Викарии Христа: папы Высокого Средневековья. С 858 г. до Авиньонского пленения

БОРЬБА ЗА ИНВЕСТИТУРУ

Урбана на престоле св. Петра сменил Раньеро ди Бьеда, оставшийся в истории как папа Пасхалий II (13.8.1099–21.1.1118). Этот прелат, представитель благородной семьи, еще совсем юным вступил в орден бенедиктинцев в Клюнийском аббатстве. В 20-летнем возрасте он был послан в Рим представлять свою обитель, где вскоре папа Григорий VII назначил его настоятелем монастыря Св. Лавра, а в 1078 г. возвел в сан кардинала церкви Св. Климента. Именно в этой церкви собрались кардиналы после смерти Урбана II и единогласно выбрали папой Раньеро. Он не горел желанием занять опасный Св. Престол, но и не стал сбегать подобно Виктору III.

Этот папа не обладал силой воли и харизмой Григория VII, не имел дипломатичности и хитроумия Урбана II. Он был предан аскетическим идеалам, но из-за слабости характера постоянно колебался в своих решениях и поддавался противоположным влияниям. В целом Пасхалий продолжил политику своего предшественника, активно разъезжая по городам Италии и Франции и проводя в них синоды.

Через две недели после избрания Пасхалий получил подарок судьбы: в Равенне скончался антипапа Климент III. Все время своего понтификата он противостоял, порой достаточно успешно, четырём папам из «партии реформ»: Григорию VII, Виктору III, Урбану II и Пасхалию II.

В течение десяти лет (1084–1094) с небольшими перерывами Климент III контролировал Рим, а его противникам удавалось только на короткое время войти в город с помощью военной силы. Изгнанный из Вечного города, он поселился в Альбано, отдав себя под защиту графов Кампаньи. Пасхалию мечами нормандцев удалось прогнать его оттуда. Виберт бежал тогда в Чивита Кастеллана и здесь осенью 1100 г. окончил свой бренный путь.

Перед замечательной твердостью, которую Климент обнаруживал под ударами судьбы, не могли не преклониться даже его враги. Его друзья оплакивали смерть Климента как святого, а могила его стала для них такой же чудотворной святыней, какой были для истинных католиков могилы Льва IX и Григория VII.

Тем не менее Климент III в глазах большинства католического мира оставался антипапой, марионеткой в руках императора Генриха IV. Более того, противостоя «партии реформ», Климент III неизбежно воспринимался как противник самих реформ, защитник симонии и безнравственности в среде духовенства.

Генрих IV потерял верного друга и соратника; он немедленно подвиг римскую аристократию и германский клир избрать нового антипапу. Противники Пасхалия под покровом ночи собрались в соборе Св. Петра и провозгласили папой епископа из Сан-Руфино Джибера под именем Теодора (1100–1102). Тот покинул Рим, чтобы объединить оппозицию. Но сторонники Пасхалия сумели его захватить и изолировать. Они переправили Теодора к нормандцам в Южную Италию, где после непродолжительного заточения в крепости Кава он умер, предположительно в 1102 г. Император, следуя по проторенному пути, выдвинул нового антипапу — епископа Сабины Альберта (1102). Тот повторил судьбу своего предшественника Теодора: арестованный приверженцами Пасхалия, он был заключен в монастырь Св. Лаврентия в Апулии, где и умер в тот же год.

Удача окончательно отвернулась от старого императора. В декабре 1104 г. его младший сын Генрих, которого он короновал в Аахене, изменил ему и признал себя вассалом папы. Не брезгуя предательством, Генрих-сын заключил Генриха-отца, считавшего, что сможет оправдаться перед князьями королевства, в замке Бекельхайм. Этот молодой человек, лишенный какой-либо человечности, позволял врагам бить и оскорблять его родителя. Он отнял у него королевские регалии, корону, скипетр и копье святого Маврикия, не оставив ему ничего от его королевства.

В 1105 г. император вынужден был отречься от престола. Генрих-сын заставил в присутствии папского легата признать незаконными все притязания и постановления прежнего царствования. Более того, он потребовал от отца отречения. У императора хватило сил выбраться из этой западни и бежать. Наконец, после последней неудачной попытки вернуть власть, он скончался в Люттихе, истощенный печалью и тридцатью годами беспощадной борьбы с папством.

Генрих IV, определявший судьбы христианского мира в течение полувека, был трагической фигурой. Всю жизнь он отстаивал права империи и ради этого шел на унижения, терпел хулу и предательство. Его правление переживало постоянные взлеты и падения, но все удары судьбы и личные унижения не сломили непоколебимую волю императора. Многие историки до настоящего времени представляют его политическим гением.

Покойного императора, главного противника реформы, Пасхалий запретил хоронить; его тело оставалось без христианского погребения целых шесть лет.

Генрих V был провозглашен королем имперскими вассалами при поддержке клерикальной партии; но этот преступный сын, отравивший своим вероломством последние дни отца, никому не мог быть верным союзником. Он использовал папу, чтобы захватить власть; когда же надобность миновала, обратил оружие против него.

Более того, с целью усилить давление на Пасхалия, в то время как того не было в Риме, король создал нового антипапу: назначил на этот пост римского аристократа архиепископа Манжинульфо. После интронизации в Латеране тот принял имя Сильвестр IV (18.11.1105–1106, ум.1111). Как только Пасхалий вернулся в Рим, Сильвестр был немедленно отправлен королем в Анкону под защиту местного графа.

Несмотря на данные ранее обещания и неоднократные требования Пасхалия, Генрих продолжал назначать епископов.

Папа и король должны были встретиться в Майнце для урегулирования отношений, но понтифик неожиданно отказался от встречи и вместо Германии отправился во Францию. Там он был тепло принят Филиппом I, который покаялся в прелюбодеянии и примирился с Церковью. Но французский король, государь капризный и своевольный, лишь в семейных делах подчинился папскому решению. В вопросе об инвеституре он отказался только от церемонии вручения кольца и посоха, но настоял на ленной присяге высшего духовенства и прогонял непослушных епископов. Таким же образом был решен этот вопрос и в Англии, на Лондонском соборе 1107 г.

Чувствуя себя во Франции увереннее, чем в Вечном городе, Пасхалий созвал Собор в Труа. Но и здесь представители Генриха V вели себя высокомерно и потребовали для императора «власть ставить епископов, данную некогда Карлу Великому», то есть инвеституру посохом и кольцом. Папа в негодовании отказал, а императорские послы дерзко ответили: «Не здесь, а в Риме меч решит этот спор».

Итак, после стольких войн, смут и измен вопрос об инвеституре снова оказался открытым.

Разгневанный Генрих, как только у него появилась возможность, пересек с большой армией Альпы, намереваясь достичь Рима и добиться императорской короны. Кроме того, по словам Отгона Фрейзингенского, он позаботился «запастись учеными людьми, которые были готовы оправдать что угодно». Чтобы урегулировать вопросы коронации, король направил к папе посольство. В итоге в Сутри был подписан конкордат, по которому папа признавал Генриха V императором, а тот отступался от права инвеституры. Кроме того, от лица папы-бессеребренника Церковь отказывалась от всех регалий[47], полученных от императоров со времен Карла Великого. С его точки зрения, такой обмен являлся вполне логичным — разве не была бедность служителей Церкви одной из целей партии реформаторов?

Коронация была назначена на 12 февраля 1111 г. Но в этот день в Риме взбунтовались прелаты, которые одним росчерком пера превратились из князей в нищих. Их негодование было тем сильнее, что непосредственно Св. Престолу все регалии были сохранены.

Папа вынужден был отступить от условий конкордата. Разумеется, тогда и король не пожелал отказываться от инвеституры. Обряд венчания на царство был прерван; в соборе произошла потасовка. Король приказал арестовать понтифика и протестующих прелатов (Льва Остийского, Джованни Минуто, Бернардо дельи Уберти, Бонсиньоре и др.). Генрих V без всякого почтения обошелся с кардиналами и бесчестно ограбил их. Не побоявшись поднять руку на помазанника Господа, он отнял у самого папы Пасхалия II ризу, митру и прочие папские инсигнии. Напрасно папа рассчитывал на помощь нормандцев; тщетно римляне на следующий день пытались отбить арестованных: безжалостный Генрих V отразил нападение и отослал пленников в Альбано. Здесь он в притворном раскаянии умолял Пасхалия о прощении, но в то же время стремился приневолить признать королевское право на инвеституру. «Король в своем королевстве будет давать инвеституру посохом и кольцом епископам и аббатам, избранным свободно и без симонии; затем они будут получать церковное посвящение от архиепископа своей епархии. Кандидат, который будет избран духовенством и народом без согласия короля, может быть посвящен не прежде, как по получению королевской инвеституры; что касается раздоров, которые часто возникают при выборах, то они должны быть усмиряемы королевской властью».

Воля Пасхалия была почти подавлена. Он сильно страдал от тех притеснений, которые вынуждены были терпеть его приближенные: не смея издеваться над священной особой папы, грубые германцы отыгрывались на пленных прелатах. После двух месяцев сопротивления папа принял условия короля. «Я вынужден, — объяснял он свои действия, — для избавления Церкви согласиться на то, на что не согласился бы, если бы дело шло о спасении моей жизни».

13 апреля 1111 г. Генрих V наконец получил от папы императорскую корону в соборе Св. Петра.

Какая месть за Каноссу!

И как бы для того, чтобы подчеркнуть смысл своей победы, император после возвращения в Германию торжественно предал земле останки своего отлученного от Церкви отца.

После коронации нужда в «собственном» папе Сильвестре IV отпала. Император предложил ему отречься от сана. Антипапа был представлен Пасхалию, который по просьбе Генриха позволил ему свободно проживать в Анконе.

Полный отказ от вековых завоеваний Св. Престола натолкнулся на сопротивление григорианской партии. Существовала также сильная оппозиция во Франции и Бургундии: на соборе во Вьенне кардиналы заклеймили Пасхалия еретиком из-за его отступничества. Римское духовенство упрекало папу в том, «что он вопреки правилам Церкви возложил корону на Генриха V, тирана-разрушителя государства и церквей и дал ему нечестивую привилегию».

На Латеранском соборе в марте 1112 г. Пасхалий сделал следующее торжественное заявление: «Я принимаю декреты моего учителя Григория и Урбана блаженной памяти: я отдаю то, что они отдали, утверждаю то, что они утвердили, и проклинаю то, что они прокляли».

Затем ангулемский епископ Жерар с согласия папы и синода прочитал анафему: «Мы все, собравшиеся на этом священном синоде, проклинаем привилегию, которую король Генрих силой исторг у папы Пасхалия и которая есть не привилегия, а злоупотребление, и объявляем ее недействительной, ибо она требует, чтобы избранный кандидат не прежде получил церковное посвящение, как по принятию инвеституры от короля».

Когда папство обнаружило слабость, сама Церковь, преобразованная Григорием VII и проникшаяся его духом, напомнила понтифику об его долге.

Противостояние папы и императора было главной темой этого понтификата. Но Пасхалий не пренебрегал и другими обязанностями христианского пастыря. В 1113 г. своей буллой он признал правомерность существования монашеского ордена госпитальеров и предоставил ему право свободно избирать своих начальников без какого-либо вмешательства со стороны светских и религиозных властей, за исключением римского папы. Несмотря на все трудности, которые ему приходилось преодолевать, Пасхалий первый начал после очень долгого перерыва снова возводить в Риме постройки, и притом в такую эпоху, когда вследствие борьбы партий древние памятники и церкви были обречены на разрушение.

Со времени анафемы Генрих V в Германии не знал покоя. Одна за другой епархии и провинции восставали против его власти. Легат папы Дитрих объезжал страну, оглашая постановления Латеранского собора и проклятие, произнесенное над Генрихом.

Говорили, что положение Генриха было столь удручающим, что он думал о самоубийстве. Неожиданная добрая для него весть пришла из Италии: в 1115 г. в возрасте 69 лет скончалась маркграфиня Матильда Тосканская. Все огромные владения «седая мудрая Матильда» завещала Церкви. Однако итальянские сторонники Генриха V настаивали, чтобы он выступил на защиту своих прав на это наследство. Если Великая графиня могла свободно распоряжаться аллоидным имуществом, то кто ей дал право завещать феоды, которые она держала от империи?

Ожесточенная борьба между папами и императорами за «наследство Матильды» продолжалась в течение нескольких царствований и понтификатов.

В 1116 г. Генрих снова перешел Альпы и занял владения Матильды. Со всех сторон зажатый германцами, Пасхалий продолжал отстаивать свои заявления. На новом Латеранском соборе (1116) он еще раз признал, что ранее действовал дурно, а теперь проклинает ту привилегию, которую некогда даровал императору.

Генрих V для борьбы с папой привычно активизировал старого союзника императоров — римскую аристократию. События этому благоприятствовали. В конце марта 1116 г. умер римский префект, и Пасхалий назначил ему преемником сына Пьеролеоне. Но императорская партия и народ, ненавидевший этого богатого магната, выставили кандидатуру сына умершего префекта Пьетро, племянника Птолемея Тускулумского. Восстание, поднятое Пьетро, который не желал отказаться от отцовских званий, было поддержано многими благородными фамилиями во главе с Джованни Франджипани. Их сопротивление вынудило Пасхалия в 1117 г. бежать из Рима в Монте-Кассино. Рим остался за императором, и вскоре архиепископ Бурдин короновал в Вечном городе юную супругу Генриха, Матильду Английскую.

Пасхалий смог вернуться лишь в 1118 г., за восемь дней до смерти. В свои последние дни папа убеждал кардиналов хранить между собой согласие, следовать благоразумию и бороться против «дерзких притязаний германцев». Он умер в ночь на 21 января в здании, находившемся неподалеку от бронзовых ворот замка Св. Ангела. Базилика Св. Петра была занята его противниками, поэтому тело усопшего папы было погребено в Латеране.

Понтификат Пасхалия до II Ватиканского собора замалчивался в истории Католической церкви. По-видимому, причина в том, что этот папа предложил христианству совсем новую историческую альтернативу, нежели триумфализм, достигший столетием позднее, при Иннокентии III, своей кульминационной точки. Ибо «Церковь гонимая крепнет, Церковь торжествующая — развращается». Пасхалий II считал недостойной церковных деятелей приверженность к власти и богатству, признавал губительным их меркантильность. Именно в сребролюбии и гордости он видел коренные причины общественных бед и внутрицерковных проблем. Концепция папы, усматривавшего призвание бедной Церкви в том, чтобы находиться на службе всего человечества, была с негодованием отвергнута церковной олигархией. Однако его идеи вскоре были реализованы в движении нищенствующих монашеских орденов и поставлены на службу торжествующей Церкви.

Старая борьба между империей и папством никак не разрешалась и после смерти папы Пасхалия II.

Бенедиктинец Джованни Каэтани, канонически избранный и ставший Геласием II (24.1.1118–1.28.1119), принадлежал к знатной фамилии, происходящей из Гаэты. Ранее он был монахом в Монте-Кассино при аббате Одеризии. Знания, приобретенные Джованни в этой бенедиктинской школе, были настолько обширны, что II взял его с собой в Рим в качестве своего секретаря. При папе Пасхалии Джованни получил сан архидиакона. Он отличался умеренностью во взглядах, и это послужило для Пасхалия лучшей рекомендацией. Кардиналы единогласно провозгласили его понтификом по новым правилам — без участия представителей императора.

Геласий был уже стар и слаб и не искал опасностей папского престола, но не обнаружил в себе силы отказаться от тиары.

Генриха V так возмутило это избрание, что он организовал новую имперскую интервенцию и, войдя в Рим, назначил антипапой архиепископа португальского города Браги, француза по национальности Мориса (Маврикия) Бурдина под именем Григория VIII (8.3.1118–1121). Это был человек ученый и умный, и хотя отличался излишним честолюбием, репутация его была безупречна. Однако сначала новый избранник, водворенный императором в Латеранский дворец, категорически отказывался от этой чести. Бурдину пришлось смириться, когда его кандидатуру одобрили и римские бароны. По существу, он оставался представителем интересов римской знати, благодаря чему его противники дали ему насмешливое прозвище Бурдинус (Испанский осел). Антипапа мог опираться на право императора, и вскоре многие провинции Италии, Германии и даже Англии признали его истинным папой.

Императорская партия под предводительством Ченчио Франджипани, яростного врага власти пап, захватила Геласия, которого после истязаний заперли в темнице. Но из-за всеобщего возмущения, возглавляемого семьей Пьерлеони, понтифика, избитого и окровавленного, вынуждены были освободить. Впрочем, ни одна из знатных фамилий не оставалась подолгу верной какому-нибудь одному знамени.

Геласий, отправленный императором в ссылку, искал убежище во Франции. Его сопровождали некоторая часть клира и преданные сторонники. Генрих V всемерно поддерживал его соперника, антипапу Григория VIII, но вовремя понял, что союз папы и Франции — опасная вещь. Поэтому он решил добиться с Геласием согласия, пока усиление влияния Капетингов на папство не стало необратимым.

Тем временем папа аппелировал на произвол императора к христианскому миру, созвал собор в Вьенне (Бургундия) и сам председательствовал на нем. Но это напряжение духовных сил оказалось для него роковым. Менее чем через месяц папа Геласий II, распростертый на голом полу и одетый в простую монашескую рясу, отдал Богу душу в Клюни, окруженный монахами, верными кардиналами и епископами. Как свидетельствует аббат Сугерий, он скончался, «измученный сердечной немощью и подагрой», завещав избрать преемником архиепископа Вьеннского.

Правление Геласия II продолжалось всего лишь один год и четыре дня.

Несчастного беспомощного Геласия сменил на престоле понтифика Каликст II (ок.1060–1119—13.12.1124), в миру — Гвидо Бургундский, сын носившего прозвище «Отважная голова» графа Вильгельма I Великого и Этьенетты Вьеннской.

Было вполне естественно, что во Франции, где Геласий нашел себе приют, единогласный выбор всех шести прибывших с ним кардиналов пал на француза Гвидо, и не подлежало сомнению, что этот выбор найдет поддержку у Людовика VI Французского, женатого на племяннице претендента Аделаиде. Бургундский принц был давно известен как один из самых страстных противников Генриха V; он оказался достойным преемником Григория VII и его дела.

В отличие от своих предшественников Гвидо не принимал монашеского чина и на папский престол взошел, будучи архиепископом Вьеннским. Вечный город не одобрил форму выборов — не в Риме и не римлянами, — но не их суть. Римляне согласились принять Каликста II, признавая его энергию, происхождение и другие несомненные достоинства.

Но что делать с антипапой Григорием VIII, защитником которого выступал Бруно Трирский с отрядом германцев? Архиепископ Бруно в союзе с Франджипани мужественно оборонял Рим от норманнов Роберта Капуанского. Будь у него побольше золота, неизвестно, за кем осталась бы победа. Но денег, чтобы подкупить колеблющихся, не хватало, и императорская партия после нескольких штурмов вынуждена была отступить с Григорием VIII в Транстевере. С приближением Каликста антипапа окончательно потерял власть над изменническим Римом и бежал в укрепленный город Сутри. Он умолял своих сторонников не сдавать замка Св. Ангела и базилику Св. Петра, но Пьерлеоне нашли к ним доступ «с помощью золотого ключа».

Нормандцы помогли новому папе в осаде г. Сутри, где находился антипапа Григорий VIII. Каликст вынудил жителей выдать своего соперника, которого распорядился подвергнуть публичному поруганию. «Бурдина одели в необработанную и еще сохранившую кровь козлиную шкуру, затем посадили этого горбатого антипапу, или скорее даже — антихриста, на горбатого верблюда и провели его по королевской дороге через центр города, чтобы все видели его позор, и так отомстили ему за бесчестие Церкви. Затем, по приказу владыки папы Каликста, его осудили на вечное заточение в горах Кампании, около Монте-Кассино. Чтобы сохранить в памяти столь поразительный акт возмездия, они нарисовали в дворцовой часовне картину о том, как он простирается ниц под ногами папы».

В 1119 г., едва заняв престол святого Петра, Каликст II собрал в Тулузе Собор, на котором первый раз отлучил от Церкви сторонников ереси; их стали именовать «тулузскими еретиками», или альбигойцами, поскольку и в Альбижуа ересь была опасно распространена. Сами они называли себя «катарами» — «чистыми», и пользовались почти всеобщей поддержкой. Каликст настаивал на том, чтобы в деле искоренения ереси епископам помогала светская власть.

Наиболее блестящий из французских епископов, человек большого ума и твердого характера, Каликст создал себе известность решительными действиями в борьбе за инвеституру.

С нетвердыми и колеблющимися папами Генрих V мог вести свою игру, но не таков был Каликст II. В лице этого бургундского аристократа император обрел равного соперника.

Когда в переговорах между папой и императором произошла заминка, причем не по вине последнего, папа прибегнул к крутой мере. В день закрытия Реймсского собора понтифик произнес речь, в которой призывал всех, ввиду возникших разногласий, к единству и повиновению апостольскому престолу. Затем епископам и аббатам были розданы 427 зажженных свечей, и папа торжественно произнес имена тех, кого Церковь подвергала проклятию; на первом месте стояло имя императора Генриха V. После этого папа и все прелаты бросили горящие свечи на пол себе под ноги и затоптали фитили.

Каликст торжествовал, принимая изъявления покорности от всех стран католического мира. С Францией и Англией установились прекрасные отношения. Даже наиболее преданные Генриху V германские епископы подчинились волевому папе.

Число приверженцев императора уменьшалось с удивительной быстротой. Замещение епископских вакансий совершалось помимо его воли. Новые епископы отрекались от заблуждений императора и его антипапы, произнося при вступлении в должность: «Предаю анафеме всякую ересь, в особенности же ереси генрихову и бурдинову, а также всех последователей их. Обещаю повиноваться святой Римской церкви и вселенскому папе, господину Каликсту, а также католическим наследникам его, утверждая, что они утверждают, и осуждая, что они осуждают».

Самым важным деянием Каликста II было заключение с Генрихом V Вормсского конкордата, положившего конец пятидесятилетнему спору за инвеституру.

Но ни одна из сторон не считала вормсский компромисс окончательным.

Между делом Каликст решил участь Григория VIII. После многомесячного заключения он приказал выколоть глаза и кастрировать старого кардинала, который имел несчастье, причем не по своей воле, быть избранным на трон св. Петра. Антипапа не пережил издевательства и скончался в 1121 г.

На Латеранском Вселенском соборе 1123 г. папа еще раз торжественно подтвердил Вормсский конкордат. Но воспринимался этот договор по-разному: и папа, и император полагали, что одержали верх над соперником. Каликст же сделал уступку лично Генриху V, а с его смертью считал себя свободным от обязательств.

Кроме того, он огласил свое решение касательно всякого, кто обещал отправиться в крестовый поход и не исполнил обещания. Клятвопреступник должен был повергнуться церковному отлучению сроком на один год. Неудивительно, что Каликст проявлял такую заботу о продолжении «благочестивых паломничеств» — его мать была одной из сестер Монтлери, которые все были женами или матерями крестоносцев. Из четырех его братьев трое отправились в крестовый поход; из четырех сестер Бургундского графского дома три вступили в брачные союзы с первыми крестоносцами, а четвертая стала матерью участника крестоносного движения.

На Соборе было принято решение о том, что браки священников в западном христианстве считаются недействительными, а дети от этих браков — незаконными.

Прелаты Ломбардии и Романьи после продолжительного сопротивления подчинились Риму. Епископы южных областей нуждались в поддержке папы против нормандских князей, поэтому также вынуждены были признать решение Собора. В Центральной Италии в своей собственной Папской области Каликст успешно боролся со своеволием светских владетелей, которые захватили мелкие княжества во владениях св. Петра. Папа снарядил против них несколько экспедиций и преследовал врагов в их же убежищах. Он старался также ослабить те мятежные фамилии, которые воздвигли свои укрепленные башни на улицах и даже в исторических памятниках Рима и терроризировали город, возбуждая в нем смуты. Башня семьи Ченчио Франджипани, «обитель тирании и несправедливости», по приказу папы была сровнена с землей.

Каликст старался залечить раны Вечного города, нанесенные войной. Водопроводы были исправлены, проведены некоторые работы в храме Св. Петра и в Латеране. В Риме он восстановил порядок, и можно было без страха выйти на улицу. «С этого времени, — писал современник, — в Риме настал такой глубокий мир, что ни один гражданин и ни один иностранец не носил оружия вопреки прежней привычке».

Таким образом, в 1124 г. папство господствовало над всеми христианскими народами. Но условия мира не были точно оговорены, и империя, принужденная идти на уступки, только и ждала случая отомстить за свое поражение.

Каликст заставил говорить о себе, став инициатором устройства галереи, где были собраны портреты пап. Он был практически первым понтификом, который задумался об увековечивании не только дел, эпистолярного и теологического наследия, но и внешнего облика наместников св. Петра. Благодаря его заботам потомки могут получить представление о том, как выглядели люди, почти тысячу лет назад вершившие судьбы христианского мира.

В отличие от других пап, у Каликста II возникали лишь незначительные недоразумения с римлянами. Он не подвергался осадам в Латеране, ему не приходилось, спасая свою жизнь, бежать из Рима под покровом ночи. Но климат Вечного города не пошел ему на пользу. Каликст умер, страдая от римской лихорадки, но с душевным удовлетворением оглядывая свои свершения. После него осталось несколько писем и жизнеописание святых.

Несмотря на усилия энергичного папы, честолюбие могущественных кланов далеко еще не было сломлено. К концу папствования Каликста II Рим стал ареной противостояния двух знатных итальянских семейств, Франджипани и Пьерлеони. Первое из них вело происхождение якобы от Катулла, а их имя означало «хлеб раздающий», по-видимому, оттого, что на гербе Франджипани на красном фоне два противостоящих льва держали в лапах нечто, похожее на каравай. Вместе с дружественным семейством Аннибальди Франджипани захватили Колизей и сделали его своим логовом. Им противостояла влиятельная и авторитетная семья Пьерлеони еврейского происхождения. После смерти Калликста II представители одного клана (Франджипани) требовали избрания папой Ламберто Сканнабекки, епископа Остии; другие (Пьерлеони) выступали за Теобальдо Буккапекки, носившего насмешливое прозвище Бараний лоб. Он происходил из почтенного римского дома, уже давно выделившегося из среды горожан. Из-за кипения страстей коллегия кардиналов-выборщиков не смогла прийти к единому мнению и разделилась на два лагеря.

Сначала большинство коллегии избрало папой кардинала Буккапекки, поддерживаемого Пьерлеони. Он приял имя Целестин II (1124). В свое время Буккапекки был рукоположен в кардиналыдьяконы Пасхалием II и считался особо приближенным этого папы. Теперь пришел час его торжества. Буккапекки уже облачили в алую мантию, он начал благодарственный молебен, запели «Те Deum», но в зал ворвался Роберто Франджипани и потребовал от кардиналов отменить результаты выборов. Запуганные кардиналы уступили его напору, а Буккапекки, чтобы избежать раскола, а может быть, от страха за свою жизнь, тут же отказался от тиары. Таким образом, он пробыл папой только один день.

На повторных выборах, благодаря временному соглашению между Франджипани и Пьерлеони, большинством голосов был избран старшина коллегии кардиналов Ламберто Сканабекки под именем Гонорий IV (15.12.1124–13.11.1130). Человек суровый и неуступчивый, он не пользовался таким авторитетом, как блестящий Каликст II, и имя его незаслуженно забыто, заслонено именами великих предшественников и могучих преемников, но его старания в деле укреплении власти римских понтификов, бесспорно, должны быть отмечены.

Это был человек низкого происхождения, но замечательных способностей. Уроженец деревушки Фианьяно, расположенной в окрестностях Имолы, он происходил из простой крестьянской семьи. Не имея никаких связей, Сканнабекки дослужился до сана архидиакона Болоньи и попал в поле зрения папы Урбана II, который отметил его целеустремленность и выдающуюся ученость в сочетании со спокойным, почти флегматичным темпераментом. Урбан перевел его в Рим, и вскоре папский выдвиженец получил должность кардинала-священника св. Праксиды (1099) и прославился как способный помощник папы. Его карьера не дала сбоя и при переменах на папском престоле. Папа Пасхалий II в 1117г. назначил Ламберто каноником Латеранского собора, а затем кардиналом-епископом Остии и Веллетри.

Сканабекки последовал в изгнание вместе с папой Геласием II в 1118 г. и был с ним до самой смерти старика. Преемник Геласия Каликст II назначил кардинала Остии и Веллетри своим легатом в Германии (1119) в сложнейший период обострения борьбы за инвеституру между папством и императором Генрихом V. В течение 1119–1123 гг. легат и его помощник Грегорио Папарески добивались примирения императора, преданного церковному проклятию на Реймсском соборе, с проклявшей его Церковью. Самый искуссный министр Каликста И, Сканнабекки по праву считается одним из авторов Вормсского конкордата, завершившего борьбу за инвеституру. Это соглашение стало вершиной его дипломатической деятельности. Символично, что после подписания конкордата именно кардинал Сканнабекки совершил мессу, на которой собственноручно причастил Генриха V, ознаменовав тем самым конец многолетнего конфликта.

Успехи в Германии делали Сканнабекки одним из основных претендентов на выборах папы после кончины Каликста II, но кардиналы предпочли избрать другого. Только силовое вмешательство римских сторонников Сканнабекки позволило ему занять престол св. Петра. Главную роль в этом сыграл выдвинутый Каликстом II в канцлеры молодой кардинал-дьякон Аймери.

Однако, сомневаясь в законности подобных выборов, после пяти дней раздумий избранный папа отказался принять сан. Лишь после того, как кардиналы второй раз избрали его, Сканнабекки согласился возложить на себя тиару.

Сложности при выборах свидетельствовали, что его личность устраивала далеко не всех. Действительно, он имел сильных врагов и в союзе с Франджипани вел настоящую войну со знатными домами Сеньи и Чеккано. Еще до интронизации у Сканнабекки случались конфликты с влиятельным и независимым аббатом Монте-Кассино Одеризием II. Известно высказывание могущественного аббата, которое современники при желании могли расценивать двояко — и как хвалу, и как хулу папе: «Мне неизвестно, чей сын Его Святейшество, но я знаю, что он от головы до ног переполнен ученостью». Но, разумеется, это был ядовитый укол безродному выскочке. Уже в новом качестве в 1126 г., воспользовавшись обвинениями, высказанными Атенульфом, графом Аквино, Гонорий II трижды вызывал Одеризия в Рим, после чего денонсировал его должность и впоследствии отлучил от Церкви.

Непростые отношения сложились у папы и с французским монархом Людовиком VI, которому Гонорий угрожал анафемой. Причиной стало желание короля быть господином своего духовенства, как он был властелином светских вассалов. Людовик пытался заставить клириков признать компетенцию и приговоры королевского суда; он энергично отстаивал право вмешиваться в церковные выборы; наконец, он вступил в открытую борьбу с самыми видными представителями реформаторских идей, чем восстановил против себя Бернара Клервосского, который громил его негодующими речами. В 1128 г. французский канцлер и архиепископ Парижский Стефан де Санлис отправил к папе послов с донесением о неблаговидных поступках короля Людовика Толстого. Прелат обвинял монарха в том, что он потворствует распущенности французского духовенства, извлекая из этого позорную выгоду. Де Санлис обвинял короля в захвате церковного имущества, а также в попытке покушения на его жизнь, в котором участвовали солдаты короля.

Чтобы умилостивить папу, рассматривающего ущемление прав духовенства как посягательства на свои личные права, Людовику приходилось платить золотом.

Через полгода после интронизации Гонория IV скончался Генрих V (23.5.1125 г.). Сын, предавший отца, жестокий и честолюбивый, он потерпел неудачу во всех своих предприятиях и не оставил потомства. С его смертью пресеклась Франконская (Салическая) династия, правившая в Германии более ста лет (1024–1125).

Девять знатнейших аристократов собрались в Майнце, чтобы избрать нового короля. На выборы папа Гонорий направил двух легатов (одним из них был Джерардо Каччианемичи дель Орсо, будущий папа Луций II). Покойный Генрих завещал все свои земли племянникам, сыновьям сестры Агнессы, Конраду и Фридриху Гогенштауфенам. Последнему дядя даже успел передать перед самой смертью знаки королевской власти — инсигнии. Но папские легаты по договоренности с архиепископом Майнцским Адальбертом восстановили князей против Гогенштауфенов. Они воспользовались старой нормой о том, что претендент не должен иметь физических недостатков — а Фридрих Гогенштауфен потерял в бою глаз; его так и именовали: Фридрих Одноглазый. Кроме того, папские посланцы ловко выдвинули избирательный принцип, который Франконская династия практически свела на нет. Благодаря этим уловкам они сумели добиться выбора монархом человека, достигшего шестидесяти лет, к тому же не имевшего сына, а только одну дочь, — Лотаря Супплинбургского, герцога Саксонского. Слабый Лотарь обязался предоставить папе полную свободу в назначении епископов, отказаться от любого вмешательства в церковные дела, а также не требовать вассальной клятвы у вновь избранных прелатов после их посвящения в сан. Конрад Гогенштауфен, восставший против Лотаря III и коронованный сторонниками в качестве короля Италии, был тотчас отлучён Гонорием II от Церкви, равно как и совершивший церемонию коронования архиепископ Миланский.

Лотарь торжествовал победу над Гогенштауфенами, но оставил братьям их аллоды и лены, и на Бамбергском сейме (март 1135 г.) провозгласил всеобщий мир для Германии. Умиротворение страны могло означать более активную итальянскую политику; к счастью для папы, император Лотарь не вынашивал захватнических планов.

Папа, хотя и был слабого здоровья, энергично осуществлял реформаторскую деятельность. Ватиканские архивы хранят более трехсот булл, писем и документов с его подписью.

Медленно и планомерно Гонорий IV проводил свою линию в конфликте с английским королем Генрихом I и сумел достичь существенного преимущества. При папах-предшественниках Гонория IV король отказывался допускать в Англию папских легатов, ссылаясь на исключительное право архиепископа Кентерберийского как постоянного легата. В 1125 г. Гонорий IV направил в Англию епископа Иоанна Кремонского, который после долгих проволочек был всё же допущен в королевство. Прелат возглавил на острове два Собора: один — в Роксбурге, на котором обсуждал с шотландскими епископами их отказ повиноваться архиепископу Йоркскому; другой — в Вестминстере, где были утверждены каноны против симонии и нарушений целибата. В Рим Иоанн Кремонский вернулся вместе с Вильгельмом, архиепископом Кентерберийским. Последний добился от папы исключительных легатских прав в Англии и Шотландии, но Гонорий IV сохранил за Римом право в особых случаях направлять в королевство иных легатов (1126).

Гонорий продолжал политику пап, опиравшихся на нормандцев, но стремившихся помешать им объединиться. В 1127 г. он получил возможность существенно увеличить Папскую область за счет присоединения норманнских владений в Южной Италии и вернуть себе выморочные владения вассала Римской церкви нормандского правителя Вильгельма — Апулию и Калабрию, а также право сюзеренитета над Рожером II Сицилийским. Гонорий II мог выступить в двойном качестве: предъявить претензии на Апулию и Калабрию как законный наследник по завещанию — непостоянный Вильгельм завещал свои земли и права и родственникам, и папе, — или по праву сюзерена. Папа старался не дать Рожеру Сицилийскому захватить герцогство кузена и распространить свою власть на огромные территории — чуть ли не до самых границ папского государства. Гонорий находился в Беневенто, этом аванпосте папской власти на юге, и внимательно следил за попытками Рожера создать мощную державу. Тот не хотел ссориться с папой, пока была хоть малейшая возможность получить его признание, но доводы, обещания и подкупы в равной степени оставляли Гонория равнодушным.

Рожер сумел привлечь на свою сторону крупных баронов и города. В Салерно золотом и уступками он убедил горожан признать его новым герцогом. Это вызвало ожидаемую реакцию. В последних числах декабря 1127 г. в Капуе Гонорий IV публично обвинил Рожера II в злодеяниях против папских подданных в Беневенто и отлучил его от Церкви.

В 1128 г. на Соборе в Труа папа официально утвердил новый католический орден — Бедных рыцарей Христа и Храма Соломона, или тамплиеров — и призвал князей и рыцарей оказать всяческую помощь новому объединению.

Но это было последнее деяние Гонория. Он был давно и безнадежно болен, и противостояние с Рожером не пошло на пользу его здоровью. Состояние папы внушало определенные надежды как его противникам, так и сторонникам. Вынашиваемые последние шесть лет честолюбивые планы претендентов были близки к осуществлению. Покровительствующая Гонорию семья Франджипани, надеясь выбрать угодного им понтифика сразу после смерти предыдущего, захватила больного папу и перевезла в монастырь Св. Андрея, находившийся под их покровительством. Туда съехались и шестнадцать кардиналов, противников Пьерлеони. Они намеревались как можно скорее избрать папой своего ставленника. Таким образом, кончина Гонория II стал началом очередной схизмы в Римской церкви.