Винни-Пух и люби друзи

ГЛАВА ВТОРАЯ

ГЛАВА ВТОРАЯ, В КОТОРОЙ ОСЛИК ИА, ПОДЧЕРКИВАЯ ТО, ЧТО ОН ОСЁЛ, ВЕДЕТ СЕБЯ АБСОЛЮТНО ПО-ОСЛИНОМУ

Старый серый ослик Иа-Иа стоял один-одинёшенек в заросшем чертополохом уголке Леса, широко расставив передние ноги и свесив голову набок, и думал о Серьёзных Вещах.

Пока Осёл с утра телился,

Проснулся, встал, опохмелился,

В нём появилася мысля,

Та, что приходит опосля:

Он понял, хоть и был простак,

Что всё же что-то здесь НЕ ТАК.

Так до жирафовых высот

Доходит поздно анекдот.

И у Ослов - не обессудь! -

Чрезмерно долог мыслей путь.

Иа во весь ослиный рост

Встал на дыбы: «А где мой пост?!

Кто я? Где я? К чему? Зачем?"

Но космос был и глух и нем.

Что об утекшем причитать?

Осёл он, что с Осла-то взять!

Иа весь день и ночь трубил,

Копытом исступлённо бил.

И лишь к утру его слова

Замедлили свой бег. Иа,

Застывши тупо у пруда,

Смотрел, что отразит вода.

Смотрел уже без всяких слов,

Смотрел с различных берегов.

И жалким зрелищем таким,

Столь душераздирающим,

Иа был наповал сражён,

Как древний мамонт истреблён.

Ведь из пучин прудовых вод

Глядел поблекший небосвод,

Имея в качестве зрачка

Воздушный шарик Пятачка…

Иль, может, солнца душный шар?

Мираж и марево - кошмар!

Иа с видением таким

Стал удручённо никаким.

Своим дрожаньям в унисон

Завёл тихонько песню он.

Её простой, нехитрый текст

Звучал как жалкий манифест

Растерянности и обид

На жизнь, которою он бит.

Текст песни ниже приведён.

Потом опять Иа, как слон,

Ревел, ругался и орал,

Зверям несчастным досаждал,

Отчаянно маша хвостом,

Как флагом в небе голубом.

Окрест проснувшийся зверёк

Тот рёв и рык понять не мог.

А что там было понимать,

Над чем-то думать, размышлять

Да сопли разводить и плач?

Коль допустил подобный срач

И хочешь что-то изменить,

Здесь нечего копытом бить.

Беги туда, где ущемлён,

Топчи полезших на рожон.

Вы не подумайте чего,

Что мы на зло зовем его:

Топчи, но - в смысле переносном.

Пока ж свой ор трубоголосый

Иа решил призавершить,

Мозги попробовал включить.

Но только не сумел пока -

Заклинил тумблерок слегка.

Потом усилие, толчок…

И появился мысли ток.

Увидел он себя в бору,

Подумал: «А чего ору?

С визжаньем надо завязать,

Чтоб кем-то мне когда-то стать,

Чего-то надо предпринять».

Ослам так трудно рассуждать!

Свернув истерики ботву,

Иа решил искать братву…

Не понимая, что братва,

Которой лес как трын-трава,

Всегда и при любой гульбе

Сама бродила по себе.

Заботясь о вождя судьбе,

Как тот Балда о том Попе.

Братве неплохо было жить -

Народ умели разводить

Всегда, помногу и везде

При всяком строе и вожде.

Ведь это - не писать стихи,

Когда вокруг одни лохи.

Иа, жуя чертополох,

Всегда считал, что он не лох,

Ну, а жуя порой пырей,

Считал, разводят лишь кролей.

Интриги сам он мог плести -

Его не смогут развести!

Поэтому, когда придёт

Момент свернуть переворот,

Что Винни сплёл на кумовстве,

Иа притопает к братве.

Взойти же на «лесной престол»

Достоин только он - Осёл.

Имел он право так считать?

Имел. А что с Осла-то взять?

Мозгами долго он бренчал,

Губами шевелил, бурчал,

Как будто сагу сочинял

О том, кто князь, а кто вассал.

Крадучись, мимо шёл Хорёк,

За пивом, видимо, в ларёк.

Остолбенел: «Во, блин, дела!» -

В молебне увидав Осла.

Осёл же быстро, как ни странно,

Освободился от нирваны

И, приосанившись слегка,

Речь закрутил издалека.

Он про стабильность что-то плёл,

И про предательский раскол;

Что на зверях уж нет лица,

И что тому виной Овца;

Что подл и вонюч на дух

Опиломозгий Винни-Пух.

О Лосе плёл, о Стрекозе,

Что лес они продали все;

Плёл о мутнявом Пятачке;

Об ущемлённом языке;

О том, что уж совсем достал

Злой, шепелявящий Шакал;

Что надо задержать вора,

Который в лес из-за бугра

Воз апельсинов подогнал,

Их наколов, чем бог послал.

Что надо честно избирать…

Эх, точно, что с Осла-то взять?

Хорь сильно выпучил глаза.

Блеснув сочувствием, слеза

Тоскливо по щеке сползла,

Когда выслушивал Осла.

Хорёк душою был не прочь

Иа помочь. Но чем помочь?

Он и понять пока не мог

Осла белибердовый слог.

Но что-то тронуло Хорька -

Принял Иа за свояка.

И понял - ставки высоки.

Пообещал созвать полки

И побежал за огород

Хорьковый собирать народ.

Его там было - будь здоров,

В Тарам-Парам нашедших кров.

Хорёк энергией вспылал,

И ратовал, и убеждал

Решительно в один присест

Созвать региональный съезд.

На нём чесать не чушь и бредь,

А действий план перетереть.

План должен чёток быть и спор -

Дать «ржавым» праведный отпор.

Осёл от слов таких Хорька

Воскрес душой, взбодрясь слегка,

И даже вроде бы подрос.

Хоря поцеловал в засос,

Таким был долгим поцелуй,

Что чуть - Ослиный обалдуй -

Хорька Иа не проглотил.

Но, слава богу, отпустил.

Подумал: «Скрутим в тетиву

Хорьков едино и братву,

Корыто мы себе вернём

И славно-славно заживём.

Лишь обретаясь у корыт,

Верну себе солидный вид».

И вот, забыв переполох,

Осёл нырнул в чертополох,

Электровозно трубанув,

Упал, нервически уснув.

Тревога не ушла совсем,

Но он уснул на радость всем.

Ретиво-мощный ор Иа

Достал, как сорная трава.

Что от него еще нам ждать?

Ослов так трудно изменять.

Он нам напомнил анекдот,

В котором некий идиот

Бумажник где-то потерял.

Потом его, глупец, искал

Под фонарём лишь потому,

Что там искать светлей ему.

К чему, теряя целый лес,

Сбирать имевших интерес

В регионально малой роще?

Лишь потому, что это проще?

Конечно, коль, имея власть,

Не хочешь с высоты упасть,

Заботься, чтоб электорат

Был хлебу с зрелищами рад,

И был бы хоть немного сыт

От крох общественных корыт.