Викинг

18

Гарм ласково сжал ладони Фионы своими руками.

— Я хочу поблагодарить тебя. Ты спасла мою дочь, — сказал он. — Рика мне обо всем рассказала. Ты рисковала жизнью ради нее. Если бы я знал, какой мерзавец этот Жирный Роло, ни за что не отдал бы за него свою Рику.

К ним подошла высокая, статная женщина.

— Я — Гарда, мать Рики, — представилась она. — Мы так любим свою дочь. Позволь и мне присоединиться к благодарностям моего мужа. Добро пожаловать в наш дом.

— Мы так беспокоились о вас, — сказала Рика. — Тира рассказала о том, что ты… О твоем несчастье. Такой тяжелый удар! Я вижу, ты немного отошла от него, поправилась. Я очень рада за тебя. Мы боялись, что вас застигнет в пути ураган.

— Нет, мы переждали его под крышей, — ответила Фиона. — Торн в те дни выходил, только чтобы подстрелить зайца и принести дров для очага.

Арен увидел кровь на одежде Торна и спросил;

— Что произошло? Не обошлось все же без приключении, я вижу?

— На нас напала стая голодных волков, — пояснила Фиона. — Торн с таким мастерством управлялся с мечом и топориком… Как видишь, мы живы.

— А мы с Тирой добрались спокойно, — сказал Арен.

— Проходите к огню, присаживайтесь и рассказывайте обо всем, — пригласил их Гарм. — Вы, должно быть, устали.

Черный Гарм был высоким крупным мужчиной с белоснежными волосами и бородой. Черным его прозвали за то, что прежде, в молодости, волосы его были черны, как смоль. Этим он резко выделялся среди своих сверстников — светловолосых, как и большинство людей в этой северной стране. Сейчас на Гарме красовался парчовый халат, говоривший о том, что его владелец — богатый и знатный ярл. Но и в таком домашнем наряде Гарм производил впечатление человека твердого, сильного, и Фиона, заглянув в его прозрачные, со стальным отливом глаза, подумала, что не хотела бы иметь Гарма среди своих врагов.

Фиона приняла протянутую ей кружку с горячим сладким вином и потихоньку прихлебывала его, пока Торн рассказывал об их приключениях.

— Рика говорила, что ты продал собственную жену в рабство, — вдруг перебил его Гарм. — Это на самом деле так, Торн Безжалостный?

— Нет, — ответил Торн. — Фиона дорога мне. Я не приказывал ничего такого. Роло и Бретта солгали. Они хотели избавиться от Фионы, это правда. Они боялись и ненавидели ее. Неужели я похож на человека, который может продать в рабство своего собственного ребенка?

Гарда внимательно посмотрела на Торна и слегка кивнула головой, очевидно, поверив викингу.

— Можете оставаться у нас сколько захотите, — сказала она. — Рика уже свела дружбу с Тирой и Фионой, а мы, старики, будем рады вашей мужской компании.

— Спасибо, — признательно откликнулся Торн. — Фиона и Тира не сомневались в вашем гостеприимстве, когда отправлялись в путь. Мы с благодарностью принимаем ваше предложение. По весне мы с Фионой собираемся отплыть на остров Мэн, но я должен рассчитаться с Роло и Бреттой.

— Понимаю, — улыбнулся Гарм. — Роло должен получить свое. Он отослал домой мою дочь, но не вернул ее приданого. А там было немало — и драгоценные камни, и серебро, и золото, не считая земли и скота. Уж об отрезах шерсти и полотна, белья, кружевах я не говорю. А Роло обобрал Рику и вышвырнул за дверь буквально голой! — Лицо Гарма посуровело. — Я предложу ему вернуть все добровольно. Если он не согласится — верну силой.

— Я вынуждена была бросить все, отец. Это была единственная возможность спастись, — воскликнула Рика. — Мне пришлось обещать, что ты не станешь требовать возврата моего приданого.

— Ты сказала это, чтобы спасти свою жизнь, дочка, — ласково сказал Гарм. — Кто же станет винить тебя за это? Но ты не вправе требовать, чтобы я согласился оставить все твое богатство Роло. Он обманул тебя. Когда ты дала ему развод, он обязан был все вернуть. Я не оставлю его поступок безнаказанным.

— А я не оставлю его в живых, — мрачно добавил Торн.

— А Бретта? — спросил Арен. — Ведь она вино вата не меньше, чем ее брат.

Торн усмехнулся.

— Для Бретты я тоже придумал кое-что, — сказал он.

— Значит, мы заодно, — подытожил Гарм.

Дом Гарма был очень большим, гораздо просторнее, чем большинство домов в стране викингов, с огромным общим залом и целым рядом спален, рассчитанных на прием гостей. Одну из них отвели для Торна и Фионы, другую — для Арена и Тиры. Слуги, рабы и простые воины спали в общем зале на скамьях или прямо на полу. У Гарма, его жены и Рики тоже были отдельные спальни.

Фиона обрадовалась тому, что у них с Торном будет отдельная комната. Она уже устала постоянно находиться на глазах у рабов и слуг. Уединение было особенно приятно для нее теперь, когда она убедилась в том, что у Торна и в мыслях не было покидать ее, что он любит ее и не желает ей зла. Пророчества Бренна начинали сбываться. Старый колдун, похоже, не ошибся, читая древние руны и вычисляя движение звезд, желая заглянуть в будущее.

— О чем ты думаешь? — спросил Фиону Торн в одну из ночей, когда они лежали, тесно прижавшись друг к другу под меховым одеялом.

— Думаю, как сильно люблю тебя и о том, как не хватает мне в жизни Бренна. Он никогда не позволил бы мне сомневаться в викинге, который похитил мое сердце. Я все боялась поверить в его пророчества, но теперь понимаю, что мое желание или нежелание не может изменить бег судьбы.

— Я счастлив, что судьба заставила именно меня похитить твое сердце. Ответь мне только на один вопрос, любимая. Ты и в самом деле заколдовала меня в тот самый первый день, когда я встретил тебя на Мэне? — Возможно, — с улыбкой ответила Фиона. — А может быть, это сделал сам Бренн. Какое это имеет теперь значение?

— Ты права. Колдовство это или нет, но ты — та единственная женщина, которую я люблю. Я не собирался жениться на тебе, ты сама знаешь. Ты и так принадлежала мне. Я мог взять тебя в любую минуту, и никто не стал бы мне в этом мешать. Я отыскал священника только потому, что хотел сделать тебе приятное. В то время я еще этого не понимал. Только теперь до меня доходит смысл того, что тогда произошло. Прежде я считал тебя колдуньей. Пожалуй, я был отчасти прав. Ты и в самом деле околдовала меня, и я надеюсь, что это колдовство не кончится никогда.

Той ночью они любили друг друга долго и нежно. Торн был так ласков с Фионой, что у нее на глаза наворачивались слезы благодарности и любви. Она была счастлива, как никогда в жизни. Правда, в глубине души еще жила печаль по потерянному ребенку, но Фиона знала, что недалек тот день, когда плодом их с Торном любви станет другой малыш.

Позже, когда они отдыхали в объятиях друг друга. Торн спросил:

— Помнишь, как ты сказала, что ненавидишь меня? Фиона вздохнула:

— В тот момент я и впрямь ненавидела тебя. Я же верила в то, что ты приказал Роло продать меня. К тому же я только что потеряла ребенка и считала тебя виновным в том, что это случилось.

— А сейчас?

— Ты сам знаешь. Я люблю тебя. Торн, давно люблю. Я не могу не любить тебя.

— Я хочу…

— Что ты хочешь? — спросила Фиона. — Я хочу, чтобы Торольф по-другому относился к тебе. Я решил послать Арена. Пусть он обо всем расскажет Торольфу и о том, где он при желании может нас найти. Если, конечно, я по-прежнему нужен ему.

— Тира будет скучать без Арена. Ты думаешь, Торольф приедет?

— Надеюсь. Ничего еще не потеряно. Мне кажется, что я увижу своего брата рядом с собой в тот день, когда начнется схватка. Мы вместе пойдем против Роло.

— Мне так хотелось бы решить все миром, — вздохнула Фиона. — Может быть, довольно того, что мы покидаем эту землю?

Лицо Торна стало непроницаемым.

— Викинги не прощают таких оскорблений, — ответил он.

Торн охотился вместе с воинами Гарма, Фиона понемногу помогала женщинам хлопотать по дому, тем более что дел тут хватало — и пряжа, и шитье, и готовка. Кроме того, Фиона разбиралась со своими травами, готовя настои и целебные мази.

Она щедро делилась своими знаниями с Гардой, проводя целые часы за разговорами о свойствах трав и о том, как их применять. Гарда слушала ее очень внимательно, но, к своему огорчению, Фиона вскоре убедилась, что та, конечно, способна пользоваться готовыми лекарствами, но настоящего дара целительницы у нее нет.

Арен вернулся через две недели, и не один. Торн как раз собирался на очередную охоту, когда дверь распахнулась, и на пороге возникли две мужские фигуры.

Арен и Торольф. Торн отбросил в сторону свой лук и стрелы и бросился к брату.

— Торольф! Гром и молния! Как я рад тебя видеть! — Торн крепко обнял брата. — Я послал Арена рассказать тебе обо всем, но никак не думал, что ты бросишь свой теплый новый дом и примчишься сюда!

— Соскучился, — усмехнулся Торольф. — Оставил Ульма смотреть за домом и решил взглянуть, как поживает мой старший брат.

— Арен рассказал тебе, что случилось в доме у Роло?

— Да. Роло поступил подло. Ты знаешь, мне никогда не нравилось твое увлечение Фионой, но за эту зиму я о многом передумал. Я понял, что был не прав, отказав тебе в гостеприимстве из-за женщины, которую ты так любишь. Не знаю, околдовала тебя Фиона или нет, но то, что она неповинна в бедах, обрушившихся на наш дом, я теперь полностью уверен. — Торольф облизнул пересохшие губы и замялся, не зная, что еще сказать. Наконец набрал в грудь воздуха и решительно произнес: — Мне жаль, что так получилось с ребенком. Арен рассказал. Знаешь, я теперь уверен в том, что это на самом деле был твой ребенок.

Лицо Торна исказила гримаса боли.

— Да, ты во многом заблуждался, как и я сам, — сказал он. — Фиона никогда не хотела никому из нас вреда. Мы надеемся, что бог пошлет нам с ней еще много детей.

— Она твоя жена и заслуживает с моей стороны всяческого уважения, — после недолгой паузы сказал Торольф то, что так хотел услышать Торн.

— Иди, поздоровайся с Фионой. А уж потом поговорим.

Фиона с волнением смотрела на приближающихся к ней Торольфа и Торна. Но в Торольфе что-то изменилось. Он стал по-другому думать о ней. Фиона, поняв это, сразу же успокоилась. Уловив нерешительность и смущение Торольфа, она ласково приветствовала младшего брата Торна и улыбнулась, вспомнив один свой недавний сон, связанный с его будущей женитьбой.

— Перед тобой человек, осознавший свои ошибки, Фиона. — Торольф начал с самого главного. — Ты — жена Торна, и я буду рад предложить тебе и твоему мужу свое гостеприимство. Мой дом открыт для вас. Что же касается остального, — он высоко поднял плечи и развел руками, — то ты можешь быть ведьмой, околдовавшей моего брата, или не быть ею… Он счастлив с тобой, а все остальное не мое дело.

— Спасибо, Торольф, — сказала в ответ Фиона. — Я никогда не желала зла вашей семье. Я не ведьма — я целительница. Правда, иногда мне дано видеть то, что закрыто от остальных, но мои видения никому еще не приносили вреда.

Торольф согласно кивнул, и тут в зал вместе с родителями вошла Рика. Фиона увидела выражение лица Торольфа и невольно улыбнулась. Она давно уже знала, что встреча Торольфа и Рики будет иметь далеко идущие последствия.

В глазах Торольфа появился живой интерес, а Торн тем временем представил своего брата Гарму и его семье.

— Добро пожаловать в мой дом, — сказал Гарм. Торольф благодарно кивнул, но взгляд его при этом был по-прежнему прикован к Рике. Девушка не могла не заметить этого и невольно покраснела. Все было точно так, как виделось Фионе.

Наконец даже Гарм заметил странное поведение гостя. Единственным, кто не заметил ничего, оказался Торн.

Гарм долго жил на свете и знал, что значат такие взгляды, поэтому сразу задал вопрос, желая выяснить главное:

— Долго ли ты пробудешь у нас, Торольф? Или тебе нужно возвращаться немедленно к жене и детям?

— У меня нет ни жены, ни детей, — ответил Торольф. — Жена, правда, была, но мы с ней давно уже развелись. Но пробуду я у вас недолго, только решу с братом несколько очень важных для нас вопросов, и все.

— Тогда нам лучше оставить вас наедине, — сказал Гарм, уводя прочь жену и дочь. Торольф провожал Рику восхищенным взглядом до тех пор, пока она не скрылась за дверью.

— Какая красивая девушка, — задумчиво сказал он.

— Очень молодая, но такая сильная, — подхватила Фиона. — Во всяком случае, она оказалась сильнее Роло. Она страдала с ним, и эти страдания еще больше закалили ее. Впредь она никому не позволит издеваться над собой.

Торольф молча сжал кулаки так, что побелели костяшки пальцев.

— Я убью Роло за то, что он сделал с ней, — сказал он.

— Нет, — перебил его Торн. — Роло достанется тебе только после меня.

Торольф огорченно нахмурился.

— После тебя! Боюсь, что мне уже просто нечего будет с ним делать! Арен говорил, что Роло мучил свою жену, но я и не подозревал, что Рика такая красавица, — закончил он, вновь впадая в странную задумчивость.

Торн посмотрел на брата и наконец начал что-то понимать.

— Да ты никак влюбился в Рику! Фиона не удержалась и хихикнула:

— И почему это мужчины всегда так глупо выглядят, когда влюбляются?

— Я пока ни слова не сказал о любви, — сердито буркнул Торольф. — Просто… Просто я нахожу Рику привлекательной. Кстати, она ни с кем не обручена?

— Гарм сказал, что не хочет торопить Рику. Она сама решит, когда ей вновь выйти замуж и за кого именно, — усмехнулась Фиона. — Но пока что она и думать об этом не хочет. А теперь простите, я должна идти. Надо помочь женщинам готовить солонину. Вы вчера столько дичи с охоты принесли, что на целый день работы хватит.

Фиона ушла, а Торн с Торольфом уселись на скамью и принялись вполголоса что-то обсуждать.

Рика и Тира уже занимались засолкой. Фиона присоединилась к ним.

— Какой у Торна красивый брат, — мечтательно произнесла Рика.

— А он считает, что ты очень красивая, — откликнулась Фиона. — И еще — ему пришло время жениться.

Краска бросилась в лицо Рики.

— Не думаю, что после Роло мне захочется вновь выйти замуж, — сказала она. — Чтобы опять он меня…

— За хорошего человека можно, — успокоила ее Фиона. — Поверь мне, не все мужчины такие, как Роло. Я точно знаю, что Торольф будет нежным мужем.

— Если, конечно, это тебя интересует.

К ним присоединилась Гарда, и разговор прервался сам собой.

— Если Торн и Торольф останутся подольше, зима пролетит совсем незаметно, — сказала Гарда. — Давно уже у нас не было такой большой и приятной компании.

— Думаешь, Торольф согласится остаться? — с живым интересом спросила Рика.

— Отец уверен, что останется, — ответила Гарда и внимательно посмотрела на дочь. — Ты рада?

Рика покраснела и смутилась.

— Мне все равно, останется он или уедет.

Эти слова никого не могли обмануть. Будущее, которое привиделось Фионе, начинало сбываться.

В эту ночь на побережье обрушился шторм — один из последних яростных зимних штормов, и поэтому о том, чтобы отправиться в путь, не было и речи. Ветер завывал в печных трубах, словно вырвавшийся па волю из глубин преисподней злобный дух. Снова запуржило, снова на много дней стали непроходимыми все дороги. Зимние вечера тянулись долго, хотя и не для всех. Торольфу и Рике они, напротив, казались до обидного короткими. Они часами сидели в дальнем уголке и говорили, говорили, говорили о чем-то…

Наконец Рика по секрету призналась Фионе, что Торольф и в самом деле кажется ей непохожим на Роло, но она должна еще немного подождать, чтобы окончательно убедиться в этом. Она хорошо помнила, каким нежным и заботливым старался казаться Роло, пока жил в доме се отца, и каким зверем он набросился на нее, когда за ними закрылась дверь спальни в их первую брачную ночь.

Три недели шторм гремел за окнами, устилая землю толстым слоем снега. Потом ветер утих, и из-за туч проглянуло робкое зимнее солнце. Стояла уже середина марта. Весна всегда поздно приходила в эти края. Фиона уже давно мечтала о том времени, когда земля покроется травой, а деревья — первыми нежными пахучими листиками.

Торн тоже с нетерпением ждал весны — но совсем не ради травы или листьев. Весной должно было прийти отмщение за все, что сделали им Роло и Бретта.

Фиону, Рику и Тиру тоже приглашали в мужскую компанию обсуждать план предстоящих действий — ведь они, все трое, в той или иной степени были жертвами Роло. Самой внимательной слушательницей была Фиона.

— Я хочу немедленно вернуться домой и начать готовить своих воинов, — сказал в один из вечеров Торольф. — Боюсь, что многие из них разленились за зиму.

— А мои воины и вовсе неизвестно где, — откликнулся Торн. — Зимовать они разошлись по ближайшим деревням. Но я уверен, что все соберутся, стоит только мне бросить клич. Я хочу просить тебя. Арен, чтобы ты собрал их и поупражнялся с ними. Пусть хорошенько поработают с мечами и топориками.

Он повернул голову к брату:

— Это моя битва, Торольф. Ты можешь и не принимать участия в ней, если не захочешь.

Торольф и Рика обменялись быстрыми взглядами. Затем Рика едва заметно кивнула. Торольф прокашлялся. Все думали, что он сейчас объявит о своем решении принять участие в битве, но он сказал нечто совсем другое:

— Гарм, я хочу жениться на Рике, и она тоже согласна. Я предлагаю объединить наши силы и отобрать у Роло приданое Рики. Если ты признаешь меня женихом своей дочери, я получу право на ее приданое, а значит, смогу бросить вызов Роло.

Гарм ничуть не удивился. Похоже, он давно ждал этих слов.

— Если Рика хочет стать твоей женой, я не возражаю, — промолвил он. — Только пусть она сама скажет о своем желании.

— Я хочу выйти за Торольфа, отец, — подтвердила Рика. — Я уверена, что он не такой, как Роло.

— Тогда решено, — сказал Гарм. — Свадьбу мы сыграем на весеннем празднике, через месяц. А теперь к делу.

Итак, с будущим Рики и Торольфа все решилось, и Гарм продолжил военный совет.

— У меня найдется дюжина хорошо подготовленных людей, — объявил он. — Если мы все объединимся, то Роло не устоять. Приданое Рики… Оно должно быть возвращено — таков закон. Клянусь, я не дам Роло раз жиреть еще больше за счет золота, серебра и земель, по праву принадлежащих моей дочери.

— Итак, у Гарма в Торольфа есть право драться из-за приданого Рики, — сказал Торн. — Я же не хочу ничего, кроме жизни Роло, его головы. Я потерял из-за него ребенка, едва не потерял жену и считаю, что имею право отомстить ему и его сестре. Я не позволю, чтобы Роло и Бретта и дальше безнаказанно сеяли зло.

— Но убить — это значит преступить закон божий, — прошептала Фиона, подавленная решимостью Торна.

— Месть — это тоже закон викингов, — сурово ответил Торн. — Как ты можешь заступаться за этих людей после того, что они с тобой сделали?

— Я христианка. Торн. Убийство другого человека — смертный грех.

— Но тебе-то самой не придется никого убивать, — непонимающе посмотрел на нее Торн. — Я не христианин. Я сделаю это с превеликой радостью.

— Торн прав, Фиона, — поддержал брата Торольф. — Ни Роло, ни Бретта не заслуживают снисхождения. Смерть, и только смерть!

— Значит, решено, — подытожил Гарм. — Торольф возвращается домой и готовит своих людей, Арен собирает воинов Торна. Сам же Торн пока займется моими воинами. Через четыре недели мы все сходимся в лесу возле поместья Роло. Я пойду первым и предложу Роло добровольно вернуть приданое Рики. Если он согласится, наступит очередь Торна предъявлять свой счет ему и его сестре. А если Роло не согласится вернуть приданое, — подумав, продолжил Гарм, — тогда мы навалимся на него все вместе. Согласны?

Но прежде чем кто-то из мужчин успел сказать хоть слово, Фиона вскочила со своего места и воскликнула:

— Рика, Тира и я… Мы хотим присоединиться к вам!

— Нет! — в один голос закричали Торн и Торольф.

— Это слишком опасно для женщин, — несколько тише добавил Гарм.

Рика поднялась рядом с Фионой, расправила плечи и вытянулась во весь свой немалый рост.

— Во все века женщины викингов сражались рядом со своими мужчинами, — сказала она. — Мы не менее сильны и жестоки, чем наши мужья.

— Тира и Фиона — чужеземки, — возразил Торн. — У них нет ни таких сил, ни такой ярости.

— Точно, — подтвердил Арен. — По мне, пусть лучше Тира останется с Гардой. И, кстати, раз уж мы заговорили о таких вещах, я хочу просить тебя, Торн, чтобы ты дал свободу Тире. Я собираюсь жениться на ней. Сыграем свадьбу в один день с Торольфом и Рикой. Между прочим, Тира уже носит под сердцем ребенка.

Тира покраснела и потупилась.

— Ты хочешь жениться на Тире только потому, что она беременна? — спросил Арена Торн.

— Нет! — бурно запротестовал тот. — Я люблю Тиру. Мы будем вместе с нею до самой смерти. Мы бы поехали с вами на Мэн уже мужем и женой.

— Тира, ты хочешь взять в мужья Арена? — спросил Торн.

— Да, всей душой хочу, — ответила Тира.

— Да будет так, — кивнул Торн и громко объявил: — Отныне Тира не рабыня, а свободная женщина!

— Это прекрасно, но мы только что говорили о другом, — настаивала Фиона. — Скажите, вы возьмете нас с собой? Я и Тира достаточно крепкие женщины.

Мы все равно придем на поле боя, захотите вы этого или нет.

— Придем, — в унисон подхватили Рика и Тира. Мужчины испытующе посмотрели на них.

— Хорошо, — ответил Гарм за всех. — Вы можете идти с нами, но мы запрещаем вам принимать участие в бою.

Рика, Тира и Фиона дружно кивнули в знак согласия.

Четыре недели пролетели с пугающей скоростью. Торн целыми днями занимался с людьми Гарма, готовя их к сражению. Викинги упражнялись с восторгом — что может быть слаще для настоящего мужчины, чем поработать хорошенько мечом и топориком? Наконец пришло время отправляться в путь. Снег уже почти полностью сошел, на оттаявших пригорках проглянула первая зелень. Здесь, на побережье, весна наступала чуть раньше, чем в глубине страны, куда ее долго еще не пускали высокие горы.

А здесь земля успела не только оттаять, но и подсохнуть, сделав пригодными для передвижения грунтовые дороги.

Женщин одели в легкие кольчуги, шлемы, дали им короткие мечи. Правда, Рика поменяла свой меч на обычный, более тяжелый и длинный. В ночь перед выступлением Фиона и Торн долго не могли уснуть и шептались друг с другом за своей тонкой перегородкой.

— Не забудь, — напомнил Торн Фионе, — вы, женщины, должны держаться позади воинов все время и в любой ситуации. Я уже терял тебя однажды, хватит с меня и того раза.

— Но ведь Рика говорила, что у викингов женщины всегда сражаются рядом с мужчинами, а не за их спинами.

— Ты слышала, что я на это ей ответил? Вы с Тирой — не из племени викингов. Вы маленькие, слабые и не умеете обращаться с оружием.

— Ты хочешь убить его?

— О ком ты говоришь? О Роло?

— Ты знаешь, что о нем.

— Не встревай в это дело, Фиона. Это касается только меня и его.

Фиона хотела возразить, но Торн закрыл ей рот поцелуем.

— Никогда не пробовал ничего вкуснее твоих губ, — прошептал он, отрываясь на секунду от губ Фионы.

Фиона приподняла голову. Неяркий свет окутал ее волосы прозрачной дымкой. Горела свеча.

— Хочешь отвлечь меня? — лукаво спросила Фиона.

Он поцеловал ее еще раз.

— Действует?

— Еще нет, — усмехнулась она.

Глаза Торна скользнули по обнаженной груди Фионы — она давно уже привыкла спать с ним, снимая на ночь с себя все до последней нитки. Сердце Фионы забилось учащенно под взглядом Торна, губы мгновенно пересохли. Он счастливо улыбнулся. Медленно опустил голову и провел языком по груди Фионы. Затем схватил губами сосок и слегка сжал, заставив застонать от наслаждения. Он повел языком вниз, по животу Фионы и ниже, уткнувшись головой между ее ног, и Фиона забилась от острого ощущения и закричала бы в голос, если бы Торн не успел прижать ладонь к ее губам.

— Тише, любимая, — прошептал Торн. — Мы так всех перебудим. Воины в зале начнут думать о своих женщинах, а об этом нельзя думать перед схваткой — такие мысли лишают сил.

Фиона провела ладонью по лицу Торна. У нее перехватило дыхание, когда Торн нежно прикусил губами ее пальцы. Губы его были крепкими, сильными, а на щеках его Фиона ощутила отросшую за день колючую щетину.

Свободной рукой она зарылась в его волосы — светлые, как солнечный луч, тонкие, длинные, мягкие, они струились у Фионы между пальцев. В ту же секунду руки Торна легко раздвинули ее ноги, и пальцы его погрузились в горячее влажное лоно.

— Как я люблю, когда ты такая, — прошептал Торн. — Раскройся пошире, я хочу войти в тебя.

От этих слов Фиону окатило новой волной страстного желания. Торн высоко поднял и развел в стороны ее ноги и глубоко вонзил в нее свое орудие. Сильными быстрыми толчками он возбудил в Фионе новую волну страсти. Торн сильно сжал грудь Фионы, а она цеплялась пальцами раскинутых в стороны рук за медвежий мех, на котором лежала, и они мчались к бурному финалу вместе — все быстрее, быстрее, быстрее…

Когда все закончилось, Торн приподнялся над Фионой на локтях. Фиона еще переживала последний упоительный миг, вспоминая и свое наслаждение, и хриплый крик Торна, когда его тело словно окаменело над ней. Она сладостно изнемогала и, услышав легкий вздох Торна, догадалась, что он испытывает в эту минуту те же самые ощущения.

«Если бы Бренн знал, как мы близки сейчас с Торном, он порадовался бы», — подумала Фиона.

Впрочем, она была уверена в том, что Бренн знает. Ведь он никогда по-настоящему не умирал для нее, и даже в эту минуту она чувствовала его незримое присутствие.

— О чем ты думаешь? — спросил Торн, вытягиваясь на постели рядом с Фионой. — Ты так притихла.

— Я думала о Бренне. Но знаешь ли, о том, что было сказано перед тем, как ты… «отвлек» меня, я тоже не забыла. Я боюсь за тебя. Торн. Роло — яростный и умелый боец, это всем известно, о нем поют скальды. А что, если он убьет тебя?

— Не убьет, любимая. Правда на моей стороне. Выброси это из головы и спи.

Но сон, к сожалению, не торопился к Фионе. Всем сердцем она чувствовала подступающую опасность. Что-то должно было произойти, но что именно — этого Фиона не видела, не знала. Она просто чувствовала запах смерти, и от этого мороз пробегал у нее по коже. Прошло немало времени, пока Фионе удалось успокоиться и заснуть, но и во сне ее мучило предчувствие близкой смерти.

На следующее утро все они вышли в путь в сопровождении воинов Гарма. Небо затянуло облаками. Воздух был холодным, но, несмотря ни на что, в нем чувствовалось дыхание весны. Гарда, оставшаяся дома, долго махала им вслед рукою. Впереди их ждал шестидневный переход от Бергена до Кепинга. Шесть дней непрерывной ходьбы под ветром, дождем и солнцем. Следом за маленьким отрядом ехала тележка, запряженная пони, в которой были сложены меховые одеяла для ночевок под открытым небом, запасы еды и оружие.

Переход в таких условиях не был трудным даже для женщин. На ночь отряд раскидывал тенты, под которыми, завернувшись в меховые плащи, все и спали до нового утра. Пища у воинов была простой, но питательной — сушеное и соленое мясо. Впрочем, когда позволяло время, кто-нибудь из бойцов отправлялся в ближайший лес, чтобы вернуться оттуда с каким-нибудь добавлением к походному столу. Путешествие не было тяжелым, но Фиона не раз вздохнула по потерянному ребенку, проходя знакомой дорогой.

Они достигли места встречи вовремя. Торольф и Арен со своими людьми поджидали их. Войско объединилось и, когда Фиона решила пересчитать бойцов, счет дошел почти до пятидесяти.

Да, с такой армией викингов можно было свернуть горы!

Торн подозревал, что Роло тоже не терял зимой времени даром. Подозрения эти оправдались. Роло не мог не понимать, что в любой момент может нагрянуть Гарм, требуя возвратить приданое Рики. Понимал Роло и то, как трудно будет противостоять такому могущественному ярлу, как Гарм. Но еще сильнее беспокоило его внезапное исчезновение Торна — ведь он ушел из его дома совершенно неожиданно, не сказав никому ни слова, Роло подумал: не иначе кто-то из слуг выболтал Торну правду об исчезновении Фионы. Тогда дело может обернуться совсем худо. Торн не простит такого, а значит, жди вызова на смертный бой.

Чтобы проверить свои подозрения, Роло приказал воинам нещадно бить слуг и рабов — всех подряд, рассчитывая на то, что виновный не выдержит криков несчастных и во всем признается сам. Так и произошло. Это оказалась Миста, его наложница. Это она рассказала обо всем Торну.

Мисту Роло бил сам, не передоверив этого никому, и остановился лишь после того, как сломал девушке два ребра и руку.

На следующий же день он начал готовиться к неизбежной, как теперь оказалось, битве. Он знал, что с приходом весны к нему нагрянут незваные гости.

И вот в один из дней дозор, как обычно, выставленный Роло, донес о том, что в ближайшем лесу появились викинги. Роло не удивился. Он ждал этого. Он знал, кто командует этими людьми. Да что там, он знал даже имена женщин, находившихся в рядах этого войска!