Вино с нотками смерти

Затмение солнечных часов

Женщина спокойно лежала на топчане. Если близко не подходить, то совсем не подумаешь, что труп: так, лежит себе в белом махровом халате, отдыхает. Однако при ближайшем рассмотрении отдыхающая выглядела куда хуже. Бледное лицо отдавало синевой, щеки неестественно впали, нос заострился явно не от последствий пластической операции. Только что пятен крови не наблюдалось.

– Что тут? – спросил Герман, встав рядом с молоденькой девушкой, недавно начавшей работать в отделении судмедэкспертом. – Привет, – вспомнив про этикет, поздоровался он, не поворачивая головы.

– Странно, – промямлила Оля, – привет.

– Что странно? – Герман разглядывал труп. – Если бы не большое количество мертвых тел, которые я повидал, вообще бы не обратил на нее внимание.

– А на нее и не обратили, – тихо промолвила девушка. – Она тут лежит мертвая часа три, а обнаружили ее меньше часа назад, потому что закрывались.

Герман вздохнул. В маленьком курортном городке убивали не часто, точнее, крайне редко убивали. На его германовой памяти последний раз убили мужика в пьяной драке год назад, а до того убили женщину, пырнув ножом, во время межсемейного конфликта, который по сути тоже сводился к пьяной драке. Но так чтобы просто брать и убивать, да еще в спа-центре? Тут же вам не кино какое-то, не детективный сериал… Герман почесал в затылке.

– Так что в ней странного? – повторил он вопрос, очнувшись.

– Крови много потеряла, а видимых ран нет, – ответила Оля. – Но я труп не двигала, пока вы не приехали. Мало ли чего.

– Правильно, – ободрил Герман малоопытного эксперта. – Сначала все запротоколируем, как оно есть. Потом двигай на здоровье, – он уселся на соседний топчан, который оказался с подогревом и приятно отдавал теплом в задницу.

Достав ручку и листок бумаги, Герман записал дату, потом глянул на часы и пометил время начала осмотра места происшествия.

– Двадцать один шестнадцать, – произнес он. – Когда, значит, говоришь, ее нашли?

– Труп обнаружили в двадцать тридцать. Примерно, – Оля пожала плечами. – Уборщица не смотрела на часы, сразу побежала звонить в полицию. Закрываются они для посетителей в двадцать ноль-ноль, обычно здесь женщина прибирает в половине девятого. Плюс-минус…

Герман кивнул и продолжил писать.

– Кто у нас тут понятые?

Понятые топтались в сторонке: девушка со стойки администратора и вторая уборщица. Они послушно продиктовали Герману свои данные, и он приступил к описанию трупа.

– Так что у нас на данный момент с причиной смерти? – Герман отложил ручку, встал с лежака и наклонился над женщиной. – Почему ты решила, что ее убили?

– Выглядит она, словно ее душили, – медленно произнесла Оля, тоже наклонившись поближе к трупу. – Но ее не душили. Большая кровопотеря, и тут вот, – она осторожно показала пальцем на шею женщины, – какие-то будто следы от уколов. Словно выкачали из нее кровь шприцем.

На шее и правда слева и справа виднелись едва заметные следы, действительно как от укола. Герман вздохнул и откинул на трупе полы махрового халата.

– И поза странная, – прокомментировал он, – лежит на боку, но как будто ее позвали, и она обернулась.

– Но не испугалась, – продолжила Оля.

– Точно, – Герман кивнул и плюхнулся обратно на лежак.

Вскоре протокол был дописан.

– Забирай тело к себе, – скомандовал он девушке. – Как только будут новости, сразу звони. А я тут пока допрос проведу. – Герман повернулся к работницам спа-салона. – Где у вас поговорить можно?

Встрял стоявший поодаль накачанный мужчина средних лет:

– В моем кабинете можно. Я администратор.

– Пошли! – скомандовал Герман. – Все, кто тут находился в момент убийства и после него, пройдемте к кабинету.

Картина в итоге нарисовалась довольно ясная, и даже нашлись подозреваемые, а может, понадеялся Герман, сами убийцы. Ему пока не было понятно, как женщину убили и зачем, но по крайней мере составился план действий. На ночь глядя куда-то идти ему не хотелось, однако, откладывать до утра пансионат не представлялось возможным. Топая по узким, извилистым улочкам в гору, Герман набрал номер судмедэксперта.

– Как дела? – пропыхтел он в трубку.

– Ничего нового, – ответила девушка. – Она умерла не своей смертью. От кровопотери, как мы и полагали. Отметины на шее похожи на уколы шприцем, точнее не скажешь. Ее не били и не душили, – Оля вздохнула. – А у вас чего?

– У нас есть след, – Герману хотелось выговориться, а заодно и еще раз обмозговать информацию. – Женщина ходила в спа три раза. Девушка, которая полотенца выдает, ключи от шкафчиков, как раз в эти разы и работала. Наша потерпевшая проводила в спа целый день: у них там сейчас вне сезона классные условия – фиксированная сумма на весь день.

– Сколько? – поинтересовалась Оля.

– Не уточнял, – Герман чертыхнулся: стояла кромешная тьма, разглядеть что-то под ногами было невозможно, и он споткнулся. Хорошо не грохнулся. – Короче, погода не ахти, воду горячую в номере дают нерегулярно, она и ходила к ним в спа, план делала, – он усмехнулся. – Девица про наш труп все это рассказала, потому что та ей жаловалась на пансионат. А какой у нас тут с тобой пансионат с нерегулярной подачей воды и стоит на возвышенности? Правильно, старый, допотопный имени Свердлова. Даже, идиоты, переименовать не удосужились.

– Зачем она туда приехала в несезон? – задала резонный вопрос Оля.

– А кто ж ее знает? Приперлась на нашу голову, прости Господи, – Герман постарался по-христиански не сильно сердиться на убитую. – Короче, два раза она вроде одна приходила. А в третий к ней присоединилась парочка. Пришли они отдельно, но встретились там. Уборщица показала. Она там трет пол постоянно. Короче, пришли мужчина и женщина. Судя по всему, они жили в том же пансионате, что и наш труп. По словам уборщицы, вряд ли они были близко знакомы.

– Думаете, они ее и убили? – оживилась Оля.

– Трудно сказать. Вроде, они не ссорились. – Герман продолжал, пыхтя, тащиться в гору. – Беседовали вполне себе мирно. Когда точно ушли те двое, уборщица не заметила. Короче, иду в пансионат. Надо их проверить на предмет алиби. Хотя оно у них вряд ли есть: сидели скорее всего в это время в спа или шли оттуда. И вообще, если они ее не убили, то может видели кого подозрительного.

– Наверное, они уже спят, если не виноваты ни в чем, – предположила Оля.

– Может и спят, а вдруг бежали? Я обязан идти туда. А то потом шею намылят. Почти пришел. Давай, пока, до завтра. – Герман дал отбой и остановился перед корпусом пансионата.

На самом деле, корпусов в пансионате насчитывалось три штуки. Но в несезон работал только один. В полночь в большинстве окон свет уже не горел, а холл освещался тусклыми лампочками, экономящими пансионату электроэнергию. Герман толкнул пластиковую входную дверь и вошел внутрь. За стойкой регистрации женщина с неописуемым сооружением из иссиня-черных волос на голове смотрела телевизор.

– Здравствуйте. – Герман махнул перед ее носом удостоверением. – Придется отвлечься.

Женщина вздохнула:

– Случилось чего?

– Ну типа того. Труп случился. Ваша гостья.

– Вот те на! – женщина выключила телевизор.

Герман достал из кармана телефон и показал фотографию жертвы:

– Узнаете?

– Конечно! – воскликнула женщина, чье имя, судя по бирке, прицепленной на прозрачную кремовую блузку, было также замысловато, как и прическа – Анжелика, – Сейчас я вам распечатаю ее данные.

Она поклацала пальцами по клавиатуре, и из чрева принтера выползли листки с копией первой страницы паспорта и пропиской. Герман оторвал взгляд от просвечивающей сквозь ткань обширной груди Анжелики и просмотрел бумажки. Итак, потерпевшая жила в Москве, была одинока, точнее не замужем, что, впрочем, по мнению Германа являлось одним и тем же.

– Не знаете, чего она сюда приехала? – спросил он Анжелику. – Несезон, а она не бабуля, чтобы в несезон к вам ездить.

– На тренинг ее принесло, – хмыкнула женщина. – А после задержалась на свою голову. Говорила, лететь не имеет смысла так на мало, вот и решила чуть дольше задержаться. А не надо было, – припечатала Анжелика.

– Что за тренинг? – Герман обычно бывал в курсе всех мероприятий, которые проводились в городе.

Анжелика пошуровала у себя в столе и вытащила рекламную листовку.

– Вот! Приносили нам. Тоже предлагали прийти. Но я не дура платить такие бабки за какое-то там дыхание.

В листовке говорилось о некоем волшебном способе дыхания, после которого будешь здоров и счастлив. Еще обещалось полное очищение организма от всякой скверны и общение с иными мирами.

– Да, оздоровилась, – процедил Герман. – Надо бы с организаторами встретиться на всякий случай.

– Слиняли они уже, – махнула рукой в неопределенном направлении Анжелика. – У них же чес. Можно на их сайте посмотреть, куда двинули. Куда-то рядом.

«Значит, у этих было алиби, раз они уехали несколько дней назад», – подумал Герман и вспомнил про своих подозреваемых.

– У вас тут пара живет. Описание такое: оба высокие, у него темные волосы, у нее длинные рыжие… – договорить не успел: Анжелика закивала.

– Да, да, живут рядом с той несчастной, что умерла здоровенькой. Прости Господи! – она хмыкнула. – Спят поди. Они тоже на тренинг ходили.

Выяснилось, что парочка явилась в пансионат около восьми вечера. Рыжая несла пакет с мокрыми купальными принадлежностями, а ее парень тащил кульки с едой.

– Горничная говорит, жрут они – Боже мой!!! – воскликнула Анжелика. – Таисия просто в ужасе! Когда убирается, выносит страшное количество еды и бутылок! А так, обаятельные: всегда остановятся, поздороваются, скажут пару слов. Сегодня были в спа, потом ходили поесть в ресторан, потом на рынок и сюда. Столько, скажу вам жрать, а по ним не скажешь – жилистые оба, – с ноткой зависти сказала плотненькая Анжелика.

Смысла ломиться в первом часу ночи к обжористой паре не было. Герман вздохнул: до дома далеко, а назавтра с утра следовало бы вернуться в пансионат. Анжелика словно прочитала его мысли:

– Хотите, оставайтесь. Если они пойдут куда-то рано, я вас разбужу. Но вряд ли: они рано не встают. Можете спать сколько угодно.

Он шел по пустыне. Пить хотелось неимоверно. Вдали виднелась дверь, вход в портал, а там и до людей рукой подать. Но предчувствие обычно его не подводило: вход будет опять перегорожен. И правда, в мареве начала проявляться фигура Волка. Жара давила на плечи. Он облизнул потрескавшиеся губы и остановился. Кожа горела, на ней появились волдыри, которые, лопаясь, обнажали кровоточащие, неприятно пахнувшие раны. Сам себя он видел плохо. Ему бывало страшно интересно увидеть себя в пустыне, но там у него оставались лишь ощущения: жара, жажда, боль, страх, ненависть – какой-то такой набор. Как его нарекли, он не помнил. Однако знал, что на самом деле здесь он беспол, и имя никакого отношения не имеет к половой принадлежности. С подобным успехом его могли назвать и Ларисой, и Жучкой, и Муркой.

Волк не исчезал, а что делало ситуацию еще более паршивой, возле него нарисовалась фигура Львицы. Львица появилась рядом с Волком недавно. Откуда взялась на его голову, непонятно. Позади этих двоих, как обычно, возникли другие волки. Они полукругом встали за вожаком и Львицей, полностью закрыв дверь в портал. Нет, он никогда двери не видел, он ее чуял. Проход постоянно менял свое месторасположение, и самое ужасное происходило тогда, когда он натыкался на мираж. Его частенько водили за нос, и чуйка подводила. Сейчас он даже не сомневался – портал там, потому что там Волк и его подружка. Раньше Волк был одинок: лишь он и его собратья. Зачем она ему понадобилась?

– Силу дает, – еле слышно сказал он, с трудом пошевелив запекшимися губами, а эхо повторило последнее слово: «Дает, дает, дает…». Эхо он ненавидел пуще жажды, жары и прочих неудобств. Как бы тихо ты ни говорил, оно повторяло за тобой последнее слово.

Идти в сторону Волка представлялось бесполезным. Он помнил, конечно, что Волка можно обмануть. Нужно пойти в сторону, зайти в мираж, и, порой, совершенно случайно, бессистемно, он там натыкался на другую дверь. Происходило это крайне неожиданно – раз, и ты уже в мире людей. Голый? Отчего ж, нет, не голый и вполне себе полый и одетый. Сколько он бывал мужчиной, сколько женщиной он не помнил. Но в мир он выходил готовой сущностью. О, ощущения от перехода всегда были прекрасные! Он в первую очередь смотрелся в зеркало: какой он нынче. Всякое разное отражалось, впрочем, все образы ему сразу нравились, словно таким на свет родился. И ощущения пропадали – ничего не болело, отступала жара, только пить хотелось по-прежнему. И он пускался на поиски. Быстрее, быстрее, чем быстрее – тем лучше, иначе опять – сюда, обратно, так, что и моргнуть не успеешь.

Он повернул направо. Главное, прочь от Волка, чьи очертания становились все более четкими. На морде Львицы он даже смог разглядеть улыбку. Она почти всегда улыбалась, нагло так, развязано-сексуально, беспардонно, и не смущаясь, касалась лапой Волка, поглаживая его серый бок. Иначе говоря – большая, рыжая, наглая кошка. Ему хотелось ее пощупать, прикоснуться к ее шкуре, которая выглядела плюшевой, как у игрушек в том людском мире… Он очнулся и заставил себя прекратить думать о Львице, иначе желание идти в их сторону становилось вовсе нестерпимым.

Он прошел к Дворцу. Дворец возвышался по правую руку, то расширяясь, то вырастая на несколько этажей, то становясь темно-бардовым, то резко светлея. «Мираж», – он не сомневался и брел к зданию. Уже стали заметны цветные фонтаны. Они издавали странные звуки:

– Ммммм, рррррр, – на кошачий манер тянули они, а эхо им вторило: «рррррр».

Мелькнул павлин и исчез, а вместо него показались здоровые, тучные гуси, рядком шагавшие через зеленый газон. Он облизнулся. Он вспомнил, каковы они на вкус, гуси. Там, где бывал у него за порталом желудок, заурчало и неприятно свело мышцы. Он обернулся. Волк с Львицей постепенно растворялись в мареве. Уходят, значит, он удалился от входа в портал. Сил практически не осталось, и вся надежда была на мираж. Если он там случайно не выйдет в мир, то скорее всего на этот раз помрет, хоть данное слово к нему неприменимо. Он вечен, как Волк. Про Львицу он пока не знал – она появилась недавно, – но что-то ему подсказывало, она тоже вечна, кошка чертова.

Впереди, за Дворцом вечерело. На звездном небе вспыхнули фейерверки. Раздался звон бокалов, засмеялись люди. Но над ним, как и раньше, сияло раскаленное солнце. Тем не менее, его влекло вперед, ближе, ближе к великолепному зданию, которое сейчас стало отливать золотом, аж в глазах слепило. Гуси исчезли, зато появилась корова. Вымя, полное молока, чуть не касалось земли. Он вспомнил вкус свежего хлеба, и захотелось взять кружку молока, дунуть на пенку, отломить горбушку, громко отхлебнуть, быстро засунуть в рот хлеб, давясь, жевать. Он вздрогнул от боли: с треском лопнул очередной волдырь. Корова тоже исчезла. В небе издевательски захохотали чайки. Больше портала он не чуял. Волк и Львица совсем исчезли. Оставалось надеяться на случайность, на чудо. Он пошел быстрее. От крика чаек и повторяющего эти звуки эха закладывало уши, или чем он там слышал. Резко приблизились двери Дворца. Они распахнулись, пропуская его внутрь.

Утром Герман не сразу сообразил, где находится. В глаза непривычно брызнул яркий солнечный свет, матрас бодро заскрипел пружинами, уши уловили звук работающего пылесоса. Герман глянул на простиравшееся вдали море, вздохнул, вспомнив свою квартирку без вида на море и вообще без всякого вида, и пошел в душ.

– Ну как тут? – спросил он Анжелику, спустившись вниз после гигиенических процедур.

– Порядок! Ваша парочка не выходила. Жрут, поди, – она усмехнулась.

– Отлично. Пойду допрашивать. Номер у них какой?

Анжелика сверилась с компьютером.

– На всякий случай проверила. Точно. Номер шестьсот десять. Жертва ваша жила в шестьсот шестом. Но там шутники к нулю пририсовали сверху хвостик – получилось шестьсот шестьдесят шесть. Потом, не обращайте внимания, напутали прикручивая номера, будет сразу шестьсот десять. Вам туда.

Герман осознал полученную информацию и направился к лифту.

– Лифт часто застревает, – понеслось ему вслед, – вчера вам сказать забыла, но вы на втором этаже спали и все равно пешком пошли. Сейчас решайте сами.

Идти пешком на шестой этаж было неохота, и Герман смело вызвал лифт. Тот с шумом открыл двери, не слишком гостеприимно приглашая в свое чрево. Герман зашел и нажал на кнопку.

– Сильнее жмите! – донеслось до него. – Кнопки западают!

На шестом этаже все оказалось, как и описывала Анжелика: номер шестьсот «шестьдесят» шесть был уже опечатан, следующим следовал, вопреки логике, шестьсот десятый. Герман постучал. Изнутри не доносилось ни звука. Он постучал еще.

– Ой, они думают, это я! – Герман вздрогнул: рядом с ним стояла невысокая, толстенькая горничная с тряпкой в руках. – Я им барабаню, а они делают вид, что не слышат. Иногда их и в самом деле нет. Я ключом поворочаю: если они дома, то ключ с той стороны, и мне не открыть. Если нету, захожу.

Герман переварил информацию.

– Если не трудно, поворочайте ключом, – вежливо попросил он. – Вдруг их там нет.

– Есть! – уверенно заявила горничная, но тем не менее ключ попыталась засунуть. – Видите, там они! – радостно воскликнула она. – Не засовывается.

С куда большим воодушевлением, чем доселе, Герман забарабанил в дверь. Изнутри послышался женский голос:

– Спасибо, убираться не надо.

– Я из полиции, – проорал Герман, отдавая должное звукоизоляции, которая начисто отсутствовала в современных постройках, но очень даже присутствовала в старых зданиях, и опять застучал. Через минуту изнутри послышался мужской голос:

– А что случилось?

Герман, осознавая, насколько он тут нелепо выглядит и как низко падает престиж полицейского, собрался с духом и прокричал:

– Убили вашу соседку! У меня к вам вопросы! Вы ее видели последними!

Горничная продолжала стоять рядом в предвкушении продолжения «спектакля».

– Сейчас! – прокричал мужчина из нутра номера. – Оденемся! А то мы неодеты!

Набравшись терпения, Герман приготовился ждать. Бежать парочке было с шестого этажа некуда. Он сильно надеялся, что они не будут прыгать с балкона или делать что-то такое же нелепое.

– Мне сказали, они много едят, – обратился Герман к горничной от нечего делать. – Что вы имели в виду?

– Ой! – женщина явно обрадовалась возможности поболтать. – У них каждый день весь коридор в пакетах с помойкой. Так есть нельзя при любом аппетите, скажу я вам. Да вы сейчас сами увидите. Они меня не пускают, а потом, как уйдут, просят прибрать, и мусор забрать. Мрак! А сами поджарые такие, не тощие, но такие, знаете, крепкие. Жилистые такие. Кровь с молоком!

Герману уже стало любопытно посмотреть на обладавшую зверским аппетитом парочку. Кроме обжор Гаргантюа и Пантагрюэля, про которых недавно смотрел мультик, никто в голову не лез. Но, судя по описаниям, эти двое должны выглядеть иначе… В двери заворочали ключом. На пороге нарисовался мужчина лет тридцати с лишним. За ним стояла женщина, скорее около тридцати, улыбавшаяся во весь рот, словно ждала его, Германа, в гости, как самого дорого друга. Мужчина, напротив, был суров и хмур. Он распахнул дверь и отошел в сторону, пропуская Германа внутрь.

– У нас тут не прибрано, – произнес он, грассируя на французский манер.

– Вина хотите? С сыром? – неожиданно предложила женщина и, не дожидаясь ответа, поставила перед успевшим сесть возле стола Германом пластиковую тарелку и стакан.

– Я на работе, – попытался возразить Герман, но мужчина махнул рукой и со словами «да ладно» налил ему вина.

Парочка уселась напротив. Перед ними стояли наполненные стаканы и тарелки с закуской. У Германа заурчало в животе, он взял кусок хлеба, пообещав себе много не есть и тем более не пить. Женщина подняла стакан и, продолжая улыбаться, провозгласила:

– Если кого, говорите, убили, то аминь! – и чокнулась с мужчиной. Оба протянули стаканы к Герману.

– За умерших положено не чокаясь, – Герман взял свой стакан и сделал пару глотков. Он положил сыр на хлеб и отправил бутерброд в рот.

– Оливочки берите, – женщина смахнула ему из банки оливки.

Герман начал жевать и одновременно пытался разглядеть своих визави повнимательнее. Он уже заметил, что оба, действительно, были высокими и обладали не то чтобы крупными фигурами, но, права горничная, – кровь с молоком, лучше не скажешь. У женщины рыжие волосы струились по спине до талии, а у мужчины волосы были красивого, глубокого черного цвета, до плеч. От его взгляда хотелось поежиться, хотя он не был злым. Просто странный такой взгляд, жесткий. Женщина, несмотря на улыбку, тоже обладала какими-то гипнотическими глазами. Она то и дело касалась рукой своего друга: то колена, то ладони, то плеча. Странная пара – красивая, необычная.

Герман постарался незаметно осмотреть номер. В небольшом коридорчике лежали пакеты с мусором – и правда много. В комнате, где его посалили за стол, вопреки словам рыжей, было чисто, только на диванчике валялись кофты и брюки. Что происходило в спальне Герман не углядел.

– Итак, вчера умерла ваша соседка. Вы ее видели, как я понимаю, в спа, – приступил к делу Герман, дожевав хлеб.

– Видели, – покивав, чуть не хором сказали мужчина с женщиной.

Герман сверился с бумажкой:

– Вас зовут Изабелла, – обратился он к рыжей, – а вас Игнат. Вы из Москвы, как и убитая, приехали на тренинг. Давайте начнем с самого начала. Что за тренинг, как вы познакомились с Лидией.

– Мы не собирались туда идти, – обиженно произнесла Изабелла. – Мы тут так, сами по себе. Познакомились с Лидой, она пригласила. Говорит, классно подышим.

– Да, – буркнул в подтверждение слов подруги Игнат.

Откусив кусок сыра, Герман надумал спросить про алиби:

– Расскажите подробнее, что вы делали вчера.

Парочка подозрительно переглянулась.

– Встали часов в одиннадцать, может позже, – протянул мужчина.

– Не помним, – рыжая погладила Игната по руке.

– Не важно, – смилостивился Герман, – а что потом делали? Как встали, что делали?

Парочка переглянулась. Герману даже неловко стало: наверное, секс случился после пробуждения, но так подробно он не просил рассказывать. Явно, секс к странному убийству отношения не имел.

– Позавтракали, – протянула Изабелла.

– У вас хороший аппетит, – не удержался Герман, кивнув на пакеты.

– А что тут еще делать? – пожал плечами Игнат. – Едим, пьем, гуляем. Отдыхаем, как можем.

– Приезжали б в сезон, – Герман не удержался и отхлебнул вина.

– Не получилось, – Игнат был краток. – Короче, после завтрака решили последовать совету Лиды и пойти в спа. Воды тут постоянно нет, хоть нормально помыться, – он хмыкнул. – Вызвали такси и поехали.

– Во сколько туда прибыли? – в этом месте Герману стало куда интереснее.

Они дружно пожали плечами и задумались. Изабелла облокотилась на плечо своего чернявого друга и закатила глаза к потолку. Мужчина хладнокровно жевал кусок сала.

– Мы туда поехали в двенадцать, – пробормотала в итоге рыжая. – Помнишь, – она посмотрела на Игната, – новости начались в холле?

Он снисходительно кивнул:

– Да, я вызвал такси, и мы сели кофе попить. Тут начались новости. Такси быстро подъехало. Где-то в двенадцать десять уехали точно.

На убийц они не смахивали. Герман не много упырей на своем веку повидал, но считал, что в психологии разбирается: эти не убивали. Расслабленный вид парочки не обманывал его. Они были готовы к прыжку – именно так, странно они выглядели – готовыми к прыжку, как пантера. А с другой стороны, были совершенно спокойны. То есть, палец в рот пока не положишь, они его не оттяпают. Положишь – твои проблемы, останешься без пальца…

– Как вы там с Лидой встретились? – задал вопрос Герман, подбираясь к интересующей его теме.

– Да вы бы ели, а? – Изабелла смахнула ему на тарелку сала и телячьей колбасы. Игнат плеснул красного. – Оголодали, небось, – участливо произнесла женщина и опять провела рукой по колену своего друга.

– За здоровье! – сурово произнес Игнат. Все выпили.

Выяснилось, что в спа, заглянув в римские бани, они заметили, несмотря на пар, Лиду. Завязалась беседа, обсудили дыхательный тренинг, неустойчивую погоду и отсутствие воды в пансионате. Потом ходили в другие бани и сауны, плавали в бассейне и пили чай. С Лидой время от времени перекидывались парой фраз. В итоге ушли раньше – есть захотелось.

– Может вы заметили что-то подозрительное? – с надеждой спросил Герман. – Может крутился возле нее кто? И почему она не ушла с вами?

– Мы решили в ресторан идти, – ответил Игнат. – Там рядом есть хорошее место. Редкость, простите, для ваших мест.

Герман кивнул: мол прощаю.

– Кстати, сколько вы в том ресторане сидели? – спросил он с прицелом проверить алиби.

– Ой, долго! – Изабелла провела рукой по ноге чернявого друга. – Ушли после половины седьмого, точно. Да? – она повернулась к Игнату. – Не раньше! Помнишь, я еще пила Бехеровку?

Связь между временем и Бехеровкой Герман не уловил, но отметил про себя, что если в ресторане подтвердят алиби, то он увидит точное время, когда официант принял заказ и когда он их рассчитал. Судя по всему, вряд ли они убили Лиду. Вряд ли, больно спокойно выглядят.

– Про подозрительное, – решил дожать тему Герман. – И все-таки, попробуйте вспомнить, не заметили ли вы чего-то странного.

И тут непонятная вещь произошла: Герману даже почудилось, что ночь наступила, и стало слишком жарко. Парочка продолжала вести себя, как и доселе. Рыжая улыбалась во весь рот, мужчина хмурил лоб и напускал на себя серьезный вид. Она его поглаживала то тут, то там. Он иногда клал свою руку на ее или подкладывал в ответ ей что-то на тарелку. Полная гармония – казалось, они чувствуют друг друга и общаются без слов. Но атмосфера с его вопросом явно изменилась. Марево расползлось по комнате, забираясь во все уголочки, располагаясь на диване, под столом, по всей мебели. Страшно захотелось пить, Герман не удержался и потянулся за пластиковым стаканчиком с вином. В ушах стоял звон и будто колокольчики зазвенели, мерзким таким звоном, комариным. В глазах запрыгали противные черные точки, превращаясь в запятые, двоеточия, многоточия и скобки.

– Игристого выпейте, – послышался женский голос. – Игристое как хорошо против головокружений и тошноты.

Герман осознать полезности игристого для здоровья не успел…

Павлин опять заорал диким залихватским криком. Ему захотелось заткнуть уши, но затыкать было нечем и нечего: это и бесило. Полная бестелесность ему не всегда бросалась в глаза, однако, порой он это замечал. Бестелесность, бесполость, бесполезность, бессмысленность – он повторял слова, которые желал бы облечь в некую форму, но не мог. Павлины орали, гоготали вновь образовавшиеся гуси, мычала корова, а вдали грохотал фейерверк. Он вздохнул и вошел во Дворец. Предметы раскачивались в воздухе, чуть отстоя от пола. О, этот эффект он знал не понаслышке. Конечно, тут сейчас начнут появляться и исчезать, кричать и замолкать, мучить и оставлять в покое.

– Черт с ним! Главное портал найти, – забыв про эхо сказал он.

«Найти, найти, найти», – повторило ужасное эхо, а потом захохотало, повторяя смех чаек: те залетели вслед за ним во Дворец и принялись летать под сводчатым потолком.

Он попытался идти вперед. Анфилада комнат простиралась далеко вперед, без конца и края. Он знал, он помнил про ловушки, которые поджидали на каждом шагу. И не всякий раз можно было найти выход в иной мир. Мир, где ты становился полым, телесным, полезным и осмысленным. Да, Волку сюда ход был заказан. Видимо, и Львице его тоже. Это облегчало задачу, но не гарантировало успех.

Заиграло пианино, грохнули литавры. Опять захотелось заткнуть уши: все звуки били по нервам, а издевательское эхо лишь усугубляло ситуацию. Тем не менее, он решился войти в следующее помещение. Так и думал: ничего хорошего. На стуле возле зеленого рояля сидела полуголая женщина. Цвет рояля не походил на цвет сочного, весеннего газона или на цвет жирных лепестков роз. Скорее, он напоминал цвет пыльцы, осевшей на лужах – смесь желтого с зеленым, растекающаяся блевотина, которая вызывает аллергию, сопли и жжение в глазах. На женщине висел белый, в жирных пятнах балахон. Он обнажал ее костлявые плечи, оголял обвисшую грудь, узкие запястья и тонкие ноги. Ноги она держала в тазу, периодически шлепая пальцами по мутной воде.

В комнату залетела чайка и встала возле таза, наблюдая за шевелящимися женскими пальцами.

– Что зашел? – обратилась она к нему. – Хочешь к людям?

– Хочу, – ответил он покорно. – Портал закрыт.

– Волк? – она хмыкнула. – Кому ж еще стоять на страже. Волчара! Тебе либо на погибель, либо сюда.

– Знаю, – опять кратко ответил он. – Там теперь с ним Львица.

– Хороша! – Женщина обнажила кривые, желтые зубы. Все равно нельзя было назвать ее некрасивой: она притягивала как магнит, подойдешь чуть ближе положенного, пиши пропало. Он помнил – есть черта, переступать которую никак нельзя – притянет.

– Да. Львица эффектна, – на рожон он лезть не стал. – Чего ей Волк сдался?

– Ха-ха-ха! – женщина захохотала на манер чаек. – Себя что ли предлагаешь? Лучше уж Волчара! Он хоть полый. А ты – ни баба, ни мужик! – Она зашлепала ногами в тазу, разбрызгивая грязную воду по полу. Чайка забегала вокруг, пытаясь поймать клювом брызги.

Он постарался не обидеться. И в самом деле, он не претендовал на роль друга Львицы. Ему нечего ей дать. Сам еле двигается. Пусть стоит возле Волка. Ему хуже не будет: что один Волк, что с Львицей.

– Дурак ты, – припечатала женщина, тут же вдарив руками по клавишам рояля. Звук тот изверг унылый, жалостливый, как про конец Света. – Когда возле Волка нарисовывается женщина, то важно обратить на это внимание. Кто-то будет силу его забирать, кто-то давать. А эта – не просто Львица, она солнечная.

– Солнечная? – вместо эха повторил он.

– Солнечная, дурак, – она опять захохотала, а чайка довольно запрыгала вокруг таза. – Солнечная! Потому будет и в том мире понимать, когда ты придешь. Она про Солнце знает, понимаешь? Волк знает про темное, она про светлое. Дурак! – Неожиданно женщина начала обмякать, склоняться ниже и ниже, а потом облокотилась на клавиши и всем телом грохнулась на них, заставив изрыгнуть страшные звуки. Чайка встрепенулась и улетела. Он понял, что надо выбираться из комнаты: слишком близко подошел, не ровен час затащат его под венец, хоть он и бесполый. Но эти бабы ничем не брезгуют. Поженят под колокольный перезвон, и дело с концом. Он побежал, что было сил, хотя за ноги тянули сильно…

Странное приснилось. Герман открыл глаза: вот стыдоба, впервые в жизни грохнулся в обморок. Жара накрыла? Да вроде, не жарко сейчас. Над ним склонилось женское лицо.

– Полегчало? Говорила ж, игристого выпейте. Нате. – Рыжая протянула ему стакан. – Эликсир, живительная влага, – мурлыкала она, – туда же оливочку. Голову осторожно – тут над вами вторая кровать. Так нас забавно поселили! В этой комнате две кровати для детишек, одна над другой. А у нас нет детишек с собой!

Герман почувствовал, как затекли ноги, непривычно поджатые к груди. Он выпрямился, несмотря на предупреждение, ударившись головой о расположенную сверху кровать. Попытался вспомнить, что случилось и застонал.

– Плоховастенько вам? —участливо спросила Изабелла.

Игнат сидел за столом и уплетал курицу гриль. Изабелла уловила его взгляд.

– Тоже хотите курочки? Сейчас организуем!

– Нет! – категорически заявил Герман, выпрямляясь. – Пойду, пожалуй. Спасибо.

Он вышел из номера и спустился вниз пешком по лестнице, не рискуя снова садиться в адский лифт. За стойкой по-прежнему стояла Анжелика.

– Ну как обвиняемые? – кокетливо спросила она. – Признались?

Герман подошел к ней поближе и с трудом заставил себя не смотреть на грудь, нагло выпячивающую из-под блузки.

– Нет, скорее всего, они не виновны, – медленно произнес он. – А вы тут как работаете? По сменам?

Взгляд у Анжелики стал еще призывнее.

– Да, – протянула она, – по сменам. Сегодня после обеда заканчиваю. Потом через сутки.

– Значит, в день убийства тут так и стояли? – уточнил Герман, проведя мысленно нехитрые расчеты.

– Ага, я ж говорила, как видела эту странную парочку, возвращавшуюся из спа, – кивнула Анжелика.

– И как все они уходили, тоже видели?

Анжелика пожала плечами и, закатив глаза к потолку, опять кивнула:

– Труп ваш ушел раньше, а эти двое после двенадцати уехали. Как раз новости начались.

Слова Игната и Изабеллы подтверждались. Герман поблагодарил Анжелику и отправился к выходу. Он заметил легкое разочарование в ее глазах, и до него дошло, что она рассчитывала на более романтическое продолжение знакомства. «Не до того!» – оправдался перед собой Герман и вышел на улицу. Навстречу ему быстро двигался мужчина лет пятидесяти в джинсовой куртке. Поднявшись по ступенькам, он тяжело выдохнул и тут заметил Германа.

– А вы случайно не из полиции? – с трудом переводя дыхание, спросил мужчина.

Герман причастности к органам отрицать не стал и даже махнул удостоверением.

– Я – директор пансионата. Как хорошо, что вас застал. Может зайдете ко мне в кабинет на чашку кофе, заодно хоть расскажите мне, что произошло. Ужас ведь! – всплеснул он руками, как заправский Пьеро. – Всех туристов пораспугаем еще до начала сезона!

Герман согласился поговорить, тем более, и сам был рад задать директору пару вопросов, раз уж так получилось.

– Никогда у нас никого не убивали, – бормотал мужчина, семеня рядом с Германом к административному корпусу. – Вообще не припомню! Хорошо, не в номере убили, согласитесь, а в спа. Но все равно плохо! Жила-то она у нас. А говорят, ее убила странная парочка, которая много ест. Горничная вам говорила? Просто жрут!

Они подошли к обветшалому зданию.

– Проходите! – директор с трудом потянул на себя тяжеленную дверь.

Плюхнувшись в допотопное кожаное кресло, Герман, наконец, заговорил:

– Думаю, ваша обжористая парочка никого не убивала. У них алиби. Проверю, конечно, но они мне даже счет из ресторана сунули. Вряд ли врут.

Директор в который раз вздохнул, включил чайник и поставил на стол кружки с именами «Света» и «Варя».

– Жена подарила, – объяснил он наличие женских имен на посуде, – ее так зовут и дочку, чтобы помнил. Меня, кстати, зовут Павел Александрович.

– Давайте, Павел Александрович, поговорим, – предложил Герман. – Что вы думаете по поводу странного убийства в спа. У убитой ничего в номере не пропало. Что могло произойти? Ваше мнение.

Директор нахмурил лоб.

– Месть? – предположил он. – Разгневанный любовник примчался и, как ту Дездемону, придушил! Ее ведь придушили?

Герман помотал головой. Павел Александрович сыпанул ему в чашку растворимого кофе и залил порошок кипятком.

– Сахар берите. Печенье, – он поставил на стол сахарницу в цветочек и пачку на вид совершенно несъедобного печенья.

– Павел Аркадьевич, – начал Герман.

– Александрович, – ласково поправил его директор.

– Александрович, – покорно повторил Герман. – Если предположить, что Лиду убил кто-то из пансионата – ведь она жила тут уже несколько дней, и все было в порядке, – то, кто это мог сделать, а? Кто у вас тут живет, кто работает сейчас? Не так ведь много народу.

– Может ее работники спа убили, – обиженно проворчал директор, гневно постучав суповой ложкой по столу. – Извините, у меня чайных ложек нет, только большие. Если что сахар можно помешать другой стороной, а то черпак в чашку плохо влезает.

– Ничего, – успокоил директора Герман, – я без сахара. Про работников спа. Мой коллега сегодня там работал, вчера я допросил всех, кто там был в момент убийства. Получается, во-первых, там сейчас мало работает народу – несезон, что нам упрощает задачу. Везде народу мало. Во-вторых, у всех алиби. Хуже обстоит дело с посетителями. Но с работниками все ясно.

– Ладно, давайте по порядку. На том же этаже, где жила Лида, поселилась только вечно жрущая парочка. Присмотритесь к ним все-таки. Странные они, – Павел Александрович поболтал ложкой в чашке. – На стойке администрации работают Лена и Лика. Две горничные на все этажи. Народу мало, они справляются. Давно у нас работают. Я стараюсь сохранять, видите ли кадры. Редко беру новых. Вот Анжелику взял, но не пожалел. Лена была готова одна продержаться, но Лика и в сезон пригодится. Раз пришел такой кадр – надо брать.

Герман допил кофе и поднялся. Ничего интересного он не услышал, а что, с другой стороны, ожидать. На улице Герман с сожалением посмотрел на небо – собирались тучи. Он обернулся и неожиданно решил пройти обратно к жилому корпусу. На балконе шестого этажа стояли двое. Они словно застыли как изваяния, глядя куда-то вдаль, совершенно отрешенно, неподвижно. Даже издалека было видно, насколько они спокойны и уверены в себе. Герман задумался: парочка, конечно, выглядела странновато.

– Пожалуй, послежу сегодня за ними, – пробурчал он себе под нос и набрал телефон участка.

Трубку взяла Оля.

– Привет, чего нового накопали? – без прелюдий приступил к делу Герман.

– Ничего, – покладисто ответила Оля. – Причина смерти все такая же странная: кровопотеря. Две ранки, действительно, как от уколов шприца. Ничего нового. Сергей пытался узнать, кто крутился возле убитой в спа. Но, к сожалению, никого, кроме вашей парочки из пансионата вспомнить толком не могут.

– Жаль, – вздохнул Герман. – Ладно, я тут еще покручусь.

Он зашел в тень вечнозеленых кустов и заметил, что из пансионата вышла Анжелика. Как завороженный, Герман последовал за ней. Женщина шла по тропинкам, вьющимся по территории, шаловливо покачивая бедрами. Оказавшись на улице, она пошла вверх, еще выше, без усилий шагая по ухабистому тротуару. Герман старался не отставать, но и не подходить к ней слишком близко – вдруг обернется. Дорога продолжала виться в гору. Минут через двадцать, когда Герман уже проклял все на свете, включая самого себя, за ненужную авантюру с преследованием, Анжелика дошла до старой пятиэтажки и прошла в последний подъезд. Герман оглянулся: внизу простирался городок и море. Двор был заставлен тесно припаркованными друг к другу машинами. Интересного ничего он не увидел и направился обратно в пансионат. На сей раз на стойке администратора дежурила Лена. Герман представился и спросил, не выходила ли его любимая парочка в город.

– Вышли! – махнула Лена рукой. – В это время обычно уже уходят.

К шести часам Герман почувствовал голод и прошел по выданному Леной талону в столовую на ужин. В семь он устроился в засаде. Что он собирался увидеть, Герман и сам не понимал, но терпеливо принялся ждать. Буквально через полтора часа Игнат с Изабеллой вернулись в пансионат, таща с собой кучу тяжелых пакетов. «С едой», – подумал Герман и продолжил сидеть. В номере шестого этажа зажегся свет, но чуть позже яркое электрическое освещение сменилось на нечто, похожее на пламя свечи. Шторы задернули. Неведомая сила удерживала Германа на месте. Он сидел на низком пеньке за кустарником и жалел, что в пансионате так мало установлено фонарей. Вход худо-бедно освещался, но далее местность покрывал мрак. Правда, глаза быстро привыкли к темноте, и Герман вполне сносно разглядел троих старичков, бредущих к корпусу со стороны столовой – там после ужина устраивали развлекательные мероприятия.

После полуночи Герман понял, что выглядит на своем посту полным идиотом – чего он тут высиживает становилось совершенно неясно. Алиби парочки еще днем проверили: их прекрасно помнили в ресторане, а в компьютере сохранилось время заказа. Герману не хотелось признаваться себе в том, что единственным выходом будет назавтра проверить всех посетителей спа. Дело, конечно, повиснет, потому как никаких паспортов у народа там не спрашивали, а значит и выявить подозреваемых практически невозможно.

Герман задремал. Неожиданно неподалеку от него послышался шорох. Он открыл глаза, думая, что какая-нибудь белка прошмыгнула или кошка, шелестя опавшими листьями. Однако внимание его привлекло совсем другое, отчего он выпучил глаза и застыл на пеньке, не в силах пошевелиться. По аллее вышагивали два крупных зверя, волк и львица. В первый момент Германа шокировало безумное сходство зверей с Игнатом и Изабеллой. Показалось даже, что они просто собрались на маскарад и подобрали исключительно качественные костюмы, а шли на четырех «лапах» для пущей достоверности.

Однако, когда два зверя подошли ближе, Герман почувствовал, как волосы у него зашевелились на голове. От парочки веяло чем-то животным, звериным. Ни о каких людях тут и речи не шло. Оба зверя были крупными и крепкими, их шкура поблескивала в свете луны, большие лапы мягко ступали по асфальту. Морды странным образом походили на людские: это поразило Германа более всего. Волк имел явное сходство с Игнатом, а львица улыбалась точь-в-точь как Изабелла, к тому же периодически касалась своим телом волчьего, и терлась мордой о его черную мохнатую щеку.

Вдруг возле Германа опять прошелестела трава. Какая-то тень метнулась в его сторону, а шею царапнула острая иголка. Герман вскрикнул и отпрянул, схватившись рукой за пораненное место. Рядом зашипели, послышался хруст веток. Герман понял, что надо преследовать неведомого противника, но на него навалилась дикая усталость. Он начал заваливаться на бок. Над лицом нависли звериные морды, и тут он окончательно отключился…

Он метался по коридорам Дворца. Сплошные стены, без дверей и окон, узкие лестницы, ведущие в тупики, пикирующие с потолка летучие мыши, норовящие коснуться его тонкими, липкими крыльями, крысы и мыши, выбегающие из-под ног с остервенелым писком. Как-то промчался тощий кот, с безобразным мяуканьем схвативший лапой мышь и запихнувший ее в рот, только хвост висел наружу. Кот громко зачавкал, насмешливо глядя на него: вот, мол, тебе еды не досталось.

Отчаявшись найти комнату или иной выход в портал, он прислонился к холодной стене. Спины у него не было, но он почувствовал, как по ней потекла прохладная струйка воды. Он резко обернулся. Пить хотелось нестерпимо, и он готов был лизать стену, лишь бы хоть кончиком языка ощутить влагу. Перед ним чернело пустое пространство.

– Неважно, – сказал он тихо, – неважно. Пойду туда.

«Туда, туда, туда», – грохнуло эхо. Позади прошелестела летучая тварь, он шагнул в пустоту. Перед его глазами возникла огромная кухня. Шум и гам становился просто оглушающим: гремели кастрюли, с безумным грохотом ставились в печь горшки, стукались о стену прихваты, бренчали ложки, со свистом рассекали воздух ножи, занесенные над здоровыми кусками мяса, шипели сковороды, разбрызгивая кипящее масло, звенели бокалы, с громким хлопком вылетали пробки из пыльных бутылок с вином. Поварята стремительно бегали по кухне, а те, кто был за старших, прикрикивали на них, перекрывая остальные звуки.

Он отчаянно попытался сглотнуть, но слюны не ощутил. Зато он ощущал запахи. Тут жарили мясо, вроде баранину – она обладала специфическим ароматом, резали молодой чеснок, доставали из печи свежеиспеченный хлеб – батон длиною в метр, не меньше. Пахло молоком, теплым молоком из-под коровы, от него даже пар шел. Терпкий запах выдержанного красного вина щекотал ноздри. Из горшочков тянуло наваристым, густым супом из свежайших овощей и молодого картофеля. Он устало сел на деревянный стул. Прямо перед ним повар изо всех сил лупасил по тушке молодого теленка, отрубая нужные части согласно лежавшей перед ним, забрызганной кровью схеме. Он опять сглотнул. В горле противно защекотало. Он кашлянул. Эхо повторило его слабый «кхе».

– Кто шумит? Не шуметь! – гаркнул ему на ухо толстый повар. – Не шуметь, сказал! Сидит, кашляет, людям работать не дает! Изверг! – припечатал толстяк.

Он послушно кивнул, хотел спросить повара, нет ли у них на кухне портала, но сдержался: все равно не ответит. Эти сущности обладали примерзкими характерами. Ничего не допросишься, ни снега зимой, ни воды при наводнении. Придется самому выбираться. Силы на исходе, снаружи возле единственного выхода сидят Волк и Львица. Оставалось только положиться на себя и рыскать по миражу.

Слева возле плиты на стене был нарисован очаг. Справа, с противоположной стороны кухни, потрескивал огонь в настоящем очаге. Он напрягся, пытаясь вспомнить, что ему напоминал рисунок и почему он не мог отвести от него взгляд. Воспоминания прятались в том, другом мире. Ерунда, сплошь ерунда и мерзости. Сущности хотелось нахмурить лоб. Почему-то казалось, сумей он нахмуриться, и загадка очага решится. А вот не разгадает он ее, все – последний шанс исчезнет.

К настоящему очагу подошел поваренок и повесил на крюк котел с цельными тушками цыплят. Мальчонка с острым носом притащил воды и залил птицу. Его осенило: в ином мире существовало предание, согласно которому имелась возможность проткнуть рисунок с очагом носом и попасть в портал. Беспокоило одно: который из очагов нарисованный. Он с миражами давно имел дело. Его не обманешь. Как бы определиться поточнее? Волнение становилось невыносимым: он четко чувствовал, что выход из пустыни здесь, на кухне. В котелке забурлила вода, цыплята болтались в жидкости, переворачиваясь с боку на бок.

– С одной стороны, по их дурацкой логике надо ломиться через настоящий очаг, – борясь со слабостью размышлял он. – С другой стороны, они как раз и подумают, что я так подумаю. Значит, портал спрятан в нарисованном очаге. Это очевидно, но потому маловероятно, а значит, вероятнее всего.

После подобных умозаключений он решил подойти поближе к очагам: должен же он почуять выход. Начал с того, где варились цыплята. Из котла уже вкусно пахло. Конечно, поварята ведь в него накидали душистых трав, кореньев. Возле тушек плавали ароматные луковицы. Ему стало жарко. Поленья потрескивали, огонь плясал вокруг котла, норовя залезть внутрь и попробовать варево. Поваренок подбежал, сунул в котел ложку, поворочал там немного и кинул горсть крупной соли. Он понаблюдал за очагом. Цыплята варились, как ни в чем не бывало. Он двинулся ко второму очагу.

– Изверг, куда пошел-то? – донеслось до него. Толстый повар шел к нему с миской. – Сейчас есть будем. Ты же голодный. Садись за стол.

Он прибавил ходу. Толстяк, несмотря на здоровый живот, не отставал. Поварята захихикали и начали его окружать, выстраиваясь перед ним в цепочку, загораживая проход к нарисованному очагу. «Там!» – подумал он и в три гигантских прыжка преодолел остававшееся расстояние, четко вписавшись в небольшой проем между поварятами. Оглядываться и останавливаться он не стал. Плюхнулся на картину, прорвав плотную бумагу…

Герман очнулся и увидел над собой знакомый матрас второй детской кровати. Он повернул голову. За столом сидела знакомая парочка. Они уплетали жареную на гриле курицу. Рядом валялся бумажный пакет с жирными пятнами и фольга, в которую им завернули курицу, чтоб не остыла.

– О, очухался! – Изабелла улыбнулась ему как родному. – Головой осторожно.

– Помню, – буркнул Герман. – Что со мной случилось? – спросил он и перебрался к столу.

Естественно, перед ним ту же выросла гора еды. В пластиковый стаканчик плеснули красного вина. Герман не дождался ответа и вгрызся в куриную грудку.

– Поплохело вам опять. Мы вышли погулять поздно вечером, а тут и вы валяетесь возле кустов. Слабы здоровьем. Работа нервная. – Изабелла сняла с курятины жареную шкурку, отправила ее в рот и бодро захрустела, полностью довольная собой.

Игнат, как обычно, выглядел суровым. В подтверждении слов подруги он просто развел руками и кивнул.

– Во сколько вы пошли гулять? – невинно поинтересовался Герман, надкусив сладкий южный лук. – Не поздновато?

Парочка переглянулась. Он у них уже успел заметить эту паршивую привычку переглядываться, когда вопрос им не нравился. Лица выражали легкое разочарование в собеседнике: либо вопрос казался парочке глупым, либо неуместным и невежливым.

– Около двенадцати, – буркнул Игнат. – А не помним.

Изабелла отрицательно помотала головой и погладила Игната по коленке.

– Не поздновато? – попытался максимально грозно спросить Герман, но мешал кусок курятины за щекой. Он сердито заработал челюстями. – Я сидел в засаде. Было больше двенадцати, когда на меня напали.

– На вас напали?! – ахнула Изабелла. – На стража порядка?!

– На стража, на стража, – подтвердил Герман. – Мало того, я вас видел и в весьма странном обличии.

Игнат вздохнул и посмотрел на него, как на нашкодившего ребенка.

– В каком же обличии мы вам привиделись? И кто на вас напал?

– Мы никого не видели, – вякнула Изабелла и коснулась руки своего чернявого друга.

Герман собрался с мыслями. Ситуация выглядела по-дурацки. А вдруг его нервная система и правда дала серьезный сбой? И потом, его же чем-то укололи. Вдруг теперь он помнит не то, что случилось на самом деле? Когда-то по молодости Герман пробовал наркотики – так вот, тогда у него такие глюки были, ой-ой-ой! После поди пойми, на самом деле все происходило или нет. Начать Герман решил с нападавшего, как с наиболее невинного воспоминания.

– Рядом со мной зашуршало. Вначале подумал, белка или кошка. Потом большая тень, человеческая, мелькнула и по шее царапнуло. Тут-то я и вырубился.

– У-у-у! Плохо! – припечатал Игнат. Изабелла перестала улыбаться, уголки ее губ поползли вниз. Игнат приобнял подругу и чмокнул в шею. – Вина подлить? – участливо поинтересовался он у Изабеллы, казалось, позабыв про Германа.

– Конечно! – капризно произнесла она. – Видишь, пусто, – продемонстрировала Изабелла пустой стакан.

– Почему плохо? – встрял Герман. – Вы что-то знаете? И почему я вас помню в виде здоровенных волка и львицы? – последняя фраза вылетела изо рта сама собой.

Парочка опять начала переглядываться и вздыхать. Герману даже стыдно стало за свое поведение. В последний раз он так себя чувствовал в школе, когда мать за прогулы ругала.

– Рассказать ему? – обратился Игнат к Изабелле, игнорируя Германа.

– Не поверит, – мотнула она головой.

– Вы рассказывайте, а я решу, что с этим делать, – сказал Герман сердито, но ответа услышать не успел: у него зазвонил мобильный. – Алло. Да, слушаю. Понял. Адрес диктуй. – Он взял упаковку от курицы и помотал рукой в воздухе перед носом у парочки: «дайте ручку». – Хорошо, скоро буду. По-моему, это недалеко отсюда.

– Случилось чего? – хором спросили Игнат и Изабелла.

– Случилось! – грозно ответил Герман. – Второй труп! Правда, несвежий, но с такими же, как у вашей соседки уколами и кровопотерей.

– Несвежий насколько? – поинтересовался Игнат.

– Точно пока не знаем. Около недели. Я пошел. Это тут неподалеку, – он встал. – А вы отсюда никуда! Я вернусь, продолжим.

– Ах, куда мы денемся, – сказала Изабелла. – Идите, мы вас подождем.

Герман отправился в путь, который лежал вверх, в горы. Через минуты три маршрут ему показался безумно знакомым. «Конечно! – вспомнил Герман. – Я же тут шел за Анжеликой!» Вскоре он очутился возле дома пышногрудой администраторши. На склоне, что вел вниз к городу, столпились полицейские и местное любопытствующее население.

– Докладывай, – велел Герман своему коллеге.

– Значит так. Труп нашла вот эта бабуля, – полицейский ткнул пальцем в стоявшую неподалеку пожилую женщину. – Прятали его не тщательно, но тут свалка. Тело прикрыли всякой дрянью, незаметно. Бабуля сюда пошла поискать полотенце – унесло с балкона ветром. А тут тебе и запашок, и картонки чуть уже в сторону сдвинулись. Она ногу и углядела.

– Трупу, предварительно, неделя срока, – встряла Оля. – Те же ранки на шее и жуткая кровопотеря. А главное, посмотрите, лицо страшно изуродовано.

Герман коснулся царапины на собственной шее и передернулся. Он откинул простыню с лица жертвы. В самом деле, от лица осталось только кровавое месиво.

– Да, если с трупом из спа мы еще сомневались, убийство это или другая какая оказия, то сейчас ясно – убийство, – припечатал он. – Незаметненько проверьте Анжелику из пансионата. Она тут живет. Может и совпадение, а может и нет. Личность жертвы тоже быстрее устанавливайте.

В пансионате стояла тишина. Герман вызвал лифт – сил топать на шестой этаж не осталось. Он со всей силы ткнул мясистым пальцем в кнопку и пожелал себе удачно доехать.

– Рады видеть, рады видеть! – защебетала Изабелла, открыв дверь номера. – Ну? – она вопросительно вздернула брови.

– Нет, уж! Вы мне сначала выкладывайте информацию, – Герман уселся на свое место за столом. Картина после его ухода не сильно изменилась, только возле груды куриных костей нарисовались эклеры. Он взял себе пирожное и уставился на своих визави.

– История давняя, – медленно произнес Игнат. – Ей столько тысяч лет, что не упомнишь. Есть иной мир. Пустыня. В качестве наказания туда помещен, – он запнулся, – помещена, нет, помещено, – Игнат опять замолчал, подбирая слова.

– Сущность, – встряла Изабелла. – Бесполая гадина.

– Не надо так, – ласково сказал Игнат. – Он не виноват. Оно, в смысле. Мучиться эту сущность определили в пустыню. Его такое предназначение за предательство и другие злодеяния, совершенные в мире людей. Оно мучиться, понятно, не желает и стремиться выбраться сюда, к вам. Тут оно принимает разные обличия. Не угадаешь! Мы с Изабеллой стережем выход в ваш мир. Какое-то время я стерег один. Мне помогали мои собратья. Но однажды ко мне подошла Львица. Мы мгновенно узнали друг друга, и она осталась со мной, охранять портал. К сожалению, сущность может попадать к вам через миражи. Жутко сложная задача! Но когда сущности становится совсем плохо, ее почему-то спасают, оно находит выход. С трудом, изрядно помыкавшись, но находит. Здесь первое время сущности надо набраться сил, поэтому оно пьет кровь – восстановиться после пустыни. Бывает по-разному. Иногда не пьет, понимая, что этим сразу себя выдает. Поэтому старается справиться как-то иначе – чем он тут дольше, тем больше у него сил.

– Граф Дракула оно что ли? – недоверчиво спросил Герман. – Сказки какие-то.

– А кем оно только ни было! – хмыкнул Игнат. – И Дракулой был одно время. Сложность для ваших историков неимоверная. Сущность убивает реального человека, в которого она превратилась. Иногда сначала их тут вообще два близнеца бродит. Но сущности надо своего двойника убить, иначе это быстро обнаружится, так или иначе.

– Кем на сей раз стала ваша сущность? И вы тут зачем? – поинтересовался Герман.

– В том и вопрос! Мы не знаем, вместо кого оно! – воскликнула печально Изабелла, положив руку на плечо Игната. – Мы тут теряем свои способности чуять сущность. Ночами мы превращаемся в тех, кто мы есть – в Львицу и Волка, и сущность тоже теряет человеческий облик. Но пока мы не сумели ее учуять: походи тут у вас зверями. Помню, нас как-то обнаружили и решили, что мы бежали из зоопарка!

– Чуть не засадили в клетку! – подтвердил Игнат. – Судя по всему, на вас-то сущность и напала в кустах, – продолжил он. – И вообще, все указывает на то, что сущность в пансионате или возле него. Поэтому мы и стали общаться с Лидой. Думали это она.

Герман переваривал информацию. Он молча доел эклер, вытер салфеткой рот, сделал глоток вина.

– Вы едите так много, оттого что звери? – спросил он тихо, боясь поверить в происходящее.

– Ну да, – кивнула Изабелла, – аппетит нам следует гасить. Мы можем на человека напасть, когда ходим тут ночами. Это нехорошо.

С последним постулатом Герман не мог не согласиться.

– Как же мне найти убийцу? Вы его не чуете, а у меня нет пока никаких улик. И вообще, – он на минуту задумался, – получается в наш мир в любой момент может заявиться сущность и начать кровь из народа пить? Кстати, я думал, вампиры в шею кусают, а тут какие-то уколы.

– Кровь сущность пьет по-разному. Методы Дракулы устарели, – объяснил Игнат. – Хотя оно и сейчас не брезгует куснуть, если сильно захочется.

– А потом что? Когда напьется и сил наберется? – не отставал Герман.

– Не знаем. Пока всегда удавалось обнаружить сущность и засунуть в портал. Но мы постоянно следим за временем. Сущность не приходит просто так, в любое время. Портал открывается редко. Именно в этот момент она и пробирается, если находит выход в мираже. Пойдемте, – вдруг сказал он, вставая. – Покажем ему часы? Его же оцарапали. Он в опасности, – обратился он к Изабелле. – Видимо, подобрался к сущности совсем близко.

Втроем они вышли из пансионата, и парочка потащила Германа в гору. Тропинка пролегала чуть поодаль от дома Анжелики и вела дальше. Ветер затих. Тучи разметало по небу. Яркое солнце палило по-летнему.

– Куда мы направляемся? – пыхтя и утирая лоб от пота, спросил Герман.

– Скоро уже. Увидите, – заверил его Игнат.

Дорога становилась круче и круче, забирая то влево, то вправо. Сухая, колючая трава попадала в ботинки, неприятно щекоча ноги. Дыхание у Германа перехватывало, но парочка бодро двигалась вперед, и он старался не отставать. Забравшись на очередной холм, они остановились.

– Пришли, – провозгласил Игнат.

Герман покрутил головой, но не заметил ничего подозрительного.

– И дальше? Что я должен тут увидеть? – недовольно проворчал он.

– Вон там, – Изабелла показала на заросшую кустарником поляну. – Пошли поближе подойдем. Там солнечные часы.

Действительно, с первого взгляда незаметные, за кустами оказались часы. Циферблатом им служили цветы, высаженные по кругу, а в центре возвышался металлический гномон.

– Ничего странного не замечаете? – спросил Германа Игнат.

Герман посмотрел внимательнее.

– Ничего. – пожал он плечами.

– Как мы определяем время по солнечным часам? – не отставал Игнат.

– По тени, – ответил Герман и мгновенно заметил, что гномон тени не отбрасывал.

– Именно! – Игнат понял, что Герман наконец догадался. – Пока происходит затмение солнечных часов, портал для сущности открыт. Солнце есть, тени нет. Но когда гномон опять начнет отбрасывать тень и показывать время, сущность вернется в пустыню.

– Если, конечно, не наберется достаточно сил, чтобы удержаться здесь, – добавила Изабелла.

Обратно они спускались молча. Герман обмозговывал сложившуюся ситуацию и понимал, что пресловутую сущность следует брать старыми дедовскими способами, будь оно хоть сто раз из иного мира. А значит надо искать улики. Зазвонил телефон, заставив всю компанию вздрогнуть. Герман прослушал выданную ему информацию и отрывисто сказал в трубку:

– Берите ее. Прямых доказательств того, что она убила, нет. Но вопросики задать уже имеет смысл.

Парочка вопросительно смотрела на Германа. Он дал отбой и произнес:

– Опознали последнюю жертву, точнее, первую. Короче, несчастную с изуродованным лицом. Ее зовут Анжелика Свиридова – точно, как женщину, работающую администратором в пансионате. Сущность ваша, если это, конечно, новоявленная Анжелика, не почует неладное? Не смоется в пустыню?

– Нет, почуять может ночью, но не сейчас. В пустыню пока обратного ходя нет. Когда часы снова начнут отбрасывать тень, ее само собой засосет в портал. Как я говорил, если мало сил набралась, – объяснил Игнат. – По собственной воле сущность в пустыню не возвращается.

– Хреново ей там, – кивнула Изабелла.

– А вам? – Герман посмотрел на яркую парочку.

– Нам нормально. Даже хорошо, – Изабелла улыбнулась и сжала руку Игната в своей. – Это у сущности нет ни тела, ни дома, ни воды, ни питья. Самое неприятное – сущность все чувствует, как телесное создание, но сделать ничего в пустыне не может. А мы живем возле большого моря, до которого сущности никогда не дойти. Мы – мужчина и женщина, стражники вашего мира. У нас вдоволь пищи и пресной воды. Поэтому нам никогда не попасть в мираж. Мираж – это проклятие для любого, кто ищет несуществующее.

У Германа уже болела голова от получаемой информации. От продолжения сложной для его понимания беседы спас звонок и близость пансионата. Парочка пошла в сторону корпуса, а Герман ответил на вызов.

– У Анжелики на кухне в холодильнике стоят банки с кровью, – дрожащим голосом сказала Оля. – Первый раз подобное вижу! Вампирша, представляете? Уверена, это кровь жертв. Везу в лабораторию на проверку.

– Анжелику взяли? – у Германа мурашки побежали по коже от волнения.

– Да, она, как ни в чем не бывало, домой вернулась после прогулки по магазинам. Повезли в участок.

Герман помчался туда же. Он не совсем верил в рассказанное звериной парочкой, но, в любом случае, те самые факты и улики, которые так были необходимы в этом деле, появились. Причем, неопровержимые: он, как и Оля, был уверен, что кровь в банках окажется кровью жертв.

Остаток дня Герман провел за составлением протоколов и отчетов. Анжелика сидела за решеткой. Она ни в чем не признавалась, лишь заливисто хохотала в ответ на все вопросы.

– Сочтут невменяемой, – прокомментировал Герман Оле. – Нам тут с ней еще повозиться.

Тем не менее, в глубине души он был рад, что все так закончилось. Психически ненормальная – это куда лучше, чем сущность из пустыни, наведывающаяся к людям, когда у солнечных часов случается затмение.

Вечером Герман, несмотря на усталость, решил навестить Игната и Изабеллу, рассказать им последние новости и попрощаться: после поимки Анжелики они собирались уезжать. «Неважно, куда они отправятся, в пустыню на свой пост или в столицу по месту регистрации, главное, уедут. А то неровен час я сам с ними со всеми с ума сойду», – думал он, поднимаясь к пансионату. Возле самых дверей мобильный прервал его размышления.

– Исчезла она, – чуть не плакала Оля. – Прямо из камеры исчезла! Замки на месте, никто с поста не отлучался, на видео – пустой коридор, отпечатков на дверях и замках нет!

– Не реви! – скомандовал Герман. – Разберемся. Не могла она испариться.

Но на душе у него стало препротивно. Он зашел в корпус. За стойкой сидела Лена.

– Ужас-то какой! – запричитала она. – Хорошо меня не покусала! Кошмар!

Герман устало кивнул и направился к лифту:

– Скажу ребятам, чем дело закончилось, – устало кинул он через плечо.

– Конечно, идите. Они не выходили. В номере сидят.

Постучав в дверь, Герман привалился к стене. Он представил, как через минуту будет сидеть за столом, с аппетитом есть, а потом, глядишь, и останется у них переночевать – больно неохота было тащиться домой. Анжелику будут искать без него. На дорогах посты предупредят, в ближайшем аэропорту, на станции. Городок маленький – скорее всего, здесь и обнаружат.

За дверью стояла странная тишина. Никто не елозил ключом в замке и не пытался впустить его внутрь. Герман нахмурился и пошел вниз.

– Мне нужно попасть в их номер. Не открывают, – обратился он к Лене.

Та всплеснула руками.

– Господи! Неужели их тоже порешили? Такая красивая пара! – она вытащила ключ.

– Пойдемте вместе. Мало ли, – о худшем Герману думать не хотелось, но понятая на всякий случай не помешает.

В номере было пусто: ни вещей, ни еды. Лишь многочисленные пакеты с мусором сиротливо стояли в холле.

– Они заплатили? – спросил Герман.

– Да. Но странно. Я никуда не отлучалась. Не выходили они из корпуса, точно.

Герман вышел на балкон. И вдруг ему показалось, что внизу среди высоких разлапистых деревьев он заметил две фигуры. Волк и Львица встали на задние лапы, помахали ему и исчезли в темноте. Герман потряс головой, стряхивая оцепенение.

Поутру Герман предложил Оле прогуляться:

– Покажу тебе одно место. Сколько здесь живу, никогда туда не забирался.

Девушка согласилась, и они пошли карабкаться в гору.

– Надо же, – захлопала Оля в ладоши, – солнечные часы! Я их только на картинках видела!

Герман подошел ближе. На траву от гномона падала четкая тень от солнца…