Вик Разрушитель

Глава 7

Старшему сыну Ивана Олеговича и брату Светланы было шестнадцать лет. На вид слегка нескладный молодой человек с едва начавшимися пробиваться под носом темными усиками, худощавый, не таивший в темно-серых глазах своего отношения к появившемуся в их доме приютскому мальчишке. Безразлично скользнул взглядом по мне, демонстративно засунув руки в карманы штанов.

– Артем Иванович, – процедил он сквозь зубы, когда Булгаков начал представлять меня всему своему семейству, высыпавшему на крыльцо симпатичного двухэтажного особняка из светло-серого камня, покрытого качественной черепицей терракотового цвета.

Младшие дети Ивана Олеговича оказались погодками. Ромка был младше Лены на год, а было ему десять лет. С красиво вьющимися черными волосами, симпатичный мальчишка походил больше на мать, высокую статную женщину с мягкой улыбкой. Не понимаю, чего так ее дети на меня оскалились? Ленка смотрит с видом мирского лекаря, готового располосовать скальпелем гнойный нарыв. Этакий многозначительный прищур, в котором читается научный интерес. Ну-ка, ну-ка, посмотрим на тебя, кто ты есть таков! Лена совсем непохожа на Свету, скорее, черты отца лучше просматриваются.

Ромка же, спрятавшись за мать, показал мне кулак. Вот придурок, я даже слова сказать не успел, а он уже меня в противники записал. Про врагов говорить, конечно, нелепо, но все-таки неприятно, что из всех братьев-сестер Булгаковых (я говорю про данную семью, не забывая, что Род весьма многолюден) только Светлана проявила ко мне хоть какое-то участие. Ну и тетя Люда, Людмила Ефимовна, ее мама. Симпатичная, приятная женщина. Ласково потрепала меня по голове и непререкаемым тоном известила:

– Дети, Вик будет жить у нас в гостевой комнате. Прошу отнестись к этому факту с вниманием. Если увижу, что вы его обижаете – сильно огорчусь.

Видимо, для детей Булгаковых огорчение матери считалось чем-то неприятным и опасным. Ромка сразу прекратил показывать мне кулак, а вот Ленка так и продолжала щуриться, поблескивая глазами.

– Пойдем, Вик, покажу тебе твою комнату, – улыбнулась тетя Люда и легонько подтолкнула меня в спину. – Дорогой, ты так и будешь стоять на пороге? Домой не собираешься заходить?

– Да хочу к отцу съездить, – Иван Олегович вздохнул и показал амулет. – Только что говорил со мной. Требовал мальчишку привезти…

– Даже не думай, – отрезала Людмила Ефимовна, прикрывая меня. – Вику надо привести себя в порядок и одежду подобрать приличную. Что это вообще за гадость на нем? Так в приюте одевают?

– Хорошо, что ты не видела его приютской одежды! – засмеялся муж. – Это Борис ему купил перед отъездом.

– Дурной вкус у твоих рынд, – вздохнула женщина. – Мальчик останется дома, а ты езжай. Не думаю, что Олег Семенович сильно огорчится. Так и объясни, что я не отпустила. Через два часа обед. Я и так задержала горничных с сервировкой стола. Будь добр, не опаздывай.

– Постараюсь, – улыбнулся Иван Олегович и пошел к машине. – Как ты его не боишься?

Ясно, кто в доме хозяин. Я сразу определил, что строгость и желание показать свое влияние на домочадцев у младшего Булгакова напускные. Любит он свою жену и детей. Даже улыбнулся, когда отвернулся от нас, чтобы не видели проявление эмоций.

Дом мне понравился. Просторный, со множеством окон, одно из которых – огромное панорамное полотно – выходит на большущую резную веранду, с которой просматривается лужайка с бассейном. Тщательно натертые полы блестят на солнце, мебель вся современная, в отличие от той, которую я видел в доме Старейшины. Краем глаза заметил в гостиной шикарную панель с проектором и напротив – длинный мягкий диван с несколькими креслами.

По лестнице мы поднялись на второй этаж. Людмила Ефимовна прошла еще дальше, до самого торца площадки, откуда просматривались крыши других особняков и густые заросли садовых деревьев.

– Жить будешь здесь, – толкнув дверь, женщина жестом предложила мне зайти внутрь. – Весь второй этаж спальный. Здесь детское крыло. Комнаты на противоположном конце принадлежат взрослым. Я надеюсь, что вы подружитесь. Ну и как тебе?

– Здорово! – честно признался я. – У меня никогда своей комнаты не было.

Еще бы мне не понравилось! Мягкая большая кровать, светлая мебель, гардеробный шкаф, пушистый ковер с разноцветным геометрическим узором на полу. На полке открытого шкафа стоят несколько книжек и большой радиоприемник.

– А можно его включать? – спросил я, показывая на него.

– Можно, – засмеялась тетя Люда. – Он такой старый, что про него забыли уже. Стоит себе, пылится. Даже не знаю, будет работать или нет. Потом проверишь. Постельное белье в шкафу. Там ванная комната. Можешь помыться, пока Иван Олегович свои дела решает. Ну, ладно, осваивайся. Кстати, про одежду…

Людмила Ефимовна закусила губу, оценила мои габариты и покачала головой.

– Нет, не пойдет так. Нужно в магазин ехать. Слишком ты… Неординарный.

Я не стал обижаться на хорошую женщину. Не со зла же она меня так называет. Оценивает фигуру, чтобы подобрать одежду.

– Я могу пока и в этой походить, – дернув за край футболки, успокоил я хозяйку.

– Придется, – снова улыбнулась Людмила Ефимовна. – Все, я ушла. Дверь закрывается изнутри на защелку, к слову.

Оставшись один, я заглянул в ванную комнату. Размерами она не впечатляла, зато там было все, чтобы не шарахаться по чужому дому в поисках сортира. Даже свежее полотенце, шампуни и резиновые тапочки. Как будто меня ждали специально. А, может, так и было. Помывшись, я решил спуститься вниз и прогуляться по обширным владениям. Как я заметил, здесь не было каких-то разделительных оград или межевых столбов, отмечавших конец одного участка, и начало другого. Изумрудно-зеленая, ровно подстриженная лужайка тянулась в сторону поселка. Множество беседок; аккуратные дорожки, мощеные камнем или декоративной плиткой; декоративные кустарники с круглой шапкой зелени; огромные клумбы с цветами – все это великолепие создавало ощущение какого-то волшебного места. Но кое-где уже проглядывали желтые пятна наступающей осени. Новое место моей жизни. Странное чувство. Еще позавчера я спал в приютской постели, а сегодня у меня своя комната, но совершенно чужие люди вокруг!

Надеюсь, мне не запретят оглядеть окрестности. Я не буду уходить далеко, прогуляюсь вокруг особняка, совсем чуть-чуть. Подошел к двери и повернул запорную «собачку» и понял, что замок открыт. Кто-то пробовал влезть в мою комнату, пока я мылся. Даже догадываться не стоит: детишки Ивана Олеговича. Или тонкой пластинкой через замочное отверстие – оно здесь узкое, как раз для плоского ключа – или с помощью магии. Интересно, почему в дверь врезан замок? Неужели в дворянском доме принято запирать комнаты?

Пожав плечами, я повернул дверную ручку и в этот момент что-то жалобно треснуло, пальцы словно в теплую воду погрузились, и все закончилось. Нет, что-то все-таки произошло. Волоски на руках вздыбились, а меня толкнуло в грудь, но слабо. Воздушная волна от проходящего поезда сильнее бьет. Я хмыкнул. Забиякин научил меня разбираться в ощущениях, когда используется магия. Так вот, по ощущениям, которые я испытал, на дверь повесили какое-то сильное плетение. Кто же?

Усмехнувшись, я вышел из комнаты и демонстративно не стал закрывать ее, даже щель небольшую оставил. Спустился по лестнице и увидел, что в гостиной горничные в темно-синих платьях с белоснежными передниками накрывают на стол. Хозяев рядом не было. Почесав затылок, я направился к выходу. На крыльце столкнулся с охранником, молчаливо созерцающим прилегающую к особняку площадь. Как будто высматривал гостей.

– Я могу погулять? – вежливо спросил я.

Охранник заложил руки за спину, несколько секунд смотрел на меня сверху вниз.

– Запрета не было, – очнулся он и вытянул руку куда-то в сторону соседних особняков. – Узнай у госпожи. В беседке за домом.

Неразговорчивый дядька. Я вежливо поблагодарил его, по дорожке обогнул дом и нос к носу столкнулся с Ромкой и Леной. Ребята увидели меня и резко затормозили. Выпучили глаза и стали пятиться назад.

– Эй! – улыбаюсь, чтобы не подумали о плохих намерениях. Они же мне ничего не сделали. Ну, была попытка магического воздействия из-за незнания о моих способностях. – Не подскажете, где Людмила Ефимовна?

– А ты как вышел из комнаты? – девчонка пришла в себя гораздо быстрее, чем брат.

– Просто, – пожимаю плечами и хитро смотрю на проныру. – Открыл дверь и вышел. Что-то не так?

– Мы же… – Ромка открыл было рот, но получил увесистый удар локтем от сестры. – А, ну иди. Мама в беседке сидит.

– В следующий раз получше плетение вешайте, – усмехнулся я, злорадствуя в душе на этих болванов, решивших сразу же проверить меня на «слабо». Ошиблись только. Я и с магией разберусь, и на кулаках, если надо, сойдусь.

Пока шел к беседке, досадовал, что не могу определять мощность и силу магического плетения, а также его природу. Для меня все заклятия одинаково безрезультатны. Прав был Мирон Афанасьевич, когда говорил о предстоящей долгой учебе. Даже антимагия требует усилий в ее познании.

Людмила Ефимовна сидела в плетеном кресле и увлеченно вязала. Тонкие серебристые спицы мелькали в ее руках. Я робко остановился возле крылечка, не смея зайти внутрь.

– Вик? – удивилась женщина и положила на колени свое вязание: то ли свитер, то ли жилетку. – Что-то случилось?

– Нет, все хорошо. Хотел спросить, насколько далеко мне дозволено гулять?

– Ах, вот в чем дело? – улыбнулась Светина мама. – Гулять-то можно везде, но тебе лучше пока не уходить далеко от дома. Здесь все-таки проживают высокородные, и твое появление могут расценить…ну, не очень правильно. Только не обижайся, пожалуйста. По-хорошему, сначала стоит дождаться возвращения Ивана Олеговича и потом согласовать с ним твои желания. Ты не против? Ну и познакомиться с нашей родней не помешает.

– Не против. Все логично, – пожал я плечами, чем вызвал новую улыбку хозяйки. – А где живут слуги? Я не видел ни одной пристройки к особняку.

– Домашний персонал живет в хозяйственном крыле на первом этаже, – Булгакова снова взялась за спицы. – Женатые и замужние переезжают в рабочий поселок. Это недалеко отсюда, сразу за теми особняками.

Она махнула рукой в сторону красных крыш.

– Ты еще ни с кем из обслуги не познакомился?

– Нет, все были заняты, стол накрывали.

– Хорошо, погуляй вокруг дома. С той стороны у нас гараж, там частенько мужчины собираются, в железках копаются. Если тебе интересно, можешь туда сходить.

Я поблагодарил Людмилу Ефимовну и продолжил свое путешествие по дорожке, которая шла мимо бассейна. Вода в нем отдавала голубоватым оттенком и была настолько прозрачной, что захотелось прыгнуть туда и искупаться. Плавать я умел. Дядька Митрофан научил, когда я только начал с ним на баркасе ходить в качестве юнги.

За углом дома действительно находился гаражный бокс с тремя въездными воротами, но все они были закрыты. Зато столкнулся с Артемом. Он был с каким-то парнем, тоже не старше пятнадцати-шестнадцати лет. Увидев меня, Артем суматошно выдернул изо рта сигарету и смял ее в ладони, не боясь, что может обжечься.

– Сука! – выругался он и зло посмотрел на меня. – Ты что здесь делаешь, а?

– Гуляю, – я тихо шмыгнул и забегал глазами, заранее выискивая пути отхода. – Нельзя, что ли? Прошу прощения, если помешал.

– Тебе вообще нужно прижать задницу и сидеть дома, понял, толстяк? – не знаю почему, но Артем кипел негодованием. – Ты кто такой, чтобы тут гулять?

– Мне разрешила Людмила Ефимовна, – выдвинул я главный аргумент.

– Ничего, завтра тебя к делу приставят, я за тобой смотреть буду, – пообещал старший брат Светланы.

– А это что за хмырь? – цапнув меня за воротник куртки, поинтересовался товарищ Артема, чем-то неуловимо похожий на Ивана Олеговича и Старейшину одновременно. Подозреваю, родственник какой-то. Невысокий, коренастый, покрепче Артема будет. С любопытством удава, смотрящего на кролика, он стал меня гипнотизировать.

– Да отец привез из Новгорода, – сплюнул на землю Артем. – Опекунство оформил, прикинь? Какого-то сироту или бастарда решил под свое крыло взять. Не понимаю! С какой радости-то?

– Не говори так! – я непроизвольно сжал кулаки. – Ты меня не знаешь!

– Зато ты меня узнаешь скоро! – осклабился Артем. – Слушай, Дим, дай ему в ухо, у тебя удар послабее!

И оба засмеялись, довольные шуткой. Я стоял, как оплеванный. Зачем он так? Если я из приюта, это обстоятельство не дает ему права с первой минуты показывать свое отношение к чужаку. Это было моим первым уроком. Моя наивность об окружающем мире была оправдана. Приют не давал такой информации. Я считал, что в аристократических семьях детям стараются привить какие-то нормы поведения, и такая грубость ощутимо ошарашила меня.

– Смотри, зубами как скрежещет! – радостно проговорил Дима. – Как тебя зовут, жирный?

– Вик! – подсказал Артем, и мне стало противно, как он прыгает перед Дмитрием. – Прикинь! Вик! Что за дурацкое имя!

Я не стал ему доказывать, от какого еще более «дурацкого» имени оно происходит. Вообще от смеха упадут на землю.

– Так ты чей бастард?

– Ничей! – мне почему-то показалось важным остаться на месте и до конца понять, чего стоят два этих осла. Языками трепать могут или начнут кулаками махать? А если начнут? Как мне быть? Защищаться? Ударю дворянина – шкуру спустят. Как пить дать – накажут сильно. – Я сирота!

– Сирота? – Дмитрий посмотрел на Артема и подмигнул ему неуловимо, отчего у меня противно засосало в животе. Он провел резкую подсечку, и я рухнул на землю задом, вызвав дружный смех то ли друзей, то ли родственников. Смею предположить, парни были братьями. У них даже перстни одинаковые, с фамильным гербом.

Неожиданно этот самый Дмитрий сжал кулаки, поднес их к своему лицу и тут же широко раскинул руки, с которых сорвались черные сгустки. Они ударились в землю позади меня, и я в силу любопытства обернулся. И подскочил в ужасе. Такого мне еще не приходилось встречать. Зыбкие черные тени, колыхаясь как легкая ткань не ветру, подплывали ко мне, постепенно трансформируясь в жуткие человеческие фигуры без лица.

– Посмотрим, что мои слуги с тобой сделают, – пробормотал Дмитрий.

– Дим, не надо! – перепугался Артем, хватая того за плечо. Но брат дернулся и прошипел, чтобы ему не мешали. – Прошу, прекрати! Нам твоей некромантии здесь не хватало! Если кто-то учует, чем мы здесь занимаемся, хана обоим!

Некромант? Этот Дима – некромант? Или, как их еще называют, кощун? Страх – не мой, а навязанный со стороны – заползал в мою душу и леденил тело с пальцев ног до макушки. Магия, которую применял Дима, не была похожа ни на одну из стихийных, и только поэтому представляла невообразимую опасность для меня.

Ледяная лапа сжала мое горло. Наверное, вид у меня был еще тот! Выпученные глаза, капли пота, стекающие по лицу – дрожащий студень, а не человек. Но Артему было не до смеха. А вот Дмитрий изучал мою реакцию с любопытством. Я заорал.

Перед глазами ярко вспыхнули какие-то протуберанцы, переросшие в хоровод звезд. Они с хрустальным звоном рассыпались на более мелкие искорки, постепенно расширяя круг. Сколько я так простоял, вытянув перед собой руки, не знаю. Только очнувшись, увидел бледного и растерянного Дмитрия, привалившегося к глухой стене дома. Наверное, я его ударил настолько сильно, что парень отлетел и шлепнулся на задницу. Артем отбежал в сторону, но гордость не позволяла ему бросить родственника. Хотя ему было страшно. Приятно, когда тебя боятся. Только что я сделал?

– Извините, не хотел, – нисколько не сожалея о произошедшем, сказал я и повернувшись спиной к парням, пошел обратно. Гулять мне расхотелось. Противное чувство, что я опять сотворил какую-то глупость, не давало мне ощущать себя в безопасности. Ведь я применил антимагию, разрушил инфернальные плетения. Да, кое-что из техники защиты мне уже было известно, но как использовать свойства Разрушителя, не вредя посторонним, Забиякин не мог сказать.

К моему счастью Иван Олегович вернулся домой, и в гостиной царило оживление. Вся семья постепенно собиралась к обеду, и Людмила Ефимовна погнала меня мыть руки, словно не заметив моего состояния.

За стол сели все вместе, дождавшись Артема и Дмитрия. Парни приплелись самые последние, и Булгаков сделал замечание за опоздание.

– Я не сяду за стол с этим…, - кивнул на меня старший сын Ивана Олеговича.

– Цыц! – вдруг вспылил мужчина и грохнул ладонью по столу. Горничные в испуге замерли на месте, прекратив раскладывать еду по блюдам. – Быстро сел за стол! Предупреждаю всех по поводу Викентия: никакого высокомерия и подлых штучек, которые вы умеете вытворять с мирскими! Я всем говорю, дети! Иначе наказание будет очень неприятным. Дмитрий, а ты почему прикинулся бедным родственником? Садись с нами обедать, раз пришел в гости! Кстати, Вик, познакомься. Мой племянник Дмитрий.

– Мы уже знакомы, – буркнул я.

Иван Олегович что-то заподозрил, глядя на мою физиономию, но сдержался. Почти весь обед прошел в молчании. Даже младшие старались побыстрее поесть и сбежать из-за стола. Людмила Ефимовна, чтобы развеять тягостную атмосферу, поинтересовалась:

– Дорогой, а почему ты ничего не рассказываешь, зачем тебя отец вызывал?

– Обсуждали дальнейшую судьбу Вика, – кивнул Булгаков. – Завтра он хочет видеть его у себя. Насчет мага договорились. Кочет согласился поглядеть мальчишку. Думаю, разберемся. Учеба в школе начинается через неделю, успеем подготовить Вика. Сколько классов прошел в приюте?

– Пять закончил, – ответил я, стараясь есть аккуратно, чтобы не пролить ни единой капли на белоснежную скатерть и как можно тише стучать блестящей ложкой по фарфоровой тарелке. Но суп был вкусный.

– В шестой, значит, – хмыкнул Иван Олегович. – А я думал, что учить вас начинают с восьми лет.

– Там по-разному, – пожал я плечами. – Все зависит от того, когда в приют попадают. Кому-то умышленно возраст понижают, кому-то повышают.

– Знакомая история, – оживился мужчина. – Тогда, получается, вместе со Светланой учиться будешь.

– Он в нашей школе учиться будет? – скривился Артем. – Там же только дворяне!

– А я тебе слова не давал, – холодно ответил Булгаков. – Если еще раз сигарету в рот возьмешь – отправлю на перевоспитание к Старейшине жить. На недельку.

Людмила Ефимовна холодно посмотрела на своего сына, и ее взгляд не предвещал ему приятного времяпровождения.

Артем едва не подавился, а Дима поспешно склонился над тарелкой и стал во весь голос нахвалить, какой вкусный сегодня суп. Лицемер позорный! Все-таки правильно я его приложил! Хотелось бы посмотреть, как это произошло! Кинул взгляд на Артема и заметил, как он едва шевелит губами, и само собой пришло понимание, что парень шепчет: «стукач!»

Он всерьез думает, что я рассказал его отцу о произошедшем?

– Только придется пройти собеседование, Вик, – предупредила Людмила Ефимовна, переведя внимание на меня. – Нужно проверить уровень знаний. Если не дотягиваешь – могут и в пятом оставить. Надеюсь, все будет хорошо.

– Завтра все и обсудим, – успокоил ее Булгаков. – А пока я хотел бы отдохнуть.

– На чай не останешься? – удивилась жена. – Еще второе не подавали даже.

– Спасибо, но я хочу отдохнуть. Зверски вымотался за эту поездку. Не думал, что отец с дедом нагрузят меня кучей своих дел.

– Василий уехал куда-то на Урал, – проявила осведомленность Людмила Ефимовна. – Ты же знаешь, кто должен замещать его в таких случаях.

Теперь посмотрев на Дмитрия, я заметил в его глазах угрозу и обещание устроить мне самую «веселую» жизнь в ближайшем будущем. Но я уже знал, что ни одна магия не сможет причинить мне вред. А драться на кулаках здесь вряд ли привыкли, если почти все Булгаковы владеют ею. Тем лучше для меня.

Мой учитель по овладению антимагическим искусством с забавным именем Кочет оказался не совсем еще пожилым мужчиной среднего роста, крепким в плечах. Его длинные русые волосы были забраны в толстый пучок на затылке и схвачены красной тесьмой. Округлое лицо покрыто какими-то черными точками, словно веснушками. Их было так много, словно какой-то шутник бросил в мага целую пригоршню огненного порохового заряда. Подобные раны я видел у Забиякина, и поэтому не мог ошибиться в природе из появления. Кочет когда-то тоже воевал и получил свою порцию боли и страданий.

– Что так смотришь? – маг сидел на скамеечке под раскидистым тополем и внимательно изучал какую-то букашку под своими ногами. Удивительно, что, не поднимая головы, он почувствовал, как я его рассматриваю.

– Жду начала занятий, – бесстрашно ответил я.

Ранним утром Иван Олегович добросил меня на своей машине до полигона и оставил здесь со словами, чтобы я дожидался учителя. Делать было нечего, и я решил осмотреть большую площадку, больше похожую на цирковую арену, в которую прилетел метеорит. Невысокие холмы земли, выброшенные на поверхность, окружали полигон надежнее любого силового щита. Заросшие травой и густым кустарником, они стали частью пейзажа.

Сама площадка представляла собой выжженную землю с щербинами ям, как будто здесь топтались слоны. В разных частях возвышались каменные стены, наполовину разрушенные и осыпавшиеся от магических ударов. Кое-где виднелись обугленные деревянные манекены. Булгаковы, лихорадочно вспоминал я, владеют разнообразными техниками, но основная специализация – Водная Стихия. Откуда здесь Огонь? Неужели кто-то из Рода умеет подчинять элементалей Огня?

Тогда-то я и заметил одинокого мужчину, сидящего на скамеечке напротив маленького сарайчика с незапертой на замок дверью. Я уже успел посмотреть, что там находится. Обычный инвентарь: те же манекены, какие-то длинные шесты, ящики, сломанные стулья.

– Ты должен ждать учителя на месте, а не разгуливать по площадке без разрешения, – проворчал Кочет, поднимая голову. – А если бы техники не убрали закладки? Взлетел бы на воздух легким дымком!

– Какие закладки? – не понял я.

– Магические мины, – пояснил учитель и резко вскочил на ноги. – Позавчера здесь занятия проходили. Передвижение боевой группы под прикрытием мага. Нахождение мин и их обезвреживание входит в систему подготовки таких групп. Ты в курсе, что Булгаковы держат одну из крупных частных армий в России?

– Слышал, – я не стал спорить с Кочетом. – Извините, такого больше не повторится.

– Иди на середину площадки и стой там, пока я не дам тебе сигнал возвращаться, – приказал маг и вдруг рявкнул: – Быстро, новик!

Не совсем понимая, чего от меня хочет учитель, я вприпрыжку помчался по черному песку в указанное место. Остановился только после очередного окрика учителя. Поднял руку, сигнализируя о том, что нахожусь на месте, и замер под солнцем, обливаясь потом. Сегодня было очень жарко.

Кочет кивнул, дескать, он видит. И сделал толчок ладонью, отгоняя от себя непонятную субстанцию. С противным свистом она понеслась в мою сторону, меняя цвет с темно-коричневого до алого. Огненный маг! Мамочка моя! Вот так просто? Не выяснив у меня какие-то подробности о технике владения? Сразу решил проверить, на что я способен? Но я же ничего не умею!

Я зажмурился и присел от страха. В нескольких шагах от меня звонко лопнула гигантская струна, и гудящий шар огня осыпался на землю мириадами искр. А я почувствовал на щеках ласковое прикосновение прохладного воздуха.

– Иди сюда! – опять зарычал Кочет. – Да побыстрее!

Выполняю его приказание, легко пробежав от центра до скамейки. Вытянулся перед учителем.

– Балбес! – затрещина тяжелой длани едва не сорвало голову с плеч. – Ты какого дьявола приседаешь? Сказано стоять – обмочись, но стой!

– Испугался.

– Испугался он! – затопал ногами Кочет, даже руками захлопал по бокам. – Мне нужно определить степень твоей защиты, до какого уровня можно тебя поднимать! Еще раз в тебя пальнуть?

Показалось, что Кочет лукавит. Какая разница, сижу я или парю в воздухе? Насколько известно, радиус действия даже простой магоформы достигает до пяти метров. А огненный шар потерял свою силу, не долетая до меня каких-то жалких трех-четырех шагов. И не взорвался. Просто рассыпался, сдувшись от противодействия моей защиты.

Запинаясь, я повторил то же самое, что говорил мне однажды Забиякин. Кочет нахмурился, и пристроив, наконец, руки за спину, спросил:

– Кто-то тебя обучал основам антимагии?

– Мирон Афанасьевич, – не стал скрывать я. – Он бывший офицер, боевой маг. Но это были не основы, а так… общие фразы, как он сам сказал.

– Забиякин? – оживился Кочет. – Мирон Афанасьевич Забиякин? А откуда ты его знаешь?

– Он в нашем приюте физкультуру преподает сейчас.

– Надо же! – оживился маг. – Я с Мироном два года на Руяне, то бишь на Рюгене, как его на картах обозначают, службу нес. Когда было-то? Десять лет уже прошло, а ведь до сих пор помню! Забавно как! А почему в приюте? Неужели в отставке нечем заняться?

Я пожал плечами. Откуда мне знать, ради чего боевые маги работают в школах или в приютах? Но один вопрос, который до сих пор меня мучил, я задал:

– А откуда у Забиякина ожоги на лице? Где он воевал?

– Так на Руяне мы и получили с ним ранения, – нахмурился учитель. – Датские пираты в тех водах промышляют до сих пор, а тогда спасу вообще не было. Князь померанский Август чуть ли не со слезами нашего императора умолял прислать ему войско в помощь. А остров нам был очень важен для контроля балтийской акватории. Ну и прислали корпус морской пехоты, а нас, магов, прикомандировали к ним. Служба как бы не предполагала боевых действий, разве что патрулирование прибрежной зоны и отслеживание пиратов. Самое главное – защищать остров, если тем вздумается пограбить на суше. Ну, вот они и вздумали. Переоценили свои силы, думая, что одной левой наших морпехов закатают в гальку.

Маг замолчал, глядя куда-то поверх моей головы.

– И что потом? – жадно спросил я.

– Можно сказать, с тех пор даны разрешения у нас спрашивают, дозволено ли им в гости к родственникам на Готланд сходить, – хмыкнул Кочет. – А Забиякин и я попали под плетение «лава». Редкая гадость. Самое интересное, откуда чародеи пиратов столько энергии на нее взяли. Своих ребят мы защитили, а сами не убереглись. Особенно Мирон. Первым стоял на щите, вот и отхватил. Так, а что это ты, новик, рот разинул? Работать!

Он шлепнул меня по животу ладонью, заставив машинально втянуть его внутрь.

– Ну-ка, сядь на скамейку! – приказал Кочет, а сам стал расхаживать мимо меня, заложил руки за спину, сразу став похожим на нашего преподавателя по родной речи, который вел занятия в приютской школе. – Об антимагии нам известно очень мало, и поэтому я не буду уделять много времени теории. Итак, антимагия воспринимается среди чародеев как некий атрибут отрицания магических проявлений между собой. Если силы Стихии взаимодействуют с собой на основе принципов изначальной энергии планеты, то антимаг призван разрушать все связи между ними. Ну, как призван? Он не виноват, что приводит к разрушению основы чародейских плетений, заготовок магоформ и других вещей, дающих магу преимущество. Что такое разрушение? Если выражаться научным мирским языком, придуманным физиками, то происходит полная аннигиляция: взаимное уничтожение магической и антимагической энергии. Поэтому твоя аура должна быть абсолютно белой. В старинных книгах людей, подобных тебе, называли «священниками» или «жрецами», в зависимости от того, кому служит Разрушитель. Для своих ты «священник», для чужаков – «жрец». Это тебе понятно?

– Да, – кивнул я, внимательно слушая неторопливую лекцию Кочета.

– Как думаешь, есть ли разница между мною и тобой? – вдруг спросил учитель.

– Ну… Не знаю, – я почесал затылок, усиливая мыслительную деятельность. – А я могу пассировать руками, чтобы создать форму защиты?

– Конечно, – подтвердил Кочет.

– Тогда принципиальной разницы нет, – с умным видом заявил я. – Я создаю магоформу общего разрушения, а противник – магоформу уничтожения любого тела. Наложение этих форм приводит к аннигиляции магического воздействия.

Очень уж мне понравилось заумное словечко «аннигиляция»!

– С этим разобрались, – учитель усмехнулся. – Теперь ты знаешь, какое оружие находится в твоих руках. Для антимага так же важны атрибуты помощи, как и для нас, магов. Мы используем амулеты из камней, костей и металла, напитанные энергией. Такие же вещи должны быть и у тебя. Дело в том, что в нашем мире существуют чародеи, чьи силы превосходят твои возможности. Но это говорит лишь о том, что ты существенно можешь снизить урон, наносимый сильным магом. И помогут тебе личные атрибуты: кольца, перстни, амулеты. Хорошо гасит магоформы лед и его жидкое состояние – вода. Можешь использовать малахит или белый нефрит. Из металлов поможет серебро.

Я слушал внимательно, затаив дыхание. Кочет знал гораздо больше, чем Мирон Афанасьевич, и говорил с удовольствием, словно вспомнив интересную историю, читанную в детстве.

– Скажу откровенно: я не уверен в том, что сейчас тебе говорю, – учитель остановился передо мной. – По антимагии очень мало знаний. Манускрипты, написанные двести-триста лет назад, достать очень трудно, даже невозможно. А новейшие исследования по этой тематике сталкиваются с неразрешимыми проблемами. В действительности никто не знает, из чего черпает свою энергию антимаг, ведь он не связан с потусторонним миром, его аурное поле может быть как отрицательным, так и положительным. Есть версия, что Солнце помогает насыщать контур тела необходимой силой. Тогда антимаг по логике должен слабеть ночью, но этого не происходит. Почему? Опять вопрос.

Кочет развел руками.

– А как быть с некромантией? – задал я волнующий меня вопрос.

– А что некромантия? – насторожился учитель. – Ты уже сталкивался с ее проявлением? Где? Когда?

– Недавно, – я решил признаться, потому что Дима-кощун меня изрядно напугал. А как противостоять мертвой магии, я вообще не знал. Погибать от дурости одного болвана не хотелось. Очень уж страшно выглядели призванные тени. – Вы знаете Диму? Я его встретил в доме Ивана Олеговича. Мы немножко повздорили, и он решил проверить на мне свои магоформы. Он же кощун?

Кочет хлопнул себя по лбу и тихо простонал что-то вроде «идиот малолетний», и сел рядом со мной, обхватив за плечи.

– Никому больше не говорил?

– Нет, – я был честен. – А кто такой Дима?

– Племянник Ивана Олеговича, младший сын его брата Владимира, – ответил рассеянно Кочет. – И он в самом деле получил мертвую искру. Дмитрий – кощун, ты прав. Следующая ступень – некромант. Про его возможности никто не знает за пределами подворья Булгаковых. И тебе стоит тоже прижать язык, иначе лишишься не только его, но и головы. Я не пугаю, мальчик. А с его отцом я поговорю. Надо же было до такого додуматься, при незнакомом человеке вызывать «духов изнанки»! Уф!

Учитель вытер тыльной стороной ладони выступивший на лбу пот и вдруг встревоженно поглядел на меня.

– А как ты противостоял его некромантии?

Я как можно точнее описал свое состояние, особо упирая на то, как испугался до чертиков, ощутив на своем горле ледяные невидимые пальцы, которые не просто держали меня, а еще и шевелились, как живые.

– Работает, значит, антимагия и против некромантии! – обрадовался Кочет. – Главное, ты всегда, как используешь свой Дар, запоминай и записывай ощущения, что делал, какие движения руками производил… Все, даже мысли и образы! Тетрадку заведи, что ли… Нам с тобой еще долго работать. Понял, новик?

– Почему вы называете меня новиком? – полюбопытствовал я.

– Так ты и есть новик! – засмеялся Кочет. – Новичок в деле. Станешь своим в Роду Булгаковых, будешь защищать его. Твоя стезя – воин Рода.

– Я не уверен, что Булгаковы возьмут меня в клан, – вежливо возразил я. – Иван Олегович всего лишь опекун. После восемнадцати лет мне позволительно выбирать свою дорогу.

– Умный какой! – сделал удивленное лицо Кочет. – А ну, встал! Живо в центр! Проверим еще несколько теорий. Постарайся эмоции вложить в создание магоформы.

Следующие два часа Кочет натуральным образом издевался надо мной. Он кидал в меня какие-то жуткие заготовки, пылающие огнем, от которых я в ужасе отмахивался, даже не соображая, что делаю. Ледяные стрелы крошились в нескольких метрах от меня, усыпая все пространство вокруг хрустящими осколками, тающими под солнцем. Но с каждым разом я обретал уверенность. Мой невидимый и малоизученный Дар помог выстоять в этой жуткой тренировке.

– Все, хватит с тебя! – с довольным видом прокричал Кочет. – Выходи из круга! Твой опекун приехал!

А я и не заметил, что на полигон въехал черный внедорожник и встал впритирку с сараем. Иван Олегович сидел на скамеечке, закинув ногу на ногу, и внимательно смотрел на бесконечные вспышки магических плетений, окруживших меня со всех сторон.

Высунув язык как собака в жаркий день, я дошел до скамейки и рухнул рядом с опекуном, свесив голову. С меня текло так, словно под дождем целый час стоял. Мокрая футболка прилипла к телу, волосы сбились колтуном на макушке, а сам я чувствовал, что сейчас сдохну, вот прямо здесь, перед Иваном Олеговичем.

– Кочет, мне интересно, сумеешь ли ты за пару занятий сбросить с парня лишний вес? – с любопытством смотря, как я оплываю на скамейке, спросил Булгаков.

– Если бы не его антимагическая защита, я бы исправил энергетические потоки в два счета, – проворчал учитель и сделал пасс рукой, чтобы достать из пустого пространства запотевшую от холода бутылку с водой. – Держи, новик. Только не глотай, как верблюд. Сначала прополощи горло, а потом немножко в себя.

– Спасибо, – прохрипел я, хватая бутылку. Какое там полоскание? Кочет только и успел изумленно покачать головой, глядя, как я мгновенно всосал в себя живительную прохладу.

– А он вообще в порядке? – словно меня здесь нету, спросил Иван Олегович.

– Да что с ним сделается? – рассмеялся маг. – Великолепная защита! Все плетения рассыпаются в радиусе десяти метров, аура целая, не рвется.

– Десять метров? – не поверил Иван Олегович. – Ты уверен?

– Я же проверял!

– Отлично, – пробормотал Булгаков. – Просто отлично. Будет что сказать Главе Рода. Кстати, Вик, через два часа встреча с моим отцом. Сейчас поедем домой, приведешь себя в порядок.

– Ага, – выдохнул я, не зная, что еще сказать. – А мне там голову не попытаются отвернуть, как в прошлый раз?

Кочет с интересом навострил уши, но ни я, ни Булгаков тему не развили, и учитель разочарованно отвернулся от нас.

– Дерзишь, юноша, – голос Ивана Олеговича заморозился. – Если я могу пропустить мимо ушей дворовые шуточки, то Глава прикажет своим рындам – и лишишься языка. И я ничем помочь не смогу.

Он внимательно посмотрел на меня, как будто проверяя, дошли его слова до моей головы или нет, потом хлопнул ладонью по своему колену и поднялся. Кивнул Кочету.

– Кстати, Юра, тебя тоже ждут. Расскажешь о первых впечатлениях, идеи какие вдруг в голову придут. Знаешь же, что папаня мой дотошный человек.

– Отвезете меня домой? – попросил учитель. – Надо бы тоже привести себя в порядок.

– Садитесь в машину, – посмотрев на часы, нетерпеливо дернул головой Булгаков. – Не будем терять время.

Мне удалось, наконец-то, разобраться в хитросплетениях родового клана Булгаковых. Старейшина, с которых я уже встречался, как бы удалился от дел, но до сих пор подобно матерому и опытному пауку сидел в центре паутины и дергал нужные ниточки. Главой Рода лет десять уже был Олег Семенович Булгаков, князь, влиятельный человек среди аристократии нынешней России, вхожий в кулуары самого императора. Ничего удивительно здесь не было. Все-таки Род, который взял меня под опеку, имел предка в седьмом колене Гедиминовичей. Главе уже исполнилось шестьдесят шесть лет, но кто бы мог дать ему столько, если выглядел князь очень моложаво. Несколько седых прядок, полагаю, были допущены до его смолянисто-черных волос в качестве некоего эпатажа и легкого налета мудрой аристократичности. Крепкий, высокий, чуть-чуть уступающий Старейшине по росту, князь Булгаков олицетворял собой целое поколение людей, выгрызавших свое место под солнцем: неуступчивых, жестких, холодных и расчетливых. У меня даже мелькнула мысль, что Старейшина куда добрее, хоть и пытался отвернуть мою голову как лампочку из люстры.

У Олега Семеновича было четверо сыновей: Василий, Владимир, Иван и Егор, если располагать их по старшинству, а также две дочери, Вера и Ирина. Самым младшим ребенком в многочисленной семье князя был Егор, который еще тридцатилетия не достиг. А сколько дядьев и теток – не пересчитать! В Щукино жила только часть Булгаковых, остальные расселились по окраинам Москвы, но связь держали между собой крепкую. Попробуй тронь, разом затопчут! Так что Людмила Ефимовна лукавила, когда говорила о дружном и компактном поселении всего рода в одном месте. Неудивительно, что Булгаковы после императорского клана считались очень влиятельной Семьей. Были, конечно, и другие хищники крупного калибра, но мне в силу малолетства не положено вникать в такие подробности.

Я скромно стоял позади Ивана Олеговича, пока тот представлял меня своему папаше, и изредка одергивал дурацкий новый костюм-тройку, в котором было столь тесно, что хотелось сорвать его и остаться в одних брюках и рубашке. Хорошо хоть туфли не жмут.

– Отойди-ка в сторону, – не совсем любезно произнес Глава, и Иван Олегович послушно шагнул вправо, открывая моему взору бесстрастного хищника с ледяной синевой в глазах. На пальцах рук всего лишь два массивных кольца с драгоценными камнями, названия которых я вряд ли бы мог сказать. Один точно рубин, переливающийся багрово-алым, а вот второй камень – зеленый. Безукоризненно сидящий костюм на широких плечах, запонки на рукавах рубашки, пуговицы тоже непростые, подозреваю. Подозрительно блестят алмазными гранями в самой середке.

Я помню наставления Ивана Олеговича и смотрю только на эти дорогие пуговицы, каждая из которых могла бы обеспечить безбедное существование сотни простых человек на долгие годы. Ну, может и преувеличиваю, мне бы сейчас не замерзнуть от взгляда Главы.

– Н-да, природа удивительно беспечна, – голос у Олега Семеновича густой, красивый, но такой же бесстрастный, как и его глаза. – Кто бы мог подумать, что нужный нам артефакт попал в это тело. Несуразное, бесперспективное. Какая девица захочет с таким семью заводить? А я уже бросился искать ему пару из дальних родственников, чтобы Дар укрепить в будущем. Наверное, не стоит торопиться?

Отец Светы пожал плечами и ничего не ответил.

Ладно, и мы смолчим. Не впервой мне выслушивать едкие замечания по своей внешности. И даже интересно о своем будущем услышать. С кем там собрались меня скрещивать?

– Чего глазами хлопаешь? – Глава вцепился пальцами в мой подбородок и задрал голову, чтобы я глядел на него. – Говорить-то умеешь? Мне уже нашептали, какой ты уникальный. Не расстраивай меня.

Я бесстрашно взглянул в бездну льда. Да плевать! Что мне князь сделает? Удавит? Так не за что.

– Ну, вот! Ожил! Глазенки заблестели! Ненависть свою запрячь подальше, она тебе еще пригодится в жизни. Ладно, сын, поднимайтесь в кабинет. Там поговорим.

Огромный дом был пугающе пустынен. Ни звука, ни шороха не слышно в комнатах и гостиной. Кроме охраны, меня, Ивана Олеговича и Кочета никого не видно. Вся прислуга растворилась на просторах особняка. Мой опекун кивнул и повел нас через гостевой зал в сторону широкой лестницы, накрытой красной ковровой дорожкой. На площадке второго этажа по обеим сторонам стояли искусно вырезанные из настоящего мрамора скульптуры воинов в старинных доспехах. Взгляды их белесых навыкате глаз словно пронзали меня насквозь, пытаясь выяснить, какого черта я здесь вообще нахожусь? Знать бы самому, а то опять сердце сжало цепкой лапкой страха.

Зашедший в кабинет Глава оставил дверь открытой, чтобы мы могли войти следом. Иван Олегович тщательно закрыл ее и уселся на стул возле стола. Я и учитель остались стоять на ногах.

Обшитое темно-коричневой кожей кресло заскрипело под тяжестью тела князя.

– О делах попозже, – предупредил он сына. – Что скажешь, Юра? В наших руках то, о чем мечтал Старейшина?

– Да, хозяин, – кивнул Кочет, крепко держа меня за плечи. – Сам убедился в этом.

– Отвечаешь за свои слова? – нахмурил брови Глава. – Ошибка может дорого обойтись мальчику. Сам понимаешь, что я не смогу его выпустить обратно из наших рук во избежание утечки информации.

– Отвечаю, княже, – учитель слегка напрягся, сжав пальцами мои плечи, даже больно стало. – Вик и есть тот самый Разрушитель. Ни одна моя магоформа не достигла цели, разваливаясь от воздействия антимагии.

– Радиус действия?

– Восемь-десять метров, – все-таки сбавил первоначальную цифру Кочет. – Я мог бы гарантировать и десять, но лучше снизить порог.

– Хорошо, – простучал пальцами по подлокотникам кресла Глава. – Даже очень хорошо. Не ожидал. Что нужно для обучения?

– А его нечему обучать, – вдруг усмехнулся Кочет, ослабляя свою хватку. – Точнее, нужно поставить рисунок, почерк, по которому наш Вик будет отличаться от чародеев.

– Есть мысли? – не отрывая от меня ледяного взгляда, спросил Булгаков-Глава.

– Мальчишка еще нервничает, боится летящих в него магоформ, – признался учитель, – не подозревая, что, оставаясь даже неподвижным, с ним ничего не произойдет. Аура абсолютна белая, противодействие чарам на высоком уровне.

– Я понял, – хмыкнул князь. – Может, привлечем к делу хореографа? Пусть поставит ему пластику, чтобы впечатляла несведущих.

Иван Олегович засмеялся.

– Отец, ты серьезно? Зачем Разрушителю пластика? Давай и танцам научим! Да ему просто хватит рукой махнуть – всю магию отключит!

– Надо будет – и танцевать будет, – со странной интонацией в голосе произнес князь Булгаков. Словно лед подтаял и заструился весенней капелью.

Не хочу танцевать! Я же не балерина, в конце концов! Я – Разрушитель! Встану, руки в боки, плюну на врага и засмеюсь ему в лицо! Зачем мне танцы?!

– Пожалуй, поговорю с Самсоном Яковлевичем, – князь оживился. Что ему в голову пришло, черт возьми!? – Ну-ка, парень, махни рукой, как будто строишь защиту!

Я неуклюже выставил перед собой руки с растопыренными ладонями и провел ими из стороны в сторону. Глава поморщился.

– Как будто корова раскорячилась на льду, – сказал он. – У Булгаковых все должно быть на уровне. Ладно, это не столь важно сейчас. Занятия продолжать. Нужно вытащить мальчишку на максимальный уровень. Сколько ему лет?

– Тринадцать, отец, – подсказал Иван Олегович.

– Пойдет в Щукинскую гимназию, – решительно произнес князь. – Пусть будет на виду, постарается сдружиться с нашими детьми и другими волчатами. В случае конфликтов мы сможем сразу загасить ненужные разговоры о Разрушителе. Заодно и отточит свою технику. Там же есть школьный полигон? Вот, пусть там дуэли проводит, если приспичит. Оттачивает свою технику, а заодно и голову морочит противникам.

– Дуэли? – ошарашенно спросил опекун. – Вик – не дворянин! Точнее, мы вообще не знаем, какая в нем кровь течет! А в гимназии бояричи учатся!

– Пустишь слух, что Волховский из обедневшего дворянского рода. Придумаешь, не впервой. Кочет, персонально для тебя задание: следить за мальчишкой, за его магическим развитием. Есть подозрение, что к шестнадцати годам может поменяться структура ауры и ее защитные функции. Не проворонь этот момент.

– Слушаюсь, княже, – наклонил голову Кочет.

– Что еще? – Булгаков наморщил лоб. – Учебу само собой, никто не отменял. Учись парень, не ленись. Если хочешь достигнуть успеха в нашем клане, нужно прыгнуть выше своей головы. Пожелания будут?

Кочет коротко тыкнул меня под лопатку. А я обалдел от всего услышанного. Дуэли, учеба, танцы! Куда я попал? Хотя с дуэлями мне беспокоится нечего, если они проходят с магическим оружием.

– Опять молчит, – угрожающе проговорил Глава, отчего вокруг его колец засверкали искорки.

– А научиться управлять ППД можно? – ни с того ни с сего ляпнул я.

– Зачем тебе ППД? – засмеялся Иван Олегович, пока его отец удивленно воззрился на меня. – Он же управляется с помощью магических законов!

Ой, вот это облом! Жестокий и болезненный облом! Без магии «боевой скелет» абсолютно безнадежен! И буду я в нем похож на нелепое создание, забранное в мертвый каркас! Обсмеют сразу же! Как же забыл про такую важную проблему?

– Можно создать механический образец, – осторожно проговорил Кочет, почувствовав мое разочарование. – Кобылкин же работал над таким несколько лет, потом забросил в виду бесперспективности.

Олег Семенович задумчиво потирал гладко выбритый подбородок, а сам пристально изучал странную и нахальную букашку, захотевшую приобщиться к высокотехнологическим военным разработкам.

– Я подумаю, – наконец, вынес он свое решение. – В конце концов тут возникают интересные коллизии. Юра, бери мальца и ступайте на улицу.

Не переча князю, Кочет слегка поклонился и вывел меня из кабинета, оставив отца и сына наедине.

– Что скажешь, Ваня? – откинувшись на высокую спинку кресла, поинтересовался прошедшей встречей Глава. – Можно делать ставку на этого мальчишку?

– В природе не так много Разрушителей, – усмехнулся Иван Олегович. – Перспектива чувствуется. Кочет за год подтянет технику, и тогда можно из Волховского лепить все, что угодно.

– Ты выяснил, чей он сын? – голос князя стал резким и жестким, требующим немедленного ответа, и не абы какого, а точно выверенного. Иван прекрасно знал своего отца.

– Нет, – признался Булгаков-младший. – Но его по каким-то причинам разыскивают Мамоновы. Согласись, при всей странности появления у Викентия Дара антимага нельзя отрицать факт его принадлежности к роду золотопромышленников. Скорее всего – я не утверждаю, а даю только версию – мальчишка является сыном Георгия Мамонова. Не может появиться у мирян такой уникум. Здесь порода чувствуется.

Легкая улыбка скользнула по лицу Олега Семеновича.

– Мамоновы не зря бегают по приютам, – сказал он. – Мне давно уже шептали, что Жорины эмиссары частенько катаются из Сибири в Москву, Новгород, Ростов и еще в несколько городов. Прямо живут в вагонах. И это не меньше десяти лет! А знаешь, кто заправляет поиском?

– Откуда же мне знать? – пожал плечами сын. – У меня другие обязанности, за всем не уследить.

– Мне Василий сказал. Его бывший боец, Козулин Леонид, стал эмиссаром Мамонова. С ним не очень хорошо обошлись после тяжелого ранения, – Глава вздохнул, словно несправедливость по отношению к этому человеку до сих давила на плечи. – Но ведь мы обеспечили лечение, ни копеечки с него не взяли. Конечно, не задерживали, когда Леонид изъявил желание покинуть клан. Его Мамоновы приютили. Вот же узоры судьба вяжет, а, Ваня? Кто бы мог предположить такой сценарий?

– Допустим, – Иван Олегович прохладно отнесся к удивительным совпадениям, – что Козулин разыскивает Викентия. Не могу только одного понять. Он уже несколько раз приезжал в новгородский приют, и до сих пор не сумел понять, кем является Волховский? Странно же.

– Приютских защищает имперский закон об анонимности, – поднял вверх большой палец старший Булгаков. – Поэтому никто не вправе требовать от них сдавать кровь на генетический анализ. Этот закон пробивали с начала девятнадцатого века, чтобы скрыть тайные шалости аристократов. А Козулин не смог распознать мальчишку как мага. У Викентия нет искры, и его пропустили.

– Но как же белая аура? – воскликнул Иван Олегович. – Кочет утверждает, что она присутствует у антимага с самого рождения!

– Дрянной маг у Мамоновых, – пренебрежительно фыркнул Глава. – Твоя теща Покровская по косвенным признакам вычислила мальчишку. Вот как надо выявлять способных детей! Так что Мамоновы пусть локти кусают. А вот история появления Викентия в приюте очень меня заинтересовала! Ты бы мог ее распутать?

– Настоятельница Белова отказалась со мной разговаривать на эту тему, ссылаясь на запреты. Но она точно знает, чьим сыном является Вик.

– Я предполагаю, что мальчишка – сын Жоры и его младшей жены Аксиньи Гусаровой, которая уже давно не живет с Мамоновым. У них там какой-то непонятный разлад вышел. Девчонка взбрыкнула и уехала из Ленска домой. Проверь эту версию.

– Понял, – оживился Иван.

– Постарайся разговорить Белову при случае, – палец изменил направление и уткнулся в Ивана Олеговича, на что тот тяжело вздохнул. – Не завтра, конечно. Но и не затягивай. Деньги, протекция, да что угодно! Вытяни из настоятельницы всю информацию! Ну и что ты мнешься? Еще что-то, чего я не знаю?

– Тут такое дело, отец, – решился Булгаков-младший. – В приюте работает один человек. Забиякин его фамилия. Бывший боевой маг. По ранению уволен из действующей армии. Сейчас преподает физическое воспитание подростков. Так вот: при разговоре он упомянул какую-то категорию «К». Что сие означает? Знаешь?

– Хочешь сказать, что наш Разрушитель попадает под эту категорию? – ухмыльнулся Глава. – Тогда Мамоновым ничего не светит. Прошляпили они свой шанс! Ой прошляпили!

– Ты можешь объяснить? – напрягся Иван Олегович.

– Ладно, скажу, – довольный как сытый кот князь Булгаков белозубо улыбнулся. – Категория «К» не что иное, как программа, запущенная императором по поиску даровитых детей с искрой. Для таких случаев в различные приюты и в мирские школы направляют опытных магов, которым и дано такое поручение. «К» – куратор, проще говоря. Отыскав ребенка с потенциалом мага, куратор докладывает о нем по особой линии и тихо-тихо ведет до совершеннолетия, а потом его перехватывают имперские чиновники. Дальше – учеба, карьера, звания или чины, кто как свою возможность использует.

– Что же получается, – тихо ошалел от такой новости Иван Олегович, – Волховского вели по императорской линии? А мы его перехватили? Батя, нас же на плаху за это потащат!

– Ты забыл, кто такие Булгаковы для Мстиславских? – засмеялся отец. – Благодари Старейшину – деда своего. Вовремя подсуетился с замужеством дочери – твоей двоюродной бабки Анны. Пусть и не по основной линии, но тоже родственники. Мстиславские используют нас как передовой щит против клацающих зубами кланов Ушаковых и Дубровских, пожалуй, единственных, кто не связан с Рюриковичами. Поэтому, я уверен, Волховский нам достался не просто так. Если до сих пор из Москвы нас не осадили, значит, так задумано.

– Неужели император не понимает, какую силу дает в наши руки? – попробовал рассуждать Иван Олегович. – В нашей Семье появился Разрушитель. А ведь есть еще и кощун. Вот подумают Мстиславские, и решат нас изжить. Дескать, не слишком ли мощное оружие отдали в руки Булгаковых?

– Когда они об этом подумают, будет поздно, – жестко сказал Глава. – И тем более, что о Дмитрии никто не знает. Некромант – наше секретное оружие.

– Уже знают, – не удержался Иван. Необходимо сказать о происшествии в его доме, иначе утаивание ситуации может потом плохо сказаться на всем Роде.

– Кто? – зарычал отец. Настолько мгновенно произошел переход от добродушного пожилого человека в зверя. – У кого язык лишний?

– Дима решил проверить мальчишку, Вика, то есть, ну и вызвал несколько «теней», – поморщился младший Булгаков. – Конечно, ничего у него не вышло, а вот Вик точно знает про кощуна.

– Болван! – словно выплюнул Глава. – Безмозглый щенок! Ну, я поговорю с Владимиром! Распустил своих детишек! Советовал я ему держать Димку в узде, потому как парень вспыльчивый, обидчивый и легко в драку лезет! Кровь высокородного, видите ли, кипит от негодования! Я ему….

Отец захлебнулся от злости и замолчал, бешено вращая глазами. Ивану было неловко подставлять брата, но он сам виноват, что Димку не порет. Не будет же он всю жизнь держать парня на привязи! Детям нужно образование, а для этого придется покинуть родную усадьбу! И кто знает, как все обернется, если Дар кощуна станет известен врагам или императору? Да все! Конец Булгаковым! За некроманта клан огню предадут! Нет, лучше сейчас пресечь глупости, чем потом расплачиваться жизнью детей и жен.

– Все, Ваня, ступай, – махнул рукой отец, разом постарев на десяток лет. Куда делись его лоск и напыщенность? Усталый человек пришел к тем же мыслям, что и сын. А мысли эти заставляют по-другому взглянуть на семью. – На тебе Волховский, не забывай. Пока не могу понять, какого ума сей отрок. Надеюсь, не станет дурью маяться. Светлану когда возвращать думаешь? Подарок ей от меня за Волховского будет.

– Серьезно? – засмеялся Иван.

– А ты как думал? Если бы не она, мальчишка в императорский клан уплыл бы. Или к Мамоновым мог вернуться.