Виноват кофе

Глава 15 Загляни в свою душу

– Ир, умоляю, скажи, что ты это не всерьез, – взмолилась Кристина, выслушав исповедь подруги.

– Кристи, не ворчи, – виновато сказала Ирка. – Но если это не новогоднее чудо, то что тогда?

– Говно это, Ир.

Кристине хотелось орать от злости и рвать на себе волосы. Не для того она почти целую неделю убеждала Иру, что Никита – объект презрения, а не симпатии, чтобы теперь она ввязалась с ним в какую-то мутную флиртовую переписку после первого же сообщения.

На кой черт Никите понадобилось писать ей вечером тридцать первого? Надя нашла себе кого-то получше? Или дело в том, что Ира перестала проявлять к нему интерес?

– Кристи, ну блин, он такой милый, – с придыханием сказала Ира. – Он уже четыре дня постоянно мне пишет, шутит, рассказывает, как проводит время, а мы вчера даже кино вместе смотрели…

– В смысле кино смотрели? Ты же у родителей в Рязани?

– По видеосвязи. Включили один фильм каждый на своем ноуте и… Кристина, он все время смотрел только на меня, на киношку вообще внимания не обращал.

Пока Иру переполняли восторги, Кристина едва сдерживала рвотные позывы. Все это было странно, подозрительно мило и внезапно. С чего вдруг Никита так активизировался? Ему что-то нужно?

Кристина с болью вспомнила, каким милым и обходительным был Артем, как он красиво ухаживал и тонко давил на жалость. Как легко было поверить в его историю про украденные деньги на учебу и отдать всю свою зарплату за летнюю подработку, которую она отложила на поездку на море.

– Мне все это не нравится, – честно сказала она. – И вообще, а как же Надя?

– Надя в прошлом, – уверенно сказала Ирка. – Никита понял, что все это ошибка и ему нравлюсь я.

– Быстро он, однако, – нахмурилась Кристина. – Ир, ну мутная же история, сама подумай.

– Кристина, мне девятнадцать, я не хочу думать, я любви хочу, – завыла Ирка.

– А кто говорил, что мы выбираем не тех?

– И что? Это остановило тебя от того, чтобы пойти с Ильей на каток после того, как он использовал тебя для мести бывшей?

Кристина молчала – обвинение было справедливым и прямо в точку. Сразу же захотелось сказать, что Илья – это другое, что он точно не такой, как Артем, и уж точно не как Никита, но она молчала, потому что на самом деле она не могла знать наверняка.

– Любовь – это всегда прыжок с крыши, и никогда не знаешь, что там внизу: асфальт или батут, – глубокомысленно сказала Ирка. – Но я готова рискнуть и, когда вернусь в Москву, пойду с Никитой на свидание. А ты?

– А что я? Меня на свидания не зовут, только на уборки.

– А каток?!

– Сто процентов это была идея Антона. Я говорила ему, что буду дома.

– Даже если и так, какая разница? Главное ведь результат!

– Да нет никакого результата, Ир, – устало вздохнула Кристина. – Была я у него вчера, он опять работал, я прибралась, и все.

– Работал третьего января? – спросила Ира, не скрывая скепсиса в голосе.

– Угу. Ну, или делал вид, что работает, чтобы не общаться, – окончательно раскисла Кристина. – Ир, я для него всего лишь уборщица, но уж точно не девушка, в которую можно было бы влюбиться.

Ира не знала, что и сказать. Голос Кристины был полон такой безнадеги, что стало ужасно обидно за подругу. Несколько секунд они молчали, а потом Ира вспомнила, ради чего, собственно, звонила.

– Крис, Никита спрашивал, пойдем ли мы с тобой на тусу к Ваньке. Будут все наши и еще кое-кто из других групп.

– Когда? – без особо интереса спросила Кристина.

– Десятого января.

– Ир, так у нас экзамен двенадцатого, – возмутилась Кристина. – Когда готовиться будем?

– Кристина, ты всегда готова, – хихикнула Ирка. – Давай, нам нужна тусовка, чтобы нарядиться, повеселиться и чтобы ты забыла о своем гоблине. Пора сменить фокус и присмотреться к кому-то еще. Как показала практика, стоит перестать бегать за парнем, как он сам побежит за тобой.

Кристина почему-то была уверена, что с Ильей это не сработает. А еще ей по-прежнему не нравилась мутная история с Никитой, но мысль о том, что Ира пойдет на тусовку одна и, вполне возможно, наделает глупостей, нравилась еще меньше. В конце концов, она может подготовиться к экзамену заранее и позволить себе немного расслабиться.

– Ладно, я в деле, – согласилась Кристина. – Тусовка так тусовка.

* * *

Новогодняя ночь. Пустая дорога. Илья со злостью смотрит в окно, прижимаясь лбом к чуть запотевшему холодному стеклу, слизывая кровь с треснувшей губы. От каждого выдоха в нос бьет перегаром, по радио играет какая-то восточная музыка, а лицо горит от оплеухи, что отвесил отец.

В желудке протестно плещется литр шампанского и бог знает сколько виски, в голове все еще звенит, но не от пощечины, а от злости и стыда. Сколько бы он ни пытался, как бы ни старался, он не смог заслужить от отца ни любви, ни одобрения. Только насмешки и уничижительные высказывания по поводу его карьеры.

И сегодня он не выдержал, сказал ему, что он чего-то стоит. Что он лицо бренда, что у него контракт на три года. Надеялся на похвалу. Куда там.

Илья смотрит на часы – почти полночь. Чуть-чуть не дотянул до боя курантов, испортил всем праздник. Жалко тетю Аллу и Антона – они не заслужили этой сцены. Надо было промолчать, как всегда, но он не смог. Выкрикнул все, что думал, все, что столько лет не решался озвучить, то ли боясь, то ли на что-то надеясь.

За окном мелькают яркие вывески, тут и там видны елки, гирлянды, подвыпивший счастливый народ, а Илью едва ли не трясет. По навигатору таксиста до клуба минут пятнадцать по пустым заснеженным проспектам. Ему просто нужно выпить, дойти до легкого головокружения и улететь, забыться.

Илья смотрит на таксиста в нелепой среди зимы кепке, потом прямо перед собой. По спине холодными змейками ползет страх – на дороге одни желтые такси. Спереди, справа и слева – повсюду желтые машины с шашечками. Желудок сжимается от ужаса, Илья смотрит на таксиста и хочет попросить остановиться. Немедленно.

У таксиста лицо его отца. Он смотрит на него пустыми рыбьими глазами и усмехается. Открывает рот и что-то говорит, но Илья не слышит ни звука. Только видит движение черного, как бездна, рта. Он притягивает взгляд, внушает ужас, который вонзается в тело ледяными иглами.

Илья с трудом отрывает взгляд и смотрит перед собой на вереницу желтых такси. Они начинают хаотично двигаться по дороге, нарушая все правила дорожного движения. Илья кричит, но не слышит сам себя, только визг тормозов и надрывный гудок.

– Тормози, тормози! – беззвучно кричит Илья, дергаясь назад, зная, что будет. – Мы разобьемся! Тормози!

Скрежет металла распарывает воздух так же, как осколки лобового стекла вспарывают кожу на его лице. Боль разрывает плечо, и Илья кричит-кричит-кричит, чувствуя, как на губах пузырится горячая кровь, а перед глазами только желтые такси, что несутся по проспекту.

Илья проснулся от собственного крика. Плечо горело огнем, и он с ужасом обнаружил, что не может шевельнуть рукой. Он снова закричал, на этот раз хрипло и сдавленно, отчаянно, боясь, что все придется начинать сначала.

Реабилитация, упражнения, боль.

– Это просто сон, – просипел Илья, ощупывая онемевшее плечо.

Все лицо и спина были в холодном поту. Тяжело хватая ртом воздух, он стал считать про себя, пытаясь перевести дух и успокоить бешеное сердцебиение. Дойдя до семидесяти, Илья чуть успокоился и встал с кровати, чувствуя, как его ведет, словно пьяного. Посмотрев на время, он понял, что спал не больше часа, и пошел на кухню.

Налил в стакан молоко, добавил пару ложек засахарившегося меда и сунул в микроволновку. В детстве дедушка давал ему молоко с медом на ночь, чтобы он лучше спал. А еще дед любил черный кофе с медом и лимоном, заразив внука страстью к кофе. Дед давно умер, а привычка хранить мед дома осталась, хоть он его почти и не ел.

Илья вышел на балкон, распахнул окно, подставляя голое тело холодному ветру, и закурил. Сочетание молока и сигарет было отвратительным, но он упрямо пил, надеясь, что это прогонит липкий ужас, который остался после сна. Хотелось пойти в душ и смыть с себя то, что приснилось, а заодно и все воспоминания. Прикрыв глаза, парень, как наяву, снова увидел желтое такси, и по телу прошла дрожь.

Ему почти никогда не снилась авария. Ему вообще редко снились сны, обычно он так выматывался, что просто падал в темноту и просыпался от звонка будильника. Почему сегодня приснилась эта чертовщина?

Выкинув окурок, Илья пошел в ванную. Щелкнул выключателем и поморщился, в который раз пожалев, что позволил приятелю-дизайнеру установить в ванной большое зеркало. Сегодня он ненавидел его, как никогда раньше, и смотрел на свое отражение, будто не узнавая себя.

Бледный, взъерошенный, изуродованный. В первую очередь взгляд цеплялся за лицо, которое когда-то считалось признанным эталоном мужской красоты и должно было появиться на обложке. Но шрамы на лице, хоть и бросались в глаза в первую очередь, были не самыми страшными. А вот правое плечо было одним уродливым увечьем. Там были даже не шрамы, а рубцы, красные и толстые, словно канаты. Особенность организма, как объяснил врач, осыпая Илью умными словами, из которых он уловил только одно: шрамы останутся. И лучше не пытаться их сводить – может стать только хуже. Илья, помнится, хохотал как безумный, решив, что врач – идиот. Не может быть, что в двадцать первом веке нельзя удалить какие-то там рубцы. Чушь!

Оказалось, врач был вовсе не идиотом. Первая и последняя попытка свести шрам на ноге обернулась тем, что он деформировался и стал еще больше, и Илье пришлось смириться со вздутыми полосами, тянувшимися по спине и ногам. И если шрамы на лице со временем побледнели, став менее заметными, то те, что на теле, остались ярко-розовыми, как будто появились не два года назад, а совсем недавно.

Илья сжимал и разжимал кулак, мечтая разбить зеркало, но сдержался. Снова вспомнил, как врачи собирали его плечо по частям, как было больно от сломанных ребер и двойного перелома ноги, как родители впервые за шесть лет увиделись, навещая его в больнице.

Он был в полусне под сильными обезболивающими и не видел маму, но слышал, как сквозь вату, ее тихие всхлипы. От этого тоже было больно. Хотелось сказать, что с ним все в порядке, но он не мог издать ни звука, прямо как в своем кошмаре.

– Наш мальчик, Николай, посмотри на нашего мальчика… – по кругу, словно заевшая пластинка, повторяла мать.

Илье казалось, что она держала его за руку, хотя он не был в этом уверен – обезболивающее, которое вливали ему через капельницу, притупляло не только боль, но и вообще все ощущения.

– Наташа, прекрати истерику, врачи сказали, жить будет, – спокойно сказал отец.

– Николай, его лицо… господи, Илюша, как же так… его карьера… как же он теперь с таким-то лицом? Бедный мой мальчик.

– Будет ему урок, что надо слушаться меня и учиться, а не надеяться на смазливую мордашку, – только и сказал отец.

– Николай, что ты такое говоришь? Как ты можешь?

– Как я могу? Это он меня позорит, кривляется на подиуме, манекенщик, мля. Сказать кому стыдно, что единственный сын…

– Твой сын мог погибнуть, а все, о чем ты думаешь…

– Натка, успокойся, не помер, оклемается. А что изуродовался, так это ничего – мужиков шрамы украшают. Правда, в гордость теперь уже не поиграть. Кому такой урод нужен? Вот и приползет к папке за помощью.

– Единственный урод тут – это ты! Пошел вон, чтобы я тебя не видела! И деньги свои с собой забери!

Мамин крик, звонкий хлопок, гроханье двери, голоса каких-то людей. Отца Илья больше не видел и не слышал. Единственный приятный бонус.

Илья закрыл глаза, делая серию глубоких вдохов-выдохов. Он смотрел, как вздымается и опускается его перетянутая шрамами грудь, и улыбался своей кривой улыбкой, представляя, как разочаровался отец, когда его прогнозы не сбылись. Как он, должно быть, взбесился. Эта мысль принесла какое-то умиротворение, и Илья пошел в душ, включив ледяную воду. Он где-то прочитал, что после холодного душа человеку проще заснуть, нужно было попробовать.

Когда зубы стали стучать друг о друга, Илья вышел из душа, обтерся полотенцем и пошлепал в спальню. Завернувшись в одеяло, он закрыл глаза, но тут же их распахнул, потому что стоило сомкнуть веки, как перед глазами проносились десятки желтых такси.

Илья всю ночь то проваливался в очередной кошмар, то просыпался в поту. Под утро он был так измучен, что даже не мог встать с кровати. Он просто лежал, смотрел в потолок, а в голове звучали слова отца, скрежет сминаемого металла и старая глухая злость на себя за то, что был не пристегнут в ту ночь.

Очухался он после звонка Яши, который хотел что-то срочно с ним обсудить. Сварил себе кофе, сунул в уши наушники и сел за работу. Подсветка экрана резала глаза, Илья то и дело зевал, мечтая только о том, чтобы растянуться на диване и уснуть, но его подгоняли бесконечные сообщения Лукина и письма от Алексея, который шестого тоже решил включиться в работу и даже предлагал устроить совещание в офисе. Илья предложил провести очную встречу девятого, накануне прибытия немцев.

– Яш, смотри, я составил расписание, – бормотал он, сверяясь с записями. – Десятого прибудет Артур с партнерами, я их встречу, заселю в отель и повезу на обед с Алексеем и Геннадием. Тебе тоже надо поприсутствовать.

– Естественно. Правда, проку от меня с моим хромым немецким, – фыркнул Лукин.

– Будешь моей моральной поддержкой, – нервно пошутил Илья.

– А как же, – заверил его Яшка. – Возьму на себя финдира, чтобы не вмешивался.

– Спасибо, Яш. Короче, после обеда, который, зная Алексея, по-любому перейдет в ужин, я возвращаю Артура и компанию в отель, чтобы они отдохнули, а одиннадцатого у нас будет презентация в офисе. Я забронировал большую переговорную, обо всем распорядился, материалы и все прочее подвезу в офис с утра. Немцев привезет трансфер к часу, пока туда-сюда, обзорная экскурсия и чай-кофе, будет ближе к двум, так что давай ориентироваться на это время.

– Короче, начинаем презентацию в два? Верно? – переспросил Лукин, явно делая себе пометку.

– Да-да, я согласую с Алексеем и поставлю встречу, приглашение тебе пришлю, не переживай. В общем, нам с тобой надо сворачиваться, на правки времени особо нет, девятого надо показать финальную версию. Кстати, ты у Юдина не уточнял, что там по приложению?

– Говорит, что все огонь, они тоже с третьего числа в работе, – успокоил Илью Лукин. – Илюх, не дергайся, все будет чики-пуки.

– Мне бы твое спокойствие, – вздохнул Илья, откидываясь на спинку дивана.

– Я просто уже тертый калач, – фыркнул Яшка. – А у тебя это первая крупная сделка, так что все в пределах нормы. Я так волновался в свой первый раз, что проспал и опоздал, так что меньше психуй и больше высыпайся.

Илья нервно хохотнул, вспомнив бессонную ночь. Оставалось надеяться, что сегодня будет лучше.

– Короче, Смирнов, если нужна помощь, обращайся, – сказал на прощание Яшка.

Илья поблагодарил его и растекся по дивану, думая, что готов прикорнуть на часок-другой, а потом с новыми силами вернуться к работе, но незаконченный слайд светился на мониторе, напоминая о том, что работы еще выше крыши.

Илья так и не лег спать, а заливал в себя кофе, опомнившись только, когда до прихода Кристины оставалось минут пятнадцать, а его желудок заурчал от голода. Настроения есть не было, и Илья вяло пожевал сыр с орехами, закончив с ужином как раз одновременно со звонком Кристины.

Сердце пропустило удар и ухнуло куда-то в желудок. Илья шел к двери, думая о том, что тогда, в новогоднюю ночь на катке, все изменилось. Когда Кристина пришла третьего января, он какого-то черта занервничал, невпопад пошутил и скрылся за рабочим ноутом, чтобы только не думать о ней и не нести дальше ахинею. И теперь она пришла, еще стоит за дверью, а он уже нервничает. Как будто с немцами мало нервов. А что будет, когда сделка закроется и у него появится больше свободного времени? Сейчас хотя бы завал на работе отвлекает от бабочек в животе.

– Привет. – Илья чуть улыбнулся при виде ее и отступил назад, в глубь коридора.

– Привет, – эхом отозвалась Кристина и странно посмотрела на него.

Илья хотел провалиться под землю от собственной тупости. Язык примерз к нёбу и не шевелился. А ведь все на работе и по жизни считали, что он красноречив и за словом в карман не полезет. А теперь стоял, как баран, смотрел на Кристину и не мог сказать ни слова.

Кристина внимательно посмотрела на него и отвернулась, стягивая пуховик и новые ботинки. Она тоже ничего не говорила. А Илья снова думал о том, какой он идиот. И раньше такого с ним не было. Даже с Ленкой, которая встречалась с ним уже после аварии. Но такие ядерные бабочки любви накрыли его впервые.

Илья даже не мог решиться вручить Кристине новогодний подарок, который купил еще тридцатого числа. И хотя тогда он покупал его больше из благодарности за помощь с днем рождения Игоря, решил, что отдаст потом, когда дома не будет Антона. Не хотелось говорить брату, что он купил Кристине стильную брендовую сумку, довольно лаконичную, красивого пудрового цвета.

Тридцать первого Илья решил, что тащить сумку на каток – глупо. Когда Кристина пришла третьего, он вдруг подумал, что сумка может ей не понравиться или Кристина подумает что-то не то и перестанет к нему ходить. И вместо подарка просто заплатил ей больше, чем обычно. Идиот.

И сегодня было уже шестое число, а сумка так и лежала в гардеробной под тонной его страхов.

– Ладно, зови, если что. Мне нужно поработать.

Илья трусливо спрятался за ноутбуком, решив, что подарит сумку после уборки. Сегодня. И попьет с ней кофе.

Кристина проводила его взглядом и пошла мыть кухню, решив, что она быстро закончит и пойдет домой дальше готовиться к экзаменам. Или досмотрит сериал. Или будет плакать в подушку, потому что Илье на нее плевать, а она мазохистка. И еще смеет поучать Ирку. У самой крыша поехала на Илье.

Кристина убралась даже быстрее, чем думала. Оставалось только помыть пол в гостиной, где сидел Илья. Набрав в грудь воздуха, она решила, что хочет хоть немного поболтать с ним и надо как-то начать разговор. На ум ничего не приходило, и она решила спросить про работу, но, войдя в гостиную, осеклась и замерла на месте, боясь шелохнуться.

Илья спал на диване. Его лицо было безмятежным и очень красивым. Настолько, что она осторожно приблизилась к нему и стала жадно рассматривать бледные шрамы и впалые щеки, красивые губы, высокий лоб, длинную шею и брови вразлет. До смерти захотелось коснуться его губ пальцами, а еще лучше поцеловать, но Кристина мысленно одернула себя. Стало стыдно.

Будто она какая-то сумасшедшая и помешанная на нем. По-хорошему, надо было бы укрыть его пледом и дать поспать. Пол в гостиной можно помыть и в другой раз. Но вместо поиска пледа она тихо подошла к нему вплотную, не в силах уйти. Он так сильно притягивал ее к себе, что она невольно покраснела от своих глупых девчачьих грез. Кристина знала, что у нее нет шансов понравиться Илье, но при одной мысли перестать с ним общаться ее сердце обливалось кровью.

Илья тем временем стал как-то часто дышать и хмуриться во сне, будто ему снилось что-то плохое. Кристине даже послышалось, что он тихо застонал во сне, начав ворочаться на диване. Но не успела она что-то сделать, как Илья закричал и распахнул глаза.

– Тормози, мы разобьемся! – в полубреду крикнул он и схватил себя за плечо.

– Илья! – испуганно позвала Кристина, осторожно коснувшись его руки, сжимавшей плечо.

Илья дернулся, не узнавая ее, и подскочил на диване. В глазах были страх и какая-то пелена, будто он был не здесь, а сами глаза были красные и воспаленные. Кристина заметила, что он выглядит совсем бледным и замученным, еще когда только пришла, но решила, что это из-за работы.

– Илья, все хорошо, – тихо, но отчетливо проговорила она. – Тебе приснился кошмар.

Парень наконец сфокусировал на ней зрение, а потом побледнел еще больше, хотя Кристине казалось, что это было невозможно.

– Это был не кошмар, – вдруг сказал он, протирая рукой заспанные глаза. – Это правда.

– Что случилось? – Кристина села рядом на диван, оказавшись с ним на одном уровне.

– Два года назад… – Илья говорил хрипло, слова давались с трудом, а взгляд блуждал по лицу Кристины, но он смотрел словно сквозь нее и сквозь время. – Я ехал в такси пьяный, непристегнутый, я был злой на отца. Таксист стал играть в шашечки с парнем, что его подрезал. Сказал мне пристегнуться. Я не стал. Я смеялся. Я по жизни много смеялся. – Илья замолчал, говорить было тяжело. – Дорога была обледенелая. Нас вынесло на встречку и задела машина, тоже такси, а затем унесло в ограждение. Таксист выжил. Ремень спас, но ребра почти все сломал. Я… я теперь такой. – Илья не знал, зачем все это рассказывает, но стало немного легче.

Он закрыл лицо руками – не хотел смотреть на Кристину. И видеть кошмары больше не хотел. Было страшно. С каждым сном он проживал это заново. И казалось, что во рту вкус крови и стекла.

– Все хорошо, – нежно сказала Кристина, а потом вдруг порывисто его обняла, прижимая к себе. – Все в прошлом. Это просто кошмар.

Илья позволил ей обнимать себя дальше, не решаясь обнять в ответ. Стало тепло, а сон начал растворяться в воздухе и уходить прочь. От Кристины шел приятный аромат: нотки жасмина и каких-то других цветов. На душе стало спокойно.

– Я могу как-то тебе помочь? – обеспокоенно спросила девушка.

– Нет, все в порядке. Спасибо.

Ему не хотелось, чтобы Кристина беспокоилась. Но и не хотелось, чтобы она уходила.

– Когда мне снятся кошмары, я включаю старые диснеевские мультики, – вдруг вспомнила Кристина, смущенно улыбнувшись и отстранившись от Ильи. – Ты тоже можешь попробовать.

– Хорошо, потом попробую. Кристина, могу я… – На ум пришла сумасшедшая мысль. – Могу я полежать на твоих коленях пять минут?

– Д-да, – удивленно ответила она. Илья тут же положил голову ей на колени и закрыл глаза.

Это было так неожиданно, приятно и странно, что у Кристины тут же участился пульс, и она испугалась, что Илья услышит ее сумасшедшее сердце даже через коленки. Но он мгновенно стал то ли дремать, то ли делать вид, что дремлет. Ей было его искренне жаль. Она и представить не могла, в какую передрягу он попал. И так хотелось помочь ему.

– Я боюсь желтых такси, – прошептал Илья с закрытыми глазами. – Глупо, да? Дело же было совсем в другом.

– Не глупо. Это напоминает тебе пережитый ужас. Так и появляются фобии.

– И что делать, док? – улыбнулся Илья с закрытыми глазами, все еще лежа головой на ее коленях.

– Ну, ты понимаешь, откуда страх, осознаешь, что это проблема, мешающая жить, и хочешь от нее избавиться, верно? Значит, ты уже на пути к выздоровлению, – назидательно проговорила Кристина голосом заправского мозгоправа. – Дальше нужно разобраться, чего именно ты боишься. Что все повторится? Что все таксисты плохо водят? Что желтый цвет – к беде?

– Нет, конечно. Глупости, – встрепенулся Илья и открыл глаза.

– Когда честно ответишь сам себе, чего именно боишься, бороться с фобией будет легче. Загляни в свою душу, – мягко сказала Крис. – Хоть это и нелегко.

– Жесть, – засмеялся вдруг Илья. – Ты не просто смотришь диснеевские мультики, ты еще и говоришь, как диснеевский персонаж. Что еще за «загляни в душу»?

– Ой, все, – возмутилась картинно Кристина. – Пошел вон с моих диснеевских коленок, неблагодарный, – потрясла маленьким кулаком она.

– Я благодарный, не надо тут. Кстати. – Илья решил, сейчас или никогда, и ушел в гардеробную.

– С наступившим новым годом, – улыбнулся он и протянул ей подарок.

– Илья, я… я… – Кристина стала заикаться от неловкости, ведь сама так и не решилась принести ему подарок.

– Просто скажи спасибо и не нуди, что ты без подарка, – даже без ее оправданий догадался он. – Надеюсь, понравится.

Покраснев как рак, Кристина открыла фирменный пакет и достала из бархатного мешка сумку.

– Какая красота, – восхищенно выдохнула она.

Илья молча улыбнулся, подумав, что красота стоит перед ним.