплю я или нет?", причем делать это нужно не менее пятидесяти раз в день, а также в каждой ситуации, похожей на сон. Последнее важно потому, что в осознанных сновидениях критический вопрос обычно задается в ситуациях, аналогичных тем, в которых он задается днем".

Как видите, речь идет, в основном, о формировании определенного настроения и тренировке памяти. Как показывают многочисленные опыты, эти методы могут быть действительно эффективны. И все же не настолько эффективны, как должны быть, если исходить из основной гипотезы их авторов.

Применение этих техник смущает исследователей необъяснимыми колебаниями в отношении результативности. Иногда длительные и упорные попытки достичь сновидения таким образом вовсе не приводят к успеху. В других же случаях их эффективность, после яркого и вдохновляющего всплеска осознанности в сновидениях, по непонятным причинам снижается практически до нуля.

То же самое можно наблюдать и при использовании технических устройств, вроде «Новадрим» и ему подобных. Вся эта техника может спровоцировать серию осознанных сновидений, после чего их частота пойдет на убыль. Порой встречается феномен "неяркой осознанности". Сновидец получает тусклые и однообразные впечатления от пребывания в сновидении несмотря на то, что его внимание работает полноценно. В результате случается, что сама мысль об осознанном сновидении, поначалу столь вдохновляющая, становится неприятной и утомительной.

Очевидно, что сам подход к развитию внимания сновидения в европейских и американских техниках — либо отражает неверные представления о сновидении, либо страдает неполнотой.

И это легко заметить: данные концепции не учитывают самый важный аспект осознанного сновидения — аспект энергетический.

Мы можем научить свое внимание действовать определенным образом во время сна со сновидениями или можем заставить его «включиться» (с помощью технических устройств, вроде прибора "Новадрим"). Но мы не в состоянии управлять интенсивностью внимания сновидения, поскольку это вопрос наличия или отсутствия у нас определенной энергии.

Ну а поскольку само намерение (будучи включающим механизмом осознанности) является, согласно толтекским представлениям, энергетическим фактом, то и уловки, придуманные нами для "пробуждения во сне" могут не сработать. Современный человек, загипнотизированный своим механистически обученным тоналем, не желает это понимать и учитывать.

Любой психический процесс, в европейском понимании, — это главным образом результат воли и самоконтроля. Именно эти два параметра определяют качество психического акта. Поскольку и то и другое может совершенствоваться под влиянием обучения, автоматически, предполагается, что можно придумать обучающую технику, которая разрешит все проблемы одним махом.

Чтобы воля и самоконтроль заработали, сначала надо вспомнить о стоящей перед нами задаче. Для тренировки этой способности предлагается:

1. Выбрать пять — десять моментов в течение дня, когда вы будете проверять свое состояние. Этим моментам должны соответствовать обстоятельства, в какой-то мере похожие на сон. Всякий раз, сталкиваясь с чем-либо, напоминающим сон, проверяйте свое состояние. Проверяйте его при встрече со всем, что поразило или стало для вас неожиданным, в моменты необычно сильных эмоций или при виде чего-либо, похожего на сон. Если у вас повторяется какой-либо сон, идеальными будут любые ситуации, напоминающие его. Например, если вас беспокоят сны, в которых проявляется ваша боязнь высоты, то проверку состояния следует производить, когда вы идете по мосту или находитесь на последнем этаже высокого здания.

2. Почаще задавать себе вопрос "Сплю я или бодрствую?" (не менее пяти — десяти раз на день) в ситуациях, отобранных вами на первом этапе. Не надо задавать его автоматически и так же бездумно отвечать, иначе подобным образом вы поступите и в настоящем сне. Понаблюдайте, нет ли вокруг чего-нибудь странного, что могло бы свидетельствовать о том, что вы спите. Вспомните в обратном порядке события последних минут. Вызывает ли это у вас затруднение? Если да, то вполне возможно, что вы спите.

В следующем разделе вы найдете рекомендации относительно того, как правильно ответить на критический вопрос.

Один из лучших способов проверить, не снится ли вам все, что вы видите вокруг себя, — сознательно попытаться изменить некоторые аспекты вашего непосредственного окружения одним лишь усилием мысли.

Можно использовать еще один тест. Надо попытаться прочесть какой-нибудь текст, затем отвлечься и повторить попытку, чтобы проверить, не изменился ли он. Как правило, в осознанных сновидениях написанное всякий раз как-нибудь меняется: например, слова становятся бессмысленными, буквы превращаются в иероглифы или что-нибудь в этом роде…

Подобные советы дают П. Толи и С. Лаберж, а также все, кто следует принятой ими концепции осознанного сновидения. "Тестирование реальности" — полезный навык, от которого можно оттолкнуться и получить первый в своей жизни опыт сознательных переживаний во время сновидения. Однако если вы ограничитесь этим методом, то быстро откроете, что подобный навык не дает ничего, кроме сознательной фиксации нескольких моментов сна и их запоминания.

Точно так же работает мнемоническое вхождение в осознанное сновидение (МВОС) — методика С. Лабержа (см.).

Она может быть иногда немного более эффективной, поскольку помогает очертить сновидческое пространство — в том случае, если вы встречаетесь сразу с несколькими объектами-"мишенями". Это не просто осознание себя во сне, но уже определенная «фиксация», моделирование перцептивного поля, имеющего центр и периферию. Но и этот метод недостаточно эффективен, поскольку так же не дает нам никакой возможности обрести нужную для сновидения энергию и недостаточно сфокусирован на теле самого сновидца.

Опыт показывает, что только комплексное использование толтекской дисциплины может привести исследователя к тому типу сновидения, который будет обладать энергетическим и трансформационным смыслом, то есть сновидением, ведущим его в невоспринимаемые наяву области Реальности.

В нагуализме, как известно, сновидение рассматривается как естественное смещение точки сборки, которое может соответственно генерировать особый режим восприятия. Этот режим восприятия следует тренировать и развивать до такого уровня, чтобы восприятие, возникающее во время сновидения, было столь же функционально, прагматично и эффективно, как восприятие наяву. Внимание, которое практикующий использует во время перцепции во сне, называется вниманием сновидения. Когда ему удается в сновидении полностью отделить «внутренние» сигналы от «внешних» и перед ним, таким образом, открывается реальный мир-снаружи, увиденный из иной позиции точки сборки такое восприятие толтеки называют вторым вниманием. И только в результате длительного и всестороннего расширения и совершенствования второго внимания нагуалист обретает шанс достичь Трансформации собственной природы — нового типа существования с максимально свободным и практически бессмертным осознанием.

Понятно, что практика сновидения начинается с "пробуждения осознанности", т. е. с того момента, когда в сновидении начинает функционировать произвольное внимание. Таким образом, первый этап работы сводится к тому, чтобы "проснуться во сне, не просыпаясь". Это и станет моментом первого включения внимания сновидения.

"Осознанное сновидение" (lucid dream) — явление, о котором мы говорили выше, — далеко не всегда то же самое, что сновидение, используемое в дисциплине дона Хуана. И в какой мере осознанное сновидение и толтекское сновидение подобны друг другу, в чем именно они друг от друга отличаются, понятно не всем.

Именно из-за этого принципиального неразличения, на первый взгляд, схожих, но, по сути, довольно далеких друг от друга понятий плодятся «смешанные» подходы и практики. Некоторые из них ограничиваются элементарной психотерапией и своеобразным развлечением (как последователи Лабержа), некоторые идут дальше, вторгаясь тем самым в области, не столь уж безопасные для здоровья экспериментаторов.

Занятие сновидением — поистине "смертельная игра". Дело в том. что энергетическое тело человека может правильно трансформироваться только в том случае, если не нарушено равновесие между правой и левой стороной кокона. Это особенно трудная задача, если учесть, что данное равновесие в энергетической конституции человека давно нарушено. Поэтому многие сновидящие склонны расширять тональ, экстраполируя его законы в сновидение. При этом уязвимость человека лишь возрастает, поскольку ему приходится удерживать своим вниманием не только повседневный мир, но и мир сновидения.

Примером такого расширения тоналя является методика, основанная на так называемом "картографировании сновидений"*.

* Группа, называющая себя "хакерами сновидений", пропагандирует этот метод как собственную разработку. Сам метод относительно прост. Он заключается в последовательном нанесении на карту увиденных в сновидении объектов, что усиливает внимание сновидца к ландшафту, строениям, структурным закономерностям воспринимаемого. Каждое отдельное сновидение рассматривается как "пузырь восприятия". Предпринимаются попытки сориентировать полученную совокупность образов в единой системе пространственных координат, привязанных к "сторонам света". Столь непосредственная экстраполяция законов тонального восприятия на сновидения должна привести к интеграции всех сновидческих переживаний в единое поле опыта, что приводит к взрывообразному воспоминанию забытых сновидений. Поскольку значительная часть увиденных в сновидении образов у разных сновидящих, так или иначе похожи (горы, леса, железные дороги, тюрьма, концлагерь, гигантские строения и т. д.), у «хакеров» возникает сильное искушение полагать свои личные карты сновидений проекциями единой всеобщей карты, отражающей единую для всех сновидческую реальность.

Это, по сути, модификация старого шаманского метода описания и исследования мира сновидений. В качестве перепросмотра и воспоминания снов данный способ эффективен и может дать интересные результаты.

Эта методика сама по себе может служить катализатором развития второго внимания, но она же таит в себе серьезную угрозу. Проблема заключается, в первую очередь, в том, чтобы вовремя остановиться. Если на первых порах, когда внимание сновидящего, привлекается к ранее незамечаемым элементам ландшафта и окружающей среды в целом, такой подход можно считать разновидностью не-делания сна, то по мере оформления карты (не столько на бумаге, сколько в голове сновидца), он превращается в делание. Создаваемая структура требует для поддержания себя все больше энергии (личной силы) сновидящего, и здесь начинаются проблемы, которые сновидящие могут интерпретировать как столкновения с флаерами или неорганическими существами. Вполне естественно истолковывать то и дело происходящие схватки с "потусторонней нечистью" лестным для себя образом — мол, теперь у меня больше энергии, и именно поэтому неорганические существа обратили на меня внимание. Но это далеко не всегда так.

Прежде всего, экстраполяция (перенос) законов тонального оформления воспринимаемого мира в крупных масштабах на такую энергоемкую область, как осознанное сновидение, не может не вызвать истощения. Первое внимание, если оно не подкреплено безупречностью и сталкингом, оставляет нам не столь уж ощутимый энергетический запас, чтобы на его основе строить полноценный сновидческий мир. Однако поскольку наше тело не имеет привычки реально действовать сновидении, оно не способно чувствовать в нем собственную усталость непосредственно. Тональ же, как правило, в таких случаях интерпретирует усталость как угрозу — в сновидении это почти единственный способ донести сигнал тревоги до сознания сновидящего.

Угроза в сновидении может продемонстрировать себя по-разному — начиная с простого ощущения неустроенности (среди унылых пейзажей, руин, и т. п.) и заканчивая схваткой с явным врагом, выступающим в конечном счете в роли вампира, пытающегося лишить на жизненных сил.

Вторая причина то и дело происходящих схваток с «врагами» куда серьезнее, ибо это реальные контакты с реальными энергетическим формами. Она приводит к гораздо более печальным последствиям, к счастью, "темное море осознания" слишком велико, а сновидящих слишком мало, и все же время от времени это происходит. Дело в том, что интенсивная потеря энергии сновидящего, пытающегося "держать мир", для неорганических существ поистине привлекательна. Если эти «паразиты» замечают такого сновидца, активно излучающего энергию на поддержание галлюцинаторных форм, они, очевидно, видят в не м легкую добычу. И здесь начинается реальная борьба.

"Паразиты" поглощают светимость человеческого осознания с такой стремительной скоростью, что иногда достаточно десяти минут «общения» с ними, чтобы навсегда распроститься не только со сновидением, но и с психическим, а равно физическим здоровьем вообще. И низкая плотность тела сновидения автоматически обозначает отсутствие реальных «щитов». Сновидящий уязвим и беззащитен.

Бывают, правда, случаи, когда энергетическое тело имеет дополнительные запасы силы — в силу бессознательно практикуемой безупречности, а чаще — благодаря врожденной конституции. Эти счастливчики могут успешно практиковать любые модификации пути сновидения. Конечно, уделяя основное внимание созерцанию невиданных ландшафтов, они вряд ли придут к "огню изнутри" — зато у них есть шанс закрепиться в наиболее удовлетворяющем их «месте», и сохраняя там индивидуальное осознание в течение какого-то времени после разрушения физического тела.

Этот подход к работе в сновидении следует считать информационным, а не энергетическим (о различии между этими подходами см. ниже). Он, разумеется, не сводится к блужданию в галлюцинациях собственного тоналя, хотя они и занимают немало места в такого рода сновидческих странствиях. Часть образов, особенно тех, что возникает в минуты особенно высокого осознания во сне, могут быть отражением реальных сигналов из внешнего поля (это подтверждает и мой личный опыт). Чаще всего они оформляются тоналем архетипическими конструкциями, благодаря чему во многом вводят сновидца в заблуждения по поводу своей природы — и в первую очередь именно тем, что в данном случае особенно трудноотличимы от видений целиком «внутреннего» происхождения.

В символическом языке сновидений есть неизбежная двойственность, на практике чреватая серьезными, опасностями для сновидящего. Один и тот же символ может представлять определенное содержание бессознательного и внешний, самостоятельный энергетический объект. Однако вполне ясно, что обращаться с собственным бессознательным надо совсем не так, как с гостем из окружающего мира. Ошибки здесь могут быть поистине непоправимыми. «Вскрытое» бессознательное, как правило, следует интегрировать, а внешнему агрессору — давать отпор. Движение внутри мира сновидения, если он является совокупностью бессознательных содержаний сознания сновидца, не является реальным перемещением (т. е. тело сновидения на самом деле никуда не движется, а просто перебирает элементы описания мира в каком-то, принятом его БСЗ, порядке, создавая иллюзию движения — чаще всего именно это и происходит.) Следовательно, даже для того, чтобы, не просыпаясь, уйти из зоны досягаемости для агрессивной энергетической структуры (попросту "сбежать"), сновидящий должен найти реальные ориентиры, которые подскажут ему, перемещается он или нет. При отсутствии плотного тела сновидения вычленить ориентиры такого рода довольно сложно, поскольку именно тело в данном случае определяет, с чем оно на самом деле сталкивается. И все же можно указать на некоторые закономерности.

Даже в зачаточном виде тело сновидения чутко реагирует на две вещи: излучение и плотность. Например, если в информационном сновидении вам снится светящийся объект, есть высокая доля вероятности, что вы встретились с реальной энергетической структурой — особенно в том случае, если светится живое существо (человек, животное, монстр и пр.). Плотность воспринимается тоналем как давление или преграда, сковывающая ваши движения. Здесь надо обращать внимание не на предъявленную в сновидении видимость, а на функцию увиденного, переживаемую вами телесно. Это особенно сложно, поскольку психические блоки бессознательного иногда манифестируют себя очень похожим образом. Любая ситуация вынужденности, не-свободы (вас схватил спрут, вы не можете выбраться из лабиринта, пройти сквозь стену и т. п.) может быть фактом реального энергетического воздействия из вне или спонтанно снизившейся осознанности. Проверить это просто — попробуйте повысить стабильность и яркость восприятия (осознанности) любыми известными вам средствами и посмотрите, что произойдет. Если давление было проекцией какой-то области вашего бессознательного, оно должно исчезнуть (спрут ослабит хватку и уберется восвояси, появится выход из лабиринта, стена пропадет или превратится в подобие тумана). Вы быстро убедитесь, что чаще всего именно так и происходит. Возможно, это даст вам некоторое представление о том, как мало реального встречаем мы в информационном сновидении. Но иногда этот прием не срабатывает. Более того, давление начинает усиливаться, а препятствия или противники приобретают еще более угрожающий и плотный вид. Если никакой возможности разрешить ситуацию нет, вам остается только немедленно проснуться, чтобы избежать неминуемого и поистине масштабного энергетического истощения.

Надо сказать, что архетипические стереотипы принимают весьма активное участие в тональном представлении реальных объектов. Излучение презентирует себя в качестве "сияющих ангелов", магов со «светящимися» глазами, фаллическими строениями, из которых вырывают снопы света, и мн. др. Давление — в виде классического «чертика», усевшегося на спину или на грудь, в виде всего хватающего и удерживающего (для женщин — архетипический символ изнасилования), в виде засасывающей трясины, тюремной камеры и т. п. Как я уже сказал, большинстве случаев подлинным виновником всех этих приключениях является ваше собственное бессознательное, и до тех пор, пока ваше тело сновидения недостаточно развито, вы не сможете определить, что есть что на самом деле.

Наименьшее значение в информационных сновидениях имеют панорамы ландшафтов. Горы и леса, моря, города, башни, наблюдаем со значительного расстояния, — практически всегда только декорации вашего тоналя, наспех построенная для того, чтобы заполнить отсутствие внешних сигналов или неидентифицируемую никаким образом массу. Исключение здесь составляют опять же объекты, излучающие отчетливый свет, но об этом уже было сказано.

"Картографирование" сновидений выполняет в этой связи особую функцию. Не являясь в основе своей информативным, оно исполняет функцию катализатора исследовательского внимания в сновидении. Фиксируя вниманием различные (пусть иллюзорные) ориентиры в пространстве сновидения, исследователь уточняет собственную позицию. В свою очередь, фиксация позиции ведет к тому минимальному оформлению тела сновидения, которое на энергетическом уровне обозначает фиксирование области эманаций ЭТ, занятых интерпретацией собранного, — иными словами, перцептивного аппарата. Образовавшийся энергетический минимум можно назвать той точкой концентрации внимания, вокруг которой возможно строительство полноценного тела сновидения. Если же внимание и дальше продолжает работать по этой модели, сновидящий переходит в положение блуждающего «призрака» — источник его впечатлений в сновидении не обретает определенности, информационные «инсайты» и иллюзии бесконечно чередуются, а в голове строится новое описание мира, замкнутое на себе и ведущее к консервации. Здесь все одинаково реально и нереально одновременно. Бессознательное конкурирует с внешней реальностью в воспринимаемом поле, но ни одна сторона не в состоянии победить, ибо утраченное разделение сигналов на внешние и внутренние не имеет точки опоры для восстановления.

В нагуализме сновидение имеет иные цели. Прежде всего, мы должны отметить, что продуктивное толтекское сновидение требует значительно более высокого уровня энергии. Здесь сновидящий занят не созерцанием, а деятельностью — направленной, в первую очередь, на самотрансформацию. Практик, однажды вошедший в сновидение, уже обрел способность исследовать миры второго внимания. Его задача — не заснуть снова, т. е. не превратить толтекское сновидение в бесконечную череду тональных галлюцинаций. Для этого он должен каждый день готовиться к сновидению. Именно наяву он должен накапливать силу, безупречность, формировать определенное внимание. Он должен идти по "пути воина" и культивировать четкое намерение: от внимания сновидения — через тело сновидения — ко второму вниманию, от второго внимания — через «дубль» и телепортацию — к вниманию третьему.

Я намерен последовательно рассмотреть все методы и упражнения, которые могут быть использованы на этом пути (жизнь днем, процедура вхождения в сновидение, поведение в сновидении и миры сновидения).

Первый этап работы сновидящего — тот, которым надо заниматься на протяжении дня, — я назвал "предварительной раскачкой точкой сборки".

Методы "предварительной раскачки точки сборки"

1. Сталкинг сновидящего

Подготовка к сновидению начинается днем.

Здесь необходимо отметить, что для людей, по конституции своей относящихся к сновидящим, жизнь первого внимания, насыщенная социальным участием, почти всегда кажется неприятной, утомительной и угнетающей. Сам факт пробуждения для многих из них несет на себе более или менее явную печать разочарования, поскольку именно во сне открывается путь к важнейшим для сновидца источникам энергии, и его тело понимает это даже в том случае, если он никогда не читал Кастанеду.

Обычно бодрствование у сновидящего бессознательно ассоциируется с бессмысленной тратой тех энергетических ресурсов, которые были получены им во сне. Такое психологическое отношение к миру первого внимания должно быть отслежено и видоизменено, поскольку оно на фоне занятия сновидением не только замедляет любой возможный здесь прогресс, но и развивает энергетические, а вслед за ними и психологические искажения в личности практика. В крайних случаях накопившиеся искажения ввергают сновидца в пучины депрессии, развивают в нем мрачный аутизм и в конечном итоге — сводят на нет все успехи в области развития внимания сновидения. Оказаться в подобном тупике для сновидящего бывает равносильно утрате смысла всей его жизни.

Переход к бодрствованию как к сталкингу и понимание сталкинга как упражнения по совершенствованию сновидения — вот верная психологическая позиция, которая уже сама по себе снимает ряд естественных для сновидящего психических напряжений в ожидании грядущих "бесполезных трудностей" дня.

То есть в первую очередь важно помнить простую вещь: если мы хотим добиться кардинальных успехов в сновидении, а не ограничиваться временными всплесками осознанности во сне, именно наша дневная жизнь должна быть определенным образом изменена. Накопление энергии и процесс «раскачки» точки сборки — главным образом, занятие первого внимания. К счастью, эти изменения бодрствующей жизни не настолько заметны, чтобы превратить практикующего в "странного субъекта" для окружающих его людей, поскольку касаются они, в основном, незаметных внешнему наблюдателю тонкостей внутренней жизни — прежде всего, характера переживания собственных реакций. Это именно та точка, в которой естественным образом пересекаются безупречность и сталкинг, позиция, на практике демонстрирующая нераздельность того и другого в повседневной социальной жизни.

Ибо безупречность, проявляющая себя в социальном поведении непосредственным образом, выглядит не просто странно — она, по сути, перечеркивает все психологические ценности и координаты, на которых строятся человеческие взаимоотношения. Концентрируя свое внимание на безупречности, практик очень быстро начинает осознавать, насколько далеки содержания его внутренней жизни от стандартного набора поведенческих реакций и отношений, сложившихся в социуме и принятых социумом в качестве «правильных» или «нормальных». "Социальные маски" и "социальные роли" обретают выпуклость и очевидность, прежде замаскированную поведенческими автоматизмами. Они становятся фальшивыми.

В этом состоянии есть не только трудность для стандартного функционирования — в нем есть определенный плюс, который и становится предпосылкой для оформления правильного сталкинга. Поскольку все социальные роли в восприятии «толтека» оказываются в равной степени фальшивыми, исчезает принципиальная и неосознаваемая граница между «ролями» или «масками», которые ранее казались ему близкими, характерными для него, и «чужими», «далекими», «несвойственными». Иными словами, представление о себе, т. е. "образ себя" (как это принято называть в традиционной психологии), теряет определенность. "Образ себя" становится объектом преднамеренного выбора, а не комплектом заученных привычек.

Общее настроение безупречности, последовательно культивируемое ежедневно и непрерывно, вызывает паузу в реагировании. Конечно, это происходит не сразу и не затрагивает все типы поведенческих ситуаций одновременно. Поскольку мы представляем собой сложный набор автоматизмов, каждый из которых имеет собственную силу и собственную степень сформированности, безупречность начинает срабатывать неравномерно, влияя в первую очередь на наиболее поздние и слабые стереотипы, и лишь постепенно проникая вглубь нашей эмоциональной и поведенческой природы.

Однако всякий раз, когда вы используете полученную в результате безупречного настроения паузу для сознательного выбора реакции и поведения, вы получаете энергетический толчок для сновидения в ближайшую ночь.

Любая прерванная усилием вашего осознания привычка социального реагирования — вклад в сновидческую практику. Быть может, эта мысль поможет примирить сновидящих с необходимостью так или иначе заниматься сталкингом, поскольку чаще всего им кажется, что подобные «игры» бессмысленны и утомительны. "Пауза безупречности" дает возможность вспомнить, какой именно способ эмоционального переживания и поведения является для вас в данной ситуации наиболее типичным (т. е. автоматическим), и отказаться от него в пользу другого — не обязательно прямо противоположного ("из принципа"!), поскольку это не сталкеровский подход, а скорее наиболее «маскирующего», наиболее «прагматичного», т. е. соответствующего вашим целям в социальной коммуникации. А цель сталкера в общении с внешним миром — добиться желаемого результата с наименьшими затратами энергии. То есть ваша социальная активность должна быть оптимальной — успешное выполнение утилитарных задач с минимальной внутренней вовлеченностью в идеи и ценности социума.

Конечно, чтобы понять, каков именно оптимальный сценарий вашего поведения, надо научиться быть внимательным. Бессознательное отвращение к социуму, характерное для сновидящих, — это, как правило, одно из главнейших препятствий при обучении такому способу внимательности. Безупречность помогает в полной мере осознать, насколько подобное неосознаваемое отвращение (неприятие) связано с чувством жалости к себе. Сновидящему неинтересно наблюдать за поведением окружающих людей, поскольку в его глазах мотивы, желания, претензии и озабоченности ограниченного "социального типа" — пустая трата времени и сил. Только выход за пределы человеческого мира через сновидение кажется ему осмысленным и важным действием. Далеко не всегда удается «выследить» эту лежащую на поверхности и все же аккуратно «вытесняемую» позицию. Если сновидящий сделает это отношение осознаваемым и свяжет его с подлинным корнем всех подобных эмоций — жалостью к себе, — он удалит определенный объем психических напряжений и сможет «вглядеться» в своих партнеров по социальным играм. У каждого из них — свои маленькие желания, свои маленькие опасения, свой груз представлений о «правильном» и «неправильном», «нужном» и «ненужном», «полезном» и «вредном». Их «корпоративные» (в широком смысле) интересы легко укладываются в незатейливые схемы, а эмоциональные импульсы требуют довольно ограниченного набора «симметричных» ответов.

И сновидящий становится «неуязвимым» для социальных игроков, как только начинает сознательно применять эти нехитрые познания на деле. Надо только не забывать, что оптимальное использование энергии подразумевает не только тактический, но и стратегический подход. Иными словами, надо обращать внимание на подлинные цели своих партнеров, а не только ситуативные. Например, с точки зрения ситуативной экономии энергии лучше, конечно, демонстрировать бесстрастие в любом случае. Но с точки зрения стратегии такое бесстрастие может оказаться серьезной ошибкой. Очень часто от нас ждут праведного гнева, заинтересованности, энтузиазма, всех видов сочувствия и т. д. и т. п. Бесстрастие же, напротив, часто воспринимается как равнодушие, безразличие, высокомерие. Оно может сделать вас уязвимыми в перспективе — ибо вы станете объектом неприязни, нападок, раздражения, и всякий раз будете вынуждены тратить силы на преодоление препятствий, которых могло бы не быть.

Сталкерам стратегический подход дается легко, и потому они в конечном счете выигрывают. Сновидящим требуется специальное усилие внимания для преодоления социума изнутри, т. е. использования социальной активности как способа накопления энергии, а не повода бездумно тратить ее.

Таким образом, сталкинг для сновидящего — это стратегический выбор типа реагирования и поведения, удовлетворительного для социума в такой степени, чтобы социум максимально спокойно реагировал на сновидящего, снизил давление своего назойливого внимания и не подозревал о том, что его используют для простой тренировки внимания и осознания.

Если социум требует от вас быть веселым и общительным, озабоченным или огорченным, заинтересованным или возмущенным — будьте такими сознательно и используйте эти ситуации как упражнения по тренировке внимания, непрестанно исходя из настроения безупречности, о которой никто не должен догадываться. Безупречность должна стать вашим подлинно «невидимым» фундаментом, поскольку для мира человеческих отношений она неприемлема.

Еще раз повторю: каждое мгновение такого сталкинга в течение дня приближает вас к полноценному и эффективному сновидению.

Уровень энергетической эффективности сталкинга для сновидящего зависит от уровня невовлеченности (то есть осознанности) внутренних переживаний в этот момент и непривычности избранного типа внешних эмоциональных проявлений и поведения.

Естественным для сновидца результатом такого сталкеровского диссонанса (разрыва между внешним и внутренним) становится уникальное ощущение, во многом напоминающее сновидение наяву. Это самое эффективное состояние, в котором вопрос "Нахожусь ли я в сновидении?" становится непроизвольным фоном — его можно было бы назвать неким "внутренним недоумением". Оно намного эффективнее мнемонических техник, предлагаемых Лабержем и другими подобными исследователями, поскольку опирается не на механические и однотипные усилия, а на реальное смещение точки сборки, спровоцированное рассогласованностью центральных стереотипов реагирования.

2. Изменение стереотипа перцептивного внимания

Легко заметить, что перцептивное внимание наяву почти полностью автоматично, и в этом его принципиальное отличие от механизма работы внимания сновидения. В толтекском сновидении внимание максимальным образом подчинено исследованию — оно стремится «собрать» картинку из фрагментов, отделить внутреннюю галлюцинацию от внешнего сигнала и, наконец, попробовать разобраться в природе этого внешнего сигнала. Одновременно внимание вынуждено стабилизировать и детализировать "схему тела" самого сновидца — с одной стороны, чтобы укрепить тело сновидения, с другой — чтобы иметь устойчивую точку отсчета для работы непрерывного исследовательского внимания. Из этого видно, насколько навыки первого внимания неудовлетворительны для продуктивной работы в сновидении.

В отличие от древних охотников и собирателей, мы живем в монотонном, повторяющемся мире — мире, созданном тоналем из себя и для себя. Мы давно не отдаем себе отчет, что городская архитектура, планировка, весь повседневный реквизит, начиная с квартирной мебели вплоть до пульта управления атомной электростанцией, — есть не что иное, как материализация привычных схем движения нашего перцептивного внимания. Весь человеческий мир создан нами так, чтобы требовать минимальных усилий для восприятия и поддерживать его привычные автоматизмы.

Странствие среди дикой природы вынуждает перцептивное внимание работать иначе. Здесь исследование порой бывает жизненно необходимым, а это вынуждает точку сборки то и дело колебаться в те моменты, когда наше внимание пытается установить подлинное положение дел в окружающей нас среде. Шаманы интуитивно знали о такой закономерности и заставляли своих учеников забираться в незнакомые и даже опасные места, чтобы выбить их внимание из привычной колеи и подготовить таким образом благоприятные условия для необходимого сдвига точки сборки. Нечто подобное проделывали и маги, предпочитая темноту или сумерки при свете свечей во время проведения магических операций.

За последнее столетие ситуация усложнилась. Мир первого внимания, освоенный человеком, стал намного более структурированным. Он интенсивно поглощает сам себя, замыкается на себе, стремясь охватить малейшие детали доступного человеку перцептивного поля. Именно поэтому первое внимание почти все время пребывает в пассивном состоянии. Оно пользуется некоторым набором алгоритмов, шаблонов и стереотипов, применяя их ко всему, что встречается на пути, и человек не испытывает ни малейшей необходимости что-то изменить в данном положении дел.

Попробуйте проанализировать с этой точки зрения свою каждодневную рутину — то, как вы используете свое внимание на протяжении дня, и вы неминуемо заметите, что даже в сутолоке улиц и автомобильных пробках повторяете одни и те же привычные способы управления вниманием.

Это одна из тех невидимых, но крепких клеток, что удерживают неизменным режим восприятия, а значит, фиксируют точку сборки, заставляя ее намертво замереть в одной и той же позиции.

Изменение стереотипа перцептивного внимания ослабляет эту фиксацию и подготавливает проникновение в сновидение. По сути, это не что иное, как имитация исследовательского внимания, игнорирующая привычность среды, а потому схожая с техниками не-делания. Разумеется, применять ее можно не везде и не всегда — в конце концов пренебрежение универсальными шаблонами распределения внимания может изрядно навредить ориентации в искусственной среде, которую специально подогнали к этим шаблонам. За рулем (за станком, при переходе улицы), например, лучше подобными вещами не развлекаться. И все же тональный мир отнюдь не сплошной — в нем есть "зоны неопределенности" и даже «дыры», по рассеянности не заполненные никаким жизненно важным для человека порядком. Можно ехать в автобусе или метро и без всякого риска разглядывать искусственный тональный мир, применяя измененные стереотипы перцептивного внимания. Можно делать то же самое, даже не выходя из собственной квартиры. (А некоторые счастливчики могут заниматься этим на своем рабочем месте, бывает и такое.)

Каким же образом мы можем изменять стереотипы работы перцептивного внимания в течение дня, подготавливая таким образом себя к сновидению?

Во-первых, это достигается произвольным расширением перцептивного поля максимальным образом. В обычной ситуации поле восприятия сужено. Все знают, как редко люди, живущие в городе, смотрят, например, на небо. Мы оглядываемся по сторонам лишь в том случае, если попали в незнакомое место и пытаемся сориентироваться. Нас никогда не интересуют детали объекта, если он кажется нам давно известным и знакомым и т. д. и т. п. Эти навыки автоматического внимания мы переносим в сновидение, в результате чего раз за разом терпим поражение, пытаясь осознать себя во сне или запомнить приснившуюся обстановку. Если же мы пытаемся получить всестороннюю и исчерпывающую перцептивную информацию о знакомом нам месте, срабатывает уже известный механизм не-делания, поскольку мы начинаем относиться к знакомому и неинтересному как к чему-то абсолютно новому и потому не наделенному однозначным смыслом в тональной картине мира.

Та же позиция проявляет себя в таких компонентах исследующего внимания, как а) равномерность распределения внимания, б) всесторонняя идентификация всех воспринимаемых объектов, в) непривычные движения глаз, отражающие изменение стереотипа.

Отношение к воспринимаемому полю как к явлению, не получившему в описании мира определенного наименования, проявляет позабытую тоналем равноценность воспринимаемого. Исчезают главное и второстепенное, целое и деталь, центр и периферия. Все подвергается одинаково внимательному изучению. Конечно, избавиться от шаблонов восприятия (особенно в том случае, когда обстановки уже слишком знакома) довольно трудно. Чтобы облегчить себе эту задачу, важно не следовать за теми автоматическими перемещениями взгляда, что и очерчивают контуры описываемых тоналем объектов, выделяют степень их важности, привлекательности для внимания и т. д. и т. п. Можно избрать любую схему движения глаз (взгляда), лишь бы она не соответствовала заготовленному для воспринимаемой обстановки шаблону. Пристальное изучение окружающего поля как совокупности элементов, не имеющих смысла, и есть сущность перцептивного не-делания, не направленного на разрушение одного конкретного стереотипа восприятия, но нацеленного на отрешение от мира смыслов вообще. С одной стороны, это может быть «блуждающий» взгляд младенца, когда внимание направлено на детали перцептивного поля, с другой — серия произвольных и последовательных взглядов, очерчивающих предъявляемое пространство как «пустое», в котором имеют значение лишь главные оси координат, по которым производится ориентация — «верх-низ», «право-лево», «вперед-назад». При «ориентационном» движении внимания оценка окружающих объектов производится не по смысловым, содержательным признакам (это — стол, это — машина, это — человек и т. д.), а только по формальным (дистанция, освещенность, контур, скорость).

Все вышеперечисленные приемы изменения стереотипа перцептивного внимания (а они с известными модификациями могут быть распространены не только на зрение, но и на слух, и даже на осязание) на практике приводят к неизбежному угасанию внутреннего диалога. Частичная остановка внутреннего диалога всегда имеет место при подобной дезавтоматизации работы внимания, и наоборот — техники, направленные на ОВД (например, "ходьба Силы"), как правило, в той или иной степени сопровождаются таким изменением в работе перцептивных стереотипов.

Таким образом, на протяжении дня то и дело прибегая к паттернам осознанного, исследовательского внимания, вы не только готовите тело к сновидению, но и накапливаете энергию за счет замедления или даже приостановки внутреннего диалога. В качестве побочного положительного эффекта вы неминуемо начинаете отмечать возрастающую свежесть восприятия и экзистенциальную схожесть (даже неразличимость) мира яви и мира сна. Все это вызывает в известной степени субъективное чувство легкости, чего-то вроде "духовного просветления", помогающего поддерживать безупречность и проводить сталкинг.

Как видите, в толтекских техниках все взаимосвязано — даже частности.

Описанный способ не-делания тонального внимания и сопутствующей ему остановки внутреннего диалога в идеале должен использоваться интенсивнее с приближением момента засыпания. Дневная жизнь, все то время, что мы проводим в первом внимании, в практике сновидящего рассматривается как своего рода трамплин, на котором он набирает энергию и ускорение, чтобы в момент засыпания не перейти к привычной бессознательности, а перейти ко второму вниманию через внимание сновидения.

Процедура "вхождения в сновидение"

Непосредственная подготовка к вхождению в сновидение должна начинаться по крайней мере за полчаса до того, как вы ложитесь в постель. Она не требует никаких обязательных ритуалов, а потому может быть сугубо индивидуальной. Однако в этой подготовке обязательно должны присутствовать следующие компоненты:

А. Остановка внутреннего диалога.

Б. Ритмическое дыхание.

В. Переключение внимания на энергетическое тело.

Г. Намерение.

Если вы живете один или ваши близкие ничего не имеют против ваших занятий сновидением, то никаких проблем не возникает. Если терпимость окружающих распространяется на такие «странные» штуки, как аутотренинг или медитация, то это — хорошая отговорка. Действительно, почему бы не помедитировать перед сном или не заняться "психической гигиеной" ради повышения производительности труда и общего здоровья? Но в любом случае элемент нарочитости должен быть минимальным. Если подумать, то нет ничего странного в том, что иногда не удается войти в сновидение только потому, что тех, кто живет рядом с нами, раздражают наши странные занятия. Тональ других людей бывает настолько агрессивен, что пытается диктовать нам свою вою, даже когда мы спим. «Неуязвимость» приходит с годами и требует внимательного отношения к себе и к миру, с которым мы вынуждены иметь дело.

При этом вполне естественно, что «неуязвимость» требует от нас и некоторого обустройства своей жизни в первом внимании. Будет разумно избавиться от бессмысленных препятствий в вашей практике, применяя все тот же сталкинг — ведь он существует и для этой цели. Организовать жизнь в тонале таким образом, чтобы создать себе подходящие условия для толтекской практики — забота не только сталкеров, но и сновидящих, особенно в том случае, если они идут по пути в одиночку, без надежной сталкеровской поддержки. Во времена Конкисты, как вы помните, толтеки тратили немалую часть своей жизни на достижение этой цели. И, судя по всему, это им не только не мешало, но даже шло на пользу.

А. Остановка внутреннего диалога

Обстановка, предшествующая вхождению в сновидение (неподвижность тела, полная релаксация, неминуемая суженность поля восприятия и переключенность внимания на внутренние ощущения, т. е. интероцепция), не дает нам возможности использовать активизацию периферического зрения. Именно поэтому важно, чтобы наяву, когда возможно использовать "ходьбу Силы", мы приобрели достаточный навык остановки ВД и тело познакомилось с совокупностью ощущений, ее сопровождающих.

При пассивности и расслабленности тела мы можем провоцировать остановку внутреннего диалога несколькими способами. Все они оказываются достаточно действенными, если вы подготовили тело описанным выше сталкингом, работой с перцептивным вниманием наяву и катализировали энергообмен ритмическим дыханием, о котором ниже.

Весьма эффективными оказываются техники перераспределения внимания между сенсорными каналами. Среди них, как мы знаем, визуальный — наиболее «агрессивный» (в смысле привлечения к себе непроизвольного внимания). Поэтому удобнее проводить подготовку к сновидению с закрытыми глазами. Переключение доминирующего внимания на слух или на осязание может сработать очень неплохо, а ритмическое дыхание служит для этого оптимальным энергетическим фоном.

Такие методы «переключения» на протяжении веков специфическим образом использовались йогами, буддистами и даосами для того, чтобы войти в измененное состояние сознания. Скажем, знаменитые медитации на чакрах — не что иное, как произвольное переключение внимания с визуального канала на кинестетический. То же самое касается медитативных техник по "поднятию Кундалини" или сосредоточению на различных энергетических каналах, расположенных внутри тела и на его поверхности. Везде торжествует кинестетика. В тот момент, когда перцептивный аппарат перестраивается и совокупность осязательных ощущений любого рода в иерархии каналов восприятия занимает то место, что прежде отводилось впечатлениям зрительным, внутренний диалог замирает, а точка сборки почти полностью утрачивает фиксацию. Это длится недолго. В том случае, если не сформировано намерение войти в сновидение или во второе внимание (как это, например, происходит у йогов), смещение ТС бывает минимальным. Некоторая часть внутренних эманаций активизируется за счет вытеснения такого же объема эманаций внешних, и тональ начинает галлюцинировать: конструируются осязательные иллюзии, все более яркие и масштабные, и через несколько лет практики плотность этих иллюзий достигает критического порога, распространяя возбуждение на все каналы (через механизм синестезии) — возникают «видения» и «голоса» даже в том случае, если йог сознательно их не индуцировал. Конечно, эти продукты отражают в первую очередь содержание внутреннего мира практикующего. Таким образом, остановка внутреннего диалога здесь используется только в качестве импульса, переводящего восприятие в режим самопогруженности.

Исходя из вышесказанного, мы должны еще раз осознать, какое влияние оказывает на результат практики личное намерение. Йог, медитирующий на сердечной чакре, может войти в сновидение лишь случайно, а толтек, практикующий сосредоточение на той же точке для вхождения в сновидение, вряд ли встретится с теми видениями, что обычны и желательны для йога. В этом легко убедиться на практике и понять, что мистическое значение, приписываемое различным чакрам в индо-буддистском оккультизме, основано на субъективных переживаниях, которые, в свою очередь, спровоцированы вполне определенными метафизическими установками.

Намерение сновидения должно сопровождать нас неизменно в процессе подготовки, если мы не хотим простого повторения йогического опыта. То есть сосредоточение на осязательных ощущениях (хоть на ладонях, хоть на "третьем глазе") не должно быть связано с намерением выяснить, что там происходит с нашими внутренними потоками или, тем более, со стремлением понять их содержание. Это только инструмент для остановки внутреннего диалога, и ничего больше. Мы должны быть заняты только самим вниманием, но не содержанием сигналов, попадающих в область концентрации. Увлеченность внимания самим собой всегда приводит к остановке внутреннего диалога. Ну а все наше энергетическое тело благодаря сознательным и бессознательным мыслям, накопленной готовности к действию должно «помнить», что остановка внутреннего диалога в данной процедуре — инструмент для вхождения в сновидение.

Другой способ ОВД при подготовке к сновидению — фиксация на "нуле перцепции". Известно два приема, которые здесь могут быть эффективными. Первый заключается в созерцании абсолютной темноты перед закрытыми глазами (он мельком упоминается у Кастанеды), второй — в "слушании внутреннего звука". Мой личный опыт говорит о том, что «слушание» работает лучше. При "созерцании темноты" мы сталкиваемся с несколькими препятствиями. Во-первых, надо быть уверенным, что никакой внешний источник света не проникнет сквозь веки и не нарушит тем самым концентрацию. Во-вторых, рассеянные сигналы, приходящие из глубин собственного организма, возбуждают сетчатку и создают массу известных всем феноменов — вроде светящихся кругов, пятен, неясных контуров и т. п. В-третьих, внутренний диалог, который опирается на визуальный канал в наибольшей степени, при таком типе концентрации внимания угасает медленно и неохотно. Нейтрализовать эти недостатки можно, прибегнув к своеобразному не-деланию — выбрать для созерцания, скажем, светящееся пятно во внутреннем поле зрения и разглядывать его, как реальный объект. Эта уловка неплохо срабатывает, но лишь в том случае, если у практикующего действительно большой опыт в остановке внутреннего диалога.

Что же касается "слушания внутреннего звука", то оно парализует ВД быстро и качественно. Эта техника также известна в йоге и, кстати, некоторыми авторами связывается с астральной проекцией — то есть тем, что в нагуализме называется "выделением тела сновидения". Прием прост в описании, но требует некоторого времени для практического освоения. Он заключается в том, что внимание обращается «внутрь» головы, слух фокусируется на области, расположенной в черепе где-то между ушами и сосредоточивается на некотором «звуковом» фоне. Этот фон может казаться тихим шипением, свистом, отдаленным звоном или гулом. Стоит уловить его своим вниманием хоть раз, и дальше «находить» его будет совсем несложно. При длительном сосредоточении он будет словно становиться громче, отчетливее, объемнее. Если энергетический тонус очень высок, он может даже превратиться в рев, сопровождающийся вибрациями. (Иногда такой же эффект вызывает присутствие неподалеку неорганического существа.) В случае возникновения рева с вибрациями ТС часто смещается резко и с большой скоростью. Так или иначе, когда "внутренний звук" заполняет голову, внутренний диалог замолкает.

Все, чего требует на первых порах этот прием, — тишины. Однако практика показывает, что при регулярном использовании данной техники впоследствии можно «услышать» внутренний звук даже при наличии разнообразных помех.

Вышеописанные приемы по остановке внутреннего диалога для вхождения в сновидение используются, как правило, уже в постели одновременно с максимально полным расслаблением, и удобнее всего это делать лежа на спине. Однако здесь для некоторых препятствием может стать слишком быстрое засыпание. Тогда лучше проводить подготовку сидя, прислонившись к чему-нибудь спиной, и не забывать о ритмическом дыхании.

Б. Ритмическое дыхание

Из перечисленных компонентов подготовки к сновидению, собственно, только один трудно скрыть от окружающих. Это — ритмическое дыхание, т. е. дыхание, при котором вдох и выдох по длительности равны друг другу и не меняются от одного дыхательного цикла к другому (например, вдох — 4 сек., выдох — 4 сек., и так непрерывно до конца сеанса). И именно этот компонент не является таким, без которого невозможно обойтись. Хотя роль ритмического дыхания как способа гармонизации энергообмена тела с внешним полем и катализатора сдвига точки сборки очень высока. В предыдущих книгах я уже писал, что такой тип дыхания рефлекторно связан с жизнедеятельностью простейших существ, практически не имеющих описания мира. Поэтому он действует двояко: с одной стороны, препятствует активному внутреннему диалогу, с другой — постепенно заставляет «дышать» всю поверхность энергетического тела, что уже само по себе повышает уровень энергии организма. Именно эти факторы оказывают такое ощутимое катализирующее воздействие на подвижность ТС. Сделать это упражнение незаметно для окружающих нельзя, но и здесь могут помочь уже приводившиеся отговорки. Например, вы всегда можете сказать, что у вас трудности с засыпанием, а ритмическое дыхание рекомендуют в качестве безопасного успокаивающего и снотворного средства (что почти правда), — и вы "неуязвимы".

Тот вид ритмического дыхания, который используется для вхождения в сновидение, имеет определенные особенности. Они касаются прежде всего скорости дыхания и глубины. Например, "полное дыхание", известное нам по хатха-йоге, совсем сюда не подходит. Высокая активность мышц брюшного пресса, диафрагмы, грудных мышц резко активизирует восприятие собственного тела. Да и любое нарочито глубокое дыхание усиливает проприоцепцию — каждое мощное движение мышц, участвующих в дыхательном цикле, поддерживает наше внимание в рамках "схемы тела" и никак не сочетается с необходимой здесь степенью релаксации. Углубленное дыхание желательно использовать лишь первые пять минут в качестве предварительной «вентиляции» легких и средства, привлекающего произвольное внимание к дыханию как таковому. В дальнейшем его глубина должна стать обычной, а все внимание сосредоточиться на ритме.

Скорость дыхания зависит от энергетического состояния практика в данный момент. Если тонус низок (а физическая усталость по вечерам — не редкость), не следует пренебрегать быстрым дыханием, по своим характеристикам приближающемуся к голотропному. Быстрое ритмическое дыхание активизирует энергообмен, открывает заблокированные области в энергетическом теле и этим значительно повышает подвижность всех полевых структур и сегментов. Известно, что голотропное дыхание само по себе может привести к "выходу из тела" (т. е. движению точки сборки), когда ему посвящается достаточно длительный сеанс. И это вполне естественно — при длительном голотропном дыхании не только раскрываются все энергетические депо, но и нарушается целый ряд привычных стереотипов распределения внимания.

Как всегда, рекомендации здесь могут быть только индивидуальными. Длительность и скорость быстрого дыхания зависит от вашей тренированности, т. е. от силы дыхательных мышц. В любом случае, усталости следует избегать. Как правило, 15 минут умеренно быстрого ритмического дыхания бывает достаточно, чтобы «растормошить» энергетическое тело и устранить наиболее грубые препятствия для смещения точки сборки. После этого можно переходить к естественному для вас ритму и, как минимум, еще 15 минут поддерживать его, не сбиваясь. Я, например, обнаружил, что вполне возможно не прерывать ритмическое дыхание вплоть до самого момента засыпания, но такая способность приходит, конечно, не сразу.

Итак, типичный алгоритм ритмического дыхания для вхождения в сновидение может быть таким:

Общая длительность сеанса — 35 минут.

Первая фаза (быстрое и несколько углубленное ритмическое дыхание) — 15 минут.

Вторая фаза (ритмическое дыхание в не вызывающем затруднения ритме) — 20 минут.

Вторая фаза хорошо сочетается с описанными приемами по остановке внутреннего диалога и релаксацией.

В. Переключение внимания на энергетическое тело.

Этот этап подготовки к вхождению в сновидение непосредственно связан с релаксацией.

Здесь надо помнить об одном важном факте: мышечные напряжения не только отвлекают внимание на поддержание "схемы тела", тем самым препятствуя формированию тела сновидения и самому сдвигу точки сборки. Большая часть мышечных напряжений в буквальном смысле выполняют роль «фиксаторов» позиции точки сборки в режиме первого внимания.

Мы уже неоднократно говорили, что от смещения точку сборки удерживают три фундаментальных чувства, свойственных человеческому виду только в данном режиме восприятия — это страх смерти, чувство собственной важности и жалость к себе. На этой идее строится сама концепция безупречности — техники, позволяющей сделать свою бодрствующую жизнь "стартовой площадкой" для начала странствия по Непостижимому. Эти чувства могут проявлять себя активно (и тогда мы их легко замечаем), но чаще всего они пребывают в рабочем состоянии «готовности». Это поведенческие и эмоциональные стереотипы, которые, по выражению дона Хуана, всегда находятся "на кончиках наших пальцев". Полностью устранить их пассивную «готовность» из бодрствующей жизни нельзя — они гарантируют элементарную выживаемость в мире первого внимания. Но выключать такую «готовность» на некоторое время мы вполне способны, и подготовка к сновидению — как раз такой случай.

Физическое тело удерживает вышеназванные чувства в состоянии рабочей готовности при помощи комплекса неосознаваемых мышечных напряжений. Эти напряжения, если обратить на них специальное внимание, практически никогда не несут никакой полезной нагрузки в мире человеческих действий, что и доказывает лишний раз их «нефизическую» функциональность, их исключительную роль фиксаторов выбранного способа реагирования, т. е. позиции точки сборки. Иными словами, данные зоны мышечных напряжений являются "тремя ремнями", закрепляющими ТС в той общечеловеческой позиции, которую можно назвать «озабоченностью» (шире — "озабоченностью собственной судьбой").

Полная и тщательная релаксация может избавить практикующего от этих «ремней». Проблема заключается в том, что практик далеко не всегда знает, на что именно обратить специальное внимание. Классическая концепция релаксации рассматривает тело как комплекс мышечных напряжений и блоков, которые должны быть устранены. Ни Шульц с его последователями, разработавший схему аутотренинга, ни даже индийские йоги, использующие шавасану для максимального «отрешения» от тела, не ставили перед собой задачу вхождения в толтекское сновидение и не изучали эффективные в этом плане режимы восприятия.

Сновидящие же должны знать о следующих связях мышечных напряжений с фиксацией точки сборки. В предыдущей книге я говорил о распределении энергии в "трех ремнях" (солнечное сплетение — жалость к себе, страх — район пупка, чувство собственной важности — корень головного мозга). Мышечные же напряжения распределены иначе:

1. Страх смерти (а также любой страх, поскольку он всегда является производным от своего изначального движителя) проецирует себя на все мышцы брюшной полости и область солнечного сплетения. Эмпирически это известно уже тысячелетия. Например, даосы для того, чтобы достичь «невозмутимости», помещали внимание в нижнюю часть брюшной полости и таким образом расслабляли все ткани, расположенные выше этого воображаемого центра. Своеобразное чувство "тяжелой пустоты" и размягченности обычно сопровождает релаксацию этого региона. Традиционные советы аутотренинга вызвать в солнечном сплетении «тепло» в данном случае лучше игнорировать, чтобы не активизировать излишне энергетическое тело.

2. Чувство собственной важности проецирует себя на ту группу мышц, что чаще всего принимает участие в социальных коммуникациях. Как правило, это мимические мышцы лица (здесь особо надо обратить внимание на мышцы вокруг губ и на лоб), кисти рук (в некоторой степени, плечи и предплечья). Поскольку руки автоматически удерживают на себе значительный объем внимания, их расслабить нетрудно. Здесь вполне естественны и уместны ощущения тяжести и тепла, о которых так часто упоминают инструкторы по релаксации. Что же касается мышц лица, то здесь добиться успеха труднее. Лицо социального человека является бессознательным «аккомпаниатором» его внутреннего диалога. Поэтому любой, даже мгновенный всплеск внутреннего диалога вызывает напряжение той или иной мимической мышцы.

Надо помнить, что ЧСВ всегда словно бы держит "невидимое зеркало" перед нашим лицом. У каждого из нас всегда есть, таким образом, невидимый зритель, который, собственно, и является одним из вечных партнеров внутреннего диалога. Мы бессознательно ждем от этого несуществующего субъекта замечаний и комментариев, вроде: "Фу, какая у тебя сейчас тупая рожа!" или "С такой отвисшей челюстью ты похож на дебила!". Все это практически никогда не становится объектом нашего сознания, а в неопределенном, недосказанном виде славно бы «висит» глубоко в затылке. В процессе релаксации мы лишь отмечаем упорно возвращающиеся фиксации тех или иных мышц на собственном лице, никогда не думая о там, что это — самые упорные отпечатки нашего социального самосознания, образа Я-для-других, сотворенного чувством собственной важности.

Лично я обнаружил, что необходимое расслабление мышц лица достигается проще на фоне "слушания внутреннего звука". Именно эта простая закономерность подсказала мне, что лицо — не что иное, как проекция нашего внутреннего диалога.

Кроме того, чувство собственной важности очень интенсивно проявляет себя через говорение, а потому консервирует мышечные напряжения вокруг голосовых связок в горле. Но надо заметить, что именно в горле чувство собственной важности выступает прежде всего как «защитник» социального лица (эго), а поскольку всякая «защита» ЧСВ от мира коммуникаций порождает жалость к себе, горловой центр оказывается на стыке этих базовых стереотипов.

3. Жалость к себе проецирует себя прежде всего на мышцы плечевого пояса, мышцы спины (особенно ее верхней части) и шею. Как уже было сказано, жалость к себе — это своего рода инверсия чувства собственной важности, а потому ее миазмы легко «отследить» на мышцах лица и рук. Это своего рода гуляющее по телу «эхо» то и дело активизирующейся в первом внимании жалости.

Кроме того, всем известно, как горло чувствительно к посягательствам на ЧСВ, будучи тем центром, где возникают все оправдания и зачастую невысказанные "призывы к милосердию". Жалость вместе с ущемленным самолюбием так часто вызывает спазмы в горле, что рассуждать об этом специально — совершенно излишне.

Поскольку жалость к себе является бессознательным «антиподом» ЧСВ или, лучше сказать, «реакцией» на него, она вытесняется на самые задворки полуосознаваемого психического пространства. Снять мышечные напряжения в плечах и шее сложнее всего именно по этой причине. Даже самые самоуверенные типы почти каждый день в процессе социальных коммуникаций мысленно "втягивают голову в плечи", и именно здесь, в районе ключиц, обычно располагаются упорные мышечные блоки.

Тем, кто уделил специальное внимание литературе по технике релаксации, все эти сведения могут показаться тривиальными. И в самом деле — каждый инструктор по аутотренингу знает, что надо специально работать с областью брюшного пресса, лицом и плечами. Тем не менее на практике эти знания далеко не всегда эффективны. Мышечные напряжения возвращаются с удивительным упорством, пока практикующий интуитивно не поймет, в чем здесь причина. А результаты такой «интуиции» почти никогда не оформляются вербально.

Нагуалист здесь имеет явные преимущества, как только безупречность из идеи превращается в живую ежеминутную практику — в тот психоэмоциональный фон, который позволяет нам накапливать энергию для сновидения и реанимации личной связи с намерением.

Наяву, занимаясь безупречностью, вы готовите свое тело к правильному расслаблению и смещению точки сборки. Последовательный мысленный «просмотр» описанных групп мышц непосредственно перед вхождением в сновидение одновременно помогает вам избавиться от сковывающей "схемы тела" и еще раз оживить настроение безупречности, благодаря которому сновидение становится стабильнее и освобождается от массированного проникновения в него собственного бессознательного материала.

Само переключение внимания на энергетическое тело в режиме первого внимания следует рассматривать как эффективную технику не-делания, непосредственно предваряющую процесс перехода из яви в сновидение.

Совершенно ясно, что сновидящий физически не может использовать иные методы перцептивного не-делания, тезисно изложенные в книгах Кастанеды, тогда, когда уже лег и собрался сновидеть. Его глаза закрыты, визуальный канал бездействует (а ведь именно визуальное неделание по праву считается самым простым и в то же время самым эффективным). Как правило, вокруг довольно тихо, а это, в свою очередь, означает, что и аудиальное не-делание затруднительно (если не считать "слушания внутреннего звука"), осязательные (кинестетические) сигналы монотонны и опираться на них нежелательно, поскольку для сдвига точки сборки, как мы уже говорили, лучше на время избавиться от "схемы тела" вообще. Те, кто занимается различными модификациями аутотренинга и медитации, хорошо знают, как легко на этом фоне развиваются кинестетические иллюзии — вы можете ощутить потоки тепла, холода, вибраций и т. п., проходящие по расслабленному телу, и без особого напряжения зафиксировать их своим вниманием. Постепенно вы заполняете свое тело воображаемыми процессами ("активизируете чакры", очищаете каналы, гармонизируете инь и ян) — все эти «делания» приносят известную пользу, но отвлекают от погружения в сновидение. Если же сновидение, тем не менее, происходит, оно наполняется тональными галлюцинациями, привязанными к предварительно «сделанным» энергетическим потокам или очагам, что искажает восприятие и ограничивает вашу свободу.

Переключение внимания на энергетическое тело, с одной стороны, нисколько не нарушает достигнутой релаксации, не мешает будущему оформлению тела сновидения, с другой — является настоящим не-деланием физического тела.

Для первого внимания это действительно странное и непонятное занятие. По сути, это «бессмысленная» попытка осязать неосязаемое. Одно только намерение «ощутить» что-то, находящееся на расстоянии 15–20 сантиметров от поверхности нашей кожи, сбивает тональ с толку и влияет на силу фиксации точки сборки. Теоретически для достижения эффекта не-делания мы можем выбрать точку концентрации внимания произвольно. Главное — чтобы она находилась в пределах нашего невоспринимаемого первым вниманием кокона. Поскольку размеры кокона индивидуальны и меняются в зависимости от нашего энергетического состояния, лучше не удаляться от поверхности физического тела больше, чем на 20 — 0 сантиметров.

Кроме того, удерживать внимание проще в тех областях кокона, где эманации обладают достаточно высокой плотностью. Например, нижняя часть кокона (особенно ниже колен) довольно разрежена и сосредоточивать внимание где-нибудь "за правой пяткой" весьма затруднительно.

И наконец, длительное сосредоточение внимания на избранном полевом фрагменте ЭТ влечет за собой смещение точки сборки в свою сторону, и здесь необходимо сделать ряд особых замечаний. Здесь начинаются тонкости, связанные с предпочтительными траекториями сдвига точки сборки, подробно описанными мной в книге "После Кастанеды: дальнейшее исследование" (см.).

Сложность ситуации связана с тем, что мы никак и ни в каком режиме восприятия не способны воспринимать собственную точку сборки. Всякие выводы о характере ее смещения мы можем делать лишь из косвенных наблюдений и побочных эффектов, а также — в случае достижения видения — из созерцания за энергетической активностью другого практика.

Как уже говорилось в упомянутой книге, есть две благоприятные траектории смещения точки сборки для эффективного сновидения: а) вверх через зону над макушкой головы с использованием стержневого энергопотока кокона: б) вглубь кокона по центру "человеческой полосы" от задней пластины кокона, к фронтальной. Последняя траектория имеет две распространенные модификации — в сторону горлового центра и в сторону солнечного сплетения.

Исходя из этого, если уж мы произвольно выбираем точку (область) для фиксации внимания на энергетическом теле, то должны учитывать эти факторы.

Значительную роль в таком не-делании тела играет вышеописанное ритмическое дыхание. Поскольку оно пробуждает равномерный и естественный энергообмен на всей площади поверхности кокона, некоторая (периферическая) часть осознанного внимания может спонтанно достигать поверхностных энергоструктур и смутно фиксировать их в виде некоего "силового поля", словно бы окружающего физическое тело. Это перцептивное явление настолько распространено, что даже отмечается в качестве регулярного симптома, сопровождающего интенсивные пранаямы или сеансы голотропного дыхания. Это, разумеется, не значит, что дыхательные упражнения являются необходимым условием для ощущения ЭТ, просто нередко они оказываются тем катализатором, что позволяет добиться результата довольно быстро.

Опираясь на пробужденную ритмическим дыханием чувствительность, практик может легко переключить внимание на те части своего энергетического организма, которые никогда не входили в его тональное описание мира. Он начинает осязать неосязаемое. Некоторое время его осознание наслаждается самим фактом своего расширения, после чего внимание «расползается», становится аморфным и в конце концов рассеивается, чтобы вернуться к изначальному состоянию. Поэтому нужно вовремя и правильно выбрать точку концентрации.

Опыт показывает, что в первые годы практики сновидения наиболее эффективными и безопасными являются следующие точки (зоны) приложения произвольного внимания на энергетическом теле:

1. Точка над макушкой головы.

2. Точка перед солнечным сплетением.

3. Точка перед межбровьем.

В каждом случае воображаемая точка фиксации внимания не должна находиться ближе, чем на расстоянии 5 сантиметров от поверхности кожи. Индукция сконцентрированного внимания не должна переходить на какую бы то ни было зону физического тела. Если в точках, из которых исходит мысленная проекция внимания (макушка, солнечное сплетение, межбровье), ощущается тепло, холод, зуд, покалывание, следует «отодвинуть» внимание от поверхности тела еще на несколько сантиметров, чтобы эти ощущения исчезли. Это, конечно, не значит, что в точках, из которых исходит проекция, исчезнут совершенно все ощущения — это ненужно и зачастую невозможно.

Поведение в сновидении

1. Руки во сне.

Прежде чем говорить об этом важном приеме вхождения в толтекское сновидение, надо упомянуть, что в последние годы параллельно развиваются два направления необычной работы во сне. Одно из них можно назвать информационным, другое — энергетическим. Сторонники информационного подхода не различают осознанное сновидение и толтекское сновидение, поскольку и в том, и в другом можно найти верифицируемые источники информации — и это, безусловно, впечатляет. Поскольку западный технологический тональ интересуется идеями самотрансформации в последнюю очередь, следует ожидать, что именно информационный подход будет изучаться с большей заинтересованностью прагматиками, служащими на благо нынешней цивилизации. По сути, сторонники информационного подхода используют осознанность в сновидении для получения доступа к информации, «закрытой» тем или иным способом в мире первого внимания. Насыщенность их сновидений тональными галлюцинациями заметно осложняет дело. Здесь могут быть открыты специфические способы обретения «инсайтов», очевидно, может быть принята определенная система «шифровки» символов, за которыми будет стоять реальная информация из тонального мира (в том, конечно, случае, если сновидец накопил достаточно личной энергии).

Отличие информационного подхода от толтекского заключается, кроме всего, в том, что он не требует развитого и плотного тела сновидения. Здесь формируется, в первую очередь, восприниматель как таковой — точка сборки с незначительным по объему аппаратом интерпретации сигналов. С одной стороны, это облегчает и ускоряет прогресс в осознанных сновидениях, с другой — делает исследователя более уязвимым. У такой уязвимости есть две причины: 1) принципиальная неустойчивость схем интерпретации, что всегда может привести к неверным ориентациям и в случае, например, встречи с реальной живой формой, обитающей во втором внимании, привести сновидца к истощению, безумию, гибели, и 2) связанность воспринимаемого в сновидении с бессознательным материалом самого сновидящего. Причем, второе намного серьезнее. Ибо, если «союзники» и «лазутчики» приходят к нам отнюдь не еженощно, собственное бессознательное сопровождает сновидящего всегда.

Осознанные сновидения информационного толка не позволяют «выследить» многочисленные и весьма тесные связи перцептивных образов сновидения с собственным БСЗ. Конфликты, травмы, скрытые влечения (очень часто разрушительные), блоки и др. — все это получает возможность беспрепятственно проецировать себя в осознающую психику сновидящего. Помимо «инсайтов», дающих фрагменты прагматического и верифицируемого знания, сновидец здесь имеет дело со всей встревоженной массой своего неупорядоченного бессознательного поля. Если учесть, что информационное сновидение требует меньше личной силы, чем энергетическое (о котором ниже), то уровень безупречности и сталкинга таких сновидцев, соответственно, ниже. Таким образом, возникает реальная угроза экспансии бессознательной самодеструкции в сознание практикующего через сновидение.

Интенсивно галлюцинирующий тональ переводит эту внутреннюю агрессию на язык убедительных образов, и мы узнаем об изобилии «врагов», поджидающих нас во внимании сновидения. Эти «враги» могут приобретать любую форму — не только живых существ (людей, животных, монстров), но и агрессивных пространств — начиная с «тюрьмы» и заканчивая "лабиринтами неорганических существ" (в данном случае я не имею в виду, что подобных лабиринтов вовсе не существует, но БСЗ может провоцировать схожие образы, не опирающиеся на внешние сенсорные сигналы). Поскольку бессознательное поле частично опирается на совокупность архетипов, свойственных всему человеческому виду, сновидцы, использующие информационный подход, обязательно сталкиваются в своих «путешествиях» с похожими образами, часть из которых удачно описал в свое время Юнг. Именно эти многочисленные подобия внушают сновидящим мысль, что они странствуют по некоему общему "миру сновидений", который хоть и непрерывно видоизменяется, все же сохраняет свои фундаментальные ориентиры для любого путешественника.

Выведенные в сознание через внимание сновидения деструктивные конструкции БСЗ могут быть либо разрешены (интегрированы), либо усугублены. Поскольку осознанность в информационном сновидении, как правило, невысока, чаще происходит второе. Усугубление же негативных бессознательных элементов приводит к печальным последствиям наяву — как психическим, так и соматическим. За полученную в сновидении информацию (редкую, поскольку ее еще необходимо «отфильтровать» от галлюцинаций тоналя) иногда можно заплатить собственным здоровьем, что время от времени и случается.

Энергетический подход к сновидению (именно тот, который, по моему глубокому убеждению, следует культивировать в рамках толтекской дисциплины) опирается на иные идеи. Поскольку не достижение осознанности как таковой ставится здесь в качестве основной цели, а оформление тела сновидения.

Любой сновидящий, использующий энергетический подход, знает, что осознанность «приходит» вместе с телом, а потому нет никакой нужды культивировать осознание себя во сне отдельно.

Толтекское (энергетическое) сновидение имеет следующие принципиальные преимущества:

1. Оно позволяет мгновенно отличать осознанное сновидение (ОС) как таковое от сновидения, в котором участвует тело (т. е. реальная энергия).

2. Оно существенно сокращает количество и объем тональных галлюцинаций, что бы ни было их источником — бессознательное, обычные воспоминания, страхи, ожидания или индукция тональных представлений других людей.

3. Оно требует более высокого уровня энергии (личной силы), а потому просто вынуждает практикующего сновидца больше внимания уделять безупречности и сталкингу — а это вновь-таки очищает восприятие в сновидении.

4. Оно ведет к постепенной и гармоничной интеграции бессознательного материала в сновидении, поскольку этот материал становится доступен осознанию сновидящего в той мере, в какой возрастает его личная сила (соответственно, плотность тела сновидения).

5. В случае реальных контактов с живыми формами во втором внимании плотное тело сновидения имеет необходимый набор «щитов», чтобы противостоять энергетике другого существа или (если это невозможно) вовремя сбежать из зоны досягаемости с минимальным для себя ущербом.

6. И наконец, главное — то, ради чего и практикуется сновидение в нагуализме. Постепенное уплотнение тела сновидения ведет к последовательной интеграции первого и второго внимания. Результатом этих процессов становится достижение «дубля» и телепортация.

Иными словами, толтекское (энергетическое) сновидение оказывается тем самым путем, что приводит практика к "огню изнутри" или третьему вниманию — окончательной трансформации человека во всей его целостности.

В связи с этим нет ничего удивительного, что толтекское сновидение (в отличие от просто "осознанного") субъективно переживается как нечто, весьма близкое к ВТО ("выходу из тела"), поскольку при ВТО покинувшая кокон точка сборки «захватывает» с собой куда больший объем эманаций, чем в обычном ОС. Как правило, объем вышедших из кокона эманаций настолько велик, что "тело сновидения" ("второе тело") начинает оформляться вполне автоматически.

Именно этот тип сновидения мы будем рассматривать.

Оформление "второго тела" начинается, как известно, со взгляда на собственные руки после того, как вы оказались в сновидении. Именно этот прием — та точка отсчета, которая не дает сновидящему расслабиться и перейти в обычный "осознанный сон", который практикуют большинство последователей Лабержа и сторонники информационного подхода к сновидению.

Конечно, это условие — не достаточное, но обязательное в начале работы. Пока тело сновидения не обрело нужную плотность, к такой уловке придется прибегать очень часто — любое отвлечение внимания, его колебания, забывчивость, рассеянность сводят на нет начатую работу. В результате чего от вас остается лишь бестелесный «призрак», созерцающий океан иллюзий, в котором никто не укажет вам, где правда, а где — изощренная человеческая фантазия.

Работе с воспринимаемым пространством толтекского сновидения и последовательным оформлением тела сновидения, открывающем путь ко второму вниманию, будет посвящена следующая глава.