Видение в голубом

Глава 11

Фаллон повернулся к Джемме и обхватил ее за плечи. Не успела она догадаться о том, что он хочет, как он привлек ее к себе и поцеловал.

Их тела соприкоснулись, и Джемма ощутила возбуждение.

Она почувствовала себя слабой и вместе с тем удивительно сильной. От радостного волнения зашумело в ушах и все поплыло перед глазами. Ей показалось, что поцелуй длился бесконечно, хотя на самом деле он был очень коротким. Джемма знала, что ей следовало бы возмутиться, но, к своей досаде, с трудом сдерживала влечение к нему.

— Прошу меня извинить. — В его голосе звучало напряжение. — Я не должен был этого делать.

Однако глаза Фаллона блестели от обуревавших его чувств. Ей захотелось обнять его и привлечь к себе, но не позволяли правила приличия.

Впервые Джемма пожалела о том, что, возможно, она была леди.

— Меня просто… меня переполняло… — запинаясь, проговорил он.

— Понимаю, — отозвалась Джемма, пряча улыбку. — Если это позволит нам узнать, где находится ваша сестра и где мне искать родителей, это, безусловно, повод для торжества!

Он кивнул и, к ее разочарованию, отстранился от нее. По всей видимости, он снова овладел собой, хотя, как она заметила, дышал учащенно. Впрочем, ее дыхание тоже не было ровным, а сердце гулко стучало. Она отвернулась от него и попыталась мысленно вернуться к цели их визита.

Он тоже повернулся к столу и развернул самый большой лист. Они вместе принялись его просматривать. Сначала они нашли имя его сестры: Кларисса Фаллон. После него было нацарапано слово и цифра.

Джемма прищурилась, чтобы прочитать неразборчивый почерк: «Клапгейт, 20 шиллингов»? Что все это значит? И почему здесь указана сумма денег?

Она вздрогнула, когда увидела его глаза, но на этот раз совсем не от того восхитительного чувства, которое овладело ею минуту назад. Но он не поделился с ней своей тревогой, только помрачнел. Немного помедлив, он проговорил:

— Клапгейт? Никогда не слышал такого названия. Скорее всего это маленький городок или деревушка. Есть ли здесь, в классной комнате, какие-нибудь карты?

Джемма кивнула, все еще разыскивая свое имя. Наконец она нашла его, на самом верху. Конечно, с тех пор как она попала сюда, минуло больше пятнадцати лет. Но к ее разочарованию, она была указана только как Джемма Смит, хотя после ее фамилии стоял вопросительный знак, словно миссис Крэгмор сомневалась в подлинности этого имени. Кроме этой пометки, там было указано: «Увезли без вознаграждения».

Джемма печально вздохнула. Опять она не нашла нужных ей сведений. Если бы удалось разузнать все секреты до того, как хозяйка сбежала.

Глядя на капитана, Джемма видела, что он испытал еще большее разочарование, чем она. Однако, бросив на нее взгляд, капитан сказал:

— Сожалею, что вы не нашли того, что вам нужно. Приятно удивленная тем, что он помнил о ней, несмотря на собственные тревоги, Джемма почувствовала, как внутри у нее шевельнулось теплое чувство признательности и на душе стало легче.

— Увы, Мне тоже горько, что вы так и не узнали местонахождение вашей сестры. Пойдемте наверх, я вам покажу, где можно найти карты.

Они стали подниматься по лестнице. На лестничной площадке лежали кем-то брошенные две швабры и ведро с грязной водой, а вдоль по всему этажу, как они заметили, там и сям валялось еще несколько щеток и половых тряпок. Джемма ощутила знакомый запах несвежего белья. Не было видно ни одного ребенка, пока они не добрались до просторного холла, который иногда служил классным залом. Здесь Психея, по-видимому, собрала всех приютских воспитанниц. Около трех десятков детей сидели на скамьях, пораженные произошедшими событиями. Надзирательница мисс Бушнард, переминаясь с ноги на ногу, стояла в сторонке и в страхе поглядывала на леди Гейбриел.

Если она и подвергла сомнению права прибывшей гостьи, то эта битва уже была завершена, причем Джемма не сомневалась, кто оказался в ней победителем.

— Вам нечего бояться. Миссис Крэгмор покинула нас, — говорила леди Гейбриел, — но даже после самого краткого осмотра я бы все равно сместила ее с должности, — итак, с этим покончено. Мы найдем ей замену, а мисс Бушнард, если она последует моим указаниям, будет приглядывать за порядком в приюте, пока не будет назначено новое начальство. Мы проследим, чтобы во всем доме был наведен надлежащий порядок, всех детей надо искупать, причем немедленно. Постельное белье постирать, а совсем ветхое сжечь. — Она повернулась к робеющей мисс Бушнард и прибавила: — Вам очень повезло, что в приюте не вспыхнула эпидемия.

— Я только выполняла указания, мадам, простите, миледи, — упав духом, проговорила мисс Бушнард.

Психея продолжала:

— Всем девочкам нужна новая одежда, им надо регулярно мыться, но прежде всего прилично питаться. Затем мы составим дневное расписание занятий.

— Но их работа по дому…

— Подходящая программа ежедневных обязанностей по дому, конечно, войдет в расписание, но девочки должны заниматься не только мытьем полов. Им необходимо приобрести какие-то рабочие навыки, прежде чем они покинут стены приюта, — обратилась Психея к мисс Бушнард.

Мисс Бушнард фыркнула:

— Навыками? Да они могут выполнять только грязную работу, ни на что другое не способны.

Психея рассердилась:

— Уверена, что вы ошибаетесь. Моя мать, которая по общему признанию обладала передовыми взглядами, ратовала за образование для всех женщин вне зависимости от их сословия. Да, не все дети могут посещать школу, но их всех можно научить читать, писать и считать. Девочки могут научиться шить: швеи всегда нужны. Некоторые из них, возможно, даже удивят вас своими успехами. Пока я буду состоять в совете управляющих, всем детям будет предоставлена такая возможность.

Джемма оглядела детей, их чумазые лица и непричесанные волосы — столь непривлекательное и жалкое зрелище ей не часто доводилось видеть. Всех ребятишек нужно было искупать и переодеть в чистое белье, у некоторых были сопливые носы и, конечно, отсутствовали носовые платки. Неужели она выглядела так же, как эти дети, в то время, когда жила в приюте? Ей пришли на память дни тяжелой нудной работы и ночи тоскливого одиночества. Бедняжки. Джемма едва сдерживала слезы.

Психея взглянула на совсем маленькую девочку. Малышка тихо плакала.

— Почему ты плачешь? — ласково спросила Психея, присев и обняв ребенка. — Что случилось? Если из-за миссис Крэгмор…

Девочка покачала головой:

— Нет, мисс, она только колотила нас. А вы не собираетесь отослать нас отсюда?

Психея крепко прижала ребенка к себе:

— Нет, нет. Вас теперь будут лучше кормить, и о вас будут заботиться. Я обещаю.

У Джеммы глаза все время были на мокром месте. Вдруг она ощутила на плече чью-то тяжелую руку. Подняла глаза и увидела капитана. Взгляд его был преисполнен сочувствия и понимания.

Джемма почувствовала облегчение. Он вынул из кармана платок и протянул девушке. Она вытерла слезы.

— Благодарю вас, — тихо произнесла она. — Мне пришла в голову мысль расспросить старших девочек, не помнит ли кто-нибудь из них вашу сестру, и когда примерно она покинула приют.

— Прекрасная идея, — откликнулся он.

Джемма заметила группу старших девочек и объяснила, что этот джентльмен разыскивает свою сестру.

— Кто-нибудь из вас помнит Клариссу Фаллон? Она находилась здесь несколько лет тому назад.

— У нее были светлые волосы с рыжеватым отливом и карие глаза, — добавил капитан. — Лицо более продолговатое, чем у меня, но точно такие же брови.

Несколько девочек, лет одиннадцати или двенадцати, покачали головой, но одна из них поджала губы, словно что-то припоминая.

— Я помню ее. Она часто говорила о брате-морячке. Это вы?

Фаллон обрадовано кивнул:

— Да. Ты не помнишь, когда она оставила приют? Девочка пожала плечами:

— Не знаю. Много времени прошло, пять или шесть лет назад.

— Куда она уехала?

— Нам ничего не говорили, — ответила девочка. — Миссис Крэгмор вызвала ее к себе в кабинет, и больше мы ее не видели.

На скулах у капитана заиграли желваки. Джемма поблагодарила девочку.

— Если вспомнишь еще что-нибудь о ней, скажи нам, пожалуйста.

Джемма коснулась руки капитана:

— Вон там книги.

Она повела его в угол комнаты. Книг было очень мало. Среди них — истрепанный атлас Англии с выцветшими страницами. Капитан открыл его и принялся просматривать карты графств.

— Я отойду, чтобы помочь Психее с детьми, — сказала Джемма. Она присоединилась к леди Гейбриел и, сев на скамью, начала говорить с детьми, обнимая и утешая большеглазых малышей в серых передниках, изначально бывших голубыми. От одного вида этой одежды Джемму пробрала дрожь. К счастью, в пансионе в Йорке разрешалось выбирать платье на свое усмотрение. Эти платья могли быть из простого муслина и очень скромного покроя, но цвет разрешалось выбрать любой.

Спустя несколько минут капитан Фаллон закрыл атлас и вернулся к Джемме. — Я нашел две деревни с названием Клапгейт, — сообщил он ей. — Одна находится в Харфордшире, другая в самом дальнем конце Корнуолла. Я найму полицейского сыщика, пусть отправится в западный край, а сам поеду в деревушку в Харфордшире. Она располагается гораздо ближе, и, как мне кажется, это более подходящий вариант.

Джемма кивнула, но при мысли о предстоящей разлуке у нее болезненно сжалось сердце. Но он, конечно, должен продолжать поиски своей сестры. Ах, если бы ее брат проявлял такую же настойчивость в благополучном исходе ее дела, если бы знал, как она нуждается в его поддержке! Если бы верил ей.

— Дайте мне знать, если вы что-то обнаружите. Доброго вам пути, капитан Фаллон, — на прощание сказала Джемма.

Она протянула ему руку, и он пожал ее. Джемма ощутила сердечность его пожатия и сильно пожалела, что никак нельзя затянуть этот момент. Он чуть дольше положенного удерживал ее ладонь в своей руке и пристально смотрел на нее. Затем повернулся, чтобы попрощаться с леди Гейбриел.

В сущности, Мэтью Фаллон представлял собой любопытный парадокс — так уверяла себя Джемма. На него явно наложила отпечаток выработанная в течение многих лет привычка властвовать над своими чувствами — необходимое качество для командира корабля, и вместе с тем она чувствовала, как постепенно внутри у него разгорается страсть, которая стремилась вырваться из-под контроля. Он обладал силой и благородством, подобное сочетание неотразимо действовало на нее. Она долго смотрела ему вслед, на его широкие плечи и стройную талию, прекрасные светлые волосы, — все в нем нравилось ей. И она старалась сохранить его образ в своем сердце.

— Доброго пути, — снова прошептала она. — Надеюсь, вы найдете, что ищете.

Тут ее окликнула Психея. Джемма обернулась.

— Не могли ли бы вы взять бумагу и карандаш? — попросила леди Гейбриел. — Перед тем как уехать, нам необходимо составить список белья, которое следует заменить, и подумать над тем, сколько пойдет метров материи на платья.

Джемма направилась в угол, где лежали письменные принадлежности, нашла бумагу, чернила и перо, затем принялась искать перочинный ножичек, чтобы очинить перо. Но пока она писала под диктовку Психеи — четыре дюжины простыней, три дюжины подушек, — мысли ее были с капитаном, скакавшим на север.

Без Джеммы день показался Луизе неимоверно длинным. Вместе с сопровождавшей ее мисс Поумшак она утром вышла в город и провела несколько часов, выбирая материал и отделку для своего бального платья, которое портной обещал завершить в срок, на который был назначен бал.

Они вернулись к позднему ленчу, после ленча мисс Поумшак, по обыкновению, отправлялась вздремнуть.

— Вы не собираетесь прилечь, мисс Крукшенк? — спросила она Луизу. — У вас сегодня меланхолический вид.

— Благодарю вас, мисс Поумшак, — вежливо ответила Луиза. — Я скоро поднимусь наверх. Но сперва мне надо написать письмо.

Она села за стол в гостиной и написала письмо — дяде и тете, живущим в Бате. В нем она сообщала только радостные новости. Она ни за что бы не написала о своем унижении в театре или о волновавших ее сомнениях насчет своего успешного проникновения в высшее общество. Но теперь она наконец-то могла сообщить приятные новости: об удивительной доброте леди Гейбриел и о приглашении на бал, который Луиза ждала с таким нетерпением.

Когда она запечатала письмо, то, подняв глаза, увидела стоявшего в дверях гостиной лакея.

— Сэр Лукас Инглвуд, мисс, — доложил лакей и отошел в сторону.

Она вскочила на ноги и побежала навстречу жениху, который уже входил в гостиную.

— Лукас, как я рада тебя видеть! Ты хорошо провел время?

— О да, это восхитительные соревнования, — поделился он с ней, нежно сжав ее руку. — Это вовсе не то, что ты думала, — кровь, летающие перья и все такое.

Луиза поежилась:

— Нет, я так не думала. Но я рада твоему возвращению. Самое удивительное, Лукас…

— Правильно подобрать новенькую шляпку? — ухмыльнулся он. — Этот оттенок розового тебе к лицу, Луиза. Кажется, Лондон пошел тебе на пользу. Сегодня я не смогу пообедать с тобой, приношу свои извинения.

Его голос звучал беззаботно и весело, по всей видимости, его нисколько не интересовало то, что она хотела ему сообщить. Луиза кивнула, отвечая на комплимент, но ее улыбка увяла, как только она услышала его последние слова.

— Но почему? Мы не виделись с тобой целую неделю.

— Знаю, знаю. Но сегодня у меня в клубе обед, и я не хотел бы его пропустить. Заключено пари, сколько устриц съест старина Пайкстафф, не за свой счет, разумеется.

— Очевидно, такое зрелище нельзя пропустить, — сказала Луиза сухим тоном. — Мне приятно, что ты так хорошо проводишь время в Лондоне. Особенно если учесть, что именно я настаивала на нашем приезде сюда к началу сезона.

— И ты была совершенно права, — признался Лукас. — И я благодарен тебе за это. В Лондоне гораздо больше возможностей весело провести время, чем в Бате.

— Но тебе следует помнить, что иногда надо брать и меня с собой, — раздраженно заметила Луиза. — Мы ведь собираемся пожениться. А это означает, что тебе должно нравиться мое общество.

— Не надо дуться, Луиза. Меня вполне устраивает твое общество. Давай съездим в Воксхолл, устроим вечеринку. Я приглашу друзей. Будет очень весело.

Луиза с трудом сдерживала раздражение.

— Мне приятно это слышать. Я с удовольствием побываю с тобой в увеселительном саду. Может быть, вечером в понедельник?

— Посмотрим. У меня сегодня вечером еще одно неотложное дело, — пробормотал Лукас. — Но скоро, я обещаю.

— Как насчет завтрашнего обеда?

— Хм… я дам тебе знать, — ответил он.

— Лукас, ты переходишь все границы!

— Я не намерен каждый день появляться у тебя за столом, Луиза, — с ледяным спокойствием проговорил он. — Ты вольна ходить по магазинам, приглашать подруг на чай — одним словом, делать все, что полагается леди, ведь мы еще не поженились.

Луиза закусила губу.

— А что будет, когда поженимся? Ты и тогда намерен проводить большую часть времени с друзьями?

Он отвел глаза.

— Луиза, никто не сидит дома рядом с женой. Вспомни, по приезде в Лондон ты намеревалась вести светский образ жизни.

— Я никогда не ставила светские развлечения выше любви, — возразила она. — Я не собираюсь тебя насильно удерживать, мне не нужны ссоры, но я хотела бы знать, по-прежнему ли ты искренне привязан ко мне. Иначе наш брак вряд ли будет счастливым.

— Конечно, я привязан к тебе. — Лукас наклонился и поцеловал Луизу в лоб. — Вот тебе мое подтверждение. Не будем ссориться.

После нескольких сказанных на прощание любезностей он покинул ее. Луиза слышала его затихающие шаги, когда он быстро спускался по лестнице. Она даже не успела сообщить ему о леди Гейбриел и предстоящем бале.

Казалось, его нисколько не интересовало, успешно ли Луиза завязывает светские знакомства, что, в сущности, было главной целью ее приезда в Лондон. Гнева она не испытывала. Только досаду. И почему-то ее била дрожь, хотя день выдался на редкость теплым.

Лорд Гейбриел со все возраставшим нетерпением ждал возвращения жены. Он уже отдал распоряжение дворецкому, чтобы тот велел повару повременить с обедом. И вот наконец он услышал стук входной двери и голос жены в холле. Он подошел к дверям библиотеки и выглянул наружу.

— Как все прошло, дорогая?

Психея как раз снимала шляпку и перчатки, вид у нее был усталый, но она улыбнулась мужу.

— Нам многое удалось сделать. Приют в ужасном состоянии, о детях и говорить нечего. Но я намерена все там наладить.

— Не сомневаюсь, что тебе это удастся, — откликнулся он, с удовольствием заметив знакомый блеск в ее голубых глазах, свидетельствующий о ее боевом настрое, которого, к своему огорчению, он не замечал в ней несколько последних месяцев. Он протянул ей руки, но она покачала головой:

— Не дотрагивайся до меня, по крайней мере до тех пор, пока я не приму ванну и не переоденусь. Я держала на коленях несколько детишек, чтобы успокоить их. Они так плакали. Наверно, следует послать горничную купить хороший гребень! Вид у детей поистине жалкий.

Не обращая внимания на ее предостережение, он заключил ее в объятия.

— Ну что ж, давай купим гребень, и не один, — заявил он, крепко целуя ее. — Поверь, стоит заплатить такую малость, чтобы увидеть, как снова светится в твоих глазах непоколебимая вера в жизнь.

Она поцеловала его, и он почувствовал некоторое облегчение. Как бы то ни было, общение жены с детьми-сиротами облегчило ей душу и подействовало на нее лучше, чем все его усилия и старания, когда он исполнял любые ее желания. Каким бы ни оказался исход странного рассказа той девушки, таинственной мисс Смит, которая объявила себя его сестрой, если она помогла Психее выздороветь, она заслуживала его благодарности.

Когда Джемма наконец приехала в карете леди Гейбриел домой, Луиза уже ждала ее внизу.

— Джемма, как все произошло? Леди Гейбриел, видимо, поразило положение детей? Ты узнала от хозяйки что-нибудь обнадеживающее?

Джемма тяжко вздохнула.

— Прости, что я так задержалась. Дел оказалось невпроворот, мы уехали, лишь когда убедились, что все дети накормлены и в приюте началась уборка. Но чтобы навести там полный порядок, потребуется не меньше нескольких недель. Надеюсь, вы не стали ждать меня к обеду. Ведь должен был приехать Лукас.

— Он не смог, — сухо ответила Луиза. — Мисс Поумшак и я уже пообедали, но кухарка оставила обед теплым. Будешь есть в столовой или у себя в комнате?

— Сначала мне хотелось бы принять ванну. — Джемма поежилась. — И переодеться. Такое ощущение, что ко мне прилипла вся приютская грязь.

— Как ты вообще решилась опять пойти туда? — Луиза бросила взгляд на Смелтерса: — Скажите Лили, пусть приготовит прямо сейчас ванну для мисс Джеммы. А потом принесет еду ей в комнату. Там ты мне все и расскажешь, — обратилась она к Джемме.

Джемма кивнула. Едва живая от усталости, с незажившим и поэтому сильно нывшим от боли плечом, она с трудом взобралась наверх. У себя в комнате тщательно почистила щеткой одежду, погрузилась в ванну и с помощью Лили вымыла волосы. Вытершись, уселась у камина и принялась их расчесывать. Потом завернулась в шаль, накинув ее на ночную сорочку. В этот момент Лили принесла ей еду.

По крайней мере теперь, зная, что приютские дети, к их явному удивлению, наслаждались непривычно обильным и вкусным обедом, который состоял из свежеиспеченного хлеба, цыпленка и тушеного мяса с овощами, Джемма приступила к еде без угрызений совести.

Вскоре пришла Луиза. Сев в кресло, она с достойным похвалы терпением ждала, пока Джемма не съест все до последнего кусочка, и лишь тогда сказала:

— Я хочу знать, как все было.

Когда Джемма сообщила ей о бегстве миссис Крэгмор, Луиза открыла рот от удивления. Рассказала она и о найденных бумагах с весьма скудными сведениями.

— Подумать только! — воскликнула Луиза. — Какой позор! Но зачем надо было это скрывать, если ничего важного там, судя по тому, что ты говоришь, нет?

— Возможно, все дело в деньгах, — сказала Джемма. — Против многих имен указана денежная сумма. Думаю, именно это и взволновало капитана.

— Но… — Луиза запнулась. — Тебе не кажется, что…

Ни одна из девочек не осмелилась сказать о той страшной участи, которая могла выпасть на долю любой воспитанницы приюта, не имевшей ни семьи, ни друзей, которые могли бы о ней позаботиться. Мрачные предчувствия не давали покоя Джемме, как только она увидела этот список.

— Надо надеяться на лучшее, пока точно ничего не известно, — ответила Джемма. — Но я знаю, что капитан Фаллон одержим желанием как можно быстрее найти свою сестру. — «Если, конечно, девочка еще жива», — подумала про себя Джемма, а вслух проговорила: — Расскажи мне о сэре Лукасе. Видимо, его возвращение в Лондон откладывается? Мне очень жаль, что ты не смогла увидеться с ним за обедом. Представляю, как ты расстроена.

— Во всяком случае, больше, чем он, — резко ответила Луиза. — Мне вообще больше не хочется его видеть.

— Возможно, он слишком увлекся всевозможными развлечениями, которым предается с друзьями. Не думаешь же ты, что его чувства к тебе изменились!

Луиза медлила с ответом. Потом наконец сказала:

— Я не уверена, Джемма. Видимо, я мало его интересую. Мы почти не видимся. Я даже не успела поделиться с ним потрясающей новостью насчет визита леди Гейбриел и бала. Он сказал несколько слов и ушел.

В голосе Луизы звучала обида. Джемма отодвинула поднос с остатками еды, придвинулась к подруге и похлопала ее по плечу:

— Он просто не очень внимателен к тебе. У меня нет большого опыта по этой части, но, по-моему, все молодые люди таковы.

— Но меня это тревожит все сильнее и сильнее, — призналась Луиза. — Мои чувства к нему могут измениться.

— Неужели ты это серьезно? — воскликнула Джемма. — А я думала, ты обожаешь сэра Лукаса?

— Да, обожаю, точнее, обожала, так по крайней мере мне казалось, — со вздохом произнесла Луиза. — В прошлом году, когда между нами произошла размолвка и мы на какое-то время расстались, я очень скучала по нему. По ночам даже плакала. А сейчас… думаю, что мне просто хотелось, чтобы рядом со мной кто-то был. После кончины отца мы с Лукасом не расставались. Я не беспокоилась, что останусь одна. Мне больше нравилось быть любимой, чем самой любить. Ведь мы выросли вместе. Порой мне кажется, что он относится ко мне как к сестре, а не как к возлюбленной.

Джемма хотела было напомнить, что у нее нет ни малейшего представления о том, как должен вести себя брат по отношению к сестре, но затем передумала.

— В самом деле? Луиза кивнула.

— Он целуется со мной только украдкой. — Она покраснела. — Сегодня поцеловал меня в лоб, словно ребенка. Меня удивляет, что…

— Ты не должна выходить за него замуж, если не уверена в своих чувствах к нему, — заявила Джемма. — Луиза, ты не останешься без куска хлеба, если не выйдешь за него замуж. На твое счастье, у тебя вполне достаточно денег благодаря стараниям твоего отца.

— Да, в этом смысле мне повезло. Но в прошлом году я разорвала помолвку, Джемма. И не могу снова так поступить!

Джемма во все глаза смотрела на нее. Луиза ей об этом не говорила. Оно и понятно. Светское общество строго судило тех, кто нарушал брачные клятвы.

— Я не сомневаюсь, что у тебя были на то веские причины.

— Да, были, — вздохнула Луиза. — Но я не могу обмануть еще одного джентльмена!

Глубоко взволнованная, Джемма пристально посмотрела на подругу:

— Но, Луиза, речь идет о твоей жизни…

— Я не могу! — упрямо повторила Луиза. — Мне остается лишь надеяться на лучшее. Какие бы чувства я ни испытывала к нему, я буду ему верной и заботливой женой. А может, он вовсе не безразличен ко мне? Я молю Бога, чтобы именно так и было.

Она вытерла слезы. Джемма полагала, что брак без любви не бывает счастливым, но говорить об этом не стала. Луизе стоило бы подумать об этом самой, без чьей-либо указки.

Джемма протянула ей руку, и Луиза тут же схватила ее. Они обе молчали. Немного погодя Луиза встала.

— Я знаю, как ты устала. Спи, я ухожу, — сказала она и вышла.

Джемма вздохнула, проводив ее взглядом, дотянулась до свечи у кровати и задула ее. Вряд ли кто-нибудь уснет нынешней ночью. Джемме не давали покоя мысли о капитане Фаллоне, у Луизы был свой повод для волнений. Джемма вспомнила тот день, когда они приехали в Лондон, преисполненные легкомысленных надежд и блестящих планов.

Но город так и не признал их своими. Она натянула одеяло до подбородка и закрыла глаза.

Мэтью проскакал большую часть дня, меняя по мере необходимости лошадей. Несколько раз он задерживался и спрашивал направление и лишь перед самым закатом солнца приехал в Клапгейт. Местечко оказалось совсем крохотным, в нем была одна улица, и та не мощеная, несколько домишек и две лавки. Между лавками находилась таверна. В конце улицы, где по обеим сторонам вытянулись приземистые лачуги, прямо в небо уходил церковный шпиль, который отливал золотом в лучах заходящего солнца.

Фаллон подъехал к таверне и слез с лошади, чувствуя, как от долгой езды онемели ноги и спина. Он смертельно устал и подумал, что слишком долго он предавался безделью, после того как оставил военную службу.

Он передал поводья слуге, который возник откуда-то из-за таверны, и велел дать лошади побольше овса, так как было очевидно, что другой лошади здесь ему нанять не удастся.

Чтобы войти в таверну, Фаллону пришлось пригнуться. Внутри стоял резкий запах человеческих испарений, грязной одежды, дыма от очага и пищи, отчего у Фаллона заурчало в животе. Столь малые неудобства не могли вызвать раздражение у человека, который долгое время привык жить в тесных и скученных корабельных помещениях, тем более что еда пахла очень вкусно. Фаллон подошел к стойке:

— Вы не могли бы предоставить обед и дать пинту эля усталому путнику? Есть ли у вас также комната, где можно было бы переночевать?

Человек за стойкой кивнул:

— Все это есть, господин. Я угощу вас лучшим блюдом на всем побережье, тушеной бараниной. Да и комната у нас отличная.

— Это только потому, что она у тебя единственная, — произнесла за спиной у Фаллона только что вошедшая старая женщина. Она усмехнулась своей шутке и обратилась к Фаллону: — Но я бы на вашем месте тщательно проверила все простыни.

— О, бабка Пул, ты, как всегда, насмехаешься, — спокойно ответил хозяин таверны, однако бросил на старуху злобный взгляд. — Лучше попридержи свой язык. Твой домишко тоже не помешало бы хорошенько убрать.

Хозяин подал Мэтью полную кружку эля.

— Наш лучший местный эль.

Мэтью отхлебнул чуть-чуть. Действительно неплохо. Он кивнул в знак одобрения и спросил старуху:

— Можно мне угостить вас кружкой эля, бабушка? Она широко улыбнулась беззубым ртом:

— Да, сэр, благодарю вас.

Хозяин принес еще одну кружку и поставил перед старухой. Затем повернулся и вышел в заднюю дверь, ведущую на кухню, при этом бросив через плечо:

— Я только на минуточку приглядеть за мясом. Старуха с одобрением оглядела Фаллона.

— Вы хороший парень, да-да. Но что привело вас в нашу дыру?

— Я ищу кое-кого и могу поспорить, что вы знаете всех местных жителей в округе.

— Само собой, знаю. — Она ухмыльнулась. — Кого вы ищете?

— Юную леди, которая могла попасть сюда лет пять-шесть назад, — ответил он. — В то время ей было лет двенадцать.

Сердце у Фаллона забилось быстро-быстро, он затаил дыхание в ожидании ее ответа. Старуха задумалась, потом сказала:

— Не припомню никого похожего. Племянница викария приезжала погостить три года назад, но ее никак нельзя назвать нездешней.

— А как выглядела племянница викария? — спросил Мэтью.

— Крепкого телосложения, с узкими глазами, каштановыми волосами и широким задом, — ответила старуха. — Но ей уже минуло двадцать два, а вовсе не девятнадцать, как она говорит.

— И никого больше? — с отчаянием спросил Мэтью.

Старуха покачала головой:

— Твоя возлюбленная убежала от тебя? Глупая девчонка. Будь я на тридцать лет моложе, я не бросила бы тебя, красавчик. — Старуха осклабилась.

Фаллон с отвращением посмотрел на нее:

— Вы очень любезны. Расскажите мне о деревушке и ее жителях.

Она стала перечислять имена местных владельцев лавок, фермеров, живших рядом или неподалеку от местечка, однако они не могли иметь отношения к его сестре.

— Вы не знаете никого по имени Темминг, кто жил бы в вашей местности? — помолчав, спросил Мэтью.

— Никогда не слышала такого имени, — ответила старуха, глотнув эля из кружки.

— А не живет ли здесь какой-нибудь сквайр или фермер, похожий на джентльмена? Может быть, здесь есть какой-нибудь большой дом?

— Только мистер Неблстон, — ответила старуха. — Большую часть года он проводит в Лондоне. Но он не похож на фермера, а на джентльмена… — Старуха снова ухмыльнулась.

В этот момент появился хозяин таверны с горшком тушеного мяса и ковригой хлеба в руках и бросил мрачный взгляд на старуху.

— К этому мистеру Неблстону в нынешнем году не приезжали гости? К примеру, молодые леди? — не унимался Мэтью. — У него нет дочери?

— Не-а. У него есть сын, бедняга не совсем здоров. Какое это тяжелое испытание для отца. Жена у Неблстона умерла лет десять назад. Нет, Неблстон совсем одинок, уж поверьте…

— Кончай сплетничать, бабка Пул, — перебил ее хозяин. — Не слушайте, что она говорит, — обратился он к Фаллону.

Мэтью отломил ломоть от твердой ковриги и обмакнул его в мясной сок. Во всяком случае, было гораздо вкуснее морских сухарей и солоноватого пива, которое обычно подавали на кораблях. Поужинав и допив остатки эля, Фаллон отдал хозяину несколько монет. Осмотрев свою комнату — она располагалась в мансарде, — он опять спустился вниз и проверил, на месте ли лошадь. Затем вышел на улицу и направился в сторону церкви, надеясь случайно встретить там Неблстона, который мог располагать сведениями о приезжих, возможно, и о молодых девушках, проезжавших через деревушку несколько лет назад.

Старуха объяснила Фаллону, как найти дом Неблстона, а также сообщила, что у местного викария приход состоит из двух небольших церквей. Одна располагалась здесь, в Клапгейте, а вторая, как и дом самого священника, в другой деревне. Мэтью отложил разговор со священником на завтра, чтобы дать возможность лошади отдохнуть.

Неполная луна светила достаточно ярко, чтобы Фаллон смог по тропинке пройти к дому Неблстона, располагавшемуся на расстоянии полумили от церкви. Когда Мэтью подошел поближе к каменному, квадратной формы зданию, то был неприятно разочарован отсутствием не только света в окнах, но даже дверного молотка — верный признак, что в доме в настоящее время никто не живет.

Вздохнув, Мэтью повернул назад. Когда луна скрылась за небольшой тучкой, он замедлил шаг, то и дело спотыкаясь о затвердевшие комья грязи.

Найдет ли он когда-нибудь свою сестру? Неужели она пропала, исчезла навсегда, неужели никогда не узнает, как отчаянно ее пытался найти брат, чтобы спасти, когда она осталась совершенно одна после смерти их драгоценной матушки?

Как он допустил, чтобы она потерялась? Ведь он хотел добыть побольше денег, чтобы обеспечить благополучие своих близких. Мэтью едва не застонал от боли.

Глядя на силуэт церкви впереди, чьи бледные каменные контуры четко вырисовывались на фоне темного ночного неба, Мэтью почувствовал, как по телу побежали мурашки, когда он заметил надгробные плиты и памятники на церковном кладбище.

Среди старых захоронений он увидел свежую могилу.

Неужели это знак свыше? Неужели его сестра умерла?