Виски со сливками

Глава 11

Домоуправляющий Вахтанга Георгиевича оказался молодым человеком лет тридцати по имени Вадим. По всей вероятности, этот самый Вадим дело своё знал хорошо, иначе Чкадуа не стал бы оставлять дом на его полном попечении. Как мы выяснили в дальнейшем, Вадим приглядывал ещё за одним домом в посёлке. На даче (правильнее будет сказать: загородной резиденции) кроме Вадима проживали две женщины — горничная и кухарка — и ещё один мужчина, что-то типа дрессировщика собак. То есть две пары, явно коротавшие время в обществе друг друга в отсутствие хозяина.

Вахтанг предупредил нас, что при подъезде к даче мы должны позвонить Вадиму из машины, чтобы Заперли собак. Уже оказавшись на территории за высоким забором, я поняла, что здесь не требуется никакой специально обученной охраны: служба безопасности, состоящая из четвероногих охранников под руководством одного бывалого охотника обеспечивала гораздо более надёжную защиту, чем десяток молодых крепких парней.

Дядя Саша, видимо, знавший толк и в собаках (хочу заметить, что старая кагэбэшная школа вызывала у меня все большее и большее уважение — по мере того, как я все лучше и лучше узнавала полковника Никитина), высказался, обращаясь к Вадиму, что четвероногие охранники больше напоминают волков, чем овчарок.

Вадим усмехнулся и подтвердил:

— Специально выведены. Собаковолки, вернее, волкособаки. Может, слышали?

— Доводилось, — кивнул дядя Саша. Доводилось не только ему, но и Марису, правда, только слышать, а не видеть. Как я поняла, Дядя Саша видел подобных метисов где-то в Сибири.

— А что это за порода? — поинтересовалась я, сгорая от чисто женского любопытства.

— Суку во время течки отводят в лес и привязывают. Результат — у нас во дворе.

— А волки её не раздирают? Вам не жалко собаку, если её…

И Вадим, и дядя Саша рассмеялись.

— Ни разу не слышал, чтобы такое случилось. Кобеля, наверное, могли бы… Но сейчас и дворовые псы прибиваются к волчьим стаям. Их принимают. Не всех, конечно. А уж суку во время течки — это совсем другой разговор. Собака с волком успешно скрещиваются.

Мне вспомнился Джек Лондон, которым я зачитывалась в детстве. Только, помнится, тогда я все думала, возможно ли такое на самом деле. Оказалось: возможно, да и не где-нибудь в Америке, а у нас, неподалёку от родного града Питера. Сколько ещё разных интересных зверьков охраняют недавно построенные многочисленные виллочки, в которых новые господа предаются своим утехам…

Нас ждал великолепно накрытый стол: Вахтанг Георгиевич велел с душой принять дорогих гостей. Несмотря на то, что прислугу, скорее всего, разбудили, чтобы это все приготовить, все нам улыбались, принимая как родных. По всему было видно, что работающие на Вахтанга люди жизнью довольны и за место своё держатся.

Когда я вышла из гостиной, где уютно потрескивал камин и стол ломился от яств, в поисках удобств, Вадим деликатно поинтересовался, сколько комнат нам готовить. Я задумалась на мгновение и ответила:

— Три.

Вадим кивнул с ничего не выражающим лицом и удалился. Я решила, что в случае возникновения желания всегда смогу зайти в гости к Марису, но я очень устала и хотела нормально выспаться.

Сняв маскарадный костюм, смыв грим и приняв душ, я упала на белоснежные простыни и мгновенно заснула.

Когда я на следующий день спустилась вниз, Марис с дядей Сашей уже позавтракали, а нормальные люди, наверное, в это время уже пообедали. Может, кто и ужин готовил. Моё появление без маскарадного костюма произвело впечатление. Хотя удивление в глазах прислуги читалось лишь в первые мгновения.

Выдрессированы были как надо или уже привыкли ничему особо не удивляться.

Дядя Саша с Марисом сидели за столом вместе с Вадимом, обсуждая дальнейшие планы. Вахтанг сказал нам, что его домоуправляющий окажет нам всяческое содействие и что на него можно полностью положиться.

Нас интересовал другой посёлок, к которому вела новая дорога. Вадим и Чкадуа так и именовали её — Новая, потому что другого названия не было. Ни там шоссе имени Защитников Белого дома, ни хайвей Разгула Демократии, ни Рэкетирский проспект, ни переулок Разборок. Я называю скопление «новорусских» вилл посёлком, потому что никакого специального названия для этого ещё не придумали, может, появится вскоре что-нибудь, обозначающее места застройки загородными резиденциями, принадлежащими представителям властных структур, шоубизнеса, силовых ведомств, воротилам криминального мира, которые почему-то очень дружненько кучкуются.

К нашему большому сожалению, Вахтанг Георгиевич возвёл свой особняк не в той куче, где стояла дача Геннадия Дубовицкого. Но, может, так и лучше. А то ещё кто-нибудь увидел бы «проповедников», выходящих из одной виллы, заходящих в другую, а потом возвращающихся обратно. Вызвало бы удивление, что компания юродивых пущена на побывку к господину Чкадуа, религиозностью не отличающемуся.

Марис, дядя Саша и Вадим обсуждали, как лучше подобраться к даче Дубовицкого и вообще появиться во втором посёлке, чтобы не вызвать особых подозрений.

— Здесь есть где-нибудь поблизости железнодорожная станция? — спрашивал Никитин, пока я уплетала бутерброд с ветчиной, просто таявшей на языке.

— Километров семь-восемь до неё, — ответил Вадим. — Все же на машинах.

Даже прислуга. Там несколько дачных кооперативов. В смысле «шестисоточных». Вам нужно появиться именно со стороны этих дач.

Дядя Саша кивнул, соглашаясь. Мысль была мудрая.

— Но, к сожалению, вилла Дубовицкого стоит последней — с другой стороны, — продолжал Вадим. — Чтобы не привлекать внимания, вам придётся пройти и по другой. Их двенадцать. Его тринадцатая.

— Ну что ж, пройдём. Странно было бы, если бы мы только в один дом заявились.

— А откуда ты знаешь, где стоит дом Дубовицкого? — поинтересовался Марис. — Ты всех хозяев знаешь?

— Ну личным знакомством ни с одним похвастать не могу, — усмехнулся Вадим. — Но знаю. Работа такая. Ничего удивительного: практически в каждом из этих домов есть человек, знающий кто в какой вилле проживает. Это нормальная практика.

Дядя Саша кивнул и попросил Вадима нарисовать план посёлка, где находился интересующий нас дом. Вилла Геннадия Павловича стояла у леса.

— Может, из лесочка её оглядеть сегодня ночью? — размышлял вслух дядя Саша.

— Что вы ночью увидите? — подала голос я. — Хоть они и белые, но не настолько же. Тем более, лес.

— Я — увижу, — рассмеялся Никитин. — Ты же знаешь, какая у меня вместительная сумка и что в ней лежит много всяких нужных и интересных вещей.

Да, полковник Никитин подготовился к делу тщательно. Вот только к какому?

— А если просто проехать мимо дома? — предложил Марис.

Вадим покачал головой.

— Там дорога заканчивается. Дальше — лес. Вот это как раз может показаться странным. Если бы Геннадий Павлович с другой стороны жил — другое дело, но не так, как есть.

— Обидно, досадно, но ладно, — сказал Марис.

Дядя Саша тем временем изучал нарисованный Вадимом план.

— Ты высадишь меня вот здесь, — ткнул он пальцем. — Потом я прогуляюсь по лесочку, проведу рекогносцировку, посмотрю пути отхода и вернусь тем же путём.

— Вы что, один собрались идти? — спросили мы одновременно с Марисом.

Никитин кивнул.

— Я пойду с вами, — сказал Марис.

— И я тоже, — добавила я.

— Мариса я ещё могу с собой взять, — заявил дядя Саша, — но тебе, Наталья, ночью в лесу делать нечего.

— Я везде найду, что делать, — заметила я. — И женский глаз может заметить то, что пропустит мужской. Вы от меня так просто не отделаетесь. Я иду — и точка.

Дядя Саша, уже на личном опыте испытавший моё упрямство, махнул рукой, понимая, что я все равно увяжусь следом. Марис пожал плечами, принимая моё желание не отставать от мужской компании, как должное. Вадим сидел молча, без выражения на лице.

Затем Никитин решил, что нам стоит проехать до железнодорожной станции, посмотреть на дачные кооперативы и вообще на окрестности при свете дня. Вадим пошёл за машиной (это оказался «лендровер» — как раз та машина, на которой стоит выезжать за город: мало ли какие дороги попадутся на пути), вывел её из гаража. Мы забрались внутрь — Марис спереди рядом с водителем, мы с дядей Сашей — сзади, и Вадим начал экскурсию по окрестностям.

Дачные кооперативы были самыми обычными, рассказывать про них, в общем-то, нечего. Одни домики побольше, другие поменьше, но это были именно дачные домики, поставленные на шести, в лучшем случае, на двенадцати вспаханных сотках. Увиденное же нами при свете дня в двух «посёлках» вызывало совсем другое впечатление.

Каждая вилла стояла за забором — повыше или пониже, кое-где этажи возвышались над ограждениями, кое-где забор скрывал весь дом. Около ближайших к ведущей на станцию дороге ворот в интересующем нас посёлке стояли и курили молодые солдатики, лениво обозревая окрестности.

— А что здесь делает наше доблестная армия? — поинтересовался дядя Саша.

— Ребята срочную службу несут, — пояснил Вадим. — Дом генеральский.

— А… — протянул дядя Саша.

— Хозяин что, пару-тройку танков да пяток ракет продал за бугор, чтобы этот домик построить? — спросил Марис.

Вадим пожал плечами.

— Вообще-то этот дом и соседний строили ребята-срочники. Несли свою почётную обязанность перед родиной. Под руководством прапорщика. Кстати, соседний дом, следующий за генеральским, принадлежит бывшему прапору — конечно, не тому, что строительством руководил.

— И дружат с генералом? — спросил дядя Саша.

— Он на побегушках у прапора. Ну не совсем на побегушках, — поправился Вадим. — Но бывший прапор командует действующим генералом.

— Каким образом? — в разговор вступила я.

— Прапор быстро сориентировался, когда вся чехарда началась, — и уволился из армии. Ну и как многие предприниматели начала перестройки заработал свой капитал вывозом сырья за границу. Брат его жены работал на каком-то оборонном заводе. Организовали своё производство. Теперь, кстати, они там на пару директорствуют. А генерал продукцию им поставляет для переработки.

— Что за продукция? — спросил дядя Саша.

— Снарядные гильзы. Из них выплавляют медь, которая, естественно, идёт за бугор. Ну, может, по ходу ещё какие снаряды освоили. Или сейчас уже оптом танковые дивизии гонят. — Вадим пожал плечами. — Но начинали с малого — с гильз.

«Толковый наш народ», — подумала я, вспоминая своего предыдущего, который начинал с алюминия — вывозил его в виде солдатских ложек. Сколотил первоначальный капитал таким же образом, как и прапор, а потом почему-то перешёл на компьютеры, а в конце — на нефть. Многостаночник! Дядя Саша тем временем разглядел возвышавшийся в отдалении небольшой пригорочек и велел Вадиму ехать туда.

— Далековато, — заметил служащий Вахтанга Георгиевича. — С такого расстояния ничего не разглядите.

Но у полковника Никитина был с собой бинокль с шестидесятикратным увеличением. Разглядеть удалось многое.

С пригорочка при помощи бинокля можно было заглянуть за заборы.

Охраняющие виллы люди прогуливались по территории только трех из тринадцати участков. Солдатики несли службу у генерала и бывшего прапора, а молодые люди в пятнистых комбинезонах — у Дубовицкого. Ещё в трех домах за заборами прогуливались крупные псы, остальные не охранялись.

— Делаем выводы, — сказал дядя Саша. — Есть что охранять у представителей нашей доблестной армии и у интересующего нас объекта. У остальных — только их барахло.

Я задумалась над словами дяди Саши. В самом деле, если бы хозяевам других вилл было что прятать от глаз людских, то они установили хотя бы по паре охранников. Не сомневаюсь, что средства на наём подобной рабочей силы у людей, сумевших возвести такие хоромы, есть. Значит, они считали, что лезть к ним не за чем. Тем более, в таком «посёлке» новый человек сразу же на виду. Обычные дачники проезжают на свои участки по той дороге. по которой проследовали мы, не задерживаясь и не останавливаясь. Крайние дома охраняются солдатами. Сейчас на улице находилось восемь человек, наверное, ещё столько же или отдыхали, или занимались домашними делами. Другие обладатели вилл, по всей вероятности, считали, что в случае чего на этих солдат можно рассчитывать. По всей вероятности, солдатиков даже прикармливали или приплачивали им, чтобы и за другими домами одним глазком приглядывали.

Возможно, у генерала и прапора были построены склады. По крайней мере, к заборам прилегали какие-то строения, которые вполне могли сойти для хранения тех же самых гильз, ну или боеголовок или ещё чего интересного. Солдаты их и стерегут. Ещё кое у кого имеются собаки — тоже понятно. Остаются на даче собачка и сторож, он же домоуправляющий. Например, с женой, выполняющей роль кухарки и горничной, когда приезжают хозяева. Но никакой серьёзной охраны ни в одном доме, кроме как у Дубовицкого, не было (я не считаю солдатиков).

Все-таки это дачный посёлок. Люди здесь постоянно не живут, приезжают только отдохнуть, расслабиться. Приезжают и уезжают. Ничего ценного здесь не держат.

Для хозяев этих вилл мебельные гарнитуры за несколько тысяч баксов особой ценности не представляют. Да и кто полезет сюда, например, воровать мебель?

Брюлики, золотишко в слитках, «дипломаты» с пачками зелени тоже наверняка в этих домах не лежат. То есть отсутствие специальной охраны вполне понятно.

Крепкий забор, в крайнем случае, собачка. И хватит. Тогда почему у Дубовицкого по территории расхаживают молодцы в пятнистых комбинезонах?

И забор у него самый высокий. Дядя Саша дал мне взглянуть в его бинокль. Я стала разглядывать кирпичный трехэтажный особняк и то, что его окружало. При помощи шестидесятикратного бинокля мне удалось рассмотреть, что и заборчик у Гeннадия Павловича не простой: так просто не перелезешь.

— Там у них ток проходит, что ли? — повернулась я к дяде Саше, опуская бинокль.

— Молодец, Наталья, — похвалил он, — сразу сообразила. По всей вероятности, да. А стёклышки по верху видела?

Я снова поднесла бинокль к глазам. Очень мило. Опасаются незваных гостей?

— То есть можем идти только через главные ворота? — уточнила я. — Проповедниками?

Дядя Саша пожал плечами. Он пока не знал точно и собирался вечерком подойти поближе к дому, как раз проверить надёжность охраны, но склонялся к мысли, что завтра мы все-таки попробуем войти сквозь главный вход как белые люди. Как Дети Плутона.

Марис очень долго разглядывал виллу Дубовицкого. Наверное, надеялся выглядеть свою Руту в одном из окон. Царевну, заключённую негодяем в свой замок. Но где гарантия, что она там, — хотелось мне у него спросить. Может, вообще зря мы всю эту бурную деятельность развели. И мне-то зачем эта Рута сдалась? Идти в дом, принадлежащий Геннадию Павловичу, мне с каждой минутой хотелось все меньше и меньше.

Наконец мы поехали обратно в хоромы Ваxтанга Георгиевича. Приближаясь к дому, Ваxтанг связался по рации с Ленькой, отвечающим за собак, и велел их запереть. И тут у меня возник вопрос, который должен был появиться гораздо раньше: а что эта свора охраняет у дорогого Baxташи? Эти четвероногие друзья человека казались мне даже надёжнее ребят в пятнистых комбинезонах, пусть и не были вооружены ни автоматами ни пистолетами, ни гранатами. Такой зверь вoпьётся в горло — и объясняй ему потом, что был не прав. Скорее всего, объяснять придётся у ангелам. Или чертям.

Но что же все-таки имеется в доме у Вахташи, требующее такой охраны? Во мне снова проснулось чисто женское любопытство, и я, зная себя, поняла, что не успокоюсь, пока не удовлетворю его. Наши планы на остаток дня включали непродолжительный сон, ужин, а потом разведывательные мероприятия, в которых я ранее с энтузиазмом выражала желание участвовать. Теперь энтузиазма у меня поубавилось, а желание разведать секреты дома Вахтанга Георгиевича усиливалось с каждой минутой.

За ужином я объявила мужскому большинству, что не пойду с ними. Не дело молодой красивой женщине шляться ночью по лесу или, тем более, лежать где-то на сырой земле?

— Она сухая, — заметил Вадим. — Дождей-то уже сколько времени нет.

— Все равно мне нечего делать в лесу. Не хочу кормить местных комаров.

Я лучше телевизор посмотрю. Или почитаю. В этом доме книги какие-нибудь есть?

— Целая библиотека, — сказал Вадим без особого энтузиазма.

Ему что, не хочется оставлять меня без присмотра? Не доверяет своим дамочкам? Или считает что все бабы потрепаться любят, а тут как паз новая слушательница, которую можно считать своей? М-да, ситуация становится все интереснее.

Меня поддержал дядя Саша.

— Я тебе сразу же говорил, что нечего с нами ночью идти. Слава Богу, одумалась. Оставайся. Справимся уж как-нибудь без тебя.

Марис кивнул.

Никитин, Шулманис и Вадим стали собираться на дело в начале второго.

Перед выходом дядя Саша заглянул ко мне в комнату — вроде как бы попрощаться — и недвусмысленно показал мне глазами и руками, что я должна делать. Наверное, он опасался подслушивающих устройств. Я поняла его сразу же и так же жестами дала понять, что именно поэтому и остаюсь. Дядя Саша был растроган (или восхищён?) моей сообразительностью, поцеловал меня в щёчку и обещал особо не задерживаться. Я сказала, что не лягу, пока они не вернутся.